Поэма о 36, Есенин Сергей Александрович, Год: 1924

 
 Сергей Есенин Поэма о 36 Много в России Троп. Что ни тропа - То гроб. Что ни верста - То крест. До енисейских мест Шесть тысяч один Сугроб. Синий уральский Ском Каменным лег Мешком, За скомом шумит Тайга. Коль вязнет в снегу Нога, Попробуй идти Пешком. Добро, у кого Закал, Кто знает сибирский Шквал. Но если ты слаб И лег, То, тайно пробравшись В лог, Тебя отпоет Шакал. Буря и грозный Вой. Грузно бредет Конвой. Ружья наперевес. Если ты хочешь В лес, Не дорожи Головой. Ссыльный солдату Не брат. Сам подневолен Солдат. Если не взял На прицел, - Завтра его Под расстрел. Но ты не иди Назад. Пусть умирает Тот, Кто брата в тайгу Ведет. А ты под кандальный Дзин Шпарь, как седой Баргузин. Беги все вперед И вперед. Там за Уралом Дом. Степь и вода Кругом. В синюю гладь Окна Скрипкой поет Луна. Разве так плохо В нем? Славный у песни Лад. Мало ли кто ей Рад. Там за Уралом Клен. Всякий ведь в жизнь Влюблен В лунном мерцанье Хат. Если ж, где отчая Весь, Стройная девушка Есть, Вся, как сиреневый Май, Вся, как родимый Край, - Разве не манит Песнь? Буря и грозный Вой. Грузно бредет Конвой. Ружья наперевес. Если ты хочешь в лес, Не дорожи Головой. * Колкий, пронзающий Пух. Тяжко идти средь Пург. Но под кандальный Дзень, Если ты любишь День, Разве милей Шлиссельбург? Там, упираясь В дверь, Ходишь, как в клетке Зверь. Дума всегда об одном: Может, в краю Родном Стало не так Теперь. Может, под песню Вьюг Умер последний Друг. Друг или мать, Все равно. Хочется вырвать Окно И убежать в луг. Но долог тюремный Час. Зорок солдатский Глаз. Если ты хочешь Знать, Как тяжело Убежать, - Я знаю один Рассказ. * Их было тридцать Шесть. В камере негде Сесть. В окнах бурунный Вспург. Крепко стоит Шлиссельбург, Море поет ему Песнь. Каждый из них Сидел За то, что был горд И смел, Что в гневной своей Тщете К рыдающим в нищете Большую любовь Имел. Ты помнишь, конечно, Тот Клокочущий пятый Год, Когда из-за стен Баррикад Целился в брата Брат. Тот в голову, тот В живот. Один защищал Закон - Невольник, влюбленный В трон. Другой этот трон Громил, И брат ему был Не мил. Ну, разве не прав был Он? Ты помнишь, конечно, Как Нагайкой свистел Казак? Тогда у склоненных Ниц С затылков и поясниц Капал горячий Мак. Я знаю, наверно, И ты Видал на снегу Цветы. Ведь каждый мальчишкой Рос, Каждому били Нос В кулачной на все 'Сорты'. Но тех я цветов Не видал, Был еще глуп И мал, И не читал еще Книг. Но если бы видел Их, То разве молчать Стал? * Их было тридцать Шесть. В каждом кипела Месть. Каждый оставил Дом С ивами над прудом, Но не забыл о нем Песнь. Раз комендант Сказал: 'Тесен для вас Зал. Пять я таких Приму В камеры по одному, Тридцать один - На вокзал'. Поле и снежный Звон. Клетчатый мчится Вагон. Рельсы грызет Паровоз. Разве уместен Вопрос: Куда их доставит Он? Много в России Троп. Что ни тропа - То гроб. Что ни верста - То крест. До енисейских мест Шесть тысяч один Сугроб. * Поезд на всех Парах. В каждом неясный Страх. Видно, надев Браслет, Гонят на много Лет Золото рыть В горах. Может случиться С тобой То, что достанешь Киркой, Дочь твоя там, Вдалеке, Будет на левой Руке Перстень носить Золотой. Поле и снежный Звон. Клетчатый мчится Вагон. Вдруг тридцать первый Встал И шепотом так сказал: 'Нынче мне ночь Не в сон. Нынче мне в ночь Не лежать. Я твердо решил Бежать. Благо, что ночь Не в луне. Вы помогите Мне Тело мое Поддержать. Клетку уж я Пилой... Выручил снежный Вой. Вы заградите меня Подле окна От огня, Чтоб не видал Конвой'. Тридцать столпились В ряд, Будто о чем Говорят, Будто глядят На снег. Разве так труден Побег, Если огни Не горят? * Их оставалось Пять. Каждый имел Кровать. В окнах бурунный Вспург. Крепко стоит Шлиссельбург. Только в нем плохо Спать. Разве тогда Уснешь, Если все видишь Рожь, Видишь родной Плетень, Синий, звенящий День, И ты по меже Идешь? Тихий вечерний Час. Колокол бьет Семь раз. Месяц широк И ал. Так бы дремал И дремал, Не подымая глаз. Глянешь, на окнах Пух. Скучный, несчастный Друг, Ночь или день, Все равно. Хочется вырвать Окно И убежать в луг. Пятый страдать Устал. Где-то подпилок Достал. Ночью скребет И скребет, Капает с носа Пот Через губу в оскал. Раз при нагрузке Дров Он поскользнулся В ров... Смотрят, уж он На льду, Что-то кричит На ходу. Крикнул - и будь Здоров. * Быстро бегут Дни. День колесу Сродни. Снежной январской Порой В камере сорок Второй Встретились вновь Они. Пятому глядя В глаза, Тридцать первый Сказал: 'Там, где струится Обь, Есть деревушка Топь И очень хороший Вокзал. В жизни живут лишь Раз, Я вспоминать Не горазд. Глупый сибирский Чалдон, Скуп, как сто дьяволов, Он. За пятачок продаст. Снежная белая Гладь. Нечего мне Вспоминать. Знаю одно: Без грез Даже в лихой Мороз Сладко на сене Спать'. Пятый сказал В ответ: 'Мне уже сорок Лет. Но не угас мой Бес, Так все и тянет В лес, В синий вечерний Свет. Много сказать Не могу: Час лишь лежал я В снегу, Слушал метельный Вой, Но помешал Конвой С ружьями на бегу'. * Серая, хмурая Высь, Тучи с землею Слились. Ты помнишь, конечно, Тот Метельный семнадцатый Год, Когда они Разошлись? Каждый пошел в свой Дом С ивами над прудом. Видел луну И клен, Только не встретил Он Сердцу любимых В нем. Их было тридцать Шесть. В каждом кипела Месть. И каждый в октябрьский Звон Пошел на влюбленных В трон, Чтоб навсегда их Сместь. Быстро бегут Дни. Встретились вновь Они. У каждого новый Дом. В лежку живут лишь В нем, Очей загасив Огни. Тихий вечерний Час. Колокол бьет Семь раз. Месяц широк И ал. Тот, кто теперь Задремал, Уж не поднимет Глаз. Теплая синяя Весь, Всякие песни Есть... Над каждым своя Звезда... Мы же поем Всегда: Их было тридцать Шесть. <1924> --------------------------------------------------------------------------- Примечания Газета 'Заря Востока', Тифлис, 1925, N686, 25 сентября. баргузин - северо-восточный ветер на Байкале. чалдон - здесь: коренной сибиряк.