Письмо к издателю
Письмо к издателю
Г. Д.
——
Письмо к издателю, Жуковский Василий Андреевич, Год: 1808
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Мода меняется, государь мой, очень часто, и на все! — Давно ли наши журналы были наполнены одними иностранными анекдотами? Ныне господа журналисты обратили глаза и на Россию: нередко находим в листах их известия о великодушных поступках наших соотечественников. Хорошее дело! — Надобно думать, что эта мода продолжится долее обыкновенней, а я с своей стороны желаю, чтобы она никогда не переменялась! В России, можно надеяться, увидим много последователей такой моде!
Пользуясь общим расположением умов, спешу сообщить вам любопытный анекдот, который рассказывали мне в Якутске. Удивительно, что никому прежде меня не пришло в голову описать сего происшествия, весьма многим известного, и совершенно достойного внимания публики!
Лена, река, орошающая город Якутск, при вскрытии своем обыкновенно разливается на великое пространство, причиняет в окружных селах большие разорения, нередко уносит дома и скот, принадлежащие якутам, живущим на островах, которыми Лена усыпана.
В 1807 году разлитие было необыкновенно велико, дома, людей и скот несло вместе со льдом, вода затопила и некоторую часть города. За несколько часов до вскрытия, два, не помню три солдата перешли, еще по крепкому льду, на один из островов Лены стрелять перелетных гусей, но лед взломало так быстро, что бедные стрелки никак не успели возвратиться в город, скоро и сам остров был занят водой, льдины помчались через него с ужасной силой, и наконец обоих стрелков понесло вниз по течению. В некотором расстоянии от острова лед сперся, и льдина, которая служила убежищем для солдат, остановилась против самого города, несчастные смотрели на него, не смея надеяться помощи. И в самом деле не было никакого средства подать ее: дул ужасный ветер, льдины, ударяясь одна об другую, ломались с треском, и всякую минуту слабый ковчег, на котором стрелки ожидали смерти, готов был рассыпаться вдребезги.
Целые сутки просидели они в виду города, жители толпились на берегу, смотрели на погибающих и отчаивались в их спасении. Вдруг является купец, Степан Зотеевич Протодьяконов, подзывает своего приятеля, купца Ушакова, бывшего прежде у него приказчиком, и говорит: ‘Ты всегда назывался моим другом, всегда уверял, что не оставишь меня и в смерти: вот случай доказать, что ты говорил правду. Согласишься ли вместе со мною идти на помощь к этим несчастным?’ — Господин Протодьяконов возвращается с берегу домой, приказывает, тайно от домашних, вытащить на реку лодку и несколько досок, находит жену и детей своих за обедом, берет ломоть хле6а, не прощается с больным отцом, не говорит никому ни слова и уходит. Семейство г-на Протодьяконова, проникнув его намерение, бежит на берег и видит его уже перебирающегося вместе с лодкою со льдины на льдину, зовет его назад, но он, даже не оглянувшись, продолжает свое опасное путешествие. Товарищ его беспрестанно скользит, падает, срывается с досок, но всякий раз обязан спасением хладнокровию и присутствию духа г-на Протодьяконова.
По многим усилиям и опасностям приближаются они к солдатам, потерявшим уже надежду спастись, находят их совершенно ослабевших, сажают с собою в лодку и привозят на берег. Семейство г-на Протодьяконова к нему в объятия, мать одного из солдат целует его ноги, народ с радостными слезами и криком встречает достойных своих сограждан, просит им благословения от Бога, и провожает их с торжественными восклицаниями до самого дома. — Какой триумф! Какие победители были встречаемы с такою искреннею любовью?
Начальство исполнило долг свой, представя о сем благородном поступке государю императору. Оба героя награждены медалями, я сам был свидетелем, когда начальник Якутской области, г-н Карташевской (достойный человек, которому город во время описанного мною наводнения обязан чрезвычайными пособиями), возложил одну из них на г-на Протодьяконова — он закраснелся и сказал: ‘Я сделал то, что всякий на моем месте способен сделать! Государь император слишком милостиво награждает маловажный поступок — да благословит Его Господь Бог!’
Думаю, государь мой, что описание такого происшествия не может быть скучным для читателей вашего Вестника. Можете сократить его, если найдете слишком длинным, но я, из уважения к великодушному и истинно благородному человеку, не осмелился опустить единой подробности.
P. S. Извините, что не подписываю своего имени: поступок господина Протодьяконова известен многим и уже награжден, следовательно не может быть вымышленным {Издатель искренно благодарит почтенного незнакомца за присланный ему анекдот. Он вместе с ним осмеливается надеяться, что новая или, правильнее сказать, старинная прародительская и очень недавно возобновленная мода, предпочитать русское иностранному, найдет (как он сказал в своем письме) последователей в России, что может быть, со временем, решимся называть Россию отечеством, русские добродетели — добродетелями, русские дарования — дарованиями, не будем удивляться, когда некоторые чудаки начнут публично говорить, что наши сограждане имеют собственный ум, которым порядочно действуют при случае, что они сами способны воспитывать детей, учить их правилам чести, Закону Божию, и даже — в состоянии готовить французские соусы, или шить французские чепцы a l’incroyable. Придет время, что в прибавлении Московских ведомостей не будут печатать: потребны садовник, коровница и мадам или мамзель для обучения детей! (Смотри No 15.) Ж.}.
Письмо к издателю: [О благород. поступке купца С.З.Протодьяконова в Якутии] / Г.Д. // Вестн. Европы. — 1808. — Ч.37, N 5. — С.18-22.