Письмо Дйствительнаго Статскаго Совтника, Егора Борисовича Фукса.
(къ Издателямъ Встника Европы.)
——
Письмо действительного статскаго советника, Егора Борисовича Фукса, Фукс Егор Борисович, Год: 1810
Время на прочтение: 8 минут(ы)
Съ чувствительнйшею признательностію читалъ я въ Встник вашелъ столь лестную для честолюбія моего статью обо издаваемой мною Исторіи Суворова. Примите, милостивые Государи мои, благодарность моего сердца во всей ея полнот. Я давно съ пламеннымъ желаніемъ стремился, а теперь и сугубо стремиться буду къ тому, чтобы оправдать довренность и ожиданія почтеннйшей Публики и для сего не пощажу ни трудовъ, ни ревности къ скорйшему окончанію моего Сочиненія. По напечатаніи онаго надюсь, что она проститъ мн медленность, произшедшую отъ неполученія еще нкоторыхъ бумагъ и гравируемыхъ плановъ, за то вмсто общанныхъ трехъ частей будетъ она имть четыре: такъ разпространились, въ продолженіе десяти лтъ, предлы моего повствованія. Дянія Великаго Полководца должны быть преданы потомству съ возможною историческою точностію, со всми оттнками его характера, со всми подробностями: ибо существованіе Государства, которому посвящаетъ онъ свое служеніе, зависитъ нкоторымъ образомъ отъ его подвиговъ, предмет дятельности его есть тотъ, чтобы явить человческія силы во всемъ величественномъ ихъ могущества, онъ долженъ самъ созидать, образовать, одушевлять и дйствовать въ пространной своей сфер, могущественный разрушитель и самъ подверженный разрушенію, представляется онъ, какъ нкое существо вышняго рода, сила его въ самой борьб съ увеличивающимися сопротивленіями и нещастіями возрастаетъ, а потому и жизнеописаніе его занимательне всхъ другихъ. Щастливымъ я себя почту, естьли мн удастся представить Отечеству сего Генія во всемъ его блеск и величіи. Геній не есть подражатель — онъ не пріобртается наукою — многочисленные успхи доказываютъ его полетъ. Воспламенять душу всего воинства давать ей быстроту, которой не останавливаютъ препятствія и самой враждующей Природы: вотъ отличительныя черты, которыми изумлялъ онъ свое столтіе. Подвиги его были феномены непостижимые, даже странные, слдственно и сужденія о немъ должны быть различны. Онъ зналъ слабость своего вка, дабы побдить, надлежало ему токмо новостію мръ привести непріятеля въ замшательство, а многочисленности его противопоставлялъ онъ непреоборимое превосходство свое въ средствахъ и пособіяхъ. Сколь часто выигрывалъ онъ, по изреченію Маршала де Сакса, сраженія солдалтскими ногами! Такъ содлывалъ онъ себя превосходнйшимъ въ числ, умя быть превыше времени. Россійскій воинъ, видя такой примр въ обожаемомъ своемъ полководц, который умлъ длать все — лишая себя всего — переходилъ горы, спускался въ пропасти, переносилъ на рукахъ пушки, возилъ ихъ на своихъ плечахъ, преплывалъ рки, длалъ переходы не человческіе, сражался безъ пищи, словомъ, производилъ невозможное. Кто здсь не вспомнитъ со трепетомъ объ ужаснйшемъ переход Алпійскихъ горъ нашего Ганнибала?
Повствованіе о моемъ Геро-благодтел начнется съ самаго вступленія его въ службу, и будетъ заключать въ себ вс прежнія знаменитыя побды его въ Турціи и Польш, и вс достопамятныя произшествія военной и частной его жизни. Я буду руководствоваться собственными его примчаніями и исправленіями ошибокъ, которыя приказывалъ он мн записывать, при чтеніи Исторіи его, изданной Антингомъ. Вообще будетъ онъ (сіе долженъ я замтить) говорить почти везд въ моемъ сочиненіи самъ съ свойственнымъ ему неподражаемымъ лаконизмомъ, Но на поляхъ Италіи и на Алпійскихъ горахъ имлъ я уже щастіе, преисподняющее мру всякаго любочестія, быть очевидцемъ его славы, Тамъ въ первый еще разъ явился онъ Главноначальстаующимъ двухъ Императорскихъ армій, До того времени долженъ онъ былъ повиноватися Начальнику, раздлять съ нимъ тріумфы и права на признательность Отечества. Въ Италіи созидалъ онъ одинъ свое щастіе, здсь показалъ онъ т воинскіе таланты, ту храбрость и тотъ строгій порядокъ, которые обратили на него вновь удивленіе Европы, здсь возложилъ Италійскій самъ на военную славу свою внецъ. Въ сію блистательную эпоху жизни своей, удивлялся я съ непрерывнымъ восторгомъ, какъ сей искуснйшій нашего времени Полководецъ умлъ истинную тактику свою, долговременною опытностію пріобртенную, принаравливать въ каждому оружію, къ каждой націи и къ войску, которымъ начальствовалъ. Онъ имлъ всегда предъ собою примры знаменитыхъ Военачальниковъ, памятники великихъ ихъ подвиговъ и гибельные слды ихъ погршностей, но общаго своего плана никогда не основывалъ на оныхъ, повторяя непрестанно: ‘Военной наук должно учиться на войн. Каждый театр войны есть театръ новый.’ — Вотъ замтка которую диктовалъ онъ мн при выступленіи изъ Италіи въ Швейцарію. ‘Я видлъ ужасы Кавказа, они ни что предъ Алпійскими {Смотри приложенный при письм отрывокъ.}! ‘Тмъ больше славы. Плодовъ я не вижу.— — Русскому испытать должно все! Нтъ земли въ свт, которая бы такъ усяна была крпостями, какъ Италія, и: нтъ опять земли, которая бы по Исторіи была такъ давно завоевана. Театръ войны въ Италіи есть первйшее училище, для посвятившаго себя военному искусству. Здсь сражались знаменитйшіе Полководцы, подвиги коихъ лучшіе уроки!— Сраженія, баталіи, взятія крпостей являли разныя перемны въ дйствіяхъ армій. Здсь машина и моей тактики была съ малйшими ея пружинами въ движеніи.— — И я разбилъ при Тидон и Требіи Французовъ, гд и Ганнибалъ древнихъ Римлянъ! На Альпахъ все не то. Тамъ должно будетъ взлзать или вскарабкиваться на горы въ виду непріятеля, имя его то впереди, то во флангахъ, то въ тылу. Должно будетъ осаждать громады, Природою укрпленныя, не рдко штурмомъ! Армія идетъ гусемъ.— Артиллеійскія и фортификаціонныя правила не нужны, ранжиры невозможны, о регулярныхъ сраженіяхъ и баталіяхъ нечего и думать. Это война стрлковъ.— Неутомимость солдата, отважная ршаемость Офицера! Тамъ будутъ сражаться вс и дипломатикъ {Это относится ко мн.}, которому сообразить все сіе для реляцій.’ ВЪ числ всхъ диспозицій, помщенных въ моей Исторіи, та, которая заключаетъ въ себ правила, какъ дйствовать войску на горахъ, обратитъ безъ сомннія на себя вниманіе каждаго знатока военнаго искусства. Когда Герой нашъ, сей, смю назвать, великій учитель и Наставникъ мой, готовилъ меня къ написанію прокламаціи своей въ Швейцарамъ, то веллъ мн написать слдующую замтку: ‘Тактика и Дипломатика безъ свтильника Исторіи ничто! Намъ должно вторгнуться въ ндра Швейцаріи. Исторія союза Гельветическаго повствуетъ намъ чудеса храбрости и побдъ. Блескъ славы древнихъ Грековъ давно померкъ. Мараонское сраженіе ничто! При Моргартен тысяча триста Швейцаръ остановили двадцать тысячъ Австрійцевъ, положили шесть сотъ на мст и прогнали остатокъ. Знаменитая побда шестисотнаго ихъ корпуса при Сембах возвышаетъ ихъ надъ героями Платеи. Баталія при Везен, въ кантон Гларис не равняется съ древнею при Термопилахъ. Тамъ триста Спартанцевъ противостали переходу многочисленной Персидской арміи. Предпріятіе отважное, сраженіе неравное. Они вс погибли, остановя токмо на короткое время непріятеля. Здсь триста пятьдесятъ Швейцаръ нападаютъ первые на Австрійскую осмитысячнуіо армію. Десять разъ были они отбиты, въ одиннадцатый разстроили непріятельскіе баталіоны, и обратили ихъ въ постыдное бгство. Такими побдами утвердила Гельвеція свою независимость и сисю славу. Намъ надобно выигрывать сердца такихъ Героевъ!’ Въ город Александріи за обдомъ, говоря о Юлі Кесар, сказалъ онъ, что превзошелъ его въ быстрот, и совтовалъ всмъ, для удостовренія въ томъ, прочитать его записки. Посл, обратясь ко мн, веллъ записать слдующее: ‘Ошибки великихъ Полководцевъ поучительны. Я бы не пошелъ, какъ Принц Евгеній, къ Кремон, зная напередъ, что не удержу ее. Он долженъ былъ ее оставить. Нтъ славы! Можетъ быть онъ невиноватъ… Гофкригсратъ въ Вн былъ и тогда… Но онъ пріобрлъ безсмертіе походомъ своимъ въ Турин, осьавивъ за собою въ тылу Французовъ и разбивъ Герцога Фельяда въ его шанцахъ! Одинъ ударъ очиститъ Италію!!!’… Равное уваженіе питалъ онъ въ сердц своемъ и къ современнымъ своимъ на ратномъ поприщ противникамъ. Потрясенія великихъ государствъ порождали всегда великихъ Мужей, которые блескомъ подвиговъ своихъ обращали на себя удивленіе. Французская революція изобилуетъ такими примрами, и можно ее назвать плодородною матерью знаменитыхъ людей. Она произвела Моро, Магдонадьда, Серюрье, Шуберта, Массену и прочихъ. Краткія біографіи сихъ Генераловъ въ Исторіи моей послужатъ къ возвеличенію славы нашего Героя, и покажутъ ту степень справедливости, которую отдавалъ онъ достоинствамъ каждаго изъ нихъ. Перваго называлъ онъ Генераломъ, славныхъ ретирадъ. ‘Онъ меня сдаго старика нсколько понимаетъ, но я его больше. Горжусь, что имю дло съ славнымъ человкомъ.’ — Кто здсь не вспомнитъ знаменитое отступленіе Моро за Квинъ въ 1796 году, которымъ прославилъ онъ себя столько же, какъ другіе побдами, по справедливому замчанію Сегюра. По разбитіи Ерцъ-Герцогомъ Карломъ Журдана, Моро, безпрестанно преслдуемый непріятельскимъ, гораздо многочисленнйшимъ войскомъ, отступалъ цлые двадцать семь дней, одерживая надъ непріятелемъ разныя побды, а особливо при Бибербахъ, гд отступающее войско, посл ршительной побды, взяло въ полонъ пять тысячь Австрійцевъ и осьмнадцать пушекъ. Вс сіи выгоды не обезпечили однако еще Французской арміи, надлежало отважиться еще на нсколько сраженій, овладть дефилеями Шварцъ-вальда, и, дабы ускользнуть отъ Австрійцевъ, отрзавшихъ дорогу къ Келю, и пробраться къ Фрейбургу, завладть штурмомъ такъ называемую Чертову долину: чрезъ сію-то долину, или лучше сказать, чрезъ сей горный, крайне тсный проходъ провелъ Моро всю армію и показалъ совершенство военнаго искусства. Въ оную никакъ не могъ отважиться въ 1702 году смлый, или дерзкій Вилларъ. Чрезъ сію Чертову долину, отвтствовалъ онъ Курфирсту Баварскому, не могу я пройти, ибо, простите мн Ваша Свтлость сіе выраженіе, я не чортъ!’
Предлы письма сего не позволяютъ мн выписать здсь пространне изъ Исторіи своей какъ о Моро, такъ и о прочихъ его сподвижникахъ, но съ особеннымъ удовольствіемъ буду я и впредь сообщать въ Встникъ вашъ нкоторыя любопытныя статьи. {Издатели примутъ ихъ съ особенною благодарностію, ручаясь напередъ и за благодарность всхъ своихъ Читателей, для которыхъ безъ сомннія чрезвычайно пріятно будетъ бесдовать съ сопутникомъ Суворова. Изд.}.
Обращаясь опятъ къ рдкимъ знаніямъ и въ характеру дивнаго нашего Мужа, скажу относительно къ послднему смло а безпристрастно, что Князь Александр Васильевичъ всегда возвышался надъ тми млкими страстями, которыя порабощаютъ обыкновенныхъ людей. Въ своемъ нещастіи забывалъ онъ неблагодарность за оказанныя имъ услуги, и охотно жертвовалъ своею чувствительностію Отечеству. Ни кто не слышалъ его роптаній, онъ даже старался скрывать неправосудіе, ему оказанное.— ‘Добро длать спшитъ должно‘, была всегдашняя аксіома его жизни. Пусть скажутъ мн, сдлалъ ли онъ кого нещастнымъ? Съ блистательной степени своей славы низшелъ онъ въ простую сельскую свою хижину, но никогда не забывалъ своего Отечества и войска, которому былъ примромъ доблести. Тамъ-то, въ уединенной своей обители, обогащалъ и совершенствовалъ он свои великія познанія. Обложась картами и соображая тогдашнія военныя произшествія со многочисленными своими опытами, острилъ нашъ Цинциннатъ копіе свое и подтверждалъ сказанное стихотворцемъ Костровымъ, что и самой покой его еще опасне для его враговъ.— Съ благородною, необыкновеннымъ душамъ свойственною ревностію взиралъ онъ въ дятельномъ своемъ бездйствіи на развитіе талантовъ на под славы юнаго вождя Бонапарте. Онъ слдовалъ за нимъ съ самаго того времени, какъ ввренъ былъ ему республикою жребій Итальянской арміи, какъ онъ, посл многихъ военныхъ дйствій, при Мондови разбилъ совершенно Піемонтцевъ, принудилъ Короля Сардинскаго просить перемирія и отдать въ руки Французовъ крпости Тортону и Кони: какъ онъ посл преслдовалъ Австрійскаго Генерала Боліе до города Лоди, и при упорнйшемъ сопротивленіи, под ужаснымъ градомъ картечныхъ выстрловъ, выгналъ Австрійцевъ изъ сего города, перешедъ мост, ими самими сооруженный. Съ подобною быстротою перешелъ онъ Адду и обращалъ Австрійцевъ повсюду въ бгство. Павія покоряется побдителю, Пиччикетоне и Кремона здаются, Миланская цитадель отворяетъ ворота, Король Сардинскій подписываетъ миръ, Герцоги Пармскіи и Моденскій слдуютъ его примру, а Боліе запирается въ Манту. Оттуда ведетъ Бонапарте войско свое чрезъ Минчіо и разбиваетъ 25-тысячной корпусъ Австрійскій подъ начальствомъ Вурмоера при Кастиліон, Лонидо, Сало и Говандо. Вурмсеръ также уходи т въ Мантую, и спасается тамъ въ ожиданіи пятидесяти тысячъ войска подъ начальствомъ Генераловъ Алвинція и Давидовича. Французскій Полководецъ поспшаетъ имъ на встрчу и при деревн Аркол даетъ сраженіе упорнйшее, гд судьба оружія, долго колебавшаяся, ршилась наконецъ въ пользу Французовъ. Посл дйствіями достопамятнаго дня сего были пять тысячь плнныхъ, семнадцать пушекъ, четыре тысячи убитыхъ и столько же раненыхъ. Также при Риволи, Ангіави, положилъ Австрійскій Генерал Провера съ шеститысячнымъ корпусомъ оружіе. Мантуа здалась на капитуляцію, Венеція отворила свои ворота, вс владнія ея досталися Французамъ, Тирольскія горы заняты были ими же, и древній блеск Австрійской Монархіи начал уже померцать при заключеніи мирныхъ прелиминарныхъ пунктовъ въ Лебен. Австрія уступила Белгію, признала Цизалпинскую республику, и отреклась отъ всхъ прав своихъ на Миланскія владнія. Наконецъ заключенъ былъ въ Кампоформіо тотъ извстный и для Австрійской Державы толико уничтожительный миръ. Таковое обозрніе приводило дух стараго воина въ уныніе. ‘Ахъ! пора унять сего юнаго воина! какъ он шагаетъ!’ кричалъ онъ непрестанно въ деревенской своей изб.— Бонапарте писалъ изъ Египта въ Директорію, чтобы она приняла дятельнйшія мры противу Россіянина, пожирающаго вс его побды. Такъ, подъ отдаленнйшими поясами небесными, постигали они другъ друга!— Его желаніе сразиться съ Наполеономъ было непомрно.
Такимъ образомъ, отягченный лаврами, Никогда непобжденный Герой Римника, гд, По признанію самаго Принца Кобургскаго, былъ онъ его учителемъ и спасителемъ всей Австрійской арміи, побдитель Измаила, покоритель Польскаго Королевства, оставался уже недовольнымъ многочисленными своими побдами: он обращаетъ взор на поля Италіи, дабы тамъ славою новыхъ подвиговъ доказать, что называемое простолюдимомъ щастіе его есть мудрая расчетливость, знаніе, Геній и отважность, что тактика его есть: быстрота, глазомръ, натискъ.
Желанія его, желанія Отечества и всей арміи совершаются. Он принимаетъ главное начальство надъ двумя Императорскими арміями, въ исторіи моей представлена будетъ вся политическая картина Европы того времени, заимствованная изъ врнйшихъ источниковъ, изъ депешей, изъ переписки со всми союзными Дворами. Вся политика тогдашняя колебалась, унылость въ Австрійскомъ войск возрасла до вышшей степени, побдоносной Франціи покорствовали уже Швейцарія, Туринъ, Миланъ, Римъ, Неаполь, отъ подошвы Алпійскихъ гор до Мессинскаго залива не оставалось уже ни одного законнаго Государя, одно лишь Герцогство Пармское стояло посреди сихъ вновь установленныхъ республик. Великому духу Россійскаго Героя надлежало обнять все сіе пространство, и дйствовать всми своими силами — и черезъ три мсяца вся Италія повергается предъ новымъ Побдителемъ.—
Будущіе вки почтутъ сіе баснословнымъ, но такими событіями ознаменованы послдніе годы протекшаго XVIII столтія.
Фукс Е.Б. Письмо действительнаго статскаго советника, Егора Борисовича Фукса, (к Издателям Вестника Европы): [По поводу издания биографии А.В.Суворова] // Вестн. Европы. — 1810. — Ч.50, N 5. — С.3-16.