‘Русская Мысль’, кн.IV, 1889
Полное собрание сочинений И. А. Гончарова. Том девятый, Гончаров Иван Александрович, Год: 1889
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Полное собраніе сочиненій И. А. Гончарова. Томъ девятый. Изданіе Глазунова. Спб., 1889 г. Много лтъ прошло съ тхъ поръ, какъ появилось въ печати послднее произведеніе И. А. Гончарова, вошедшее въ VIII тонъ полнаго собранія его сочиненій. Надняхъ только что вышелъ новый, IX томъ, содержащій въ себ воспоминанія нашего знаменитаго романиста, печатавшіяся въ Нив и въ Встник Европы. Это небольшіе отрывки, посвященные ‘доброму старому времени’, къ которому И. А. Гончаровъ относится совершенно иначе, чмъ большинство писателей послдняго времени. Онъ говоритъ о быломъ, какъ спокойный и безпристрастный свидтель, а не какъ судья, и находитъ, что, изображая старые годы и людей былаго времени, не слдуетъ ‘сходить съ почвы исторической перспективы. А у насъ,— продолжаетъ авторъ,— въ настоящее время, начавшееся, впрочемъ, уже съ сороковыхъ годовъ, линіи этой перспективы, какъ будто сгнившіе, ненужные плетни, повалены, сломаны. Удятъ изъ прошлаго какую-нибудь личность, отдляютъ ее отъ ея времени, точно отдираютъ старый портретъ отъ холста, отъ освщенія, колорита, аксессуаровъ обстановки, и неумолимо судятъ ее современнымъ судомъ и казнятъ, забывая, что она носитъ девизы и цвта своего вка, его духа, воспитанія, нравовъ и прочихъ условій. Это все равно, что судить, зачмъ лицо изъ прошлаго вка носило не фракъ, а камзолъ съ кружевными маншетами, и, пожалуй, еще — зачмъ не здило по желзнымъ дорогамъ. Не подумаютъ эти легкомысленные судьи, что черезъ какія-нибудь полсотню, сотню лтъ, если послдующія поколнія будутъ смотрть на нихъ сквозь подобныя очки, они предстанутъ передъ ними куда въ непривлекательномъ вид!’ И Гончаровъ не судитъ, а передаетъ намъ факты и изображаетъ личности тридцатыхъ годовъ такими, какими он были въ дйствительности. Изъ выписаннаго нами разсужденія и зная удивительное мастерство автора мы съ полною увренностью заключаемъ, что въ его картин безукоризненно переданы ‘освщеніе, колоритъ, аксессуары’, что вся картина съ полнйшею точностью передаетъ жизнь ‘добраго стараго времени’ и ни въ чемъ не гршитъ противъ ‘исторической перспективы’. Пишущій эти строки помнитъ конецъ этого ‘добраго стараго времени’, обычаи и порядки котораго оставались почти безъ измненія до великихъ реформъ шестидесятыхъ годовъ, и передъ нимъ, т.-е. передъ пишущихъ это, какъ живая, какъ личное воспоминаніе, промелькнула картина губернской жизни, изображенная Гончаровымъ въ разсказ На родин. Передаваемое авторомъ было на Волг, въ губернскомъ город С., въ половин тридцатыхъ годовъ. Припоминаемое мною было во второй половин пятидесятыхъ годовъ, въ середней полос Россіи, въ 800 верстахъ отъ города С., а происходило точь-въ-точь то же самое, подъ имена въ разсказ Гончарова, вымышленныя авторомъ, я могъ бы подставить дйствительныя имена и вс безъ исключенія,— вышло бы точное изображеніе лицъ и жизни другого города черезъ двадцать лтъ ровно. То же сонное царство, мирное, дремлющее на барскомъ пуховик, убаюкиваемое толпами крпостныхъ слугъ и не знающее своихъ доходовъ, выбираемыхъ или вымучиваемыхъ управляющими съ крпостныхъ мужиковъ, то же чиновничество, на верхнихъ ступеняхъ дворянское, на нижнихъ ‘приказное’, въ тихой дремот правящее губерніей и уздами, живущее ‘безгршными доходами’ и ‘благодарностями’, наживающее деревеньки и дома безъ вымогательствъ,— стало быть, честно и благородно, т же простота и прекраснодушіе на почв нравственнаго неряшества, т же отношенія въ женщинамъ, отъ которыхъ насъ каробитъ, и т же женщины, къ которымъ едва ли можно относиться иначе… везд и во всемъ ршительно — то же самое безсознательное негодяйство въ пятидесятыхъ годахъ, врное изображеніе котораго далъ намъ Гончаровъ въ воспоминаніяхъ о тридцатыхъ годахъ. И надъ всмъ этимъ царитъ одинъ единственный страхъ передъ жандармомъ, порожденный въ тридцатыхъ годахъ, какъ передаетъ Гончаровъ, 14 декабря 1825 г., въ пятидесятыхъ — дломъ Петрашевскаго въ 1848 г. И тутъ разницы не было никакой — до мелочныхъ подробностей. Какъ сейчасъ вижу я жандармскаго полковника въ клуб у стола, на которомъ играютъ въ банкъ, игру строжайше запрещенную. Не помню, игралъ ли самъ полковникъ, но при немъ никто играть не стснялся, хотя вс передъ нимъ пугливо вздрагивали и какъ-то ежились, начиная съ губернатора и архіерея. Безтрепетно дйствовали только въ круг взиманія ‘безгршныхъ доходовъ’ и ‘благодарностей’, Таково было ‘доброе старое время’, блестяще и незлобиво-врно изображенное И. А. Гончаровымъ, не въ осужденіе, какъ онъ говоритъ, а, несомннно, въ назиданіе. И назиданіе получается великой важности. Между тогдашними людьми было добрыхъ и хорошихъ не мене, чмъ теперь, о нравственности и религіозности говорили и заботились не мене, чмъ въ наше время, даже философію преподавали тогда духовныя лица, ‘власть’ была ‘сильна’ и непоколебима въ рукахъ губернаторовъ, всевдуща и грозна въ рукахъ жандармовъ, никакихъ ‘измовъ’ въ завод не было, а были только ‘афоризмы’, въ непогршимость которыхъ вс врили. А жили вс, во всей Россіи, именно такъ, какъ разсказываетъ Гончаровъ, и отъ его разсказовъ становится не мене жутко, чмъ отъ мрачныхъ картинъ Щедрина.
Заканчиваетъ И. А. Гончаровъ свою книгу разсказами про слугъ тоже стараго, дореформеннаго времени. И въ этихъ короткихъ очеркахъ проходитъ передъ питателенъ нсколько интересныхъ, почти типическихъ фигуръ, написанныхъ мастерскою рукой и не лишенныхъ значенія для характеристики дореформеннаго времени.