ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ
ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ
<,О Н. Я. Гроте>,
КОММЕНТАРИИ
КОММЕНТАРИИ
Письмо в редакцию, Розанов Василий Васильевич, Год: 1906
Время на прочтение: 2 минут(ы)
Розанов В. В. Собрание сочинений. Литературные изгнанники. Книга вторая
М.: Республика, СПб.: Росток, 2010.
В No 10612 ‘Нов. Вр.’, в статье ‘Новые вкусы в философии’, я неосторожно коснулся воспоминаниями памяти покойного Ник. Як. Грота, употребив слова и описания, могущие дать повод думать о нем как о человеке материального, эгоистического и даже корыстного образа мыслей. Не всегда, когда пишешь, видишь границы своих слов и угадываешь возможное от них впечатление. Не всегда, когда пишешь, видишь границы своих слов и угадываешь возможное от них впечатление. Немедленно же по написании этой статьи ко мне обратился с горьким протестом брат покойного, проф. Конст. Яковл. Грот. Тотчас я понял, какую ошибку допустил в излишней уверенности, что все знают Ник. Як. Грота как человека скорее наивного в денежном отношении, неопытного вообще житейски, и что сцена, мною переданная, отнюдь не подает повод к дурным заподозреваниям характера покойного профессора. Кон— ст. Як. Грот основательно мне указал, что не все же знали личного его покойного брата, и если в моей памяти образ его стоит чистым, то я должен это сказать гораздо яснее, чем я в своей статье, давшей повод к колебаниям на этот счет. Тогда мною задумывалось печатание писем Влад. Соловьёва в журнале ‘Вопросы Жизни’, и я обещал К. Як. Гроту коснуться здесь вторично его брата и сделать точную оговорку о хорошо мне известном (и без напоминаний Кон. Як-ча) бескорыстном характере и бескорыстной самоотверженной жизни бывшего председателя Московского психологического общества и редактора журнала ‘Вопросы Психологии и Философии’. К сожалению, едва началось печатание писем Влад. Соловьёва (в ноябрьской книжке ‘Вопросов Жизни’), как журнал этот прекратил вовсе свое существование. Лишенный возможности исполнить свое обязательство в обещанное время и в указанном месте, я прибегаю к этому письму, чтобы перед читателями, сколько-нибудь помнящими мою статью и там неблагоприятный рассказ о Ник. Як. Гроте,— разъяснить, что хотя сцена мною была передана точно, но избави Бог кого-нибудь подумать, будто добрейший и простодушнейший Ник. Як. Грот был на самом деле способен иметь такие темные чувства, какие в детски чистой натуре своей взвалил на себя просто путем неопытной, необдуманной, не взвешенной нисколько речи. Известно, как обеляет себя хитрец, и вот чистый человек часто взведет на себя уголовщину. Так я тогда понимал эту речь, так и теперь думаю о ней. Ник. Як. Грот был идеалист старой школы, отнюдь не ‘делец’. И этим все сказано. Мне не только грустно, что я мог забыть чувства его родных, но печально, что я не последовал примеру самого же покойного философа — беречь честь каждого живого и память всякого умершего благоговейно. Могу только сказать в оправдание, что как он ‘не справился со словом’, болтая со мною между делом, так я не ‘справился со словом’, когда писал свое воспоминание. И, словом, тут ошибка, а не сколько-нибудь упорное мнение. Память его всегда (и до напоминания Конст. Як.) была мне чиста и безукорна, и да останется она таковою в воспоминании других и в мнении общем.
НВ. 1906. 26 янв. No 10729.
Статью Розанова ‘Новые вкусы в философии’ см. в томе ‘Во дворе язычников’.