Планета Марс, Скиапарелли Джованни, Год: 1899 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 16 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Джованни Скиапарелли

Планета Марс

Перевод Леонида Германовича Малиса, секретаря Русского астрономического общества.

Известия Русского Астрономического Общества
Выпуск VIII
NoNo 1-3

С.-Петербург
1899

I.

Время от времени появляется на небе светило, сверкающее красноватым блеском, его движения между остальными светилами обличает в нем планету. Это- планета Марс, которая в течение некоторого времени приблизилась к Земле в своем движении вокруг Солнца.

Марс занимает предпоследнее место в ряде больших планет Солнечной системы, потому что только один Меркурий немного меньше. Впрочем, Марс может необыкновенно близко подходить к Земле в определенных, каждые 16 лет повторяющихся случаях и превосходить тогда своим блеском все планеты, исключая одной Венеры. Он сияет тогда своим красным светом, которому он обязан своим названием ‘огненного’, что дали ему древние греки. В те давноминувшие времена, когда верили, что возможно предсказывать будущие события по виду звездного неба, такое ‘великое’ появление Марса составляло предмет ужаса для народов и давало много пищи астрологам, ибо на их долю выпадала не всегда легкая задача определить влияние планеты на военные дела и политическое состояние данного момента.

И в настоящее время подобное появление Марса возбуждает всеобщий интерес, но причина последнего совсем иная. Ныне тот или другой обитатель Земли питает надежду, что при таком случае посредством тщательных наблюдений, выполненных с помощью могущественных телескопов нашего времени, может быть разрешен вопрос великого космологического значения, а именно вопрос о том, можно ли так же рассматривать другие небесные тела, как место пребывания разумных или, или по крайней мере, органических существ.

Мысль населить светила и пространства неба духами или телесными существами, перенести туда животных и растений, мысль эта не нова. Писатели древности, как и нового и даже новейшего времени, которые занимались этою темой, многочисленны и образуют интересный ряд. Этот ряд открывает Цицерон своим ‘Сном Сципиона’, за ним следует Лукиан Самосатский со своими ‘Правдивыми рассказами’, далее мы находим в этом ряде Данте, Джордано Бруно, Гюйгенса и Кирхера, к которым примыкают изящные французские авторы новелл Сирано-де-Бержерак, Фонтенелль и Вольтер, перенесшие действие своиз остроумных рассказов и сатир в небесные пространства. Последним из этих писателей выступил Эдгар По с знаменитой фигурой амстердамца Ганса Пфааля.

Большая часть относящихся сюда произведений представляют однако либо создания исключительно поэтического вдохновения или игру гениального остроумия. Их собственное значение следует поэтому искать в области, которая не имеет ничего общего с серьезным изложением поставленного нами вопроса.

В настоящем столетии различные писатели делали однако попытки рассматривать вопрос о многочисленности обитаемых миров, как задачу, достойную философского обсуждения. Оставляя в стороне ничего незначащие откровения спиритов, обновивших и даже превзошедших видения Сведенборга, стоит вспомнить о Рено ( ‘Ciel et Terre’ — ‘Небо и Земля’) и Давиде Брюстере (‘More Worlds than one’ — ‘ Больше миров чем один’). Они переносят на небесные светила надежды на будущую загробную жизнь и в этом отношении развивают — нельзя сказать, что доказательства, потому что в этом деле их нет, — но мысли и мнения, которые находят и всегда будут находить в душе многих людей живой отклик.

В настоящее время идея многочисленности населенных миров нашла себе горячего борца в лице Камилла Фламмариона. Его произведения, проникнутые пламенной убедительностью и живым стремлением к познанию, приводят на память слова, вложенные Виргилием в уста Гектору:

…Если бы можно было защитить Пергам рукой,

то наверное его бы защитила эта рука.

Если бы существовала возможность доказать наличность одушевленных и разумных существ на небесных телах иным путем, чем прямым наблюдением, то никто, как Фламмарион, не был бы более способен дать такое своеобразное доказательство. Напротив, необходимо с особенной силой подчеркнуть, что по сие время результаты наблюдений не представляют ни одного факта, указывающего на это, и вообще дают весьма мало надежды в этом смысле.

Наш ближайший небесный сосед — Луна, на которой с помощью мощных современных телескопов можно различать без чересчур большого затруднения предметы от 400 до 500 метров в диаметре, не дал до сих пор никакого повода к такого рода наблюдению и вообще не подает такой надежды. Чем больше мы исследуеи лунную поверхность, тем больше мы находим доказательств, что она представляет пустынную наполненную сухими массами поверхность, у которой недостает всех условий органической жизни.

Исследование поверхности планеты Венеры, которая из всех планет может ближе всего подойти к Земле, не представляет никаких фактов в этом отношении, ни даже надежд когда-либо в будущем узнать подобные факты. Атмосфера Венеры постоянно наполнена плотными облаками, и это обстоятельство препятствовало до сих пор и будет, можно предполагать, препятствовать еще в течение многих столетий, если не всегда, различать подробности на поверхности Венеры. Подобные же основания, к которым присоединяется еще новое обстоятельство, затрудняющее исследования, — увеличение расстояния, отнимают всякую надежду получить посредством исследования поверхностей гигантских верхних планет Юпитера, Сатурна, Урана и Нептуна, ответ на вопрос о существовании других населенных миров.

Что касается Меркурия, то, вследствие его постоянного малого удаления от Солнца, производить наблюдения над ним необыкновенно трудно, так что только в течение последних лет стало возможным достаточно часто наблюдать некоторые пятна, чтобы по ним определить продолжительность вращения планеты около ее оси.

Солнце и неподвижные звезды, а равно кометы и туманности должны быть исключены из круга нашего рассмотрения, потому что все эти небесные тела вообще, как кажется, неприспособлены к зарождению и развитию органической жизни, по крайней мере, в том смысле, как мы ее понимаем.

Поэтому все надежды получить ответ на поставленный нами космологичесий вопрос ограничены планетою Марсом. Он есть единственное небесное тело, которое в известной степени может дать нам ответ. А именно, когда тщательное обследование его поверхности обнаружило некоторые изменения на ней, обнаружило также систему загадочных линий, в которых при некоторой доброй воле можно было предположить скорее плоды деятельности одушевленных существ, чем простое воздействие сил мертвой природы, тогда ожили эти надежды и вызвали у некоторых лиц почти лихорадочное возбуждение.

Во время последнего ‘великого’ появления Марса, что случилось в 1892 году, северные американцы по преимуществу выразили эти надежды в крайне живой форме. Обладая самыми сильными телескопами в мире, Америка, казалось, имела наибольшее право на славу и честь открытия не только неизвестного до сих пор мира, но и неизвестного внеземного рода живых существ. Во Франции поднятое Камиллом Фламмарионом возбуждение умов привело к еще более необыкновенным явлениям. Там совершенно серьезно назначили большие денежные премии тому исследователю, который посредством наблюдений представит доказательства, что на каком-нибудь небесном теле существуют признаки присутствия разумных существ. В Америке и во Франции уже задумывают воздвигнуть новые гигантские телескопы необыкновенной оптической силы, которые будут стоить миллионы рублей.

Эти явления суть замечательные знамения времени: они позволяют ожидать хорошего в будущем, и благодаря им же, господствующий пессимизм оправдывается не во всех отношениях.

А именно совершенно несправедливо, что настоящий век менее против прошлых веков руководится возвышенными принципами или стремится к менее идеальным целям. Девятнадцатый век может с гордостью смотреть на свои деяния. В летописях прогресса человечества о нем помянут не без славы. В течение девятнадцатого столетия почти вполне, с невероятным напряжением и героическим самопожертвованием, провели исследование земной поверхности, так что только немногие области остаются неизвестными. Проникая во внутрь самого земного шара, познали ход его развития и принесли потомству вести о бесчисленных рядах поколений, которые населяли весь земной шар, между тем как миллионы лет отходили в вечность.

Обстоятельное изучение и исследование в области археологии, антропологии и сравнительного языкознания выяснили происхождение и развитие человечества и точно также вновь открыли первые зачатки культуры. Многочисленные наблюдатели, терпеливые и неутомимые, предприняли совместное исследование атмосферы и управляющих ею законов, — задача, разрешить которую суждено вероятно грядущему поколению.

Этим еще не исчерпываются заслуги девятнадцатого века. В отношении исследования неба, материи и сил природы работы прошлых времен были продолжены величественным образом, и была создана новая наука Астрофизика. То время, когда казалось нелепостью говорить о химическом составе светил, еще не так далеко. Ныне же Астрофизика уже разрешила этот вопрос, она стремится теперь к еще высшим целям и начинает следить за каждым возбуждением однородных и родственных явлений в далеких мирах.

В настоящее время, как мы выше упомянули, готовы затратить на один только телескоп значительно большие суммы, чем в течение всех протекших столетий отпускали на пользу науки. И это делается с целью получить, если возможно, знак, посланный нам из глубин вселенной. Это только одна из многих благородных, великих по духу и поэтических черт, которые наш век может указать беспристрастному потомству. Наше время представляется пристрастным современникам преимущественно, как эпоха, в которой преобладают прозаическое себялюбие, низкий машинный труд и стремление к материальным наслаждениям.

Наше время лучше, чем оно само о себе думает. Как раз то обстоятельство, что оно с таким трудом удовлетворяется самим собой и своими собственными работами, есть признак прогресса и силы.

Эти соображения могут послужить введением к предстоящему изложению, Они содержат развитие тех оснований, в силу которых в настоящее время в далеких кругах исследование явлений на соседней с Землей планете кажется важным и ценным не только в астрофизическом отношении.

II

Если считать от Солнца, то Земля есть третья планета Солнечной системы, а Марс — четвертая планета. Орбита Марса обнимает орбиту Земли и по длине окружности относится к ней приблизительно как 3 к 2. Орбиты обеих планет слабо эллиптические, однако как у Земли, так и у Марса, разница между наибольшим и наименьшим радиусов вектором ( то есть расстояниями данной планеты от Солнца) сравнительно незначительна. Иными словами, уклонение обеих орбит от окружности круга так ничтожно, что это можно заметить только на рисунках, изображающих обе орбиты в несколько большем масштабе. Наименьшее расстояние Марса от Солнца доходит до 205, наибольшее до 248 миллионов километров, Солнце не находится ни в центре земной орбиты, ни в центре орбиты Марса, впрочем расстояние Солнца от центра марсовой орбиты больше, чем от центра земной орбиты.

Земля в своей орбите вокруг Солнца проходит 30 километров в секунду времени, а Марс только 24. Поэтому он совершает оборот вокруг Солнца в 687 дней, потому что его расстояние от Солнца больше соответствующего расстояния Земли от Солнца, между тем как Земля совершает свой оборот вокруг Солнца только за 365 дней. Эти соотношения сейчас объясняют то явление, что Марс так редко сияет в полном своем блеске. Марс и Земля имеют неравные периоды обращения, а потому они большей частью находятся в далеко отстоящих друг от друга точках небесного пространства и только тогда бывают близки между собой, когда оба усматриваются с Солнца в одном и том же направлении. Если три небесных тела (Солнце, Земля, Марс) находятся на одной прямой линии, то земному наблюдателю покажется, что Солнце и Марс находятся в противоположных точках неба, если Земля помещается между Солнцем и Марсом. Такое положение планеты называется в Астрономии противостоянием относительно Солнца, или иначе планета находится в солнечном противостоянии. Как мы видим, моменты близости Марса к Земле суть вместе с тем моменты его противостояний, которые повторяются через промежутки времени приблизительно в 780 дней. Однако не при всех своих противостояниях подходит Марс одинаково близко к Земле, потому что уклонение орбит обеих планет от круга значительно влияет на их наименьшее расстояние в тот или другой момент. Если Марс во время своего наибольшего приближения к Земле имеет также наибольшее удаление от Солнца, то, разумеется, расстояние Марса от Земли значительно меньше, чем в том случае, когда он в момент своего противостояния находится в наибольшем удалении от Солнца. Первый случай имел место в 1877 и 1892 годах и снова произойдет в 1909 году. Такие противостояния Марса, имеющие место поочередно каждые 15-17 лет, называют ‘великими’ в отличие от других противостояний, которые происходят каждый второй год и при которых Марс не может так близко подойти к Земле.

Во время своего ‘великого’ противостояния Марс превосходит своим блеском все светила неба и представляет в телескоп великолепное зрелище. Тем не менее даже при таких благоприятных обстоятельствах видимый диаметр Марса имеет меньше 1/75 части видимого диаметра Солнца или Луны, так что при таких случаях мы видим Марс с помощью трубы, с увеличением в 75 раз, такой же величины, как видим Солнце или Луну невооруженным глазом. При тех противостояниях, когда Марс в то же время находится в наибольшем удалении от Солнца ( в афелии), его наименьшее расстояние от Земли почти вдвое больше, чем во время ‘великого’ противостояния. Так, во время ‘великого’ противостояния Марс удален от Земли приблизительно на 57 миллионов километров, а во время обыкновенного противостояния (в афелии ) почти на 101 миллион километров, и его видимый диаметр составляет только 1/150 часть видимого диаметра Луны, тогда потребуется 150-ти кратное увеличение, если мы желаем увидеть Марс такой же величины, как Луну невооруженным глазом. При этих условиях величина диска, каким представляется Марс в трубе, составляет всего только четверть его величины при ‘великом’ противостоянии. Точно также количество отраженного им света в 4 раза меньше, чем во время ‘великого’ противостояния. Поэтому не следует обманываться относительно ‘приближений Марса к Земле’, это суть только относительные приближения. Луна, которая отстоит от нас только на 30 земных диаметров, поставлена в этом отношении в гораздо благоприятнейшие условия. 2 сентября 1877 года и 6 августа 1892 года, когда произошли два последних ‘великих’ противостояний Марса и планета находилась в наименьшем возможном расстоянии от Земли, ее удаление от Земли было почти 57 миллионов километров или в 146 раз больше растояния Луны от Земли.

В то время, как с помощью трубы умеренных размеров можно заметить на Луне горы и долины, кольцеобразные горы и бесчисленные кратеры ( карта Луны, которую начертил Шмидт с помощью труб, имевших отверстия 10-15 сантиметров, имеет диаметр 2 метра и содержит 32 856 кратеров), а также множество других подробностей ее поверхности, необходимы трубы совсем иной оптической силы, чтобы можно было ясно видеть на Марсе фигуры только важнейших пятен его поверхности. Опыт научил нас, что, пользуясь большим телескопом, нетрудно заметить на лунной поверхности круглый предмет, диаметр которого доходит всего до полукилометра, или признать на ней полосу, шириной в 200 километров. Круглый предмет на поверхности Марса должен иметь диаметр 60-70 километров, чтобы мы могли его видеть как точку. Только полоса в 30 километров ширины может быть замечена нами и притом как крайне тонкая линия. Земной наблюдатель мог бы проследить какую-нибудь реку на Луне, вроде По, почти по всей ее длине, наоборот, ни одна из самых великих рек Земли, перенесенная на Марс, не была бы видна нам. Подобным образом мы могли бы вполне хорошо заметить город величиной с Милан или даже только с Павию, если бы он находился на Луне, между тем как нельзя надеяться заметить на Марсе предметы таких размеров, как Париж или Лондон. Едва ли было бы возможно при большом внимании увидеть на Марсе круглые острова такого протяжения, как Майорка, или продолговатые величиной с Крит или Кипр.

Эти обстоятельства вполне объясняют, почему Галилей, трубы которого никогда не увеличивали более 30 раз, не сделал относительно Марса ни одного открытия. А Галилей открыл, как известно, фазы Венеры, спутников Юпитера и кольцо Сатурна!

Первый, кто с некоторой достоверностью заметил пятна на этой планете, был знаменитый Гюйгенс. Он наблюдал пятна в 1656-1659 годах с помощью труб, построенных им самим и значительно превосходивших трубы Галилея. Немного лет спустя (1666 год) Доминик Кассини в Болонье не только ясно заметил различные пятна на поверхности Марса, но по их быстрому перемещению на видимом диске планеты открыл, что Марс, как и Земля, вращается около оси, наклонной к плоскости орбиты. Продолжительность оборота Марса около оси он определил в 24 часа 40 минут. По новейшим определениям время полного оборота Марса около оси равняется 24 часа 37 минут 23 секунды.

Телескопы Кассини были сделаны Иосифом Кампани в Риме, знаменитейшим оптиком того времени. Почти в течение целого столетия телескопы Кампани признавались самыми совершенными, и лишь заслуга Шорта, Долонда и Гершеля отняли у них славу и на некоторое время упрочили за Англией первое место в области оптики. С помощью телескопа, вышедшего также из мастерской Кампани, Бианкини в 1719 году в Вероне сделал первые до некоторой степени точные рисунки пятен Марса. Он заметил при этом на планете подробности, довольно трудно поддающиеся наблюдению, так, например, невидный полуостров, обозначенный на прилагаемой карте именем Гесперия. Около конца прошлого столетия Гершель и Шретер, на основании своих наблюдений над яркими полярными пятнами Марса, определили наклонность оси вращения Марса к плоскости его орбиты, то есть наклонность эклиптики Марса. Величина этого угла наклонности эклиптики Марса весьма мало отличается от наклонности земной эклиптики. Этим самым были определены для обоих полушарий планеты смена времен года и законы изменений климатических условий, которые сходны с земными постольку, поскольку они зависят от нагревания некоторой точки поверхности планеты солнечными лучами (инсоляция).

Все указанные наблюдения однако недостаточны для того, чтобы дать полную картину поверхности Марса. Истинным основателем ‘Ареографии’ (Марс по-латыни и Арес по-гречески) должно считать Гейнриха Медлера. Последний в 1830 году с помощью превосходного телескопа работы прославленного ученого Фраунгофера, величайшего оптика своего времени, наблюдал и описал пятна на Марсе несравненно лучше, чем все его предшественники. Медлер первый предпринял систематические измерения на видимом диске Марса и определил положения целого ряда важнейших точек относительно экватора планеты и некоторого первого меридиана. На прилагаемых картах этот первый меридиан принят за начальный для счета долгот. После того как он определил положение различных подробностей по отношению к упомянутым главным точкам, ему удалось построить первую карту поверхности Марса. Хотя карта эта была еще неполна и по необходимости могла представить только важнейшие пятна, видимые на поверхности Марса, однако она составляет почтенный памятник трудолюбию и тщательности ее автора. Эта карта целых 30 лет была лучшим, но, более того, единственным изображением поверхности Марса. Только около 1860 года благодаря работам Секки, Доса, Локиера и Кайзера изучение поверхности этой планеты сделало дальнейшие успехи. С этого времени и в особенности после ‘великого’ противостояния 1862 года ареография развивалась все быстрее и быстрее, чему немало способствовало употребление могучих телескопов, построенных в последнее время, в особенности в Америке.

Сравнение всех наблюдений, как старых, так и новых, дает прежде всего важный факт, что форма и расположение пятен на Марсе в главных чертах неизменны, точно также, как распределение морей и суши на Земле не подлежит никаким изменениям. Так на рисунках Гюйгенса 1659 года можно узнать залив, обозначенный на прилагаемой карте, как Большой Сирт. Рисунки Маральди 1704 года показывают Циммерийское и Сиренское моря: рисунки Бианкини показывают Тирренское море и, как было сказано выше, полуостров Гесперия. Также определенные Медлером в 1880 году ареографические долготы и широты важнейших точек на поверхности Марса согласуются с определениями Кайзера в 1860 году, и Скиапарелли во время противостояний 1877 и 1879 годов, согласуются настолько хорошо, что должно отбросить, как совершенно неверную, мысль Шретера, что пятна на Марсе суть облакоподобные и преходящие явления в роде пятен на Юпитере и Сатурне. На поверхности Марса существуют постоянные явления, какие существуют на Земле, на Луне, и, насколько известно, на Меркурии. Этот характер постоянства существует на Марсе только относительно общих очертаний фигур, но не распространяется на их отдельные черты. Продолжительные наблюдения выяснили в последнее время, что окраска многих мест поверхности Марса может изменяться в пределах известных цветов и зависит от господствующего в данный момент времени года и от угла, под которым лучи Солнца падают на данную часть поверхности Марса. Таким изменениям цвета подвержены также, конечно, многие части земной поверхности, и эти изменения мог бы заметить наблюдатель на Марсе. Земной наблюдатель замечает на Марсе еще явление, которое не бывает на Земле. А именно, очертание больших пятен на Марсе могут испытывать слабые изменения, которые кажутся малыми сравнительно с протяжением пятен, однако столь значительны, что их можно заметить с Земли. Далее, эти очертания представляются не всегда одинаково резкими. Некоторые нежные черты в известные времена видны лучше, чем в другие времена, они могут изменить внешний вид и форму и все таки нельзя сомневаться в их тождественности. Наконец следует заметить, что Марс имеет достаточно плотную атмосферу и свою собственную метеорологию, как это будет изложено ниже. Все эти упомянутые изменения заставляют догадываться о величественном ряде связанных друг с другом явлений природы Марса, обстоятельство, которое придает исследованию поверхности Марса значительнейший интерес, чем простое топографическое изучение неизменной мертвой поверхности, какую, по-видимому, представляет Луна. Марс не представляет нам пустыни, наполненной сухим камнем, на Марсе кипит жизнь, и эта жизнь обнаруживается на его поверхности целым рядом весьма запутанных и сложных явлений, которые отчасти происходят в столь большом масштабе, что земной наблюдатель в состоянии их заметить. Глазам естествоиспытателя открывается таким образом на Марсе новый мир, который совершенно исключительным образом должен возбуждать интерес наблюдателей и мыслителей. Относящиеся сюда исследования будут занимать еще многих астрономов в течение многих лет и послужат могучим толчком к усовершенствованиям в области оптики.

Явления на поверхности Марса столь разнообразны и столь сложны, что только обширные и обстоятельные исследования могут открыть законы, лежащие в основании этих явлений, а также допустить достоверные и окончательные выводы касательно устройства этого мира, столь сходного в ином отношении с земным, в другом же отношении столь отличного.С другой стороны, не должно думать, что можно приступить к этим привлекательным исследованиям без вспомогательных средств, сообразных с трудностью данных наблюдений. Далекое расстояние планеты от Земли и ее сравнительно малая величина ( диаметр Марса относится к диаметру Земли, как 11 к 21) требуют применения, по крайней мере, 200-300 кратного увеличения и телескопов, которых объективы имеют, по меньшей мере, 20 сантиметров в диаметре, если мы желаем предпринять успешные и богатые результатами работы. Это замечание касается наблюдений и исследований во время ‘великих’ появлений, как это было в 1877 и 1892 годах. Во время же неблагоприятных приближений планеты к Земле ( а как раз во время их Марс показывает обыкновенно на своей поверхности весьма замечательные явления) исследование более тонких подробностей требует далеко сильнейших оптических средств: при этих противостояниях нужно употреблять 500-600 кратное увеличение и телескопы, объективы которых имеют диаметр 40 и более сантиметров. Обе карты поверхности Марса, приложенные к настоящей статье, построены на основании наблюдений, произведенных с инструментами упомянутой величины. Южное полушарие планеты, которое вследствие положения оси планеты во время ‘великих’ появлений видно лучше, было зарисовано автором главным образом в 1877-1879 годах с помощью телескопа с отверстием в 22 дюйма. Чтобы снять северное полушарие, которое Марс обращает к Земле только во время менее благоприятных противостояний, автор смог воспользоваться в 1888-1890 годах значительно большей трубой, отверстие которой имеет 49 сантиметров, и которая допускает в случае Марса употребление 500-600 кратного увеличения.

Обстоятельства, при которых астроном может сделать успешные наблюдения над устройством поверхности Марса, зависят от условий, перечень которых должен вызвать некоторый интерес. Прежде всего, как было упомянуто выше, для наблюдений должен быть превосходный телескоп, и должно быть благоприятное состояние земной атмосферы. Последнему условию, конечно, можно только редко удовлетворить в полной мере.Автор испытал на деле, что иногда проходят месяцы, и нельзя сделать ни одного удовлетворительного наблюдения — неблагоприятная погода и движение воздуха необыкновенно часто препятствуют наблюдениям. Особенно редко выпадают такие вечера, когда спокойствие воздуха позволяет воспользоваться всей силой трубы. Далее при наблюдении должно обращать внимание на то, чтобы температура у инструмента была такая же, как вне помещения, где установлен инструмент, лучше всего наблюдать на открытом воздухе. Если телескоп находится под вращающимся куполом, то необходимо открыть его вырез, а также двери и окна за несколько часов перед началом наблюдений и позаботиться по возможности о свободном течении воздуха изнутри наружу и обратно. Если температура в помещении наблюдателя выше, чем вне его, то слой теплого воздуха находится перед объективом трубы, а это обстоятельство сильно вредит красоте и чистоте изображения. Кроме того, не надо забывать что желательная отчетливость изображений обыкновенно не бывает при обыкновенном состоянии воздуха, потому что земная атмосфера даже тогда, когда кажется нам вполне ясной и чистой, содержит воздушные слои разной плотности, которые следуют за воздушными течениями и создают неблагоприятные условия для наблюдений. Иногда вследствие этих обстоятельств приходится несколько часов выжидать скоропроходящего момента, когда в воздухе господствует полное спокойствие. Дневное время и часы утренних и вечерних сумерек кажутся благоприятнее для наблюдений, чем собственно ночное время. Далее после грозы воздух самый прозрачный. Приведенными нами соображениями и исчерпываются внешние обстоятельства, с которыми должен считаться астроном не только при наблюдениях над Марсом, но и при всех подобных более тонких исследованиях. Сам наблюдатель точно также должен удовлетворять известным условиям.

Если астроном желает сделать надежные наблюдения, свободные от всяких предвзятых мнений, то он не должен заранее ориентироваться в подробностях областей, которые Марс покажет ему в трубе. Наоборот, он должен по возможности освободиться от всяких представлений, приобретенных им раньше, прежде чем приступить к самым наблюдениям. В трубе можно скоро узнать очертания отдельных рисунков на поверхности планеты. Если вы наблюдали несколько дней подряд, то, не взирая на все усилия подавить в уме относящиеся сюда представления, вы наперед знаете, что должны заметить. Правильнее всего поступает тот исследователь, который стремится исключительно к тому, чтобы с возможной точностью установить непосредственно наблюденнное. Рисунки и эскизы астронома, следующего такому правилу, обладают наибольшей ценностью, потому что они наиближе подходят к полному объективному изображению рисунка поверхности планеты.

III

Уже первые астрономы, которые исследовали поверхность Марса с помощью телескопа, заметили на границе его диска два блестящих белых кругловатых пятна, величина которых не оставалась постоянной. Далее нашли, что эти белые пятна остаются на своем месте. Прочие же видимые пятна вследствие вращения планеты около оси, казалось, быстро движутся и испытывают в течение немногих часов изменения как относительно их места на планетном диске, так и относительно их перспективного вида. На этом наблюдении был основан правильный вывод, что белые пятна находятся на полюсах вращения планеты или, по крайней мере, недалеки от них, почему их и назвали полярными пятнами. Был также повод предполагать, что эти полярные пятна имеют на Марсе подобное же значение, как гигантские снежные и ледяные поля, которые и по сие время делают невозможным доступ мореплавателеей к земным полюсам. К этому предположению привело не только сходство вида и положения, но еще другое важное наблюдение, причина которого будет выяснена в дальнейших строках.

Как известно, земная ось наклонена к плоскости земной орбиты, вследствие чего земной экватор не совпадает с этой планетой, но составляет с ней угол в 23,5 градуса, так называемую ‘наклонность эклиптики’. Это простое и до известной степени случайное обстоятельство влечет за собой ряд явлений, которые влияют на климатические соотношения различных стран, потому что оно и служит причиной различной длительности дня и ночи и времен года на Земле. Как раз то же самое имеет место и на Марсе. Экватор этой планеты наклонен к плоскости ее орбиты под углом в 25 градусов ( точнее 24 градуса 52 минуты) Это вызывает для каждого места поверхности Марса изменение инсоляции, и поэтому происходит на Марсе смена времен года, и наступают подобные же изменения в распределении тепла и продоложительности дня, как и на Земле. Марс имеет таким образом климатические пояса: и он имеет равноденствия и солнцестояния, и на нем бывают дни и ночи неодинаковой длины. Относительно длины дня и ночи сходство между Марсом и Землей особенно ясно выражено для жарких и умеренных поясов, земные солнечные сутки продолжаются 24 часа, а на Марсе 24 часа 40 минут.

Относительно продолжительности времен года, длины полярного дня и полярной ночи, между Марсом и Землей существует различие. На Земле, как известно, каждое время года продолжается три месяца, на Марсе же каждое время года продолжается в среднем 171 сутки, следовательно, почти вдвое больше. Полярный день на Марсе равен почти одиннадцати месяцам, земной же полярный день только шести.

Солнце освещает северный полярный полюс Марса непрерывно в течение 381 суток, южный же полюс в течение 306 суток. Главная причина различия между этими соотношениями на Земле и на Марсе лежит в том, что солнечный год Марса равняется 687 земным суткам, земной же год состоит только из 365.

Очевидно, что ввиду такого положения вещей упомянутые выше белые полярные пятна Марса ( если только они составлены из снежных или ледяных масс) должны уменьшаться, как только в этих местах приближается лето, и должны увеличиваться, когда там наступает зима. Это явление и было наблюдаемо неоспоримым образом. В течение второй половины 1892 года было видимо южное полярное пятно, в это время, особенно в течение июля и августа названного года, можно было совершенно ясно наблюдать даже с помощью обыкновенных телескопов быстрое уменьшение этого полярного пятна от одной недели до другой. Снежная масса, находящаяся на нем, простиралась вначале до 70 градусов южной широты и составляла шапку более 2000 километров в диаметре. Она, однако, непрерывно уменьшалась, так что два или три месяца спустя осталась только ничтожная часть, может быть, 300 километров в диаметре. Эта остальная часть, казалось, еще уменьшалась в последние дни 1892 года. В течение этого времени на южном полушарии Марса было лето, а летнее солнцестояние было на Марсе 13 октября. Снежная масса на северном полушарии в это время должна была бы возрастать. Однако, ни

Джованни Скиапарелли

Планета Марс

I.

II

III

Читайте также: