Почт-Амтъ въ Неапол.
Коцебу.
‘Встникъ Европы’, No 9, 1805
Почтампт в Неаполе, Коцебу Август, Год: 1805
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Идучи съ площади Largo del Castello къ Molo, видите глухой переулокъ, въ которомъ въ почтовые дни на многихъ деревянныхъ доскахъ разкладываются реэстры полученныхъ писемъ. Тамъ во всякое время найдете толпу народа и примтите нкоторыя странности, какихъ нигд нтъ, кром Неаполя. Письма означены нумерами, a имена тхъ, кому они принадлежатъ, вписаны въ реэстры по алфавиту, надобно замтить, что имена, не прозвища, и то не вс — ибо Князья должны искать писемъ своихъ подъ литерою Р (Principe). Здсь собирается множество такихъ людей, которые, не умя грамот, хотятъ знать, нтъ ли къ нимъ писемъ. Досужій грамотй, стоящій со связкою лоскутковъ блой бумаги, пользуясь невжествомъ своихъ собратій, достаетъ себ спокойное пропитаніе. Любопытный подходитъ къ нему, кладетъ въ руку нсколько копекъ и называетъ себя по имени, грамотй пробгаетъ глазами реэстры, нашедъ желаемое имя, записываетъ нумеръ на лоскутк бумаги и отдаетъ его своему просителю, которой идетъ въ Почт-Амтъ и, безъ дальнихъ околичностей, получаетъ письмо. Не спрашиваютъ, иметъ ли онъ на то право, или нтъ, требуется только, чтобы заплачены были деньги за пересылку. Письма заграничныя не вносятся въ реэстры, но лежатъ кучею въ комнат. Чужестранцу, пришедшему спрашивать о письмахъ, указываютъ на кучу и заставляютъ самаго рыться въ ней, сколько угодно. Ему позволяется выбирать, что захочетъ, лишь только заплатилъ бы деньги. Не нужно сказывать, какіе отъ того произходятъ безпорядки. Всякой чужестранецъ хорошо сдлаетъ, если письма своя будетъ надписывать на имя какого-нибудь изъ здшнихъ банкировъ.
Не одинъ записыватель нумеровъ нашелъ здсь серебрянную руду для своихъ кармановъ, онъ только съ большею, нежели другіе, удобностію достаетъ ее. На двор, подъ открытымъ небомъ, стоитъ полдюжины столиковъ, за столиками сидитъ полдюжины человкъ, въ изношенныхъ кафтанахъ и съ изношенными лицами. У каждаго изъ нихъ по перу въ рук, перегнутый полулистъ бумаги лежитъ въ готовности, стоятъ только обмакнутъ перо въ чернилицу и краснорчіе польется ркою во вс четыре части свта. Напротивъ писца находится стулъ, на которомъ приходящій можетъ садиться и сказывать мысли свои, a писецъ обработываетъ ихъ, по своему умнью. Тамъ видите сидящую старуху, въ другомъ мст матроса, въ третьемъ солдата, здсь пригожую двушку, вс они имютъ отцовъ, матерей, пріятелей, странствующихъ близко и далеко, въ старомъ свт и новомъ, каждой хочетъ мняться мыслями съ любезнымъ человкомъ, но не каждой можетъ сдлать это безъ посторонней помощи. Я самъ былъ свидтелемъ, какъ одна старушка толковала съ безносымъ (какихъ здсь очень много) Авторомъ писемъ, которой, чтобъ не потерять ни минуты, заблаговременно написавъ на верьху бумаги: Неаполь. 2-го Ноября 1804 года, слушалъ безконечное содержаніе посланія къ сыну старушки, странствующему Богъ знаетъ гд. Слезы и кашель перерывали слова, которыя уже по крайней мр двадцать разъ повторены были, казалось, что языкъ былъ здорове всхъ членовъ ея тла. Безносый человкъ терпливо слушалъ, сокращалъ обиліе мыслей и клалъ ихъ на бумагу. По окончаніи и по прочтеніи письма, услужливый писецъ подалъ перо старух для подписанія, на которое однакожъ она, для нкоторыхъ, ей извстныхъ причинъ, не согласилась, и просила, чтобы вмсто ее онъ самъ исполнилъ этотъ обрядъ. Секретарь подписалъ ея имя, сложилъ письмо, запечаталъ облатомъ, надписалъ наверху почетной титулъ ея сына, и подалъ ей для дальнйшаго отправленія. Мать лвою рукою ухватила письмо — въ которомъ изображалось только ея желаніе, но не чувство сердечное, не любовь матерняя — a правою вынула изъ кармана нсколько копекъ и опустила въ давно уже протянугаую руку безносаго. Между тмъ какъ старуха пошла въ Почт-Амтъ, писецъ съ поспшностію приготовилъ другой листокъ бумаги, не зная и не заботясь, радость или печаль онъ ввритъ ей. — Вообще вся сія переписка производится весьма откровенно, и Почт-Амтъ не иметъ никакой нужды — какъ водится въ нкоторыхъ Христіянскихъ Государствахъ — разпечатывать частныя письма, вмсто того онъ посылаетъ своихъ служителей, чуткихъ и догадливыхъ, которые, ходя между народомъ, слушаютъ, о чемъ пишутъ въ письмахъ, впрочемъ голосистые матросы и солдаты сказываютъ въ слухъ свои мысли писцамъ, длая сильныя тлодвиженія и даже ударяя по столу кулаками. Гораздо трудне для Почт-Амтскаго агента подслушать стыдливую двушку. Я видлъ и двушекъ, которыя, сидя подл писцовъ, сказывали имъ свои мысли, бьюсь объ закладъ, что письмо одной изъ нихъ было къ врному, или къ неврному, которой увезъ съ собою ея сердце, однакожъ другихъ доказательствъ на мои предположенія не имю, кром тихаго шептанья, потупленнаго взора, перемняющейся краски на щекахъ двушки и лукавыхъ взглядовъ писца, которому носъ не мшалъ косо посматривать обоими глазами.
Сіи разсчетистые господа учредили канцелярію на улиц не только для отправленія писемъ, но и для того, чтобы читать получаемыя, по требованію неумющихъ разбирать рукописи. И такъ во дни приходящей почты сцена перемняется на улиц, въ то время перья отдыхаютъ, а работаютъ только губы. Легко догадаться, что здсь наблюдатель также найдетъ для себя иного любопытнаго. Напряженное вниманіе слушателя, перемна страстей, удовлетворенная или обманутая надежда, съ другой стороны совершенное равнодушіе читателя, одинакій голосъ при чтеніи печальныхъ и радостныхъ писемъ — вотъ явленія, которыхъ нигд на улиц не увидите, кром въ одномъ только Неапол.
Публичное письмоводство ежедневно производится съ большею или меньшею дятельностію, Италіянцы не стыдятся своего невжества — и это вотъ главная черта характера, которою они отличаются отъ французовъ. Простолюдимы во Франціи столько же умютъ читать и писать, какъ и въ Италіи, однакожъ они не согласятся на улиц выказывать свое незнаніе. Французъ гордится, не смотря на свое невжество, Италіянецъ не уметъ быть гордымъ.