Письма о Москве, Боборыкин Петр Дмитриевич, Год: 1881 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 32 минут(ы)

ПИСЬМА О МОСКВ.

Письмо второе.

I.
Хозяйство Москвы.— Типъ дома-особняка.— Живописность города.— Улицы.— Упорство обывателей.— ‘Глаголы’ гостинаго двора.— Недостаточность бюджета.— Чего ждать отъ купеческаго представительства?

Т неисправимые любители византійско-московской Руси, какихъ создала Москва, кричатъ теперь: ‘Пора домой! Надо перенести столицу сюда, въ центръ Руси, покончить ненавистный петербургскій періодъ исторіи государства!’ Восклицанія приходятся очень кстати. Полемизировать съ ними не стану потому, что вообще желалъ-бы придать моимъ очеркамъ боле общій характеръ. Минутное настроеніе проходить, факты остаются.

Чтобы толково устроиться въ какомъ-нибудь помщеніи, надо посмотрть, каково оно, уже помимо того, удобно-ли его положеніе, можно-ли изъ этого пункта управлять, представляетъ-ли онъ во всхъ смыслахъ очевидныя выгоды?

Мн кажется, что Москву можно было бы сравнить съ домами-особняками, какихъ вы здсь найдете множество на дворянскихъ улицахъ и въ безчисленныхъ переулкахъ, гд селились, и до сихъ поръ селятся, люди, не занимающіеся длами. Посмотрите безъ предубжденія на такой особнячокъ. Это — почти всегда, небольшой домъ, въ пять, семь, много въ девять оконъ, одно-этажный, часто съ мезониномъ. На Садовой такіе дома всегда за палисадникомъ, да и въ другихъ улицахъ попадаются такіе, что стоятъ на двор, какъ французы любятъ выражаться ‘entre cour et jardin’. Такой особнячокъ по количеству комнатъ (да если еще прикинуть службы на двор, сараи и конюшни) окажется нсколько дешевле, чмъ въ Петербург квартира такихъ-же размровъ. Но это не главное. Главное то, что особнякъ представляетъ собой маленькую усадьбу. Вы живете въ немъ отдльно отъ всего окружающаго, можете даже забыть, что есть тутъ улица. Весной, лтомъ, въ начал осени, если передъ балкономъ палисадникъ, а въ глубин двора хорошій садъ, вы живете почти какъ на дач. Такихъ удобствъ не добудешь въ Петербург, или надо тратить очень большія деньги, да и то не на большихъ улицахъ, а гд-нибудь на окраинахъ. Но загляните въ такой особнякъ, осмотрите его поближе и окажется, что онъ полонъ всякаго рода неудобствъ, отъ которыхъ вы сейчасъ-же будете страдать! Если вы не держите лошадей, то что какъ въ томъ огромномъ двор, который разстилается за домомъ? Дворъ этотъ немощенный, всегда грязный, поддерживать его нтъ возможности безъ большихъ расходовъ. Домъ еле держится, бревна подгнили, штукатурка, скрывающая деревянныя стны, пропускаетъ холодъ, полы подались, изъ оконъ дуетъ, комнаты расположены такъ, что если вы человкъ не ‘до-реформенный’, то найдете, что это расположеніе никуда не годится. Одна или дв большихъ комнаты, въ род залы, неизбжныхъ во всхъ помщичьихъ постройкахъ, а потовъ клтушки, корридорчики, грязныя внутреннія лстницы, душныя антресоли. Для ‘людей’ нтъ никакихъ помщеній въ самомъ дом. Очень часто въ передней сохранились классическіе ‘лари’. Нтъ и никакихъ другихъ новйшихъ необходимыхъ приспособленій. Словомъ, жить въ таковъ особнячк, на первый взглядъ, и пріятно, но подъ конецъ раззорительно и неудобно. Бываетъ (и случай нердкій), что вы можете въ Москв нанять прекрасный барскій домъ, стоящій также entre cour et jardin, съ полной отдлкой, за поразительно дешевую цну. Я знаю одинъ изъ такихъ домовъ, который ходитъ за дв съ небольшимъ тысячи рублей, роскошно меблированный, со множествомъ произведеній искусства, картинъ, какъ, скульптурныхъ вещей — настоящія барскія хоромы. Но отчего такая поразительная дешевизна? Вы узнаете, что тутъ какая-нибудь легенда, въ род того, что по этимъ комнатамъ ходитъ тнь владльца. Не смйтесь, я сообщаю какъ достоврный фактъ, не о видніяхъ, конечно, а о толкахъ, изъ-за которыхъ такой домъ, вмст со всей обстановкой, идетъ за безцнокъ.

Такъ и вся Москва. Петербуржецъ, если и попадетъ въ нее на время или проздомъ, то рдко относится къ ней спокойно, объективно. Въ немъ всегда сидитъ протестъ человка, привыкшаго къ другимъ порядкамъ. Но иностранцы находятъ, обыкновенно, что Москва чрезвычайно занимательна и красива. Находятъ это и нкоторые петербуржцы. Въ самомъ дл, съ художественной точки зрнія городъ, куда взбаламутившійся византіецъ хочетъ перенести фактическую столицу Россіи, довольно привлекателенъ. Прежде всего, онъ стоитъ, какъ Римъ, на холмахъ. Куда бы ни ни похали, приходится спускаться и подниматься. Это очень неудобно для скорой зды, но за то доставляетъ вамъ везд разнообразіе видовъ. Москва вся состоитъ изъ ‘урочищъ’, понимая это слово въ настоящемъ бытовомъ смысл. Не станемъ распространяться о Кремл, о вид на Замоскворчье. Это все пункты, слишкомъ избитые, кто объ нихъ не говорилъ! Но позжайте просто откуда-нибудь съ Мясницкой, или со Сртенки, и спускайтесь съ Рождественскаго бульвара. Съ половины его передъ вами откроется, въ солнечный день, чрезвычайно разнообразная, яркая красками и очертаніями городская панорама. Вся частъ города, по ту сторону площадки, встаетъ передъ вами, поднимаясь въ гору: колокольни, главы церквей, линіи бульвара, направо портикъ екатерининской больницы, дальше башня Страстнаго монастыря, справа и слва цвтныя пятна зеленыхъ и красныхъ крышъ. Такихъ пунктовъ, попадающихся здсь безпрестанно, нтъ въ Петербург. Тамъ только одно и красиво: набережная Невы, остальное, при всемъ своемъ благоустройств, представляетъ все ту же линію. Петербургъ прямолинеенъ, Москва богата всякими кривыми и ломаными. Подете вы опять съ Мясницкой, или со Сртенки куда-нибудь на Солянку, къ воспитательному дому, путь вамъ лежитъ мимо Ивановскаго монастыря. Еслибы вы зажмурили глаза и вдругъ ихъ открыли, когда сани или дрожки спускаются или поднимаются ‘по изволоку’, вамъ покажется, что ни гд-нибудь за чертой города, въ монастырской слобод. Каждая почти церковь, если она старая, окружена здсь площадкой, обстроена домами, тмъ, что по-московски называется также ‘монастыремъ’. Все это — бытовые уголки, привлекательные для художника. Физіономія города гораздо медленне какъ прідается. Ни долго (если разъзжаете во вс концы) будете находить характерные уголки, подъемы и спуски, отдльныя зданія, перспективы и панорамы…

Пойдите въ ‘городъ’ (то-есть въ торговую часть Москвы, обнесенную стной) въ бойкій часъ. Три улицы ‘города’: Никольская, Ильинка и Варварка, гораздо своеобразне и колоритне, чмъ, напримръ, петербургскій гостинный дворъ или мстноcти Васильевскаго Острова около голландской биржи. Даже и сравнивать нельзя. Вы тутъ чувствуете и видите сгущеніе огромной промышленной и торговой жизни. Улицы складывались историческимъ путемъ, новое перемшивалось со старымъ. Рядомъ съ моднымъ отелемъ стоитъ зданіе XVII вка, а такъ выглядываетъ какая-нибудь свтло-зеленая или ярко-красная церковь, съ завитушками и зубцами своихъ главокъ. И людъ, кишащій въ дообденные часы, разнообразне. Но проникните вы въ гостинный дворъ: что это за грязь, тснота, въ полномъ смысл ‘головоломные’ корридорчики, гд вывороченные плиты идутъ съ обихъ сторонъ откосомъ, образуя ямы и впадины. Исторія этого гостиннаго двора всего убдительне можетъ показать, какъ Москва туго поддается идеямъ о гигіен, чистот, простор и удобствахъ. Сколько уже лтъ дума все собирается разрушить этотъ татарскій караванъ-сарай, только снаружи, съ Красной площади, похожій на какой-то неудавшійся просторный портикъ римскаго храма. Вы, вроятно, читали въ корреспонденціяхъ и статьяхъ безконечную исторію о томъ, какъ поступить съ ‘глаголями’? На московскомъ гостиннодворческомъ жаргон это — т выступы, что находятся на обоихъ концахъ фасада гостиннаго двора. Вотъ я поднялся давно вопросъ: уступать ли землю внутри этихъ ‘глаголей’ или же только до той линіи, которая идетъ вдоль фасада? И пока метафизическія пренія объ этихъ ‘глаголяхъ’ происходили и въ дум, и въ коммиссіяхъ, и въ трактирахъ, и въ лавкахъ сундучнаго ряда, гостинный дворъ продолжалъ стоять. Накоплялась грязь, потолки проваливались, корридорчики загромождались, и покупатели все боле и боле подвергали свои особи опасности быть раздавленными или ломать себ ноги. Это фактъ характерный для Москвы. Централизація у насъ есть, чиновничество привыкло дйствовать съ большимъ произволомъ, но врядъ ли гд накопилось такое громадное бытовое хозяіское упорство, какъ въ Москв. Какое дло лавочникамъ, что гостинный дворъ безобразенъ? Они привыкли торговать по-азіатски. Заботы объ общимъ интерес у нихъ не ищите. Есть и еще примръ. Это — исторія съ внутреннимъ дворомъ Старыхъ Рядовъ. Онъ весь заваленъ хлопчато-бумажнымъ товаромъ, и до сихъ поръ, сколько полиція и даже высшая мстная власть ни добивалась того, чтобы очистить дворъ, владльцы лавокъ ревниво отстаиваютъ своя права, основываясь на томъ, что лавки они покупали въ личную собственность и могутъ, стало быть, загромождать зады ихъ, какъ изъ угодно.

Пойдемъ-ли мы дальше, направо, налво, спустимся-ли къ Москв-рк, везд вамъ будетъ бить въ глаза живописная Москва. Но на Москворцкомъ мосту, если мы охладимъ свои художественные восторги, наглядимся вдоволь на стны Кремля, соборы, дворецъ, башни, на куполъ и фасадъ храма Спаса, и бросимъ боле внимательный взглядъ на рку, на ея набережную, на то, что можно сдлать изъ этой рки, то, конечно, согласимся, что тутъ передъ вами самое ординарное топографическое положеніе, плохая рка, отсутствіе рчного движенія, первобытная набережная.

Самостоятельность обывателей — вещь хорошая, но въ такомъ город, какъ Москва, притокъ народнаго населенія длаетъ борьбу администраціи, полицейской и городской, чрезвычайно затруднительной. Вс эти московскія ‘палестины’, Замоскворчье, лавки, амбары, лабазы, все это живетъ для себя, въ тсномъ смысл, то-есть въ самомъ себялюбивомъ и безпробудномъ. На тысячу человкъ врядъ ли одинъ доработался до сознанія, что нужно что-нибудь длать и для общаго удобства, для оздоровленія города, для того, чтобы можно было жить ль немъ по-человчески. Одно время, подъ страхомъ бды, когда ждали ветлянскую чуму, дума взялась поэнергичне за очищеніе города отъ всякой скверны, раздлили городъ на участки, назначили особыхъ попечителей, стали ходить по дворамъ, составлять протоколы, требовать большаго содйствія полиціи. Но чуму уже забыли теперь, грязь взяла опять свое. И каждый купецъ, хозяинъ заведенія или просто домохозяинъ изъ ‘простыхъ’, смотритъ на все это какъ на лишнюю и раззорительную затю. Даже если его подвергнутъ взысканію, посадятъ куда-нибудь, онъ и тогда не считаетъ себя неправымъ, а скоре озлобляется на напраслину, глядитъ на себя какъ на мученика. Мн очень памятно выраженіе лица одного колбасника ‘изъ русскихъ’, котораго я нашелъ въ одной изъ одиночныхъ камеръ ‘Титовки’, тюрьмы, гд отсиживаютъ за приговоры мировыхъ судей. Когда этотъ старичокъ на вопросъ попечителя тюрьмы: ‘за что онъ сидитъ?’ отвчалъ, глядя поверхъ очковъ: ‘за нечистоту’, то ясно было изъ его усмшки, что онъ считаетъ подобный приговоръ безобразнымъ и возмутительнымъ. А онъ посаженъ уже былъ посл нсколькихъ полицейскихъ протоколовъ, побужденій, штрафовъ. Даже самые богатые люди изъ фабрикантовъ держатъ свои заведенія въ грязи. Корреспонденціи, появлявшіяся объ этомъ въ газетахъ, разсказывали въ подробностяхъ, какую грязь репортеры находили на московскихъ мануфактурахъ и фабрикахъ, за исключеніемъ, быть можетъ, двухъ-трехъ фирмъ.

Такъ вотъ и выходитъ, что Москва, вопреки русской поговорк, красна больше углами, чмъ пирогами, если подъ пирогами, въ вашемъ случа, разумть городское благоустройство, порядочность, удобства и гигіеничность. На это есть множество историческихъ и бытовихъ причинъ. Одна изъ главныхъ — объемистость Москвы. На сто домовъ придется, конечно, половина одно-этажныхъ. Безчисленные переулки, въ нкоторыхъ частяхъ города, набиты скоре домишками, чмъ домами. Пожалуй, иной гигіенистъ скажетъ, что это гораздо лучше, что люди не такъ скучены, живутъ на большемъ простор. Это несомннно, но вотъ бда: какъ поддерживать въ порядк такое количество улицъ и переулковъ, гд найти средства хорошо мостить ихъ, очищать, длать всякія улучшенія муниципальнаго хозяйства? Оцпите вы иной кварталъ и сосчитайте, сколько въ немъ жителей, окажется, наврно, въ десять разъ меньше, чмъ въ Париж или даже въ Петербург, на такомъ же пространств, а то такъ и на вдвое меньшемъ. Исторія о мощеніи Москвы, ея тротуарахъ, бульварахъ, водостокахъ — довольно комическая исторія, опять въ род ‘глаголей’ гостиннаго двора. Вс жалуются, вс кричатъ или, по крайней мр, т, кто желалъ бы видть хоть нсколько мене татарское хозяйство. Дума давно уже принимаетъ мры, одинъ изъ членовъ управи здилъ за-границу изучать это дло на думскій счетъ, составлялись потомъ комииссіи, смты, представлялись всевозможные проекты. Стали мостить и такъ, и этакъ, пробовать и асфальтъ, и торцовую мостовую, и какіе-то кирпичики, всаживали деньги въ болотистыя мстности, подновляли и подновляютъ бульвары, выписывали изъ за-границы даже деревья для бульваровъ. Кое-что и сдлано, но въ общемъ все хромаетъ, мостовыя почти везд плохія, осенью и весной васъ немилосердно толкаетъ на саняхъ и дрожкахъ: ухабы, колеи, горы несчищеннаго снгу и льду, потоки грязи — все какъ и прежде. По крайней мр, такъ кажется всякому, не углубившемуся въ исторію хозяйства города Москвы. Спеціалисты, занимающіеся этимъ, говорятъ: ‘дайте намъ нсколько милліоновъ, и мы покажемъ вамъ, какое будетъ у насъ уличное благоустройство’. Но милліоновъ нтъ, съ трудомъ сколачиваютъ и нсколько сотъ тысячъ, которыя и поглощаются ежегодно этой бездонной прорвой. Петербургъ, напримръ, не знаетъ московскихъ бульваровъ. Съ гигіенической точки зрнія бульвары очищаютъ воздухъ, представляютъ собою широкую ленту, опоясывающую центръ города. Стало быть, они полезны. Но для ежедневнаго обихода жителей Москвы эти бульвары — почти-что роскошь. Зимой, осенью на нихъ не гуляютъ или очень мало гуляютъ, они не представляютъ собой естественныхъ артерій, какъ, напримръ, парижскіе бульвары. Только одинъ Причистенскій, весной и лтомъ и въ начал осени — мсто прогуловъ дворянскаго общества, да Тверской, боле демократическій, собираетъ большую публику, остальные почти всегда пусты или же во вечерамъ служатъ уже совсмъ не гигіеническимъ цлямъ. На бульвары надо идти особо. Если вы дловой человкъ и вращаетесь постоянно въ центр города, то вамъ совсмъ и не по дорог заглянуть на бульвары. Есть и такіе бульвары, въ род Чистыхъ Прудовъ, гд прудъ, хоть и называется ‘чистымъ’, но давно зазеленлъ и лтомъ издаетъ только зловоніе, а, между тхъ, на этотъ многоверстный поясъ бульваровъ, обсаженныхъ плоховатыми липками, идетъ очень мало денегъ, и даже какой-нибудь полуграмотный и закорузлый обыватель, по-своему, правъ, когда ворчитъ на то, что длаются изящныя ршетки для бульваровъ, а самые прозжіе переулки въ ‘город’ и на другихъ улицахъ то-и-дло становятся невозможными по отвратительности своихъ мостовыхъ.

И какъ смшно читать именно здсь, въ Москв, возгласы византійцевъ, восклицающихъ, что въ Москв-то и теплится возрождающй духъ земскаго устройства! Но присутствіе кремлевскихъ преданій, вс эти царь-пушки и царь-колокола, и старые монастыри что-то не научили жителя Москвы тмъ гражданскимъ свойствамъ и чувствамъ, безъ которыхъ ничто не пойдетъ. Первобытное хозяйство и муниципальная безпорядочность Москвы и доказываютъ, что старина завщала только живописную татарщину и византійщину, и безсильна бороться съ тмъ, что есть въ русскомъ простомъ человк антикультурнаго. Какъ бы кто ни возставалъ противъ чиновничества и администраціи на казенный ладъ, но никакъ уже нельзя сказать, что администрація одна виной здшнихъ первобытныхъ городскихъ порядковъ. Представительство (какъ я уже сказалъ въ первомъ письм) попало въ руки купцовъ. Въ послднія десять лтъ купеческое сословіе выразило рзкій протестъ противъ интеллигенціи. До сихъ поръ число гласныхъ съ высшимъ образованіемъ, профессоровъ, землевладльцевъ дворянскаго происхожденія очень незначительно. Въ предлахъ своего полномочія и правъ городская дума (т.-е. обывательское представительство) можетъ дйствовать, какъ ей заблагоразсудится. Но почему же она, дйствуя вотъ уже нсколько лтъ, до сихъ поръ не провела ничего радикальнаго, не смотря на то, что при ней состоитъ нсколько коммиссіи, между которыми распредлены насущные вопросы? Почему? Потому что умъ, даровитость гражданскаго чувства, широта взглядовъ не даются такъ, сразу, они не пріобртаются только за прилавкомъ, въ амбар, въ воздух барыша, въ погон за нимъ. Ограниченный либерализмъ полагаетъ, что только имущіе люди могутъ заботиться о нуждахъ города и цлаго государства. Но есть страны, въ род Франціи, освободившія себя отъ этого предразсудка. Муниципальный совтъ Парижа состоитъ изъ людей, выбираемыхъ не за то, что у нихъ есть купеческія свидтельства, а за то, что они извстны, какъ развитые и дльные люди. И вотъ этотъ совтъ, состоящій все изъ ‘пролетаріевъ интеллигенціи’, все-таки прекрасно справляется съ громаднымъ бюджетомъ города, заботится энергично объ его здоровь, о школахъ, о всевозможныхъ улучшеніяхъ, ведетъ борьбу съ произволомъ высшей администраціи, представляетъ собою душу не только Парижа, но, можно сказать, всей передовой Франціи. Намъ въ Москв еще далеко до такого муниципальнаго совта. Надо сначала перевоспитать купца и промышленника. Онъ привыкъ смотрть на общественныя обязанности, какъ на тягость, а если теперь и охотно идетъ въ гласные, то больше изъ тщеславія или изъ консервативнаго духа, чтобы отстаивать сословныя или владльческія преимущества.

II.
Какъ живется частнымъ людямъ. — Прізжіе.— Нумера.— Квартиры.— Прислуга.— Барышничество.— Дачи.— Прогулки.— Лтнія удовольствія.— Бдность народныхъ увеселеній.

Каково хозяйство города, такова и жизнь частныхъ людей. Что бы ни кричали о дороговизн Петербурга, о неудобствахъ и трудности работающему человку устроиться тамъ мало-мальски порядочно, все-таки въ этой столиц, хотя она и стоить на болот, сдлано гораздо больше для того, чтобы человку небогатому устроиться и жить сносно. Мы ужасно много говоримъ, въ газетахъ и журналахъ, объ отвлеченныхъ вещахъ, но слишкомъ рдко занимаемся насущными подробностями жизни, не показываемъ, въ точныхъ и трезвыхъ описаніяхъ, какъ живутъ въ нашихъ городахъ вс, кто заpaботываетъ свои гроши или свои рубли личнымъ трудомъ.

Возьмемъ квартиру. Населеніе Москвы увеличивается. По старой переписи все еще значится 600 тысячъ жителей, но теперь наврно перевысило и за 700, а построекъ сравнительно жало. Очень немного домовъ надстраиваются, какъ это длается въ Петербургъ, то-есть пріобртаютъ два, три лишнихъ этажа. Во всей Москв преобладаютъ одно-этажные дома или дожа съ мезонинами. Стало-быть, помстительность малая. Семейства, прізжающія на зиму, и одинокіе люди, проводящіе здсь весь сезонъ, по-невол селятся въ меблированныхъ комнатахъ или меблированныхъ квартирахъ. Въ Петербург больше распространенъ обычай отдавать лишнія комнаты жильцамъ, здсь это, хотя и существуетъ, но далеко не въ такомъ развитіи, опять-таки, по бдности въ квартирахъ и по неудобству ихъ для такого рода промысла. Прозжайте по бойкимъ улицамъ Москвы, и васъ, конечно, поразитъ множество вывсокъ меблированныхъ комнатъ. Но все это плохіе нумера, грязные, безъ всякихъ удобствъ, съ разношерстной мебелью, убогими кроватями, а цнами выше петербургскихъ. Можетъ быть, во всей Москв найдется пять, шесть такихъ ‘гарни’, гд вы можете жить съ комфортомъ, есть даже два, три ‘пансіона’, на иностранный манеръ, съ табль-дотомъ, безъ того отвратительнаго характера ‘нумеровъ’, какой не выведется въ вашихъ большихъ городахъ и въ нсколько десятковъ лтъ. Но все это — пристанища для прізжающихъ. Пожалуй, москвичи увряютъ, что и здшніе отели лучше петербургскихъ. Здсь есть три, четыре хорошихъ отеля, въ род ‘Славянскаго базара’, ‘Лоскутной гостиницы’ и отеля ‘Дрезденъ’, но цны во всхъ выше петербургскихъ. Останавливаться въ нихъ на цлый мсяцъ и больше, брать меблированныя комнаты въ род тхъ, какіе существуютъ въ извстномъ дом Варгина, на Тверской, могутъ только люди съ большими средствами. Здсь именно ничто не приспособлено къ потребностямъ людей небогатыхъ, но привыкшихъ къ чистот и удобствамъ. Самая грань и безпорядочность типичныхъ московскихъ нумеровъ поддерживаются привычками прізжаго люда. Онъ и у себя живетъ по-свински. Стоитъ только походить по различнымъ ‘отдленіямъ’ дома Челышева, на Театральной площади, чтобы увидать, какъ этотъ прізжій людъ, вотъ уже десятки лтъ, довольствуется самыми грязными комнатами, не освщенными корридорами, запахомъ кухни и всевозможными азіатскими неудобствами. Въ теченіе зимняго сезона, въ Москв найдется гораздо больше семействъ и одинокихъ людей, проживающихъ, кое-какъ, въ дурныхъ помщеніяхъ, на бивакахъ, чмъ въ Петербург. только т, кто можетъ нанимаетъ цлые домики-особняки, устроиваются хозяйственно, все остальное должно довольствоваться, ‘чмъ Богъ послалъ’. Барскія квартиры можно имть дешевле, средней цифрой, но квартиры людей, не желающихъ тратить боле шестисотъ-восьмисотъ рублей, положительно, и меньше, и тсне, и грязне, и лишены тхъ удобствъ, къ которымъ привыкъ теперь каждый петербуржецъ, платящій за свою квартиру т же деньги. Швейцаръ, теплая, чистая лстница, коверъ на ней, газовое освщеніе, все это такія вещи, какія попадаются здсь въ одномъ дом на пятьсотъ. Это заводится только въ новыхъ домахъ, много-этажныхъ, которые выстроиваются хозяевами уже прямо для того, чтобы отдавать квартиры въ наемъ. Если жить экономно и искать квартиру попросторне, надо отправляться на окраины. Поразговорившись съ небогатыми людьми, получающими не боле двухъ, трехъ тысячъ жалованья или заработка, вы, конечно, услышите жалобы на дороговизну квартиръ. То же самое и дрова. Они, давнымъ-давно, вдвое и втрое дороже, чмъ въ Петербург. Прислуга здсь дешевле, но за то гораздо хуже. Мужская — остатки крпостныхъ въ очень маленькомъ числ, или же тотъ сортъ служителей, какой подходитъ къ типу артельщиковъ. Здсь все равно, какъ въ столиц венгерскаго королевства, швейцаровъ одваютъ въ національныя костюмъ. Эта прислуга почти не годится для комнатъ. Женская, точно также, набирается изъ пришлаго люда. Здсь еще не образовался тотъ классъ женской прислуги, какой выработался уже въ Петербург.

Въ Москв хорошо дятъ, но только въ трактирахъ и у богатыхъ людей, среднее же кулинарное искусство должно стоять ниже, уже потому одному, что повара теперь дороги, а кухарки слишкомъ первобытны. Если вы будете ставить ваше небольшое хозяйство на порядочную ногу, вы истратите здсь, конечно, гораздо больше петербургскаго. Да и вообще, ежедневные расходы человка, выходящаго часто изъ дому, значительне. Правда, московскіе извощики — когда зда на дрожжахъ — укрываютъ васъ хоть какимъ-нибудь верхомъ своихъ пролетокъ, но за то зимой, что ни извощикъ, то Ванька безъ волости, на драной лошаденк. А цны никакъ не меньше. Чтобы сдлать правильное сравненіе, слдовало бы двумъ прізжимъ записывать, въ продолженіи недли, свой ежедневный расходъ одновременно въ Петербург и Москв. Прізжій въ Москв непремнно истратитъ больше: и на отель, и на разъзды по городу, и на ду, и на исполненіе порученій, и на вечернія удовольствія. Хлбосольство Москвы и постоянная да въ трактирахъ вовсе не повели къ дешевизн. Здсь надо идти основательно завтракать или обдать. Не вс хорошіе трактиры имютъ обды въ опредленную цну. Русскіе трактиры, получившіе извстность, какъ, напримръ, трактиръ Ловашова на Варварк, московскій, Троицкій, Патрикевскій, все это заведенія, въ которыхъ вы должны составлять себ обдъ по карт. Придете вы одинъ и составите себ обдъ по-европейски, въ пять, шесть блюдъ, онъ вамъ обойдется отъ семи до десяти рублей. Правда, можно въ два, три трактира зайти утромъ завтракать за опредленную цну холоднымъ и горячимъ кушаньемъ, но забжать закусить на ходу, какъ это можно въ очень многихъ мстахъ Петербурга, здсь почти что некуда. Типичные трактиры, въ род Московскаго или Патрикевскаго, не держатъ даже буфета. Вы приходите и должны непремнно садиться на столъ. Спросить себ рюмку водки и закусить — это уже цлая процедура. Вамъ подадутъ графинчикъ и тарелочку съ кускомъ ветчины и разрзаннымъ огурцомъ чуть не четверо половыхъ. Здсь все пригнано къ потребностямъ или обжоръ и нечего недлающихъ людей, или торговаго человка, любящаго приходить въ трактиръ, не спша, что бы онъ ни собирался длать, пить-ли чай или закусывать. День человка, не имющаго у себя стола, обойдется ему непремнно дорого. Точно также и удовольствія. Московскій Малыя театръ, по цнамъ мстъ, дороже и Александринскаго, и Апраксинскаго Малаго. Кром того, Москва въ поражающихъ размрахъ промышляетъ барышничествомъ. Слабость полиціи, а по всей вроятности, стачка мелкихъ агентовъ съ барышниками и съ завдующими продажей въ касс длаютъ то, что въ Москв, въ разгаръ сезона, бойкіе бенефисы, на святкахъ, на масляниц, вообще, съ начала декабря до великаго поста, нтъ почти возможности доставать въ касс билеты людямъ, которые не позаботятся послать коммиссіонера съ ранняго утра, или сами дежурятъ въ тотъ день, когда объявляется въ афишахъ спектакль, то-есть наканун или за нсколько дней, смотря во тому, простое это представленіе или бенефисъ. Не только прізжіе длаются жертвой барышниковъ, во я старожилы Москвы проходятъ черезъ ихъ же руки. Есть здсь даже немало семействъ и одинокихъ людей, которые иначе не здятъ въ театръ, какъ черезъ посредство барышниковъ. Они прямо подъзжаютъ и останавливаются около кучки барышниковъ, не стсняющихся нисколько близостью полиціи и театральныхъ служителей. Зимой здсь постоянно биржа съ утра вплоть до восьми-девяти часовъ вечера. На оперные и балетные спектакли можно легче доставать билеты, на балетные даже почти всегда безъ барышниковъ. Но главное, привлекательное мсто зрлищъ — это Малый театръ. Онъ и обойдется каждому москвичу или прізжему втрое и вдвое дороже, чмъ драматическія зрлища въ Петербург, и русскія, и французскія, и нмецкія. Частные театры, въ род зала Солодовникова, гд играютъ оперетки, или театра б. п. Пушкина, также съ дорогими цнами, выше казенныхъ. Въ театр б. п. Пушкина дв залы, вторая считается публикой не совсмъ удобною. Въ ней начинаются кресла съ двнадцатаго или тринадцатаго ряда и только въ ней есть мста въ 1 р. 60 к. и дешевле, въ первой же зал цны minimum два рубля за кресло, которое можетъ находиться и въ послднемъ ряду, смежнымъ со второй залой. И частныя сцены не избгли барышничества. Когда театръ Пушкина во второй половин сезона сталъ длаться моднымъ, и публика повалила, въ особенности на представленія съ участіемъ г-жи Стрепетовой, барышники просто-на-просто грабили. Они сами разсказывали, что имъ случалось продавать кресла во второй зал за пятнадцать, двадцать, двадцать-пять рублей Можно, пожалуй, возразить, что барышничество существуетъ везд. Но въ Москв ему благопріятствуетъ общій халатный строй администраціи и надзора, который и отражается на карман жителей.

Сообразите все это и вы увидите, что годовой бюджетъ, при однихъ и тхъ же условіяхъ, окажется въ Москв гораздо значительнй, чмъ въ Петербург, А, за исключеніемъ русскаго театра, все остальное будетъ хуже качествомъ. Но прибавьте еще къ этому дурную мостовую, уличную грязь, тысячи непріятныхъ ощущеній, получаемыхъ вами отъ безпорядочнаго городского хозяйства. Это можетъ, въ извстной степени, окупаться климатомъ Москвы. Онъ, дйствительно, лучше, хотя за послдніе годы также сталъ пошаливать, сдлался весьма измнчивъ. Ранняя зима вдругъ перейдетъ въ оттепель, и въ декабр мсяц на васъ льетъ такой же дождь, какъ и въ сентябр. Но здсь существуетъ весна и боле постепенный переходъ къ лтнимъ жарамъ. И осень часто стоитъ сухая и теплая, она можетъ переходить въ морозные октябрьскіе дня, солнечные и сухіе, красиво освщающіе городъ. Бываетъ, что здсь на страстной и святой недл такъ тепло, какъ въ Петербург черезъ мсяцъ. Защищена Москва и отъ постояннаго петербургскаго втра, не чувствуется здсь пронзительной сырости, того лихорадочнаго озноба, отъ котораго и настоящій петербуржецъ не можетъ часто освободиться. Всякій художникъ скажетъ вамъ, что солнечныхъ дней, или, по крайней мр, настолько свтлыхъ, что можно порядочно работать, приходится здсь гораздо больше. Но весна, лто и ранняя осень не очень-то скрашиваютъ жизнь такого москвича, который не можетъ ухать худа-нибудь подальше, въ настоящую деревню, и долженъ довольствоваться или поздками за городъ, ночуя въ город, или же жизнью въ ближайшихъ окрестностяхъ. Весной и лтомъ въ город бульвары, это еще нкоторый рессурсъ, имъ можетъ пользоваться и всякій простолюдинъ. Но за то нтъ порядочнаго парка, негд масс народа, напримръ, въ воскресенье, гулять на свобод. Старый, заброшенный Александровскій садъ находится въ какой-то котловин, бденъ растительностью и превратился просто въ плоховатый бульваръ. Есть, правда, почти въ черт города, прекрасный садъ, именно Нескучный, изъ котораго въ другой столиц непремнно сдлали бы оживленную прогулку. Но онъ посщается очень мало, стоятъ далеко, зда непріятна по плохо мощеннымъ и пыльнымъ улицамъ. Пыль! Вотъ главная спеціальность Москвы въ лтнее время. Все отравляется этой пылью. Только съ годъ тому назадъ начали немножко попрыскивать по шоссе за заставой, по дорог къ парку. Но это попрыскиванье не избавляетъ васъ отъ ядовитой шоссейной выли. хать въ пролеткахъ — чистое мученье. Самое лучшее: забраться на имперіалъ желзно-конной дороги. И куда бы вы ни похали за городъ, пыль преслдуетъ васъ. Еще не скоро муниципалитетъ Москвы въ состояніи будетъ ассигновать ‘надлежащія’ суммы для того, чтобы поздка на дачу не превращалась въ врное средство засорить свои легкія.

Петровскій паркъ и Сокольники — вотъ гд всего удобне жить тмъ, кто долженъ часто здить въ городъ. Сами по себ и паркъ, и сосновый лсъ, называемый Сокольниками, не плохи. Но цны дачъ высоки, удобствъ почти никакихъ, полиція такъ мало охраняетъ безопасность дачниковъ, что въ Сокольникахъ, то-и-дло, слышно о грабежахъ. Рдкая дачница ршится пойти на одну изъ отдаленныхъ проскъ, даже и среди бла дня. Московское чаепитіе развело промыселъ самоварницъ, интересныя, быть можетъ, въ бытовомъ отношеніи, но весьма непріятныя для жителей Сокольниковъ. Вы, то-и-дло, наталкиваетесь на пьяныхъ, на арфистокъ, на бродячихъ псениковъ, везд въ бойкихъ мстахъ насорено, самоварный дымъ и чадъ гуляютъ въ воздух, слышатся всевозможные неблаговонные запахи. Въ парк больше благоустройства, безопасне, но за то неизмримо боле пыли и меньше тни, по вечерамъ толкотня на главной улиц, нтъ простора, и такое же отсутствіе лтнихъ удовольствій, какъ и въ Сокольникахъ, за исключеніемъ одного или двухъ трактировъ съ цыганами.

Неудивительно, что Москва на лто теряетъ мене свою городскую физіономію, чмъ Петербургъ. Вы не увидите здсь опустнія, какъ въ іюн и іюл мсяцахъ, когда Невскій посл пяти часовъ, или много шести, представляетъ собой какую-то пустыню. ‘Городъ’ живетъ также бойко, зда на улицахъ не прекращается, и даже каждодневный вечерній центръ удовольствія оказывается не за чертой города, не на дач, а въ саду Эрмитажа, на пригорк около Самотеки. Если вы попадете туда въ одинъ изъ большихъ праздниковъ или на представленіе новой оперетки (въ прошломъ году ставили и цлыя оперы съ прізжими знаменитостями), то на васъ пріятно подйствуетъ многолюдство, обстановка всего сада, его освщеніе, громадное количество потребителей всякихъ яствъ и напитковъ. Петербургскій Демидовъ садъ покажется, посл этого лтняго Эрмитажа, мизернымъ, съ его плохимъ освщеніемъ, бдной растительностью и однообразной публикой изъ мужчинъ и дамъ полусвта. Въ садъ Эрмитажъ въ Москв здитъ всякій. Тутъ приличная публика смшивается со всмъ московскимъ полусвтомъ, сюда здятъ цлыми семействами, вы увидите даже дтей. Но опять-таки вечеръ въ этомъ увеселительномъ мст обойдется вамъ довольно дорого. Въ театр порядочное мсто будетъ стоить не мене двухъ рублей. Но для многихъ трудовыхъ людей, принужденныхъ работать до вечера, гораздо лучше пойти въ такой садъ, чмъ трястись на извощик по пыли въ паркъ или Сокольники. Есть и еще мсто, которое могло-бы сдлаться хорошей прогулкой, это — т два сада, которые находятся на Прсн: зоологическій и находящійся противъ него съ большимъ прудомъ. Давно, лтъ больше десяти, они были въ мод. Попытки лтнихъ зрлищъ: опереточнаго театра и кафешантана не удавались. Прудъ глохнетъ и зеленетъ.

Захотите вы поселиться гд-нибудь подальше, вы наткнетесь на т же самыя неудобства: плохія дачи, трудность сообщенія, пыль или сырость. Дловому человку положительно трудне пріискать мсто, откуда можно было бы, не теряя много времени, здить ежедневно въ городъ. Москвичи неособенно долюбливаютъ Петровское-Разумовское. Они имютъ предубжденіе противъ академіи, на что я намекнулъ въ первомъ письм. А въ ближайшихъ окрестностяхъ Москвы, за десять верстъ кругомъ, не найдешь такого прекраснаго парка, какъ академическій паркъ, съ его древними аллеями, прудомъ, размромъ въ цлое озеро, цвтниками, теплицами и обширныни лсными прогулками. Но сообщенія все-таки еще лишены удобства. Вы должны довольствоваться линейкой первобытнаго типа или отправляться пшкомъ до станціи желзной дорога, то есть длать версты дв. Если не селиться въ низменной мстности Петровскаго-Разумовскаго, гд сыро, и даже каждый вечеръ, какъ пелена, спускается туманъ, то надо платить дорого или же помщаться на такъ называемыхъ выселкахъ, на грязномъ шоссе, среди трактировъ, кабаковъ и полпивныхъ.

Все, что дальше, что разбросано кругомъ Москвы — довольно живописно для досужнаго обозрвателя. Люди по средствамъ могутъ выбрать себ красивую мстность, но истратитъ наврно на 30% дороже, чмъ петербургскіе дачники.

Въ такомъ город, какъ Москва, который выставляется партизанами ея какъ сердце Россіи, поразительна также бдность народныхъ увеселеній и мстъ, гд бы черный трудовой людъ и вс, кто заработываетъ побольше простого полевщика, могли находить пріятный отдыхъ, не толкающій его все больше и больше въ сторону пьянства и разгула. Въ самомъ город, въ черт его, какъ я уже сказалъ, нтъ мста для гулянья народа, за исключеніемъ бульваровъ, превращающихся по вечерамъ въ рынокъ очень печальныхъ нравовъ. На масляниц и на Святой балаганы гораздо первобытнй, чмъ въ Петербург. Мсто отведено для нихъ слишкомъ отдаленное. Въ обыкновенное время вы находите какой-нибудь одинъ звринецъ и жалкую панораму на Цвтномъ бульвар. Лтомъ, за городомъ въ Сокольникахъ, питье чая — поводъ къ разгулу. Ни даровой музыки, ни дешевыхъ зрлищъ, ничего такого, что показывало бы, что о трудовой масс кто-нибудь заботится, скрашиваетъ хоть чмъ нибудь ея неприглядное существованіе. Поневол рабочій идетъ все туда-же, то-есть въ мста, обильныя всякими притонами, остается круглый годъ въ духот и грязи города, коротаетъ свой воскресный досугъ въ самыхъ трущобныхъ кварталахъ Москвы.

III.

Общественная жизнь имущихъ классовъ.— Купцы новые и старые.— Клубы: купеческій, нмецкій, ‘Кружокъ’, дворянскій, англійскій.— Трудовыя профессіи: учителя, гувернантки, студенты, адвокаты, доктора.

Отъ мужика, пришедшаго за заработкомъ въ Москву, до крупнаго промышленника, фабриканта, банкира, подрядчика или магазинщика есть сотни общественныхъ ступеней. Бытовая связь въ Москв еще сильна. Сколько сотенъ ‘хозяевъ’, имющихъ лавки, заводы и повторы, продолжаютъ жить такъ, какъ они жили бы и въ большомъ сел или слобод. Та интеллигентная доля купечества, о которой я говорилъ въ первомъ письм, есть все-таки меньшинство, и меньшинство далеко не крупное. Масса собственниковъ и дльцовъ купеческаго сословія продолжаютъ жить первобытно. У нихъ происходитъ процессъ растительный: наживаютъ деньги, строятъ дома, покупаютъ дачи, пріучаются къ чистот и привычкамъ обезпеченныхъ людей. Разъдающій элементъ, который вноситъ съ собой идеи, другіе умственные и нравственные запросы, приходитъ только въ вид дтей, когда имъ даютъ высшее образованіе. Такое бытовое купечество можетъ поддерживать и вншнюю городскую жизни то-есть здить на гулянья, въ театры, въ цирки, но само по себ оно не въ состояніи еще создать какія-нибудь боле развитыя формы общительности. Мужья сидятъ въ лавкахъ, ходятъ въ трактиры, пьютъ чай или пьянствуютъ, жены толстютъ въ бездйствіи, сидятъ за самоваромъ, здятъ часто въ баню, одваются, ходятъ по лавкамъ, играютъ въ карты. Этотъ міръ исчерпанъ авторомъ комедіи ‘Свои люди сочтемся’, въ его прочно сложившихся, но до-реформенныхъ чертахъ. Инстинкты остаются, конечно, т же, но проявленія измняются. Очень можетъ быть, что лтъ черезъ двадцать, черезъ тридцать все, что есть въ купечеств пообразованне, побойче умственно и посамостоятельне характеромъ, будетъ выработывать свои формы общежитія, расширитъ уже сообща умственные интересы, повліяетъ на характеръ общественныхъ удовольствій. Все это можетъ быть, но пока и самая интеллигентная доля купечества, за очень немногими исключеніями, старается сгладить свои особенности и подойти къ дворянскому типу жизни, привычекъ и нравовъ. У кого много денегъ и нтъ уже прежнихъ стсненій и прежней наклонности къ домосдству, тотъ, покончивши дловой день, проводитъ время совершенно такъ, какъ и помщикъ, и школьникъ, и офицеръ, только погрубе, съ большей возможностью давать ходъ своимъ инстинктамъ. Зайдите вы въ здшній купеческій клубъ и вы увидите, что въ немъ картежная игра идетъ едва-ли не сильне, чмъ въ остальныхъ клубахъ и, вмст съ тмъ, по вншнему виду, по физіономіямъ, по типамъ, по разговорамъ и купеческіе постители этого клуба уже потеряли свою первобытную своеобразность перемшались со множествомъ постителей не-купеческаго рода, наполняющихъ каждый вечеръ высокія залы этого картежнаго пріюта. Все, что пониже, лавочники, прикащики, нмцы всякихъ драматическихъ профессій, также не дошло дальше посщенія трактировъ, нмецкаго клуба и артистическаго кружка. Еще у нмцевъ существуютъ, кое-какіе свои ферейны, пвческія и другія общества, но и то въ гораздо меньшемъ развитія, чмъ въ Петербург. Прикащики не имютъ даже своего особеннаго клуба, онъ существовалъ прежде, но теперь раззорился. Кром игры въ карты и танцевъ, этотъ слой общества пользуется еще клубными спектаклями. Можетъ быть, если посмотрть на эти спектакли съ точки зрнія демократизаціи театральнаго искусства, то и выходить какая-нибудь польза, но за то составъ подобной публики дйствуетъ отрицательно на уровень исполненія. Вы сидите на спектакл, который, по характеру пьесы и по игр, относить васъ къ провинціи, да и въ провинціи очень часто публика наврно развите, по крайней мр, въ первыхъ рядахъ креселъ и въ ложахъ бенуара и бельэтажа. Когда въ Петербург, въ начал семидесятыхъ годовъ, клубъ художниковъ жилъ бойкой жизнью, но уже по публик не отличался особенной порядочностью, то очень многіе петербуржцы возмущались и называли и считали этотъ клубъ ‘Богъ знаетъ чмъ’. Но стоило и тогда еще сравнить его съ артистическимъ кружкомъ въ Москв (а онъ десять лтъ тому назадъ считался выше, чмъ теперь): разница была поразительная, и всего боле по составу публики. Исторія московскаго артистическаго Кружка можетъ показать, какъ здсь трудно поддержать что-нибудь на извстной умственной и художественной высот. ‘Кружокъ’ устроенъ былъ по очень хорошей программ. Первоначально въ него собирались дйствительно артисты, художники всякихъ спеціальностей: музыканты, актеры, беллетристы. Домъ помщался на Тверской, былъ не очень обширенъ, но совершенно достаточенъ для небольшихъ сборищъ, чтеній, иногда танцевъ. Каждый вечеръ вы могли, поработавъ, или изъ театра, захать въ клубъ и найти тамъ непремнно нсколько знакомыхъ членовъ изъ литературнаго и артистическаго міра Москвы. Но потомъ клубъ перемнилъ помщеніе и превратился въ какую-то антрепризу. Устроитель спектаклей, актеръ Малаго театра, сдлался настоящимъ антрепренеромъ и подрядчикомъ, распоряжавшимся самовольно. Зрлища съ ихъ расходами, большой труппой и всякими другими подробностями вызывали и необходимость большихъ сборовъ. Повалила всякая публика, въ члены ‘Кружка’ также принимались люди безъ всякаго разбора, неимющіе ничего общаго съ интеллигенціей, съ умственнымъ или художественнымъ трудомъ. А вотъ, въ нсколько лтъ изъ хорошаго интеллигентнаго клуба въ род тхъ, какіе существуютъ въ Лондон, ‘Кружокъ’ превратился въ частную плоховатую драматическую сцену, лишился порядочныхъ постоянныхъ постителей, сдлался только обычнымъ пріютомъ, особенно постомъ, провинціальныхъ актеровъ. Два года тому назадъ, открыты были тамъ постоянный драматическіе курсы, но и это все-таки не подняло нравственнаго кредита ‘Кружка’ въ глазахъ боле избранной публики. Исторія довольно печальная, но она показываетъ также, что литературно-художественный міръ Москвы не чувствуетъ солидарноcти, что онъ недостаточно проникнутъ потребностью въ такомъ центр, гд бы происходило постоянно общеніе идеи, интересовъ, вкусовъ. Это похоже на исторію каждаго нашего учрежденія, кружка, общества. И Петербургъ не иметъ и до сихъ поръ литературнаго клуба, несмотря на его громадный писательскій персоналъ. И въ обыкновенное время, даже въ разгаръ сезона, въ Москв ршительно некуда похать, если вы желаете попасть въ сферу людей, занимающихся умственными и художественными интересами. Въ одну изъ прошлыхъ зимъ профессора и ихъ ближайшіе знакомые согласились являться по субботамъ въ дворянскій клубъ, но и это продолжалось всего одну зиму.

Дворянскій клубъ представляетъ собой почта то же, что въ Петербург ‘Благородное собраніе’. Въ него здятъ помщики средней руки, чиновники, офицеры, адвокаты, состоятъ его членами и нсколько профессоровъ, но чисто мужская доля времяпрепровожденія — карточная. Въ осенній и зимній сезонъ все среднее общество Москвы собирается на музыкально-танцовальные вечера по средамъ, на балы и маскарады. Тутъ всего ярче виднется физіономія губернскаго города, эта та же Рязань, Калуга, Орелъ или Владиміръ, только увеличенные къ нсколько разъ. Вмсто двухсотъ человкъ вы можете иногда находить и до полутора тысячъ. Настоящаго свтскаго изящества вы тутъ не ищите, хотя и много женскихъ туалетовъ съ претензіями. И по составу мужской публики вс эти вечера, балы и маскарады довольно-таки низменнаго уровня. Въ этомъ клуб нтъ даже особой гостиной въ его обыкновенномъ помщеніи, которая бы предназначалась для бесды, ничего подобнаго знаменитой когда-то ‘чернокнижной комнат’ англійскаго клуба.

Да и англійскій клубъ живетъ только традиціями, гораздо мене, чмъ даже Малый театръ. Теперь время не дворянскихъ затй и сословной пышности. Англійскій клубъ, правда, помщается все въ томъ же дом, откуда онъ временно перезжалъ, комнаты т же и вншній порядокъ, и игра въ карты, и обды, но все это уже тронулось, съ трудомъ вы найдете нсколько старичковъ, носителей прежней барской идея, они вс на перечетъ. Разговоритесь съ ними, и они вамъ съ горечью будутъ передавать печальные итоги вырожденія. Вс ихъ сверстники перемерли. Въ клубъ попадаютъ уже, по ихъ понятіямъ, ‘разночинцы’, евреи-подрядчики, хозяева банкирскихъ конторъ, присяжные повренные, всякій такой народъ, какому лтъ сорокъ тому назадъ нечего бы было и дерзать проникать въ англійскій клубъ. Да и спеціальностей такихъ не существовало. Правда, постомъ еще варятъ знаменитую уху, но обды уже не славятся, о нихъ не толкуетъ уже весь городъ. За два рубля вы гораздо лучше подите въ какомъ-нибудь Эрмитаж, чмъ за обыкновеннымъ общимъ обдомъ англійскаго клуба. Художественное описаніе, какое читатель найдетъ въ роман графа Л. Н. Толстаго, ‘Анна Каренина’, гораздо выше дйствительности. Англійскій клубъ уже не производитъ такого впечатлнія тоннаго барскаго комфорта. Сплошь и рядомъ слышите вы отъ людей, состоящихъ тамъ членами, что они задаромъ платятъ свои членскіе взносы и вовсе не пользуются клубомъ. Кром картежниковъ, да людей, которыхъ тщеславіе тшится званіемъ члена англійскаго клуба, врядъ ли кого-нибудь онъ привлекаетъ. Не слышится и оживленныхъ разговоровъ, не завязывается преній, какъ въ былое время, потому что университетъ и литература стоятъ вдали отъ этого клуба, и сословные мозги нуждаются въ постороннемъ возбужденіи.

Вотъ куда расплывшаяся на цлые десятки верстъ Москва здитъ за набиваньемъ своего досуга дой, картами, танцами и сплетнями. Чего-нибудь своеобразнаго, чисто-мстнаго, указывающаго на оригинальность вкусовъ и привычекъ общежитія я, право, что-то не вижу. Нельзя считать своеобразной чертой развившуюся во всевозможныхъ кружкахъ страсть къ театральному дилеттантству. Тоже самое мы видимъ и въ Петербург. Здсь существуютъ цлыхъ два частныхъ помщенія для спектаклей, настоящія театральныя залы, хотя и очень маленькія. Это театръ Секретарева и театръ Нмчинова. Въ сезонъ они почти каждый день нанимаются какимъ-нибудь обществомъ любителей. Играютъ и въ дворянскихъ свтскихъ сферахъ, играютъ молодые купцы и купчихи, прикащики, студенты, курсистки, воспитанники техническаго училища, гимназисты, офицеры, играютъ ршительно вс. Но это море дилеттантства не выдляло до сихъ поръ еще ничего сколько-нибудь выдающагося. Нсколько лтъ тому назадъ сложилось цлое общество любителей драматическаго и музыкальнаго искусствъ, заработало довольно хорошій уставь, иметъ право до сихъ поръ давать спектакли и концерты круглый годъ въ неограниченномъ числ вечеровъ. Сначала оно еще жило и даже заставляло о себ говорить, но вотъ уже второй годъ, какъ это общество существуетъ боле на бумаг, если собирается, то, вроятно, для однихъ только толковъ. Концерты оно еще изрдка даетъ и спектакли почти совсмъ заглохли. Этотъ фактъ тоже поучителенъ, въ род исторіи артистическаго кружка. Вс играютъ, стремятся въ любители, интригуютъ, ссорятся, тратятъ деньги, находятъ даже платящую публику, а все-таки не могутъ образовать никакого прочнаго артистическаго товарищества, вести дло посерьезне, учиться, соединить свои упражненія съ теоретическимъ и практическимъ преподаваньемъ. Еще въ свт задаются иногда благотворительные спектакли на французскомъ язык, хотя по вншности, то-есть по публик и отчасти по исполнителямъ, сколько-нибудь интересные. Но остальные спектакли, хотя имя имъ и легіонъ, почти всегда чрезвычайно тусклы, неумлы и вялы до-нельзя. Поневол вы подете искать боле характерныхъ проявленіи московскихъ инстинктовъ куда-нибудь за черту города, въ паркъ, на тройк, въ увеселительныя заведенія въ род ‘Яра’ или ‘Стрльны’. Тамъ, съ осени и до лта, раздается пніе цыганъ и русскихъ пвицъ, такъ не смолкаютъ кутежи. Но и они лишились въ послднія двадцать лтъ прежнихъ своеобразныхъ особенностей. Это то же самое, что въ Петербург ‘Ташкенты’, ‘Самарканды’ и ‘Дороты’, только погрубе, съ большей опасностью для случайныхъ постителей наткнулся на какой-нибудь скандалъ. Прибавьте къ этому то, что я говорилъ о московскихъ трактирахъ въ первомъ моемъ письм и вы составите себ довольно врную картину того, какъ наполняютъ свои досуги вс т, жому можно тратить деньги. Картина выходитъ, какъ сами ни согласитесь, такая же, какъ въ каждомъ большомъ губернскомъ город.

Всмъ нужно куда-нибудь дться: однимъ отъ совершеннаго бездлья, другимъ отъ утомительной, однообразной работы, третьимъ отъ нормальной потребности смнить трудъ отдыхомъ. И если людямъ обезпеченнымъ, богатымъ, добывающимъ себ деньги всякими легкими способами, тоже не выдти изъ извстной однообразной колеи московской жизни, то все-таки они не должны очень биться, ломать голову надъ средствами къ жизни. Землевладльцы и домовладльцы пользуются постоянной рентой, купцы, фабриканты, директора банковъ, всякіе спекулянты — все это заработываетъ крупные куши и живетъ, спекулируя на самыя выдающіяся потребности города. А каково здсь живется серьезнымъ работникамъ, тмъ, которые должны довольствоваться одной десятой, а то и меньше широкихъ заработковъ и доходомъ равныхъ рантьеровъ и ловкихъ дльцовъ? Не мшаетъ поговорить здсь и объ этомъ подробне. Въ первомъ письм я тронулъ только духовную сторону того, что составляетъ московскую интеллигенцію, но вдь все это — люди, у нихъ есть потребности, и они желаютъ также сносно жить, имъ также необходимъ отдыхъ. Уже изъ того, что я сказалъ о литературной жизни Москвы, прямо вытекаетъ, что здсь пишущему люду не можетъ быть особенно хорошо. Рынокъ маленькій, стало быть, и спросъ не великъ. Только самое крошечное меньшинство пользуется правильнымъ и постояннымъ заработкомъ, но и онъ сравнительно ниже петербургскаго, а о такихъ цнахъ, которыя существуютъ уже въ петербургской пресс на постоянныхъ сотрудниковъ: передовиковъ, фельетонистовъ, даже репортеровъ, здсь даже я рчи быть не можетъ. Если въ толстыхъ журналахъ поддерживаются почти т же цны, то это благодаря примру Петербурга. Онъ даетъ толчокъ, онъ устанавливаетъ размры гонорара. Профессоръ точно также, еслибы онъ хотлъ поднять свой заработокъ, не найдетъ здсь достаточно занятій такъ легко, какъ въ Петербург, много, много три, четыре человка имютъ по дв каедры, какъ, напримръ, одинъ изъ профессоровъ университета, состоящій также въ то же самое время и профессоромъ въ петровской земледльческой академіи. А между тмъ, нтъ никакихъ приспособленій, товарищескихъ и корпоративныхъ складчинъ и обществъ, позволяющихъ трудовому человку тратить меньше: ни интеллигентнаго клуба, ни дешевыхъ табль-дотовъ, ни читаленъ, ни увеселительныхъ какихъ-нибудь кружковъ. Нсколько лтъ тому назадъ завелись здсь обды разъ въ мсяцъ въ род петербургскихъ литературныхъ обдовъ. На нихъ бывали профессора, адвокаты, литераторы, но и это не пошло, теперь они прекратились сами собой, безъ всякаго вншняго давленія. Говорятъ, отъ того, что будто бы большинство стало тяготиться тми разговорами и преніями, какіе бывали на этихъ обдахъ. Если оно такъ, то это указываетъ, до какой степени мала здсь даже въ интеллигентныхъ кружкахъ потребность въ общительности, въ обмн мыслей, въ горячей бесд, въ принципіальныхъ преніяхъ, которыхъ прежде не сторонились люди даже враждебныхъ лагерей.

Учителя гимназіи и другихъ среднихъ учебныхъ заведеній ведутъ, конечно, такую же жизнь: тусклую, однообразную, наполненную раздражающимъ трудомъ. Здсь есть не мало людей, положительно изнемогающихъ подъ бременемъ этой спеціальности. Они изъ куска хлба должны держаться учительскихъ мстъ, тогда какъ ихъ наклонности, званія, таланты, вкусы, все влечетъ ихъ въ сторону литературы или серьёзной, чистой науки. Но, что длать! Надо просиживать цлыя ночи надъ поправленіемъ тетрадокъ. Подспорья, въ вид литературнаго труда, также мало, педагогическихъ журналовъ видается здсь одинъ, два, да и обчелся. Корпоративная жизнь не развита. Захочетъ учитель скоротать вечеръ, онъ долженъ идти въ какой-нибудь артистическій кружокъ или нмецкій клубъ, играть тамъ въ карты или смотрть на плохой спектакль. Исключеніе представляютъ т педагоги, которымъ удастся составить учебную книжку, добиться ея рекомендаціи, выгодно продать ее или сдлать себ изъ нея ренту. Эта отрасль книжной торговли здсь въ ходу, въ ущербъ всмъ остальнымъ видамъ литературы. Но все-таки и по этой части толчокъ даетъ Петербургъ. Мужчинамъ педагогамъ лучше, чмъ женщинамъ. Здсь существуетъ уже довольно давно ‘Общество гувернантокъ’, задавшееся очень хорошими цлями взаимной помощи. Но общество это не въ состояніи удовлетворить всмъ нуждамъ его членовъ. Предложеніе въ нсколько разъ превышаетъ спросъ. Еслибы каждая двушка или женщина, идущая въ гувернантки, хотла непремнно имть кусовъ хлба, оставаясь въ Москв, она, конечно, умерла бы съ голоду. Къ учащему люду надо присоединить и студентовъ, если на нихъ посмотрть, какъ на трудовыхъ людей. Это у насъ въ полномъ смысл умственный пролетаріатъ. Стипендія здсь меньше, общество, занимающееся пособіями, бдне составомъ членовъ, въ послднее время событія внутренней политики сдлали то, что студентамъ еще трудне добывать себ уроки. Помимо того, въ каждомъ семейств взрослыя дочери начали заниматься даваньемъ уроковъ своимъ братьямъ и сестрамъ. Явилась, значитъ, новая конкурренція и для учителей, и для гувернантокъ, и для профессіональныхъ учительницъ, и для студентовъ. А жизнь нисколько не дешевле петербургской. Точно также студентъ долженъ платить десять, пятнадцать рублей за порядочную комнату, также не мен&#1123,е тридцати, сорока копекъ за маломальски сносный обдъ, здсь даже гораздо меньше частныхъ приспособленій въ быту студентовъ, чмъ въ Петербург. Блестящее исключеніе составляютъ только два общежитія, существующія въ Москв&#1123,, два дома, предоставленные купцами въ пользованіе студентовъ на извстное число комнатъ: это домъ Ляпина и недавно открытое, уже образцовое общежитіе Лепешкина. О нихъ уже было писано въ газетахъ. Ляпинскій домъ не очень что-то привлекаетъ студентовъ, которые и прозвали его характернымъ прозвищемъ ‘ляпинки’. Лепешкинское общежитіе только-что почти открылось, оно устроено прекрасно, но всего на сорокъ человкъ. Это все-таки капля въ мор. Тмъ рзче будитъ контрастъ между комфортомъ и обеспеченности теперешнихъ и будущихъ пансіонеровъ Левешкинскаго дома, и массой бдняковъ, иногда и очень способныхъ, дльныхъ, нравственно порядочныхъ, которые все-таки будутъ пробиваться. А жить студенту на двадцать, двадцать-пять цлковыхъ въ такомъ город, какъ Москва, конечно, хуже, чмъ въ столиц, имющей гораздо больше всякихъ и матеріальныхъ, и умственныхъ рессурсовъ.

Лтъ пятнадцать тому назадъ, тотчасъ посл открытія новыхъ судебныхъ учрежденій, московскіе адвокаты ходко заторговали своей профессіей. Здсь загребать куши было еще легче, потому что самый объектъ эксплуатаціи былъ проще, первобытне, богаче всякими инстинктами анти-гражданскаго, а то такъ и прямо уголовнаго свойства. Нсколько человкъ составили себ состояніе, были гораздо неразборчиве въ выбор длъ, чмъ люди ихъ профессіи въ Петербург. И въ шестидесятыхъ, и въ семидесятыхъ годахъ число адвокатовъ съ выдающимся талантомъ, а главное, съ хорошимъ образованіемъ было здсь гораздо меньше. Петербургская адвокатура положительно литературне здшней, въ ней есть нсколько членовъ, имющихъ имя, какъ писатели. Такихъ здсь н&#1123,тъ, за исключеніемъ двухъ, трехъ человкъ, меньшинству жилось хорошо и до сихъ поръ живется недурно, но заработки вообще сильно упали, на это вы услышите жалобы отъ перваго попавшагося адвоката или помощника присяжнаго повреннаго. Жалуются очень сильно. Есть также и недовольные боле строгими порядками, какіе нсколько лтъ тому назадъ ввелъ предсдатель совта присяжныхъ повренныхъ, оставившій теперь свой постъ. Адвокатскіе враки стали теперь почище, есть большій корпоративный контроль! сословіе помощниковъ присяжныхъ повренныхъ, благодаря тому же бывшему предсдателю, организовано, раздлено на группы, оно начинаетъ работать серьозне, подъ руководствомъ опытныхъ адвокатовъ. Но ихъ развелось слишкомъ много для Москвы, юридическій факультетъ переполненъ студентами въ ущербъ другимъ отраслямъ университетскаго знанія. А дла нельзя вызывать искусственно, что прежде, лтъ двнадцать, четырнадцать тому назадъ, д&#1123,лалось непремнно съ помощью адвоката по неопытности самихъ обывателей, то теперь длается самими кліентами, да и, наконецъ, на цны установилась норма. Дло рухнувшаго банка было едва ли не однимъ изъ послднихъ, гд мстные и прізжіе адвокаты могли сдирать огромныя суммы съ тхъ коммерсантовъ, какихъ они обляли.

Сравнительно хуже живется здсь и актерамъ казенныхъ театровъ. Это можно доказать однимъ взглядомъ на списокъ окладовъ и разовыхъ, получаемыхъ здшними и петербургскими артистами. Въ Петербург любимая актриса, посл нсколькихъ успшныхъ спектаклей, легко получаетъ двадцать, двадцать-пять, тридцать-пять рублей разовыхъ, а здсь и любимицы публики долгіе годы сидятъ въ какихъ-нибудь десяти, пятнадцати рублямъ и на неполномъ оклад жалованья. Это одинаково врно и для Малаго театра, и для оперныхъ и балетныхъ артистовъ только въ самое послднее время, то-есть въ эти два, три года, на частныхъ сценахъ Москвы, въ опереточномъ театр, въ театр б. п. Пушкина стали актеры и актрисы получать очень хорошіе оклады. Жалованья нкоторыхъ актеровъ и актрисъ дошли даже до небывалыхъ цифръ, напримръ, до тысячи рублей въ мсяцъ. Но и тутъ никакого обезпеченья. Хотя Москва и центръ, куда обыкновенно съзжаются къ посту вс провинціальные актеры, а до сихъ поръ не существуетъ никакого общества взаимной помощи и эмеритальной кассы, чего-нибудь, показывающаго, что актеры и актрисы хоть сколько-нибудь серьезно думаютъ о своей судьб. Драматическіе авторы были осмотрительне, и, надо сказать правду, иниціатива въ дл организаціи общества драматургъ принадлежитъ Москв. Въ конц истекшаго сезона актеры, съхавшіеся въ Москву, ужасно бдствовали, они остались и безъ ангажементовъ, и безъ задатковъ. Столовая артистическаго кружка сдлалась вмстилищемъ горькихъ разговоровъ всея этой стаи перелетныхъ птицъ.

Огромный персоналъ представляютъ собой и врачи. Ихъ больше, чмъ нужно для такого города, какъ Москва. А всмъ медикамъ, состояшимъ на казенной служб, частная практика необходима, потому что жалованья до сихъ поръ очень плохія, а въ нкоторыхъ больницахъ даже до смшного ничтожныя. Стоитъ только привести тотъ фактъ, что ординаторы Екатерининской больницы, то-есть клинической, для пятаго курса студентовъ, получаютъ не больше двухсотъ рублей жалованья въ годъ. При персонал&#1123, медиковъ до тысячи человкъ интеллигентная жизнь врачебной сферы питается кое-какъ засданіями обществъ, но въ научно-литературномъ отношеніи не богата. Здсь выходятъ всего одинъ журналъ ‘Медицинское Обозрніе’. Онъ, какъ слышно, еле-еле сводитъ концы съ концами своего редакціоннаго хозяйства. Въ Москв множество бдныхъ врачей, но рядомъ съ ними десятки практиковъ, развившихъ въ себ такія пріобртательныя привычки, которымъ Петербургъ, конечно, давалъ бы меньше поблажки. Давно уже ловкіе практиканты, профессора клиники, разные спеціалисты пользовались правами Москвы, безъ церемоніи выжимая сокъ изъ обывателя. Они сами развращались отъ прикосновенія къ Титамъ Титычамъ Замоскворчья и Рогожской. У богатаго мужика денегъ много, внутренней порядочности у него нтъ, онъ норовитъ и отъ смерти спастись какъ-нибудь подешевле. Стало быть, съ него нужно драть. Такъ стали давно разсуждать московскіе врачи, получая какую-нибудь извстность, и по этой программ многіе изъ нихъ дйствуютъ и до сихъ поръ. И купечество, и дворянство, и прочій людъ, имющій средства приглашать извстнаго доктора, отличаются однихъ и тмъ же свойствомъ: суевріемъ во всхъ его развтвленіяхъ. Каждое ловкое излеченіе болзни можетъ здсь превращать любого доктора изъ простого смертнаго въ чудотворца. И начнется поклоненіе ему. Вчера онъ бралъ три или пять рублей, черезъ мсяцъ онъ беретъ десять, пятнадцать, а тамъ и начинаетъ назначать таксы, какія ему заблагоразсудится. Петербургъ не знаетъ такихъ поборовъ, по крайней мр, не зналъ ихъ до самаго послдняго времени. Тамъ и знаменитости принимаютъ у себя въ извстные часы и довольствуются тмъ, что имъ дадутъ. Здсь же каждый вамъ разскажетъ про чисто московскую знаменитость, установившую громадную плату не только за визиты въ домъ, но и за консультацію, но даже за пріемы у себя. Это все коробитъ петербуржца, когда онъ прі&#1123,детъ сюда и принужденъ бываетъ обратиться жъ подобной знаменитости. Но фактъ на лицо. Виновницей является все та же Москва, тоже отсутствіе культурнаго контроля. Каждая личность, сколько-нибудь даровитая и сильная, сейчасъ же становитъ себя вн всякой проврки собственнаго поведенія по стороны общества.

IV.
Народъ.— Что для него длается?— Фабричные, мастеровые, уличный трудовой людъ.— Заработки.

Люди либеральныхъ профессіи, хотя ихъ и довольно здсь, не составляютъ коренной Москвы. Это мужицко-купеческій городъ. Ходите вы съ утра до вечера по улицамъ, за исключеніемъ самихъ бойкихъ, гд магазины барскихъ товаровъ, или нкоторыхъ чисто дворянскихъ улицъ, и вы будете на каждомъ шагу встрчать простой народъ или разновидности торговаго и промышленнаго люда. Иногда вамъ такъ часто и много попадается обозовъ, розвальней, телгъ, полушубковъ и зипуновъ, что вы чувствуете себя совершенно на большой дорог или въ какомъ-нибудь торговомъ сел. Сообразите только, какое число крестьянъ притягивается къ Москв для ежедневной работы, водовозовъ, легковыхъ извозчиковъ, ломовыхъ, фабричныхъ и всевозможныхъ служителей. Здсь есть мстности, гд вы весной и лтомъ увидите народныя сцены, какія въ Петербург — въ рдкость. Въ фабричныхъ кварталахъ Москвы вечеромъ раздаются псни, водятъ даже хороводы. Вы очутитесь прямо среди праздничной деревенской жизни. Но это все-таки не дастъ вамъ настоящей ноты народнаго довольства. Правда, умный, ловкій, плутоватый крестьянинъ, пошедшій въ дтскомъ возраст на заработки въ Москву, можетъ здсь выйти въ люди, особенно, если ему удастся попасть въ половые, въ подвощики, въ артельщики, въ банщики, въ служители при амбарахъ, въ сидльцы. Но такіе крестьяне, а ихъ здсь сотни или тысячи, въ нсколько лтъ теряютъ свои хорошія мужицкія свойства, они превращаются въ дльцовъ съ самыми растяжимыми понятіями о совсти. Они воспитываются въ воздух барыша и выколачиванья копйки. На своего брата, такого же крестьянина, начинаютъ они смотрть съ полнйшимъ равнодушіемъ, видя въ немъ только матеріалъ для наживы. Передъ ними идеаломъ является хозяинъ, то-есть такой же когда-то, какъ они, мужикъ, разжившійся всякими правдами и неправдами. Нигд, ни въ какомъ центр крестьянинъ-работникъ не развращается такъ, какъ въ Москв, не въ смысл чувственной распущенности и пьянства, а въ смысл погони за наживой. Да и удивляться этому нечего. У себя въ деревн каждый терпитъ слишкомъ большую нужду, чтобы не стремиться всей душой къ пріобртенію лишней копйки, которая одна только даетъ возможность дышать по-человчески. Но я хотлъ бы указать нашимъ византійцамъ-декламаторамъ на то, какъ въ ихъ излюбленной Москв десятки тысячъ простого народа превращаются неминуемо, роковымъ образомъ, въ самыхъ закоренлыхъ буржуа съ гораздо худшими свойствами, чмъ парижскіе и бердянскіе лавочники, у тхъ, по крайней мр, есть чувство формальной чести. И тутъ у мста спросить: что же эта Москва, эти безчисленные купцы, вышедшіе изъ народной же среды, длали и длаютъ для крестьянской кассы, отдающей имъ свои руки, свою спину и свою голову? Мы любимъ декламировать о нападкахъ буржуа, эксплуатирующихъ пролетарія, а попробуйте вы походить по московскимъ фабрикамъ и заводамъ, посмотрть, какъ содержатся рабочіе, гд они спятъ, что дятъ, въ какихъ отношеніяхъ настоящаго крпостничества находятся къ своимъ хозяевамъ, какъ они безпомощны всегда, когда изъ придется слишкомъ уже круто и они осмливаются сдлать что-нибудь въ род не то, что уже стачки, а заявленія сообща? Если бытъ московскаго рабочаго сталъ въ послднее время приводиться въ извстность, то опять-таки не иниціативой хозяина-милліонера мануфактуриста, а по почину администраціи. Только на нсколькихъ фабрикахъ, — он вс на перечетъ, — существуютъ необходимыя гигіеническія условія и въ тхъ помщеніяхъ, гд происходитъ работа, и въ такъ-называемыхъ казармахъ, гд живутъ рабочіе, а остальное все въ грязи, въ тснот, безъ всякихъ приспособленій, не то, что уже для человческаго существованія, а даже и на случай пожара, какъ это доказалъ недавно пожаръ одной такой фабрики. Въ этомъ мужицкомъ город мужикъ-рабочія живетъ все-таки очень и очень дурно. А излишки его заработка (если они есть) точно также идутъ въ кабакъ, потому что для простонародія не выработано никакихъ художественныхъ и умственныхъ развлеченій, кром чтеній съ туманными картинами, на которыхъ бываетъ ничтожный процентъ, да балагановъ два раза въ годъ. Уличные заработки стали плохи, стоитъ только побесдовать на эту тэму съ любымъ извощикомъ. Бдность въ деревняхъ гонитъ крестьянина въ Москву и распложаетъ извощичій промыселъ. Сдоковъ мало, потому что нтъ здсь настоящей уличной жизни, кром торговаго центра до извстнаго часа. Большинству извощиковъ нечего и думать о хорошихъ выручкахъ, о томъ, чтобы послать въ деревню тридцать, сорокъ, пятьдесятъ рублей, что прежде бывало, они вс въ рукахъ ростовщиковъ жидовъ, о какихъ прежде тоже не было слышно. Есть такія чисто извощичьи ростовщики, у которыхъ на зиму стоятъ въ залог сотни пролетокъ. Нищенство развилось чрезвычайно. На иныхъ улицахъ, особенно въ сумерки, вы не можете сдлать двухъ шаговъ, чтобы къ вамъ не приставали нищіе всякихъ типовъ: крестьянки бабы, и городскіе оборванцы, и мастеровые, и какіе-то уже особые уличные пролетаріи, пристающіе къ вамъ съ исторіями своихъ бдствій. Врядъ ли въ Петербург есть такой сборный пунктъ голоднаго, обнищалаго и испорченнаго люда, какъ московскій Хитровъ рынокъ. Онъ превратился въ клубъ, на открытомъ воздух, для всхъ пролетаріевъ и отщепенцевъ. Тамъ же собираются и вс жаждущіе работы. Благотворительность и здсь, какъ везд, получила или казенный, или тщеславный характеръ, одни занимаются этимъ отъ бездлья, другіе — купечество, для пріобртенія крестовъ и чиновъ. Нельзя указать ни на одно учрежденіе или общество, которое бы проявляло собой тотъ исконный духъ самопожертвованія и братства, который якобы, по увренію здшнихъ византійцевъ, знаменовалъ собой нравственное развитіе старой московской Руси. Еще сословная поддержка сказывается въ разныхъ пожертвованіяхъ, заведеніяхъ и капиталахъ, но мужикъ-рабочій точно также предоставленъ самому себ. Его матеріальный бытъ средней цифрой ниже, чмъ въ Петербург. Если онъ меньше заболваетъ, то благодаря климату и топографическому положенію Москвы, благодаря тому, что тутъ нтъ такого количества сырыхъ подвальныхъ помщеній. Но зато въ больницахъ гораздо меньше мстъ. И куда бы вы ни пошли, въ любую лавку, амбаръ, булочную, ремесленное заведеніе, везд вы видите одно и то же: выжиманіе сока изъ рабочаго, будетъ ли это мальчишка-ученикъ, или мастеръ, или поденщикъ. Лавочникъ и хозяинъ эксплуатируютъ не однихъ только рабочихъ, уже постоянно живущихъ въ Москв, но и крестьянъ за тридцать, сорокъ, даже за сто верстъ вокругъ Москвы. Онъ раздаетъ заказы всевозможныхъ предметовъ: и мебели, и перчатокъ, и картузовъ, и картонокъ, и металлическихъ издліи, и различныхъ частей экипажнаго дла. Перечислить трудно, чмъ только не занимаются пригородные крестьяне. И нигд вы не видите ни желанія, ни возможности сплотиться, образовать общество, промысловыя артели, сбросить съ себя эксплуатацію. Византійско-московскій духъ тутъ что-то не помогаетъ, отношенія, разсчеты, зависимость, безнаказанность эксплуатаціи, — все это остается такъ, какъ оно было десятки лтъ тому назадъ. Если что измнилось жъ лучшему, то уже вслдствіе давленія экономическаго рынка. Цны поднялись, потому что и хлбъ сталъ въ пять, въ десять разъ дороже. Во всей Москв найдется, можетъ быть, два, три негоціанта или фабриканта, способные подумать о поднятіи народнаго труда, завести у себя профессіональныя школы, обучать мальчиковъ раціональнымъ способамъ механическихъ ремеслъ. Вся масса крестьянъ-рабочихъ не можетъ выбиться изъ положенія самоучекъ или изъ тенетъ обыкновеннаго хозяйскаго обученія.

Точно то же самое и женщины-работницы, и он должны жить въ фабричныхъ казармахъ, пріучаться тамъ къ разгулу или проходить печальную внучку въ мастерскихъ. Профессіональныя школы считаются у насъ роскошью. Да и простыя городскія школа существуютъ только для боле достаточнаго класса, Еслибы купецъ понималъ настоящимъ образомъ свои интересы, то онъ, какъ хозяинъ Москвы, прежде всего заботился бы о трудовомъ люд, хлопоталъ бы объ увеличеніи бюджета на потребности простонародія, длалъ бы везд и во всемъ своего рабочаго участникомъ барышей. Но куда еще ему до этого! Онъ и свои-то промышленныя дла сталъ обдлывать лучше, расширилъ производство, завелъ множество фабрикъ и мануфактуръ на половину не своимъ умомъ. Иностранцамъ-коммиссіонерамъ и устроителямъ разныхъ мануфактуръ обязанъ московскій купецъ расширеніемъ всей чисто-московской производительности въ особенности одному недавно умершему милліонеру-негоціанту изъ нмцевъ, который поддержалъ и развилъ здшнюю хлопчато-бумажную производительность и на этомъ нажилъ много милліоновъ. Поразспросите людей знающихъ и они вамъ разскажутъ, что и до сихъ поръ вся крупная торговля и промышленность, находящіяся въ постоянныхъ сношеніяхъ съ за-границей, держатся посредствомъ нмцевъ и англичанъ коммиссіонеровъ. И тутъ византійско-московскій духъ оказывается несостоятельнымъ. Стало быть, гд уже требовать высокихъ гражданскихъ и человчныхъ принциповъ! Тутъ христіанская заповдь исполняется только въ вид традиціонныхъ паникадилъ, колоколовъ, поминовеній и разныхъ другихъ чисто эгоистическихъ жертвъ…

Вотъ какіе итоги представляетъ бытовая жизнь полуупраздненной столицы. Каждый изъ такихъ итоговъ люди знающіе могутъ подтвердить отдльными фактами и цифрами.

П. Б.

‘Встникъ Европы’, No 4, 1881

OCR Бычков М. Н.

ПИСЬМА О МОСКВ.

Читайте также: