Плен у Шамиля..., Вердеревский Евграф Алексеевич, Год: 1856 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 15 минут(ы)

ПЛНЪ У ШАМИЛЯ.

ПРАВДИВАЯ ПОВСТЬ О ВОСЬМИМСЯЧНОМЪ И ШЕСТИДНЕВНОМЪ (ВЪ 1854—1855 г.) ПРЕБЫВАНІИ ВЪ ПЛНУ У ШАМИЛЯ СЕМЕЙСТВЪ:
ПОКОЙНАГО ГЕНЕРАЛ-МАЙОРА
КНЯЗЯ ОРБЕЛІАНИ
И ПОДПОЛКОВНИКА
КНЯЗЯ ЧАВЧАВАДЗЕ,
ОСНОВАННАЯ НА ПОКАЗАНІЯХЪ ЛИЦЪ, УЧАСТВОВАВШИХЪ ВЪ СОБЫТІИ.

ВЪ ТРЕХЪ ЧАСТЯХЪ.

Соч. Е. А. Вердеревскаго.

САНКТПЕТЕРБУРГЪ.
ВЪ ТИПОГРАФІИ КОРОЛЕВА И КОМП.
1856.

ПЕЧАТАТЬ ПОЗВОЛЯЕТСЯ

съ тмъ, чтобы по напечатаніи представлено было въ Ценсурный Комитетъ узаконенное число экземпляровъ. Санктпетербургъ, Мая 18 дня 1856 года.

Ценсоръ А. Фрейгангъ

ПОСВЯЩАЕТСЯ
СЕМЕЙСТВАМЪ И ПОТОМСТВУ
КНЯЗЯ ДАВИДА АЛЕКСАНДРОВИЧА И КНЯГИНИ АННЫ ИЛЬИНИЧНЫ
ЧАВЧАВАДЗЕ,
и
КНЯГИНИ ВАРВАРЫ ИЛЬИНИЧНЫ
ОРБЕЛІАНИ

ПЛНЪ У ШАМИЛЯ.

Правдивая повсть о восьмимсячномъ и шестидневномъ въ (1854 — 1855 г.) пребываніи въ плну у Шамиля семействъ: покойнаго генерал-майора князя Орбеліани и подполковника князя Чавчавадзе, основанная на показаніяхъ лицъ, участвовавшихъ въ событіи.

ПРЕДИСЛОВІЕ.

Событія, подобныя названному въ заглавіи настоящаго повствованія, представляются людямъ просвщенныхъ современныхъ обществъ какъ страшные, потрясающіе анахронизмы, какъ полузабытыя, почти сказочныя преданія невозвратныхъ временъ варварства, какъ отрывки изъ разсказовъ Фенимора Купера о тхъ кровавыхъ ужасахъ, которые послдовали за первымъ столкновеніемъ европейскихъ переселенцевъ съ дикими, первобытными обитателями Сверной Америки.

И просвщенные современные люди совершенно правы: событія, подобныя описываемому въ этой книг, къ счастью ныншнихъ обществъ, дйствительно уже походятъ на анахронизмы и въ наше время возможны только лишь тамъ, гд, какъ на сцен героевъ Купера, еще существуетъ близкое сосдство варварства съ просвщеніемъ, язычества или исламизма съ христіанствомъ, а такихъ мстностей почти уже нтъ въ современной Европ, за исключеніемъ разв нкоторыхъ провинцій Турціи, гд и до-сихъ-поръ разъигрываются ужасающія драмы между подданными — христіанами и ихъ властителями — мусульманами.

Но такія именно мстности, именно такія близкія сосдства и столкновенія жизни христіанской и просвщенной съ жизнью дикаго варварства еще встрчаются кое-гд у окраинъ неизмримой Россіи, такъ, напримръ, он существуютъ и на Кавказ.

Потому-то на Кавказ въ XIX вк еще возможно и даже почти-неизумительно все то, что уже несбыточно въ остальномъ просвщенномъ мір и на что тамъ взираютъ съ искреннимъ ужасомъ и болзненнымъ участіемъ.

Громами войны и миротворнымъ вліяніемъ цивилизаціи мало-помалу укрощается и покоряется на Кавказ то враждебное всякой цивилизаціи начало, которое, подъ разными именами, олицетворяется въ дикихъ племенахъ непокорныхъ намъ горцевъ.

И славная эта борьба, борьба русской цивилизаціи съ гнздящимся въ здшнихъ горахъ варварствомъ, неослабно длится къ вчной слав Россіи.

Но судьбы всякой борьбы перемнчивы. Случайный успхъ, кратковременная удача бываютъ иногда и на сторон постоянно-побждаемаго варварства, и тогда, легко себ представить, чмъ спшитъ оно мстить христіанству и просвщенію за прежнія, всегдашнія свои пораженія.

Разсказъ о бдствіи, постигшемъ въ 1854 году семействъ князей Орбеліани и Чавчавадзе и есть не что иное, какъ яркая картина тхъ послдствій, которыми всегда сопровождаются временныя торжества всякаго невжества надъ просвщеніемъ, и которыми, на этотъ разъ, сопровождалась одна изъ случайныхъ и, въ политическомъ значеніи, ничтожныхъ удачъ враждующаго съ нами варварства Чечни и Дагестана.

Таково, по моему мннію, главное значеніе событія: значеніе историческое.

Нтъ надобности прибавлять, что и другое его значеніе любопытно въ высшей степени, что оно въ первый разъ открыло намъ цлый новый міръ нравовъ, міръ, досел бывшій для насъ таинственнымъ: все это само собою окажется въ повствованіи. Но не безполезно предварить читателя, что ни въ содержаніи, ни въ форм разсказа не допущено ни малйшаго отступленія отъ истины. Относительно содержанія я, въ настоящемъ случа, постигалъ всю важность простоты, я понималъ, что событіе уже само въ себ заключаетъ столько драматизма, что прибгать къ литературнымъ эффектамъ было бы недостойно ни повствованія, ни самого событія. Да и какіе Эффекты не были бы жалки передъ лицомъ громадной истины этой невымышленной драмы?…

Что же касается до формы изложенія, то, раздляя разсказъ на главы, я даже и въ этомъ случа не поступалъ произвольно, а покорялся необходимости, указанной мн сложностью и разнообразіемъ эпизодовъ.

Е. В.

Часть первая.

I.
Первые слухи.— Впечатлніе въ Тифлис.— Нсколько фамильныхъ подробностей.— Кахетія и Цинондалы.— Обычные и случайные цинондальскіе жители.

Первый слухъ о нападеніи лезгинъ на Кахетію достигъ Тифлиса утромъ во вторникъ, 6-го іюля. Вс въ город были изумлены дерзостью хищниковъ, никогда прежде нершавшихся переходить Алазань, но изумленіе и вс другія чувства, естественно-возбужденныя страшнымъ извстіемъ, уступали мсто истинному, глубокому, всеобщему соболзнованію о бдственной судьб семейства князя Орбеліани и князя Чавчавадзе, похищенныхъ лезгинами изъ Цинондалъ, родоваго имнія князей Чавчавадзе.

Въ первое время никто не зналъ подробностей похищенія, а потому никто не разсуждалъ, никто не длалъ никакихъ заключеній: вс были до какого-то онмнія поражены печальнымъ событіемъ. Городскіе жители встрчались молча, или мнялись лишь односложными Фразами:

— Слышали?

— Слышалъ.

И затмъ уста какъ-бы отказывались говорить о происшествіи, чтобъ еще разъ не повторить или не подтвердить страшной существенности, которой не хотлось врить, а слухъ въ то же время желалъ услышать что-нибудь похожее на опроверженіе…

Нкоторые изъ тифлисскихъ знакомыхъ несчастнаго-семейства, люди, давно-состоящіе на служб и принадлежащіе къ высшему тифлисскому обществу {Капитанъ Гвардіи кн. Г., Гвардіи полковникъ И. А. Б. и штабс-капитанъ Гвардіи Б—въ.}, подъ вліяніемъ перваго впечатлнія горести, выразили ее слдующимъ образомъ: они изъявили готовность и просили разршенія хать къ Шамилю, чтобъ, хоть цною своей неволи, купить освобожденіе плнныхъ княгинь и дтей ихъ. Разумется, что этотъ планъ остался несбыточнымъ, хотя и благороднымъ, порывомъ самоотверженія…

Командовавшій въ то время войсками и управлявшій гражданскою частью на Кавказ и за Кавказомъ, всми уважаемый генералъ-отъ-кавалеріи Н. А. Реадъ, въ письм своемъ къ отцу плнницъ, царевичу Иль Георгіевичу, выражалъ немене искреннее и глубокое соболзнованіе. Между-прочимъ, онъ писалъ слдующее:

‘…Богу угодно было сокрушить вс мры человческой предосторожности и допустить злодевъ напасть на Кахетію, гд первыми жертвами хищническаго нападенія сдлались дочери и внуки вашей свтлости.

‘Несчастье это безмрно, какъ и горесть, которою теперь поражено отеческое сердце вашей свтлости! Считаю грустнымъ долгомъ выразить глубочайшее мое прискорбіе о великой утрат, ниспосланной на семейство ваше Провидніемъ, но, въ то же время не могу не утшать себя упованіемъ, что не потеряна надежда на избавленіе злополучныхъ членовъ семейства вашего изъ рукъ хищниковъ. Провидніе, поразившее дтей вашихъ, а съ ними и всхъ насъ, конечно, не оставитъ ниспослать и способы къ облегченію ихъ участи’… {Письмо это, также, какъ и извстіе о плненіи княгинь, не застало царевича въ живыхъ: онъ скончался 18-го іюля, а извстіе о плн получено въ Москв 22-го.}

Вотъ, въ главныхъ чертахъ, чмъ отозвалось въ Тифлис первое извстіе о плненіи семействъ князей Орбеліани и Чавчавадзе, въ Тифлис, гд близкое сосдство всегдашней войны уже такъ пріучило жителей къ кровавымъ хроникамъ!…

Такое сильное сочувствіе къ бдствію двухъ княжескихъ семействъ, конечно, прежде всего было основано на всеобщемъ убжденіи, что нтъ такихъ физическихъ страданій и моральныхъ униженій, которыя не могли бы постигнуть безпомощныхъ женщинъ, съ еще боле безпомощными дтьми, въ плну у враговъ жестокихъ, непросвщенныхъ, незнакомыхъ съ чувствами христіанскаго состраданія или уваженія къ несчастію. На Кавказ хорошо знаютъ, что такое плнъ у кавказскихъ горцевъ!… Но, кром этой, такъ-сказать, общечеловческой причины соболзнованія, въ здшнемъ кра были еще и другіе, особенные поводы къ усиленію всеобщей горести.

Дв сестры-плнницы, матери шестерыхъ маленькихъ плнницъ и плнниковъ, были дочери царевича грузинскаго и внуки послдняго внчаннаго государя Грузіи (Георгія XIII). Имена мужей плнницъ: князя Орбеліани и князя Чавчавадзе — также имена здсь историческія и любимыя. Вс знали, любили и уважали генерал-майора князя Илико (Ильи) Орбеліани, геройскою смертью павшаго отъ раны, полученной въ сраженіи подъ Баш-Кадыкляромъ {Замчательно, что князь Илико Орбеліани самъ находился также восемь мсяцевъ въ плну у Шамиля, будучи измннически захваченъ, въ 1842 году, при нашествіи Шамиля на казикумыхскую плоскость. Отецъ же его долгое время быль въ плну у персіянъ. Невольно представляется мысль, что плнъ — наслдственное бдствіе этого семейства!}. Вс помнили послдніе и прежніе подвиги доблестнаго молодаго генерала, бывшаго достойнымъ представителемъ высшаго въ Грузіи сословія, того сословія, котораго истиннымъ украшеніемъ всегда были также и князья Чавчавадзе.

Права происхожденія и заслугъ отечеству со стороны этихъ двухъ, какъ и другихъ почетнйшихъ фамилій, въ настоящемъ случа содлывались важными нравами на особенное народное сочувствіе къ постигшему ихъ несчастію.

Наконецъ, для жителей здшняго края, взвшивавшихъ и измрявшихъ всю великость бдствія плнницъ немаловажнымъ поводомъ къ особенному соболзнованію были и обстоятельства, предшествовавшія ихъ бдствію. Всмъ въ Тифлис боле или мене было извстно, въ какой степени уже и безъ того была несчастлива въ своей участи княгиня Варвара Ильинична Орбеліани, что послдній, разразившійся надъ нею ударъ судьбы застигъ ее неоправившеюся еще отъ другаго недавняго и немене-тяжкаго удара, что только черезъ полтора года посл замужства и за полгода до несчастнаго плна, княгиня схоронила своего обожаемаго мужа въ одной могил съ первенцемъ-сыномъ {Погребеніе князя И. Орбеліани и его младенца-сына происходило въ Тифлис, 20-го декабря 1853 года.}.

Люди, знакомые со всми этими обстоятельствами, невольно поражались жестокостью испытаній, такъ быстро одно за другимъ упадавшихъ на слабую женщину, и невольно приходили къ вопросу: какія же силы нужны человку, чтобъ перенести столько горестей, и чему еще должно подвергнуться въ безотрадномъ плну растерзанное сердце молодой страдалицы?…

Но если прежнія несчастія княгини Варвары Ильиничны Орбеліани могли быть поводомъ къ усиленному всеобщему соболзнованію въ настоящемъ случа, то, по странному противорчію, немене важною причиной особеннаго всеобщаго прискорбія было и долговременное прежнее счастіе другой плнницы, княгини Анны Ильиничны Чавчавадзе. Казалось, что ударъ бдствія встртить сердцемъ, незнававшимъ въ жизни ни одного скорбнаго впечатлнія, немене-трудно, какъ и встртить его сердцемъ, уже разбитымъ другими недавними несчастіями… Трудно даже ршить, что трудне?… Княгиня Анна Ильинична, въ семилтнемъ замужств за княземъ Давидомъ Александровичемъ Чавчавадзе, не испытала ничего, кром отрадныхъ чувствъ счастливой жены и столько же счастливой матери. Общественное положеніе, совершенное семейное благополучіе, полная и даже, можно-сказать, роскошная обезпеченность въ средствахъ къ жизни, посреди роскошнйшей изъ провинцій Закавказья — все это вмст могло скоре изнжить душу женщины, чмъ закалить ее для перенесенія великаго испытанія. Короче сказать, какъ то, такъ и другое положеніе двухъ сестеръ-плнницъ, казалось, одинаково требовало самыхъ жаркихъ, самыхъ искреннихъ проявленій общественнаго участія, и дйствительно вызвало его не только въ Грузіи и Тифлис, но и въ цлой Россіи: пишущій эти строки иметъ въ рукахъ своихъ безчисленныя тому доказательства {Они состоятъ во множеств писемъ, адресованныхъ со всхъ концовъ Россіи въ редакцію газеты ‘Кавказъ’, и заключающихъ въ себ вопросы о судьб плнницъ.}.

Неменьшее участіе возбуждалъ и самъ владлецъ цинондальскій, князь Давидъ Александровичъ Чавчавадзе, въ нсколько дней потерявшій почти все семейство и почти все состояніе! Чтобъ понять, что перенесъ, чего лишился онъ и чего вообще лишились вс дйствующія или, лучше сказать, страдающія лица событія, надобно прочитать до конца всю грустную ихъ повсть, но прежде всего должно хоть немного познакомиться съ Цинондалами и Кахетіей.

Кахетія всегда была самоцвтнымъ камнемъ въ корон царей грузинскихъ. По мстоположенію, мягкости климата, богатству почвы, питающей лучшіе сады въ цломъ кра, Кахетія несравненно-благодатне знойно-каменистыхъ участковъ тифлисскэго и душетскаго и даже разнообразныхъ и богатыхъ долинъ горійскаго. Природа щедро наградила этотъ уголокъ Грузіи всми лучшими своими дарами. Вина Кахетіи знамениты, жители трудолюбивы и обезпечены, довольство и здоровье ихъ свидтельствуютъ, что человкъ здсь умлъ воспользоваться всми сокровищами своего маленькаго земнаго рая.

Но раемъ этого рая должно назвать Цинондалы — имніе князя Давида Чавчавадзе, находящееся въ семи верстахъ отъ Телава (узднаго города) и раскинутое на крутомъ берегу рки Чобахури, впадающей въ Алазань. Здсь, какъ въ сердц страны, всегда сосредоточивалась вся внутренняя жизнь ея. Владлецъ съ семействомъ жилъ здсь большую часть года, и гостепріимствомъ своимъ еще боле, чмъ общественнымъ значеніемъ и почетнымъ въ кра именемъ, постоянно привлекалъ гостей изъ ближнихъ и дальнихъ окрестностей. Цинондальское гостепріимство было широкое, патріархальное, извстное старому и малому въ Грузіи, но, несмотря на это, домъ цинондальскій всегда былъ полною чашей благословеннаго избытка. Нельзя здсь не припомнить стиховъ поэта, весьма-счастливо обрисовавшаго’ въ нсколькихъ чертахъ все то, что обыкновенно поражало и привлекало постителей Цинондалъ…

…Вотъ въ дали лазурью плещетъ

Межь садами Алазань,

Вьется лентою и блещетъ

Какъ серебряная ткань.

Вотъ вершины снговыя

Сквозь лазуревую высь,

Какъ ступени вковыя

Грозно къ небу поднялись…

Описаніе это совершенно-врно, трудно себ представить что-нибудь величественне и роскошне вида, открывающагося съ балкона цинондальскаго дома на цвтистую Долину Алазанскую, съ безчисленными садами и селеніями, на величавую древность Алла-вердинскаго Монастыря и на снжныя горы главнаго Кавказскаго Хребта…

Алазань, луга и скалы,

Блескъ лазури, чудный видъ,

А направо Цинондалы,

Гд блаженствуетъ Давидъ,

Князь почетный и любимый

Въ сонм доблестныхъ князей!

Мчись мой конь неутомимый

Въ сей волшебный элизей…

Послднія слова поэта, по свидтельству самыхъ хладнокровныхъ постителей Цинондалъ, не должны быть принимаемы за поэтическую метафору — нтъ, въ самомъ прямомъ значеніи этого выраженія, Цинондалы могли назваться элизеемъ, потому-что они были постояннымъ жилищемъ доблести, семейнаго счастья, красоты, всхъ добродтелей и всхъ благъ, какими только Провидніе надляетъ своихъ избранныхъ на земл.

Но этотъ-то маленькій рай, этотъ, по выраженію поэта, волшебный элизей былъ похожъ на т превосходные виноградники, которые ростутъ на лав и пепл Везувія, всегда-готоваго поглотить ихъ. Только Кахетіи вчно грозитъ не огненная лава вулкана, а едва-ли не еще боле губительный потокъ хищническихъ вторженій. Кахетія, съ сверо-востока только однимъ горнымъ переваломъ отдлена отъ непримиримыхъ и древнихъ враговъ своихъ, лезгинъ, которыхъ тайныя, всегда-непредвидимыя, разрушительныя вторженія искони были карой для цвтущей грузинской провинціи. Здсь врагъ такъ близокъ, что мысль объ оборон никогда не оставляетъ кахетинца, точно такъ, какъ никогда не оставляетъ его кинжалъ и винтовка. Но не всегда готовность къ оборон можетъ ручаться за успхъ ея: иногда врагъ вторгается такъ неожиданно или съ такими значительными силами, что ему уже не въ-состояніи противиться разсянное, разбросанное населеніе. Иногда длаются даже недостаточными вс мры предосторожности со стороны регулярныхъ войскъ, которыя содержатъ такъ-называемую Лезгинскую Кордонную Линію. На длинномъ протяженіи этой линіи, составляющемъ около 160-ти верстъ, войска занимаютъ важнйшіе пункты, изъ которыхъ быстро передвигаются, чтобъ прескать путь непріятелю при вторженіи его въ край, но они не могутъ и не должны быть такъ разбросаны, чтобъ занимать каждую тропинку, по которой въ-состояніи пройдти партіи горцевъ на-легк, въ кратковременныхъ и быстрыхъ набгахъ своихъ. Бываютъ, хотя и рдко, случаи прорыва непріятеля чрезъ кордонную линію, и тогда войска стараются преградить ему обратный путь, чтобъ заставить его дорого поплатиться за дерзкое вторженіе.

Такой-то именно случай и былъ въ 1854 году причиною несчастій небольшой части Кахетіи и семействъ покойнаго князя Орбеліани и князя Чавчавадзе.

Семейство князя Д. А. Чавчавадзе только за дв недли до вторженія лезгинъ прибыло изъ Тифлиса въ свое цинондальское имніе. Вмст съ княземъ Давидомъ Александровичемъ и княгиней А. И. Чавчавадзе пріхала въ Цинондалы и недавно-овдоввшая, младшая сестра княгини, княгиня В. И. Орбеліани, чтобъ провести лто вмст съ родными, которые надялись тихою сельскою жизнью и братскими попеченіями сколько-нибудь залечить еще безутшное сердце сестры, посл двухъ недавнихъ утратъ ея. Съ княгиней Варварой Ильиничной былъ и сынъ ея, полугодовой Георгій, младшій братъ-близнецъ недавно-умершаго малютки и единственный живой остатокъ кратковременнаго и уже утраченнаго семейнаго счастія. Въ маленькомъ Георгіи сосредоточивались вс воспоминанія и вс привязанности молодой вдовы и матери.

Съ княгиней Орбеліани пріхала погостить въ семейств Чавчавадзе племянница покойнаго князя И. Орбеліани, княжна Нина Баратова, 18-лтняя двушка.

Но здсь, кажется, кстати перечислить всхъ жителей цинондальскаго дома, застигнутыхъ бдствіемъ и боле или мене раздлившихъ его.

Вотъ обыкновенные жители Цинондалъ:

Владлецъ имнія, князь Давидъ Александровичъ Чавчавадзе, 37-ми лтъ, въ чин подполковника и въ званіи адъютанта главнокомандующаго Отдльнымъ Кавказскимъ Корпусомъ (впослдствіи полковникъ и флигель-адъютантъ Е. И. В.).

Супруга князя, княгиня Анна Ильинична, урожденная княжна грузинская, бывшая фрейлиной Ея Императорскаго Величества, 28-ми лтъ.

Сестра князя Давида, Нина Александровна Грибодова, вдова безсмертнаго нашего поэта.

Тетка князя Давида, княгиня Тинія Орбеліани, вдова князя Георгія Орбеліани, двоюродная сестра отца князя Давида, покойнаго князя Александра Герсевановича Чавчавадзе, старушка 74-хъ лтъ.

Дти князя Давида Александровича и княгини Анны Ильиничны Чавчавадзе: Саломе, дочь шести лтъ, Марія пяти лтъ, Елена четырехъ лтъ, Тамара трехъ лтъ, сынъ Александръ одного года и четырехъ мсяцевъ и Лидія, малютка четырехъ мсяцевъ.

Изъ числа этихъ обычныхъ обитателей Цинондалъ, въ этомъ году не было дома Нины Александровны Грибодовой и третьей малютки Чавчавадзе, Елены. Об он гостили у другой сестры князя Давида, княгини Е. А. Дадіанъ, вдовствующей правительницы Мингреліи, и тмъ, конечно, избгнули общей участи несчастнаго семейства. Но за-то, какъ-бы въ замнъ отсутствующихъ, къ числу цинондальскихъ жителей въ этомъ году прибавились: г-жа Дрансе (Анна Drancey, ne Le-Maire), 31-го года, увернантка дтей князя Чавчавадзе, поступившая въ домъ только за восьмнадцать дней до плненія и только за шесть мсяцевъ до того пріхавшая изъ Франціи въ Грузію и, какъ уже было сказано, княгиня В. И. Орбеліани (26-ти лтъ и также бывшая фрейлиной Е. И. В.) съ полугодовымъ сыномъ Георгіемъ и восьмнадцатилтнею племянницей своего покойнаго мужа, княжной Ниной Баратовой.

Изъ домочадцевъ слдуетъ упомянуть о прапорщик Гамгрелидзе, управляющемъ имніемъ князя въ Кахетіи, и о жен его Дареджан, объ отставномъ штабс-капитан Ахвердов (подъ 50 лтъ), о 97-ми-лтней старух-няньк, пережившей три поколнія фамиліи Чавчавадзе, и о двнадцати служанкахъ и одномъ мальчик, уведенныхъ въ плнъ вмст съ своими господами {Всего же изъ цинондальскаго дома было уведено 22 человка.}.

II.
Извстіе о приближеніи опасности.— Нападеніе на Шильды.

Князь Д. А. Чавчавадзе не для домашнихъ только длъ и не для отдохновенія пріхалъ въ Кахетію: на него было возложено и служебное порученіе, состоявшее въ томъ, чтобъ принять подъ свое начальство резервную кахетинскую милицію, кварельскаго участка, расположенную по домамъ, но обязанную, въ случа надобности, собраться и дйствовать по его распоряженіямъ. Въ конц іюня милиція находилась не на правомъ берегу Алазани, гд расположено цинондальское имніе, а на лвомъ, ближе къ непріязненнымъ горамъ. До 30-го іюня ни откуда не было никакихъ слуховъ объ опасности, и князь большую часть времени жилъ въ своемъ имніи. Но 30-го іюня онъ получилъ отъ начальника лваго фланга Лезгинской Кордонной Линіи, полковника Кульмана, извщеніе, что получены чрезъ лазутчиковъ свднія о прибытіи Шамиля съ пятнадцати-тысячной партіей въ Караты (непріязненный аулъ на горахъ, и пунктъ, отъ коураго хищники могли направиться во вс стороны), и что необходимо принять надлежащія мры осторожности: собрать милицію и расположить ее въ мстечк Хандо, въ двухъ верстахъ за Шильдами, то-есть по лвую же сторону Алазани.

Въ тотъ же день былъ отправленъ для сбора милиціи помощникъ князя Давида Чавчавадзе, отставной штабс-капитанъ князь Романъ Чавчавадзе, а на другой день и самъ князь Давидъ отправился за Алазань, въ мстечко Хандо, оставивъ семейство свое въ имніи съ полной увренностью, что ему не предстоитъ никакой опасности. Не было даже принято никакихъ мръ къ защит имнія или дома, на томъ основаніи, что съ 1800 года, когда Омаръ-Ханъ Аварскій съ 20,000 лезгинъ былъ только въ 50 верстахъ отъ Тифлиса (но былъ разбитъ на р. Іор Лазаревымъ и Гуляковымъ), не бывало примра, чтобъ непріятель переходилъ на правую сторону Алазани. Почти ежегодно съ балкона цинондальскаго дома были видны пожары на той сторон рки, но никогда цинондальцы не опасались за себя, кром того, можно было основательно разсчитывать, что, при первой тревог, всегда легко могла быть подана помощь. Вблизи были батальйоны регулярной пхоты, и Телавъ, уздный городъ, отстоящій только на семь верстъ отъ Цинондалъ, казалось, всегда могъ подать помощь или, по-крайней-мр, послужить надежнымъ пріютомъ…

Вс эти соображенія казались совершенно-основательными и уничтожали всякое опасеніе.

1го іюля князь Давидъ прибылъ въ мстечко Хандо, объхалъ окрестности, разставилъ секреты и направился къ Шильдзмъ, селенію, состоящему изъ отдльныхъ саклей, затопленныхъ садами, и имющему небольшую старую крпость, неснабженную, впрочемъ, ни орудіями, ни крпостными ружьями.

2го іюля, оставаясь въ Шильдахъ, князь Давидъ не получилъ никакихъ новыхъ извстій о непріятел, посл обда постилъ лагерь милиціонеровъ, собранныхъ подъ Шильдами въ числ 440 человкъ, и оставался здсь до поздняго вечера. По возвращеніи изъ лагеря въ Шильды, князь былъ приглашенъ къ начальнику шильдинской крпостцы, сотнику милиціи князю Рагіеву, гарнизонная команда котораго состояла изъ 60-ти человкъ пшей грузинской дружины.

Ровно въ полночь, когда князь Чавчавадзе и начальникъ шильдинскаго укрпленія сидли за ужиномъ, вбжалъ въ комнату милиціонеръ изъ числа защитниковъ Похальской Башни, самаго передоваго нашего укрпленія, на двнадцать верстъ выдвинутаго впередъ къ непріятельской сторон, и составляющаго нашъ крайній наблюдательный пунктъ въ этой сторон Кахетіи. Встникъ объявилъ, что огромныя силы лезгинъ подошли къ Похали, что самая башня окружена и что скопища спускаются къ Шильдамъ.

Выслушавъ это извстіе, князь Чавчавадзе оставилъ князя Ратіева съ своимъ гарнизономъ въ укрпленіи, а самъ съ 15-ю милиціонерами поспшилъ въ мстечко Хандо. Здсь вс люди были уже подъ ружьемъ, что было согласно съ извстіемъ, полученнымъ отъ похальскаго встника.

Принимая въ соображеніе открытую мстность Хандо, князь Давидъ долго не могъ ршиться: ждать ли ему здсь непріятеля, или отступить къ Шильдамъ, представлявшимъ гораздо-боле удобствъ для отпора съ малыми средствами. Разршеніе этого вопроса зависло бы отъ врнаго свднія: обыкновенная ли это партія горцевъ предприняла нападеніе, или самъ Шамиль идетъ на Кахетію? Разумется, что въ послднемъ случа благоразумне было бы отступить къ Шильдамъ. Но желаемаго врнаго свднія не имлось до 2 ¹/₂ часовъ пополуночи. Только въ это время прибжали какіе-то милиціонеры съ Похальской Башни и принесли извстіе, что непріятельская кавалерія идетъ отъ Похали двумя партіями: одна спускается по р. Чальты, а другая нсколько-лве. Слово кавалерія было для князя Чавчавадзе разршеніемъ его сомннія. Онъ убдился, что самъ Шамиль долженъ быть въ Похали со всми своими силами и, вслдствіе этого убжденія, тотчасъ же стянулъ свои секреты и отступилъ къ самымъ Шильдамъ, гд прежде всего распорядился чрезъ сельскаго начальника, прапорщика князя Гургенидзе, чтобъ вс жители помстили свои семейства и имущества въ укрпленіи, а сами присоединились къ милиціи. Къ величайшему сожалнію, мра эта, по безпечности жителей, не была приведена въ исполненіе.

Въ то же время князь Давидъ послалъ 150 человкъ милиціонеровъ на подкрпленіе къ князю Ратіеву, а остальныхъ людей частью разсыпалъ по садамъ и по дорог, ведущей къ укрпленію, а частью помстилъ въ каменныхъ домахъ, человкъ по 10 и по 15 въ каждомъ.

Размстившись такимъ образомъ, защитники Шильдъ цлую ночь оставались подъ ружьемъ, въ ожиданіи нападенія. Но непріятель нигд не показывался, и только вдали были видны вспышки перестрливавшихся у Похальской Башни. Такъ прошло время до 7-ми часовъ утра.

3-го іюля, въ 7 часовъ утра, Шильды были атакованы. Дло завязалось въ садахъ, на площади и на дорог къ укрпленію. Селеніе вспыхнуло въ нсколькихъ мстахъ вдругъ. Кром перваго натиска, на площади (откуда непріятель былъ прогнанъ), борьба, длившаяся до 2-хъ часовъ пополудни, везд сохранила характеръ частныхъ схватокъ у плетней, оградъ и заваловъ, съ явнымъ преимуществомъ на сторон защитниковъ. {По донесенію телавскаго узднаго начальника, горцами оставлено въ Шильдахъ и на Алазани до 4-80 тлъ, а по свдніямъ, собраннымъ впослдствіи переводчикомъ Исаакомъ Грамовымъ, постившимъ Дагестанъ и Чечню, потеря лезгинъ въ ихъ нападеніи на Кахетію, простиралась до 1200 человкъ. Каждый наибъ доносилъ Шамилю особо… Но объ этомъ молчали. Въ Дагестан же, Чечн и Аваріи не было селенія, гд бы не останавливали Грамова на пути, и гд бы не спрашивали его: не остались ли такіе-то и такіе-то горцы въ плну у русскихъ? Грамовъ постоянно отвчалъ, что плнныхъ нтъ никого, а убитыхъ насчитывали много.}

Къ 2-мъ часамъ пополудни горцы очистили Шильды и отступили къ мстечку Хандо.

При отступленіи ихъ князь Чавчавадзе замтилъ, что часть скопища переправилась черезъ р. Чальты, очевидно съ намреніемъ напасть на селенія Сабуи и Шакріани. Князь тотчасъ же объяснилъ милиціонерамъ свои опасенія и вызвалъ изъ нихъ охотниковъ.. Первый выступилъ изъ рядовъ отставной штабс-капитанъ князь Джорджадзе, къ нему присоединилось 150 человкъ милиціонеровъ. Движеніе этого маленькаго отряда увнчалось полнымъ успхомъ. Преслдователи обошли непріятеля справа и подошли къ нему въ тотъ моментъ, когда онъ принимался зажигать крайніе домы селенія. Настигнутые въ-расплохъ, горцы бросились бжать, и тмъ кончилось ихъ покушеніе.

Въ семь часовъ вечера на помощь князю пришелъ изъ Кварели командиръ Грузинской Пшей Дружины подполковникъ князь Кобуловъ, съ двумя ротами Мингрельскаго Егерскаго Полка, при одномъ горномъ орудіи, а въ восемь часовъ, изъ укрпленія Кодоръ прибылъ подполковникъ князь Тумановъ съ однимъ батальйономъ Тифлисскаго Егерскаго Полка, при двухъ горныхъ орудіяхъ. Они расположились на площадк, у лваго фаса шильдинскаго укрпленія.

Въ одиннадцать часовъ ночи непріятель покушался сдлать нападеніе на эти шесть ротъ, но былъ весьма-скоро опрокинутъ.

Тмъ кончился кровавый день 3-го іюля… Но въ числ событій этого дня, нкоторыя, еще неупомянутыя, заслуживаютъ особеннаго замчанія, такъ-какъ они имли важное вліяніе на судьбу дальнйшихъ происшествій.

Въ два часа пополудни, въ минуту перваго торжества надъ хищниками, когда они очистили Шильды и отступили къ м. Хандо, князь Чавчавадзе, еще озабоченный отправленіемъ отряда охотниковъ въ слдъ за отступавшимъ непріятелемъ, второпяхъ, карандашомъ написалъ записку въ Цинондалы. Въ этой записк князь писалъ своимъ, что хотя и было нападеніе на Шильды, но что все благополучно кончилось, что непріятель отступилъ къ м. Хандо, и что, слдовательно, он (то-есть княгиня и прочіе домашніе) могутъ не безпокоиться. Записка дошла до Цинондалъ чудеснымъ образомъ, потому-что посланный съ нею милиціонеръ, одинъ изъ всхъ, посыланныхъ поздне, усплъ пробраться живымъ до мста назначенія, прочіе были изрублены на дорог. Но лучше бы не доходить записк по адресу!… Обрадованный удачнымъ исходомъ перваго шильдинскаго дла, князь, конечно, успокоивалъ своихъ только за себя, и, конечно, не подозрвалъ, что въ послднихъ словахъ его записки заключается двусмысліе, долженствовавшее слишкомъ успокоить жительницъ цинондальскаго дома и, такъ-сказать, усыпить ихъ гибельною увренностью въ своей безопасности. Какъ бы то ни было, торопливая записка князя Давида можетъ назваться одною изъ роковыхъ причинъ его собственнаго бдствія {Къ числу такихъ же роковыхъ случайностей можно отнести еще два обстоятельства: 1) что телавскій уздный начальникъ, князь Андрониковъ, неудачной своей переправой за Алазань, быть-можетъ, указалъ хищникамъ мсто безопаснаго брода и тмъ, быть-можетъ, ускорилъ и ободрилъ ихъ переправу на ту сторону рки, гд были расположены Цинондалы и прочія беззащитныя селенія, и 2) что посланный съ запискою отъ князя Чавчавадзе въ Цинондалы милиціонеръ, переправившись у имерліанской, а не у тогніанской переправы, ничего не зналъ о дл князя Андроникова и не видлъ даже хищниковъ у Алазани, а потому и уврилъ цинондальскихъ жительницъ, что на Алазани все благополучно.}.

Въ слдующей глав читатели увидятъ, какое отношеніе имли вс эти случайности къ цинодальскимъ дламъ. Теперь же, чтобъ не прерывать нити ближайшихъ событій, не будемъ пока разставаться съ храбрыми шильдинскими защитниками.

4-го іюля, съ разсвтомъ, снова завязалось дло въ Шильдахъ. Чрезъ нсколько часовъ посл начала сраженія, къ князю Чавчавадзе явился одинъ изъ шильдинскихъ поселялъ съ извстіемъ, что огромная конная партія спустилась съ горъ ниже Шильдъ, пробралась по подошв горы Концхи и пошла по направленію къ Алазани съ явнымъ намреніемъ переправиться вбродъ у тогніанской переправы.

Князь Чавчавадзе былъ пораженъ этой новостью: онъ еще ничего не зналъ о дл князя Андроникова, но тратить время на размышленія было некогда. Князь призвалъ сотника, князя Ратіева, и освдомился у него: можетъ ли онъ ручаться за шильдинское укрпленіе въ томъ случа, если будетъ отдлена часть гарнизона для новаго движенія въ слдъ партіи хищниковъ, направившихся къ Алазани. Князь Ратіевъ отвчалъ положительно. Тогда князь Чавчавадзе приказалъ князю Туманову выстроить свои четыре роты и быть готовымъ къ выступленію. Къ-несчастью, не было кавалеріи. Когда все было готово, князь Давидъ приблизился къ людямъ, но въ это самое время наканун-посланный въ Цинондалы милиціонеръ подалъ ему записку. Княгиня В. II. Орбеліани писала слдующее:

‘Не знаю, до какой степени справедливы слухи, но здсь вс перепуганы и въ настоящее время мы здсь одн съ дтьми и женщинами. Вс сосди наши, семейства князя Гульбата и князя Романа {Чавчавадзе же, дальніе родственники и сосди по имніямъ.} ушли въ лсъ, мужики твои съ своими семействами также оставили деревню. Ради-Бога, увдомь какъ можно-поспшне, такъ ли велика опасность и нужно ли намъ спасаться, и куда хать?’

Прочтя такую записку, было отчего встревожиться. Надежда, однакожь, еще не покинула князя. Онъ не могъ себ представить, чтобъ около его семейства не осталось ни одного человка, который догадался бы хоть посовтовать уйдти въ лсъ, бывшій въ какихъ-нибудь пятидесяти саженяхъ отъ дома, въ лсу вс были бы непремнно спасены {И дйствительно, вс искавшіе спасенія въ лсу были спасены.}. О дом же и имуществ, конечно, и думать было нечего.

Не сказавъ никому ни одного слова о содержаніи полученной записки, князь Давидъ приказалъ уд

ПЛНЪ У ШАМИЛЯ.

ПРЕДИСЛОВІЕ.

Часть первая.

Читайте также: