М. Горький
По поводу чуда
ПРИМЕЧАНИЯ
ПО ПОВОДУ ЧУДА
По поводу чуда, Горький Максим, Год: 1934
Время на прочтение: 5 минут(ы)
М. Горький. Собрание сочинений в тридцати томах
М., ГИХЛ, 1953
Том 27. Статьи, доклады, речи, приветствия (1933—1936)
Присутствуя на пожаре рейхстага, Гитлер сказал корреспонденту одной из лондонских газет: ‘Молю бога, чтоб пожар оказался делом рук коммунистов’.
Бог, издревле благосклонный к авантюристам, услышал молитву Гитлера и, будучи всемогущим, тотчас же повторил фокус, рассказанный в библии: взял какую-то дрянь и создал из нее Ван дер Люббе, а полиция нарекла наспех созданного — коммунистом.
Атеистическое наше время, усмехаясь над библейской легендой, считает, что бог — это псевдоним человеческой глупости. Некоторые вольнодумцы утверждают даже, что бог современной буржуазии — президент полиции. Я недостаточно осведомлен в науках: богословских, и меня не интересует философический вопрос об изменении сущности несуществующего.
В 910 году в Германии солдат Гаузер, осужденный за убийство и отбывший тюремное заключение, купил у торговца старым платьем генеральский мундир, надел его, явился в казарму города Кепеник, взял несколько солдат, арестовал мэра и объявил себя высшей властью города. Немцы — народ весьма дисциплинированный, они непоколебимо верят, что ‘кто палку взял — тот и капрал’. Их не очень и не сразу удивило поведение храброго солдата в генеральском мундире. В то время шея немецкой буржуазии была толще, чем теперь, на ней крепко сидел некто Вильгельм Гогенцоллерн, музыкант, проповедник и вообще человек чрезвычайно разносторонний и крайне шумный. Между прочим, он расценивал себя как воплощение бога и приучил верноподданных ко всяческим неожиданностям своего поведения.
Капралу Гаузеру не удалась его авантюра, ‘законная власть’ Гогенцоллерна свергла его с занятой позиции, арестовала, судила, и он — исчез.
Человек — исчез, а пример — остался. И вот мы видим, что Гитлер пролез дальше, чем это удалось Гаузеру. Гогенцоллерн, Гаузер, Гитлер… Будь я так же гениален, как Андрей Белый, я бы на букве ‘г’ разыграл весьма длинную истерическую симфонию.
Могут сказать, что события не располагают к шуткам. Но это не я шучу. Если нация, которая дала миру Ганса Сакса, Гёте, Бетховена, семью Бахов, Гегеля, Гумбольдта, Гельмгольца и многие десятки крупнейших ‘мастеров культуры’, — если эта нация избирает вождем своим Гитлера, это, конечно, факт, свидетельствующий об истощении творческой энергии ее командующего класса, и этот факт я воспринимаю как злейшую и уничтожающую шутку истории, которую создавала буржуазия. Так зло, но и справедливо история шутит не только с немцами.
Гитлер — не первый случай, когда буржуазия, воспламененная желанием поголовного уничтожения всех несогласно с нею мыслящих, поручает практическое исполнение ее желаний какому-нибудь ‘подходящему’ человечку, журналисту вроде Тьера, губернатору вроде Столыпина или социалисту типа Носке. Вообще для буржуазии наемный человечишка тем удобнее, чем он бесстыдней. Карл Каутский весьма способный старичок, но он уже слишком дряхл и, по дряхлости своей, едва ли решился бы запретить существование Эйнштейну, Ренну, Кете Кольвиц, Генриху Манну и другим, как это сделал Гитлер, будущий преобразователь сначала Германии, а затем—всего мира. Гитлер еще достаточно молод и, вероятно, способен к дальнейшему развитию по линии бесстыдства и человекоистребления. Можно ожидать, что он объявит ‘врагами отечества’ всех немцев, которые не решатся забыть, что в создании ‘немецкой культуры’ принимали весьма деятельное участие семиты, например, Карл Маркс, Генрих Гейне, Феликс Мендельсон и еще многие.
Если бы кто-нибудь написал историю фабрикации буржуазией ее политических вождей, — мы получили бы яркую картину интеллектуального истощения ожиревшего класса. В наши дни это истощение сил особенно ясно. Ведь нужно очень сильно обнищать, чтоб опуститься до Гитлера хотя бы от Бисмарка. Основная забота европейской буржуазии — найти вождей. Социалисты как защитники буржуазного строя, доказав свою способность служить и обнаружив бессилие руководить, — всюду ‘исчерпаны’.
Пролетариат все более отчетливо сознает, что вовсе не его дело устраивать и поддерживать благополучную жизнь капиталистов. Остается люмпенпролетариат, и заметно, что теперь буржуазия начинает искать в его среде вождей и героев для себя. ‘Вожди’ настоятельно необходимы, ибо, собираясь драться, буржуазия должна прежде всего ‘обеспечить тыл’, для чего и требуются люди, способные неутомимо отрывать головы всем, кто видит, что буржуа загнил, разлагается. Меня не удивило бы, если б полицейские газеты Европы напечатали объявление приблизительно такого текста:
‘Для занятия должности вождя нации требуются совершенные бесстыдники. Желающих просят являться в полицейпрезидиум для предварительного соревнования в силе бесстыдства. Евреи — исключаются, но, за этим ограничением, приемлемы представители всех рас и племен от японцев до бушменов. Кретины тоже могут принять участие в испытаниях на бесстыдство’.
Конечно, такое объявление тоже звучит, как шутка, но — лично я вполне уверен, что все может быть. Буржуазия обезумела, в пяти шестых мира трудовым народом преступно правят сумасшедшие. Нужно ли подтверждать это убеждение фактами? Факты — налицо: буржуазия ежедневно доказывает, что для нее в мире нет ничего ценного, кроме ее желания жить в тех мерзейших условиях, к жизни в которых она привыкла. Эти условия создали небывалый экономический кризис. От безработицы страдают десятки миллионов рабочих и крестьян. Безработица приняла характер эпидемии более страшной, чем средневековая чума. Она, несомненно, способствует физическому вырождению основной массы человечества, гибели источника ее энергии. Безработные — это бывшие производители, которые не могут быть потребителями, — для всякого грамотного человека ясно, что это значит.
Буржуазия готовится к новой международной бойне, которая истребит миллионы молодежи, уничтожит на миллиарды предметов первой необходимости, распылит по земле и потопит в морях миллионы тонн металла, сожжет и разрушит города, испортит, отравит газами и трупным ядом плодородные почвы. Всего этого вполне достаточно для того, чтобы с полным правом сказать: миром правят преступники и притом явно обезумевшие, вероятно — от предчувствия неизбежной их гибели. Им действительно ничего не жалко и ничего не нужно, — ‘обеспечивая’ тыл свой, они уничтожают даже свои ‘демократические свободы’, уничтожают то самое, чем еще недавно гордились. Демократия дожила до необходимости признать свои ‘принципы’ омертвевшими и отказаться от них.
Я уверен, что то, что сегодня происходит в Германии, — завтра, послезавтра начнется в других странах. Так должно быть, ибо современный буржуа, ‘культурный человек’ вчерашнего дня, видит спасение свое в одичании. Он кричит: ‘Довольно техники, долой науку!’ И хочет воскресить бога, которого сам же вполне заслуженно убил пошлейшим своим рационализмом. Только одну положительную работу необходимо признать за современной буржуазией: всею своей деятельностью и самым фактом бытия своего она возбуждает и накопляет классовую ненависть трудовых масс, — ненависть, которая, организуясь, взорвется и разрушит в прах мир двуногих свиней.
Крайне трудно понять, что чувствуют, о чем думают в эти дни интеллигенты, ‘мастера’ буржуазной культуры. Какие мысли вызывают у них события на Востоке, где ‘философия самураев’ выражается в практике небывало откровенного насилия над страной с населением в 450 миллионов? Думают ли они, что эта ‘философия самураев’ возродилась бы к жизни в XX веке, если б ее не воскресил Версаль, а за ним — интервенция европейских капиталистов в Россию? Ведь едва ли удав японского империализма способен задушить и проглотить такого слона, каким является Китай. Вероятно, он встанет поперек горла жадной рептилии быстрей и с большим успехом чем становится безоружная Индия поперек горла Англии.
Грозные события совершаются на Востоке, и хотя буржуазия маленькой Европы довольно прочно заковала себя в железо, но железо не спасет, если на безумную ее голову обрушится гора, а гора обрушится, ибо ее взрывают.
По отношению к событиям на Востоке интеллигенция Европы слепа, глуха и нема, как труп. За нее и на позор ей говорит Лига Наций, учреждение, о котором даже вспоминать неловко.
Капиталисты Европы языком своих ораторов и журналистов все более откровенно говорят о перепроизводстве интеллигенции и не скрывают, что наука нужна им лишь настолько, насколько она способна служить делу взаимного уничтожения в будущей войне.
Искусство слова полезно только как возбудитель националистической ненависти, живопись пригодна для камуфляжа, не больше этого. За четыре года отвратительной войны, организованной буржуазией Европы и России, истреблены были вместе с миллионами рабочих и крестьян тысячи молодых ученых, литераторов, техников. Бесплодно погибла энергия, дорого оплаченная трудом рабочих. Эта убыль интеллектуальной силы естественно вызвала в Европе резкое понижение ‘духовной жизни’, — никогда еще буржуазное общество не обнаруживало такой нищеты талантов, как за время после 18 года и до сего дня. Будущая война снова уничтожит миллионы людей физического труда и тысячи представителей труда интеллектуального. Чего ради затевается это уничтожение?
Вот вопрос, над которым интеллигенция Европы должна бы серьезно подумать. И — не пора ли ей понять, что наступило время, когда вождем в будущее является только рабочий класс, а не авантюристы, и что единственная диктатура, которая обеспечивает свободное творчество во всех областях приложения человеческой энергии, — это диктатура рабочего класса?
В двадцать седьмой том вошли статьи, доклады, речи, приветствия, написанные и произнесенные М. Горьким в 1933—1936 годах. Некоторые из них входили в авторизованные сборники публицистических и литературно-критических произведений (‘Публицистические статьи’, издание 2-е — 1933, ‘О литературе’, издание 1-е — 1933, издание 2-е — 1935, а также в издание 3-е — 1937, подготавливавшееся к печати при жизни автора) и неоднократно редактировались М. Горьким. Большинство же включенных в том статей, докладов, речей, приветствий были опубликованы в периодический печати и в авторизованные сборники не входили. В собрание сочинений статьи, доклады, речи, приветствия М. Горького включаются впервые.
Впервые напечатано после смерти автора в сборнике ‘Архив А. М. Горького, т. III. Повести, воспоминания, публицистика, статьи о литературе’, Гослитиздат, М. 1951.
Статья написана, повидимому, в конце 1933 — начале 1934 года.
Печатается по тексту указанного издания, сверенному с подписанной М. Горьким машинописью (Архиз А. М. Горького).