Письма к С. И. Пономареву, Вяземский Петр Андреевич, Год: 1876

Мемуары и переписка
Время на прочтение: 28 минут(ы)
Скачать в PDF

Письма
И. С. Аксакова, Н. П. Барсукова, П. С. Билярскаго, О. М. Бодянскаго, кн. П. А. Вяземскаго, В. П. Гаевскаго, Г. Н. Геннади, Н. В. Гербеля, Г. З. Елисеева, П. А. Ефремова, Н. И. Костомарова, М. А. Максимовича, В. И. Межова, М. П. Погодина, А. Н. Пыпина, М. М. Стасюлевича, М. И. Сухомлинова, H. С. Тихонравова и А. А. Хованскаго
къ библіографу С. И. ПОНОМАРЕВУ

Кн. А. Вяземскій.

Письмо первое.

С.-Петербургъ,
1-е нояб. 1855.

Приношу Вам, Милостивый Государь Степанъ Ивановичъ, мою чувствительнйшую благодарность за Ваше обязательное и лестное ко мн вниманіе. Письмо Ваше и приложенный къ нему трудъ Вашъ о моихъ литературныхъ занятіяхъ не только польстили моему самолюбію, но возбудили во мн и чувство боле отрадное. Не имя чести быть лично Вамъ знакомымъ, я невольно убждаюсь, что Вы привлечены были къ предпринятому труду безпристрастнымъ сочувствіемъ къ самому автору, а подобное свидтельство, данное человкомъ образованнымъ и проникнутымъ теплой любовью къ отечественной литератур, есть лучшая награда для добросовстнаго писателя. Еще разъ благодарю Васъ за вниманіе, которымъ Вы меня почтили и потшили. Непремнно воспользуюсь Вашими матеріалами, чтобы привести въ извстность и порядокъ дла давно минувшихъ лтъ. Поврю списокъ Вашъ съ моими списками и съ тмъ, что отыщу въ своей памяти, что же касается до представленья труда Вашего 2-му Отдленію Академіи, то признаюсь, не считаю, при вступленіи моемъ въ министерство, удобнымъ и приличнымъ занять собою Академію и публику. Если въ чемъ другомъ могу быть Вамъ полезенъ, то весьма охотно готовъ Вамъ содйствовать.
Примите увреніе въ моемъ совершенномъ почтеніи и признательной преданности.

Кн. Вяземскій.

Письмо второе.

С.-Петербургъ 31 декаб. 1655.

Вамъ, моему благоволительному, усердному и трудолюбивому лтописцу, подношу шесть моихъ стихотвореній, отдльно, не на продажу и въ маломъ числ экземпляровъ на дняхъ отпечатанныхъ. Примите ихъ отъ меня на память и въ знакъ моей сердечной признательности. Напрасно придаете Вы словамъ моимъ тайный смыслъ. Вашъ трудъ обо мн, какъ о писател, который худо или хорошо, но боле сорока дть дйствовалъ на чернильномъ поприщ, есть трудъ достойный вниманія, а Вами совершенъ онъ и добросовстно, и рачительно, и съ побжденіемъ трудностей. Но все же остаюсь при прежнемъ моемъ мнніи, что моя ныншняя оффиціальностъ можетъ дать поводъ думать, что пользуюсь ею, чтобы поднять свое авторство. Другого въ этомъ отношеніи ничего нтъ у меня на ум. И себя не унижайте, и меня не подозрвайте.
Желаю Вамъ отъ сердца благополучно встртить и провести наступающій годъ. Повторяю Вамъ искреннее мое предложеніе быть Вамъ на что-нибудь полезнымъ, если на то откроется случай и возможность.
Съ истиннымъ почтеніемъ имю честь быть Вамъ неизмнно преданный

Кн. Вяземскій.

Письмо третье.

С.-Петербургъ, 24 мая 1856 г.

Я говорилъ о Васъ новому попечителю Кіевскаго округа, г-ну Ребиндеру, просилъ его обратить на Васъ вниманіе и при удобномъ случа позаботиться о улучшеніи Вашей участи. Все это, не сомнваюсь, будетъ имъ исполнено. Онъ отправился къ мсту своего назначенія и, вроятно, не замедлитъ быть и въ Полтав. Въ Вашихъ стихахъ, 23 апрля, есть много хорошаго и много чувства, которое просто и врно выражено. Боли же Вы это стихотвореніе отдаете на мой судъ, то признаюсь, что, по моему мннію, лучше выкинуть три послднія строфы. Какъ старый римоплетъ, подаю голосъ противъ римъ подобныхъ врь и апрль, институты и минуты, жизни и отчизны, да къ тому же въ этихъ послднихъ куплетахъ есть повтореніе того, что сказано было выше. Полагаю, что посредствомъ начальницы института и г-на Гофмана это стихотвореніе очень можетъ быть представлено Императриц. Съ удовольствіемъ узналъ я изъ письма Вашего, отъ 10 апрля, что у Васъ въ виду и подъ рукою нсколько литературныхъ трудовъ. Богъ Вамъ въ помощь! Надюсь, что со временемъ новый попечитель расширитъ и облегчить Вамъ поприще Вашей служебной и литературной дятельности. Во всякомъ случа, помните, что я всегда готовъ быть Вашимъ посредникомъ и ходатаемъ. Примите увреніе въ моей совершенной и неизмнной преданности.

Кн. Вяземскій.

Прошу Васъ передать мое сердечное почтеніе Елисавет Павловн.

Письмо четвертое.

Лсная дача.

27 сент. 1857 г.
Мн очень жаль, что я не имлъ удовольствія видть Васъ до отъзда Вашего изъ Петербурга, и что Вы не навстили меня въ моемъ лсномъ уединеніи, гд я былъ свободне и былъ бы Вамъ сердечно радъ. Поблагодарите г. Данилевскаго за загробное письмо Гоголя, которое меня глубоко тронуло. Теперь нигд нтъ цензорскихъ вакансій, и слдовательно ничего общать нельзя. Но пускай г. Данилевскій напишетъ мн письмо о томъ, и я передамъ его г. министру для будущихъ соображеній. Что же касается собственно до Вашего дла, то Вамъ уже извстно, что мн всегда будетъ пріятно быть Вамъ полезнымъ. Когда занимаемое Вами нын мсто будетъ Вамъ не по силамъ, то напишите мн, и увидимъ, что можно будетъ сдлать. Но, во всякомъ случа, примите мой дружескій и на опытности основанный совтъ: не унывайте, не теряйте терпнія. Намъ всегда кажется, что тамъ, гд насъ нтъ, тамъ и лучше. Отвчаю Вамъ также Карамзинымъ: ‘Кто въ мир и любви уметъ жить съ собою, тотъ радость и любовь во всхъ странахъ найдетъ и пищу уму и сердцу своему и отраду во всякой сред полезной дятельности’. Это не отговорка съ моей стороны, а старческое предостереженіе — къ Вашему свднію. Но стараться объ Васъ и ходатайствовать за Васъ я всегда готовъ.
Душевно Вамъ преданный

Кн. Вяземскій.

Письмо пятое.

С.-Петербургъ,
22 апрля 1867.

Примите, Милостивый Государь Степанъ Ивановичъ, мою признательность за присланныя мн Вами тетрадки Ваши. Я прочиталъ ихъ съ живйшимъ сочувствіемъ. Статья Ваша о митрополит Евгеніи очень занимательна. Дай Богъ Вашимъ предположеніямъ совершиться, и хвала и честь Вашему вызову. Нтъ сомннія, что на него откликнутся, и, по крайней мр, что-нибудь да будетъ сдлано въ память ученаго и знаменитаго архипастыря. Съ сожалніемъ узналъ я отъ Я. К. Грота, что Вы жалуетесь на здоровіе свое и намреваетесь оставить службу. Если могу быть на что-нибудь полезенъ, сдлайте одолженіе: обратитесь ко мн, и я съ усердіемъ и особеннымъ удовольствіемъ употреблю, по возможности, вс старанія, чтобы сдлать Вамъ угодное.
Примите увреніе въ моемъ почтеніи и совершенной преданности

Кн. Вяземскій.

Подношу Вамъ и мою тетрадку.
Большая Милліонная, у Машкова переулка, домъ бывшій Зейферта,

Письмо шестое.

Царское Село.
Александровскій дворецъ.
24 іюня 1867.

Очень прискорбно было мн узнать изъ Вашего письма, отъ 12 іюня, о худомъ состояніи здоровья Вашего и о прочихъ неблагопріятныхъ Вашихъ обстоятельствахъ… Теперь на все это не могу оказать Вамъ ничего положительнаго. Но опшу увдомить Васъ, Милостивый Государь Степанъ Ивановичъ, что полагаю отправиться въ конц ныншняго мсяца въ Крымъ, то-есть въ Ливадію. Думаю хать чрезъ Вну и по Дунаю, такъ что къ половин іюля буду въ Одесс, гд проведу дня два или три. Такимъ образомъ мы можемъ гд-нибудь съ Вами свидться или обмняться письмами, чтобы пріискать средство привести въ исполненіе одно изъ Вашихъ предположеній. До того времени, полагаю, лучше Вамъ обождать и не подавать прошенія объ увольненіи отъ службы. Во всякомъ случа можете Вы представить начальству свидтельство доктора, которое дастъ Вамъ свободу продолжить срокъ отпуска Вашего.
Съ истиннымъ почтеніемъ Вамъ совершенно и неизмнно

Кн. Вяземскій.

Письмо седьмое.

Бахчисарай.
Четвергъ. [Авг. 1867 г.]

Посл завтра буду въ Севастопол и очень радъ буду съ Вами увидться.

Ки. Вяземскій.

Письмо восьмое.

У воротъ дано разршеніе Васъ пропускать. Меня найдете Вы всегда дома около 12 ч. предъ обдомъ и около 5-ти посл обда. Податель этихъ строкъ укажетъ Вамъ на ближайшую дорогу ко мн.

Совершенно Вамъ преданный
Кн. Вяземскій.

23 августа 1867 г.

Письмо девятое.

23 ноября 1867 г.

Спшу препроводить къ вамъ копію съ письма, мною полученнаго. До января, Богъ дастъ, не далеко, и надюсь, что новый годъ не обойдетъ Васъ благостынею своею. При семъ посылаю книжку доктора Каррель и мою лепту.

Совершенно Вамъ преданный
Кн. Вяземскій.

Мой адресъ: Большая Морская, домъ No 49.
Попытки мои о полученіи бумагъ отъ Срезневскаго и другихъ не имли успха. Виноватъ, а я опять забылъ, какъ Васъ чествовать по отчеству. Старостъ у меня память отшибла.

Письмо десятое.

Петербургъ.
19 марта 1868 г.

Выписка изъ письма генерала Исакова:
‘Вслдствіе письма Вашего Сіятельства имю честь увдомить, что бывшій наставникъ — наблюдатель Петровской Полтавской Военной Гимназіи — Надзорный Совтникъ Пономаревъ, Высочайшимъ приказомъ 28-го января сего года уволенъ, по прошенію, отъ службы, при чемъ назначено ему, въ единовременное пособіе, по уставу, 720 р. с., а потому къ ходатайству о выдач ему вторичнаго какого-либо пособія, къ сожалнію, возможности не представляется’.
Кажется, Вы слишкомъ поспшили просьбою объ отставк. Помнится мн, что не такъ ршено было при свиданіи нашемъ съ Вами. Разумется, уволенному отъ службы нельзя ожидать пособія для поздки за границу, съ цлью поправить здоровье. Очень жалю, что все это дло не такъ пошло, какъ слдовало, и какъ я желалъ.
О Серебренников также не могу еще ничего сказать положительнаго и утшительнаго. Длалъ я и длаю все, что могъ и что могу. Но, къ сожалнію, и тутъ моя могучесть не соотвтствуетъ пока моему желанію помочь ему. Впрочемъ, отчаиваться не надобно, и увидимъ, что будетъ.
А что длаетъ Вашъ ‘Евгеній’? Кажется, и тутъ нтъ Вамъ большой удачи. Ефремовъ говорилъ мн о Васъ. Не могли-ли бы Вы войти съ нимъ въ сношенія для напечатанія біографіи и другихъ Вашихъ трудовъ? Сдлайте одолженіе, передайте мой дружескій поклонъ Максимовичу, если онъ въ Кіев. Не знаю адреса его и, кажется, не отвчалъ я на послднее письмо его.
Что здоровье Ваше? Надюсь, что на отдых оно поправилось. Примите увреніе въ моей совершенной и неизмнной преданности.

Кн. Вяземскій.

Письмо одиннадцатое.

Петербургъ, 30 марта 1868 г.

Сочиненіе Шишкова ‘О старомъ и новомъ слог’ вовсе не маленькая книжка, а книжка довольно большого объема. Говоря о ней, по поводу пребыванія Сперанскаго въ Перми въ 1813 году, нельзя оказать, что много шуму надлала она тогда. Вышла она въ самыхъ первыхъ годахъ ныншняго столтія, а въ 13 году не только не длала она шума, но совершенно была забыта большинствомъ читателей. Что значитъ: ‘это слишкомъ ярко, слишкомъ сильно’. Въ Вашемъ значеніи этотъ оборотъ нмецкій, а не русскій. По-русски ‘слишкомъ ярко, слишкомъ сильно‘ обозначаетъ, что Вы слишкомъ хвалите, т.-е. не по достоинству.
Сколько мн помнится, проповдь Филарета, напечатанная въ журнал ‘Le Semeur’, была произнесена въ тюремномъ замк, или по какому-нибудь тюремному поводу, въ точности не помню. На нее написаны были во французскихъ журналахъ критическія замчанія. Тогда же сообщилъ я графу Сиркуру возраженія противъ нихъ. Все это въ существ такъ, но подробностей и положительныхъ указаній въ памяти своей не отыскиваю.
Изъ всего, здсь сказаннаго, Вы убдитесь, что я Вашего Филарета подучилъ и прочелъ его со вниманіемъ. Это очень хорошій оводъ матеріаловъ для будущаго біографа.
Зачмъ не сказали Вы мн о своемъ честолюбивомъ желаніи во время пребыванія нашего въ Ливадіи? Теперь уже поздно возвращаться къ дламъ давно минувшихъ лтъ. На дняхъ послалъ я Вамъ извлечете изъ письма генерала Исакова. Повторяю: кажется, Вы поспшили выйти въ отставку. Законная выдача не ушла бы, о пособіи было дло въ ходу, и надо было дождаться, чмъ оно кончится. Впрочемъ, и здсь ‘преданья старины глубокой’. Можетъ быть, со временемъ и какъ-нибудь при удобномъ случа можно будетъ возобновить и освжить дла и преданія.
Очень буду радъ и очень буду Вамъ благодаренъ, если Вы довершите прежнее свое благодяніе и составите и мн гршному синодикъ всхъ моихъ письменныхъ прегршеній, какъ сдлали опись всхъ сокровищъ покойнаго Святителя. Не знаю, что будетъ со мною лтомъ, кажется, ничего не будетъ, по крайней мр, необыкновеннаго, а проведу его частію въ Царскомъ Сел, частію въ Петергоф. Впрочемъ, какъ знать, что будетъ съ нами въ будущемъ? Книжку Вашу отдалъ Гроту. За присылку стиховъ благодарю.
Наконецъ, по древнему и православному обычаю при радостномъ и братскомъ лобзаніи скажу Вамъ, хоть и заблаговременно: Христосъ Воскресе! Будьте здоровы. Совершенно Вамъ преданный

Кн. Вяземскій.

Напрасно благодарите Вы меня и превозносите похвалами за Серебренникова: до сихъ поръ нтъ успха въ моемъ ходатайств….

Письмо двнадцатое.

Царское Село, 8 нояб. 1868 г.

Умолкъ соловушка: конечно, бдный боленъ,
Или подружкой недоволенъ?
Во всякомъ случа, желаю, чтобы причиною молчанія Вашего было послднее предположеніе, а не первое. Шутки въ сторону: отчего нтъ давно отъ Васъ письма? Кажется, въ послднемъ общали Вы мн, любезнйшій Степанъ Ивановичъ, прислать вдомость о всхъ моихъ статьяхъ въ проз, разбросанныхъ по всмъ втрамъ, по всмъ угламъ, журналамъ, альманахамъ и тому подобнымъ зазжимъ домамъ, харчевнямъ и кабакамъ. А теперь такая вдомость очень пригодилась бы мн. У меня накопилось нсколько біографическихъ статей, и я хотлъ бы особо ихъ напечатать вмст съ прежними моими біографическими и критическими очерками. Въ одномъ ‘Телеграф’, 1826—1827 и, можетъ быть, 1828 г.г., найдется ихъ много. Не за полною моею подписью, а просто за буквою В, и часто, можетъ быть, и безъ всякой буквы. Но Вы своимъ библіографическимъ чутьемъ отыщите мой слдъ и наложите руку на меня. Буду ожидать успховъ Вашей травли. А между тмъ увдомьте меня о Вашемъ здоровьи и о Вашихъ литературныхъ занятіяхъ. И тмъ и другими я искренно интересуюсь, хотя Погодинъ я не велятъ интересоваться. ‘Извольте радоваться и печалиться по-русски’, говорить онъ, какъ няня Крылова въ комедіи его ‘Урокъ дочкамъ’.
Если Максимовичъ въ Кіев, передайте ему мой сердечный поклонъ.
Поблагодарите отъ меня г. профессора Седина за его фонъВизина и Островскаго.
Примите увреніе въ моей совершенной и неизмнной преданности.

Кн. Вяземскій.

На мсто Синяго моря и величавыхъ Таврическихъ скалъ, любуюсь теперь Царско-сельскими снжными сугробами. Въ конц ноября, можетъ быть, передемъ въ городъ.
Вотъ на всякій случай мой городской адресъ: Большая Морская, домъ No 49.

Письмо тринадцатое.

Петербургъ, 17 декабря 1868 г.

Сердечно прискорбно мн видть изъ Вашего письма, отъ 9 декабря, что Вы не довольны своимъ здоровьемъ. Хотя и надюсь, что мрачное расположеніе духа Вашего набросало слишкомъ черныя краски и густыя тни, но и мрачное расположеніе духа уже само по себ недугъ или слдствіе болзни: и, слдовательно, все-таки иметъ свою важность. Впрочемъ, полагаю, что и самый климатъ Кіева неблагопріятенъ для Вашего расположенія. Я всегда слыхалъ, что онъ вредно дйствуетъ на горловыя и грудныя немощи. Вы, можетъ быть, хорошо длаете, что не слишкомъ предаетесь лакомствамъ латинской кухни. Но все же не слдуетъ совершенно отказываться отъ всякаго лченія и докторскаго надзора. У Васъ въ Кіев должны быть хорошіе врачи, и Вы должны прибгать къ ихъ совтамъ и помощи. Слишкомъ доврять медицин невозможно, а отказываться отъ нея, или игнорировать ее — говоря варварскимъ языкомъ нашихъ новыхъ законодателей по письменной части — тоже невозможно. Мн казалось, что я отвчалъ во-время на прежнее письмо Ваше. Но если ошибался, то покорнйше прошу простить меня великодушно. Свадьба внучки моей и поздка моя въ Москву на свадьбу, можетъ быть, были причиною моего молчанія. Мрачное расположеніе духа Вашего не мшаетъ Вамъ быть по преимуществу миролюбивымъ. И это приноситъ Вамъ особенную честь. Вижу, что Вы недовольны моими вылазками и щелчками. Но что же длать? У каждаго своя натура. А моя, сознаюсь въ грх, нсколько щелчконосна. Да и кому-же, какъ не намъ, старикамъ, брюзжать? Была бы только брюзгливость добросовстна. Впрочемъ, обо всемъ этомъ поговоримъ пространне посл, а теперь хотлъ я только выразить сочувствіе мое къ Вашимъ страданіямъ и попросить у Васъ извиненія, если въ самомъ дл не отвчалъ на прежнее письмо Ваше. Премного благодарю за присланные списки. Разсмотрю и проврю ихъ со вниманіемъ и сообщу Вамъ мое о нихъ заключеніе. На первый разъ замчу, что Мнніе Посторонняго (‘Сынъ Отеч.’ 1815) не мое. Полторацкій мн на него уже указывалъ. У меня есть Мнніе или, кажется, Два слова сторонняго, напечатанныя въ Цвтник 1809 или 1810 года, по поводу статьи Шаликова о какой-то повсти Жуковскаго. Надюсь устроятъ Ваше дло съ Бартеневымъ. Вы мн ничего не говорите о Максимович, а, помнится, спрашивалъ я Васъ, въ Кіев ли онъ? Я самъ съ возвращенія своего изъ Царскаго Седа все, боле или мене, хвораю. Посылаю Вамъ при семъ отдльные оттиски. Не поддавайтесь болзни, любезнйшій Степанъ Ивановичъ, и бодрствуйте духомъ. Жизнь — битва. Мы вс стоимъ подъ ружьемъ и подъ пулями. Совершенно и неизмнно Вамъ преданный

Вяземскій.

Письмо четырнадцатое.

Петербургъ. 4 янв. 1869 г.

Не смю поздравить Васъ съ Новымъ Годомъ, потому что Вы жалуетесь на свое здоровье, да, впрочемъ, я мн некстати радоваться Новому гостю, потому что съ появленія его я самъ нездоровъ и сижу дома. По крайней мр, могу усердно выразить Вамъ мои искреннія желанія и надежды, которыя заключаются въ томъ, чтобы возвратились Вамъ Ваши силы, и духъ Вашъ былъ бодре и спокойне, и могли бы Вы продолжать свои занятія и труды. Въ подарокъ на Новый годъ отправилъ я Вамъ отъ себя книжки ‘Архива’ на 1868 годъ, а Бартенева просилъ пересылать Вамъ ‘Архивъ’ на текущій годъ, что онъ общался исполнить. Статья же Ваша обо мн будетъ, какъ онъ пишетъ мн, напечатана на первомъ свободномъ мст. Онъ хотлъ самъ къ Вамъ писать. Сегодня былъ у меня докторъ Каррель. Онъ поручилъ Вамъ кланяться и предписываетъ Вамъ докторскимъ своимъ рецептомъ: не унывать. Надюсь, что кіевскіе врачи, въ числ коихъ есть весьма хорошіе, помогутъ Вамъ съ пользою. Получили ли Вы мои дв статейки о Булгаков и Бобринскомъ? Сдлайте изъ послдней извлеченіе для Кіевлянина или другого мстнаго журнала.
Еще разъ выражаю Вамъ желанія мои всхъ возможныхъ Вамъ благъ и, какъ въ прежній, такъ и въ Новый годъ, увряю Васъ въ моей Искренней и постоянной преданности.

Кн. Вяземскій.

Мой сердечный поклонъ Максимовичу.

Письмо пятнадцатое.

Петербургъ, 16 янв. 1869 г.

Въ гостинецъ на Новый годъ послалъ я Вамъ, любезнйшій Степанъ Ивановичъ, четыре банки варенья, или какого-то тста, которое мн рекомендовали, какъ очень полезное пособіе противъ болзней горла и груди. Во всякомъ случа, вреднымъ оно быть не можетъ, и желаю Вамъ кушать на здоровье. Надюсь, что вы получили мое письмо и книжечку о Бобринскомъ. Надюсь также, что Бартеневъ исполнилъ свое общаніе и выслалъ Вамъ первую книжку ‘Архива’ на ныншній годъ. А я отъ себя послалъ Вамъ весь 1868-ой годъ. Погодинъ былъ здсь и хотлъ Вамъ писать. Скажите мн доброе словечко о своемъ здоровьи и примите увреніе въ моей совершенной преданности.

Кн. Вяземскій

Письмо шестнадцатое.

Петербургъ, 16 февраля 1869 г.

Очень я былъ радъ, любезнйшій Степанъ Ивановичъ, Вашему письму. Хотя Вы и жалуетесь на здоровье, но отзывъ Караваева о болзни Вашей, по мн, очень успокоителенъ. Стало-быть, все, со временемъ, придетъ въ свой порядокъ, нервы перебсятся, и Вы еще будете наслаждаться благо и долгоденствіемъ. Я самъ прошелъ сквозь эту огненную трущобу нервовъ и знаю, что это за пытка. И теперь все еще иногда подвергаюсь ей, но пока сносно, дай Богъ не сглазить. Очень я также радъ, что мои чернильные и сахарные гостинцы до Васъ дошли. Посылаю Вамъ еще приношеніе: мои Бородинскія Воспоминанія. А прежнія, которыя Вы записывали въ Ливадіи, лежать пока подъ спудомъ, и ничего къ нимъ не прибавлено. Благодарю Васъ и за Вашу брошюру. Раздамъ ее по принадлежности, при удобныхъ случаяхъ. Здсь не Ливадія. Случая ждешь иногда недлю и боле. Кажется, я просилъ Васъ, и, кажется, Вы общались доставить мн опись моихъ прозаическихъ статей. Вашъ ‘Указатель’ хранится у меня, то-есть прежній, то-есть такъ хранится, что даже и хоронится въ подземномъ царств моихъ бумагъ. На дняхъ 10 ящиковъ уже разобрано, но еще 10 впереди. А сколько бумагъ, разбросанныхъ здсь и тамъ!
‘Хотя и могъ бы умъ высокій
Измрить океанъ глубокій,
Сочесть пески, лучи планетъ,
Но имъ числа и мры нтъ’.
Вы недавно прислали уже мн нкоторыя оглавленія, но, кажется, еще не все. Знаю, что ваши библіографическія и библіотечныя средства въ Кіев довольно скудны. Но все же есть у Васъ въ рукахъ нить для руководства моего въ этомъ лабиринт. Совстно мн, что мучу Васъ, но на Васъ вся моя надежда. Дайте мн обстоятельный адресъ Максимовича, съ именемъ его и прочимъ. Я полагалъ, что зимою живетъ онъ въ Кіев,

Душевно и неизмнно Вамъ преданный
Вяземскій,

Письмо семнадцатое.

Петербургъ, 15 марта 1869 г.

Если бы дло шло о Ломоносов, Державин, Пушкин или имъ подобнымъ, я охотно нарядилъ бы слдствіе, про которое говорите Вы въ послднемъ своемъ письм, разослалъ бы циркуляры всмъ библіо-логамъ,— манамъ,— филамъ и библіоторгашамъ, чтобы отыскать и представить мн каждое слово, выпавшее изъ пера ихъ. Но поскольку рчь идетъ обо мн, не хочу я дать право всмъ этимъ господамъ смяться надо мною и моими требованіями. Вы слишкомъ милостивы ко мн, любезнйшій Степанъ Ивановичъ, и забываете, что я еще живъ. Это и выгода, и недостатокъ. Погодите, можетъ быть, лтъ чрезъ 50, когда черви объдятъ меня до косточки, меня отыщутъ и помянуть словомъ безпристрастнымъ и мн подобающимъ. Я не самохвалъ, во знаю, что я имю свое время и мсто въ русской литератур, имлъ въ ней голосъ и значеніе. Было время, когда говорили печатно, что я умнйшій русскій писатель — съ тхъ поръ я ли поглуплъ, или другіе стали больно умны, но дло вовсе перемнилось.
Теперь въ ходу, теперь въ чести
Другіе люди и новинки.
А мы? мы на живомъ пути
Чего-то прошлаго поминки.
Что-жъ длать? Каждому свой день.
Напрасны жалобы и пени:
Иные всходятъ на ступень.
Другіе сходятъ со ступени.
Вотъ что сказалъ я въ одномъ изъ послднихъ своихъ стихотвореній. И вотъ Вамъ моя откровенная исповдь. Дай Вамъ Богъ здравія и благоденствія. Чрезъ 50 лтъ вспомните мои слова, пишите тогда повсемстные циркуляры, выкопайте меня изъ гроба и канонизируйте меня какъ и сколько угодно. А если хотите узнать всю подноготную современной намъ литературы, прочтите брошюрку Антоновича: ‘Матеріалы для характеристики современной русской литературы’. Вотъ исповдь и доносъ самые назидательные.
Разумется, не думаю собрать и перепечатать все, написанное мною и разбросанное на вс втры всхъ возможныхъ журналовъ и альманаховъ. Но нужно же мн все имть подъ глазами, чтобъ сдлать выборъ. А иногда и приходитъ мысль: къ чему? Изъ какихъ благъ, на кой чертъ поднимать всю эту катавасію? На томъ свт объ этомъ и рчи не будетъ, а я ближе къ тому, нежели къ этому.
Гд буду и что буду длать лтомъ, совершенно не знаю. День мой — вкъ мой. О будущемъ загадывать не люблю, да я и не отъ себя завишу. Понимаю, что Вамъ не легко въ Кіев. Но легче ли будетъ, и гд? Вотъ вопросъ, который надобно обдумать и взвситъ на вс стороны. Во всякомъ случа будьте здоровы или, по крайней мр, не больны, т.-е. не очень больны, и да оснитъ Васъ Богъ своею благодатью.

Совершенно Вамъ преданный
Вяземскій.

Письмо восемнадцатое.

Петергофъ, 22 іюня 1869 г.

Вамъ совстно будетъ Вашихъ нареканій и упрековъ за мое молчаніе, когда узнаете, что причиною молчанія была моя болзнь. Я шесть недль пролежалъ и просидлъ въ карантин вслдствіе оспы, которую на старости лтъ, не знаю какъ, подтибрилъ. Благодаря Бога, все обошлось хорошо, и я оправился, но все еще плохо собираюсь съ силами. Прежнее Ваше письмо съ приложеніями получилъ я исправно и за все кланяюсь въ ножки съ благодарностью. За болзнью и за дурью въ голов не усплъ я еще все разсмотрть и проврить. Но уже вижу, что Вы меня преслдовали, отыскивали и травили съ большою тщательностью и зоркостью. Обо воемъ этомъ поговоримъ посл, когда я совершенно приду въ себя. Книжки Ваши роздалъ я по возможности въ кое-какіе пріюты и дтскія учебныя заведенія, но отправить ихъ выше не могъ, потому что все это время на высотахъ боялись меня и боятоя еще, какъ чумнаго. Не знаю, поду ли въ Крымъ, но боле думаю, что не поду, а если поду, то, разумется, охотно воспользуюсь Вашимъ предложеніемъ и дамъ Вамъ знать о себ. Во всякомъ случа, пришлю мою лепту въ церковь Вашу. Воскреснаго чтенія не получаю. Надюсь, что Полтавское лто укрпляетъ Ваши силы и здоровье. Наше лто пока не столько укрпительно, сколько освжительно. Вмсто того, чтобы любоваться Чернымъ моремъ, здсь смотрю на наше срое море, которое не очень вдохновительно. Знаете ли Вы кого изъ семейства Гоголя? Я имлъ случай содйствовать опредленію дтей сестры его въ учебныя заведенія на казенный счетъ. Помнится, одно изъ нихъ должно быть въ Полтав.
Будьте здоровы. Совершенно и неизмнно Вамъ преданный

Вяземскій.

Если напишите, то надписывайте письма въ городъ, Большая Морская, No 49. Я здсь только на нсколько дней. Можетъ быть, съзжу въ Москву.

Письмо девятнадцатое.

Ильинское, 21 іюля 1869 г.

Сердечно благодарю за поздравленіе и за добрыя пожеланія. Не сомнваюсь, что они исходятъ изъ искренняго доброжелательства, и такъ же радушно мною принимаются. Мое здоровье, благодаря Бога, поправилось. Вс находятъ, что я даже помолодлъ. Эта поздняя молодость — моя лебединая пснь. А пока вотъ мое воронье карканье. Какой-то де-Пуле задлъ меня въ ‘С.-Петербургскихъ Вдомостяхъ’. Въ литератур держусь ветхозавтнаго правила: око за око, зубъ за зубъ. И вотъ мое отраженіе:

1-ое.

Въ литературномъ ремесл
У насъ идетъ днемъ съ каждымъ горше:
Вотъ ужъ и хламу де-Пуле
Офеня отыскался въ Корт.

2-ое.

Де-Пуле, де-Пуле
На журнальный базаръ
Носитъ въ пестромъ кул
Свой домашній товаръ.
Слышенъ крикъ, слышенъ кличъ:
‘Des poulets! Des poulets!’
А разнюхай — въ кул
Все протухлая дичь.
Это плоды моей оспы. По ветхозавтному духу ихъ, не напечатаете ли ихъ въ ‘Православномъ Обозрніи’? Или оставьте ихъ для оглашенія въ синодик моихъ грховъ и преступленій по смерти моей. Свиданія намъ на дорог не будетъ. Въ Крымъ не ду, а въ конц мсяца возвращаюсь въ Ц[арское] Село. Оттуда я буду писать Вамъ подробне. Теперь и нестерпимо жарко, и.не усплъ я свыкнуться съ письменнымъ столомъ, съ мстностью — и туго пишется.

Неизмнно Вамъ преданный
Вяземскій.

Письмо двадцатое.

Царское Село, 23 августа 1869 г.

Ваши куплеты хороши вообще, а между ними есть и очень хорошіе и удачные. По требованію Вашему, отмчу нкоторые стихи и выраженія, которыя мн кажутся сомнительными. Но поправлять ихъ не берусь. Я и своихъ стиховъ исправлять не умю. Хорошо скажется — хорошо. А скажется дурно или пополамъ съ грхомъ — такъ и быть. Оставляю на съденіе критикамъ.
1-й куплетъ: Сей академіи родной, хорошо бы замнить слово сей. А то стихъ какъ-то слишкомъ прозаическій.
3-й куплетъ очень удаченъ, но широкая судьба мн не нравится. Почему не прекрасная, не блестящая, не цвтущая.
4-й. Тутъ дло не въ шумной стру, потому что Вы сравниваете съ нею слезу. Не сказать ли чистая струя или свжая, или что-нибудь въ этомъ род. Бур тоже тутъ быть не слдуетъ, потому что въ радости все должно быть плавно и свтло. 5-й куплетъ очень хорошъ. 6-й также. Но правильно ли сказать, что они вели храмъ. 7-ой и 8-ой очень хороши. Въ 9-омъ не люблю слово образцово. 13-й куплетъ: среди волнуемыхъ концовъ. Воля Ваша: концы не хорошо. 14-й очень хорошъ. 16-й. выносливый трудъ (если я такъ прочелъ Ваше слово) слишкомъ отзывается яремнымъ трудомъ вола и не идетъ къ трудамъ духовнымъ. 19-й куп. очень хорошъ. Три послдніе стиха 20-аго какъ-то не ясны и не вяжутся, особенно послдній стихъ, съ предыдущими. Окончательные четыре стиха послдняго куплета какъ-то слабы и вяло завершаютъ стихотвореніе, въ которомъ много лиризма, движенія и теплоты. Да и нтъ въ нихъ достаточной ясности. Каждый стихъ худо связывается съ слдующимъ, особенно въ трехъ послднихъ. Ленты и студенты римы хорошія, но некстати въ подобномъ стихотвореніи. Въ стихотвореніи Слава предпочитаю варіантъ второй половины. Вотъ все, что по совсти и смыслу моему могу замтить. Благодарю за сообщенныя всти о Царскомъ прозд. Теперь пишутъ изъ Ливадіи, что, благодаря Богу, здоровье Государя очень понравилось. На дняхъ говорилъ я объ Васъ съ Юзефовичемъ, пріхавшимъ сюда изъ Кіева. Онъ очень расположенъ заняться Вашею участью и доставить Вамъ мсто или работу, Вамъ приличныя. По возвращеніи его въ Кіевъ, снеситесь съ нимъ отъ моего имени, а предъ отъздомъ его еще буду съ нимъ объ Васъ говорить. Впрочемъ, Вы слишкомъ уже совстливы. Дармодомъ, какъ Вы говорите, Вамъ никогда и нигд быть не придется. А если и есть при томъ или другомъ мст какія-нибудь неудобства и закорючки, то слишкомъ путаться ими не слдуетъ. Въ жизни ровной и прямой дороги нигд нтъ. Все надобно то спускаться, то карабкаться, то обходить.
Мои старыя бумаги, о которыхъ Вы тоскуете, опять теперь до радостнаго утра. Это послднее время занимался я составленіемъ біографіи князя Козловскаго, человка замчательнаго, хотя въ Россіи малоизвстнаго, потому что онъ почти весь свой вкъ прожилъ за границею. Работа пріостановилась въ ожиданіи матеріаловъ, которые общали выслать мн изъ разныхъ мстъ.
Вы желали бы имть мсто библіотекаря при какой-нибудь частной библіотек. Но кто иметъ у насъ библіотеки въ настоящее время? Пора Бутурлиныхъ и Разумовскихъ давно миновалась. Воскреснаго Чтенія все еще не имю. Великодушно прощаю Вамъ опечатку въ моей ‘Сельской Церкви’. Не можете ли Вы, по своему всевднію, указать на журнальныя статьи, въ которыхъ разбиралась или упоминалась моя книга о Фонъ-Визин? Кажется, въ Вашихъ драгоцнныхъ указаніяхъ ничего нтъ объ этомъ. Какъ Вы мн ничего не сказали о Каррел? Вдь онъ былъ въ Царскомъ позд. Будьте здоровы. Это главное, а все прочее придетъ.

Совершенно и неизмнно вамъ преданный
Вяземскій.

Письмо двадцать первое.

Царское Село, 31 октября 1869 г.

Для большей врности и застрахованія отъ почтовыхъ случайностей, отдалъ я булавку Вашу въ контору Государя Цесаревича. Управляющій ею удостоврилъ меня, что она будетъ Вамъ доставлена въ неприкосновенности и скорости. Портреты даются обыкновенно или именитымъ сановникамъ, какъ награда за службу, или особенно приближеннымъ лицамъ, какъ знавъ особеннаго благоволенія. Ни въ томъ, ни въ другомъ случа не могъ я позволить себ подобное ходатайство. Писемъ Иннокентія еще не имю, а очень любопытно было бы ихъ прочесть. Въ письмахъ Филарета къ Муравьеву удивляешься уму его и, если можно сказать, часто граціозности этого ума и особенно смиренію и долготерпнію Филарета въ сношеніяхъ его съ такимъ запальчивымъ, назойливымъ и самовластительнымъ корреспондентомъ. Если Филаретъ сподобится чести быть причисленнымъ къ лику святыхъ, то письма эти должны не мало послужить къ признанію за нимъ христіанскихъ доблестей: смиренія и долготерпнія, которыми ознаменовалъ онъ себя въ сношеніяхъ своихъ съ Муравьевымъ. Я не очень здоровъ и черезъ нсколько дней вслдъ за Дворомъ думаю перехать въ городъ. Здравствуйте тломъ и духомъ, а я ни тмъ, ни другимъ похвалиться не могу.

Совершенно Вамъ преданный
Вяземскій,

Письмо двадцать второе.

19 нояб.

Римы въ услугамъ Вашимъ не имю, а вотъ 25 р. с. за Ваши римы, хотя приношеніе это нарушаетъ правила мои. До сей поры отказывался я отъ всякихъ пожертвованій по этому злосчастному предмету. Отъ добра добра не ищешь: и отъ бдныхъ, которые подъ рукою, не зачмъ искать бдныхъ за тридевять земель. Неужели нтъ у Васъ въ Конотоп несчастныхъ, которые такъ же, а можетъ быть и боле, заслуживаютъ состраданіе и братскую помощь? Не люблю политической, шумной и газетной благотворительности. Впрочемъ, Вамъ и книги въ руки. Первая часть Вашихъ колядокъ очень мила. На дняхъ сообщилъ я Вамъ отзывъ кн. Урусова.

Совершенно Вамъ преданный
Вяземскій.

Во всякомъ случа, не записывайте денегъ подъ моимъ именемъ, или отъ моего имени, а просто — отъ неизвстнаго.

Письмо двадцать третье.

Благодарю Васъ за письмо отъ 8-го декабря и за то, что Вы обо мн вспомнили. Но и я съ своей стороны Васъ не забывалъ. Въ поздравительномъ письм моемъ къ Максимовичу, посл юбилея его, навдывался я объ Васъ. Вроятно, письмо это до него не дошло и остается по сю пору безъ отвта. Не зная порядочно адреса его, надписалъ я письмо въ канцелярію Кіевскаго университета съ просьбою передать письмо по принадлежности. Не можете ли справиться, что сдлалось съ нимъ, т.-е. съ письмомъ? По старымъ Крымскимъ преданіямъ, Вы еще говорите мн о моей проз и моихъ стихахъ. А я вотъ уже третій годъ, что не думаю ни о той, ни о тхъ, а если иногда и вспомню о нихъ, то скоре съ неудовольствіемъ, чтобы не сказать съ омерзеніемъ. Болзнь меня всего обхватила, и только о ней и думаю. Больной выхалъ я изъ Петербурга въ конц 1869 г., больнымъ прожилъ я за границею боле полутора года и больнымъ возвратился въ Россію. Съ прізда моего мн все хуже да хуже. Была у меня мысль попробовать Кіевской зимы, и писалъ я объ томъ Максимовичу, испрашивая отъ него свдній объ удобствахъ Кіевскаго житья-бытья, помщенія и т. д. Но письмо мое, повидимому, затерялось, и къ несчастію моему вынужденъ я зазимовать въ Петербург. Вотъ Вамъ отрывокъ изъ моихъ записокъ, о которыхъ вы такъ дружелюбно тоскуете. Я почти ничего не читаю, но прочелъ съ удовольствіемъ Вашу Михайлову гору. Въ этой стать много удачныхъ и живописныхъ выраженій. Если способенъ былъ бы я чего-нибудь желать, то, кажется, пожелалъ бы я поселиться въ описываемой Вами мстности. Въ стихахъ Вашихъ поправлять нечего, да и не умлъ бы я поправить. Я никого почти не вижу, а Грота и подавно. Стихи Ваши передамъ Сербиновичу съ тмъ, чтобы онъ гд-нибудь напечаталъ ихъ. Хотя Вы и жалуетесь на свое здоровье, но видно, что оно не мшаетъ Вамъ заниматься, трудиться и помышлять объ Аонской гор и о Палестин. Стало быть, Вы еще способны жить въ настоящемъ я въ будущемъ. А мн и минувшее мое опротивло. У Васъ, какъ плоть ни немощна, а духъ бодръ. У меня и тотъ и другая равно немощны. Этимъ заключаю я отчетъ о себ и свою исповдь.
Вотъ и сбылось желаніе мое, о которомъ Вы упоминаете. Кончаю вкъ мой Аю-дагомъ, или медвдемъ, но на бду больнымъ медвдемъ, чего вовсе не желалъ.

Совершенно Вамъ преданный
Вяземскій.

Санкть Петербургъ, на Михайловской площади, домъ Дашкова.

14-го декабря 1871 г.

Письмо двадцать четвертое.

Посылаю Вамъ себя на память и въ доказательство, что я Васъ помню.

Неизмнно Вамъ преданный
Вяземскій.

Гомбургъ.
Homburg vor der Hhe.
23 августа, 4 сентября, 1875 г.

Письмо двадцать пятое.

Homburg v. d. Hhe. 26 янв./ 4 февр. 1876 г.

Очень обрадовался я при вид знакомаго и давно не виданнаго почерка Вашего. Много и сердечно благодарю за письмо и содержаніе его. Вижу изъ него, что ни время, ни обоюдное молчаніе не ослабили прежнихъ отношеній и чувствъ Вашихъ ко мн. Впрочемъ, если я и не писалъ, то часто спрашивалъ объ Васъ. Почерку же Вашему обрадовался я такъ потому что, судя по твердости его, четкости и благообразію, я убждаюсь, что Вы вовсе не смотрите такимъ инвалидомъ, какимъ рисуете себя. Съ большимъ сочувствіемъ читалъ я статью Вашу о Максимович. Теперь ожидаю статьи Вашей о Погодин, которую готовите Вы, какъ пишутъ мн. Съ нетерпніемъ ожидаю я Іерусалимскихъ впечатлній. Іерусалимъ — красавица, которой портретъ должно писать заочно, изъ памяти тогда вс угловатости, черты, какія ни есть неблаговидныя, забываются, исчезаютъ, а остается одно святое, благоговющее, сочувственное впечатлніе. Мое ‘Одно Сокровище’ написалъ я вовсе не въ Палестин, а нсколько лтъ спустя, въ Дрезден, по выход изъ балагана, въ которомъ представляли панораму Іерусалима. Вы жалуетесь на здоровіе свое. Могу и я Вамъ вторить въ томъ же жалобномъ тон. Хрущовъ нарисовалъ меня слишкомъ розовыми красками. Можетъ быть, мене прежняго страдаю и не такъ постоянно, но скакать отъ радости не къ чему. Вы жалуетесь на уши: глохну и я. И у меня почти безпрерывно въ голов бушуетъ втеръ, какъ въ сыромъ бору. Ноги мои вообще не хороши. О глухот и о головномъ шум, двухъ близнецахъ, совтовался я съ здшними врачами: они меня помучили, поковыряли въ носу какими то щипцами, но толку не было. Правда и то, что я живу чужой вкъ, и надобно честь знать. Жаловаться права не имю. Вс возможные сроки давности давно прошли.
У меня нтъ оттисковъ моихъ: да ихъ и всего немного. Къ тому же неудобно печатное отправлять отсюда въ Россію. Почта передаетъ въ таможню, таможня въ цензуру — тутъ мытарствамъ конца не будетъ. Но напишите Бартеневу и Барсукову, чтобы они выслали Вамъ, что есть, и высылали, что будетъ. Вы ошибочно зовете городъ свой Конотопъ. Настоящее прозваніе его Копотопъ. И потому спрошу Васъ: зачмъ Вы тамъ коптите? Зачмъ не перезжаете на постоянное жительство въ Кіевъ, гд умственный воздухъ чище, свже, благорастворенне? Еще спрошу: зачмъ Вы тамъ потопствуете? Зачмъ не переходите въ Кіевскій ковчегъ? Тутъ, можетъ быть, много парныхъ животныхъ, чтобы не сказать скотовъ, но есть и люди, есть общество, есть развлеченія, или отвлеченія отъ самого себя, отъ болзни, отъ томительной, грызущей, неотвязчивой думы о болзни своей. Все это я знаю по себ. Скука на людяхъ все-таки лекарство отъ скуки одиночной, самородной, которая сидитъ предъ зеркаломъ и видитъ только себя. Въ Кіев боле и врачебной помощи. Вотъ Вамъ мои совты, плоды собственныхъ наблюденій надъ собою. Но осуществимы ли мои совты, мои дружескія пожеланія, этого не знаю. А знаете Вы, не понимаю, какъ съ трудолюбіемъ Вашимъ, съ способностями, съ библіографическими свдніями, не примкнете Вы къ какому-нибудь журналу, чтобы зарабатывать себ и хлбъ, и калачъ насущный. Вотъ здсь уже не могу ни на грошъ быть Вамъ полезенъ. Вс связи мои съ журналами порваны. Даже съ благочестивымъ и нсколько родственнымъ мн ‘Гражданиномъ’. Вс наши журналы, боле или мене, мн опротивли и огадились. Скажите мн, чего могли бы Вы благоразумно и умренно пожелать себ. Куда могли бы Вы служебно пристроиться? И тутъ, по болзни моей, по долгому отсутствію, многія связи мои, точки прикосновенія, отношенія, значительно ослабли, и надежды на успхъ очень понизились. Но добрая воля, но усердіе остались. Радъ стараться. Укажите только, гд и какъ. По старому, неизмнно Вамъ преданный

Вяземскій.

А тамъ, что Богъ дастъ!

Письмо двадцать шестое.

Гомбургъ предъ высотами 7/19 марта — 76 г.

Прежде всего долженъ я уничтожить заблужденіе и возстановить истину. Отъ Бартенева получилъ я гонораріи, скромные, но получилъ. Разумется, я не требовалъ, но принялъ и въ пот чернильномъ заработалъ нсколько сотъ рублей. Жаль, что Бартеневъ не такъ поступилъ съ Вами и со вдовою Максимовича. Когда и порядочный человкъ попадетъ у насъ въ журналисты, онъ непремнно сдлается цыганомъ и шулеромъ. Ужъ русскій журналистъ не можетъ быть не плутомъ.
Это наслдство, майоратъ, доставшіеся отъ Греча, Булгарина, Сенковскаго. Журналисты, каковыми были у насъ Карамзинъ, Жуковскій, принадлежатъ эпох баснословной, а ныншній вкъ есть вкъ реальный, историческій, стало быть, живодерный.
Я пожурилъ бы Бартенева за Максимовича и за Васъ, но боюсь, что это только раздражитъ его, а ничему не поможетъ. Напротивъ. Онъ, разумется, догадывается, что всти отъ Васъ идутъ. Барсуковъ пишетъ мн, что онъ послалъ Вамъ вс оттиски. Почему не поблагодарить Вамъ Оболенскаго. Вжливость никогда не лишняя. Князь Дмитрій Александр. Статсъ-Секретарь. Домъ гр. Протасовой. Петербургъ.
Вы убждаете меня не полемизировать, но я и не полемизирую. Я говорю правду, или, по крайней мр, то, что признаю за правду о людяхъ и вещахъ. На это даютъ мн право и почти вмняютъ въ обязанность мои 83 года. На уличную, т.-е. на журнальную, брань не отвчаю. Для меня ныншняя литературщина не существуетъ. Есть три-четыре исключенія, принадлежащія все-таки не ныншнему, а старому времени. Кому же говорить не въ бровь, а прямо въ глазъ правду, какъ не старику независимому. По крайней мр, потомство, или просто дти и внуки, узнаютъ, что въ наше время были не одни горлодёры и прислужники ихъ подлымъ потаканіемъ или трусливымъ молчаніемъ: а что были и протестующіе голоса. Богъ сдлалъ меня не злоязычнымъ, а махонько остроязычнымъ: вотъ я и острю. А Вы хотите, чтобы я урзалъ себ языкъ. Вишь, какую Бироновщину вздумали Вы. Впрочемъ, я не вмшиваюсь въ дло изданія сочиненій моихъ. Даю, что есть, а тамъ длай изъ него, что хотятъ. Сочиненія автора — жизнь автора. На старости нечего жизнь исправлять: не исправишь. Прошедшаго не воротишь, прошедшаго не уничтожишь. О будущемъ, о суд потомства мало думаю, на настоящее плюю. Вотъ и вся сказка недолга. Я уже не отъ міра сего. Русскому, и въ моемъ положеніи, жить въ Гомбург не есть жить: это то же, что покойникъ въ гробу: онъ еще не похороненъ, онъ еще на земл, а не подъ землею, но все же уже трупъ. А Воейковъ говаривалъ: съ мертвыми церемониться нечего: ими хоть заборъ городи.— Зачмъ пишете Вы Ерусалимъ? Это грхъ, это кощунство, святотатство. И Жуковскій въ ‘Орденской Дв’ сказалъ:
Іерусалимъ отсюда завоеванъ.
Іе сливается въ одинъ слогъ. Такъ же у него и Іоанна. Съ Іоанной Вамъ ужъ боле не видаться. Ерусалимъ, сбивается на Еруслимъ. Такимъ образомъ, изъ звучной Евдокіи сдлали мы пошлую Авдотью. Не помню, чмъ отдлался Мерзляковъ въ поэм ‘Освобожденный Іерусалимъ’.
Елеонь, кажется, лучше выдержанъ, чмъ Яффа.
Великихъ слезъ, какъ-то странно, ужъ скоре глубокихъ, а всего просте сказать горячихъ или, пожалуй, священныхъ.
Я сказалъ бы:
Великихъ дней здсь безпощадно
Ужъ стерся слдъ.
Не лучше ли сказать:
Глухимъ онъ терніемъ поросъ.
А то ужъ слишкомъ много слезъ выходить.
Христосъ, ему подобаетъ рима лучшая, чмъ слезъ.
Только, одно, лишь — все одно. Нельзя оставить. Нельзя ли сказать:
Молися, здсь ходилъ Христосъ.
Или:
Молись: молился здсь Христосъ.
Да, полно, молился-ли Онъ здсь: этого порядочно не помню.
Четыре отмченные стиха слабе другихъ и лишніе. Лучше уволить ихъ.
Близкихъ слезъ — не годится. Ужъ лучше — чистыхъ, сладкихъ.
‘Ея природа все та же’. Нтъ не та же, потому что Вы сами выше говорите: увянулъ садъ и прочее. Да и слово вдь неотмнно просится вонъ, а если не просится, то все же надо выгнать его.
Почему выпоминанья? Впрочемъ, я, можетъ быть, худо разобралъ, и у Васъ воспоминанья, какъ и слдуетъ. Не прозираю, бда, если выйдетъ опечатка: презираю. Не лучше ли сказать какъ-нибудь иначе. Лучше: когда гляжу. Сплошь — идетъ ли сюда это слово? Не лучше ли повторить еще разъ: все. Христосъ имлъ братьевъ, но собратій имть не могъ.
Всезрящая холма — не возможна. Разв — склонивъ въ раздумій главу, или что-нибудь въ этомъ род. ‘Какъ были рады т безмрно’. Стихъ безмрно и примрно — прозаическій. Постарайтесь перемнить его.
Православно ли, что все въ: ло лишь власти. Говорить-ли Онъ о Себ такъ уврительно и утвердительно? Онъ, кажется, всегда говоритъ объ Отц. Если Онъ близокъ, не зачмъ прибавлять недалеко. Разв:
Еще Онъ тутъ, Онъ недалеко,
Что-жъ ты молчишь и дале, вс четыре стиха слабы: мое и ея не римуютъ. Эти стихи выключить или вовсе передлать. Выключилъ бы я и слдующіе четыре стиха. Поставить по старому примру два ряда точекъ, и начать прямо:
‘Передъ остывшею душой’.
Стихи:
‘На молчаливый Элеонъ’.
и слдующіе пять стиховъ — очень хороши. Надобно бы ими кончить. Остальное какъ-то худо вяжется и растянуто. Да и воля Ваша, какъ-то странно записывать Христа въ славянофилы, или руссофилы, особенно на Елеон. Тутъ Онъ могъ молиться о человчеств вообще, слдовательно и о насъ гршныхъ, но поминать Русь на отдльной эктеніи Онъ не могъ. Да и требовать намъ того не подобаетъ.
Я могу отмчать, браковать слабыя мста, но поправлять ихъ не умю, даже и въ своихъ стихахъ. Вотъ отчего встрчаются у меня хромые стихи. Что могъ я сдлать съ Вашими стихами, сдлалъ и по крайнему разумнію моему, и добросовстно, и съ любовью. Боле не могу. Впрочемъ, Вамъ и стихи въ руки. Слдуйте отмткамъ моимъ, если хотите, если нтъ, то и это не бда. Во всякомъ случа, мн очень пріятно будетъ видть, что Вы и на Элеон помнили обо мн. А зачмъ не соберете Вы въ проз свои палестинскія впечатлнія и воспоминанія, они свже моихъ. И Вы, безъ сомннія, лучше всматривались и изучали, чмъ я.
Уфъ! вотъ расписался. Неизмнно Вамъ преданный

Вяземскій,

Извините мн мои чернильныя свинства.

Письмо двадцать седьмое.

21 мар./2 апр.

Ваши оттиски давно получены. Я думалъ, что благодарилъ Васъ за нихъ. Извините. Старость память отшибаетъ. Охотно благословляю Васъ на изданіе Палестинскаго сборника. Когда отпечатается, пришлите мн экземпляръ на хорошей бумаг, отдамъ его здсь въ переплетъ и при случа — если случай случится — поднесу его отъ имени Вашего въ Высокія, или Высочайшія, руки. Близкихъ слезъ, можетъ быть, и можно, и даже, можетъ быть, хорошо, при истолкованіи Вашемъ. Но не каждый сразу пойметъ, чему и я служу доказательствомъ. Я не зналъ о постройк дома на Елеон, а думалъ, что Вы, какъ благоврный россіянинъ и врноподданный, поручаете въ особенное покровительство Россійскій и Царствующій Домъ, что очень хорошо въ своемъ мст, а неумстно на Елеон. Опять извините недогадку мою. Но, въ такомъ случа, нужно объяснить въ примчаніи. Вы спрашиваете, почему пребываю въ Гомбург. Разв Вы не слыхали, что я въ Петербург страдалъ ужасными безсонницами, ужасными геморроидальными припадками, ужасною ипохондріею. Доктора со дня на день выгнали изъ Петербурга и велли искать умреннаго климата, гд могъ бы я круглый годъ и каждый день быть на свжемъ, т.-е. чистомъ, воздух и ходить пшкомъ по лсамъ, полямъ и горамъ. Я испробовалъ нсколько мстъ и, наконецъ, попалъ въ Гомбургъ. Вотъ и заслъ я въ этомъ нмецкомъ Конотоп, гд я не утопаю ни въ веселіяхъ, ни даже въ здоровій: но гд мн лучше, т.-е. мене худо, чмъ инд. Вотъ и весь секретъ. Видите, ларчикъ просто открывается. А Вы, кажется, Богъ всть, какой тутъ романъ и трагедію построили. Зимою, какъ ракъ зимую, лтомъ разъзжаю. Обыкновенно, недль шесть лтнихъ провожу въ мс и въ Югенгейм при Государ. Живъ буду, и ныншнимъ лтомъ будетъ то же. Видите, живу не совсмъ схимникомъ. Будьте здоровы.
Совершенно Вамъ преданный

Вяземскій.

Письмо двадцать восьмое.

Homburg v. d. Hhe.
1/13 іюля — 76 г.

Ваше письмо, поздравленія и добрыя пожеланія, любезнйшій Степанъ Ивановичъ, дошли до меня, или встртили меня, именно 29 числа. Сердечно благодарю Васъ, что Вы вспомнили стараго и жалкаго имянинника, какъ сказалъ Вас. Львов. Пушкинъ. По милости Вашей, былъ я въ этотъ день и на Элеон, а по вашему Елеон — впрочемъ, Вы правы,— елей, гора маслинъ. Благодарю и за стихи, и за посвященіе. Въ Петровъ день прізжалъ ко мн изъ Эмса Гротъ. Разумется, говорили мы объ Васъ. Хотимъ къ зим затять что-нибудь въ Академіи въ пользу Вашу. Увидимъ, что будетъ. Скорблю о Вашихъ недугахъ. Недуги и мн не чужіе. Впрочемъ, мн въ мои поздніе годы жаловаться гршно. Надо и честь знать. Вотъ Вы такъ слишкомъ рано поступили въ школу испытаній. Моя проза подвигается по-маленьку. Пересматриваю, перештопываю свое старое, черное блье, а Барсуковъ въ Петербург окончательно собираетъ его. Желаю Вамъ скоре выздоровть. Какова погода у Васъ? Здсь, нельзя оказать, чтобы лто было во всей крас и пылу своемъ.
Неизмнно Вамъ преданный.

Вяземскій.

Письмо двадцать девятое.

Homburg v. d. Hhe.
4/16 нояб.

Сегодня, и тотъ же часъ по полученіи письма Вашего, отправилъ я его въ подлинник къ кн. Сер. Ник. Урусову. Разумется, при письм отъ меня съ убдительною просьбою помочь Вашему дду. Въ лучшія руки передать его я не могъ. Увидимъ, что будетъ, и будете ли Вы съ библіотекою, а я съ радостью, что Вы пристроитесь къ мсту совершенно Вамъ подобаемому. Дале напишу Вамъ посл.
Совершенно и неизмнно Вамъ преданный

Вяземскій.

Письмо тридцатое.

Гомбургъ 17/29 нояб.

Вотъ что отвчаютъ мн изъ Петербурга по Вашему длу:
‘Письмо В. С., съ приложеніемъ записки Г. Пономарева, имлъ честь получить. Я всегда ревностный исполнитель Вашихъ приказаній, но опасаюсь, что на этотъ разъ встрчу затрудненія. Время для установленія новой должности выбрано неудобно. Если нжинскій институтъ назначитъ содержаніе новому библіотекарю изъ спеціальныхъ своихъ средствъ, то дло можетъ пройти благополучно, но въ случа обращенія этого расхода на государственное казначейство Министръ финансовъ и деп. государственной экономіи могутъ къ этому отнестись несочувственно. Впрочемъ, дло ко мн еще не поступало’.
Оно, по ныншнимъ обстоятельствамъ и завтрашнимъ, которыя въ виду, такъ и быть должно. Это не оффиціальная отговорка, а сущая правда. Впрочемъ, Вы, вроятно, ярый славянофилъ и, чего добраго, готовитесь въ черняевскіе добровольцы и, стало быть, будете радоваться неудач своей. Это будетъ приносимая Вами лента. Но мн жаль будетъ, если дло Ваше не состоится: во всякомъ случа должно будетъ отложить его до боле удобныхъ и благопріятныхъ временъ. Что изъ Вашихъ трудовъ могли бы Вы поднести II-му Отдленію Академіи. Нельзя ли съ этой стороны что-нибудь попробовать? Я говорилъ о томъ Гроту, и онъ общалъ въ такомъ случа содйствіе свое и ходатайствовать о вознагражденіи. Подумайте.
Совершенно Вамъ преданный

Вяземскій.

——

Къ стр. 145. Письма съ 1-го по 9-е, 17-е, 19-е, 22-е и съ 24-го по 30-е писаны собственноручно кн. П. А. Вяземскимъ, остальныя же — его секретаремъ съ краткими приписками кн. Вяземскаго, въ конц писемъ.
Къ стр. 147. Данилевскій — см. примч. въ стр. 12.
Къ стр. 160. При письм 9-мъ была препровождена нижеслдующая ‘копія’ письма Главнаго Начальника Военно-учебныхъ заведеній H. В. Исакова:

Милостивый Государь
Князь Петръ Андреевичъ,

По принимаемому Вашимъ Сіятельствомъ участію въ Наставник-Наблюдател по преподаванію въ Петровской Полтавской Военной гимназія русскаго языка, надзорномъ совтник, имю честь увдомить, что, за израсходованіемъ всей суммы, на награды и пособія чинамъ Военно-Учебныхъ Заведеній на текущій годъ назначенной, я предполагаю ходатайствовать объ оказаніи этому преподавателю пособія на лченіе и заграничную поздку въ январ 1868 года изъ суммъ, которыя на этотъ годъ Главному Управленію сихъ Заведеній ассигнованы будутъ.
Примите увреніе въ совершенномъ моемъ къ Вашему Сіятельству почтеніи и преданности.

Н. Исаковъ.

23 ноября 1867 года.
Къ стр. 152. Стихъ ‘Умолкъ соловушко! и т. д.’ взятъ изъ басни И. И. Дмитріева ‘Молчаніе соловья’.
Къ стр. 153. Селинъ, Александръ Ивановичъ (1816—1877) — профессоръ русской словесности Кіевскаго университета. См. о немъ некрологъ, составл. А. И. Линниченкомъ. Кіевъ, 1877 г.
Къ стр. 155. ‘статейки о Булгаков и Бобринскомъ’ — были помщены въ ‘Русск. Архив’ 1868 г. Были оттиски.
Къ его. 160. Эпиграммы кн. Вяземскаго, сообщаемыя въ письм 19-мъ, были напечатаны Ст. Ив. въ ‘Новомъ Времени’ 1879 г. No 1366 отъ 16 дек. въ стать ‘Вопросы и отвты* со слдующимъ комментаріемъ:
‘Г. Де-Пуле задлъ князя въ 1869 г. въ’C.-Петербургскихъ Вдомостяхъ’. Князь Вяземскій, говоря о роман графа Л. Н. Толстого ‘Война и Миръ’, между прочимъ замтилъ, что нашимъ писателямъ необходимо бы воввысять общій уровень умозрнія и творчества, не изображать личностей слабоумныхъ, слабодушныхъ, чудаковъ однихъ, ‘не оставаться на лощинахъ, на плоскостяхъ‘, но изображать характеры возвышенные, благородные, личности недюжинныя, ‘всходить на пригорки…’ Г. Де-Пуле въ фельетон заговорилъ на тему: ‘ки. Вяземскій, дающій гр. Толстому совтъ гулять по пригоркамъ’. А кн. Вяземскій въ литератур держался ветхозавтнаго правила: око за око, зубъ за зубъ, и въ отраженіе нападокъ выпустилъ дв эпиграммы’…
Приведя об эпиграммы, С. И. прибавляетъ: ‘Мы приводимъ эти эпиграммы, между прочимъ, и потому, что теперь печатается полное собраніе сочиненій князя Вяземскаго и скоро долженъ выйти томъ его стиховъ’. Въ полное собраніе сочиненій кн. Вяземскаго эти эпиграммы не вошли.
Къ стр. 161. Вс предлагаемыя кн. Вяземскимъ въ 20-мъ письм исправленія стиховъ относятся къ стихотворенію Степ. Ив. ‘На 50-лтній юбилей Кіев. Духовн. Академіи’, напечатанномъ въ Кіев. Епарх. Вд. См. No 23 ‘Хронологич. списка важнйш. трудовъ С. И. Пономарева’.
— Объ Юзефович см. примчаніе въ стр. 58.
Къ стр. 162. ‘Біографія князя Козловскаго’ — напечатана въ полномъ собраніи сочиненій кн. П. А. Вяземскаго, т. VII, Спб., 1882 г., стр. 231.
— ‘отдалъ я булавку Вашу’ — С. И. получилъ послднюю за стихотвореніе ‘Попутный привтъ’. См. выше въ ‘Хронолог. канв для біогр. С. И. Пономарева’, стр. LXXXVI, а также No 21 ‘Хронологическаго списка важнйшихъ трудовъ С. И. Пономарева’. Въ, бумагахъ С. И. сохранилось слдующее письмо съ припиской кн. П. А. Вяземскаго:
ВЪ ДОЛЖНОСТИ ГОФМАРШАЛА ДВОРА
Его Императорскаго Высочества
ГОСУДАРЯ НАСЛДНИКА
ЦЕСАРЕВИЧА.
10 октября 1809 года. No 1555.
Въ С.-Петербург.

Милостивый Государь
Князь Петръ Андреевичъ.

ГОСУДАРЬ НАСЛДНИКЪ ЦЕСАРЕВИЧЪ, по ходатайству Вашего Сіятельства соизволилъ пожаловать Г-ну Пономареву, за поднесеніе ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЫСОЧЕСТВУ стиховъ, драгоцнный подарокъ.
Препровождая къ вашему Сіятельству пожалованный ЕГО ВЫСОЧЕСТВОМЪ Г-ну Пономареву подарокъ (золотую булавку) для выдачи по принадлежности, имю честь покорнйше просить Васъ, Милостивый Государь, о полученіи булавки не оставить меня увдомленіемъ.
Примите, Милостивый Государь, увреніе въ отличномъ моемъ къ вамъ почтеніи и совершенной преданности.

Вашъ покорный слуга В. Зиновьевъ.

Имю честь поздравить Ваше поэтическое Высокоблагородіе съ Великокняжескою милостію. Драгоцнный подарокъ (до какой степени онъ драгоцненъ, сказать не могу, потому что за казенною печатью храню его неприкосновеннымъ) ждетъ Вашего приказанія, чтобы знать куда отправить его. Боюсь, не въ Кіев ли Вы, и въ такомъ случа можетъ подарокъ затеряться или гд-нибудь залежаться. Желаю, чтобъ Вы этою булавкою пришпилили къ себ на многіе годы здоровье и радость. Совершенно и на всегда Вамъ преданный

Кн. Вяземскій.

Царское Село, 16 окт. 1869 г.
Къ стр. 164. О Сербинович — см. примч. къ стр. 51.
Къ стр. 165. Статья о Максимович — это статья Ст. Ив. ‘Памятникъ М. А. Максимовичу. См. No 36 ‘Хронологич. списка важнйіи. трудовъ С. И. Пономарева’.
Къ стр. 166. Хрущовъ, Иванъ Петровичъ (1841—190?) — историкъ литературы.
Къ стр. 168. Воейковъ, Александръ едоровичъ (1778—1839) — извстный литераторъ, авторъ сатиры ‘Домъ сумасшедшихъ’.
Къ стр. 169. Вс указываемыя кн. Вяземскимъ на стр. 169 и 170 исправленія относятся къ стихотворенію Стеи. Иван. ‘Елеонъ’, вошедшему въ сборникъ его стиховъ ‘По святой земл’. См. No 58 ‘Хронологическаго списка важнйшихъ трудовъ С. И. Пономарева’.
Къ стр. 171. ‘Палестинскій сборникъ* — это сборникъ стихотвореній С. И. подъ названіемъ ‘По Святой Земл’. См. выше No 58 ‘Хронолог. списка важнйшихъ трудовъ С. И. Пономарева’.

——

Въ заключеніе считаемъ долгомъ выразить нашу благодарность Павлу Константиновичу Симони, давшему намъ нкоторыя указанія при составленіи примчаній.

Л. Бухгеймъ.

Вяземский Петр Андреевич
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Письма М. П. Погодина, С. П. Шевырева и М. Максимовича, Вяземский Петр Андреевич, Год: 1874
  2. Письмо Я. К. Гроту, Вяземский Петр Андреевич, Год: 1874
  3. (О переводе), Вяземский Петр Андреевич, Год: 1824
  4. Письма к И. И. Дмитриеву, Вяземский Петр Андреевич, Год: 1837
  5. Письма, Вяземский Петр Андреевич, Год: 1850
  6. Письмо к князю Д. А. Оболенскому, Вяземский Петр Андреевич, Год: 1876
  7. Проект письма к С. С. Уварову, Вяземский Петр Андреевич, Год: 1836
  8. Остафьевский архив. Т. 5, ч. 1, Вяземский Петр Андреевич, Год: 1825
Электронная библиотека