Письмо Ф. М. Достоевскому, Ишимова Александра Осиповна, Год: 1877 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 8 минут(ы)

Достоевский. Материалы и исследования. Т. 13

К 175-летию со дня рождения Ф. М. Достоевского

С.-Пб, ‘Наука’, 1996

ИЗ ЖЕНСКОГО ‘ЭПИСТОЛЯРНОГО ЦИКЛА’ АРХИВА ДОСТОЕВСКОГО (А. О. ИШИМОВА, О. А. НОВИКОВА, М. А. ПОЛИВАНОВА)
(Подготовка текстов и комментарии С. А. Ипатовой)

Значительную часть обширной читательской корреспонденции к Достоевскому занимает своеобразный эпистолярный цикл — женские письма, полученные в основном в период издания ‘Дневника писателя’ 1876—1877 гг., вдохновившего большинство корреспонденток обратиться к Достоевскому лично. С одной стороны, этому явлению во многом способствовал сам тип издания, провоцирующий к дружескому диалогу, что, безусловно, предполагалось писателем изначально, — искренний, дневниковый, исповедальный характер повествования, взволнованное обсуждение так называемых ‘последних’, ‘проклятых’ вопросов, авторская установка — предположение в читателе серьезного и сочувствующего оппонента, готового откликнуться и продолжить тему — все это не могло не вызвать необычайного ответного доверия и упования современниц. С другой стороны, именно женская среда и реальный общественный контекст, породивший основной женский и сопутствующие ему вопросы, являли ту благодатную (но не единственную) читательскую почву, на которую ‘Дневник’ Достоевского мог быть оптимально рассчитан.

Социальный и тематический диапазон этого эпистолярного цикла необычайно широк. Корреспондентки писателя, убежденные, что творческая мощь Достоевского способна разрешить не только ‘вечные’ и важные общественно-нравственные вопросы, волнующие их вслед за писателем, но и частные, житейские, сугубо личные, повествуют о своих любовных драмах и семейных проблемах, просят быть руководителем в жизни и литературе, поверяют сомнения в выборе жениха и места учебы, ищут советов, ждут сердечного утешения и наставления. Однако при всей тематической разности этих писем объединяет их искренность, доверие и восторженное отношение к писателю, страстное желание посильно участвовать в решении общенациональных проблем, в общественной и личной эмансипации — осмыслить себя как личность и свое место в жизни. »Дневник писателя’ дал мне средство ближе видеть русскую женщину, я получил несколько замечательных писем: меня, неумелого, спрашивают они: ‘что делать?’ Я ценю эти вопросы и недостаток уменья в ответах стараюсь искупить искренностью’ (23, 28). С учетом личности своих корреспонденток Достоевский, за редким исключением, отвечал на все письма и, убежденный, что на многие вопросы нельзя ответить письменно, встречался лично, вникал в их проблемы, некоторые из них так или иначе становились ‘героинями’ его ‘Дневника’. ‘Идеальные’ женские образы Достоевского, воплощенные им в ‘Дневнике’ непосредственно из жизни, выражают, вероятно, стремление писателя дать реальный тип женского идеала, достойного быть в одном ряду с идеалами, воплощенными в искусстве. ‘Я уже не стану указывать на обозначившиеся идеалы наших поэтов, начиная с Татьяны, — на женщин Тургенева, Льва Толстого, хотя уж это одно большое доказательство: если уж воплотились идеалы такой красоты в искусстве, то откуда-нибудь они взялись же, не сочинены же из ничего. Стало быть, такие женщины есть и в действительности’ (23, 88—89). Любопытно в связи с этим свидетельство одной из корреспонденток Достоевского А. Н. Курносовой: ‘Некоторые мои знакомые не постеснялись сказать мне в глаза, ‘что я хочу обратить на себя Ваше внимание’ с той целью, какая преследуется многими, — ‘выступить литературным героем’ &lt,…&gt, — я ничего такого не хочу, я хочу слышать от Вас слово &lt,…&gt,, ни один человек не служит для меня таким нравственным светилом, как Вы’ (Достоевский: Материалы и исследования. СПб., 1992. Т. 10. С. 219—220). В русской женщине, по мысли писателя, заключена ‘одна наша огромная надежда, один из залогов нашего обновления’ (23, 28). Схожая мысль высказана им в ‘Дневнике’ 1877 г.: ‘Ей ли, этой ли женщине, столь явно проявившей доблесть свою (в русско-турецкой войне. — С. И.), продолжать отказывать в полном равенстве прав с мужчиной по образованию, по занятиям, по должностям, тогда как на нее-то мы и возлагаем все надежды наши теперь &lt,…&gt, в духовном обновлении и в нравственном возвышении нашего общества!’ (26, 33). Письма эти были нужны и значимы для Достоевского, безусловно, благодаря и им центральным образом Пушкинской речи, ее средоточием, стала Татьяна — олицетворение нравственной, духовной силы нации.

Настоящая подборка женских писем, продолжающая предыдущие публикации из этого цикла, связана пушкинской тематикой и включает письма, в той или иной степени, ‘исторических’ женщин — А. О. Ишимовой, детской писательницы, корреспондентки А. С. Пушкина, О. А. Новиковой, известной публицистки, ‘депутата от России’ в Англии, непосредственной участницы в публикации Пушкинской речи у М. Н. Каткова, и М. А. Поливановой, жены известного педагога Л. И. Поливанова, чья семейная драма оказалась связанной с той же Пушкинской речью, постичь до конца которую невозможно без учета и изучения ‘подготовившего’ ее реального контекста — женского эпистолярного цикла в переписке Достоевского.

Александра Осиповна (Иосифовна) Ишимова (1806—1881) — одна из первых детских профессиональных писателей в России, переводчица, преподаватель русского языка членам царской семьи, издатель детских журналов, знакомая и последний адресат А. С. Пушкина, автор популярной обстоятельной ‘Истории России в рассказах для детей’ (СПб., 1837—1841, выдержала шесть изданий, последнее — в 1867 г.).

Этот основной труд Ишимовой, написанный на основе ‘Истории государства Российского’ H. M. Карамзина, но в доступном для детей жанре, вызвал хвалебные отзывы В. Г. Белинского, Пушкина (‘Вот как надобно писать!’ — из письма Пушкина, написанного писательнице в роковой день дуэли с Дантесом, в котором он, высоко оценивая ее ‘Историю…’, предлагает сотрудничать в ‘Современнике’, см., Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 10 т. М., 1965. Т. 10. Письма. С. 623). Вела обширную переписку с П. А. Плетневым — ее литературным покровителем, Я. К. Гротом, В. А. Жуковским, П. А. Вяземским, В. Ф. Одоевским, Н. В. Гоголем (чьи ‘Выбранные места из переписки с друзьями’ вызвали ее особый восторг, см.: Русская старина. 1893. No 6. С. 552—559).

Первые частные детские литературно-художественные журналы ‘Звездочка’ (1842—1864) и ‘Лучи’ (1850—1860), издаваемые Ишимовой, как и ее книги, соединяли стремление дать юному читателю основы знаний о мире в различных областях — истории, литературе, географии, естествознании — с религиозно-нравственной задачей воспитать любовь к отечеству, чувства добра, справедливости, сострадания, стойкость в житейских невзгодах.

Среди многочисленных книг, написанных Ишимовой, наибольшей популярностью в домашнем воспитании помимо ‘Истории…’ пользовались: ‘Священная история в разговорах для маленьких детей’ (СПб., 1841, 6-е изд. — 1864), ‘Бабушкины уроки, или Русская история для маленьких детей’ (СПб., 1952, 2-е изд. — 1859), учебник ‘Первое чтение и первые уроки для маленьких детей’ (СПб., 1856: 2-е изд. — 1860), ‘Маменькины уроки, или Всеобщая история в разговорах для детей’ (СПб., 1858—1863), ‘Рассказы для детей из естественной истории’ (СПб., 1877) и др. С середины 1860-х гг. труды Ишимовой официально рекомендовались как учебники для казенных учебных заведений.

Первое упоминание об интересе Ишимовой к творчеству Достоевского, и в частности к ‘Дневнику писателя’, содержится в ответном письме его харьковской корреспондентки X. Д. Алчевской, сообщавшей 10 марта 1876 г., что февральский выпуск ‘Дневника’ ‘понравился нашему кружку еще больше 1-го, особенно дело Кронеберга’, a ‘chefd’ouere’ ‘Мальчик у Христа на елке’ и главу ‘Мужик Марей’ Алчевская прочитала на литературном вечере в организованной ею воскресной школе для девочек, ‘самое приятное для меня одобрение моему чтению было старушки Ишимовой, которая теперь в Харькове и была у нас на последнем вечере’ (РГАЛИ, ф. 212.1.56, см.: Летопись жизни и творчества Ф. М. Достоевского. СПб., 1995. Т. 3. С. 77, Лит. наследство. М., 1973. Т. 86. С. 448, Русская литература. 1976. No 3. С. 139). Любопытно, что именно рассказ ‘Мальчик у Христа на елке’ и его достоинства с педагогической точки зрения отметил редактор журнала ‘Семья и шхола’ Ю. И. Симашко и пригласил Достоевского сотрудничать в своем журнале, что, по его мнению, должно благотворно воздействовать на юношество и даст другим авторам ‘достойный оригинал для подражания’ (см.: Летопись… Т. 3. С. 181—182). Не сохранилось никаких свидетельств об отношении Достоевского к творчеству Ишимовой, однако имеющиеся отзывы его о текущей детской литературе носят отрицательный характер. ‘Все, что о детях пишут, — вздор и вранье. А иные еще подсюсюкивают под детей. Это уже просто подлость, в детской душе большая глубина, свой мир, особливый от других, взрослых, и такая иной раз трагедия, что в ней и гению не разобраться…’ (Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников: В 2 т. М., 1990. Т. 2. С. 383). Отвечая Н. Л. Озмидову, какие книги необходимо читать ребенку, Достоевский среди прочего советует ‘Историю’ Карамзина (адаптированного переложения Ишимовой в этом списке нет) (30], 211—212).

4 апреля 1877 г. Ишимова сама изложила свои восторженные впечатления от ‘Дневника писателя’, и в особенности от мартовского выпуска 1877 г., т. е. буквально на следующий день по выходе номера. Три первые подглавки главы первой, посвященные в основном восточному вопросу и рассуждениям о назначении русского народа как носителе нравственной силы, вызвали особый восторг писательницы. Ответное письмо Достоевского неизвестно, возможно, его и не было, так как форма письма корреспондентки предполагала необязательность ответа. Не сохранилось никаких сведений и о личных контактах между ними, существует, правда, другая, более эффектная версия их знакомства (без ссылки на источник), приведенная современным исследователем писательницы: ‘Ишимовой понятен и близок Ф. М. Достоевский и все, что он написал в эти годы. Она подружилась с семьей Достоевского, и Федор Михайлович знакомил писательницу со своими новинками. Особенно нравился ей ‘Дневник’ Достоевского…’ (Файнштейн М. Ш. Писательницы пушкинской поры: Историко-литературные очерки. Л., 1989. С. 56—57), Подобная интерпретация единственного известного письма Ишимовой не имеет реальных ‘зацепок’ и не подтверждается ни одним из имеющихся биографических источников писателя. Неизвестна реакция писательницы на Пушкинскую речь Достоевского.

28 января 1881 г. Ишимова сделала запись в своей записной книжке: ‘Сегодня умер Ф. М. Достоевский. Накануне 44-й годовщины смерти Пушкина!’ (ИРЛИ, Р III, оп. 2, No 495, л. 20 об.). Сама Ишимова умерла вскоре — 4 июня 1881 г.

А. О. Ишимова — Достоевскому

4 апреля 1877 г. Петербург

Милостивый Государь, Федор Михайлович!

Давно хотелось мне писать к Вам, чтобы принести Вам мою искреннейшую благодарность за Ваш Дневник: читая его, отдыхаешь от той тоски, какую чувствует каждая истинно Русская душа, смотря на все, что окружает ее с прошедшей осени особенно, читая его, еще веришь, что настанет же когда-нибудь время, когда начнут понимать Русский народ или, по крайней мере, принимать его во внимание. Особенно три первые главы последнего No как-то даже успокоило меня насчет Православия и Константинополя, успокоило меня, несмотря даже на всю тревожность настоящих дней наших, когда только и думаешь о том, чего ожидать нам, войны или мира?¹

И так давно хотелось мне поблагодарить Вас за отрадные минуты, доставляемые Вами Русским людям, но все не было случая, все думалось мне, что у Вас такое множество всякого рода корреспонденции, что совестно обременять Вас еще одним лишним письмом. Но вот вышла у меня на днях новая книжка, простая детская книжка, которую совестно было бы и посылать такому писателю, как Вы, достойнейший Федор Михайлович, но что делать, другой у меня нет, я всю жизнь писала только детские книжки — так вот я решилась послать к Вам эту самую книжку в знак моего глубокого уважения к Вашим прекрасным литературным трудам. Извините меня за эту ничтожную посылку, может быть, Вы найдете каким-нибудь детям подарить ее.²

Так как Вы объявляете иногда в Дневнике Вашем о выходе новых книг, то, если можно, сделайте мне большое одолжение, объявите о моей, продающейся у Исакова, Мамонтова и у меня самой по Коломенской ул. у Свечного переулка No 13.³

Кроме того, покорнейше прошу Вас отпустить мне с моим посланным Ваши Записки из Мертвого Дома, деньги у него.⁴

Искренно уважающая Вас и готовая к услугам Вашим

Александра Ишимова.

4 апреля 1877 г.⁵

Публикуется по подлиннику: РГБ, ф. 93.II.5.39.

Фрагмент письма опубликован: Русская литература. 1976. No 3. С. 136.

¹ К началу апреля 1877 г. отношение к так называемому ‘восточному’ или ‘славянскому’ вопросу, возбужденное в русском обществе турецко-сербской войной (июль—октябрь 1876 г.), рядом поражений в ней сербской армии под командованием М. Г. Черняева и назревающей угрозой русско-турецкой войны было после летнего единодушия 1876 г. (см.: 23, 99—105) весьма неоднозначным. Спасая Сербию от окончательного разгрома Россия 18 октября 1876 г. предъявила Турции ультиматум с требованием заключить двухмесячное перемирие, турки ответили согласием. 17 февраля 1877 г., вновь, благодаря дипломатическому давлению России, между Сербией и Турцией было заключено перемирие. В целом восточному вопросу Достоевский посвятил целый ряд глав в ‘Дневнике писателя’ 1876—1877 гг., основной, сквозной идеей которых стала идея освобождения и единения в первую очередь славянских (христианских) народов с духовным главенством России в противостоянии их — с Константинополем (Царьградом) как центром восточного христианства (православия) — Османской империи (магометанской) и Западу (католическому и протестантскому), и, в конечном счете, объединение всего человечества. Участие России в войне Достоевский рассматривал как начало осуществления этой исторической миссии русского народа. Три первые подглавки главы первой мартовского выпуска ‘Дневника’ 1877 г., ‘успокоившие’ Ишимову, ‘I. Еще раз о том, что Константинополь, рано ли, поздно ли, а должен быть наш’, ‘II. Русский народ слишком дорос до здравого понятия о Восточном вопросе с своей точки зрения’, ‘III. Самые подходящие в настоящее время мысли’ (25, 65—74) объединены тематически, их общая концепция (исторически обусловленная православная роль России и ее ‘нравственное право’ в наследовании Константинополя} корректирует тезисы июньского выпуска ‘Дневника’ 1876 г. от ‘утопического’ понимания этой идеи Достоевским (с точки зрения ‘немедленного исполнения’) к современному ее истолкованию — жизненная важность и неминуемость для России, освободив восточное христианство, возродить ‘наш’ Константинополь для будущего церковного единения, ‘…обнажим ли мы меч, или дело еще раз оттянется каким-нибудь компромиссом в долгий ящик &lt,…&gt,, но рано ли, поздно ли, а Царьград будет наш’, и ‘это чуть не вся судьба наша в будущем’ (25, 67, 74).

Выделенные Ишимовой слова являются неточной цитатой из этого выпуска ‘Дневника’. Ср.: ‘Но, впрочем, о народе русском потом, когда-нибудь добьется же он того, что начнут понимать и его и, по крайней мере, принимать его во внимание’ (25, 70).

Война России с Турцией формально началась в день объявления высочайшего манифеста о вступлении российских войск в пределы Турции — 12 апреля 1877 г., т. е. через неделю после письма Ишимовой (о восторженной реакции Достоевского на это событие см.: Достоевская А. Г. Воспоминания. М., 1971. С. 315—316).

² К письму были приложены, вероятно, ‘Рассказы для детей из естественной истории’ (СПб., 1877), сохранившиеся в библиотеке Достоевского (см.: Гроссман Л. П. Семинарий по Достоевскому. М., Пг., 1922. С. 47). По предположению составителя ‘Летописи…’ (1877), это были вышедшие чуть позже ‘Рассказы из священной истории для крестьянских детей’ (СПб., 1878) (см.: Летопись… Т. 3. С. 190).

³ Ни одна из книг Ишимовой в ‘Дневнике писателя’ не объявлялась по причине практического отсутствия этого жанра на страницах издания.

⁴ Интерес писательницы именно к ‘Запискам из Мертвого дома’ мог быть обусловлен событиями ее собственной жизни. В 1818 г. отец Ишимовой — чиновник Министерства полиции — был осужден за ‘ябедничество’ и без суда и следствия подвергся административной высылке вместе с семьей в Усть-Сысольск, затем последовали переводы в Никольск и Кемь, откуда, уже без семьи — отправка на Соловецкие острова. В результате личного обращения Ишимовой к Александру I о смягчении участи отца местожительством его был определен Архангельск (1825) (подробнее об этом см.: Русские писатели. Биографический словарь. 1800—1917. М., 1992. Т. 2. С. 427 — статья Э. Л. Безносова). Впечатления писательницы о пережитой ссылке приведены в рассказе ‘Зырянка’ (см.: В дебрях Севера. Русские писатели XVIII—XIX веков о земле Коми. Сыктывкар, 1983. С. 33—39).

⁵ Ответ Достоевского неизвестен.

А. О. Ишимова — Достоевскому

Читайте также: