Письма к Н. М. Карамзину, Петров Александр Андреевич, Год: 1792 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 19 минут(ы)

Н. М. Карамзин. Письма русского путешественника

Л., ‘Наука’, 1984

‘Литературные памятники’

ПИСЬМА А. А. ПЕТРОВА К КАРАМЗИНУ

1785-1792*

* Текстологический комментарий и правка Карамзина даются под строкой в цифровых сносках. Если Карамзин исправил или зачеркнул одно слово, цифра ставится справа, если несколько слов — по обеим сторонам исправленного текста.

1

<Москва.> 4<исла> 5. Майя 1785 Года.

Сего дня по утру получил я письмо твое, которого столь долго дожидался. Оно столько ¹ меня обрадовало, что я весь день весел и всем² доволен. Приятнееже всего для меня то, что из слов твоих кажется, будто ты скоро в Москву возвратишься. Дай Боже, чтоб это скорее случилось! Хотя ты чрез то не освободишься от слушанья вздору, ибо я, преданнейший твой слуга, осмеливаюсь ласкать себя не безосновательною надеждою, что могу заменить двух или трех Симбирских³ болтунов, изливающих и иссыпающих ныне в твои уши порождения пустотою наполненных голов своих: — однако здесь конечно найдешь ты и больше лекарств от головных болезней, пустословием производимых, больше лекарств от скуки и монашествующей меланхолии. Между тем должен я тебе сказать, что совсем не понимаю, как можешь ты почитать свое состояние столь мрачным, каким ты его описываешь. Не погневайся, я думаю, что ты сам отчасти виноват в тех неприятностях, которыя терпишь, и хочешь беспрестанно скучать. Терпеть иногда скуку есть жребий всякого от жены рожденного. Но также всякой человек имеет способность разгонять скуку и на трудном каменистом пути своем выискивать маленький тропинки, по которым хотя три или четыре шага может ступить спокойно. Я не знаю, чья бы доля сея способности была менее моей, однако и я по большей части терплю скуку по своей воле. Работа, ученье, плоды праздных и веселых часов какого нибудь Немца, собственная фантазия, доброй приятель — вот сколько противоскучий или противоядий скуки мне одному известных. И все эте противоскучия можно найти не выходя sa ворота. Сколькож можно еще их найти, захотевши искать! — ‘Это все очень хорошо’, скажешь ты: ‘но когда скука овладеет мною, то я не могу приняться за работу, ученье нейдет в голову, и самой Шакеспер⁴ меня не прельщает, собственная фантазия заводит меня только в пустыя степи или в дремучие леса, а доброго приятеля взять негде.’ — На это отвечаю, что к работе и к ученью всякой молодой человек немножко только попринудить себя должен, после чего и Шакеспер⁵ и фантазия удовольствия приносить будут, а добрым приятелем может быть всякой честной человек, у которого есть уши, язык и общий человеческий смысл, естьли только захочешь подладить к его тону. Хотя подлаживаться к чужому тону есть наука и требует упражнения, однако по этому-то самому и служит оно противоскучием, и пр. и пр.

Каково понравилось тебе мое нравоучение? — Пожалуй постарайся употребить что нибудь из него в свою пользу. Естьлиже ничто уже тебе пособить не может, то мне остается только сожалеть о том и желать, чтоб как можно скорее пришла та помощь, о коей ты вздыхаешь. Уповаю, что мы увидимся еще прежде Иоаннова дня, естьли Богу то будет угодно.

Ты описываешь мне внешнее свое состояние. Но я не выразумел, тогда ли только ты был в нем, когда письмо писал, или обыкновенно в нем бываешь. В первом случае я хвалю тебя, ибо сам, как тебе известно, препровождаю утро в таком наряде. В другом случае напоминаю тебе:

‘Wozu die Auenseite

Von einem Diogen? Wozu ein wilder Bart?

Mich deucht, ein weiser

Mann trgt sich, wie andere Leute’ *

* Зачем внешность какого-нибудь Диогена? Зачем дикая борода? Мне кажется, что разумный человек ведет себя, как другие люди (нем.)

⁶ В рассуждении книжных новостей, надеюсь, не неприятно тебе будет услышать, что здесь печатается ‘Магазин для С<вободных> К<аменщиков>‘? Се! поле пространное для первого противоскучия! Хотел было послать к тебе книжку Судьба Рел<игии>, но неуспел достать ее, ибо она не продается.⁶

Ты очень хорошо сделаешь, естьли напишешь ко мне еще письмо или два, но больше писать, желательно, чтоб не было уже тебе времени, и чтоб по крайней мере в первых числах июня мы не имели нужды писать друг ко другу, чего желать, с равным моему усердием, можешь разве только один ты.

Касательно до меня самого не имею ничего нового сказать. Я живу все по старому: сплю много, работаю мало, часто шатаюсь по улицам, заброжу иногда в театр, и не однажды в день о тебе вспоминаю.

Прости, уведомь меня поскорее, что ты стал спокойнее и довольнее, чему я весьма обрадуюсь.

¹ так ² всм ³ С*** ⁴ Шекспир ⁵ Шекспир ^6-6 Вычеркнуто. С. К. густо замазано.

2

<Москва.> Ч<исла> 20 Мая. 1785 Года.

Я имел удовольствие получить письмо твое от 9 мая и покорно благодарю тебя за него. Я никогда не сомневался, что ты меня высоко почитаешь и горячо любишь, хотя в первом и никогда ты меня не уверял. Великия и обработанныя мои дарования в рассуждении первого, а любви достойныя и приятныя свойства в рассуждении другова, служат мне надежными поруками. О тебеж никогда я не думал, чтоб ты не мог отдавать справедливости и приписывать истинную цену достоинствам таких великих людей, как я. Люблю ли я тебя? о том не хочу сказывать. Я редко пропускаю случай писать к тебе, из чего можешь заключать по крайней мере то, что я всегда о тебе помню. ‘Dlsce philosophant’ говорим мы ученые, сиречь: учися любомудрствовати и от действия доходить до причины — ab effectu ad causam. (NB. Когда будешь писать ко мне, то пожалуй, не позабудь поблагодарить меня за сии Латинския слова и похвалить мою ученость.)

За две неделиж пред сим писал я к тебе о твоей скуке, и теперь не почитаю за нужное повторять. Что же касается до праздности, то я никому в свете не поверю, чтоб ты ничего не делал. Хотя ты и секретничаешь, однако я наперед воображаю, как по приезде твоем все Московские Авторы и переводчики будут ходить повеся головы, длятого, что бедные сии люди будут тогда раза по четыре в неделю приезжать и приходить к Директорам Типографической Компании, и получать от них неприятной ответ, что книг их не можно еще начать печатать, ибо обе Типографии заняты печатанием Российского Шакеспира¹.

Весьма одолжил ты меня благодарностию своею за сообщенную мною Российским детям Историю кофия! Не правда ли, любезной друг, что сия пиэса² несравненна? Но представь себе, сколь несправедлив свет! — представь себе, сколь велико бесстыдство некоторых! — Они не устыдились — ³ о слабоумия³ человеческого!!! — не устыдились, говорю, сказать, что они долго искали вотще, какую связь имеет стих из Св.<ященного> П.<исания> и заключение 16-го листа высокославного журнала для детей мной издаваемого, с сим преполезным и для блага младых отраслей рода человеческого необходимым разговором о кофе! — ⁴ Охотно бы исполнил желание твое и поместил в детском Чт.<ении> историю- тобаку, но по многочисленным и важным причинам сие невозможно, в чем уверяю тебя неложным словом честного Журналиста. Естьлиж можно было, то стал бы я просить тебя о помощи, яко знатока и любителя этова Символа мирских упражнений и забав.⁴

Весьма мне неприятно, что ты должен отложить до Июля возвращение свое в Москву. Я ничего столько нежелал, как, чтоб увидеть тебя прежде Иоаннова дня. Но когда и это желание должно иметь общую участь большей части желаний, то по крайней мере надеюсь я, что ты будешь писать ко мне, как можно чаще.

Конечно у вас в Симбирске⁵ незнают ни мало учтивости, какую должно наблюдать, когда пишешь письмо к такому почтенному человеку, как я. Виданоль когда нибудь, чтоб в письмах целые строки вымарывались? Ты наделал мне труда на целой час, разбирать вымаранныя строки с таким же углублением и напряжением сил, с каким Голландские Филологи разбирают какую нибудь Греческую или Латинскую надпись. После многих тщетных опытов показалось мне, что тут написано было:⁶ Естьли так, то для чего это вымарывать? Мне весьма приятно слышать, что ты не совсем ⁷чужд в Большом Симбирском Свете.⁷При этом напомнил бы я тебе Университетскую мою шутку кое-о чем, но как она и здесь казалась тебе неприятною, то — и пр. и пр.

Все бр.<атья>,⁸ которых ты больше других знаешь, слава Богу! здоровы, равно как и я. Надеюсь, что естьлиб я сказал им, что пишу к тебе сего дня письмо, то они велели бы приписать от себя поклон. Но я никому об этом не сказывал, и так будь и тем доволен, что желает тебе всякого благополучия

А. П.<етров>

¹ Шакспира ² пиеса ³^—³ Написано по соскобленному тексту. ⁴^—⁴ Вычеркнуто. ⁵ C*** ⁶ После было тщательно вычеркнуты четыре слова, прочесть которые не удалось, Карамзин заменил их многоточием. ^7-7 печален ⁸ Вычеркнуто.

3

<Москва.> Ч<исла> 11. Июня 1785 Года.

Виноват я, что уже две почты пропустил не писавши к тебе, но надеюсь, что ты простишь меня в этом, зная, что подобное со всяким человеком может случиться.

‘Слава просвещению нынешнего столетия, и край Симбирские¹ озарившему’. Так воскликнул я при чтении твоих Епистол² — (не смею назвать Руским именем столь ученыя писания), окоторых всякой подумал бы, что оне получены из Англии, или Германии. Чего нет в них касающегося до Литтературы? Все есть. Ты пишешь о переводах, о собственных сочинениях, о Шакеспере,³ о трагических Характерах, о несправедливой Волтеровой⁴ критике, равно как о кофие и тобаке. Первое письмо твое сильно поколебало мое мнение о превосходстве над тобою в учености, второежь крепким ударом сшибло его с ног, я спрятал свой кусочик Латини в карман, стал в угол, сложил руки на груди, повесил голову и признал слабость мою пред тобою, хотя ты и по латине не учился. — Я не сомневаюсь, что под сочинением твоим о Соломоне кроется нечто совсем иное, но будучи не столько остроумен и проницателен, что бы уразуметь сие подразумеваемое, приму слова твои за простую историю и скажу тебе мое мнение о твоей пиэсе, так, как бы она всамом деле существовала. Судя по началу преизящного сего трактата, должно заключить, что естьли Соломон знал и говорил по немецки, то говорил гораздо лучше, нежели ты пишешь. Будучи Великой Жени, ты столько превознесся над малостями, что в трех строках сделал пять ошибок против немецкого языка. Пожалуй употреби в пользу сие дружеское замечание, и лучше пиши все свое сочинение на Рускословянском языке долго-сложно-протяжно-парящими словами. Для дополнения же твоего искуства писать таким слогом, советую тебе читать сочинения⁵ и Переводы в стихах и в прозе Вас<илия> Тредиаковского, коего о в любви езде остров книжницею пользуюсь, переводною, ныне, с Французского языка, и весьма ту читаю. ⁶Естьлиж непременно хочешь писать по немецки, то пиши кое-что такое, чего бы никто не читал, а с формированною в голове твоей пиэсою о Соломоне не осмеливайся показываться в публику. Нет ничего хуже, как начинать доказательство о чьем нибудь знании какого нибудь языка, с ошибками против того языка. Иной насмешник спросит: ‘Для чегож Автор доказывал это не на Немецком языке?’ Пожалуй, не огорчись сими нельстивыми выражениями.⁶

По слогу писем твоих примечаю, что ты ныне в гораздо спокойнейшем бываешь расположении, нежели в каком был сначала по приезде в Симбирск.⁷ Сердечно этому радуюсь и желаю, чтоб спокойствие твое никогда ни чем не нарушилось, но также, чтоб не превратилось в привычку жить в Симбирске⁸ к великому неудовольствию тех, которые здесь ожидают нетерпеливо увидеться с тобою поскорее.

Касательно до себя, скажу, что я ныне совсем избаловался, так, что и мышей⁹ ловить не гожусь. Леность и праздность столько мною овладели, что я почти ни за какую работу не принимаюсь, а по тому иредко бываю в добром расположении. — ‘Это уже не новое, но давнишнее!’ скажешь ты. Правда! но мне кажется, что прежде я никогда не чувствовал тягости, какую навьючивает на нас безделье, по крайней мере не чувствовал ее столь сильно, как недавно чувствовать начал. — Мне очень хочется после Иванова дня побывать в деревне и, может быть уеду я довольно далеко месяца на полтора. — Извини, что я сообщаю тебе эту ведомость, по всей вероятности ни мало для тебя не нужную. Я столько занимаюсь ныне сими мыслями, что немог и к тебе этова не написать.

¹⁰ Ты пишешь, что не можешь выехать из Симбирска прежде Июля, следовательно я буду ожидать от тебя еще письма, да и не одного. Пожалуй уведомь, получил ли ты печатныя тетратки: Судьбу Религии и Карманную Августинову Псалтирь, которыя давно уже к тебе посланы?¹⁰

¹ С*** ² Эпистол ³ Шекспире ⁴ Вольтеровой ⁵ Сочинения 6-⁶ Вычеркнуто. В ‘Русском архиве’ пропущены слова: Иной насмешник спросит: ⁷ С** ⁸ С*** ⁹ В ‘Русском архиве’ вместо мышей ошибочно мыслей. ^10-10 Вычеркнуто.

4

Москва 1787 году Августа 1.

Третьего дни получил я письмо твое от 26 Июля и теперь принимаюсь отвечать на оное, хотя еще два дни осталось до вторника.

Ты хорошо делаешь, что не спрашиваешь для чего первое мое к тебе письмо было так коротко. Я не имею отменной охоты рассказывать о причине тогдашней моей скромности. Естьлиб ты спросил, то я отвечал бы, что тогда не мог более писать. А для чего не мог? Проницательный человек сам усмотрел бы это из другова моего к тебе письма, а может быть и из самова этова, которое теперь пишу.

Я никогда не сомневался в том, что ты имеешь философской дух, тонкой, глубоко проницающий и удобный к открытиям для других невозможным. Письмо твое служит подтверждением сего моего справедливого и на опытах основанного мнения. Ты находишь в себе что-то достойное похвалы: Удивительное проницание! Кто мог вообразить только возможность такой находки? Проницание твое несравненно: ты видишь то, что от всех прочих смертных сокрыто. — ‘Старая натянутая насмешка!’ скажешь ты. Не погневайся, новой не случилось, а кто сам себя хвалит, того надобно чем нибудь наказать.

Худо бы заплатил я тебе, любезной брат¹, за твою ко мне доверенность естьлиб не сказал тебе прямо, что письмо твое к Лафатеру мне не очень нравится. ‘Почему’? Мне кажется, что ты насильно хочешь его заставить знать то, очем он ясно и без всяких обиняков писал к тебе, что не знает и знать не старается. — Но пожалуй заметь, что мне так только кажется, а что мне только кажется, на то и сам я еще не полагаюсь.

Мне весьма приятно, что Батте тебе нравится. Я думаю, что Господин Азмус, сшутивший не очень понятно на его щет в простых своих сочинениях,² гораздо более употреблял искуства, нежели какой нибудь доброй человек, старавшийся утончить природный свой вид чтением Баттевых правил.

Фенелон, Аддисон, Геллерт были просты, чувствовали, имели природной дар, это видит всякой, кто хотя мало имеет способности отличать их сочинения от Истории Аглицкова Милгорда Георга, однакож они учились правилам и употребляли их. — Телемак, Аддисоновы пиесы в Спектаторе, Геллертовы басни и духовныя песни, кажутся мне гораздо натуральнее и простее крестьянских песен ипростых рассуждений в письмах простосердечного Азмуса, которой имеет у себя ученого родственника Клавдиуса, умеющего при случае довольно колко и правильно браниться с неучтивыми Рецензентами. — Простота, — чувствование — превыше всякого умниченья, грешно сравнивать натуру, Gnie, с педантскими подражаниями — с натянутыми подделками низких умов. — Однако простота не состоит ни в подлинном, ни в притворном незнании. Можно писать крестьянским наречием: што, подико ты,³ эвося, вот вишь ты, и совсем тем педанствовать. — Самыя жаркия чувствования могут иногда показаться суше Латинского Лексикона и Латинской Грамматики. — Пьяные мужики и Екскременты⁴ разных животных находятся в натуре, но я не пожелал бы читать живого оных описания ни в стихах, ни в прозе. — Говорят, что Шакеспер⁵ был величайший Gnie, но я не знаю, для чего его трагедии не так мне нравятся, как Эмилия Галотти. — Но полно! пора мне оставить критическия свои замечания. Может быть я уже наскучил тебе худым выражением незрелых мыслей. Я хотел только сказать, что правила кажутся мне нужными.

Я надеялся, что нынешняя поездка твоя в деревню истребит в тебе старое закоренелое предрассуждение против деревенской жизни, и что ты присоединишься к защитникам превосходства деревни пред Москвою в летнее время. Но теперь вижу, что надежда моя была не основательна. Не хочу доказывать тебе несправедливость⁶ твоего равнодушия к приятностям сельским, ибо сия материя давно уже часто и пространно была нами трактована как в присутствии, так и в отсутствии А. И., президента селозащитительного общества. Позволь только спросить у тебя: как может находить вкус в беллетрах, в искуственном подражании прекрасной Натуре тот, кто в самом оригинале не находит приятностей, когда оный представляется ему в лучшем своем виде? — Что перемена воздуха, тишина, густыя рощи не дают сердцу <...>⁷

¹ друг ² Запятая вычеркнута. ³ Вычеркнуто. ⁴ Экскременты ⁵ Шакеспир ⁶ несправедливости ⁷ Продолжение отсутствует ввиду утраты листа.

5

Из деревни Н**<овикова>. 30 июня 1788.

Начать ли мне жалостную¹ песнь и наполнить ли письмо упреками? Истязать ли² тебя о причине, для чего не сдержал ты своего слова? Твердое твое I will {Я хочу (англ.)} заставило-было все мои сомнения спрятаться, я ожидал уже было³ приезда твоего, так, как из близкой тучи после молнии ожидают грому. Но твердое твое I will пошатнулось, и сомнения мои оправдались. Худо или хорошо ты сделал, что сюда неприехал, подвержено еще исследованию. Естьлиб все в мире делалось только для меня, то ты сделал absoluteo⁴ дурно.⁵ Но впрочем — ты имел бы здесь удовольствия, имел бы и неудовольствия, в Москве также верно имел ты удовольствия и неудовольствия, которыя имели бы здесь перевес, не знаю.⁵ Один только раз вспоминал я ⁶о тебе⁶ с сожалением, что тебя здесь нет, а именно вовремя всенощного бдения для сретения солнца, о чем естьли полюбопытствуешь, от И. П. <Тургенева> подробнее узнаешь! Были еще случаи, при которых желал бы я, чтоб ты здесь был, но они были между человеками, в мире подлунном, вкотором обыкновенно на всякую приятность можно щитать по десяти неприятелей.⁷

Ты в Москве. А. А. <Плещеев> уже уехал, и по тому ты почти всегда дома бываешь, несколько скучаешь, но еще более работаешь, десятую долю старых планов производишь в действо, делаешь новые планы, изредка ездишь под Симонов монастырь ,⁸ и прочее обычное творишь. Неправдали? — Поэзия, музыка, живопись воспеты ли тобою? Удивленные Чистые Пруды внемлютли Гимну Томсонову, улучшенному на языке Российском? Ликует ли Руская проза и любуется ли каким либо новым светильником в ея мире, тобою возженным? Отправлено ли уже письмо к Лаватеру с Луидором? — Прочитай сии вопросы, и пересмотри свои композиции с отеческою улыбкою, естьли оне существуют уже в телах, естьли же только души их носятся в голове твоей, то встань скресл, посдвинь колпак немножко со-лбу,⁹ приложи палец ко лбу или к носу,⁹и устремивши взор на столик, располагай, что когда сделать, потом вели сварить кофе, ¹⁰ подать трубку,¹⁰ сядь и делай — что тебе угодно.

¹¹ Что касается до меня, то я по отпуск сего письма жив и здоров, но знаю это потому только, что ем, пью и сплю попеременно, иных же знаков жизни никаких не предвидится. Хотя нынешнее мое положение и не необыкновенное, однако ты можешь представить себе, что оно для меня тяжко, ибо мне кажется, что оно против воли моей таково. Сердечно желал бы при нынешнем случае уехать в Москву, но весьма мне нужно переговорить кое-что с Н. И. <Новиковым>, когда ему будет свободнее: касательно до предприемлемой поездки в Вологду, и о многом ином дальнейшем.¹¹ Вопросы: что я есмь? и что я буду? всего меня занимают, и бедную мою голову, праздностию расслабленную, кружат и в вящшее неустройство приводят. — Но это сюда пепринадлежит. Ergo punctum! {Следовательно, точка! (латин.)} Неслыханная совершаются! И я стихи писал, или хотел писать. Посылаю к тебе произведения толстой моей Музы. Но не соблазнись. Помни, что это Гратуляция, участьже гратулантов искони одинакова.¹² Не опасайся, чтоб я неотважился на что либо выше случайных стихов: нет, благодетельной мой Демон хранит еще меня от такой дерзости. — В прошедшие праздники, т. е. в день Рождения и имянин И. П. <Тургенева>, был здесь великой поход на стихи!!! ¹³ Даже и Н. Л. С<афонов> поздравлял его стихами! Все то можешь ты услышать от И. П. <Тургенева>. У негож можешь читать и коллекцию стихов во всяких родах и вкусах.

Может быть скоро будешь ты писать к А. М. <Кутузову>. Засвидетельствуй ему мое почтение. И. П. <Тургенев> читал письмо его: Der liebe Mann! {Милый человек! (нем.)} Прости, любезный брат ¹⁴, чрез неделю надеюсь увидеться с тобою. Господь да сохранит тебя от болезней, беспокойства, печали и от всех зол!¹⁵

¹ жалобную ² К словам истязать ли примечание Карамзина: [Не нужно указывать] Разумеется, что покойный П ** [упот<реблял>] — конец слова отрезан — в письмах своих употреблял часто слова для шутки. ³ Вычеркнуто. ⁴ Корень слова Петров написал латинскими буквами, окончание русскими. Карамзин вычеркнул. ⁵^—⁵ Карамзин разбил фразу на две: запятую после неудовольствия он заменил точкой: Соответственно Которыя начал с прописной буквы. ⁶^-6 Вычеркнуто. ⁷ неприятностей ⁸ Далее вписано: с котомкою книг ⁹^—⁹ Отсутствует в публикации ‘Русского архива’. ^10-1⁰ Вычеркнуто. ^11-11 Отсутствует в публикации ‘Русского архива’. ¹²^—¹² Отсутствует в публикации ‘Русского архива’. Вместо этого текста ошибочно помещена последняя фраза из предыдущего письма: Пожалуй уведомь… ¹³ Три восклицательных знака заменены точкой. ¹⁴ друг

6

<Отрывок без даты>

2.¹ Два письма от А. М. <Кутузова> одно к А. А. <Плещееву>, а другое к тебе, из которого сделай одолжение, сообщи мне, что за благо рассудишь.

3.² Письмо Французское, полученное мною от самого писавшего. Прости, любезный брат³, моему любопытству, что я его распечатал. Оно было в обертке и надписано: А. Monsieur, Monsieur⁴ de К. membre correspondant de l’Acadmie des Sciences de Petersbourg actuellement la compagnie de Monsieur de P. {Милостивому государю господину К., члену-корреспонденту Петербургской Академии Наук, проживающему в настоящее время совместно с господином П. (франц.)} — Имею честь поздравить с новым достоинством.

4. ⁵ Отпечатки моего вензеля и бумажной кружечик для обозначения величины печати, которую ты прикажешь вырезать в Туле, естьли имеешь к тому случай, чем одолжишь.

5. Отпечаток герба Т.<ургенева>. Его велел послать к тебе П. Ф. К.<лючарев>, и просит заказать вырезать печать. Я спрашивал у него, прикажет ли написать к тебе поклон? ‘Как хочешь’, отвечал он. — ‘Что это значит?’ спросил я. ‘Он де ведь не пишет ко мне поклона!’ — Внимай и уразумей!!! Поговаривает о поездке в Симбирск.⁵

Прости любезной⁶ брат! — Желал бы писать к тебе пространее, но ни время, ни расположение мое не позволяют. Будь здоров, спокоен и весел! Это желание еще не исполнится естьли ты будешь немного только здоровее и спокойнее меня, хотя и я по отпуск сего письма жив, но окончать сии⁷ старой дедовской формы не могу: Абдеритской мой сенатор был некогда крайне обижен, и с горя частенько подпивает. В утешительном этом состоянии заставляет он своего малого, которой поучон музычке наигрывать разные песни⁸ ⁹и меноветцы⁹, малой сонлив, часто получает пощочины от барина, от чего не мало терпит и гудок его, которой по нерадению давно уже имеет вид Антика. — Извини, что написал такую галиматию. Прости!

¹ Вычеркнут номер. ² Вычеркнут номер. ³ друг ⁴ Вписано над строкой ^5-5 Вычеркнуто. ⁶ Далее вписано: друг и ⁷ сей ⁸ песенки ^9-9 Вычеркнуто.

7

<Отрывок без даты>

Ты начал что то писать, но не хочешь сказать мне, что такое. — И я начал, по приказанию, нечто писать. ‘А что?’ — Теперь не скажу!

Для разогнания черных мыслей, которые иногда и в деревне тебя посещают, расскажу тебе небольшое приключение, недавно бывшее. — Я уже писал к тебе, что за Москвою рекою был большой пожар. В этом пожаре неучтивой огонь не пощадил между прочими домами и живица ¹ одного из бывших дражайших наших брр. <братьев>,² не рассудив о том, что вместе с домом может разрушить и философию хозяина. (Ты должен знать этова брата³: пузатой купец, с величавою поступью, ⁴принадлежал к стаду Ф. П. К<лючарева>,⁴ почитался Философом). Лишившись дому, Господин Философ целой день неутешно плакал, как-то бы может быть и я в таких обстоятельствах сделал. Простодушные знакомцы его дивились, видя руского Сенеку плачущего, и изъявили ему свое удивление. Он отвечал им: ‘Не о доме моем плачу, ибо знаю, что домы и всякое другое имение суета суть. Но под кровлею моего дома птичка свила себе гнездо, оно теперь разорено и о ней-то я плачу.’ Простодушные знакомцы дивились⁵ великодушию, славили философию, могущую возвысить человека до такой степени, и восклицали: ‘О великой муж! Забывая о своем нещастии, плачет о малой птичке!’. И я восклицаю вместе с ними: ‘О проклятыя лягушки! зачем выгнали вы абдеритов из их гнезда и заставили рассеяться по всему свету!’ Что ты скажешь о сем философе? Пожалей об нем, естьли можешь, я не могу: ведь ему не приключилось никакова нещастия! Достойны сожаления только бедная птичка и все те бедныя люди, которых домы вместе с его домом сгорели.

⁶ Слава Богу! Здесь все здоровы. Н. И. <Новиков> переезжает то отсюда в деревню, то из деревни сюда. — И. П. <Тургенев> имел неприятность: у него в доме сделалась пропажа, и сверх того, он, может-быть, лишится по этому случаю одного из лучших своих дворовых людей. Я сказывал ему, что ты переводишь речи: Was bin ich {Что я есмь (нем.)} и пр. Он тем доволен. — Детского чтения осталось три листа: наборщики жаждут еще оригиналу. — Надеюсь, что получу от тебя еще письмо, и что ты уведомишь меня об А. М. <Кутузове>, как я тебя просил. — Прости, любезный брат!⁷ Будь здоров, как трудолюбивой юноша и радостен, как беспечное дитя. Успевай во всяком добре, и помни меня.⁸

¹ жилища ² приятелей ³ приятеля ⁴~⁴ которой вообще [всеми нами] ⁵ Далее вписано: [такому] сему ^6-6 Несколько раз перечеркнуто. ⁷ Зачеркнуто.

8

20 Сентября 1789 г<ода>.

Четыре уже месяца как мы расстались, а я теперь только в первой еще раз пишу к тебе. Но ты весьма ошибаешься, естьли заключишь из этова, будто я мало о тебе помню. Нет, любезной друг, вспоминание об тебе есть одно из лучших моих удовольствий. Часто я путешествую за тобою по Ландкарте, расчисляю, когда куда мог ты приехать, сколько там ¹ пробыть, вскарабкиваюсь с тобою на высокие горы, воображаю тебя бродящего по прекрасным местам, или делающего визит какому нибудь важновидному ученому. — Я думаю, что теперь ты давно уже в Швейцарии. Усердно желаю, что бы во всех местах находил ты таких людей, которых знакомство и воспоминание возвышало бы удовольствие, какое ты находишь в наслаждении прекрасною природою и в новости предметов, и утешало бы тебя в твоем опыте, что везде есть злые люди. Могу себе представить, что сей опыт часто тебя огорчает, при твоей чувствительности, и приводит в такое грустное расположение, в каком видал я тебя живши с тобою. Но не правда ли, что он и дает тебе живее чувствовать цену людей достойных почтения, многих ли или немногих?

Письмо твое из Дрездена весьма меня обрадовало. Я не ожидаю от тебя подробных описаний твоего путешествия, но уверен, что когда будешь иметь время и случай, не оставишь любящего тебя друга в неизвестности о том, где и как ты поживаешь, также не поленишься сообщать мне иногда кое-что из того, что увидишь и узнаешь. — Я весьма любопытен знать, виделся ли ты с А. М. <Кутузовым>, виделся ли уже с Лафатером и как он тебя принял, как располагаешь ты свой вояж. Я опасаюсь проезда твоего через Францию, где ныне такие неустройства. — Ты жалуешься, что все примечания достойное, что ты видел, стоило тебе денег. Пожалуй уведомь, в каких обстоятельствах твой кошелек, и не должен ли ты больше издерживать денег, нежели прежде думал?

Что касается до меня, я жив по прежнему, перевожу (что мимоходом сказать, довольно уже мне наскучило), учусь лениво по ²английский и по французский², однакож не теряю надежды получить сколько нибудь успеха, иногда политизирую по газетам. Все лето прожил я в деревне с А. И.³ <Новиковым>, поехал недели через две после твоего отъезду, а возвратился очень недавно, и для того-то так долго к тебе не писал. Что впредь случится, не премину тебя уведомить. — Осиротевшее без тебя Детское чтение намерен я наполнить по большей части из Кампова Теофрона. —⁴ Все наши знакомые в добром здоровье. А. И. <Нови-ков>, С. И. <Гамалея> и Ф. П. <Ключарев> благодарят тебя за то, что ты их помнишь и желают тебе всякого добра.⁴ Бедной наш Ленц в таком же состоянии, в каком ты его оставил, часто жалуется на нездоровье. Он живет с Князем⁵ Е<нгалычевым> в том же домике, где мы жили, но мы всякой день с ним видимся. В Лифляндию не поедет. Все лето странствовал он по окрестностям Москвы, ночевал однажды в запущенном саду и был окраден до рубашки.

Прости, любезной друг! Наслаждайся приятностями своего вояжа. Дай Бог! чтоб ты никогда не имел причины быть им недоволен! и чтоб я имел удовольствие увидеть тебя возвратившегося к нам благополучно. Между тем помни и люби твоего ⁶искренно тебя любящего брата⁶.

¹ где ²^—² английски ³ В тексте явная описка: А. М., вызванная, видимо, тем, что Петров думал о находящемся в Германии А. М. Кутузове. Лето он провел у А. И. Новикова. Исправляем по смыслу. ⁴^—⁴ Вычеркнуто. ⁵ Вычеркнуто. ⁶^—⁶ искреннего друга

9

С.П.Б. 19 Июля 1792 г<ода>.

Благодарю тебя, любезной друг за письмо твое от 2 Июля и за присылку последнего месяца Журнала. Я получил и письмо и книжку почти в одно время.

И так Иоганн Иакоб Ленц отошел уже в землю отцев наших. Мир праху его на кладбище, а душе его в странах вышших. Мутен здесь был поток его жизни, но добрался наконец до общей цели всего текущего. Может быть некогда, очистившись в море вечности, тонкая влага его поднимется парами, спустится обратно на землю, найдет себе лучший грунт и составит новый источник, чистый и приятный, как источник Бландузской, и будет служить самым лучшим украшением прелестному ландшафту. — А мы оставшиеся с наследием покойного, с Историею Российской торговли, примемся каждый за свой том, будем читать, штудировать,¹ делать выписки, пока и мы не отправимся туда, где Руские купцы не торгуют, и где указы касающиеся до коммерции не нужны…

Что я разумел под человекоугодничеством, писавши к тебе об отрывках из Записок одного молодого Россиянина, теперь право сам не знаю. Знаю только, что хотел тогда сказать тебе, что я не почитаю этой пиесы твоею, или по крайней мере не желал бы, чтоб она была твоя. Впрочем здешний воздух не произвел во мне никакой перемены. Я и в Москве часто, или и по большей части калякивал ² невразумительно, и употреблял слова совсем несвойственные смыслу. Но оставим это и предадим забвению то, что забвения достойно!

Ты намерен был ехать в деревню, и как я надеюсь, теперь и живешь уже в деревне. О terque quaterque beatus!!! {О трижды, четырежды блаженный!!! (латин.)} Удели и мне частицу своего блаженства, уведомь, во всем ли так тебе там живется, как ты думал, и естьли деревенская жизнь делает тебе пользу и облегчение голове твоей, то верно родятся у тебя и новые какие нибудь планы, не поленись сообщить их мне, как то прежде бывало.

Бедная Лиза³ твоя для меня прекрасна! а другим как нравится, ни от кого не удалось еще слышать. — Львов⁴, сказывают, превесьма доволен твоими примечаниями на его стихи, как то иначе и быть не может. — Кстати! не можешь ли ты, любезно уведомить меня, в каких ныне обстоятельствах Сочинитель Гимна ‘Ходящему на крыльях’, напечатанного у тебя в Июне? Мне очень хочется знать об его участи. —

Письма, твое к Боннету, и Боннетово к тебе, я почитаю за предобъ-явление об издании Руского перевода ‘Рассматривания натуры’. Скоро ли намерен ты сделать это доброе и общеполезное дело?

Лиодор твой не похож на других Романических Героев, но крайней мере бессоницею не страждет. Кинувшись на постелю, он спит сном более, нежели богатырским. Не пора ли разбудить его? — Также не сыщется ли у тебя какого нибудь добродушного помощника для перевода последней Мармонтелевой сказочки, когда сам ты столько ленив и ветрен, что по сю пору перевести ее не можешь?

Коцебу скоро будет в Петербурге. Он переводит сочинения Гаврила Ром<ановича>, но что будет жить у Гавр<илы> Ром<ановича> в доме, этова я не слыхал. Напротив того я слышал, что П. А. З.<убов> берет его к себе в Секретари.— Он сочинил книгу о преимуществах дворянства о которой не могу еще сказать более ничего, как только то, что она напечатана прекрасно, с прекрасным фронтисписом и виньетами. — Касательно сочиняемых здесь водопадов, лучше бы всего выписать для тебя кой-какие места, но теперь сделать этова не могу: ибо пишу письмо дома. Это поема во вкусе Оссианском, но она еще без конца, да и весьма мало надежды, чтоб была когда нибудь окончана.

Из надписей твоих, последняя, то-есть:

‘Покойся, милой прах, до радостного утра!’

нравится мне отменно, как в сравнении с прочими, так и сама по себе. Я поцеловал бы за нее сочинителя, хотя весьма не охотник целоваться. Она проста, нежна, коротка, и учтива к прохожему, потому что не допускает его до труда думать, чтобы сказать, узнавши, кто погребен под монументом. И. И. Д.<митриеву> нравится она также больше прочих. Однакож, мне кажется, критического мнения даром оказывать не можно: и потому ты необходимо должен сообщить нам подробное и обстоятельное описание монумента, к которому она сделана.

Прочие мои требования от тебя суть следующие:

1. Пожалуйста пришли стихи ‘К милости’, как они сперва были написаны. Я не покажу их никому, естьли то нужно.

2. Не можно ли подарить меня новым экземпляром твоего журнала 1791 года. Старой еще в Москве. довольно уже одряхлел, а здесь стал таким инвалидом, что насилу в руках держится, да и разрознен!

3. Не можно ли также подарить меня рукописным экземпляром поэмы ‘Das Menschliche Herz’ {‘Человеческое сердце’ (нем.)}, за что бы я не остался неблагодарным.

Я попросил бы, чтобы ты прислал мне на краткое время и полученные вновь пять книжек ‘Библиотеки для друзей’. Но ты скажешь, что это слишком прихотливо.

Теперь бы следовало писать к тебе о здешней моей жизни, я от великодушия твоего надеюсь, что ты от этова меня уволишь. Описывать пространно лень, а коротко описать не умею. Я сплю без просыпу и во сне снится мне, будто играю ролю человека что-то делающего, а зрители смотря на меня зевают. — Может быть это покажется тебе вздором, но справедливее ничего сказать не могу. — С И. И. <Дмитриевым> вижусь почти всякую неделю раз, когда он бывает у Г. Р. <Державина>, а с Л<абзиным> с приезду моего сюда виделся только два раза.

О ⁵Петербургском Зрителе⁵, что сказать, не знаю. Я прочитываю иногда из него некоторые листы между тем, как разрезываю экземпляры для тебя и для Г.<аврилы> Р.<омановича>, а целой пиэсы как-то ни одной прочитать не удавалось: то помешает что нибудь, то дрема одолеет.

Прости!

¹ твердить ² говаривал ³ Л… ⁴ Л ** ⁵^—⁵ П. З.

ПИСЬМА А. А. ПЕТРОВА К КАРАМЗИНУ

1785-1792*

1

2

3

4

5

6

7

8

9

Читайте также: