Леонтьев, Павел Михайлович
Леонтьев, Павел Михайлович
[1850]
Милостивый Государь,
Александр Николаевич,
Вашим покорным слугой
П. Леонтьев.
ПРИМЕЧАНИЯ
ПРИМЕЧАНИЯ
Письмо к А. Н. Островскому, Леонтьев Павел Михайлович, Год: 1850
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Памятники литературного и общественного быта
Неизданные письма к А. Н. Островскому
М.—Л., ‘ACADEMIA’, 1932
На днях получил я через С. Д. Ш[еремете]ва от М. П. П[огоди]на приглашение приехать к нему в среду для взаимных условий относительно сотрудничества в М[осквитяни]не. Притом мне были доставлены два небольшие сочинения Стасюлевича и Ф. для рецензии.
Так как мне особенно неудобно отлучаться из дому в Середу — это день, в который я некоторым обещал быть дома,— то я отвечаю через Вас и думаю, что этим могу достигнуть всего, чего бы должен своим присутствием на Вашем журнальном вечере.
Желание видеть в Москве дельный журнал (не сборник навоза и алмазов), журнал сознательно действующий на народ, в широких размерах следящий за его деятельностью, это — давнишняя мечта, самое задушевное желание не меня одного, но очень многих. Убеждение, что такой журнал может быть теперь издаваем в Москве, что может быть, его легче издавать в Москве, нежели где-нибудь в России, во мне также совершенно твердо. Здесь, благодаря богу, столько дарований, столько трудолюбия, столько желания трудиться при некотором требовании и руководстве, что всем этим надобно только уметь пользоваться.
Итак, я отнюдь не сомневаюсь, что М[осквитяни]н мог бы здесь выделиться очень хорошо. Я также думаю, что выдавать хорошо М[осквитянин] было бы чрезвычайно выгодно для владельца привилегии: свидетельство
тому Краевский, поднявший свой журнал 121 московскими силами, поддерживающий его с некоторым старанием и имеющий слишком 50 т. р. чистого дохода, несмотря на все потери, которые он принужден делать без пользы для журнала и даже во вред ему.
Но, признаюсь, относительно М[осквитяни]на я все как-то Фома неверный. И вот по каким основаниям. Отнюдь не потому, на что намекает М. П. в своем письме, отнюдь не по желанию, невозможному, чтобы М. П. пожертвовал своими убеждениями. Я уверен, что при желании войти в дело и понять друг друга, в убеждениях не может быть большого различия. Укажу только на важнейшие вопросы, на значение Петра Великого, на важность Университетов и образования, на необходимость ограничения крепости и т. д. Не различия в убеждениях, которого в сущности почти нет, удаляет от М[осквитяни]на людей, которые теперь его чуждаются, а суждения, основанные более на личностях, нежели на убеждениях. М[осквитяни]н до сих пор был недоброжелателен к большей части людей, которым журнал, считающий себя не делом частным, а общественным, был бы обязан отдать несколько более справедливости, хотя бы из расчета поддержать к себе доверие публики. М—н этого не делал, и потому что мы видим? Сколько суждений о разных лицах, высказанных в Петербургских журналах, оправдалось в последующем времени и сколько суждений М—на последующее время опровергало и постоянно опровергает? Восстает М—н против личности, будто бы западной, а где является личность так неприкрыто, так угловато, как в М—не, не говоря личность М. П., но личность всякого молодца, кому браниться угодно. Этому пример можно видеть, даже в последней книжке, пример, конечно, не увеличивший кредита к суждениям, которыми М—н открывает свои страницы. Поэтому и брань М—на вся решительно основана была с сих пор на личных отношениях, а от этого трудно отстать.
Далее недостаток разборчивости в выборе статей. М—н печатает ‘Банкрут’ рядом с Кадетом, рецензии Деппа с рецензией (Студитского) на Шеппинга и не краснеет.
Наконец, колебания в понимании того, что такое журнал. Нападения на Пб. журналы повели к подражаниям мне же. А теперь важнейшею тут объявляет изящную словестность, следоват. М—н переходит к желанию копировать Соврем[енник] и становится из журнала альманахом. Альманах же, как известно, не нуждается в постоянных сотрудниках, его создание есть чисто дело книгопродавочное, а не редакторское, и для убеждений притом мало места. Альманах может занять важное место в литературе, только не как целое, а как футляр, в который воткнуто более или менее хорошее или драгоценное.
Я не упоминаю непостоянства в денежных отношениях, потому что оно может прекратится легко, как прекратилась неточность в выходе книжек. Прибавляю только одно: ежели М—н, действительно, хочет быть журналом, хочет следить за русской литературой и жизнью, то ему мало записывать имена различных людей в свои сотруднические списки, отчасти без их даже ведома, сотрудников настоящих и деловых он никогда не приобретет, если не будет поступать солидно и систематически при выборе сотрудников и выборе помещаемых статей. Должны быть известны главные сотрудники и между ними должно быть некоторое согласие. Должна также редакция заниматься не только собиранием статей, но и браковкой, и при браковке руководить должно достоинство статей, а не личные отношения к автору. Вообще редакция должна служить журналу, и только тогда журнал будет служить редакции.
По всем вышеописанным обстоятельствам, быть постоянным сотрудником М—на и содействовать М. П—чу к основанию дельного московского журнала — это его слова,— я не решусь иначе, как ежели Вы убедите меня в возможности устранения упомянутых недостатков, ежели у М. П—ча будет особый, заслуживающий доверия, сотрудник-редактор для отдела наук, ученый признанный, ученый с именем, и ежели М—и назначит удовлетворительное вознаграждение за статьи, уплачиваемое вскоре после их появления. Но тогда я надеюсь, приглашенным буду в сотрудники не я один из нашего известного Вам кружка, и М—н будет поднят и, можно сказать с уверенностью, сделан лучшим русским журналом — общими силами, Viribus unitis, как пишет М. П.
Ежели Вы найдете нужным и приличным, Вы можете сообщить это письмо М. П—чу, как самый чистосердечный ответ на его предложение, а себя позвольте уверить в истинной преданности, с которой пребуду
Рецензии на Стасюл. и Ф. я доставлю во всяком случае, потому что их книги мне уже знакомы. Только, при теперешних отношениях, без подписи имени.122
121 ‘Отечественные записки’. Под редакц. А. А. Краевского выходили с 1839 г. по 1868 г.
122 Печатаемое письмо относим к 1850 г., так как в конце 1850 г. А. Н. Островский стал во главе молодой редакции ‘Москвитянина’ и вербовал себе новых сотрудников, могущих поднять интерес к журналу.