Плач о ‘недостойном существовании’ России
Плач о ‘недостойном существовании’ России
Плач о ‘недостойном существовании’ России, Розанов Василий Васильевич, Год: 1908
Время на прочтение: 4 минут(ы)
В. В. Розанов
‘Слово’ читает нам лекцию по философии и государственному праву, но так как это не настоящие профессора, то и лекция, конечно, произносится с чужих слов. ‘Для России национальный вопрос есть вопрос не о существовании, а о достойном существовании. Так писал знаменитый философ и публицист наш Вл. Соловьев. Эти же слова его с полным правом можно применить и к нашей государственности’. И затем следуют жалобы по трафарету. ‘К несчастью, Россия как страна не участвует в своем историческом строительстве. Даже и сейчас, когда у нас есть третья Г. Дума, страна в сколько-нибудь широких пределах не допущена к этому строительству’…
Бедные, все-то их не ‘допустили’, когда они решительно сами никуда не шли… Есть поговорка народная, что под лежачий камень и вода не течет. И хотя с таким камнем, конечно, нельзя сравнивать Россию и русских, но с ним очень можно сравнить наш расслабленный, старческий либерализм, который дальше фразеологии никуда не идет и больше фразеологии ничего не обещает из себя дать. Разберемся в ‘достойном существовании’, каким, конечно, уже обладают заправилы ‘Слова’, оплакивающие недостойное существование своего отечества. Сказанная лет тринадцать назад Вл. С. Соловьевым в полемике со славянофилами и Данилевским, мысль эта не блистала новизною уже и в то время. В самом деле, кто же не задавался когда-нибудь задачею о достойном существовании, и можно ли представить такого ненормального субъекта или партию таких ненормальных господ, которые взяли бы да и сказали: ‘Будем существовать недостойно’. Конечно, ничего подобного не было с сотворения мира, и, вероятно, даже Грозный, в кровавой расправе с боярами, полагал, что он достойно существует, а уже о деятельности своей нисколько, конечно, не сомневался, что она ведет Россию к достойному существованию, т.е. действовал по рецепту Соловьева, принадлежащему к числу тех общих истин, которые содержат и все и ничего, и истинны и вместе ложны. Трудность не в том, чтобы следовать этому бессодержательному совету, а в ответе на вопрос Пилата: ‘Что есть истина’, каковым ответом едва ли обладал и Соловьев, как им не обладали славянофилы, и вообще никто им не обладает. Все люди полагают себя ‘достойно существующими’, но существуют разно, потому что с начала мира люди не могли согласиться о том, что такое ‘достойное существование’, и из-за этого происходили не только войны, но революции, реформации, из-за этого существуют решительно все партии. Космополитическое брюзжание в момент опасности отечества нам представляется крайне ‘недостойным существованием’, но вот подите, убедите в этом публицистов ‘Слова’ и ‘Речи’. Перейдем к политике, к государственности, из-за спора о которой ‘Слово’ и вспомнило изречение 13-летней давности, бывшее банальным уже в свое время. Здесь трудность разрешения вопроса о том, какое же именно существование ‘достойно’, к счастью, чрезвычайно упрощается, и громоздкий, тяжеловесный снаряд государственности не мог бы и существовать, будь дело здесь так же запутано и неразрешимо, как в вопросах философии или даже в душевной жизни каждого. ‘Достойное существование’ для государства просто потому, что оно просто само: это — справедливое существование, это — спокойное существование, это — независимое существование и, наконец, — возможно комфортное существование в смысле суммы удобств и вообще хороших вещей, предоставленных в распоряжение каждого, т.е. сработанных государством и отданных им в пользование народа, населения, общества. Все эти цели особой выспренностью не отличаются, но они очень существенны, и население ждет от государства именно этого, и ропщет и жалуется, когда этого нет. Высшие культурные государства Европы, как Германия и Англия, именно к этому и стремятся, этого и достигли, и по удаче их в этих простых делах они и получили наименование ‘культурных’, т.е. ‘достойных’ в высшей степени. Мы, конечно, того же желаем и нашему отечеству. Это — справедливый и скорый суд, одно из непременных удобств страны, прекращение смуты, преуспеяние всего материального состояния страны, начиная с дорог и финансов, находящихся в руках государства, и кончая благосостоянием, зажиточностью или по крайней мере не нищетою всего трудящегося населения. Но во главе всего этого и до известной степени впереди этого мы считаем свободу и независимость государства, или, что то же, — родины, ибо это есть условие всех прочих благ. Государство, которое перестало независимо существовать, — о финансах такого государства уже не приходится говорить. Их просто нет. Нет независимости государства — и тогда нет его самого, оно просто умерло, как умирает отдельный человек. Кажется, само ‘Слово’, запутавшееся во фразеологии Соловьева, не нашлось бы придумать, каким образом обсуждать ‘достоинства’ в существовании и вообще все прочие ‘добродетели’ такого переставшего быть государства. Впрочем, философы при напряжении ума могут говорить даже и ‘ни о чем’. Но что обеспечивает независимость государства? Сила, хорошая вооруженность, а внутри — патриотизм. Закованное в железо и с хорошо бьющимся сердцем — оно непобедимо. Вот отчего высокое международное положение России и скорейшее восстановление ее военного могущества для нас есть не третьестепенная забота, стоящая вне рубрики качеств ‘достойного существования’, а есть самое достойнейшее из качеств, первенствующее между всеми. Кажется, это не только так для нас, но и для Германии, для Англии, вспомним испуг французов, даже самых радикальных, когда в 70-х годах минувшего века Германия вдруг повела вопрос об этой части, о внешней, международной части ‘достойного существования’ своей западной соседки. Вспомним глубокую тоску южнославянских патриотов, отнюдь не бывших консерваторами, о недостатке у стран их этой же части ‘достойного’ или уж не знаем как — может быть, ‘недостойного’ существования — политической независимости. Есть только единственная страна, в которой несчастным образом завелась обширная куча людей, именующих себя иноземным словом — ‘интеллигенция’, для которой вопросы международного положения отечества, вопросы вооружения страны суть отрицательные вопросы, вызывающие одно глумление, один свист, непонятную злобу. Выучившись за спиной серого солдата, который обеспечил ей комфорт учения, образования, комфорт гражданской и обывательской жизни, — она, эта интеллигенция, потом пинает его в спину, как ненужное и, наконец, ненавистное существо, не соображая даже того, что лишь твердое и вечное стояние этого доблестного солдата на часах у родины обеспечивает продолжение учения детям и внукам ее самой, обеспечивает учение по-своему, по-русскому, а не по-немецкому или по-польскому, и, чтобы договорить все, — учение ‘по-либеральному’, а не в строгостях прусской муштровки. Но уже Крылов рассказал басню о том, что свинья никогда не подымет головы и не увидит сучьев того дуба, с которого сваливаются к ее ногам лакомые желуди. От мира, от спокойствия и главным образом от силы страны мы все вкушаем, а наевшись, хихикаем сытно о том, что эта страна ужасно как ‘недостойно существует’, все занимаясь солдатами да кораблями, все заготовляя пушки да проводя железные дороги, тогда как могла бы ‘достойно существовать’ без всяких хлопот, трат и забот, просто и либерально существуя, и пережевывая в 1908 году жвачку, заготовленную в период крайней политической реакции, но которая решительно не могла же не прокиснуть и не выдохнуться за целый век жеванья без всякой перемены.
Впервые опубликовано: ‘Новое время’. 1908. 11 мая. N 11552.
Оригинал здесь: http://dugward.ru/library/rozanov/rozanov_plach_o_nedostoynom.html.