‘ОТ РЕДАКЦИИ
Письмо в редакцию ‘Литературной газеты’, Замятин Евгений Иванович, Год: 1929
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Евгений Замятин. Сочинения.
М., ‘Книга’, 1988
<,…>,Однако Замятин все-таки добился, чтобы был услышан и его голос: в письме в редакцию ‘Литературной газеты’ он писал:
‘Когда я, после летней поездки, вернулся в Москву, все дело с моим романом ‘Мы’ уже было закончено: было уже установлено, что появление отрывков из ‘Мы’ в пражской ‘Воле России’ — это мой поступок, и относительно ‘поступка’ уже вынесены были все надлежащие резолюции.
Но факты — упрямы, они упрямее резолюций, каждый из них может быть подтвержден документами или людьми, и я хочу, чтобы они стали известны моим читателям. Факты эти сводятся к следующему:
1) Роман ‘Мы’ написан в 1920 году. В 1921 рукопись романа была отправлена (простейшим образом: заказной бандеролью через Петроградский почтамт) в Берлин, издательству Гржебина. Это издательство имело тогда отделения в Берлине, Москве и Петрограде, и с издательством я был связан договорными отношениями.
2) В конце 1923 года копия этой рукописи была передана издательством для перевода романа на английский язык (вышел этот перевод только в 1925 г.), а затем — на чешский. О появлении романа ‘Мы’ в переводах я не раз заявлял печатно (в своих библиографиях и автобиографиях — см. ‘Вестник Литературы’, ‘Литературная Россия’, под ред. Лидина и т. Д.), заметки об этом печатались также в советских газетах, никаких протестов по поводу появления этих переводов я до сих пор не слыхал.
3) В 1924 году выяснилось, что вследствие цензурных затруднении роман ‘Мы’ в Советской России не может быть напечатан. В виду этого все предложения выпустить ‘Мы’ за границей по-русски я отклонял. Такие предложения имелись, как от издательства Гржебина, так — позже — и от издательства ‘Петрополис’ (последний раз летом 1929 года).
4) Весной 1927 года отрывки из романа ‘Мы’ появились в пражском журнале ‘Воля России’. И. Г. Эренбург, письмом из Парижа, по-товарищески предупредил меня об этом. Так впервые я узнал о своем ‘поступке’.
5) Тогда же, летом 1927 года, Эренбург, по моей просьбе, отправил в редакцию ‘Воля России’ письмо с требованием от моего имени — прекратить печатание отрывков из ‘Мы’. Аналогичное требование было переслано ‘Воле России’ от моего имени также и еще одним из советских писателей, бывшим тогда за границей. Считаться с этими моими требованиями ‘Воля России’ не пожелала.
6) От Эренбурга я узнал и еще одно: напечатанные в ‘Воле России’ отрывки из ‘Мы’ были снабжены предисловием, информирующим читателя, что роман печатается в переводе с чешского на русский. Сам я не видел ‘Воли России’ и не знаю, что получилось из этого перевода русского романа с иностранного языка обратно на русский. Но что бы ни получилось, при наличии самой скромной логики ясно, что такая операция над художественным произведением не могла быть сделана с ведома и согласия автора.
Вот это и есть мой ‘поступок’. Похоже ли это на то, что писалось о нем в газетах (например, на то, что я прочитал на днях в ‘Ленинградской правде’, где так прямо и напечатано: ‘… Е. Замятин предоставил карт бланш ‘Воле России’ на опубликование своей повести ‘Мы» (номер газеты от 22 сентября).
Начало литературной кампании по моему адресу положено было статьей Волина в номере 19 ‘Литературной газеты’.
В своей статье Волин забыл сказать о том, что о моем романе ‘Мы’ он вспомнил с запозданием на девять лет (ибо роман, как говорилось, написан в 1920 году).
В своей статье Волин забыл сказать о том, что о напечатании отрывков из романа ‘Мы’ в ‘Воле России’ он вспомнил с запозданием на два с половиной года (ибо эти отрывки, как говорилось, были напечатаны весной 1927 года).
И, наконец, Волин забыл сказать о редакционном предисловии ‘Воли России’, из которого явствует, что отрывки из романа печатаются без моего ведома и согласия.
Это — поступок Волина. Сознательны или случайны были его умолчания— я не знаю, но последствием их было неправильное освещение дела в дальнейшем.
Дело это обсуждалось в Исполбюро ФОСП — постановление Исполбюро опубликовано в ном. 21 ‘Литературной газеты’. В ї 2 Исполбюро ‘решительно осуждает поступок названных писателей’ — Пильняка и Замятина. А в ї 4 того же постановления Исполбюро предлагает ленинградскому отделению ФОСП ‘срочно расследовать обстоятельства издания за границей романа Замятина ‘Мы».
Итак, сначала — приговор, потом — расследование. Ни один суд в мире, вероятно, еще не знает такого случая. Это — поступок Федерации писателей.
Дальше — вопрос о напечатании романа ‘Мы’ в ‘Воле России’ обсуждался на общем собрании Моск. отд. Всероссийского союза писателей и позже — на общем собрании Ленингр. отд. союза.
Московское общее собрание, не дожидаясь моих объяснений, не выразив даже желания их выслушать,— приняло резолюцию, осуждающую все тот же мой ‘поступок’. Члены Моск. отд. союза нашли своевременным выразить свой протест также и по поводу содержания романа, написанного девять лет назад и большинству собрания неизвестного. В наши годы девять лет — это, в сущности, девять веков. Я не собираюсь защищать здесь роман, имеющий девятивековую давность,— я думаю только, что если бы московские члены союза протестовали против романа ‘Мы’ шесть лет назад, когда роман был прочитан на одном из литературных вечеров союза,— это было бы более своевременным.
Общее собрание Ленинградского отдела союза состоялось 22 сентября, и о результатах его я знаю только по газетной заметке (‘Вечерн. Красная’ от 23 сент.). Из этой заметки видно, что в Ленинграде уже были прочитаны мои объяснения по делу, что там мнения присутствовавших на собрании разделились — часть писателей после моих объяснений считала исчерпанным весь инцидент, но большинство все же нашло более осторожным осудить мой ‘поступок’.
Таков поступок Всероссийского союза писателей. И из этого последнего поступка я делаю свой вывод: состоять в литературной организации, которая хотя бы косвенно принимает участие в травле своего сочлена,— я не могу, и этим письмом заявляю о выходе своем из Всероссийского союза писателей.
24 сентября 1929 г.
Москва. Евг. Замятин’. (Лит. газ. 1929. 7 окт.).
Впервые: Литературная газета. 1929. 7 октября.
Печатается по данной публикации.
Письмо Замятина вызвано массированной травлей писателя, организованной со стороны многих критиков и большинства членов Всероссийского Союза писателей.
Письмо помогает лучше понять ту обстановку, в которой в последние годы жизни на родине приходилось работать Замятину.
Публикация письма в ‘Литературной газете’ сопровождалась следующим примечанием:
1. Е. Замятин написал возмутительную пародию на коммунизм.
2. Эта пародия была отвергнута советской прессой.
3. Е. Замятин отправил эту свою пародию ‘Мы’ за границу.
4. Замятинской пародии обрадовались эсэры, напечатав ее в ‘Воле России’.
5. С тех пор как ‘Мы’ были написаны и с тех пор как ‘Мы’ были за границей напечатаны, никаких особых перемен к лучшему в творчестве Е. Замятина не произошло.
6. Все белогвардейские газеты усиленно стараются Е. Замятина выгородить и защитить.
7. Общее собрание членов ВСП в Ленинграде присоединилось к резолюции московских писателей и констатировало, что он не отказался от этой своей пародии.
8. Е. Замятин, несмотря на все происшедшее, отделывается хронологией и отказывается сказать по существу о творчестве писателя и политике’.
Начало литературной кампании по моему адресу положено было статьей Волина… — Волин Б. (псевдоним Бориса Михайловича Фрадкина, 1886-1957) — публицист, редакционный работник, возглавлял журнал ‘На литературном посту’, в 1931-1935 гг. был начальником Главлита, т. е. главным цензором, активно участвовал в травле Замятина.