Письма к С. И. Пономареву, Максимович Михаил Александрович, Год: 1872 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 17 минут(ы)

Письма
И. С. Аксакова, Н. П. Барсукова, П. С. Билярскаго, О. М. Бодянскаго, кн. П. А. Вяземскаго, В. П. Гаевскаго, Г. Н. Геннади, Н. В. Гербеля, Г. З. Елисеева, П. А. Ефремова, Н. И. Костомарова, М. А. Максимовича, В. И. Межова, М. П. Погодина, А. Н. Пыпина, М. М. Стасюлевича, М. И. Сухомлинова, H. С. Тихонравова и А. А. Хованскаго
къ библіографу С. И. ПОНОМАРЕВУ

МОСКВА.
Изданіе Л. Э. Бухгеймъ.
1915.

М. А. Максимовичъ.

Письмо первое.

1870 г. 9 генваря, Михайлова гора.

Добраго здоровья желаю Вамъ, почтеннйшій Степанъ Ивановичъ, и новой силы на продолженіе Вашихъ научныхъ подвиговъ!

Жаля, что Васъ не было въ Кіев ни лтомъ ни осенью прошлаго достопамятнаго года, я надюсь, что весна новонаставшаго нын года доставитъ мн тмъ большее удовольствіе личной бесдой съ Вами.

Вашу ‘Добрую Всть’ прочелъ я съ большимъ для себя интересомъ и удовольствіемъ — спасибо Вамъ за нашего незабвеннаго Иннокентія! Но слдовавшіе затмъ нумера Епархіальныхъ Вдомостей уже не были мн высылаемы, и по сему случаю не могу назвать редакцію ко мн доброю. Прошу Васъ задобрить ее, да пришлетъ мн скоре она какъ т послдніе нумера, такъ и первый, нетерпливо мною ожидаемый, дабы знать, гд нын Петръ Гавріиловичъ — въ богоспасаемомъ ли град или же тамъ, во град Петровомъ?

Еще попрошу Васъ прислать мн для прочтенія ту незнакомую мн книжку московскую, гд напечатана упоминаемая Вами статья Иннокентія о Днпр. За то общаю Вамъ въ начал марта, если не ране, списать остальныя его письма ко мн, съ подобающими примчаніями, для помщенія въ ‘Епархіальныхъ Вдомостяхъ’.

Желая душевно Вамъ успха въ Вашей полезной дятельности, остаюсь навсегда Вамъ преданный

М. Максимовичъ.

P. S. Если Вы завдываете редакціей Щіевск.] Е[парх.] В[домост.], то поспособствуйте къ высылк общанныхъ мн 60-ти оттисковъ второго письма моего о Кіев къ Погодину, да и перваго получено мною только 30, другіе 30, вроятно, гд-то завалялись въ типографіи.

Адресъ мой въ Золотоношу, а оттуда на Михайлову гору.

0x01 graphic

Письмо второе.

Добрыдень Вамъ, дражайшій Степанъ Ивановичъ! Я вчера, несмотря на свтлость небесную, пробылъ безвыходно, боля животомъ и головой…

‘вновь разслабился ужасно

престарлый мой стомахъ’.

Между тмъ прошу Васъ — никакъ не печатать моихъ стишковъ къ Алексйку, и словцо ‘сынишка’ замнить просто — сыномъ.

Все остальное предаю въ руц Ваши и въ Ваше произволеніе.

Я и сегодня очень слабъ, но, кажется, что около полудня выйду: беретъ нетерпніе освжиться.

До свиданія, мысленно обнимаю Васъ
М. М.

25 сен. суббота

1871 г.

Письмо третье.

Драгоцннйшій Степанъ Ивановичъ!

Вчера я получилъ стихи Чубинскаго отъ В. В. Антоновича, и по его мннію достаточно будетъ этихъ стиховъ да тхъ двухъ написанныхъ привтовъ, т. е. Житецкаго и Науменка, объ остальныхъ же можно только упомянуть, назвавъ только имена ораторовъ-импровизаторовъ. Отложите попеченіе о нихъ и поспшите вручить Шульгину Ваше достопамятное извстіе о вечер. Я хотлъ видться съ Вами вчера вечеромъ, да не засталъ Васъ дома. Не завернете ли сегодня утромъ ко мн, впрочемъ, я часовъ въ 10 уду, пользуясь свтлымъ днемъ.

Душевно преданный Вамъ
М. М.

27 сен. 1871 г.

Письмо четвертое.

Добрыдень Вамъ, друже!

Правду Вы сказали: не надо прибавлять стиховъ о псн, пусть будетъ только то, что есть въ газет.

Вашъ М. М.

30 сен. 1871 г.

Письмо пятое.

1 ноября 1871 г.

Кланяюсь Вамъ, любезнйшій и добрйшій Степанъ Ивановичъ, съ Мих. горы мысленно уже въ сотый разъ, а письменно лишь впервые, ради ныншняго дня св. ковъ и въ начало новаго мсяца. Завтра моя Марія Васильевна снова детъ въ Кіевъ, и, можетъ быть, на сей разъ будетъ удачне ея пріздъ ко входу въ квартирочку Вашу, чмъ два прежніе поиска ея увидть Васъ. Вы, конечно, получили оставленную ею тогда Вамъ книгу ‘Кіевлянина’, дв части въ единомъ переплет, а нын она везетъ къ Вамъ и желанную Вами рp3,чь Терновскаго 1828-го года, которую сегодня удалось найти на дн великой скрини подъ бездною книжною. По минованіи надобности въ этой рчи, Вы, конечно, возвратите ее, для вставки на прежнее мсто, въ извстный Вамъ томъ рчей Московскаго университета. Радъ буду, если эта рчь дастъ Вамъ хоть одну мысль или по крайней мр строчку въ будущей Вашей книг, на которую отъ всей души желаю Вамъ вдохновенія.

Я такъ сжился съ Вами, въ мое послднее пребываніе въ Кіев, что и здсь мн часто чуется, что вотъ, вотъ Вы войдете ко мн, и мн даже до сего дня недостаетъ Васъ. На дняхъ я получилъ письмо отъ князя Вяземскаго, который спрашиваетъ объ Васъ и которому я буду писать объ Васъ завтра, полагая, впрочемъ, что Вы уже и сами отозвались къ нему.

Что длается въ Питер съ Вашимъ писаньемъ обо мн гршномъ и моихъ писаньяхъ? Недавно, писавши къ Барсукову, я просилъ его отпечатать вновь экземпляровъ двсти моего Юбилея особою книжкою, такъ какъ въ ней у меня настоитъ великая надобность для моихъ знакомыхъ и сосдей, каковъ отвть будетъ, не знаю.

Ожидаю новаго извстія о Васъ, какъ идетъ работа Ваша, какъ Ваше здоровье и гд Вы зазимуете — въ Кіев или въ Одесс? Не полнитесь увдомить меня о томъ своеручно. Я же съ возрастающимъ къ Вамъ чувствомъ дружбы и преданности буду зимовать въ своей Михайло-горской хат, по вечерамъ читаючи не своими очима и пишучи не своею рукою, а тми очима, которыя говорятъ Вамъ, не глядя на Васъ, и тою рукою, которая на прощанье крпко жала и Вашу руку.

Передайте поклонъ мой достолюбезному хозяину Вашему Филиппу Алексевичу, а также Ив. Иги. Малышевскому.

Читая въ ‘Кіевлянин’ о диспут отца ректора Филарета, я готовъ былъ прибыть въ Братство на цлыя сутки, чтобы быть свидтелемъ. Къ сожалнію, мой порывъ остался безъ исполненія, по незнанію дня, назначеннаго для диспута, а между тмъ и погода заненастилась, и здоровье повихнулось…

Сегодня, во вторникъ, особенно стражду ломотою въ ногахъ, а желудокъ съ кишками постоянно враждебны мн и здсь такъ же, какъ и въ Кіев: старамъ стадамъ, но душа не старетъ…

Любящій Васъ
Максимовичъ.

Письмо шестое.

18-го ноября 1871 года.

Здравствуйте, дорогой
Степанъ Ивановичъ!

Вы, конечно, получили письмо . А. со стихами и знаете изъ него объ истребленіи моего письма, не въ добрый часъ написаннаго, собственноручно. Предполагалось лучшее расположеніе духа и хоть одинъ день свтлый для бесдованія съ Вами, но погода все та же туманная, наводящая на душу тоже туманъ,— и вотъ хотя при вечернемъ свт огня хочется передать Вамъ словцо — другое.

Вашъ гекзаметръ весьма усладилъ меня своимъ мастерскимъ изображеніемъ онаго акта. Стихи на 9-е ноября также очень хороши, хотя и длинноваты, и ихъ слдовало помстить на тотъ день въ ‘Кіевлянин’. Не забудьте ихъ черезъ годъ, а къ тому же времени, можетъ быть, и переводъ гавдеамус’а будетъ доведенъ Вами до желаннаго совершенства. У меня, къ сожалнію, не сохранился въ памяти подлинникъ. Впрочемъ, и настроенія литературнаго не дождался я еще, ни для стиховъ, ни для прозы, даже не писалъ и писемъ тхъ, которыя давно бы уже надо написать, пропадаетъ безплодно другой уже мсяцъ…. авось хоть день Наума надоумитъ меня на дло. Видите, на Михайловой гор, въ осеннее и зимнее время перестала уже улыбаться мн жизнь, и какъ только посл предстоящей зимы поветъ весной и задымятся пароходы по Днпру, я перенесусь въ Кіевъ, только уже не въ Михайловскую гостиницу, а поближе къ Днпру… Но до того времени много еще утечетъ воды Днпромъ въ Черное море!

Ну, а что съ Вами въ настоящіе дни? Пришелъ ли отвть, Вамъ благопріятный, съ Святой горы, и гд будетъ Вашъ зимовникъ? Если не въ Одесс, то хорошо бы Вамъ очутиться съ своими книгами набожными въ Михайлогорско-библіотечной хатк, ставшей просторне маленько отъ убавки изъ нея полокъ, тхъ что возл лежанки. Въ ней было бы Вамъ удобно, и мы бы другъ друга подгоняли, а быть можетъ, и вдохновляли, при окружающей насъ обстановк.

Что это Вамъ написалъ Погодинъ, будто я не пускалъ его къ Вамъ? Вы приняли было это, кажется, въ буквальномъ смысл, но я вижу здсь только риторическую фигуру — не пускалъ собою, иначе и быть не могло. Иное дло — Вы не были у него, несмотря на то, что я звалъ Васъ на оное стихотворное чтеніе Петра. Но къ Вамъ онъ таки отозвался, а ко мн помалчиваетъ, хотя я писалъ къ нему уже дважды.

Не пишетъ ко мн и Барсуковъ давненько уже, а я писалъ ему отсюда, тоже два раза,— и, во-первыхъ, о томъ, чтобы онъ не присылалъ ко мн сюда остальныхъ экземпляровъ ‘Писемъ о Кіев’, а распорядился бы ими тамъ, по своему усмотрнію, — во-вторыхъ, чтобы онъ напечаталъ для меня двсти экземпляровъ ‘Юбилея’, на удовлетвореніе многихъ пріятелей моихъ и Вашихъ, не подучившихъ этой достопамятной книжицы, за которую всегда весело будетъ [sic!] повторять Вамъ спасибо! Это изданіе я почелъ необходимымъ даже и въ томъ предположеніи, что новый редакторъ еокт. Скупый не помститъ ‘Юбилея’ въ журнал Н[ародн.] П[росвщ.] при Вашей стать о моихъ писаніяхъ. А что, кстати, эта статья! Скоро ли буду имть удовольствіе взглянуть на нее и прослушать ее изъ устъ моей секретарицы, умющей и по-Вашему мачкомъ сять по почтовой бумаг, такъ что нашему брату слабозрящему и не второпать, а, шутки въ сторону, мое зрніе въ ныншнемъ году чрезвычайно притупилось, между тмъ, какъ нарочно, получилъ на дняхъ отъ Миллера его 2 книги о словесности, для меня любопытныя, но напечатанныя такимъ мелкимъ шрифтомъ, что самъ я не могъ бы прочесть и страницы.

Но довольно на этотъ разъ. Вы позволите мн, любый земляче, ожидать скораго отзыва Вашего на это писанье, ибо Вы знаете изъ моего 1-го письма, что общеніе съ Вами обратилось для меня въ душевную потребность. Отъ всей души желаю Вамъ здоровья, устроенія житья Вашего и настроенія мыслей Вашихъ на заданное себ святое дло. Возмогайте о Господ и благоденствуйте! Остаюсь душевно преданный Вамъ

Максимовичъ.

Жена съ дочкою Вамъ кланяются.

Письмо седьмое.

М. гора, 1871-го года 18-го декабря.

Такъ это Вы въ Конотоп обртаетесь, дорогой Степанъ Ивановичъ!

Я очень благодаренъ за Ваше письмо, тамъ писанное 8-го декабря, а здсь полученное мною 15-го. Оно было для меня, такъ сказать, предпразднествомъ наступающихъ святокъ, уже потому одному, что я нетерпливо ожидалъ Вашего отвта, недоумвая, гд Вы и что съ Вами.

Всего боле радуюсь о Васъ, что съ не проходящимъ поэтическимъ настроеніемъ своимъ Вы принялись, наконецъ, и за свое главное, святое дло, если бы я былъ въ стихотворномъ удар, то на сей случай восплъ бы Вамъ свое gaudeamus’а, какъ Вы сочинили, упоминаемое Вами, подражаніе сей псн въ честь черн. ректора, домостяжатедя. Но мн какъ то не стихотворится во все это время, даже позабывалъ стихи. На дняхъ вспомянулась латинская знаменитая Stabat mater… и только первый куплетъ ея могъ продекламировать себ. Та же исторія и съ gaudeamus’омъ, потому и не взыщите за присланный къ Вамъ варіантъ на Ваше переложеніе, о которомъ, что Вы ни пишите теперь, все справедливо, и профессорамъ и призрачны, а новйшіе варіанты всеконечно лучше прежнихъ, особливо:

Слава, общество родное.

Къ намъ участье дорогое —

Нашъ въ трудахъ хранитель!

Когда-нибудь пришлите полный списокъ въ новомъ вид, и мы подъ веселый часъ съ . А. пропоемъ ее здсь, вспоминая Васъ тепдосердечно, что же касается до Вашихъ гекзаметровъ объ акт, то они прекрасны для дружескихъ вечеровъ, но ужъ конечно не для печати. Пусть набгаютъ къ Вамъ и частенько складныя стопы и звонкія рифмы, какъ лтніе мотыльки на цвты, но Вы отложите о нихъ попеченіе, пока не совершите своего великаго дла: о немъ же да будетъ Ваша постоянная дума, забота и работа, и я увренъ, что въ исходу Вел. поста онъ можетъ быть у Васъ почти дописанъ, а съ наступленіемъ Великодня или весны Вы приступите и въ окончательной, художественной отдлк своего произведенія. Помоги Вамъ, Боже!

Пожелайте, друже, и мн дуже выйти хоть къ новому году изъ одолвшей меня бездйственности писательной, чтобы и я усплъ къ исходу Велик. поста набросать завтную книжицу, разумется, о Кіев… А планъ у меня такой, чтобы Страстную и Великодную недли провести непремнно въ Кіев, тогда то мы и свидимся, и облобызаемся, и наговоримся въ богоспасаемомъ град, и похвалимся взаимно другъ другомъ, и дадимъ себ отчетъ за наши бдовые зимовники, въ которыхъ, впрочемъ, есть своя доля и счастья и радости.

Что касается до той скорби, которую навелъ на Васъ еоктистовъ, то я вполн ее раздляю и особенно за Вашъ многотрудный перечень моихъ писаній, впрочемъ, онъ самъ по себ можетъ составить особую статью, которая, безъ сомннія, съ благодарностью примется во многихъ другихъ серьезныхъ изданіяхъ. Для меня особенно любопытна и важна эта половина Вашего труда, и я вчера еще, писавши къ Барсукову, просилъ его взять поскоре изъ редакціи ‘Журнала М. Н. П.’ Вашъ манускриптъ, дабы онъ не погибъ въ ней и сохранились бы т строки, прошлое лто Вами написанныя со свойственною Вамъ заботою и любовью труженика истиннаго. У меня спрашивалъ объ Васъ нашъ князь верховный, Петръ Андреевичъ, и я въ запоздаломъ отвт моемъ извщалъ его о Васъ, не зная, впрочемъ, на ту пору, гд именно Вы обртаетесь — въ Кіев ли, въ Конотоп ли, или же въ Одесс. Писали ли Вы къ нему? слдовало бы.

Нашъ милый Барсуковъ на дняхъ извстилъ меня, что къ святкамъ будетъ напечатанъ вторымъ изданіемъ мой, за который и нын и присно вчно юная и новая благодарность. А что знаете о Петр Гаврилович, отъ котораго было мн прекрасное письмо, на которое я уже откликнулся? Не имется ли у Васъ свдній, когда предвидится его возвращеніе въ свою Свято-Софійскую обитель.

Тамъ, въ Кіев, сегодня изъ гимназій, какъ пчелки изъ ульевъ, вылетаютъ роями хлопята, въ томъ числ и мой Алексйко,— и весьма можетъ быть, что послзавтра прибудетъ онъ къ намъ съ своимъ милымъ репетиторомъ Владиміромъ Павловичемъ, и я веселе тогда проведу святки, ибо я уже очень за нимъ соскучился. (Котати упомяну, что тотъ листокъ, съ наклееннымъ цвткомъ, который долетлъ въ Ваше конотопское уединеніе, оставленъ мн былъ на память Алексйкомъ, любящимъ украшать наклеенными цвтками и даже купидонами листы, назначаемые для писемъ.)

Тутъ нежданно въ моей стариковской памяти воскресаетъ моментъ изъ моей студенческой жизни: въ октябр помянутый юбилеемъ Григорій Ивановичъ Фишеръ, въ одной изъ своихъ лекцій, ломанымъ русскимъ языкомъ декламируетъ намъ стихи Жуковскаго:

Отъ дружной втки отлученный.

Скажи, листокъ уединенный.

Куда летишь?— ‘Не знаю самъ.

Гроза разбила дубъ родимый, и т. д.

Лечу, куда велитъ мн рокъ,

Куда на свт все стремится.

Куда и листъ лавровый мчится

И легкій розовый листокъ’.

Но ужъ пора кончить мою позднюю бесду съ Вами на этомъ бломъ листк: тамъ, въ моемъ домик Марья Васильевна съ Олюшкою собираются уже и вечеряти и спатки. Туда пора уже и . А. изъ моей хатки. Вс мы вкуп посылаемъ Вамъ нашъ Михайлогорскій четвероцвтный поклонъ и дружескій привть. Мысленно обнимаю Васъ.

Любящій Васъ М. Максимовичъ.

Если будете видть конотопскаго П. Костенецкаго, передайте ему мой поклонъ.

Письмо восьмое.

М. гора. 1871-го года 27-го декабря.

Вотъ уже и святки у насъ на святой Руси, дорогой Степанъ Ивановичъ! Къ Вамъ въ Конотопъ, вроятно, дошло уже мое недавнее Михайлогорское посланіе, и я надюсь получить скоро Вашъ дружескій на него отзывъ. Между тмъ, на второй день праздника я обрадованъ былъ вторымъ письмомъ ко мн нашего верховнаго князя, князя Петра Андреевича, въ которомъ, между прочимъ, опять вспоминая о Васъ, онъ говоритъ: ‘съ большимъ удовольствіемъ прочелъ я статью Пономарева о Вашей Михайловой гор. Спросите его, что я писалъ ему о ней’.— Ну, вотъ я и спрашиваю Васъ, предлагая Вамъ тему для скорйшаго Вашего отзыва. Въ дополненіе къ тому, я скажу Вамъ сердечное спасибо за истинное удовольствіе мое, доставленное чтеніемъ Вашей статьи и обо мн, напечатанной въ ‘Ж[урнал] Н[ароднаго] П[росвщенія].’ Примтны и для меня, конечно, выщипанныя изъ Вашего писанія, безжалостнымъ редакторомъ, мста, о которыхъ болитъ Ваше авторское сердце, несмотря на то, для постороннихъ зрителей и читателей, я все-таки покажусь тмъ человкомъ, какого Вы, съ такой любовью, хотли оставить меня на память потомкамъ. Что же касается до Вашего, столь для меня драгоцннаго перечня моихъ писаній, то я просилъ уже и Барсукова выручить его въ Вашемъ подлинник изъ редакціи журнальной, будучи увренъ, что въ будущемъ году изъ этого перечня составится добрая библіографическая статья, въ дополненіе въ Вашимъ прежнимъ писаніямъ о трудахъ другихъ людей, боле меня значащихъ.

Вчера, въ Блокаменной Москв, было веліе торжество юбилейное въ честь моего старйшаго товарища и теза Погодина, воображаю — широкошумне нашего кіевскаго…. Большому кораблю — большое плаваніе…. Но посмотримъ, найдется ли, состоится ли въ многозвонной Москв такой трезвонъ о томъ юбилейномъ праздник, какимъ обязанъ кіевскій, малороссійскій юбиляръ своему скромному конотопскому другу. Его руки Юбилей такъ полюбился новожителямъ, что отъ нихъ уже требуется онъ во многихъ экземплярахъ, и я со дня на день ожидаю новаго изданія, общаннаго мн Барсуковымъ къ концу этого года, чтобы удовлетворить и выше помянутымъ требованіямъ и желанію нашихъ премногихъ здшнихъ земляковъ.

Еще настоитъ, хотя уже и не столь великая, надобность въ Вашемъ описаніи Михайловой горы. Вы пожалли моего капшука на второе изданіе въ Кіев, а оно было бы весьма не лишнимъ. Но на исход памятнаго намъ 1871 года, на порог Новаго года, я встрчаю Васъ сердечно дружескимъ желаніемъ моимъ, чтобы Ваши вс писательныя силы сосредоточились на Томъ, о Конъ взялись Вы и мыслить и писать, и о Комъ подобаетъ Вамъ потрудиться достойно въ завершеніе всего умственнаго труда Вашей жизни.

Посл тумана, долго налегавшаго въ ныншій день на поднпровье наше, вотъ, въ ¹/₄ третьяго часа пополудни, вдругъ проглянуло свтлое солнце, такъ и на Вашъ умъ да проглянетъ и осіяетъ его свтъ высшій!

Вс мы, Михайлогорцы, въ томъ числ и Алексй, прибывшій сюда съ В. П., полюбившіе Васъ искренно, каждый по своему, кланяемся Вамъ и ожидать будемъ Вашего скораго, хотя бы то и коротенькаго, извстія о Васъ.

Любящій Васъ Максимовичъ.

Письмо девятое.

1872 года 17 генваря, М. гора.

Усладили Вы меня, коханый земляче, послднимъ святочнымъ своимъ письмомъ, вчера полученнымъ. Ну, чтобы и справди было прикатить къ намъ хоть къ новому году, къ дополненію нашего веселья. То-то бы гульнули и накрутились Вы съ молодыми гостами Михайлогорскими, и былъ бы Вамъ полезне и здорове тотъ повседневный моціонъ по гор и по поду подъ музыку и пніе, чмъ Ваше конотопское сиднье за картишками и мечтаніе о подблюдныхъ псняхъ. Разв мало еще сидть Вамъ за книгами и писаніемъ многочисленныхъ листовъ? Не берите, ради Бога, этихъ крапленыхъ картъ, даже и для раскладки ихъ въ грандъ-пасьянсъ, разв иногда, по-моему, прикасайтесь къ нимъ ради игры въ, когда повернется уже мозгъ отъ мысленнаго труда и напряженія. Хотлъ бы я по-Вашему совсмъ отцуратася къ Великодней и Страстной седмицамъ и отъ папиросъ и отъ горилки, да не знаю, успете ли Вы въ этомъ, а о себ сомнваюсь, даже и пишущая эти строки меня въ томъ не обнадеживаетъ и не ободряетъ, считая то дломъ несбыточнымъ.

Къ Великодню — въ Іерусалимъ… какое дивное было бы событіе для Васъ, друже, и какое благодатное пособіе для Вашего главнаго труда! Но устремиться на Аонъ въ март мсяц, къ Благовщенію,— о, не только Вамъ самимъ жутко, но и мн страшно за Васъ, при Вашемъ слабомъ здоровь. И знаете ли, что я, дружески, Вамъ бы присовтовалъ?— докончить всю Вашу книгу вчерн и сполна подъ благодатнымъ небомъ нашей родимой Малороссіи, и потомъ уже лтомъ устремиться на Св. гору, а оттуда въ Палестину, чтобы тамъ набраться вдохновенія для послдней, художественной отдлки Вашего писанія о Спасител. Не вижу и не признаю никакой необходимости быть въ Іерусалим непремнно къ Великодню ныншняго года, а поздка на Аонъ въ феврал или март можетъ и совсмъ лишить Васъ счастья поклониться Гробу Господню и довершить начатый Вами прекрасный трудъ. Обдумайте, посл вечерней молитвы своей, предлагаемый Вамъ мною дружескій совтъ и ршитесь отложить свою поздку до лтняго времени, а на Свтлую седмицу прізжайте въ Кіевъ, гд мы вкуп съ Лебединцевымъ и Терновскимъ вознесемъ имя Господа, слушая о Немъ Ваше велипосное писаніе, и возвеселимся о Немъ вкуп.

Буду ждать Вашего, хоть коротенькаго, отголоска на это изъ Конотопа, ибо Вы такъ стали близки душ моей, что мн желательно ежемсячное извстіе о Вашемъ мстопребываніи, здоровь и занятіи… Не лишайте же меня этого Вы, которому ничего не стоитъ написать такой лоскутокъ бумаги, какимъ обыкновенно ограничиваются письма вашего московскаго юбиляра, отъ котораго имю уже строчекъ десять, благоухающихъ радостью и удовлетвореніемъ…

Вмст съ Вашимъ письмомъ получилъ я отъ Барсукова новые дары и всти: 2-е изданіе моего ‘Юбилея’, напечатанное въ числ 300 экземпляровъ, которыхъ нкоторая часть пустится въ продажу, по желанію многихъ лицъ. Оттиски моего житія дйствительно сдланы, а что еще важне — къ нимъ будетъ приложенъ составленный Вами списокъ моихъ писаній, о которомъ и мое сердце поболло, не меньше Вашего, при той мысли, что онъ останется неизданнымъ.

Что же Вы не прислали мн Вашего Gaudeamus, мы съ . А. и М. В. пропли бы его trio въ воспоминаніе Ваше.

О перевод Жуковскаго Stabat вообразите, я не вдалъ до вчерашняго дня, зналъ только Шевыревскій переводъ, напечатанный въ перевод Тиковой книги, который сдланъ имъ вмст съ Титовымъ и Мельгуновымъ, и начинается такъ:

Мать, у крестнаго распятія.

Къ сыну горькія объятія

Простирала — часъ насталъ… и т. д.

Этой книги не видалъ я уже лтъ 40.

Что касается до Вашего недовольства на забавнаго барича, съ какимъ Вы отреклись отъ его приглашенія Васъ въ учредители Общества, то я совершенно понимаю и одобряю Ваше и чувство и дйствіе. О немъ я сегодня писалъ Петру Гавриловичу въ Петербургъ. Но уже половина 10-го — пора кончить, а въ окончаніе кланяюсь Вамъ со всми Михайлогорцами, желаю Вамъ здоровья и вдохновенія и дружески обнимаю Васъ.

М. М-чъ.

Письмо десятое.

1872 г. 31 генв. Михайлова гора.

Добре, земляче, ей-Богу, ты добре гадаешь и мовишь, Горка твоя конотопська — да буде теб Араратомъ…

——

Чи есть у Васъ въ Конотоп що по-московски зовуться маргаритками, которыхъ, колись то, прохали у мене и Мерзляковъ, и Раичь, на украшеніе своихъ цвтникбвъ? Отъ-же добудьте тхъ квтокъ стбкратокъ и посадите на свою конотопську горку, въ память той стократной дяки моей, яку вызвавъ Вашъ послдній, золототысячный листокъ, прилетвшій до мене учора въ праздничный день трехъ-святителеи. Ище разъ, сто первый, кажу Вамъ спасибд, мой коханый пане Степана, и не тблько глажу твою любую голову, да и цлую ее любовно, щиросердечно… Одного не достае на сей часокъ… нема въ мои хат твого обличья, а ты такий норовистый, що не схотвъ потшить мене старого на мою объ тбмъ велику до тебе просьбу… И безъ ней, самъ собою догадався Полоньокый и пересдавъ мен ажъ изъ Петрограда свое дуже гарно фотографическе обличье, черезъ пана Чубиньскаго, вмст съ ^своими Снопами и любымъ листикомъ, позавчора полученнымъ за обдомъ, ведьми тревожнымъ (бо у мене въ двор, на той часъ, буди похороны скоропостижно умершой наймички, за тиждень пришедшои докончать у мене свою горемычную жизнь). Но я уповаю крпко, что нашъ милый описатель Мих. горы, во уваженіе желанія всхъ ея жильцовъ, не удетъ на Аонскую гору, не оставивъ въ моей хат своего обличья, и что онъ вручитъ его мн въ Кіев, когда мы тамъ свидимся и похристосуемся. Мой милый Барсуковъ прислалъ мн 3-ій нумеръ ‘Гражданина’, гд, по замтк о продлк Вольфа съ твореніемъ Иннокентія, не могъ я не угадать, кто написалъ доброе словцо обо мн, гршномъ Михайлогорц. Что же касается до 2-го изданія Юбилея моего, то здсь я проспваю теб, друже мой, ту псенку, которую втроемъ, Марья Васильевна, еодора Антоновна и Олюшка, превосходно поютъ нердко на Михайловой гор:

0x01 graphic

Да не журь мене, моя мати,

Бо я й самъ журуся…

Книжечка Юбилей, помните ли, была Вами не признана въ Кіев за свое рожденіе, хотя и Вами скомпонованная, а была она не признана Вами потому таковою, что вмшалась въ нее рука недоброй пупорзки, въ непрекрасной фигур краснорчиваго Шульгина, обличившей свою скаредность не только заплатою Вамъ двадцати рублей за сторублевый трудъ надъ моимъ Юбилеемъ, но и тмъ еще, что съ 1-го генваря мн уже не присылается Кіевлянинъ, Sic transit gloria mundi! (это написалъ я и въ конецъ моего вчерашняго письма къ графу Уварову). Не въ добрый часъ попросилъ я Барсукова напечатать двсти или триста экземпляровъ Юбилея, онъ поспшилъ да и насмшилъ меня, ибо когда я прочиталъ одинъ изъ десяти присланныхъ мн экземпляровъ, то увидлъ въ нихъ такую неисправность этого изданія, такую негодность типографіи Пратца, такую небрежность нашего милаго Барсукова, что мн не захотлось и послать предъ Ваши очи ни единаго экземпляра. Напишу теперь Барсукову, чтобы онъ вс наличные экземпляры, какіе обрящутся у него еще не разосланными никому, препроводилъ бы къ Вамъ въ Конотопъ. А буде заблагоразсудится Вамъ, или окажется надобность въ третьемъ, боле исправномъ, изданіи, для публики, въ такомъ случа я съ полною охотою готовъ напечатать его на счетъ оныхъ четырехъ билетовъ, которые, быть можетъ, фортуна ущедрить 2-го іюля, не оправдавшая и Вашей мечты 2-го генваря… Увы! Не съ карбованцами, а съ гривенниками она меня оставила… Но для меня это все равно… Я и сегодня молился св. безсребренникамъ Іоанну и Киру, поминая и печерскаго затворника Никиту. Отъ всхъ Михайлогорцевъ кланяюсь Вамъ и за всхъ ихъ подписуюсь — Максимовичъ.

Божіе благословеніе да будетъ надъ Вами и надъ Вашимъ трудомъ о Богочеловк!

Письмо одиннадцатое.

22-го фев. 1872 г. М. гора.

Что то длается съ нашимъ добрымъ и любымъ конотопцемъ?— говорятъ иногда между собою Михайлогорцы, вспоминаючи о немъ всегда съ любовью. И гд-то онъ теперь, у себя ли въ Конотоп сиднемъ сидитъ надъ своимъ великимъ трудомъ, или же улетлъ уже для него на гору Аонскую, иди по пути туда застрялъ на Вознесенской квартир своей, ради честной масляницы? Я воздерживался отъ писанія къ Вамъ, чтобы не развлекать Васъ, да сегодня ужъ не утерплъ, такъ какъ нын и день рожденія моего Адексйка, будемъ пить за его здоровье, да, кстати, выпьемъ и за Ваше. У насъ надъ Днпромъ какъ будто уже весна начинается, особенно сегодня утренній туманъ примтно сндаетъ остатки снга, и таетъ уже ледъ на берегахъ Днпра. Хорошо, если бы и въ самомъ дл было это началомъ настоящей весны, наскучила уже ныншняя неудалая зимушка. А все-таки весь мартъ мсяцъ я пробуду здсь, о чемъ на всякъ случай извщаю Васъ, въ надежд получить хотя десятистрочную всточку отъ Васъ о Вашемъ здоровья, мстопребываніи и успх труда Вашего. Что касается до меня, то ни странички для печати не сочинилось мн, совсмъ оплошалъ хваленый Вами юбиляръ кіевскій, о которомъ нельзя даже сказать, что онъ небо коптитъ… Онъ коптить только потолокъ своей Михайдогорской хаты непрестаннымъ куреніемъ разныхъ турецкихъ Табаковъ. А между тмъ юбилей его все еще длится привтными письмами — Сербиновича, Бюргера, Чижова (котораго письмо растрогало меня даже до слезъ), а также и книжными присданіями, особенно же отъ Академіи Наукъ, ущедрившей мн тридцать томовъ изданій своихъ въ изящномъ переплет,— въ томъ числ шесть томовъ великолпнаго, монументальнаго изданія сочиненій Державина и семь томовъ сочиненій Макарія… Этакая роскошь для стараго книголюбца! Но у него въ эту зиму до того ослабло зрніе, что даже часовое чтеніе страшно утомляетъ ему и глаза и голову, и Вы поймете, а вмст и пожалете о его немоществованіи и существованіи. А прислалъ ли Вамъ Барсуковъ экземпляры

2-го изданія Юбилея по моему письму къ нему, въ тотъ же день писаному, какъ было и послднее мое къ Вамъ письмо? Никола Невскій ничего не пишетъ мн объ этомъ, равно какъ и о другихъ предметахъ, о которыхъ было мое вопрошеніе. Вроятно, скоро получу отъ него отвтъ, такъ же какъ и отъ Васъ нетерпливо жду себ хоть коротенькаго отголоска. Господь да хранить Васъ и благоспоспшествуетъ Вамъ въ трудахъ Вашей полезной, честной жизни!

Мысленно обнимаю Васъ — любящій Васъ

М. Максимовичъ.

Письмо двнадцатое.

Христосъ Воскресъ, радъ міръ у весь!.. Трижды цлуемъ Васъ, дорогой земляче, и я, и жена, и Адексйко, и Олюшка… Жаль только, что мысленно, а не очевисто! Жена съ дочкою отплываютъ завтра на Михайлову гору, я съ Алексйкомъ остаюсь надъ Марковскимъ магазиномъ, въ бывшей Славянской гостиниц, до проводного понедлка, въ который предполагаю быть на Славиц, а посл того, черезъ день — другой, смотря по погод, понесусь въ Москву, чтобы тамъ провести первое. Скорблю вельми, что Васъ нтъ въ Кіев на Великодной седмиц: хоть бы на полъ-денька побачиться и поговорить съ Вами…

Любящій и преданный Вамъ
М. Максимовичъ.

19 апр. 1872 г. Кіевъ.

—-

— Максимовичъ, Михаилъ Александровичъ (1804—1873) — профессоръ раньше Московскаго, потомъ Кіевскаго университетовъ.

— ‘Воспоминаніе о Надеждин’ — Максимовича напечатано въ Москвитянин 1856 г. т. I, No 3, іюнь кн. 1, стр. 225—234.

Къ стр. 30. ‘Изслдованіе объ авторств Максимовича’ — Какъ извстно, Степанъ Ивановичъ по случаю юбилея Максимовича написалъ въ ‘Журнал Министерства Народнаго Просвщенія’ октябрь, 1871 г., подробный біографическій его очеркъ. Онъ вышелъ и отдльно съ приложеніемъ списка сочиненій Максимовича и литературы о немъ СПБ. 1872. 75 + XX стр. Вс свднія объ авторств Максимовича, сообщаемыя Барсуковымъ Степану Ивановичу въ этомъ письм, послужили матеріаломъ для будущей біографіи.

— Бычковъ, Аанасій едоровичъ (1818—1899) — академикъ, поздне директоръ Императорской Публичной библіотеки (1882—1899).

— Срезневскій, Измаилъ Ивановичъ (1812—1880) — извстный славистъ, академикъ.

Къ стр. 31. Ваше прекрасное Опне юбилея Максимовича было помщено въ газет ‘Голосъ’ 1871 г. No 255, отъ 15 сентября, въ ‘Корресподенціи изъ Кіева’. Оно составляетъ первую главу извстной брошюры Степана Ивановича: ‘Юбилей Михаила Александровича Максимовича. (1821—1871) Кіевъ 1871, стр. 2—11, 2-ое изданіе СПБ. 1872, стр. 3—10.

— Краевскій, Андрей Александровичъ (1810—1891),— извстный журналистъ, въ то время редакторъ ‘Голоса’.

— Викторовъ, Андрей Егоровичъ (1827—1883) — извстный археологъ и библіографъ, въ то время хранитель рукописей въ Румянцев. музе.

— Майковъ, Леонидъ Николаевичъ (1839 — 1900) — академикъ, въ то время редакторъ ‘Журнала Министерства Народнаго Просвщенія’.

Къ стр. 33. Въ 4-мъ письм Н. П. Барсукова рчь идетъ о ‘Полномъ собраніи сочиненій кн. П. А. Вяземскаго’. Изд. гр. С. Д. Шереметева. Спб. 1878—1896, 12 томовъ.

— ‘камень Ва