Гарем
Гарем
Книга стихов
Книга стихов
Книга посвящена Виктору Гюго.
Справка.
Справка.
Под Платанами, Д-Эрвильи Эрнст, Год: 1874
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Эрнест д’Эрвильи
12. Под Платанами
(Вольный перевод с французского).
Посвящено Огюсту Вакери*
На землю тёк покой из далей осиянных,
из глади голубой, где расцвела звезда,
дул ветер над рядком палаток полотняных,
да блеянье овец звучало иногда.
Я грезил возле коз. Собак свалила дрёма.
Кругом лежал песок. Кустарник был не густ.
Вдруг голос прозвучал — разительнее грома —
и громко полились слова сокрытых уст.
Я был ошеломлён раздавшеюся речью:
‘Здесь милой не найдёшь, и все мечты гони.
Оставь свой Ханаан и двигайся в Двуречье.
Там ждёт она тебя в платановой тени.
Я сыновьям твоим — как собственным питомцам —
отдам навек во власть и Запад и Восток.
Они заполонят всю ширь и высь под солнцем,
как стелется волна, как движется песок.
В амбарах твой ячмень не вымерить ковшами.
Густою будет шерсть бесчисленных овец.
Тебя оплачут все горючими слезами,
когда в седых летах умрёшь ты, наконец’.
И тут я распознал по речи Бога Воинств,
чей голос был шумней, чем бури на морях.
То был великий Бог, исполненный достоинств,
вскормивший грозных львов и самых мелких птах.
Я разбудил отца и всё поведал прямо.
Он с горечью признал, что мой рассказ — не блажь,
и, веря в перст судьбы и богу Авраама,
мне повелел: ‘Ступай, лишь чресла препояшь!’.
Проворно золотя верхи родных палаток
и выведя в горах пурпурную дугу,
заря метнула вниз пучок огнистых латок.
Я выбрал для себя проворного слугу.
Мы вьючили на двух отобранных верблюдов
побольше тканей, бус, подвесок и колец,
а женщины в слезах, без долгих пересудов,
прощались, не тая печаль своих сердец.
Был долог наш поход. Как будто на погосте,
под небом голубым, брели мы день и ночь,
встречая по пути одни рога и кости
всех тех, кому тот путь под солнцем был невмочь..
Как звёзды средь песков, исполненные пыла,
столетники цвели — колючие цветы.
Да тени возле нас качались, как кадила,
и рядышком брели до самой темноты.
Минуло двадцать дней, как шли мы неустанно
пустыней, что была жарка, пыльна, суха…
Но вот — в конце пути — зелёные платаны.
К оазису пришли — к Колодцу Пастуха.
Там женщина была! Цветущая — как роза,
пятнадцати лишь лет, свежа — до пальцев ног.
Она была цветком моей всечасной грёзы.
Я видел светлый нимб, объявший тот цветок.
Как глянула она! То вспыхнет искрой ясной
то, с кротостью смотря, как горлица, нежна.
И губки — как атлас, струились лентой красной,
и вся она была, как пальмочка, — стройна.
Как стадо резвых коз, сбегающих напиться
десятком узких троп с массива Галаад,
спадала вплоть до плеч волна волос девицы,
и грудь её была — как пара оленят.
Две щёчки рдели так, как яблочко граната.
Красавица была стыдлива и скромна.
Душа моя цвела, огнём любви объята,
а девушка плыла навстречу, как луна.
Любой девичий жест казался грациозным.
То сам господень дар предстал моим глазам.
И я взволнован был, как встречей с войском грозным,
Но девичьи слова журчали, как бальзам:
‘Ты мил мне, господин! И я, как цветик маков,
взглянула на тебя — и вся горю огнём!’…
Те долгие семь лет, которые Иаков
Лавану прослужил, я счёл бы кратким днём.
Ernest d’Hervilly Sous les Platanes
A Auguste Vacquerie*
De la plaine d’azur sombre ou fleurit l’etoile,
Le repos s’epandait, immense, frais, clement!
Le vent des nuits passait dans les tentes de toile ,
Parfois on entendait un grele belement.
Je revais sur le sable a cote de mes chevres,
Mes grands chiens herisses sommeillaient pres de moi,
Quand, soudain, echappee а d’invisibles levres,
Une voix s’eleva qui me remplit d’emoi ,
Et cette voix disait : — ‘ Tu n’auras point d’amie
Chez les Chananeens, ceins tes reins, et va-t’en,
Va chercher une epouse en Mesopotamie ,
Sous des platanes verts, pensive, elle t’attend ,
‘ Je benirai tes fils, seigneurs de la vallee
Et du mont, plus nombreux, du ponant au levant,
Que les sables legers que la vague salee
Abandonne au soleil, qui les rejette au vent!
‘ Tes troupeaux flechiront sous le poids de la laine,
Et tu mesureras ton orge a pleins gomors,
Et, comble d’ans, pleure par le mont et la plaine,
Serein, tu t’etendras sur la couche des morts! ‘
Je reconnus alors le Seigneur des Armees,
Dont la voix est semblable au bruit des grandes eaux,
Le Dieu fier et jaloux, dont les mains bien-aimees
Nourrissent les lions et les petits oiseaux!
Puis j’eveillai mon pere. Or sur sa barbe grise,
Pluie amere, les pleurs tombaient quand j’eus fini
Mon etrange recit. — D’une voix qui se brise :.
‘ Pars, dit-il, que le Dieu d’Abraham soit beni! ‘
Alors, lorsque l’aurore aux lueurs eclatantes
Empourpra les sommets des monts aux pieds d’azur
Et mit des flammes d’or a la pointe des tentes,
Je pris un serviteur jeune, vaillant et sur.
De bagues, de colliers, d’etoffes bigarrees,
Nous chargeons deux chameaux ruminant a genoux,
Puis, tristes, nous partons. — Les femmes eplorees
Tendaient avec douleur leurs bras faibles vers nous.
Le voyage fut long. — Les solitudes mornes
Nous regardaient passer sous l’immense ciel bleu,
Et, reveurs, nous foulions les os blancs et les cornes
Des animaux tombes sous le soleil en feu.
Sous le sable etoile d’aloes aux dards sombres,
Avec un mouvement regulier d’encensoir,
A nos cotes glissaient nos gigantesques ombres,
Mobiles compagnons qui nous quittaient le soir.
Apres vingt jours de marche, а l’heure ou dans ses flammes
Supremes, le soleil expire avec lenteur,
Haletants et poudreux, enfin nous arrivames
Sous des platanes verts, pres du Puits-du-Pasteur.
Une femme etait la, fleur eclose! une femme
De quinze ans , rose encore etait son tendre orteil ,
C’etait bien la beaute des reves de mon ame!
Elle m’apparaissait dans un nimbe vermeil.
Tantot comme un eclair sombre son oeil eclate,
Tantot il est plus doux que l’Sil doux du ramier ,
Ses deux levres sont comme un ruban d’ecarlate,
Son corps rond, mince et souple est un jeune palmier,
Ainsi qu’un long troupeau de chevres allant boire,
Descend de Galaad les sentiers verdissants,
Ses cheveux s’epandaient sur son beau col d’ivoire ,
Ses seins etaient pareils a deux faons bondissants ,
Sa joue etait semblable a l’enveloppe brune
De la pomme grenade, et rouge de pudeur,
Alors, noble, sans bruit, lente comme la lune
Dans le ciel, elle vint a moi, tremblant d’ardeur ,
Oui, deployant soudain les graces de sa taille
Cette vierge que Dieu lui-meme m’annonca,
Plus terrible pour moi qu’une armee en bataille
Sur le sable attiedi, tres-grave s’avanca,
Et dit: ‘O mon Seigneur, je t’aime et je suis belle!’
Et me tendit sa main, clef des portes d’Amour!
J’aurais, comme Jacob, servi Laban pour elle,
Et sept ans pour mon coeur n’auraient dure qu’un jour!
*Огюст Вакери (1819-1895) — французский поэт, драматург, журналист, автор поэтических сборников ‘L’Enfer de l’Esprit’ (1840) и ‘Demi-teintes’ (1845) и многих других стихов. В течение десятилетий его другом и сотрудником в литературных, журналистских и издательских делах был товарищ по коллежу Поль Мёрис (1818-1905), драматург, сотрудничавший с Дюма-отцом, Жорж Санд, В.Гюго, Э.Золя . Вакери участвовал с ним в переводе для французского театра ‘Антигоны’ Софокла и был автором ряда собственных пьес, в том числе ‘Погребение Чести’, ‘Жан Бодри’, ‘Сын’. Вакери -автор многочисленных статей и воспоминаний. Он — близкий друг Виктора Гюго и его семьи, связанный с ними родственными узами. В 1848-1851 гг. Издавал вместе с Мёрисом и сыновьями В.Гюго газету ‘L’Evenement’. C 1851 по 1869 г. находился рядом с В.Гюго, бывшим в изгнании на островах Джерси, затем Гернси. Сделал в изгнании фотографии В.Гюго и его близких. Участвовал в издании творческого наследия В.Гюго.