Дорогой Владимир Алексеевич, наконец-то я собралась Вам написать: то ждала каких-то новостей, то болела. Я часто теперь болею и стала совсем старая и слабая, но, кажется, еще не поглупела. Вы написали мне такое удивительно милое письмо, какого никогда еще не писали. Понятно, что Блок Вас вдохновил. Спасибо, милый, за Ваши хорошие чувства и слова, это мне очень дорого. Ваш профессор меня очень заинтересовал. Если его книга выйдет, я бы страстно желала ее иметь или хотя бы только прочесть. Передайте ему мое горячее желание и большую к нему симпатию. Ведь Вы знаете, что первый этап Сашиной любви к К. М. С.1 был на моих глазах. Если бы Вы знали, какая она была красивая, особенно глаза — ‘л_а_з_у_р_н_ы_е з_а_г_а_д_к_и н_е_п_о_с_т_и_ж_и_м_ы_х В_а_ш_и_х г_л_а-з’ (кажется, так?). Ведь это и был ‘с_и_н_и_й, с_и_н_и_й, с_и_н_и_й взор…’. Теперь напишу понемногу обо всех друзьях. Женя2 главным образом занят своей дочкой. Она вернулась домой, поправилась. Женя с ней гуляет, читает ей вслух и т.д. Место найти не может… Разные милые литераторы советуют ему писать для детей, но он еще не начал этим заниматься… Значит Алекс<андра> Фед<оровна>3 одна за всех. Да еще продают понемногу старую мебель. Я сама у них очень давно не была, трудно мне это: лестница и т.д. Я нигде почти не бываю. С Дм<итрием> Мих<айловичем> все то же пока. Видала я как-то раз или два Татьяну Владимировну в концертах. Она очень занята своей внучкой. Все мои подруги перемерли, но Вы ведь их не знали. Это для Вас не интересно. Насчет Люб<ови> Дм<итриевны>4 многого сказать не могу. Она все так же предана классическому балету и о нем пишет, кажется, учебник. Со мной она далека, относится ко мне вроде того, как относилась к Александре Андреевне5. Она со мной совсем разговаривать не хочет: бекетовское начало ей претит. Ничего передавать ей не буду: при наших отношениях это невозможно. Объяснять этого я не буду: тяжело и длинно. Хочу спросить Вас, что Вы разумеете под тем, что какая-то неизвестная мне Зоя послужила причиной моего антагонизма с Над<еждой> Степ<ановной>6. Мой антагонизм состоит в том, что я считаю ее отчаянной эгоисткой: ведь она чуть не потеряла Ваши рукописи и не хотела Вами заниматься, если бы не покойная и добрейшая Ваша тетушка, все бы пропало. Да и вообще она Вас часто уже надувала под видом благородства и бескорыстия.
Вы путаете одну вещь: уже не первый раз говорите Вы об моем друге профессоре Латкине. У меня есть одаренный приятель, вернее знакомый Латкин, но совершенно другой, а именно, В. М. Латкин7, который теперь служит в Палате Мер и Весов, а прежде служил оценщиком на нефтяном заводе в Баку, он геолог, бывший товарищ по Горному институту Гаршина, очень старый уже человек, но отнюдь не профессор.
А Вы читали З_а_п_и_с_н_ы_е к_н_и_ж_к_и Блока? Если нет, постарайтесь достать их в Одессе. Там есть много прекрасного и интересного, но Медведев сделал все, что мог, чтобы испортить эту книгу: дурацкие примечания, выпущено многое из того, что нужно было оставить, и оставлено ненужное. Его безвкусие и тупость высказались во всей красе. Слава Богу, его, наконец, отстранили от Блока. Орлова9 я видела только раз. Он мне понравился: человек, кажется, серьезный, умный и не пошлый. Быстро печатают том за томом, но Л<юбовь> Дм<итриевна> мне никогда ни о чем не сообщает и не дает мне новых книг. Я получила от нее только три тома стихов.
Случайно узнала, что Вы знаете Анатолия Доливо10. Я особенно люблю его пение, а сам он очень культурный и милый человек. Я с ним познакомилась, узнав, что он большой поклонник Блока, подарила ему мою биографию (Блоковскую), а он мне прислал свой портрет. От Доливо я узнала, что Вы с ним знакомы и он видел Вас в Москве.
Да, вот что: Вы вероятно забыли, Что оставили у меня один том Дон Кихота, Поэму в нонах и большую рукопись, роман, которую я пробовала читать, но не могла разобрать, сейчас посмотрю, как он называется. Посмотрела — Возрождение. Часть первая, ‘Дом отдыха’. Но совсем не рукопись, а написано на машинке, разборчиво, но с ошибками. Почему мне казалось, что неразборчиво, не понимаю. Есть еще биография Тирсо де Молина, составленная Пястом. Роман постараюсь прочесть. Это, очевидно, то, о чем Вы писали. Я ничего не печатаю, хотя написано разное. Может быть, найду перевод. В общем я все та же, — кроме здоровья. Пишите обо всем подробно. Надо ли адрес писать по-украински? Будьте здоровы. Хорошо, что около Вас есть любящие и интересные люди.
Ваша М. Бекетова
Моя Анна Ивановна11 все та же. — Без нее бы я пропала.
* * *
Письмо было отправлено теткой А. А. Блока — писательницей и переводчицей Марией Андреевной Бекетовой (1862-1938) в Одессу, где В. А. Пяст находился тогда в ссылке.
После кончины Блока М. А. Бекетова стала автором первых основательных его биографий (‘Александр Блок. Биографический очерк’, 1922 и ‘Александр Блок и его мать’, 1925).
1 Ксения Михайловна Садовская (урожд. Островская, 1860-1925) — ‘первая любовь’ Блока и адресат его ранней лирики, ей посвящен также цикл ‘Через двенадцать лет’ (1909-1910).
2 Евгений Павлович Иванов (1879-1942) — литератор, ближайший друг Блока.
3Александра Федоровна Горбова — жена Е. П. Иванова.
Любовь Дмитриевна Блок (урожд. Менделеева, по сцене Басаргина, 1881-1939) — драматическая артистка, историк балета, жена Блока, дочь Д. И. Менделеева.
5 Александра Андреевна Кублицкая-Пиоттух (урожд. Бекетова, в первом браке Блок, 1860-1923) — мать Блока, переводчица и детская писательница.
6 Надежда Степановна Омельянович — вторая жена Пяста.
7 19 декабря 1912 г. Блок, между прочим, записал в своем дневнике: ‘Обедал у мамы, — вечером у нее тетя <М. А. Бекетова> и В. М. Латкин’.
8 Первое издание Записных книжек А. А. Блока было подготовлено историком литературы Павлом Николаевичем Медведевым (1891— 1942) и вышло в свет в 1930 г.
9 Владимир Николаевич Орлов (1908-1985) — историк литературы, исследователь творчества Блока.
10 Анатолий Леонидович Доливо-Саботинский — камерный певец, профессор искусствоведения на кафедре сольного и камерного пения в Московской консерватории.
11 Анна Ивановна Шелгунова. Всю жизнь состояла служанкой у М.А. Бекетовой.