Письма к Е. С. Молчановой, Д. В. Молчанову, М. Н. Волконской. 1851-1856 гг, Волконский Сергей Григорьевич, Год: 1856 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 134 минут(ы)

Письма С. Г. Волконского Е. С. Молчановой, Д. В. Молчанову, М. Н. Волконской. 1851-1856 гг.

Е. А. Добрынина. Письма декабриста С. Г. Волконского
Декабристское кольцо: Вестник Иркутского музея декабристов. Вып. 1. Иркутск, 2011. C. 140-226.

Предисловие

‘Эпистолярное наследие декабриста С. Г. Волконского уже было предметом многочисленных публикаций. Тем не менее многие его письма еще не издавались’. Так писал правнук декабриста М. П. Волконский’ в 1961 г.¹

Со времени выхода в свет его статьи прошло 50 лет, но до сих пор письма декабриста публиковались лишь фрагментарно. Необходимо сказать, что речь идет о письмах сибирского периода, поскольку эпистолярное наследие С. Г. Волконского до 1825 г. было опубликовано под редакцией основателя Пушкинского Дома Б. Л. Модзалевского совместно с внуком декабриста С. М. Волконским в 1918 г.², а также 13 писем декабриста к С. Г., М. Н. и А. Н. Волконским 1826 г. в статье Б. Л. Модзалевского ‘Декабрист Волконский в каторжной работе на Благодатском руднике’³.

М. П. Волконский собирался продолжить издание эпистолярного наследия декабриста, искал и переписывал в архивах и библиотеках письма прадеда. Сохранилась его переписка 1959-1961 гг. с М. П. Султан-Шах, сотрудницей рукописного отдела Пушкинского Дома, в которой идет речь о возобновлении издания ‘Архива декабриста С. Г. Волконского’ и подготовке 2-го тома⁴. Однако этим планам не суждено было сбыться из-за кончины М. П. Волконского.

К изданию М. П. Волконский подготовил 23 письма из собрания Отдела рукописей ГБЛ, из них 20 писем к И. И. Пущину (1839-1855), одно письмо к В. П. Орлову-Давыдову (1859), одно — Г .С. Батенькову (1860), одно — к М. С. Корсакову (1862). В примечаниях к статье автор перечислил уже известные публикации писем, а также архивы, в которых хранятся неопубликованные письма С. Г. Волконского. Первым в этом списке значился архив Института русской литературы АН СССР, фонд 57.

В этом фонде, состоящем из документов семейного архива князей Волконских, насчитывается 1181 единица хранения довольно значительного временного периода — с 1751 по 1917 г. В аннотации фонда перечислены материалы С. Г. Волконского: ‘Заметки’, статьи, замечания, заключения об освобождении от крепостного состояния помещичьих крестьян, о быте казаков, родословная князей Волконских, формулярный список, духовное завещание, переписка родственников, письма С. Г. Волконского Е. П. Ковалевскому, Н. Д. Свербееву, А. О. Стадлеру, А. Е. Тимашеву, А. Н. Хитрово и др. Письма С. Г. Волконскому: И. А. Анненкова, Г. С. Батенькова, Е. А. Бестужевой, П. А. Вяземского, М. С. Лунина, Н. Н. Муравьева-Амурского, П. А. Муханова, А. И. Одоевского, И. И. Пущина, А. Е. Розена, С. П. Трубецкого, И. С. Тургенева, П. А. Тучкова, Е. С. Уваровой, А. П. Юшневского и др. Стихотворение Е. П. Ростопчиной ‘К страдальцам-изгнанникам’ с дарственной надписью С. Г. Волконскому. Материалы М. Н. Волконской: заграничные паспорта, свидетельства о смерти и погребении, письма М. Н. Волконской должностным лицам А. Х. Бенкендорфу, П. П. Воейкову, С. Р. Лепарскому, А. Ф. Орлову и др. о судьбе детей, о переводе С. Г. Волконского из Уриковского селения в Иркутск и др. Письмо Николая I М. Н. Волконской с повторением предупреждения, касающегося ее поездки в Сибирь. Переписка С. Г. и М. Н. Волконских по делам владения имениями и домом в Одессе. Материалы М. С. Волконского: ‘Рассказ из скитальческой жизни моей в Сибири’, некролог С. Г. Волконскому, формулярный список, письма М. С. Волконского. Письма Е. С. Молчановой (урожд. Волконской), Г. С. Батенькова, А. В. Кочубея, Н. А. Кочубея, Е. П. Оболенского, И. С. Тургенева, Е. И. Якушкина и др. Материалы С. М. Волконского и Б. Л. Модзалевского по изданию ‘Архива декабриста Волконского’ и др.

Даже краткая аннотация этого фонда говорит о его бесценности как источника по изучению сибирского (в том числе иркутского) периода жизни семьи декабриста, ее окружения.

Материалы этого фонда во многом послужили основой для создания монографии Н. Ф. Караш⁵. Автор цитирует письма С. Г. Волконского и членов его семьи, хранящиеся в ИРЛИ.

В 2006 г. по заказу Иркутского музея декабристов были сделаны ксерокопии расшифрованных и переписанных писем С. Г. Волконского М. Н. Волконской от 1826 (4 на рус. яз.), 1852 (1 — машинописная копия на франц. яз.), 1 — без даты, записки С. Г. Волконского М. Н. Волконской по делам управления имениями от 26 мая 1852 г., а также писем Е. С. и Д. В. Молчановым с 1850 по 1857 г. Общее количество копий писем — 84, из них 7 — жене, 77 — дочери и зятю. Оригиналы, хранящиеся в ИРЛИ, написаны неразборчивым почерком, на русском и французском языках. Расшифровкой занимались несколько человек, визуально определяется как минимум три разных почерка, в том числе и Б. Л. Модзалевского.

Особый интерес для нас представляют письма к Елене Сергеевне и Дмитрию Васильевичу Молчановым, поскольку они адресованы не только дочери Елене Волконской, но и ее первому мужу — Молчанову, вольно или невольно ставшему главным героем одной из самых неприглядных историй правления Н. Н. Муравьева, так называемого занадворовского дела, длившегося в течение пяти лет. Пожалуй, это было самое трагическое для семьи время, время испытаний и тревог. В орбиту этого дела, так или иначе, были вовлечены и близкие люди, и целый сонм недоброжелателей Волконских.

Однако страсти вокруг Д. В. Молчанова и семьи Волконских разгорались и раньше. В 1850 г. М. Н. Волконская настояла на браке юной дочери с чиновником из ближнего круга Н. Н. Муравьева, несмотря на сопротивление мужа и друзей. Одним из противников брака Е. С. Волконской с Д. В. Молчановым был И. И. Пущин, который знал Молчанова по его службе в Западной Сибири. В письме к Ф. Ф. Матюшкину, характеризуя Н. Н. Муравьева, он писал: ‘В этом человеке много хорошего, но есть и свои слабости: одна из них, по-моему, безотчетная доверенность к Мандарину⁶. Ты, верно, угадаешь, кого я так назвал, когда он еще был не женат. Я никак не думал, чтоб этот гусь вступил в нашу семью сибирскую. Я в бытность мою в 849-м году в Иркутске говорил Нелинькиной маминьке⁷ все что мог, но, видно, проповедовал пустыне’⁸. В Иркутске Д. В. Молчанов стал ближайшим помощником генерал-губернатора. В 1852 г. М. Н. Волконская писала А. М. Раевской: ‘<...> у Дмитрия Васильевича на руках все дела Восточной Сибири, он ведет всю отчетность и пользуется полным доверием Н[иколая] Н[иколаевича]. Когда дело идет о том, чтобы отдать под суд какого-нибудь крупного богача, негодяя, всегда Дмитрий ведет следствие — до такой степени генерал уверен в его знании законов и в высокой честности’⁹. В августе 1851 г. Молчанову действительно было поручено ведение дела о наследстве иркутского купца— золотопромышленника Е. А. Кузнецова, одна из наследниц которого обвинила душеприказчика умершего купца — Ф. П. Занадворова — в утаивании значительной части капитала от раздела. Пока шло следствие по этому делу, Ф. П. Занадворов был обвинен в умышленном поджоге леса в Олкминском округе, где находились его золотые прииски. Расследование этого дела было поручено чиновнику А. И. Бибикову, который вызвал Занадворова к месту пожара. Занадворов уклонился от этой поездки, проигнорировал требование следователя и объявил, что от этой поездки его избавил Молчанов, получивший от него взятку в 20 тыс. рублей¹⁰. Генерал-губернатор лично провел расследование, которое, однако, не смогло установить виновность или невинность Д. В. Молчанова. ’21 октября по распоряжению генерал-губернатора Вост[очной] Сиб[ири] Муравьева отставной чиновник Фавст Петрович Занадворов, главный наследник умершего Ефима Андреевича Кузнецова, посажен в тюремный замок за то, что будто бы подарил генеральскому чиновнику Молчанову двадцать тысяч рублей. Молчанов в получении означенных денег не сознался’¹¹. Несмотря на поданную Ф. П. Занадворовым жалобу в Сенат, император Николай I по ходатайству Н. Н. Муравьева распорядился судить его военным судом, но не в Иркутске, а в Омске, по просьбе обвиняемого. Суд не оправдал Ф. П. Занадворова, но и не принес спокойствия в семью Волконских-Молчановых. Перенесенное Молчановым потрясение, отступничество друзей, стена отчуждения, выросшая вокруг семьи, привели к серьезной болезни — прогрессивному параличу и развивающейся душевной болезни. Д. В. Молчанов вышел в отставку, однако разрешения выехать на лечение за границу, несмотря на многочисленные просьбы, он не получил. В 1855 г. Занадворов был освобожден, а возобновленное дело Молчанова было рассмотрено при Московском ордонансгаузе. Несмотря на тяжелое состояние здоровья, Молчанов был арестован и заключен в тюрьму. Наряду с основным делом рассматривалось и дело об обвинении его потомственным почетным гражданином, купцом-золотопромышленником П. П. Басниным в присвоении 300 рублей, пожертвованных В. Н. Басниным на огород при иркутском тюремном замке. Первоначально Молчанова приговорили к лишению всех прав и состояния и ссылке на поселение в Сибирь, а в 1856 г. он был оправдан¹². <...>

Трудно сказать, кому было тяжелее все эти долгие четыре года, ведь рядом с осуждаемым и официальными властями, и людской молвой постоянно находилась Е. С. Волконская, дочь декабриста. Она унаследовала от матери, помимо умения любить, стоическую преданность гонимому обществом мужу. Замечательные душевные качества дочери отмечала М. Н. Волконская в письмах к родным: ‘Я должна повторить Вам, дорогая сестра, мою благодарность за Вашу доброту к Нелли: Вы были для нее самой снисходительной из ее теток и более всех оценили этого ребенка, мало развитого, но с благородным сердцем’¹³. Чувством любви к дочери и восхищения ею как настоящей женщиной, любящей, оберегающей, страдающей, но без гримасы страдания на лице, проникнуты письма отца. ‘Я как отец и ты как муж — мы оба должны гордиться нашей бесценной Нельгой, что за душа, она — Ангел, сошедший с высоты, чтобы утешить тебя и нас. Она достойная дочь Матери, которой цену и я и ты знаем. Какова бы ни была твоя будущая судьба, счастие семейной жизни несравненно выше всех побрякушек светской жизни’ — так писал о своей дочери С. Г. Волконский Дмитрию Молчанову¹⁴. Столь высокую оценку отца можно расценить как преувеличение, следствие слепой родительской любви, если не знать о том, как оценивали человеческие качества Е. С. Молчановой, Нелиньки, как ее ласково называли в семье, друзья-декабристы. ‘Нелинька имеет свой особенный характер. Вообще, если бы я был помоложе, я бы непременно влюбился’¹⁵. ‘Все мы восхищались Нелинькой — что-то свое, неподражаемое для других в ней преобладает. Всякий раз, что ее вижу, не нарадуюсь ею’¹⁶ — это строки из писем И. И. Пущина. Истинно отцовские чувства питал к Е. С. Волконской Г. С. Батеньков. С ее фотопортретом он сфотографировался в конце своей жизни¹⁷. Эти чувства не помешали декабристу дать свою оценку личности Д. В. Молчанова: ‘Елена, Елена, жаль бедной Елены, но мне жаль и его. Человек даровитый, но вовсе потерял здоровье. Нравственно он, может быть, слишком современен, а теперь, право, настоящего нет, разве мы только сомкнули орбиту, ему не следует нам подобиться, а все надобно вперед, вперед лететь по тангенсу’¹⁸. В письме И. Д. Якушкину от 25 сентября 1854 г.: ‘И здесь [в Соломенном. — Е. Д.] Елена так мне мила, что, кажется, Сергей Григорьевич опрыскал нас чем-то из своего собственного сердца. Вот уже я видел трех из нового поколения нашей касты и нашел [в]полне, что им дано не только самое ценное по положению их воспитания, смыкающее требования света с простотой человеческой свободы, но даже и душа — прекрасное отражение на семейства, из которых они произошли’¹⁹. В 1855 г. в письме И. И. Пущину Г. С. Батеньков, как бы подводя черту под разговорами и обсуждениями участи Е. С. Молчановой и отвечая на многочисленные вопросы ‘за что?’ и ‘почему?’, писал: ‘Странная, тяжкая судьба этой милой женщины! Верно, мы, имея несколько отрадных часов в жизни, передали ей восполнение наших страданий, чтоб весь крест предстал в вечность бездоимочно. Нам до могил недалеко, а ей еще путь и путь’²⁰.

Письма С. Г. Волконского к Молчановым — свидетельство не только любви и уважения к дочери, но и глубокой убежденности в честности и порядочности зятя, в несправедливости, совершенной над ним. И это несмотря на то, что когда-то он был противником брака дочери с Д. В. Молчановым. ‘Сердечный друг и сын’ — так в письмах обращается к нему С. Г. Волконский. ‘Мы тебя знаем, любим, уважаем’, ‘Клевета, злоба и подкуп восторжествовали над тобою, но ты остаешься перед мною то, что был: человек безукоризненный, и постигшее тебя несчастье еще более тебя сделало мне дорогим. Я переношу это испытание так, как и ты, твердо, уверен будучи в твоей невинности’. Уверенность в невиновности зятя и доверие к нему столь велики, что декабрист согласен навсегда остаться в Сибири: ‘Поверь, что даже если приговор, над тобою произнесенный, сохранится во всей его силе, то сердце мое и ум не перестанут тебя любить и уважать и что там, где ты будешь в предназначенной опале, там и я буду с тобою, буду лелеять тебя и оказывать тебе все пространство моей любви и уважения моего к тебе. Сибирь перестанет быть для меня местом ссылочным, а краем благословенным, и никогда из Сибири не выеду, пока там ты будешь, даже если [бы] Высочайшая милость доставила мне возможность выехать из Сибири’.

В 1857 г. Д. В. Молчанов скончался. Последний год его жизни был страшным и мучительным для всех членов семьи, в то время уже находившихся в Москве. Молчанов все больше впадал в безумие. С. Г. Волконский, вернувшийся из Сибири в 1856 г., тяжело переживал за дочь, всячески ее поддерживал. 26 марта 1857 г. А. В. Ентальцева писала И. И. Пущину: ‘Бедный Сергей Григорь[евич] в отчаянии за дочь. Он опасается за нее всего, боится, чтобы не довершилось бешенством. От семейства таит свои опасения, свои слезы, со мною он делит их, рыданья этого старика раздирают душу, по крайней мере, облегчают его’²¹. Однако это несчастье еще сильнее сплотило семью: ‘Миша очень озабочен сестрою, это семейство очень дружно между собою, и любят друг друга до самоотвержения, все четыре достойны глубокого сочувствия по этой взаимной любви’²².

В письмах С. Г. Волконского, приводимых в данной публикации, большое место, помимо семьи, занимают картины иркутской жизни, преобразований и открытий времени Н. Н. Муравьева, взаимоотношения в среде декабристов, отношения с администрацией, заботы по опеке над наследниками и имуществом умерших друзей-декабристов, события Крымской войны.

Нельзя не согласиться с внуком декабриста С. М. Волконским, отмечавшим, что в письмах деда ‘события достаточно известные, но именно быт и психология людей <...> составляют самую дорогую сторону прошлого, тем более дорогую, чем труднее восстановить ее картину’²³<....>.

Самая дорогая сторона прошлого семьи Волконских, истории Иркутска времени пребывания здесь декабристов до сих пор раскрыта только фрагментарно. В 1991 г. в документальной серии ‘Полярная звезда’ были переизданы ‘Записки’ С. Г. Волконского, в 2010 г. вышел 27-й том этой серии, посвященный декабристу А. З. Муравьеву, четвертьвековой юбилей отметил музей, расположенный в доме Волконских. Не пора ли занять достойное место в документальной серии ‘Полярная звезда’ тому с документами и письмами С. Г. Волконского, чтобы не постигла их участь продолжения ‘Архива декабриста С. Г. Волконского’, издание которого в течение 102 лет числится неоконченным?

К сожалению, старая гвардия исследователей, занимавшихся кропотливой, тяжелой работой выявления, копирования (без помощи каких-либо технических средств), расшифровки, редактирования и подготовки к изданию литературного, документального, мемуарного и эпистолярного наследия декабристов, уходит безвозвратно. Необходимо, чтобы эта деятельность заинтересовала молодых исследователей, что является одной из задач данной публикации.

В публикацию включены 36 писем, ксерокопии которых хранятся в Иркутском музее декабристов. В копиях писем есть пропуски в тексте, скорее всего, это непонятные для переписчика части авторского текста. Письма С. Г. Волконского на французском языке переписаны в Пушкинском Доме без перевода на русский язык. Перевод публикуемых писем с французского языка сделан сотрудниками Иркутского музея декабристов Л. Г. Гладовской и О. А. Акулич.

Письма публикуются в хронологическом порядке в соответствии с современными правилами орфографии и пунктуации, но с сохранением некоторых индивидуальных особенностей написания, например: сумневаюсь, шипко и т. д. Встречающиеся в тексте нарушения орфографии XIX в. — например, отсутствие удвоенной согласной, мягкого знака в уменьшительных прилагательных и т. п. — исправлены без оговорок. Подчеркивание передано курсивом. Сохранено авторское варьирование при написании нескольких фамилий, в комментарии дается их правильное написание или его варианты. Пропущенные слова и недописанные части слов восстановлены в квадратных скобках, неразборчивые слова и пропуски текста обозначены в угловых скобках.

Примечания

¹ Волконский М. П. Письма декабриста С. Г. Волконского // Записки Отдела рукописей ГБЛ. М., 1961. Вып. 24. С. 362.

² Архив декабриста С. Г. Волконского / Под ред. кн. С. М. Волконского и Б. Л. Модзалевского. Т. 1. До Сибири. Пг., 1918.

³ В сб. ‘Бунт декабристов’. 1825-1925. Л., 1926. С. 333-354.

⁴ Архив М. П. Волконского. ИМД НВХ. No 110.

⁵ Караш Н. Ф. Князь Сергей Волконский: История жизни декабриста. Иркутск, 2006.

⁶ Так некоторые декабристы называли Д. В. Молчанова.

⁷ Нелинька, Нелли, Нельга — Елена Волконская. Нелинькина маминька — М. Н. Волконская.

⁸ Пущин И. И. Сочинения и письма. Т. 2. Письма 1850-1859 гг. М., 2001. С. 61.

⁹ Неизданные письма М. Н. Волконской // Тр. Государственного исторического музея. М., 1926. Вып. 2. С. 110.

¹⁰ Струве Б. В. Воспоминания о Сибири // Граф Н. Н.Муравьев-Амурский в воспоминаниях современников / Автор-сост. Н. П. Матханова. Новосибирск, 1998. С. 68-69.

¹¹ Иркутская летопись // Тр. Вост.-Сиб. отд. Имп. Рус. геогр. о-ва. Иркутск, 1911. No 5. С. 315-316.

¹² Поджио А. В. Записки, письма. Иркутск, 1989. С. 493.

¹³ Неизданные письма М. Н. Волконской. С. 105.

¹⁴ ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. No 30. Л. 98.

¹⁵ Пущин И. И. Сочинения и письма. Т. 1. Записки о Пушкине. Письма 1816-1849 гг. М., 1999. С. 396.

¹⁶ Там же. Т. 2. С. 97.

¹⁷ Батеньков Г. С. Сочинения и письма. Т. 1. Письма (1813-1856). Иркутск, 1989. С. 83.

¹⁸ Там же. С. 307.

¹⁹ Там же. С. 311.

²⁰ Там же. С. 357.

²¹ Декабристы. Летописи Литературного музея. М., 1938. Кн. 3. С. 127.

²² Там же. С. 141.

²³ Архив декабриста С. Г. Волконского. Предисловие. С. 1.

*** * ***

1. Е. С. Молчановой (*1)

[Иркутск,] 24 фев[раля] 1851. No 6

Дорогой друг, моя обожаемая Нелли, ваши письма от 18 и 20 янв[аря] полны утешения для нас. Я тебе писал в понедельник, но не могу отказать себе в написании еще одного письма. Все, что ты мне говоришь об уважаемой княгине Катерине Алексеевне (*2), вызывает во мне глубокое чувство благодарности к ней. Мое будущее, мое дорогое дитя, в радости и счастье, будущее же твое и твоего брата в спокойствии и утешении твоей добродетельной и уважаемой матери. Я счастлив, когда уверен в том, что мы можем вас троих оценить по достоинству и что мы справедливы и благосклонны по отношению к вам. И Господь вознаградит всех тех, кто благосклонен к тебе, когда говорят факты, слова не нужны. Я написал бы письмо моей уважаемой тете, но не знаю, доставят ли ей удовольствие мои строки. Всякий раз, я думаю, она знает, что я благодарен и предан ей. Это ты, мое дорогое дитя и мой друг, выполняешь эту обязанность: передаешь мои слова и моей тетушке, и князю Петру (*3), если он желает слушать, что сибирский край больше не край ссылки для меня с тех пор, как я узнал, что они любят и поддерживают моих детей. Я никогда не забываю их ко мне доброго отношения в былые времена. А на холодность с момента моего приговора они имели право, и, быть может, это был их долг. От всего сердца я благодарен моей тете за те ее воспоминания о моей прошедшей молодости — поры заблуждений, тогда я находил в ней благосклонного защитника и уверенного, дружелюбного наставника. Исполни, мое дорогое дитя, мое поручение со всей теплотой сердца, которой ты отличаешься, и моей теплотой, которую ты знаешь, несмотря на мои 63 года. Передавай дружеский привет всем нашим, напиши о моей сестре (*4), где она? и когда она вернется в la Cara Patria? (*5).

Пусть Господь тебя хранит, пожми крепко руку своему мужу. Ваш отец и друг

Сергей Волконский.

[Приписка М. Н. Волконской на франц. яз.]

Нельга, мое дорогое дитя, добавлю несколько слов к письму папы. Я хотела тебе сказать, что унты были тебе отправлены прямой дорогой в Енисейск (*6), это все, что мы смогли найти хорошо сделанного, они стоят 30 р. серебром и 2 р. за перевозку , ты их подаришь, я надеюсь, твоей благодетельнице, нашей уважаемой княгине Екатерине Волконской, эта вещь, сделанная в твоей родной стране, ей доставит удовольствие, тем более если подаришь ее ты, преданная ей всем сердцем, сердцем чистым и молодым, за которое я так горда, Нельга.

Я тебя обнимаю и благословляю тысячу раз, так и Дмитрия (*7) и вашего будущего ребенка. Пусть доброта Господа всегда сопровождает вас. Мама твоя.

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. No 30. Л. 1-1 об.

* 1 Молчанова Елена Сергеевна (урожд. Волконская, 1834-1916), дочь С. Г. и М. Н. Волконских.

* 2 Волконская Екатерина Алексеевна (урожд. Мельгунова, 1770-1853), тетя С. Г. Волконского по прозвищу Военная Тетушка, вдова генерал-майора, князя Дмитрия Петровича Волконского (1764-1812).

* 3 Волконский Петр Михайлович (1776-1852), князь, министр императорского двора.

* 4 Волконская Софья Григорьевна (1786-1868), княгиня, сестра С. Г. Волконского, жена П. М. Волконского.

* 5 Любимую родину (итал.)

* 6 После свадьбы в сентябре 1850 г. супруги Молчановы уехали в Россию, несколько месяцев жили в Петербурге. Их тепло приняли родственники С. Г. Волконского. Очевидно, Е. С. Молчанова просила М. Н. Волконскую о подарке для Е. А. Волконской. Возможно, оказия была только до Енисейска, а оттуда посылка была отправлена почтой.

* 7 Молчанов Дмитрий Васильевич (ок. 1824-1857), выпускник Училища правоведения, в 1850-1854 гг. — управляющий отделением и член Совета Главного управления Восточной Сибири.

2. Д. В. Молчанову

[Иркутск,] 26 февр[аля] 1851. No 7

И от меня несколько строк, добрый друг Дмитрий Васильевич. Благодарю тебя и Нель[гу] за ваше доверие и любовь ко мне. Приедете, я надеюсь, что и вы будете мною довольны.

Третьего дня после полдня приехал Разгильдеев И. Е.(*1), на другой день хотел выехать за моря, но схвачен был сильной недугой. Хорошо, что Танкевич (*2) захватил: был сильной прилив крови к голове, пиявки и другие медицинские средства охранили покамест от воспаления в мозге. Если облегчение продержится, Ив[ан] Евгр[афович] выедет дня через три, надобно ему укрепиться. Его шипко беспокоит мысль, чтоб генерал не подумал, что он по-пустому теряет здесь время, дорогое для исполнения воли Ник[олая] Ник[олаевича] (*3), и очень меня просит все это объяснить тебе для доклада генералу, не быв сам в силах писать.

Теперь и личные мои просьбы:

1)отпуск на воды в Оренбургскую губ[ернию] на Сергиевские воды (*4) на 4 месяца,

2)снабжение меня на 1851 год газетою того размера, как я писал,

3)для вашего же удобства отправить обои для отделки квартиры вашей,

4)любить меня, как я вас люблю.

Ваш друг Сергей Волконский.

[Приписка М. Н. Волконской на франц. яз. ]

Мой дорогой Дмитрий, я недавно, 24 и 27 числа, получила письма от Нельги. За одну неделю она побывала на трех балах — вот оно, доказательство силы и здоровья, чему я несказанно рада, на следующий день после последнего бала Катрин (*5) не застала вас дома, вы были на прогулке. Все больше и больше я прошу у Господа веселья, радости и счастья для вас. Я бесконечно благодарна Катеньке (*6) за ее милое небольшое письмо, которое доставило мне огромное удовольствие. Я надеюсь на счастливое будущее для ее сына. Я ей написала на прошлой неделе.

Мой дорогой Дмитрий, запланированную поездку на Сергиевские воды мы отменили. Во-первых, у нас нет достаточно денег, Серж чувствует себя лучше, и к тому же хотелось бы избежать абсолютно не нужных нам встреч. У нас здесь тоже есть воды, помогающие гораздо лучше. В течение 10 лет моих страданий они просто необходимы для моего здоровья, однако я не могу себе этого позволить из-за отсутствия средств.

Вы едете в апреле к вашим родителям. Я очень рада, потому что это уже начало отъезда. До свидания, передавайте мои дружеские приветы всем, кого я уважаю.

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. No 30. Л. 2-2 об.

* 1 Разгильдеев Иван Евграфович (ок. 1812 — после 1862), выпускник Горного кадетского корпуса, в 1831 г. служил на Нерчинских горных заводах и на Урале, в 1849 г. — чиновник по особым поручениям при горном отделении, в 1855 г. — горный инженер, подполковник, и. д. горного начальника Нерчинских заводов, с 1862 г. — в отставке на Урале.

* 2 Танкевич — возможно, ошибка переписчика. Правильно: Панкевич Викентий Бонифацьеич, в 1847-1851 гг. — врач Иркутского девичьего института.

* 3 Муравьев (Амурский) Николай Николаевич (1809-1881), граф, генерал-губернатор Восточной Сибири в 1847-1861 гг. Генерал — так называли Н. Н. Муравьева в Восточной Сибири.

* 4 Сергиевские воды — минеральные серные источники в Бугурусланском уезде Оренбургской (с 1851 г. Самарской) губернии. Были открыты в начале XIX в. На водах лечили ревматизм, заболевания опорно-двигательного аппарата.

* 5 Лицо, о котором идет речь, не установлено.

* 6 Лицо неустановленное.

3. Д. В. Молчанову

[Иркутск,] 23 марта 1851. No 8

Любезный друг Д[митрий] В[асильевич]. Чувство доверенности моей к тебе и убеждение [в] твоей ко мне дружбе будет водить моим пером. Я вкладываю в твое сердце не желчное негодование, но грустные впечатления, мною испытанные. А[лександр] Н[иколаевич], вопреки всех приличий к моим летам и родственным связям и званию, пользуясь безгласностью моею пред законом, настоятельно требует от жены акт доверенности с настоятельным указанием, чтоб был дан без всякого об оном спроса у меня (*1). Тому несколько месяцев жена без всякого о том моего ведения или указания, но единственно по чувству обязанности пред мною не вполне исполнила волю А.Н., означив некоторые исключения, но самовластный А. Н. опорочил ее и ныне требует ваше посредство [для] высылки доверенности по буквальному его указанию. Ж[ена], не по убеждению сердца, но по несообразному ни с чем чувству безусловного повиновения, вопреки моего желания покоряется воле своего брата и с нынешнею почтою отправляет этот акт, т[айно] от меня деланный, но сущность которого мне стороной известна. Я не шлю никакого возражеия на сущность оного во всем, что в оном относится до твоей ж[ены], но полагаю, что гораздо бы вернее было передать вам имение купчей крепостью, нежели дарственной записью, дарственная запись может быть шатка по прежнему гражданскому быту твоей ж[ены]. Купчую же крепость она в полном праве заключить по быту своему за А[нной] М[ихайловной] (*2) с тобою. Расходы же на то и на другое одинаковы. При том оба акта могли быть просто заключены ж[еной] здесь.

Но я не могу быть довольным образом производства этого дела и намеком А. Н. против меня в кругу моего семейства. В этом обижен м[ой] о[тец], и это кровная обида. Ж[ена] никогда не оспаривала полного права располагать тем, что поступило ей во владение по моему о[тцу], но в пополнительном наделе от моих п[оместий], если оно когда-либо совершится, я полагаю иметь право голоса, что, вероятно, будет оспариваемо А.Н. Не люблю выводить с[соры], имел бы право написать к правительству] и остановил дело в отношении доверия к А.Н. и чтоб дожидались моего назначения, но надеюсь, что ж[ена] признает мое право, тем более что у ней и у меня один предмет — надел поровну с е[е] д[етьми], это поручаю Божьему Покровительству.

Взойти мне по всем сим обстоятельствам в сношение с А. Н. и выказать ему всю несвойственность его требований (хотя имею на то полное право) я не хочу. Имея слишком много поводов к негодованию на него, снова взойти в переписку — это навлечь ему и себе новые неприятности. Но я полагаю иметь право и обязанности ж[ены] твоей, что я не одобряю действий А. Н. и покорности жены к его воле. Это не делаю я в виде жалобы на кровную, им мне наносимую обиду, но более в том отношении, чтоб чрез тебя узнать точное положение дел (о чем мы не имеем никакого положительного сведения) и чтоб ты постарался ловким образом изменить дурное направление хода дел, в чем ты это признаешь возможным.

Да и вы, мои друзья, объяты каким-то непонятным для меня страхом к А. Н., я вижу это из письма твоего к ж[ене] от 17 февраля: между должным уважением к случайному главе семейства и безотчетной к нему покорностью есть грань, первую одобряю и рад, что вы ее ему посвящаете, другую не требую и к себе от д[етей] с[воих]. Дерзости А. Н. противу меня нет предела, он ставит меня перед ж[еной] и в[ами] в ничто, прилично ли это? Совестно ли это? Охранение ваших средств быта, охранение таковых же для с[ына] (*3), обеспечение нужд ж[ены], верно, не менее близки моему сердцу, как и его. Мои желания — не поэзия, как он это называет, не пустой спор слов, а чисто совестливое дело. Есть данные, от которых ни в коем случае не надобно отклоняться. В наделе в[ашем] должно иметь в виду и будущий надел с[ына], и текущее обеспечение нужд ж[ены] — все это должно быть основано на положительных данных, взяв в соображение, что есть, а на что имеется в ожидании. Ценность имений не по числу душ, но по последнему расходу за десятилетие, и, приняв в соображение постоянные местные выгоды, капиталы должны быть в соображении по законному на них росту. Во всех предположениях, расчетах меня одного прошу исключить, пока есть у в[ас], у с[ына] и у ж[ены] средства, мои слабые ограниченные нужды будут вами обеспечены, лишусь я этих средств — найду людей, которые не переставали меня уважать, мне помогут, но верно не протяну руку за лептой к семейству Р[аевских]. Д. В., я тебе даю право голоса во всем этом. Умоляю тебя не отклоняться от возложенного мною на тебя поручения из излишней щекотливости или снисходительности к А. Н. Он д[ядя] — я же о[тец].

Действия А. Н. всегда и во всем означаются с ничем не сообразным самовластием, какое он имел право не исполнить в отношении вас назначенной высылки вам денег и тем поставить вас в затруднительное положение? Я вполне признателен А[нне] М[ихайловне] за ее предложение ссудить вас займом, но не желал бы, доколь мы имеем средства, чтобы другим вы были бы обязаны попечением. И в этом радушном предложении А[нны] М[ихайловны], и в содействии С[офьи] Н[иколаевны](*4) таинственность, в которую оно облекается, выказывается, что они объяты каким-то страхом к А. Н. Для меня все это было бы единственным предметом смеха, если бы все это не относилось до вас и не оскорбило меня по сердцу за вас же. А. Н. сосредоточивает в себе одном волю и действие, не отдавая никакого письменного отчета, не обеспечивает право собственности ж[ены] на капитал, у него находящийся, в случае его смерти (чего Боже его охрани) надпись на сундуке, дела и деньги с[ына] и м[ои] могут быть не приняты опекою достаточным законным указанием. Не понимаю также, почему билеты вкладов имеют, как о том сам раз известил, код по собственным его делам. Всякое действие по оным вкладам, как с согласия ж[ены] м[оей] и не иначе как с приобретением ей одной выгод. Это приводит меня к самовольно сделанной А. Н. ссуды О[рлову](*5), этот долг, не имея никакого обеспечения, с ничтожными прописными выгодами, уже двадцать лет тянется, и чем и когда кончится, ничего не известно. Записывать в приход деньги прежних доходов — не мудрость, найти новые статьи дохода, возвысить хозяйственное положение имения, найти выгодное и обеспеченное положение капиталов — вот прямая бы заслуга, и ты сам говоришь, что Воронежское имение в жалком по управлению положении, хотя и имеет, как тебе это, наверное, известно, большую ценность. С. Л.(*6)пишет, что одесский дом разваливается, что не допускается и в казенном управлении, мне также известно, что из конного завода, мною учрежденного в Новой Репьевке (*7) и в котором при мне было до 80 маток, запас молодечков и сверхнужное количество случных жеребцов, вряд ли осталась одна водовозная лошадь, и это где — в Крыму, где лошади 10 месяцев на подножном корму. Скажу также, что сколько я понимаю смысл законов, хотя мои справки не делаются у Л. В. (*8), но достоверно могу сказать, что если А. Н. может по доверенности ж[ены] распоряжаться ее имением, то тем более она сама лично имеет на то право, с одним только ограничением, что всякая выдача ей собственно денег, как сходно с существующими узаконениями, путем правительства назначенными, также могу удостоверить, что по смыслу законов, коль скоро братья мои не отказались законным образом от моего наследства, все долги мои падают на них. А надел жены моей должен быть очищен от всякого запрещения.

Столь выхваляемая заботливость А. Н. состоит в том, что капитал, ей принадлежащий, составлен из денежного вклада племянника моего от остатков денежных доходов с имения до поступления оного в управление А. Н., с присообщением доходов управления А. Н. до поступления имения в Опекунское управление не по одним моим долгам, но и по долгам братьев моих, мне бы весьма желательно иметь баланс постепенных и поименных сих вкладов со времени отъезда моего в Сибирь. По многим изложенным мною обстоятельствам я полагаю, что можно тебе склонить А. Н. сделать распоряжение.

Вот, друг мой Д. В., взгляд мой на дела, по которым в силу гражд[анского] закон[а] я чужд, но по совести могу и должен выразить свое мнение. Пишу к тебе не в упрек, а с чувством полной доверенности и неограниченной дружбы. Заранее знаю, что письмо мое и ожидания мои от тебя поставят тебя в затруднительное положение. Но с твоим умом, самодостоинством и ловкостью авось успеешь все обделать, как ты можешь это рассудить, не для личных наших выгод, но для сущей и истинной пользы ж[ены], с[ына] и в[ашей].

Не защищая, а рассуждая — мое семейство во всех делах по управлению бывшего моего имения до смерти матери моей и по действиям братьев и сестры моей, по ее смерти, о чем не раз им писал откровенно, я имею право судить и действия родственников жены моей в отношении ее и моих детей. Тетка К[атерина] А[лексеевна] (*9) родовое имение передала одной Орловой (*10), а А. Н., как из писем С[офьи] и Е[лены] Н[иколаевны] это нам известно, противится желанию их наделить по их смерти ж[ену] и д[етей] ее частью их имения (*11).

Я не все высказал, что шло к делу, требовать от тебя ничего не могу, но вторично умоляю взять все сказанное мною в соображение и, действуя по совести, не ставить на первый план личные сношения. Я положительно желаю одного: что[бы] вы не могли мне упрекнуть, что я вам что-либо скрыл, а если ты не примешь мои указания в уважение и руководство, буду иметь право сказать: je m’en lave les mains (*12).

Ж[ена] извещена [на] мой взгляд на требования ее б[рата], в подробные суждения я не входил, это было бы поводом с моей и ее стороны, а этого я обязан избегнуть в уважение ее слабого здоровья, да потом я слишком дорожу ее расположением, чтоб дать повод ее на меня негодованию. Во всю мою жизнь я всегда действовал все въявь, писать к отъявленному врагу — это было бы глупость, низость. Первое не приписываю себе, вопреки приговора А.Н., которому не сроден по душе и уму. Но если ты думаешь, Д. В., что мой взгляд может быть принят к делу, если ты полагаешь, что А. Н. довольно благороден, чтобы принять [дру]жеский голос о[тца], защищающего выгоды свои к д[етям], без гнева и нового укора, ты можешь сие мое письмо ему сообщить. Я выше его гнева, а если он поймет чувство, которое руководило моим пером, то, несмотря на все сделанные им мне кровные обиды, я скажу ему от души: Спасибо!

В изложении моем о непонятных для меня распоряжениях А. Н. позабыл пометить, что не понимаю расчета, заклады имения с обязанностью платить по 6 на 100% и отдавать взятый капитал лишь по 4 на 100%. Безденежье так велико, что я убежден, что как сей капитал, так и прежде скопленный мог бы под верные обеспечения помещен быть по 8% на 100. Тогда бы оставался капитал невредим и ж[ена] имела б достаточные средства на ее расходы.

Пишу много, но, поверь, без желчи к А. Н. я изложил свое мнение и желание, высказать же мне его было в обязанности перед всеми вами. Жену твою заочно крепко целую. Тебе же жму крепко дружескую руку. Продолжайте быть счастливыми друг другом, и да благословение Божие охранит вас от всех мирских зол и испытаний.

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. No 30. Л. 3-6 об.

* 1 Раевский Александр Николаевич (1795-1868), старший брат М. Н. Волконской, управлявший наследством сестры и ее детей. Неприязненные отношения А. Н. Раевского с С. Г. Волконским сохранялись со времени отъезда Марии Николаевны к мужу в Сибирь, поскольку Раевский считал декабриста причиной несчастий своей сестры. Эти отношения усугубились из-за того, что А.Н. Раевский слишком самостоятельно управлял наследством М. Н. Волконской, не считаясь с ее мнением и всячески порицая ее за расходы.

* 2 Раевская Анна Михайловна (урожд. Бороздина, 1819-1883), жена Н. Н. Раевского-младшего, брата М. Н. Волконской.

* 3 Волконский Михаил Сергеевич (1832-1909), сын С. Г. и М. Н. Волконских, в 1849 г. окончил Иркутскую гимназию, в 1849-1856 гг. — чиновник по особым поручениям Главного управления Восточной Сибири.

* 4 Раевская Софья Николаевна (1806-1881), сестра М. Н. Волконской.

* 5 Орлов Михаил Федорович (1788-1842), генерал-майор, член Союза благоденствия. Благодаря заступничеству брата А. Ф. Орлова, был лишь уволен со службы, выслан в деревню под надзор с запрещением въезда в столицу, в 1831 г. переехал в Москву. С 1821 г. женат на сестре М. Н. Волконской Екатерине.

* 6 Лицо, о котором идет речь, установить не удалось.

* 7 Имение С. Г Волконского в Днепровском уезде Таврической губернии.

* 8 Лицо неустановленное.

* 9 Скорее всего, речь идет о тетке М. Н. Волконской Екатерине Алексеевне Константиновой.

* 10 Орлова Екатерина Николаевна (урожд. Раевская, 1796-1884), сестра М. Н. Волконской.

* 11 Сестры М. Н. Волконской Софья и Елена (1804-1852) были бездетны.

* 12 Я умываю руки (франц.).

4. М. Н. Волконской

7 июля 1852. Иркутск

Передо мной сейчас два твоих письма, мой дорогой, любимый друг, от 10 и 28 июня, единственные, которые я получил от тебя из Тарасуна (*1). Я не могу тебе выразить словами, милый друг, как я счастлив твоему отношению ко мне, возврату твоего доверия и нежности ко мне. Чтобы я был достоин этого до конца моих дней, да сохранит тебя Провидение на долгие счастливые годы.

Я не получаю известий непосредственно от Молчановых, за исключением тех, которые пришли из Красноярска и Томска. Почтовые марки на конвертах писем, адресованных тебе и которые я не читаю и не вижу (правда, о них мне Герман (* 2 ) говорил), мне позволили проследить их маршрут. Я им пишу часто, и в последний раз я их упрекнул за молчание. Мы им в глаза смотрим, а они часто к нам спиной поворачиваются.

Хорошо бы иногда давать урок Нелли, потому что от Молчанова мы не можем ничего другого потребовать, кроме того, как сделать счастливой нашу дочь, чем он и занимается. Иван Иванович (*3) сообщает мне, что он хочет уехать из Нерчинска 16 числа. Известие о твоей долгой разлуке с сыном, вероятно, наводит на тебя грусть, мой добрый друг, но наши личные чувства должны смолкнуть перед превосходствами службы, склонить нас к тому, что всякая мера генерала принята им в его пользу и знания служебные для нашего сына. Мишель меня не забывает, пишет мне много, просто и доверительно. Я ему в этом признателен и благодарю его за это. Я регулярно ему пишу, его, бедного мальчика, нужно развеселить, и я ему рассказываю обо всех событиях в Иркутске. Спасибо за то, что ты сообщаешь мне в деталях о том, что происходит у вас, в вашей местности и ее окрестностях, и особое спасибо за то, что ты подробно сообщаешь мне о себе. Ты принимаешь ванны, и от них тебе становится лучше. Я этому очень рад. Эти ванны холодные или горячие? Могут ли они освободить тебя от страданий, таких острых и продолжительных, которые ты выносишь в течение долгого времени с такой покорностью и душевной силой? Из соображений осторожности я тебя вверяю Софье Николаевне (*4), которая о тебе великолепно заботится во время приступов страдания. Я помню о твоем благодушном воспоминании. Ты поступаешь правильно, милый друг, возвращаясь через Кяхту. В Маймачине (*5) будет на что посмотреть, это может доставить некоторое развлечение твоей сестре. Это твой долг. Но, честно говоря, на вашем месте, если бы вам позволило здоровье, я направился бы к Большому заводу (*6).

Я представляю себе радость и удивление нашего доброго и отважного Мишеля, но, увы, это утопия, которую, впрочем, нужно только попытать с согласия генерала. Я плохо сумею рассказать тебе о Мишеле, так как я целиком и полностью им очарован: его заботой о тебе, его суждениями, его привязанностью к тете, его доверием, искренностью, непринужденностью по отношению ко мне, теплотой души, преданностью генералу. Не два месяца, а год, даже больше года, как он, по его словам, готов приступить к исполнению службы, доверенной ему генералом. Господь Бог в помощь ему в этом и защитит его в эти дни. Мишель мне дает кое-какие поручения, которые я выполняю и о которых тебе сообщаю.

[Далее по-русски.] Перловую крупу, изюм, шоколад взял в лавке Белоголового (*7), дома не отыскал. [Далее по-французски.] Кофе я добавил, чтобы потчевал своих гостей, я ему отправлю, если смогу потребовать еще этот долг от Мазаровича (*8) — маленький бочонок ‘Хереса’, все остальное, в том числе и вино, есть дома, согласно его записке. Я пишу в Деволай (*9) для доставки с оказией, имея в виду уменьшение расходов, но если он испытывает трудности, я потребую от него, чтобы он обратился к тебе и поступил в твое распоряжение для дальнейших. Отправка этого здешней почтой будет в тягость твоему бюджету и превысит закупочные цены на местах. Устрой все, как ты хочешь, согласно местным обстоятельствам. Я надеюсь, ты получишь мое письмо, находясь еще в Тарасуне, так как ты мне еще не говорила о своем отъезде , и настигнешь генерала в Чите. И еще пару слов о Мишеле. Не стоит ли тебе отправить ему Абакума, и проси вернуть Нинишку (*10) с оказией. Это у тебя отнимет несколько дней поездки, но так будет лучше для Мишеля. В остальном делай так, как ты хочешь. Изменение маршрута генерала вызвало здесь много разговоров, так как он не собирается посещать Кяхту. Здесь не знают причины и прибегают к разным предположениям (*11). Говорят об отзыве генерала и о приезде сюда генерала Анненкова (*12). Однако это все вздор. Потеря доверия стала бы большой неблагодарностью по отношению к лейтенанту (*13), настолько сильно преданному благу, что в светлых и благородных целях он все свои желания и здоровье отдает службе. В Кяхте готовились к большим приемам: вина, блюда, туалеты, украшения — во все это Иркутск внес свой вклад. Меня беспокоит только одна вещь: если это нарушит планы Ребиндера (*14). Здесь теща (*15) вся в расстроенных чувствах и, поддерживаемая Черным доктором *16, гувернанткой-сводницей (*17) и тевтонским бароном (*18), дает волю гримасам и проклятиям (*19). Все это смешно. А в остальном, дорогой друг, все это только для тебя одной. Кстати, об этой семье (* 20). я скажу тебе словами моего крестника * 21. Я ему говорил о его сестре Лизе (* 22) и о тех прозвищах, которые она ему дала. [Далее по-русски.] Ты не знаешь сестру Лизу, она не Лиза, а Лиса. [Далее по-французски.] Слово вовсе не глупое.

Я отправляю Софье Николаевне газеты, полученные со времени моего последнего письма, и прошу позаботиться. Сообщи мне, когда ты будешь на вашем берегу Байкала. Все тщательно устроено Разгильдеевым под его же руководством: все претензии и благодарности можно выражать ему. Вот уже несколько дней Василий (* 23) ведет себя лучше, но, однако, я пишу Мишелю, что на него нельзя полагаться. К тому же что-то нужно делать из камердинера, который, как я думаю, на половинном жаловании. Напиши ему об этом тоже. Маша (* 24) умнее, а Иван Осипов (* 25) с серьезностью относится к твоим счетам и поручениям. Я провел свои именины грустно, так как я их провел вдали от тех, кто мне дорог. Я не сомневаюсь, что вы все обо мне думали.

Твой друг и муж Сергей Волконский.

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. No 30. Л. не пронумерованы. Машинописная копия на франц. яз. Перевод О. А. Акулич и Л. Г. Гладовской. Публикуется впервые.

* 1 Правильно — Дарасун, курорт в Забайкалье.

* 2 Возможно, слуга Волконских.

* 3 Лицо, о котором идет речь, не установлено.

* 4 С. Н. Раевская приезжала к Волконским в Сибирь и совершила вместе с сестрой путешествие в Забайкалье.

* 5 Маймачин, Маймачен (по-китайски торговое место) — в Монголии общее название торговых предместий, которые обыкновенно стоят отдельно от городов и обнесены деревянной стеной, в них живут купцы без семейств. В частности, Маймаченом называлась китайская слобода, расположенная в Монголии у русской границы, напротив Кяхты.

* 6 Имеется в виду Нерчинский Завод — село, в настоящее время административный центр Нерчинско-Заводского района (с 1926 г.), расположено в 658 км от Читы. Современное название поселение получило в 1763-1775 гг. В 1787-1917 гг. завод принадлежал кабинету его императорского величества. В 1760-е гг. — центр горнорудной промышленности Забайкалья, сосредоточивший все административные учреждения по управлению заводами и рудниками Забайкалья.

* 7 Возможно, Белоголового Андрея Васильевича (1806-1860), иркутского купца I гильдии.

* 8 Мазарович Иван Семенович (ок. 1823-1896), в 1847-1852 гг. — адъютант и офицер для особых поручений при генерал-губернаторе Восточной Сибири, в 1853-1856 гг. — командующий Енисейским конным казачьим полком.

* 9 Очевидно, шутливое или иносказательное название места, где в это время находился на службе Михаил Волконский.

* 10 Абакум, Нинишка — скорее всего, слуги Волконских.

* 11 Н. Н. Муравьев не заехал в Кяхту из-за трений с градоначальником Кяхты Н. Р. Ребиндером. Он обвинял Ребиндера в том, что за время его пребывания в Кяхте в качестве градоначальника вчетверо больше золота прошло через границу и что это результат послабления контрабандистам с его стороны, поэтому посещение Кяхты не было ему приятно. Н.Р. Ребиндер считал, что эти обвинения несостоятельны и причина неприязни в желании Н.Н. Муравьева уничтожить Кяхту и этим заставить правительство открыть другие пункты для торговли с китайцами, возможно на берегах Амура (Архив В. П. Павловой. ИМД ВХ ФЗК 117/1).

* 12 Анненков Николай Николаевич (1799-1865), генерал-адъютант, в 1849-1851 гг. ревизовал Западную Сибирь по военно-сухопутному и гражданскому управлениям.

* 13 Речь идет об Н. Н. Муравьеве, который имел звание генерал-лейтенанта.

* 14 Ребиндер Николай Романович (1813-1865), в 1851-1855 гг. — кяхтинский градоначальник, в 1856-1858 гг. — попечитель Киевского, в 1858-1859 гг. — Одесского учебных округов, в 1859 г. — директор департамента народного просвещения, с 1861 г. — сенатор. Женат на дочери С. П. Трубецкого Александре.

* 15 Трубецкая Екатерина Ивановна (урожд. гр. Лаваль, 1800-1854), княгиня, жена декабриста С. П. Трубецкого.

* 16 Черным доктором С. Г. Волконский называл иркутского врача Ивана Сергеевича Персина (1804-1858), друга семьи Трубецких.

* 17 Скорее всего, гувернантка Трубецких Олендская (Оленская, Аленская) (в замужестве Тулинская) Констанция Юлиановна, была приглашена в 1851 г. И. С. Персиным по рекомендации С. И. Борх.

* 18 Возможно, Вольф Владимир Иванович, барон, чиновник по особым поручениям генерал-губернатора Восточной Сибири Н. Н. Муравьева.

* 19 Возможно, речь идет о негативной реакции Е. И. Трубецкой на осложнения в отношениях Н. Н. Муравьева и Н. Р. Ребиндера. К этому же времени относится и откровенное противостояние семей Волконских и Трубецких по открывшемуся ‘занадворовскому делу’. Врач И. С. Персин, по свидетельству современника ‘отличавшийся удивительным умением обращаться со своими пациентами и ловкостью приноравливаться к их требованиям и в то же время любимый и уважаемый в среде золотопромышленников и купцов’, сам, будучи золотопромышленником, был сторонником опального Ф. П. Занадворова (см.: Струве Б. В. Воспоминания о Сибири // Граф Н. Н. Муравьев-Амурский в воспоминаниях современников. С. 61). Близость к семье Трубецких и их безусловное доверие позволяли ему влиять на мнение Е. И. Трубецкой. В деле был замешан Д. В. Молчанов, противницей брака которого с Е. С. Волконской наряду со многими декабристами была и Е. И. Трубецкая. Очевидно, сочувствие к Занадворову до такой степени разгневало Н. Н. Муравьева, что его адъютант А. Н. Похвиснев сообщал М. С. Корсакову о полученном от генерала распоряжении ‘передать некоторым лицам, а именно кн[ягине] Трубецкой, находящейся под влиянием Персина с его штабом, Муханову, чтобы они держались осторожнее и не мешались бы в глупые разговоры и суждения, из опасности переменить Иркутск на Колыму’ (см.: Матханова Н. П. Генерал-губернаторы Восточной Сибири. Новосибирск, 1998. С. 141).

* 20 Речь идет о семье Трубецких.

* 21 Трубецкой Иван Сергеевич (1843-1874), сын С. П. Трубецкого, крестник С. Г. Волконского.

* 22 Трубецкая Елизавета Сергеевна (1834-1918), дочь Трубецких.

* 23 Скорее всего, слуга Волконских.

* 24 Мальнева Мария Матвеевна (ок. 1812 — после 1863), служанка Волконских, приехала в Сибирь в 1828 г. В Сибири вышла замуж, имела сына Ивана. Выехала из Сибири вместе с М.Н. Волконской в 1855 г. Крепостная Волконской, в 1849 г. — отпущенница (ГАИО. Ф. 266. Оп. 2. Д. 28. Л. 329 об.)

* 25 Лицо неустановленное.

5. Д. В. Молчанову

по делам с А[лександром] Николаевичем]

[Иркутск,] 24 июля [1852 г.]

Вчера получено на имя жены моей из Москвы от А. Н. от 21 июня письмо, и как я ее жду через несколько дней и чтоб письмо не разошлось с нею, я это письмо оставил до ее приезда, прочел оное и до ее приезда решил сообщить тебе, мой друг, мой взгляд по этому письму, уверен будучи, что он совершенно будет согласен с ее взглядом. При этом письме приложена копия со сделки с племянником Р[епниным] (*1). Жаль, что ты не приехал до совершения, многое бы остановил. Если увидишь племянника, скажи ему, что совестливое содействие его матери (*2), его самого и Александра Никитича (*3) меня тронуло до глубины сердца, я горжусь ими, и моя признательность выше всяких слов, им одним сын мой обязан будет обеспечением будущего своего состояния (*4). Дядя приписывает себе одному, по обыкновению, всю честь по этому делу, по-моему, он просто передаточное лицо, дядя пишет, что он сделку сделал на свое имя, а не [на] имя жены моей, потому что не имел достаточной доверенности, но об этой сделке, как идут переговоры его уже несколько месяцев с Р[епниным] и с женою моею, то можно было давно вытребовать ее в том виде, в каком была она нужна для заключения сделки на имя жены моей. Странно также, что письмо А. Н. и копия с предполагаемой сделки без его подписи (*5), и невольно тут рождается сомнение во мне, это был бы факт во всяком споре с наследниками или опекунами, тем более меня это удивляет, что А. Н. в собственных делах своих соблюдает аккуратность, которою он тщеславится, которую в каждом письме он ставит на вид. Мне кажется, что мысль передать духовным завещанием от А. Н. на арендное содержание — мера непрочная, если и не возникнет со стороны прямых наследников А. Н. никакого сомнения, то может оное возродиться от опекунов или боковых наследников, в том, что деньги, отданные в аренду Р[епнину], не были собственные жены, а просто А. Н. как опекуна своей сестры, ибо нет никаких доказательств, что действительно эти суммы есть собственность жены, да притом какая гарантия, что жена переживет А. Н. и что А. Н. успеет вовремя сделать духовную. Как, по-моему, переделать сделку поздно и невозможно, то лучше всего прижизненно А. Н. передать право на аренду жене моей, а она даст ему на управление оной. Конечно, это сопряжено с новыми расходами, которых и без того уже было много, но как иначе достичь того, что мы так давно ищем, — бесспорного обеспечения состояния Миши и освобождения его и нас от тягостной опеки А. Н., жена же, получив передаточное право на управление или А. Н. и другим лицам на случай его смерти. Но передать аренду сыну невозможно, потому что он по силе закон[а], том 10, ст. 1422, 1428 и 1429, не имеет права на владение оной. И выбор ее будет руководим тою материнскою любовью и попечительностью, которая есть отличная черта ее души. Или, оставив акт на имя А. Н. на прежнем основании, склонить А. Н. составить серию заемных писем от имени его на имя жены моей или сына. Эти заемные письма прислать сюда и по мере получения доходов с аренды и высылки денег сюда ежегодно уничтожать по одному векселю. Само собой разумеется, что эти заемные письма засвидетельствовать по крепостным делам, а жена будет их возвращать А. Н. по получении здесь денег ежегодно. Для лучшего же обеспечения прав А. Н. высылки заемных писем и обращение их по уплате можно будет облечь в законную форму. В сущности, то же ли это самое, что имеет в виду А. Н. впоследствии для сына моего, и я не предвижу, какое он может на это сделать возражение. Мне кажется, мы имеем право ожидать от него доверия, посвятив ему таковое неограниченно в течение 20 лет. А. Н. получил от Р[епнина] кроме права на аренду векселей на сумму 29 597 р. 72 к. серебром. Эти документы сделаны на имя А. Н., и он хочет их передать сыну или жене по духовному завещанию (следственно же, невольно это даст вид награды или наследства от себя. Каковое заключение можно приложить и к распоряжению его по духовному завещанию, и на счет аренды). Между тем не проще ли было, если эти документы тогда же написать на имя жены или сына, и каким образом можно передать векселя по духовному завещанию, когда они все написаны на кратковременные сроки. Уплата или взыскания будут делаться А. Н., вероятно, до вскрытия духовной, и, следовательно, статья духовной, передающая эти векселя, будет нарушаться самими платежами. Теперь по этим документам проще всего, мне кажется, сделать просто передаточные надписи без возврата на имя сына или жены и прислать их сюда. Срок же высылки денег известен племяннику, и в случае неполучения вовремя платежа закон определяет образ взыскания.

Из письма А. Н. я вижу, что он продолжает иметь желание сохранять у себя билеты Опекунского совета на имеющийся у него в наличности капитал жены моей под тем предлогом, что переписка билета на имя жены или сына потребует потери из капитала до 6 т[ыс]. руб. серебр[ом]. Я, с своей стороны, продолжаю иметь твердую волю, чтоб билеты сии были поименной собственностью жены или сына. Каким образом потеря может произойти 6 т. р. сер., я этого не понимаю и поручаю тебе привести это в ясность и полагаю, что одна надпись передаточная достаточна для охранения бесспорных и безотлагательных прав жены или сына. Он обещает выслать список этих билетов, но для нас тут нет ничего прочного и окончательного.

Я посылаю при сем письме записку о делах, которая составлена в том же смысле, как это письмо, за исключением некоторых рассуждений, могущих быть истолкованными А. Н. в обиду ему. Эту записку даю тебе полное право сообщить ему. Да поможет тебе Бог в добром и затруднительном деле, которое ты принял на себя.

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. No 30. Л. 14 об. — 17. Черновое письмо. Публикуется впервые

* 1 Репнин Василий Николаевич (1806-1880), князь, племянник С. Г. Волконского, сын его брата Николая Григорьевича Волконского, в честь своего деда принявшего фамилию Репнин. Недовольство действиями своих родственников, в том числе и В. Н. Репнина, в отношении наследства своих детей С. Г. Волконский выражал неоднократно в письмах как к детям, так и к самому Репнину.

* 2 Репнина-Волконская Варвара Алексеевна (урожд. гр. Разумовская, 1778-1864), жена Н. Г. Репнина-Волконского.

* 3 Волконский Александр Никитич (1811-1878), сын Никиты Григорьевича Волконского, брата С. Г. Волконского.

* 4 Из письма М. Н. Волконской А. М. Раевской от 10 июля 1852 г.: ‘Мой сын скоро будет совершеннолетним, а я совершенно ничего не знаю о моих делах, а между тем я должна дать ему в них отчет. Мой брат [А. Н. Раевский. — Е. Д.], на которого я всегда смотрела как на благодетеля моих детей, виноват только в одном — он держал меня 48 лет под опекой. Он ограничивается тем, что время от времени пишет Михаилу письма, в которых называет меня безумной, расточительной, ‘мать твоя транжирит, разорит тебя…’ и т. д., и в конце концов сообщает ему, что у нас 200 тыс. рублей капитала, а со временем мы будем иметь еще 100 тысяч рублей и аренду на 15 лет, все это по милости Репниных и Александра Волконского. Но представьте себе, что этот капитал в безымянных банковских билетах, и брат писал мне много раз, что он несколько раз пользовался ими под собственной ответственностью, — судите сами: какой риск, если он внезапно умрет, а ведь в этом заключается все состояние моего сына. Затем он закладывает мое личное имение с оплатой по 6% со 100 рублей, а получает только по 4% с моего капитала, помещенного в Опекунский совет’ (Неизданные письма М. Н. Волконской. С. 109-110). Также речь идет о добровольной передаче Нижегородского имения Волконских семье декабриста. Братья С. Г. Волконского, Николай и Никита, отказались от своих наделов в пользу М. Н. Волконской, это решение поддержали их дети (Караш Н. Ф. Князь Сергей Волконский. С. 249).

* 5 В 1852 г. А. Н. Раевский выдал В. Н. Репнину акт на владение принадлежащим М. Н. Волконской Нижегородским имением. Эта сделка была оформлена не юридически, а лишь на основании частной расписки В. Н. Репнина, в которой он обязывался заключить в ближайшее время официально арендный акт и отдать деньги за аренду. Однако он не только забрал часть имения, отданную его отцом семье декабриста, но и присвоил себе наделы М. Н. Волконской и ее детей. Кроме того, он не платил за аренду имения на основании того, что сделка с А. Н. Раевским не носила юридического характера (Караш Н. Ф. Князь Сергей Волконский. С. 249).

Записка, представленная мною жене моей с суждениями моими о управлении во время моей ссылки имениями и поступившими капиталами Александром Николаевичем Раевским, возражения по его мыслям и действиям и мой взгляд во всем, что относится до изложенных обстоятельств, — в этой записке.

Наделение имением и капиталами, принадлежащими матери, право принадлежит ей одной, и никому более. Всякий уполномоченный, хотя и был бы брат ее, должен только быть исполнителем ее воли, ее намерений в такой мере, в какой она назначит надел детей своих.

Она определила дать дочери:

а) Воронежское имение, состоящее из 325 душ на пашне, богатое качеством и количеством земли и приносящее ежегодно дохода среднею мерою до трех тысяч рублей серебром.

б) Таврическое имение Новорепьевку, состоящее из 84 душ, но при десяти тысячах десятин земли и которое с начала 1852 года отдано в арендное содержание на десять лет за три тысячи рублей серебром в год.

в) Иркутский дом, который можно, по крайней мере, оценить [в] пятнадцать тысяч рублей серебром.

г) Но как Воронежское имение заложено, хотя и не с дозволения твоего, в Опекунский совет, но взамен вырученной суммы, поступившей уже в состав капитала, предназначенного для сына, то, видя очищение сего долга, предполагается прибавить в надел дочери одесский дом, оцененный А. Н. 15 т. р. с. с тем, чтоб дом сей или был продан, и вырученная сумма поступила бы в очищение долга, лежащего на Воронежском имении, а в случае недостатка пополнено было им, ежели дочь оставит за собой этот дом, то ежегодная плата процентов была бы на ее ответственности.

д) На Воронежское имение и на иркутский дом акты владения дочерью совершены, на одесский дом и на Новорепьевку необходимо их сделать неотлагательно.

е) Акт на владение дочерью Новорепьевкой и одесским домом в Иркутске сделать невозможно, не имея никаких данных местных, ни владетельных актов, и странно, каким образом А. Н., зная хорошо по собственным своим делам порядок судопроизводства, может желать, в избежание собственных хлопот, чтоб этот акт был составлен здесь в Иркутске.

ж) А. Н. предполагает, приводя здесь собственные его слова, ‘что, несмотря на все наши крики, брани и требования, не трогая из наличного капитала ни копейки, доход с Новорепьевки высылать он будет на собственное твое содержание’. Доходы с Новорепьевки должны принадлежать сполна дочери с начала 1852 года, А. Н. сам же признал, по моему мнению, непосредственно прислав Д[митрию] В[асильевичу] копию с арендного акта. Отделением доходов от Новорепьевки в пользу твою выйдет, что этот надел есть только мечтательность. Я даже полагаю, что нечестно дать дочери акты на имение, а доходы брать себе.

з) И поэтому я настоятельно прошу:

и) чтоб весь надел, назначенный дочери, был окончательно за ней закреплен, чтоб доходы от оного вполне ей поступили и за сей 1852 год и чтоб управление всем ее наделом было предоставлено ей непосредственно и на ее благоусмотрение,

i) во избежание всевозможных, хотя немало непредвиденных неприятностей между братом и сестрой обязанность родителей принять меры по предупреждению оных.

Полагаю благоразумным написать закон по всему тому, что дочери назначено в надел по А. Б. В. Г сей второй статьи и с прибавлением 29 127 р. сер. лично тобой, по твоим словам, дочери данные наличными деньгами или вещами. Этими действиями положительно и без всякого преимущественного чувства к одному из детей определится то состояние, которое передано дочери.

Из этой суммы уже исключены 4000 р. сер., заменяемых доход с Воронежского имения за 1851 год.

Об образе составления капитала для сына от распоряжений А. Н. положительного мнения подать не могу, потому что не имеется от А. Н. точного и подробного отчета об управлении им твоими имениями со времени данного от тебя ему первого уполномочия, ни отчета о разных суммах, поступивших от Р[епнины]х во время управления их имениями Нижегородским и Ярославским. Равномерно ни о количестве сумм, поступивших от продажи одесского хутора и от таковых же по другим предметам, ни общий свод погодно расходов по высылке денег тебе, или выдаче по покупкам твоим, или назначенным переводам. Но при прочтении письма А. Н. к сыну от 25 февраля 1852 года я нахожу:

а) Что это письмо оскорбительно для родителей и что А. Н. не вправе уничтожать волю твою как в распределении имениями и капиталами, так и безусловном распределении доходов с оного.

б) Что, сверх того, А. Н. не следовало бы давать повод сыну нашему стать в независимое положение к родителям и уверять его, что он всем будущим своим состоянием единственно попечению А. Н., устраняя совершенно всех родственников, которые добровольно передали ему имения, поступившие к ним в силу государственных узаконений.

в) А. Н. не следовало бы также опорочивать твои действия и поступки и укорять тебя в глазах сына, как он это выражает ‘транжирной жизнию’, когда жизнь твою ты только посвящаешь для пользы твоих детей.

г) А. Н. приписывает единственно своему попечению, и, как он выражается, ‘несмотря на наши безрассудные расходы’ (что следовало бы ему доказать цифрами и в сущности чего, полагаю, ты не сознаешься) составить капитал в 203 000 р. сер.

д) По моему мнению, эта сумма составлена не из бережливости или оборотов собственными действиями А.Н., а от продажи имений или залога оных, и это последнее действие не только что невыгодно, но даже и накладно, платив 6 процентов и брав только 4.

е) По моим соображениям, в состав этой суммы поступило:

ж) За Нижегородское имение с присоединением твоей 7[-й] части от залога 1500 душ по 60 р. сер. — 90 000 р.

з) От залога из Воронежского имения 165 душ (если остальные не заложены) также по 60 р. сер. — 9900 р. с.

и) От продажи Ярославского Заозерского имения 63 000 р. сер.

i) По долгу Орлова в 1834 по 1844 по письму А. Н. сия сумма возросла уже от процентов до 60 000 р. ассигнациями, и письму 1853 г. можно полагать, что при убогих даже 4 со 100 процентов эта сумма возросла до 80 000 асс., что составит на серебро 83 000 р.

NB. Не могу утаить, что первоначальная ссуда была сделана покойному М[ихаилу] Ф[едоровичу] О[рлову] без всякого твоего о том предварительного согласия и что ты о том уведомлена была уже по его кончине. Далеко от моей мысли желать высокого росту процентных денег, но когда в казне и то под залог, платится при займе 6 процентов. Справедливо было бы таковой процент и тебе платить.

к) Всего от вышеозначенных источников 185 900.

л) По письму А. Н. наличности твоего капитала 203 000 р. с.

м) И поэтому от предположенных мною в ж, з, и, i сей статьи прихода денег недоставать будет 17 100 р. с.

н) Хотя я не могу определить, из каких источников поступила эта сумма, по неимению достаточной отчетности за все время управления твоими делами, но, однако ж, полагаю иметь право заметить, что кроме ежегодных доходов поступали в его ведение и другие суммы, из которых мне известно, что от Р[епнины]х в счет 100 000 р. асс., которыми они признали быть должными, получено А. Н. 60 000 р. асс., кроме того, поступила сумма от продажи одесского хутора, и, наконец, должны были поступить к А. Н. с имений Нижегородского и Ярославского по двукратному управлению оными А. Н. И полагаю себя вправе считать эти доходы значительными, основываясь не только на прежних моих данных по сим имениям, но по ценам даже, по которым ныне проданы, когда за Ярославское получено 63 000 р. с. и когда сам А. Н. согласился взять арендное содержание нижегородских имений в уплату долга Р[епнина] на покупку имения за сумму 135 000 р. сер.

Я полагаю, что все наши расходы, если б даже и были ‘транжирны’, как говорит А.Н., не могли поглотить все ежегодные доходы, и если выслан был тебе капитал 100 000 р. асс., то половина оного поступила на постройку дома, % на здешние свадебные расходы, а последняя % состоит в наличности в процентах по 8 на 100. Единственно положительным подробным очетом, основанным на положительных данных, может меня заставить А.Н. сознаться, что ты обязана попечительности А. Н. скоплением тех 17 100 р. с., которые превышают в наличном твоем капитале поясненные мною поступившие суммы, и что наши расходы, исключая случай свадьбы дочери, не превышали наши годовые доходы.

Предполагаемая сделка А. Н. для окончательного расчета с Р[епнины]м в долге 135 000 р. с., по моему мнению, не весьма прочна.

а) Арендное содержание, взятое на имя А. Н., в случае его смерти нисколько не обеспечивает право сына ни на сумму, поступившую до сего в уплату долга, ни на следующие к уплате. Наследники могут, а опекуны должны, несмотря на духовное завещание, оспаривать право нашего сына.

б) А. Н. не имеет права передать сыну нашему права на арендное содержание, потому что он по законам не может содержать аренду заселенного имения.

в) Срок, на который дозволено законами брать арендное содержание, не свыше 12 лет, и поэтому весь расчет на погашение долга 135 000 р. должен быть сделан не на 15, а на 12 лет.

г) По изъясненному вышеозначенных 3-х , нужно приступить к другого рода сделке, которая была бы основана на точном смысле законов и, сверх того, для избежания всяких наследственных недоумений и столкновений, была бы сделана на твое имя.

На случай же смерти твоей до истечения арендного срока ты должна по духовному завещанию, заранее тобой составленному, поручить взимание арендной платы по контрактовому условию лицу, тобою выбранному, имеющему законное право на содержание аренды заселенного имения, и ясно означив ему, чтоб все взносы с арендного содержания и деньги, еще не уплаченные до твоей смерти, должны поступить сыну твоему.

По письму А. Н. от 25 февраля 1852 г. 203 000 р. сер. в наличности. Я полагаю исключить из сей суммы 3000 р. с. на твои расходы в текущем 1852 году, и поэтому останется в наличности 200 000 р. с., по которым предлагаю следующее распоряжение:

а) Вложить все сии 200 000 р. с. в Опекунский совет на один безымянный билет для приращения процентами и процентами от процентов на 10 лет и 4 месяца, в течение которого возрастет он, если мой подсчет не ошибочен, до 300 000 р. сер.

б) Сей билет должен быть доставлен для хранения тебе. Сохранение билета матерью предохраняет все семейство от всяких недоумений и беспокойств, при случае смерти А.Н. нимало не охраняемых образом хранения их А. Н., и ты примешь те же меры предосторожности, которые сохраняются А.Н. для безопасного хранения билетов.

в) Нет никакой надобности, чтобы сын наш был передан духовным завещанием А.Н. попечительству Н[иколая] О[рлова]1 или иного душеприказчика А. Н., в особенности когда ты жива.

г) Что же касается до неприкосновенности этого капитала, кроме обязательного срока, объясненного при вкладе, неизменность твоего слова и нравственность сына, а к этому еще и значительность суммы билета, отнимающую всякую возможность к сделке или размену в Иркутске, — в том служат ручательством.

Но помещение наличного капитала сполна в Опекунский совет на срочное время без отделения ежегодных процентов лишает тебя доходов с этого капитала. Поэтому для обеспечения средств к твоему существованию с сыном предлагаю тебе обратить тебе все, что ежегодно будет поступать чистого дохода от арендного содержания по долгу Р[епнины]х.

Меры, мною предлагаемые, приводят в совершенную ясность:

а) Вопрос об управлении имениями и капиталом и упрощает отношения твои с семейством и с А. Н.

б) Дочь твоя выйдет из зависимости в отношении имений, ей наделенных, не только от А. Н., но даже и от нашей. Я полагаю, что даже неприлично оставлять ее в этой зависимости или в какой-то опеке, которой только можно подчинить слабоумных или расточительных.

в) Ты с сыном обеспечена в излишестве средствами к существованию.

г) Он обеспечен значительным капиталом, владение которым получит лишь в зрелые лета.

д) Что же касается до присылки билета, то ты должна изъяснить А. Н., кому доверяешь получение оного под обязательную расписку передачу этого билета лично тебе.

Никаких денежных актов и документов в суммах и имуществе, принадлежащих тебе, я на имя А. Н. допустить не могу. Это только запутывает отчетность, нисколько не обеспечивая прав твоих, ни сына на оные. И в случае смерти А.Н. могут произойти споры и иски, нимало не отстраняемые подписями руки А.Н., которые опекунами могут быть не приняты в уважение, быв сами обязаны отчетом, и которые перед законом ничтожны без представления законных счетных книг по управлению в силу уполномоченной доверенности.

Всеми предлагаемыми мною тебе мерами вышеизложенными состояние наших детей приходит в прочный вид, не требующий от тебя никаких забот, ни опасений.

Труды А. Н., обращенные на пользу всех многочисленных членов его семейства, значительно облегчатся в отношении тебя, и ему останется только труд по управлению арендным имением до погашения долга Р[епнины]х 135 000.

С арендного имения для погашения в 12 лет долга 135 000 р. с. ежегодный чистый взнос дохода должен быть 11 250, и в течение 11 лет это причтется ежегодно процентов за неуплаченную часть капитала.

Ты должна настоятельно и неизменно обязать А.Н. присылкою этих денег полугодичными сроками по мере получения оброка. Получая в известные сроки, ты можешь отчетливо распоряжаться своими расходами и в то же время прекратить все на А.Н. переводы и получения. Я в полной уверенности, что при бережливости в расходах, к которым ты так ревностно приступаешь, ты успеешь сделать ежегодно значительное сбережение и составить запасный капитал, пустив ежегодные сбережения на процент.

Принимая в соображение, что арендный расчет на 12 лет и вклад наличного 200 000 руб. сер. капитала на 10 лет и 4 месяца, то по истечении сего срока в сообразности с 12-летним арендным ты к ежегодным твоим доходам в течение года и 9 месяцев получишь по истечении 10 лет проценты на 30 000 р. сер. капитала, что и составит 21 000 р. сер., что значительно увеличит запасный капитал, который, предположительно, можно считать возможным от 40 000 р. сер. до 50 000.

Если же ежегодными сбережениями или из других источников составится предполагаемый запасный капитал, то от тебя будет зависеть, соображаясь ли с ценностью наделов детям или по собственному твоему произволу, без всяких посторонних направлений в пользу одного или другого или более достойному — назначить надбавочный надел.

Назначение надела каждому из твоих детей сделано по твоему предназначению. Безымянность только ломбардного билета несогласно только твоему желанию. Конечно, вернее было бы сделать просто билет на твое имя, но, может быть, встретилось бы на это затруднение по сепаратным постановлениям, до быта нашего относящимся. Я остаюсь при моем мнении, что вклад капитала не на личное имя сына есть необходимое обуздание могущего встретиться взрыва страстей и необходимая гарантия его собственных выгод. Юные его лета, неопытность, могущие возродиться страсти могут его завлечь в необдуманные расходы. Я отдаю полную справедливость его чувствам, его уму, его примерному поведению, но не менее того остаюсь при мнении необходимой предосторожности.

Что же касается до щекотливого положения Д. В. требовать выдачи билета безымянного — доверенность наша в получении его им лучшим охранением от упрека, к чему еще, в охранение этой щекотливости, способствует и парадокс обязательной расписки при выдаче ломбардного билета.

Если я частью высказал о резком моем мнении насчет А. Н., то я прошу тебя не искать в моих выражениях и суждениях следов моего личного негодования против него, а видеть только порыв мой — доказать несправедливость его суждений о тебе, неприличность высказывать их сыну твоему, что я полагаю обидным для нас и предосудительным для сына.

Изложив откровенно свои мнения, я имел в виду совершенное беспристрастие к детям и полное доверие к тебе, но, признаюсь, желаю, чтоб сия записка осталась документом моего возражения на письмо А. Н. от 25 февраля 1852 г. к сыну нашему и получила бы, подобно оному, гласность в твоем семействе, не возбраняя тебе дать таковую гласность тем уважительным лицам, которым ты доверяешь дела и участь детей твоих.

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. No 30. Л. 18-24 об. Публикуется впервые

* 1 Орлов Николай Михайлович (1821-1886), сын М. Ф. и Е. Н. Орловых. Речь идет о настойчивом предложении А.Н. Раевского перепоручить ведение дел М. Н. Волконской ее племяннику Н.М. Орлову. М. Н. и С. Г. Волконские решили доверить ведение дел по оформлению наследства своему зятю Д. В. Молчанову. Из письма М. Н. Волконской А. М. Раевской от 10 июля 1852 г.: ‘Я воспользовалась отъездом в Петербург моего зятя и объяснила брату от своего имени и от имени Сергея, что именно мы хотим сделать, чтобы формально по закону утвердить наше состояние детям. В конце концов, я заявила ему, что если наши планы ему не нравятся и он приведет в исполнение свою угрозу бросить мои дела, то я прошу не поручать их никому, кроме Дмитрия, потому что при всей моей дружбе с Николаем Орловым, которого он мне указывает, мне позволено предпочесть ему своего зятя’ (Неизданные письма М. Н. Волконской. С. 110).

6. Е. С. и Д. В. Молчановым

[Иркутск,] 1852

Любезные друзья, дорогие мои детки, надоедаю вам моими письмами, но не могу удержаться в разлуке с вами хоть заочно поговорить с вами.

Я здоров. Вы, верно, знаете, что жена выехала из Тарасуна и приехала в Читу 12-го сего месяца. Пишет, что 17-го будет в Верхнеудинске (*1), а 27-го в Иркутске. Я не очень понимаю, что: с 17-го по 27-е слишком много на переезд из Удинска в Иркутск, слишком много, чтобы заехать в Селенгинск и Кяхту. О поездке в Кяхту не пишет, но М-me Ек (*2) пишет, что с нашими едет в Кяхту. Желаю, чтоб побывала в Маймачене — взгляд на место и жителей любопытен, да при том желал бы, чтобы увиделась с Ребин[дерами], чтоб не дала повода к толкам и перетолкам (*3).

Здесь их много: в непосещении генералом Кяхты винят дедушку Девятой (*4), винят и вас, как двигателей этой перемены, дай Бог, чтобы и первый взгляд был так же ложен, как и второй. Говорят, что Н[иколай] Р[оманович] очень обижен этим изменением направления пути Н[иколая] Н[иколаевича] и что имеет намерение оставить градоначальство. Что тут правда — не знаю. Тамбурина (*5) огорчена, разобижена, дала ход своей желчи, судит и рядит на перетолк ума и приличия — и побуждается в этом известным[и] вам ее советниками. Авось этот отъезд ошибочное предположение, желаю от всей души по моей преданности к Н[иколаю] Н[иколаевичу] и уважению к Н[иколаю] Р[омановичу]. Генерала ждут к 24-му, все тогда для нас разъяснится, а ты, мой друг Дмитрий, вероятно, и теперь уже знаешь, что есть истинное.

Другая новость Иркутска — это отъезд Занадворова (*6) с Агн. Алек. (*7) в Петербург. Отъезд вследствие письма Фа[в]сту из тайги (*8). Предлагал Персин[у], чтоб медиком и, вероятно, ходатаем по делам ехал бы с ним, предл[агал] 2000 руб. сер., он просил 5000, и на то согласились, но И[ван] С[ергеевич] отказался по причине болезни его сына (*9). От А. Л. (*10) нет частных известий — официальных же не могу знать. Доверие Фавста к жене его не по пустой причине: довольно, вероятно, смазал миллионов и, видно, чувствует, что крыж ему здесь (*11). Что успею узнать — сообщу.

Перестройка идет вяло — много полили, помешали беспрестанные дожди, ливни, да к тому и неожиданная встреча. Наружная стена пристройки и коридор осели от подкопа. Оставить так нельзя было, будут подымать, много хлопот и остановка в производстве работ.

Внутренняя отделка комнат идет хорошо и успешно, устройство лестницы идет вяло, в полработы плотн[ицкой] и столярной, а краски нет и начала. От встреченной осадки до исправления оной остановилась и кладка оран[жерейной] печи. В осадке стен есть частью неосторожность И. Як. (*12), вернее, взгляд И. Е. (*13) Спорить и не было бы пользы и лучше было бы мирно согласиться к исправлению с объявлением приплаты за эту работу. Не сердись, мой друг, но частью и ты виноват. Подкоп под строение требует бдительного и ученого присмотра архитектора, а ты не хотел этого. А. В. (*14) лучше варенье варит, приготовляет.

В доме люди, лошади, собаки здоровы. Жену ожидаю, но прошу ее убедительно остановиться недели на две на заимке А. В. Запах краски, шум , неочищение двора от всякого мусора, беспрестанная помеха к уборке — все выставлено ей на вид, не знаю, согласится ли. Письма от жены весьма успокоительны: не хвастается здоровьем, но какой-то отпечаток спокойствия, веселости — весьма мне утешительно. В постоянной я переписке с Мишей, скучает быть в разлуке, но усердно занимается. Я ему посылаю не только советы, но имею попечение и о средствах жизни, и вещественных, и мысленных, посылаю и провизию, и книги, а к этому и театр[альные] сведения и обзор общественных] иркутских событий и сплетен.

С нетерпением ожидаю от вас известий из Москвы, надеюсь их иметь от конца июня и поэтому почты через две. Удачна ли будет ваша семейная дипломация? Что-то не густы. Ожидаю известий и из Питера, покамест чистосердечных. Своих люблю горячо, и поэтому близка к моему сердцу встреча вас с ними и прием их вас. Напишите мне истинные ваши впечатления и их действия с вами. меня с ними. За передайте им мою признательность. В сердечной моей преданности им, надеюсь, они уверены, вопреки их взглядам и предубеждениям. Вас обоих прижимаю к сердцу, истинно вас любящему.

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. No 30. Л. 9-9 об., 9-9а об. (Черновое карандашом)

* 1 Верхнеудинск — город в Забайкалье, ныне г. Улан-Удэ.

* 2 Мадам Эк — одна из сестер Эк. Эк Софья Андреевна — классная дама Иркутского девичьего института в 1845-1852 гг., Эк Дарья Андреевна — классная дама Иркутского девичьего института в 1845-1849 гг.

* 3 О сложных отношениях между семьями Трубецких и Волконских было известно в Иркутске и за его пределами. Из письма В. И. Штейнгейля от 27 июня 1854 г.: ‘Самое неприяное: взаимное несогласие семейств Волк[онского] и Трубецкого’ (Штейнгейль В. И. Сочинения и письма. Т. 1. Записки и письма. Иркутск, 1985. С. 293).

* 4 Возможно, Девятов Михаил Петрович, чиновник, в 1853 г. — советник Забайкальского областного правления, в 1859 г. — заседатель Ачинского окружного суда.

* 5 Лицо, о котором идет речь, не установлено.

* 6 Занадворов Фавст Петрович (1811-1888), отставной сибирский чиновник, купец и промышленник. Был женат на племяннице и наследнице иркутского купца-золотопромышленника, мецената и благотворителя Ефима Андреевича Кузнецова (1771-1851) Екатерине Александровне (урожд. Малеевой).

* 7 Возможно, ошибка переписчика письма. Скорее всего, речь идет о Е. А. Занадворовой.

* 8 Очевидно, речь идет о жалобе ‘кочующих тунгусов’ об учиненном Занадворовым поджоге лесов в Олкминском округе Якутской области, ‘на огромном пространстве, где пролегала дорога к его золотоносному прииску’. Этот пожар нанес урон звериному промыслу и, следовательно, уплате ясака. Следователь А. И. Бибиков вызвал Занадворова к месту пожара, но тот не явился сначала под предлогом болезни, а затем заявил, что дал Молчанову, который мог повлиять на следствие, 20 тыс. рублей серебром, чтобы избавиться от поездки к месту расследования.

* 9 Сын И. С. Персина Сергей.

* 10 Лицо неустановленное.

* 11 Речь идет о слухах в Иркутске, в которых обсуждалась нечистоплотность Ф. П. Занадворова в отношении иркутского купца и золотопромышленника Е. А. Кузнецова и раздела имущества Е. А. Кузнецова после его смерти между его сонаследницами (см.: Струве Б. В. Воспоминания о Сибири // Граф Н. Н. Муравьев-Амурский в воспоминаниях современников. С. 67-69, Вагин В. И. К биографии Муравьева-Амурского // Там же. С. 275.

* 12 Лицо неустановленное.

* 13 Возможно, И. Е. Разгильдеев.

* 14 Поджио Александр Викторович (1798-1873), отставной подполковник, член Южного общества, осужден по I разряду. На поселении с 1839 г. в Усть-Куде, где жил с 1834 г. его ссыльный брат Поджио Иосиф Викторович (1792-1848). Недалеко от Усть-Куды, на берегу Ангары, в живописном месте, именуемом Камчатником, у Волконских был небольшой дом.

7. Д. В. Молчанову

[Иркутск,] 28 июля [1852 г.]

Черновое письмо, писанное 28 июля по-французски, но здесь во всем том, что по делам относится, переведенное по-русски для сведения по этим делам.

Жена приехала 27[-го] в Иркутск, и мы имели удовольствие читать твое письмо от 27 июня. Поручение, данное тебе к А. Н., гораздо упрощилось свиданием твоим с Р[епниным], дай Бог, чтобы все порученное тебе дело было тобою проведено в окончание с полным охранением прав собственности неоспоримой жены и сына, с тем же охранением всяких недоумений, могущих возродиться от прежнего принятого порядка А. Н. сохранением также всякой сложности в управлении арендою и без выдачи слишком пространных и необеспеченных доверенных актов. Все это поручаю тебе устроить и сколько возможно без причин, которые могли бы подать повод А. Н. к негодованию на нас, и буде он возымеет намерение учинить разрыв с нами, чтобы укор в этом разрыве лежал бы единственно на нем.

Письмо мое от 24[-го] (посланное тебе страховым) выразило тебе мой взгляд по нашим делам до получения письма твоего из Нижнего и свидания твоего с Р[епниным]. Изложенное мною тебе по делам после свидания во многом изменяется. Ты все сам рассудишь, но я полагаю, что мысль моя — взять с А.Н. векселя взамен долженствующих поступить ежегодных взносов с аренды к уничтожению долга по аренде с Р[епнина]. Есть лучший способ. Согласится ли он на это, вряд ли, хотя бы мы имели право ожидать от него этого после той неограниченной доверенности к нему, которую мы ему посвящали более 20 лет. Авось Бог его вразумит и тебе поможет в устроении дела столь важного для родительского попечения о детях.

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. No 30. Л. 7-7 об.

8. Д. В. Молчанову

[Иркутск,] 4-го августа 1852

Спасибо, люб[езный] дру[г] Дмитрий, за добрые вести, сообщенные нам тобой письмом твоим от 5-го июля. Это лучший подарок, который ты мог мне представить на день моего Ангела (*1). Безмятежная жизнь с семейством жены моей, обеспеченное состояние сына и дочери — лучшее утешение для наших родственных связей и родительских чувств. Спасибо, мой друг, за ловкое, рассудительное окончание этого дела. По получении подробных сведений гласных об окончании сделки и передаче всех дел и документов от А. Н. буду писать ко всем по принадлежности. Но по этим делам я бы желал иметь некоторые подробные сведения, о которых прошу тебя испросить сообщения от А. Н.

1. В чем состоит постепенное поступление от моих родственников, наличных ли сумм или доставленных в разные времена. И в чем состоит таковое же поступление сумм от доходов с имений, переданных в разные времена племянниками моими в управление А. Н.?

2. Желательно бы было мне иметь полный баланс ежегодных доходов и расходов по управлению А. Н. общих дел жены моей, не в виде поверки по управлению, но как отчет собственно себе и вам — на что израсходовано то, что почитали всегда собственностью наших детей.

По аккуратности управления А. Н. собственным имением и делами многих опек, так сообщено мне, я уверен, что таковой отчет легко достать в его конторе, лишь бы дано им было на то согласие, а в оном не могу сомневаться, как документы для нас необходимы для правильного раздела между вами.

Поручаю все это твоему ходатайству, поручаю тебе объяснить А. Н., что желание иметь таковые сведения — мне близкие к сердцу, а не поверка его управления. Я желаю знать, в чем именно я обязан своим в их содействии к обеспечению средств жизни моим деткам, я желаю иметь полные данные, чтобы и вам, и сыну дать отчет в наших расходах и иметь правильное мерило к общему между вами разделу.

Похлопочи о моем поручении, очень буду тебе обязан. Жену твою целую, а тебе жму дружески руку.

[5 пакете с подписью:] Бумаги по делам нашим по имению со времени отъезда Д. В. в Москву.

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. No 30. Л. 11-11 об. Публикуется впервые

* 15 июля — день преподобного Сергия игумена Радонежского.

9. Д. В. Молчанову

[Иркутск, 1852 г.]

Д. В., мне тяжело говорить с тобой о семейных делах, по моему убеждению, в темных тонах. Я горжусь своим положением политического парии (*1), но вследствие этого быть объектом недоброжелательных действий Ал. Ник., даже в адрес моей дочери, быть отстраненным от участия в урегулировании положения дел, касающегося будущего состояния моих детей, я вам признаюсь, больше невыносимо. Мое имущество было разделено на две части. Одна часть — наследство с присоединением имущества, приобретенного мной, вторая часть, которая по закону, досталась при разделе моим братьям, а затем моим племянникам как первостепенное имущество (*2).

Что касается имущества, доставшегося моей жене, оно является, не только по закону, но и по закону моей совести, собственностью моей жены, которой она может распоряжаться без какого-либо контроля с моей стороны.

Касаемо имущества, которое досталось при разделе моим племянникам. Если они доведут до конца их похвальное намерение, о котором они мне сообщили, то я предполагаю, что какая-либо договоренность не может быть достигнута без моего личного согласия. Я хочу выносить решения лично — и о размере их пожертвования, и также о размере моей благодарности, которую я им должен выразить. Закон не признает за мной этого права, и я позволил Ал. Ник. воспользоваться этим законом против меня, но так как мои племянники исполняют желание их отца и их собственное — это долг племянника перед дядей, оказавшимся в положении вне закона, я хочу знать их намерения, я хочу участвовать в конечном соглашении, я хочу высказать свое слово в финале этого акта.

Ваше отношение к Ал. Ник. не совпадает с моим. Оставайтесь при своем мнении, но не требуйте, чтобы я изменил свое. Ваша порядочность мне известна — именно это позволяет мне надеяться, что вы не согласитесь на какие-либо условия, предложенные Ал. Ник., без моего ведома, так как это нарушит мои права и не будет соответствовать той преданной теплой дружбе, которая нас троих связывает.

Мои отношения с семьей Раевских испорчены окончательно. А. Н. ответит перед Господом за все плохое, что он мне сделал в моей собственной семье, он пользуется моим положением, чтобы лично оскорбить. Я не оберегаю мою собственную семью от всей несправедливости по отношению к ней.

С этой же почтой я отправляю письмо моему племяннику Василию (*3), я настоятельно прошу вас передать ему это письмо без промедления и какого— либо контроля с вашей стороны или от кого-либо. Вы можете его прочитать для того, чтобы убедиться, что мое поведение благородно, в отличие от А. Ник., чьи поступки скверны.

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. No 30. Л. 8-8 об. (Черновое). Подлинник на франц. яз. Перевод Л. Г. Гладовской. Публикуется впервые.

* 1 Пария, парии (от тамильского парайян) — одна из неприкасаемых каст на юге Индии. В европейских языках слово ‘пария’ приобрело значение ‘отверженный’, ‘бесправный’.

* 2 На момент ареста С. Г. Волконский владел солидной недвижимостью и крепостными. По его собственной оценке, недвижимость состояла из двух основных частей: благоприобретенной и родовой, т. е. переходящей по наследству к членам семьи Волконских (Караш Н. Ф. Князь Сергей Волконский. С. 235).

* 3 Из письма С. Г. Волконского В. Н. Репнину: ‘Вы <...> вступили в полное владение бывшей моей частью Нижегородского имения со второй половины 1852 года, и вот почти три года как вы пользуетесь доходами оного, а нам не высылаете ни копейки <...>. Вы <...> имеете право перед законом, но не перед совестью владеть наделом нашим из бывшего моего Нижегородского имения, то есть по праву благовидной конфискации. Но по какому праву вы похищаете у детей моих надел племянника моего Александра Никитича, добросовестно им в пользу их пожертвованного? По какому праву вы похищаете у жены моей ее вдовий надел? (Караш Н. Ф. Князь Сергей Волконский. С. 249).<...>

10. Д. В. Молчанову

[Иркутск,] января 1854

Письмо твое от 10-го дек[абря] произвело на меня печальное впечатление неудовлетворительными сведениями, которые ты получил от доверенного твоего по делу арендного условия с племянником моим Василием Николаевичем Репниным. Тем печальнее было это впечатление, что я в то же время получил от лиц, заслуживающих доверия, известия, что дела моего племянника в весьма расстроенном положении, как бывшее мое Нижегородское имение передал, по назначению братьев моих, жене моей и детям моим. Я полагаю долгом выразить с своей стороны полное мое неудовольствие и требовать от Репнина отчета.

Я не имею возможности изменить ход положения дела в таком его виде, со всеми необходимыми подробностями. Потому что все, что было сделано по этому моими братьями и племянниками с Александром Николаевичем, было сделано помимо меня, и в течение 25 лет шурин мой не давал мне никакого извещения ни касательно того, что было положено между этими вещами, ни касательно управления этим имением, и я не получал никакого отчета о доходах, которое оно приносило. Поэтому я имею только те общие сведения, которые получил от тебя вследствие переговоров твоих с Александром Николаевичем и Василием Николаевичем.

Это вынуждает меня обратиться к тебе с тем, чтоб ты сообщил это письмо моей сестре Софье, а ее прошу передать к сведенью Варваре Алексеевне (*1), дочери ее Варваре (*2) и Александру Никитичу, с той целью, чтобы они своим семейным ходатайством и настоянием требовали со стороны Василья Николаевича исполнения обязательств, которые должны быть для него священными, потому что они возложены были на него в час смерти праведной отцом его и его дядею, которых он не мог сам исполнить своей воли по обстоятельствам, от него не зависящим, сверх того, Василий Николаевич сделался исполнителем бескорыстной воли двоюродного своего брата [Александра Никитича]. Эту сделку он принял добровольно, и положительно могу утвердить, что она весьма выгодна для него.

Повторяю, что я не имею никаких точных сведений о всем, что было сделано по делам до твоего посредничества, что же касается до предсмертных распоряжений братьев моих, то они были мне сообщены самой княгиней Варварой Алексеевной и княгиней Зинаидой Александровной (*3). Оба мои братья пред смертью возложили детям своим обязанность не воспользоваться тем имением, которое принадлежало мне лично, имение, которое, конечно, законом переходило к ним, но которое отвергала их совесть. Племянники мои приняли это совестное обязательство и вступили в сношение с шурином моим Александром Николаевичем, уполномоченным от жены моей в то время принятия имения сходно с волею покойных моих братьев.

Как происходили передача и принятие этого имения, к удивлению моему, мне не известно, до меня дошло только, что переговоры кончились передачею племянниками моими Александру Николаевичу доверенности такого широкого размера, что он не только имел полное право управления над имением, но что даже приобрел право делать заем под залог законным образом и даже мог без предварительных с ними сношений продать Заозерское имение. В это время шурин мой мог бы точно то же сделать и с Нижегородским имением, но принял в уважение семейные выгоды и другой стороны, он уступил Репнину полное владение бывшим моим Нижегородским имением на известных тебе условиях, между [н]ими сохраненных и которые были вполне для него выгодными. Я одобрил эту снисходительную меру потому, что она, представляя явные выгоды для моего племянника, не была в ущерб выгод моих детей. Я не мог предположить, чтобы эта сделка, добросовестно принятая с обеих сторон, могла иметь те невыгодные для моего семейства последствия, которые теперь оказываются. Вот последствия этой сделки. Племянник мой вступил во владение не только частью моего имения, которую передавали ему законы и от которой он по воле отца отказался в пользу моего семейства, но он завладел частью, переданною мною племяннику моему Александру Никитичу, и даже седьмою частью, законно принадлежащей жене моей, и пользуется доходами с них уже полтора года, не исполняя ни одной статьи условия, добровольно им сделанного с моим шурином, не выплатив трех полугодовых платежей в силу условленного арендного акта, что составляет к 1-му генв[аря] 1854 года около двадцати тысяч рублей серебром, и своей неустойкой подвергает жену мою, сына и самого меня суровой необходимости делать для существования нашего займы, которые здесь трудно произвести и которые влекут за собою отяготительные проценты и, наконец, увеличиваясь беспрерывно, могут пасть в ущерб капиталу, уже переданному нами сыну нашему и который тем самым для нас свято неприкосновенен.

Вот, любезный друг, изложение неприятного и затруднительного положения, в которое поставил меня Репнин своим неотчетливым исполнением обязанностей, которые бы должны быть святыми и в отношении покойного его отца и всего моего семейства. Должно немедленно положить конец этому. Я не мог адресовать это письмо прямо моим родным, потому что не могу изложить им вполне весь ход этого дела и всех подробностей, которые тебе более известны по двухлетнему участию в переговорах, которое ты принимаешь в нем. Для меня непостижимо, каким образом Василий Николаевич мог вступить во владение этим имением по выданному ему Александром Николаевичем в законных формах акту, без получения от него столь же прочно сделанного обеспечения в исполнении и с его стороны принятых им условий. Если основанием этому служила вера в честное его слово, то исполнение такого доверия должно бы быть долгом святым, но если, сверх всякого чаяния, он намерен удерживать часть, которая ему доставалась, то это будет постыдный захват, но будет еще постыднее захватить часть, благородно отданную моему семейству племянником Александром Никитичем, и законный надел жены моей.

Если неудачные спекуляции, в которые вовлек его Гульемучи (*4), причиной этому, то может ли это оправдать Василия Николаевича в нарушении обязанностей его, наложенных на него волею покойного его отца, и тоже тех, которые он сам добровольно заключил при гражданской сделке. Я полагаю, что Василий Николаевич должен бы изыскать средство для безотлагательного расчета с нами или предоставить такое обеспечение, которое необходимо, чтоб сохранить за семейством моим сумму им должную и тем самым не отягощать существования моего семейства, уже без того довольно тягостного.

Прошу тебя, любезный друг, чтобы ты передал родным моим настоятельное мое требование к оказанию должной справедливости моему семейству, и пусть Миша спишет копию с моего письма для сведения Александра Николаевича, а тебя убедительно прошу, чтобы ты приложил к нему дополнения и пояснения, которые по этому делу более тебе известны, чем мне.

Мне тягостно говорить об этом и передавать семейному совету причины моего неудовольствия на сына старшего моего брата, но я должен был защищать благосостояние моего семейства и не могу молчаливо глядеть на вред,который ему наносит человек, который близок моему сердцу и который должен бы быть попечителем моих детей. Я надеюсь, что ты, мой друг Дмитрий, исполнишь возложенное мною на тебя поручение к моим родственникам, и я смею надеяться, что они добросовестно кончат это дело, которое продолжается почти тридцать лет.

Твой друг и отец С[ергей].

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. Л. 18-19 об. Черновик. Публикуется впервые

* 1 В. А. Репнина-Волконская.

* 2 Репнина-Волконская Варвара Николаевна (1808-1891), дочь Н. Г. и В. А. Репниных-Волконских.

* 3 Волконская Зинаида Александровна (урожд. кн. Белосельская-Белозерская, 1792-1862), жена Н. Г. Волконского, брата С. Г. Волконского.

* 4 Лицо, о котором идет речь, не установлено.

11. Е. С. и Д. В. Молчановым

10-го сент[ября] 1854. Иркутск. No 1

Первыми словами начинающейся переписки с вами, добрые друзья, будет то же, что я вам лично сказал, расставшись с вами в Ирети (*1), — да Божие благословение будет над вами и вам в помощь — берегите себя и тем вы нас успокоите о вас — мы же любить и беречь будем Сережу (*2) и молить за него Всевышнего — и тем будете спокойны за него.

Возвратились мы (*3) благополучно и вступили в дом, не будив никого, в 3 ¹/₂ ночи. Ехали хорошо, без приключений. Странно нам было застать в Зуе (*4) почту, которая туда приехала за час до нас, а выехала из Тырети (*5) шестью часами прежде, притом же они там ночевали, чтоб не вредить сну Комаровича (*6).

Выспавшись зело, я сейчас, Дмитрий, взялся за исполнение твоих поручений, и вот отчет: до приезда моего уже было сделано распоряжение взять подорожную на имя Борзатти (*7) и немедл[енно] отправить его вслед за вами, в том предположении, что Мокшецкому (*8) нельзя ехать, но я успел остановить и боится не получить подорожной у меня, и я буду вопреки неудовольствию Борзатти, который плачет и затеплил перед образом лампаду и не выходит из комнаты то, что тобою и сказали.

Об отъезде Мокшецкого ничего не могу сказать положительного. По словам Кукена (*9), он подлежит большой ответственности, по словам Мокшецкого — никакой, а служащий в том казачьем отделении столоначаль[ник] Малахов (*10) мне лично сказал, что эта попытка ревизионного начальства не имеет ни основательности, ни рассудительности и что с приездом генер[ала] это все кончится пустым, и поэтому я буду держаться твоих назначений и буду понуждать Кукена к запросам, а Мокшецкого к ответам, но должен сознаться, что Кукена изложенные доводы не основательны, а объяснения, мне сделанные Мокшецким, стоящие доверия. Кукен хотел тебе писать с нынешнею почтою, сделал — не знаю, уверяет в преданности к вам, но или глуп или обманывает. Был у Шапошникова (*11), просил содействия, буду у Кар[ла] Кар[ловича] (*12) и там попытаюсь, но отчет об этом разговоре сообщу только с будущей почтою. Не спроси[ть] [ли] мне у Кукена, может ли все это разъясниться к 18-му. Ответ может быть, если даст удовлетворительные объяснения Мокшецкий. Всего скорее решит приезд генер[ала]: или посадит Мокшец[кого] на гауптвахту или, дав нахлобучку другим, отпустит его к тебе, чего я очень желаю для тебя и для Борзатти, для тебя — потому, что с одним Федором тебе и Нелли не справиться в дороге, а для Борзатти — потому что горе и скука с ним.

Иоганна требуют в Лифляндию — очередь в солдаты или на временную военную службу, просится ехать с Борзатом, если поедет Мокшецкий, то нет места, если не и не найдет попутчика, то увижу.

Родные мои детки, так спешу, что вряд ли разберете мою рукопись, и в ней ни слова о маме, о Сереже, а только все здоровы, и мы с Аделаидой тоже. Время прекрасное: выносят Сережу и всегда с целой свитой — Шонька, Маша, Авдотья и ваш сынок на руках у кормилицы, и моя жена возле. Сережа мил и здоров, так, как и при вас был.

Счетную часть буду следить по назначен[ным] вами расходам. На путешествие Борзатти — 8-ю? серию с процентами (так в тексте. — Е.Д.), т. е. 417 р. На твои расходы 7 серий с пополнитель, всего 383 р. На пошлины Таскину (*13) 1 серия — всего 16 серий, да сверх всего 19 серий наших, т. е. 1000 р. сер., которые вы нам дали взаймы. О всем этом говорю, боясь путаницы у жены, и для этого ее поверил.

Довольно, надо вас пожалеть. Заочно вас благословляю с горячею молитвою к Богу и с горячею любовью к вам.

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. No 30. Л. 20-21

* 17 сентября 1854 г. Е. С. и Д. В. Молчановы выехали из Иркутска в Москву в связи с отставкой, полученной Д. В. Молчановым.

* 2 Сын Молчановых, которого они оставили в Иркутске у М. Н. и С. Г. Волконских.

* 3 Скорее всего, ошибка переписчика и С. Г. Волконский пишет о возвращении из Тырети — села, расположенного на Московском тракте. Иреть же расположена в Черемховском районе в стороне от Московского тракта, поэтому проезжать Иреть путешествующие в Москву не могли. С. Г. Волконский и Аделаида Пэт, компаньонка С. Г. Волконской, приехавшая с ней в Сибирь, планировали проводить Молчановых до Нижнеудинска. ‘7-го наконец Молчановы двинулись из Иркутска, проводы им, как говорят, были великолепны. Сер[гей] Григ[орьевич] отправился с ними до Нижнеудинска вместе с Аделаидой, которую вы скоро увидите <...>‘ (Из письма В. И. и И. Д. Якушкиных И. И. Пущину от 10 сентября 1854 г. из Иркутска // Записки, статьи, письма декабриста И. Д. Якушкина. СПб., 2007. С. 385).<...>

* 4 Зуя, Зуй, Зуевская — село, почтовая станция Московского тракта.

* 5 Станция Московского тракта.

* 6 Комарович (Коморович), иркутский почтмейстер.

* 7 Борзатти Иосиф, преподаватель музыки в Иркутском девичьем институте. Учил музыке детей Волконских.

* 8 Мокшецкий — написание фамилии в письмах на русском и французском языках разное: Мокшецкий и Макшецкий. Скорее всего, речь идет о прапорщике Мечиславе Францевиче Мокржецком (Макржецком), служившем в Иркутске ‘помощником начальника отделения продовольственного’ (ГАИО. Ф. 266. Оп. 1. Д. 7. Л. 172 об. — 173. Метрическая книга Спасо-Преображенской церкви. 1850-1853).

* 9 Скорее всего, Кукель Болеслав Казимирович (1829-1869), выпускник Главного инженерного училища, с 1850 г. служил в Восточной Сибири, с 1851 г. — по особым поручениям при генерал-губернаторе Восточной Сибири, с 1856 г.— управляющий казачьим отделением, член Совета Главного управления, в 1862-1864 гг. — и. о. забайкальского губернатора.

* 10 Малахов Иван Алексеевич, чиновник.

* 11 Лицо, о котором идет речь, не установлено.

* 12 Венцель Карл Карлович (1796-1874), генерал-майор, в 1851-1860 гг. — военный губернатор Иркутска и иркутский гражданский губернатор, начальник штаба войск Восточной Сибири. Во время отлучек Н.Н. Муравьева исполнял обязанности генерал-губернатора Восточной Сибири.

* 13 Таскин Алексей Николаевич (ок. 1806 — после 1862), горный инженер, в 1837-1841 гг. — правитель дел и начальник горного отделения при генерал-губернаторе Восточной Сибири, в 1848-1853 гг. — управляющий горным отделением Главного управления Восточной Сибири.

12. Д. В. и Е. С. Молчановым

[Иркутск,] 17 сент[ября] 1854. No 3

Мои дорогие друзья, сегодня очень важная дата и для вас, и для нас. Именно в этот день в церкви и на небесах был благословлен ваш союз (*1). И вот прошло уже четыре года, три абсолютно счастливых, но последний год был полон испытаний и тревог. В этот день, как и на протяжении всех четырех лет, мы несказанно за вас счастливы, сегодня хочется забыть этот тяжелый год, и мы просим Всевышнего вернуть и вам, и нам светлые дни первых лет вашей совместной жизни. Пусть Господь всегда помогает вам, вашему ребенку, вашему брату и нам здесь.

Макшицкий не может уехать, я жду приезда Запольского (*2), чтобы устранить многочисленные трудности, в большей части ссоры из-за пустяков, но также частично и законные — не из-за хищения денежных средств, а как следствие незнания и неясности указаний, данных Макшицкому. Надо надеяться, что генерал будет судить об этом деле беспристрастно захудалый мастер, так как инструкция, которая была дана Макшицкому, — его произведение, и не может .

Я сделаю все что смогу для Макшицкого и надеюсь, ваше письмо ему поможет предотвратить плохое мнение о нем, которое, единожды получив, очень трудно исправить.

Таким образом, наш друг Борзатти уезжает завтра, я ему дал путевой лист только до Красноярска, а что касается его дальнейшего пути, то я отправил к Стадлеру (*3) бумагу со всеми деталями, где говорится о его положении и о вашем участии. Присоединится ли он к вам, не знаю, мы хотели бы одного — чтобы ни у вас, ни у Нелли не было бы проблем в пути. Приедет ли он раньше вас в Москву, это зависит от его скорости передвижения. У меня было много трудностей с ним, недовольство с его стороны, сцены с женой, но так как я уже потерял надежду на приезд Запольского, который недавно получил многочисленные неотложные поручения второй речной экспедиции (*4), к тому же генерал приедет не раньше чем через восемь дней, я не мог больше задерживать Борзатти, который плакал и причитал, он может закончить тем, что заболеет. Надо признаться, что для вас это будет очень тяжелое, хлопотливое дело, требующее затрат.

К письму я прикладываю инструкцию, максимальное опоздание — 18[-е], и именно к этому числу к вам должен приехать Борзатти. Я должен вам отправить письмо от 17[-го] в Омск, что я и делаю, если письмо вас там не застанет, это не моя вина. Моя жена писала вам в Ялуторовск, так что не волнуйтесь, если не получите от нее письма в Омске, где получите только мое. Я не могу не написать несколько строк о вашем прелестном сыне. Правда то, что он здоров, весел, и вы можете быть абсолютно спокойны на его счет, Господь хранит бесценные дни вашего ребенка. Моя жена и сестра (*5) ходили в церковь при институте (*6), и ваш сын тоже. Горячие мольбы о вас матери, друга, доброй тети, которой является Софи, присутствие ребенка — все это поможет вам в вашем благополучии. И, надеюсь, наши просьбы будут услышаны Богом. Я пишу вам письмо и молюсь о вас с теплотой моего сердца и со слезами на глазах.

Мы получили письмо от Мишеля 16 августа, моя жена вам его отправила через Боголюбова (*7). Но из-за того, что эти личные просьбы всегда так неоднозначны, я вам перепишу то, что Мишель говорит о нем [далее по-русски] : ‘Он [Н.Н. Муравьев. — Е. Д.] принял меня прекрасно и, по-видимому, мною доволен, он выслушал всю мою правду, сказал, что мне верит и вследствие этого берет меня с собой. Мы выезжаем 20-го числа в Уст[ь]-М[аю](*8), где оканчиваются мои владения, потому, непременно не теряя время, вероятно, ген[ерал] согласится на мои предложения, и если все пойдет так же хорошо, как теперь, то кому же их приводить в исполнение, как не мне? Итак, не ждите меня прежде трех недель после приезда Н.Н. Потерпите, не торопите меня, дайте мне кончить начатое, и тогда я ваш. Ручаюсь заодно, я увижу тетушку в Сибири во что бы то ни стало. Ничего не могу сказать вам относительно моего дела, потому что сам многого не знаю и выжидаю удобной минуты, чтобы представить мой отчет. Моя правда не повредила мне — я этого и ожидал’. Вот все, что относится до Миши единственно в служебном отношении. Приехали и Казакевич (*9), Савич (*10), бар. Крюднер (*11) — все моря[ки] и из которых уже последние вас обгонят. Сказывали мне, что он потолстел. Но поблагодарим Бога Всевышнего за эти добрые известия о Амуре и приморских приобретениях — скажу одно: все прекрасно по рассказам. Два фрегата дошли благополучно, и на одном из них Путятин (*12) поплыл к японским берегам, где транзитом объявил нам три выгоды как американцам. Моряки говорят, что наша флотилия Тихого океана может состязаться с морскими силами в главн. Англо: Фран. и что экспедиция против Шангая13 может быть удачна, чтоб там одним ударом истребить страшные количеством запасы товаров . Новой экспедиции Амурской — приказаны с большой приготовления, кто будет во главе — неужели Аннич[ков] (*14), не тот главный, увидим. Моряки при приезде дадут вам много подробностей], которые докажут вам всю ложь, всю черноту Грота (*15). О генерале, когда он приедет, не знают. Ехал Казакевич 27[-го] из Аяна. Если определит ген[ерал] 35 дней с остановками, то все-таки ждать надо его к 24-му в Иркутске. Ген[ерал], доплыв до Витима (*16), оттуда отправил эстафета к ген[ералу], сами воротились и будем ждать Н[иколая] Н[иколаевича] по сю сторону Киренги (*17) — две станции ближе. Бойтесь головомытия за поездку навстречу. Все в страхе ждут генера[ла]. Калифата кончится, а [в] чем будет развязка, не знаю — увидим. С Моллером (*18) кончил — он сам предложил 250 руб. за два срока и за первое полугодие, я сейчас послал 125 ру[б.] при письме — весьма учтивом в отношении его, но где упомянул о неожиданности этого отвода от начальства. Разберете ли вы мою грамоту, сомневаюсь, если это письмо застанет вас в Омске — сообщите эти новости.

Сестра, кажется, ждет несколько дней по приезде генер[ала], и если Миша воротится с ним или вскоре за ним, то дождется его. Ее глазам хуже (*19), не противлюсь и не упрашиваю в отношении отъезда. Но пора передать — Кормилица, мама свидетельствуют почтение, Шанька тоже, любя, забавляют Сережу, а теперь Султана, был в комн[ате]. Чувством сердца я всегда с вами, до свидания, но не прежде трех лет, и, как всегда, оканчивая мое письмо, поручаю вас и сына вашего покровительству] Божию.

Ваш друг и отец С[ергей] В[олконский].

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. No 30. Л. 24-24 об. Подлинник на франц. яз. Перевод Л. Г. Гладовской

* 1 17 сентября — день венчания Е. С. Волконской и Д. В. Молчанова в 1850 г.

* 2 Запольский Павел Иванович (1797-1860), с 1849 г.— генерал-майор, бригадный командир Иркутского и Енисейского казачьих полков, в 1851-1855 гг. — наказной атаман Забайкальского казачьего войска, забайкальский военный губернатор.

* 3 Стадлер Андрей Осипович (ок. 1817 — после 1866), выпускник Московского университета, в 1848-1850 гг. — член Совета, управляющий отделением Главного управления Восточной Сибири, в 1850 г. на эту должность назначен Д. В. Молчанов, в 1850-1857 гг. — председатель Енисейского губернского суда.

* 4 Вторая речная экспедиция — второй сплав по Амуру, который был разделен на три отряда под руководством генерал-губернатора. 1-й отряд возглавил Н. Н. Муравьев, он был с женой Екатериной Николаевной, 2-й отряд — под начальством командира 15-го линейного батальона подполковника А. А. Назимова и 3-й — под начальством полковника М. С. Корсакова. С этим сплавом прибыли для защиты Приамурского края всего 2500 человек войска. В составе сплава находилась также научная экспедиция, снаряженная Сибирским отделом Географического общества.

* 5 Софья Григорьевна Волконская приехала в Иркутск в 1854 г. навестить брата.

* 6 Иркутский девичий институт им. Николая I.

* 7 Лицо, о котором идет речь, не установлено.

* 8 Поселение Усть-Мая известно еще с XVII-XVIII вв. как пристань на левом берегу р. Алдана, у впадения в нее р. Маи, как почтовая станция на Аянском тракте.

* 9 Казакевич Петр Васильевич (1814-1887), в 1848-1850 гг. — участник экспедиции Г.И. Невельского, в 1851-1855 гг. — офицер для особых поручений при генерал-губернаторе Восточной Сибири Н. Н. Муравьеве-Амурском, в 1856-1865 гг. — военный губернатор Приморской области Восточной Сибири, контр-адмирал.

* 10 Савич Никанор Никанорович (?-1860), лейтенант 25-го флотского экипажа на фрегате ‘Паллада’.

* 11 Крюднер (Крюденер) Николай, барон, лейтенант Гвардейского экипажа на фрегате ‘Паллада’.

* 12 Путятин Евфимий Васильевич (1803-1883), граф, адмирал, дипломат, совершил кругосветное плавание на фрегате ‘Крейсер’ под командованием М. П. Лазарева. В 1842 г. — посол России в Персии. В 1843 г. разработал проект экспедиции по исследованию Тихого океана, в котором предлагал изучить юго-западное побережье Охотского моря с целью переноса Охотского порта, исследовать Сахалин и попытаться завести дипломатические отношения с Японией. Такая экспедиция под начальством Е. В. Путятина была организована лишь в 1852 г. — на фрегате ‘Паллада’ в сопровождении винтовой шхуны ‘Восток’. Несмотря на трудности, возникшие из-за начавшейся Крымской войны, Е. В. Путятин сумел добиться выгодного для России Симодского торгового договора с Японией. Офицеры ‘Паллады’ описали восточное побережье Кореи. В 1858 г. Путятин заключил с Китаем Тяньцзиньский договор, аналогичный Айгуньскому.

* 13 Шанхая.

* 14 Аничков Владимир Иванович (1812-1863), выпускник Пажеского корпуса, генерал— майор, состоял при Н. Н. Муравьеве, в начале 1856 г. временно управлял Иркутской губернией. С 1857 г. варшавский обер-полицмейстер.

* 15 Грот (Гроте) Эдуард Васильевич (?-1859), капитан-лейтенант, плавал с Г. И. Невельским мичманом на ‘Байкале’. Исследовал лиман Амура, в июле 1849 г. участвовал в открытии Южного пролива между Сахалином и материком (прохода Невельского)

* 16 В тексте: Витин. Правильно: Витим — одна из крупнейших рек Восточной Сибири, правый приток Лены.

* 17 Река в Иркутской губернии, правый приток Лены.

* 18 Моллер Николай Павлович (1814-1868), майор, командир Иркутского конного казачьего полка. Суть взаимоотношений выяснить не удалось.

* 19 В письме И. И. Пущину от 28 июня 1854 г. С. Г. Волконский сообщал о своей сестре: ‘Нет слов, чтобы достаточно возблагодарить Бога и ее за это неоцененное для меня пожертвование и по трудности пути, и по разлуке с ее семейством. Ведь ей 68 лет от роду — и она полуслепая’ (Декабристы. Летописи Литературного музея. Кн. 3. С. 92).

13. Д. В. и Е. С. Молчановым

[Иркутск,] 18 сент[ября] 1854

Мои дорогие друзья, я вам писал вчера и отправил письмо, следуя вашим указаниям, в Омск (*1). Но то письмо вы получите позже строк, которые я пишу сейчас. У меня появилась случайная возможность написать еще одно письмо, я этого не мог предвидеть.

Эти строки попадут к вам через двух моряков эскадрильи Путятина, первого — барона Крюднера, сына красавицы Крюднер (*2) Адлерберг, помощника великого князя Константина (*3), и второго — господина Савича. Они нам обещали встретиться с вами в любом случае, днем или ночью, в дороге или в городе. Таким образом, вы узнаете свежие новости о вашем ребенке и о нас. Я очень рад, что появилась возможность передать вам еще одно письмо через этих двух господ, но я хочу также, чтобы они вам поведали интересные известия о нашем крае, о политической и военной обстановке в наших поселениях (колониях) Тихого океана, о Татарском проливе, о Японии, о возможности посягнуть на Шанхай, тем самым на английские фабрики.

Мне бы очень хотелось, чтобы вы от них узнали все подробности, ведь именно вы столько сделали, чтобы добиться этого. Также я хочу, чтобы вы убедились еще больше во лжи и коварстве господина Грота. Я не рассказывал о нем этим господам — они его сами знают. Мне жаль, что эти господа не смогли встретиться с Дядькой (*4), который тесно связан с Гротом, и только поэтому он попал в дом к Трубецкому (*5).

Мы вам отправили письмо Мишеля от 16 августа после его встречи с генералом. Спасибо Господу, все хорошо, Мишель очень доволен. Он полагает, что приедет только через три недели после прибытия генерала. Но в дороге мне сказали, что слышали, что Буссе (*6) будут поручены дела поселенцев. Это вполне возможно из-за интриг и по настоящим обстоятельствам, но я не расстроен таким поворотом событий, потому что Мишель теперь сможет сопровождать мою сестру до Урала, она уезжает через несколько дней после приезда генерала, прибывающего 25 или 28 числа этого месяца. Я вам напоминаю, хотя я писал об этом вчера, что Борзатти должен уехать сегодня утром с Макшицким. У последнего же с отъездом было много проблем, по большей части весьма необоснованных. Кукель. Я не знаю, как идут дела со всеми этими удручающими и никчемными приближенными генерала, который, несмотря на свою стойкость духа и строгость в работе, не может со всем справиться. Оказалось невозможным отправить все, что вы просили в тарантасе, куда взгромоздился Борзатти, сидел, словно воробей на свае, таким образом, я решил не отправлять вам подсвечник, который обещал выслать в январе. Не сердитесь на меня за то, что решил нарушить ваши указания и действовать не совсем в ваших интересах, но это было необходимо.

Я буду держать вас в курсе дел Макшицкого, я уже написал Павлу Иван[овичу] (*7), чтобы просить справедливости и защиты с его стороны. Я узнаю, каков результат вашего письма Н[иколаю] Н[иколаевичу], и если дела Макшицкого наладятся, то сообщите ваши указания по поводу его отъезда.

Вы с трудом разберете мое письмо, как и длинное письмо вашей матери, говорю аминь моей эпистоле. Пусть Господь вас хранит, пусть Господь хранит вашего ребенка и нас здесь. Я отправил Борзатти к Стадлеру, надеюсь, что там (*8) с его отъездом будет меньше проблем, чем у меня здесь. Ваш друг и отец.

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. No 30. Л. 26-26 об. Подлинник на франц. яз. Перевод Л. Г. Гладовской

* 1 Молчановы по пути в Москву останавливались в Омске.

* 2 Крюднер (Крюденер) Амалия Максимилиановна (урожд. фон Лерхенфельд, 1808-1887), баронесса, жена русского дипломата барона Александра Сергеевича Крюденера. По свидетельству современников, баронесса была одарена редкостной, уникальной красотой, ею восхищались Г. Гейне, А. С. Пушкин, император Николай I. После смерти Крюденера Амалия Максимилиановна стала женой финляндского губернатора и члена Государственного совета графа Н .В. Адлерберга.

* 3 Константин Николаевич (1827-1892), великий князь, генерал-адмирал, второй сын императора Николая I. В 1853 г. вступил в управление морским министерством. С 1855 г. — адмирал, управляющий флотом и морским ведомством на правах министра.

* 4 Так в письмах Е. С. и Д. В. Молчановым Волконский называет А. В. Поджио, поскольку братья Поджио были двоюродными братьями М. Н. Волконской (см.: Неизданные письма М. Н. Волконской. С. 82, 90). Как А. В. Поджио был связан с Гротом, установить не удалось.

* 5 А. В. Поджио и его жена Л. А. Поджио были в дружеских отношениях с Трубецкими.

* 6 Буссе Николай Вильгельмович (Васильевич, 1826-1866), выпускник Пажеского корпуса, с 1853 г. майор, подполковник, офицер для особых поручений при Н. Н. Муравьеве-Амурском, в 1856 г. — полковник, в 1857 г. — начальник штаба войск Восточной Сибири, в декабре 1858 г. — генерал-майор, военный губернатор Амурской области.

* 7 П. И. Запольскому.

* 8 В Красноярске.

14. Е. С. и Д. В. Молчановым

[Иркутск,] 20 сентября 1854

Следуя указаниям, которые вы мне дали, я вам пишу в Ялуторовск (*1), хотя предполагаю, что мое письмо вас там не застанет, но я руководствуюсь вашими указаниями. Мы получили ваше доброе письмо, и о вас нам рассказал Разгильдеев, с которым встретились в дороге в двух станциях от Канска (*2). Благодарим Господа за исключительно хорошие новости от вас. Мои дорогие друзья, я вам столько писал, что уже должен бы избавить вас от скуки читать мои письма, но когда я вам пишу, мне кажется, что вы передо мной — за это меня простите. Борзатти наконец уехал, я его задержал до 18[-го], все предполагая отправить с ним Макшицкого, к несчастью последнего, его дела усложнились. Ни Н[иколай] Н[иколаевич], ни П[авел] И[ванович] не приезжали, так что я отправил одного Борзатти, который был передо мной словно приговоренный к смерти и хотел уже ехать на свои средства. Я уверен, что Макшицкий не сможет к нему присоединиться, и тем лучше, если Макшицкий мог бы быть вам полезен, Борзатти же — груз в дороге. Борзатти, несмотря на палящее солнце осеннего дня, оделся как зимой — брюки, куртка, пальто на меху — и взгромоздился на тарантас, где сидел как воробей на свае, и рядом Миночка (*3), нелепая, как никогда.

Чем закончатся неприятности у Макшицкого, я даже и не знаю, если здесь нет должностного преступления, о чем я надеюсь и думаю, это все из-за неопытности и незнания дела. Я написал Запольскому, посмотрим, сможет ли он помочь ему, квитанция Запольского не совпадает с тем, что нам говорил Макшицкий [далее по-русски], и хотя большая часть предметов выше образцов, но остальные ниже, и в этом без малого 2000 ар[шин] сукна, а то ценный предмет. Увидим, что решит генерал, а здесь, кроме Шелашникова (*4) и Забар[инского] (*5), все против него. [Далее по-франц.]

Если генерал будет действовать, как прежде обещал, если он уволит Макшицкого, то я его отправлю вместе с сестрой, если он будет здесь к ее отъезду, он будет ей полезен в дороге. Что касается ваших планов насчет Макшицкого, это ваши дела, возможно, он будет полезен и вам, но нужно его контролировать и присматривать за ним.

До сегодняшнего дня ничего хорошего о приезде генерала не слышно. Вчера племянник моей тети (*6) получил письмо от К[атерины] Н[иколаевны] (*7) из Киренска, она вернула Мишу из Витима, ждет новой остановки Н. Н., 16-25[-го] он, возможно, будет здесь. Неизвестно, увидим ли мы Мишеля вместе с ним, я хотел бы этого для своей жены и сестры, которая не может более задерживаться, что касается меня, то я лишь хочу, вы это знаете, чтобы карьера Миши удалась. Под нашей крышей все хорошо, Сережа растет, весел, приятен, опрятен и, конечно же, благодаря вашей матери вполне здоров и полон сил, которые она дает ему. Сестра любит и вас, и нас и очень хочет узнать Мишеля, Аделаида добра и к вам, и к нам, очень умна в своих суждениях и возражениях. Я, в ожидании жестоких испытаний предстоящей разлуки навсегда с сестрой, чего я не могу избежать, не смею ее больше задерживать. Воспоминания о двух месяцах, которые она мне посвятила, наполнили мое сердце чувством безграничной благодарности к ней — до моего последнего вздоха. Я молюсь за нее, за жену, за вас, за Сережу и Мишеля. Пусть хранит вас Господь.

Новости о войне и политике неутешительны, война и политика проходят жестокие испытания, но Государь и народ находятся на высоком положении. Пусть Господь им поможет, конец — делу венец. Мои молитвы за Его Величество и за родину полны теплых чувств, кормилица, Маша, Шоня и весь дом шлют вам дружеские приветы. Я чувствую себя хорошо с благословения Господа.

[Приписка М. Н. Волконской:]

Нельга, ангел мой, я тебе написала сегодня утром в Кострому, уверена, что это письмо не застанет вас в Ялуторовске. Я бесконечно вас благословляю. Чичик (*8) вас обнимает. Мама ваша, обнимаю вас крепко.

[На обороте приписка И. И. Пущина карандашом:]

Это письмо получили в Ялуторовске 6-го октября. Послезавтра отдается на почту по адресу, сообщенному С. Григорьевичем. Мантилья отправлена в Красноярск. Жажду получить известие о благополучном прибытии вашем на место. Храни вас Бог. Все мы вас дружески обнимаем.

И[ван]П[ущин].

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. No 30. Л. 27-27 об. Подлинник на франц. яз. Перевод Л. Г. Гладовской

* 1 Молчановы ехали в Москву.

* 2 Город (с 1782 г.) в России, в настоящее время — административный центр Канского района Красноярского края.

* 3 Возможно, жена Борзатти.

* 4 Шелашников Константин Николаевич (1820-1888), выпускник Школы армейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, в 1851 г. из гвардии капитанов переведен дежурным штаб-офицером в Дежурство войск Восточной Сибири, подполковник, с 1856 г. бригадный командир Иркутского и Енисейского конных казачьих полков, в 1859 г. — генерал-майор, в 1864-1880 гг. — военный губернатор г. Иркутска и иркутский гражданский губернатор.

* 5 Заборинский Ахиллес Иванович (1820-1895), офицер Генерального штаба, в 1848-1856 гг. служил в Восточной Сибири, начальник штаба, полковник.

* 6 Лицо, о котором идет речь, не установлено.

* 7 Муравьева Екатерина Николаевна (урожд. де Ришмон, ?-1897), с 1847 г. жена Н. Н. Муравьева-Амурского.

* 8 Так Волконские называли внука.

15. Е. С. и Д. В. Молчановым

[Иркутск,] 24 сент[ября] 1854. No 5

Вчерась неожиданно приехал к нам Миша. Говорю ‘неожиданно’, потому что, как вам известно из посланных к вам его писем, мы его ждали не прежде как три недели после приезда генерала. Наш общий друг Миша здоров, потолстел, посмуглел и в особенности развился в плечах. Об радости нашей его видать в семейном нашем кругу нечего мне говорить — вы это поймете, заочно делить эту радость из наших и его писем. Сестра полюбила его, и он на нее сделал то же впечатление, какое при первом свидании Неля. Благодарен сестре за радушное ее чувство к моим детям еще более, как за то, что меня посвящает . Миша тебе расскажет если не с этой, то с будущей почтой все, что вас об нем, про него занимает. Благодарю Бога, что он воротился, благодарю Бога, что генерал им доволен и сказал ему при отправлении его: ‘Скажите С[ергею] Григорьевичу], что я Вами доволен, очень доволен, и не было ни одного случая мне его за что-либо пожурить’. Теперь хорошо, лишь бы опять не повредили злые и завидливые люди, а чтоб оберечь себя от этого, надо вести себя умно, осторожно и часто светскими бездельничьями не вредить себе. Буду стараться охранить Мишу советами, долговременной моей опытностью светом людей.

Мама, Чичик, кормилица и я здоровы, сынок ваш день ото дня становится милее и теперь бабу знает более всех, да и не мудрено: как не спит, то не спускает его с глаз.

Павел Иванович Запольский приехал сюда вчерась, нонче я его видел, и он в ответ на мое письмо о Мокшецком сказал: ‘Обещаю вам, что на другой день доклада моего Н[иколаю] Н[иколаевичу] Мокшецкий будет отпущен’. Дай Бог, чтоб это сбылось и одного мнения с нами, что просто против него пустые придирки. Павлу Ивановичу передал твои поручения, Дмитрий, и извинения, что ты к нему не писал, он не сумневается в твоей дружбе. Завтра ждут генерала, интриг полный короб наготовили, да охранит его Бог от вспышек, а не миновать столкновений. Что достоверно мне будет известно, сообщу. Генерал сам отправил Мишу, чтобы угодить сестре, от Миши не искательства.

Поручаю вас благословению и покровительству Бога.

С[ергей] В[олконский].

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. No 30. Л. 28

16. Д. В. и Е. С. Молчановым

[Иркутск,] 27 сент[ября] 1854. No 6

Вчерась пришла давно ожидаемая почта, опозд[авшая] почти четырьмя днями, и привезла нам письма ваши: одно из Красноярска, другое из Ачинска и третье из станции Кеи (*1). Читали ваши письма в семейном нашем круге с чувством горячей любви к вам и с теплыми молитвами к Богу о вас и о Сереже, который как бы вслушивался в наш разговор. Чичик здоров, мил, крепкого сложения, весел, забавен и теперь имеет нового баловника — дядю своего, я говорю ‘нового’, потому что мы все это делаем — жена во главе, сестра и Adelaide тоже, и я тоже, и Миша тоже, а вслед за нами и кормилица, и Маша, и Авдотья, и Шонька, и Ваня. Баловство это не в беду ваше[му] сынку при теперешнем его младенчестве, да еще имеет годика два на это, если Бог позволит, тогда уже надо будет иначе действовать — не строго, но рассудительно, и тогда я буду ваш представитель, если Бог не принесет сюда к тому времени [вас] или нас к вам. Я говорю, строгость не к Сереже, но к самим себе, потом[у] что ты, моя Нелли, и брат твой примером, что без строгости с детьми обращения, а с рассудительным образом для этого при воспит[ании] можно достичь до образцовых детей, как вы оба, мои дорогие, родные детки. Вот уже три дня как Миша с нами, и как у него щеки распухли, то безотлучно всматриваюсь, вслушиваюсь, и время проходит быстро, много рассказывает занимательно, а чувства семейные, общественные, служебные горячи и взгляд — верный, светлый. Он счастлив в семействе, дай Бог ему счастья в поприще служебном, теперь стал на хорошей стезе, признан дельным, авось не изменится это убеждение. Я дорожу благосклонным расположением

Н.Н. к моему сынку, молю Бога, чтоб Миша был всегда достойный оного, авось для него настал перелом счастливый, лишь бы опять это не изменилось происками завистливых людей, и буду настаивать, чтоб Миша держался М[ихаила] С[еменовича] (*2), тут не будет зависти.

Все мы здоровы, генерал приехал вчера ночью и нонче был в полдень с К[атериной] Н[иколаевной] у сестры моей, учтивость замечательная, жены не было дома, каталась с Чичиком, я явился к сестре в исходе заседания и принят был радушно.

Новости — производство Невельского (*3) в контр-адмиралы, Козакевича в капитаны 1-го ранга и Корсакова в полк[овники], об этом последнем есть приказ, о первых пишет М[ихаил] С[еменович], который был принят с восторгом царем и наследником и Констант[ином] Николаевичем * 4. Генера[лу] дано позволение приехать в Петербург, но он не знает, воспользуется ли этим дозволением, и если поедет, то первым зимним путем. Здесь Запольский, Дейхман (*5), ждут Михайловского * 6, Ребиндера — до сих пор нет ни по чему, ни в относи[ельности] дел, ни лиц развязки. Тому несколько часов приехал Беклемишев (*7), останови[лся] у нас и свидетельствует вам свое почтение.

Отъезд сестры откладывается до первого зимнего пути, но все еще не решено положительно. Желал бы, чтоб генерал был бы зимою в Питере, вероятно, он приложит старание, чтоб ты, Дмитрий, получил дозволение ехать за границу. При первой встрече не было о тебе речи со мной, но, надеюсь, или через сестру узнать все то, что может тебя интересовать.

Нонче не пишу о делах наших с Репн[иным]. Надо обдумать, да и ты не любишь, чтоб тебе сообщали свой взгляд, одно напишу, то думаю и тебя прошу принять в соображение, что скажу, вить частью это дело мое по началу, а Мишино — последств[ие], и грустно мне, что оно не кончено. Далее не пишу, боюсь опоздать, сел было рано писать — беспрестанно отрывают, жена пишет — она вся в Чичике. Поручаю вас благословению Божьему.

Ваш друг С[ергей] В[олконский].

Миша не пишет, по обыкновению оставил до , а теперь у него гости. Между прочим, Якушкин-отец (*8) поручил мне передать вам всем его приветств[ия], Николя (*9) тоже.

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. No 30. Л. 29

* 1 Станция Московского тракта.

* 2 Корсаков (Карсаков) Михаил Семенович (1826-1871), выпускник Школы армейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, в 1848 г. назначен для особых поручений к генерал-губернатору Восточной Сибири, майор, в 1852 г. подполковник, начальник казачьего отделения и член Совета ГУВСа, в 1854 г. полковник, в 1855-1860 гг. — военный губернатор Забайкальской области, с 1856 г. генерал-майор, с 1861 г. — генерал-губернатор Восточной Сибири.

* 3 Невельской Геннадий Иванович (1813-1876), мореплаватель, исследователь Дальнего Востока, адмирал с 1874 г. Окончил Морской кадетский корпус и Высшие офицерские классы при Морском кадетском корпусе. В 1848-1849 гг. в чине капитан-лейтенанта командовал транспортом ‘Байкал’, прошел из Кронштадта в Петропавловск-Камчатский. В 1850-1855 гг. руководил Амурской экспедицией по исследованию бассейна Нижнего Амура, побережья Приморья, острова Сахалин и Татарского пролива. Во время Крымской войны участвовал в защите Тихоокеанского побережья от нападения англо-французской эскадры. За критику высших государственных органов в 1856 г. был отстранен от исследований на Дальнем Востоке и отозван в С.-Петербург.

* 4 Николаем I, великим князем Александром Николаевичем, великим князем Константином Николаевичем.

* 5 Дейхман Оскар Александрович (1818 или 1820-1891), горный инженер, окончил Горный институт, с 1841 г. служил в Восточной Сибири, в 1845-1847 гг. — чиновник по особым поручениям при генерал-губернаторе, с 1847 г. управляющий Петровским железоделательным заводом, в 1856-1865 гг. — начальник Нерчинского горного округа.

* 6 Михайловский Яков Павлович, в 1854 г. — генерал-майор, командир 3-й бригады 24-й пехотной дивизии.

* 7 Беклемишев Федор Андреевич (1829-1899), выпускник Лицея, с 1851 г. на службе в Восточной Сибири, в 1854-1857 гг. — верхнеудинский земский исправник, в 1858-1861 гг. — член Совета Главного управления, управляющий IV отделением, за убийство на дуэли М. С. Неклюдова в 1859 г. отстранен от службы и арестован, затем прощен по ходатайству Н. Н. Муравьева.

* 8 Якушкин Иван Дмитриевич (1793-1857), декабрист, с 1836 г. на поселении в Ялуторовске. 14 августа 1854 г. приехал в Иркутск, жил у Трубецких, выехал из Иркутска в августе 1855 г.

* 9 Скорее всего, речь идет о Н. Д. Свербееве.

17. Д. В. Молчанову

[Иркутск,] 3 окт[ября] 1854. No 7

Письмо, что посылаю вам, добрый и уважаемый детка, чрез Казакевича, который внезапно чрез несколько часов едет курьером в Петербург. С последнею почтой ген[ерал] получил позволение прибыть в Петербург, но, кажется, хочет избегнуть этой поездки и посылает Петра Васильевича для всех переговоров по морской части, в которых теперь главное дело и затруднение и нужно много разрешений свыше.

В Иркутске только и разговоров о немилости встречи с Н. Н. Струве (*1) и Соловьева (*2). Для первого причина — слабое управление с богатыми тузами, расходы свыше средств, вмешательство в дела жены его и взятки и интриги в Якутске, ныне было свидание и объяснение первого, и кончилось тем, что дозволено ему просить перевода и выдано в том свидетельство. Многим копал могилу, а наконец самому наготовил такую же, и вырыта самим, близкими и друзьями. Соловьев же в опале — потому что во время проезда Н.Н. подали жалобы на Алекме (*3), что притеснительно рассчитался с рабочими, плохо их кормил, приворовочки в лавочках на Лене, помещал их тесно и опасно от слишком тяжелого груза на палубе и, наконец, в Жигалово (*4) при прогоне скота сделана потрава хлеба, за которую не только не дал удовлетворение, но даже по этому предмету написал грубое письмо к генералу, которое показал он Н. Н.

Все, что тебе сообщаю, и сведения эти от самих пострадавших и сходны с вестями из других источников. Струве пишет в Питер о переводе, а по должности скажется больным (*5). Лично ко мне он был всегда радушен, и я остаюсь в этих же сношениях, судить обо всем этом ни с ним, ни с кем не буду. Авось ничего на меня не выдумают, буду осторожен не для своей пользы, но для Миши. Удивят ли тебя сообщенные новости, не думаю, ты многое предвидел.

Сестра, как ты это должен знать, остает[ся] до первого зимнего пути, а оный так непостоянно временем устанавливается, что вряд [ли] можно определить, когда выедет. Сестра пишет об Мише, так, как и о Нелли, не боюсь это вам сказать . Сережа мил, здоров, подбородок славный и часто румянец — сердце бы ваше порадовалось, смотря на него. Мама вся живет в нем и этим уже чересчур балует, так Миша и я останавливаем, но поверьте, что на это редко есть причина — да Бог его сохранит вам и нам. Мишка его без памяти любит. Дела Мишки хороши. Вчерась я был первый раз на малое время у генерала (был занят приготовлением о справке Козакевича, чего я не знал), он мне повторил, что очень доволен вашим братом, лишь бы это подержалось и опять его не очернили ни за что ни про что, надо будет вести [себя] осторожно,часто без данных много портят, и вести себя усердно и умно и остерег[аться]. Запольский был и уехал, Беклемишев тоже, оба вам усердно кланяются. Первый был принят немного сухо, но потом оправился и уехал довольным. Ген[ерал], при рек[омендации], о нем сказал: ‘Хвали[ть] его — одна беда. Штаб мой его не любит, а его вся беда от его язычка и пера’. Федор Андреич (*6) принят отлично и представлен вместе с Амурским представительством]. Попадется ли в это представление Миша, вряд ли, да, признаюсь, и невозможно. Николай Романович здесь, едет завтра, не знаю ничего об нем, да, наверно, недоволен, что есть его. Мокшецкому дал письмо Запольский к ген[ералу], что вышло из этого письма, еще неизвестно, увидим, а если узнаю до отправления письма — сообщу. Трапезников (*7) был принят хорошо, как сам мне говорил. О смерти Борисовых (*8) вам, вероятно, сообщила жена. Смерть, Андрея постигшая, с колыбели до могилы жила в нем, и самоубийство его достойно уважения. Мне по этой смерти бездна хлопот. Охранена собственность многих, в том числе и твоя, приняты меры к похоронам, удовлетворен при том все-то уже четверт[ый] день — это в Разводной, да еще дня на три. Скаж[ите] им сообщить Булычеву (*9), что все рисунки найденные перешлю к нему и что надеюсь, что недобрал деньги за текущий год, мне поможет получить, чтоб сделать надгробный монумент (*10).

Ваш друг и отец С[ергей] Волк[онский].

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. No 30. Л. 30

* 1 Струве Бернгард Васильевич (1827-1889), чиновник по особым поручениям при Н. Н. Муравьеве, в 1851-1852 гг. — временно управлял Якутской областью, председатель Иркутского губернского правления в 1853-1855 гг. Жена — Анна Федоровна Розен. Охлаждение в отношениях и конфликт с Н. Н. Муравьевым сам Б. В. Струве объяснял тем, что строгость и взыскательность сочетались в нем со стремлением защищать ‘низшие классы’. При заготовке хлеба для казенных нужд он доказывал необходимость установления более высоких цен, отстаивая ‘интересы крестьян и бурят, с которых… приходилось взыскивать подати, повинности и недоимки’. Это противоречило планам Муравьева, заинтересованного в 1850-х гг. в максимальной экономии средств, необходимых для решения амурского вопроса. Современники называли иные причины немилости генерал-губернатора. Н. Д. Свербеев объяснял так: ‘Бедный Струве поплатился, и поделом, за то, что попал в команду к жене и теще, стал жить сверх своих средств, делать непозволительные долги и заважничался окончательно до того, что не чувствовал под собою земли, перессорившись со всеми… Не будь сварливой Струвихи и будь другим Струве — давно был бы губернатором’ (см.: Матханова Н. П. Высшая администрация Восточной Сибири в середине XIX в. Новосибирск, 2002. С. 152-153).

* 2 Соловьев Степан Федорович (1819-1867), с 1853 г. временный красноярский купец. По доверенности от 11 сентября 1853 г., выданной ему отцом, Ф. П. Соловьевым, он имел право полновластно производить розыск, разведку и разработку золотосодержащих россыпей в Восточной Сибири и кредитоваться от имени отца до 100 000 рублей. Соловьев постоянно расширял свое дело, организуя большие разведывательные партии в Верхотурский уезд Пермской губернии, в Забайкальский край, олкминскую тайгу, в Архангельскую губернию, на Алтай и в другие местности. На открытых месторождениях золота и платины создавал новые прииски. Известный благотворитель.

* 3 Правильно: Олкма — река в Забайкальском крае, Амурской области и Якутии, правый приток р. Лены. Между реками Витимом, Леной и Олкмой были расположены золотые прииски Олкминско-Витимского горного округа, часть которых принадлежала золотопромышленнику С. Ф. Соловьеву.

* 4 Жигалово — пристань в верхнем течении р. Лены.

* 5 Б. В. Струве долго ждал перевода, в 1856 г. был назначен вице-губернатором в Астрахань.

* 6 Ф. А. Беклемишев.

* 7 Трапезников Константин Петрович (1790-1860), иркутский купец 1-й гильдии, иркутский городской голова в 1847-1850 гг.

* 8 Борисовы, братья — Петр Иванович (1800-1854), Андрей Иванович (1798-1854), декабристы, на поселении с 1839 г. в с. Подлопатки близ Верхнеудинска, с июля 1841 г. — в д. Малой Разводной, расположенной недалеко от Иркутска. 30 октября 1854 г. П. И. Борисов скоропостижно скончался, А. И. Борисов, страдавший душевной болезнью, в этот же день покончил с собой.

* 9 Булычев Иван Демьянович (1813-1877), камер-юнкер, член комиссии, возглавлявшейся сенатором И. Н. Толстым и осуществлявшей ревизию Восточной Сибири в 1842-1846 гг. В Иркутске женился на племяннице купца Е. А. Кузнецова.

* 10 П. И. Борисов в Сибири стал художником. Основная часть сохранившихся рисунков была создана им на поселении, когда он ‘выполнил большое количество заказов чиновников и купцов на изготовление альбомов с рисунками животного и растительного мира Сибири’ (Декабристы о Бурятии: Статьи, очерки, письма. Улан-Удэ, 1985. С. 13). В 1848-1854 гг. П. И. Борисов был занят выполнением большого заказа, сделанного И. Д. Булычевым. Рисунки из собрания И. Д. Булычева сохранились полностью. С. Г. Волконскому, оказавшемуся распорядителем дел Борисовых после их смерти, принадлежит заслуга в сохранении этого собрания.

18. Е. С. и Д. В. Молчановым

[Иркутск,] 8 окт[ября] 1854 г. No 7

Мои дорогие друзья, причина моего молчания вам известна. Вот уже восемь дней как я постоянно занят из-за неожиданной экстраординарной кончины обоих Борисовых. Представьте себе, что только сегодня мы их похороним, то есть после девяти дней дознания, переговоров, писаний К[арлу] К[арловичу] (*1). Главная причина такой задержки — это административная восприимчивость. Моллер требовал первенства над Ефимовым (*2) во всех распоряжениях .

Наконец все закончилось, и я должен уже садиться в экипаж, чтобы ехать на похороны, оба брата будут в одной могиле, вместе после смерти, как они были с самого детства и до самой смерти, в разное время их существования, и затем они оба будут преданы святой земле. Петр имел на это право, и Андрей будет там, который в приступе безумства покончил с собой. Пусть земля им будет пухом. Я потерял в Петре сердечного друга, по совести я могу сказать, что выполнил свои обязательства перед ними, как и при жизни, так и после . Все, что их интересовало, собрано у меня.

Фрагмент письма. Подлинник на франц. яз. Перевод Л. Г. Гладовской

* 1 К. К. Венцель.

* 2 Моллер Николай Павлович (1814-1868), в 1851 г. — майор, командир Иркутского казачьего конного полка.

* 3 Ефимов Иван Владимирович (1820-1905), чиновник, в 1848 г. — управляющий Илгинским, с 1849 г. — Александровским казенными винокуренными заводами, в 1853-1856 гг. — иркутский земский исправник.

19. Е. С. и Д.В . Молчановым

[Иркутск,] 10 окт[ября] 1854. No 8

Где вас застанут эти строки, вероятно, в Москве. Бог там в помощь вам, друзья мои, а сильное действие холеры тревожит нас, будьте осторожны (*1). Будьте тверды духом и при малейшем сумнении приступа болезни приступите к решительным мерам лечения, а мы здесь возносим ежедневно теплые молитвы к Всевышнему об охранении вашего здоровья и ниспослании вам всякого утешения и счастия.

Последние вести от вас из Каинска (*2) от 24[-го], может быть, нонче вечером (пишу раненько, все спят в доме), может быть, до отхода почты получим из Омска тем правдоподобнее, что для почты запоздали. Вероятно, первое от вас письмо будет из-под крова Якова Дмитриевича (*3), который пишет мне, что вас ждет, и которой принял вас, не сомневаюсь в этом, радушно. Этот человек, когда свой, отличный, здесь же он был под влиянием вам известных и не тот был иногда, как если бы себя выказывал в наготе, — благородным, и такова его душа.

Мы Якова Дмитриевича ждем зимою, обещал приехать, а как тогда сестры не будет, то я предлагаю ему остановиться у нас наверху в ваших комнатах, желал бы, чтоб принял предложение не из каких либо расчетов, но по истинной дружбе и уважению к нему.

Сестра моя, как вы уже знаете, осталась до зимы, до пути первого, к этому ее склонил Ник[олай]Ник[олаевич], она здорова и добра к нам всем, Мишу она полюбила. Как я уже это вам писал, Adelaide bonne prevenante aimable comme de coutum[e] et toute soins pour ma femme et pour votre enfant (*4). Сережа здоров, мил, забавен, но все зубков нет, но, говорят, случается, что и до году их нет и без худых последствий. Сережу выносят, как теплая ясная погода. Кормилица заботлива о нем — и кормит, и нянчит, отличная женщина, а Шонька, Маша и Люта в всегдашней прислуге. Все идет хорошо, лишь бы не изменилось. Мама ваша вся живет в Сереже и Мише и поэтому здорова.

Дела Мокшецкого не устраиваются. Генерал ничего не решил и предоставил решить отчет, где началось и кончилось все это дело, как распоряжением и заготовлением, так и приемом и браковкой. Может быть, это и к лучшем[у], если Павел Иванович (*5) захочет помочь, как обещался, и справит с Войск[овым] упр[авлением] главный свой взгляд и расчет. Кукен (*6) много обещал, но весьма мало сделал — глуп, труслив и судит не своим умом, а гениальной головой (т. е. по его мнению) малого Гильдебранда (*7). Понимаешь, из этого какой выходит ералаш.

Что делается в городе и на всех сценах жизни оного, мало знаю, времена бойки, и надо вести себя осторожно. Падение Струве все еще занимает многих, пред тобой, пред братом твоим он много виноват, копал многим ямы, а сам попал в те, которые ему выкопали жена и теща (*8), хотя этого сам не видит и в этом не сознается самому себе, мне его жаль и в служебном отношении оставил по себе хорошую память.

Кат[ерина] Иван[овна] (*9) все больна, и вот уже восемь дней, что, кроме медиков и чисто семейных лиц, никто ее не видит, даже ни Поджио, ни Якушкин не допускаются. Медики в доме заверяют, что нет ничего опасного, в городе же не скрывают безнадежность излечения. Все в этом доме делается не по-людски, а как подумаешь о предстоящем горестном событии, от которого да Бог их охранит, много и тяжело подумаешь о Сер[гее] Пет[ровиче] (*10) и о моем крестнике (*11). Нонче именины Зины (*12) не под радостным влиянием. Ты, верно, заочно спросишь меня, не выходит ли она замуж, — чисто не знаю. Было время, что дела Н[иколая] Д[митриевича] (*13) шли ладно, много об этом хлопотали Струве, но теперь, кажется, перемена декораций, более на сцене Якушкин (*14), и тут много действует Дядька — не очень счастливый в свадебном последствии быта, как вы это знаете (*15). Н[иколай] Д[митриевич] еще не приехал, ждут его с часу на час у Струве, а будет ли он именинный подарок — увидим, и что узнаю, сообщу. Исписал в четыре страницы и если получу от вас новое письмо или что узнаю — прибавлю листок, а теперь кончаю тем, что про себя скажу, что я здоров и люблю по-прежнему.

С[ергей] В[олконский].

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. No 30. Л. 33-34

* 1 В это время в Москве была эпидемия холеры.

* 2 Город в Западной Сибири на реке Каинке, притоке Оми. В настоящее время город г. Куйбышев Новосиб. обл.

* 3 Казимирский Яков Дмитриевич (1800-1860), штаб-офицер корпуса жандармов, плац-майор в Чите и Петровском Заводе, с 1853 г. — генерал-майор корпуса жандармов, начальник 8-го (Сибирского) округа, находился в Омске.

* 4 Аделаида хорошая, услужливая, приятная, как обычно, и совершенная забота о моей жене и о вашем ребенке (франц.).

* 5 П. И. Запольский.

* 6 Б. К. Кукель.

* 7 Правильно: Н. А. Гильтебрандт, правитель канцелярии военного губернатора.

* 8 Струве Анна Федоровна (урожд. Розен, ?-1905), жена Б. В. Струве, Розен Надежда Федоровна, баронесса, вдова коллежского советника, в 1852-1855 гг. — смотрительница Иркутского сиропитательного дома Ел. Медведниковой, мать А. Ф. Струве.

* 9 Е. И. Трубецкая.

* 10 С. П. Трубецкой (1790-1860), декабрист, в 1845-1856 гг. жил в Иркутске.

* 11 Иван Трубецкой.

* 12 Трубецкая Зинаида Сергеевна (1837-1924), дочь Трубецких.

* 13 Н. Д. Свербеев (1829-1859), выпускник Лицея, в 1851-1853 гг. — чиновник по особым поручениям Якутского областного правления, в 1854-1855 гг. — секретарь генерал-губернатора по дипломатической части, участник амурских сплавов 1854 и 1855 гг. Увлечение Свербеева Зинаидой Трубецкой, которое началось еще в 1852 г., несколько изменилось после смерти Е. И. Трубецкой, когда Зинаида могла стать бесприданницей (см.: Трубецкой С. П. Материалы о жизни и революционной деятельности. Т. 2. Письма, дневник 1857-1858 гг. Иркутск, 1987. С. 52—522).

* 14 Якушкин Вячеслав Иванович (1823-1861), старший сын И. Д. Якушкина, чиновник, титулярный советник, участник первых амурских сплавов. В. И. Якушкин также претендовал на руку З. С. Трубецкой.

* 15 Речь идет о содействии семьи в сватовстве В. И. Якушкина к Зинаиде Трубецкой. В письме И. И. Пущину от 24 октября 1855 г. С. Г. Волконский писал: ‘Возврат генерала решит, кто будет счастливцем у Зины, усердно работают за Вячеслава. Но что скажет сама, то не знаю, и желал бы, чтоб было в пользу Свербеева. Тут Поджии много за первого хлопочут, а они так несчастливо свихляли свадьбу Ребиндера, чтобы не должны брать новую на свою ответственность’ (Волконский М. П. Письма декабриста С. Г. Волконского. С. 395).

20. Е. С. и Д. В. Молчановым

[Иркутск,] 15 октября 1854 года. No 8

Несмотря на то что мое письмо датировано 15[-м] числом, пишу я вам в понедельник, 16[-го], т. к. оно уйдет только в понедельник 16[-го], ибо печальные события последних двух недель полностью поглотили все мое время, и мои письма и записки вам писал наспех, я писал не подробно, сейчас у меня нет дел до послезавтра. Письмо мое не будет отличаться лаконизмом, но события, мной описываемые, будут приближены к реальным, так что вам придется набраться терпения, и если оно вам покажется грустным и неинтересным, сразу же можете его сжечь.

30 сентября нарочный курьер от тетушки Кази (*1) рассказал мне новость, что Петр мертв, Андрей (*2) повесился и что дом их горит. Я тут же сел в экипаж и поехал в Разводную, там я увидел уже потушенный огонь и совершенно бездыханные, но еще теплые тела моих товарищей. Распорядившись, чтобы обезопасили дом от грабежа и последствий, и посетив М[арию] К[азимировну], которая была сильно взволнована произошедшим, я вернулся в город, так как мне надо было успокоить домашних и я не должен был вмешиваться на месте ни во что, прежде чем законное расследование не удостоверило причины и обстоятельства. Завтра наутро я был на месте, где я обнаружил уже прибывших Ефим[ова] и врача Гамбурцова (*3), которые приступили к составлению протокола, все могло быть улажено через несколько часов. Так, приехала комиссия казаков (*4), направленная Моллером, которая остановила всякое расследование, кроме их действий, и стали настаивать, что необходима медицинская экспертиза тел, которая может быть проведена только через трое суток. Эта административная обидчивость повлекла за собой кучу помех, мне нужно было спасти вещи, хранившиеся у братьев, принадлежавшие разным людям. Я столкнулся с большими трудностями при изъятии этих вещей и смог только по прошествии 3 дней, когда тела уже начали разлагаться и не в силах был что-либо изменить. В конце концов, на четвертый день после вскрытия они заключили, что Петр умер в результате нервного удара, а его брат был в приступе безумия, и я полагал, что на этом все закончится и, может быть, похороним братьев в одной могиле, опустив их тела в святую землю, чего я добивался. Комиссия выдала мне необходимые бумаги, но духовные власти пустились в дискуссии, и только по прошествии 4-х дней я смог похоронить братьев — одна могила в святой земле их приняла, и та же земля их покрыла. Господь мне помог выполнить все обязательства перед ними и преодолеть большие трудности. Семь рисунков для Ив[ана] Дем[ьяновича] (*5) — у меня, остальные работы должны быть рассортированы, чтобы не отправлять двойные, также несколько книг, подписанные его именем, ему будут отправлены, и я хотел бы, чтобы он дал распоряжение относительно всего того, на что он считает, что имеет право требовать, и я через вас хочу его попросить о том, чтобы он мне дал разрешение получить от белой головы6 то, что прибыло полгода тому назад в декабре 1854 г., все, что он хотел, так как я использую эти честно заработанные Петром деньги на установку памятника на могиле двух братьев. Что касается Ив. Дем., передайте детали и данную просьбу и попросите его писать мне ответ на адрес моего сына.

Смерть Петра должна была быть легкой, очень внезапной, но я думаю об Андрее, который, увидев умершего брата, представил свое удручающее будущее. Зная его привязанность к брату и ожидающее его одиночество, я понимаю пришедшие к нему мысли о самоубийстве. Сначала он хотел вскрыть себе височную вену при помощи бритвы, но ему не удалось, он попытался удавиться, ему не удалось. Тогда ему пришла мысль повеситься, и ему пришлось приложить небывалые усилия для того, чтобы завязать узел и сломать замок западни на чердаке, рискуя быть застигнутым, и, в конце концов, он достиг своей цели. В комнате Петра царил порядок, как будто он только что вышел, у Андрея же все вверх дном, полный беспорядок. Повсюду следы крови, все тело Петра покрыто кровью Андрея и самого Петра, хотя неповрежденного.

Последние минуты жизни Андрея, должно быть, были ужасны, есть даже нечто поэтическое в его смерти, в этом припадке безумия есть доля здравого смысла, его нужно пожалеть. С христианской точки зрения мы должны его простить, а с философской точки зрения он достоин восхищения. Пусть Господь отпустит грехи обоим братьям, пусть Господь примет во внимание жизнь Петра, которая нравственно ежедневно была жизнью праведника, пусть Господь простит Андрею его приступ безумия возвышенного, по моему мнению, по своей привязанности к брату. Пусть земля будет им пухом. Я оплакиваю их с чистой совестью, так как на протяжении 28 лет и до момента, когда их тела были опущены в землю, я выполнил все обязательства по отношению к ним. Я пока не могу вам сказать, все ли книги, что я отдал переплетчику, целы, но пред всевидящим оком я в этом сомневаюсь, все эти две недели я не считал, а вчера возникло новое препятствие, таким образом, я думаю, что смогу отчитаться только с пятничной почтой.

Когда я подумал, что все неприятности закончились, новая смерть случилась в нашей жизни — смерть Кат[ерины] Ив[ановны]. Эту смерть мы ожидали или, скорей, предвидели уже давно, но не тогда, когда она настигла свою жертву.

С мая этого года болезнь прогрессировала день ото дня.

Персин, которого родные боялись раздражить, отказывался посещать больную более одного раза в неделю. Приезд Ребиндера улучшил состояние покойной, она убедилась, что положение ее дочери улучшилось, она была очень рада заботам о ней своего зятя и сердечно простилась с ним, со спокойствием, утешением за свою дочь. Она корила себя за то, что повлияла на ее решение выйти замуж. Но ночью того же дня, когда уехал Ребиндер, у нее была сильнейшая рвота с ужасными болями. Отправили за Персиным и его соломенным чучелом Стефенс[ом] (*7). Они оба приехали растерянными и решили, что им необходима консультация. Послали за Грибовским (*8), который приехал, за Касаткиным (*9), он не приехал, но княгиня была настолько слаба после приступов рвоты, что обсуждали лишь случай и определили, что несварение, так как они обнаружили следы рябчика и грибов, картошки, соуса, что дали по неосторожности княгине. Они не говорили о какой-либо хронической болезни и определили простое несварение желудка, они не осматривали больную, не смогли с ней поговорить, так как она была слишком слаба, и эта консультация ни к чему не привела, ни подробностей болезни, ни отчета о лечении, и как ни повторяли просьбу к Грибовскому прийти, он не зашел ни завтра, ни в последующие дни. С каждым днем больная становилась все слабее, и, несмотря на это, они в этой ее слабости видели надежду на выздоровление.

Многие, в том числе и я, советовали организовать консультацию. С[ергей] П[етрович] ее жаждал, но никак не мог решиться на нее, а лечащие врачи не только не требовали ее, но делали вид, что не находят ее необходимой, как будто они боялись быть обвиненными и что их ошибка в лечении будет доказана. 12 числа этого месяца больная сама сказала мужу: ‘Врачи меня плохо лечат, они не понимают, чем я больна, и они никогда не решались на консультацию, все под влиянием Персина и боятся обидеть его’. Мне нужен, говорила она, лед вовнутрь, стакан кваса, что уже означало огонь в ее внутренностях. Ей в этом было отказано, решение было изменено благодаря Персину, который из своей постели письмом разрешил удовлетворить желание больной и приехал только следующим утром в обычный час своих повседневных визитов, обнадежил и прописал хлористую ртуть, которая подействовала чрезмерно возбуждающе на нервную систему, ей дали наперстянки, которая не подействовала. Он опять обнадеживал, хотя я не знаю, исходя из чего, но ночью с 13[-го] на 14[-е] была очень беспокойна, и в 6 часов утра больная сама попросила, чтобы ей назначили соборование и чтобы отправили за Грибовским и Касаткиным. Соборование ей было назначено, больная приняла это, будучи в здравом уме и твердой памяти, окруженная близкими, но постепенно ее взгляд затухал, язык начал путаться, она вытянула руки, желая обнять всех присутствовавших там детей, и умерла между 7 и 8 часами на руках своего мужа. Когда врачи приехали, ее уже не было в живых. Персин и Стефенс, у них хватило смелости, так как ее смерть была ожидаема каждым, кто ее видел, это было очевидно знающими. Эта бессердечность, это неумение держать себя как следует, это отсутствие благодарности — новая страница в жизни Персина, полной коварства. И все это сошло ему с рук и, вероятно, будет сходить. 14[-го] числа Якушкин, Поджио и я приехали каждый со своей стороны. Мы приехали к 9 часам, раньше врачей, но мы уже не застали Кат[ерину] Иван[овну] в живых. К 10-ти часам именно мы вместе с ее мужем перенесли ее из кровати страданий в помещение, где потом стоял гроб, ее тело еще было теплым, выражение ее лица спокойным. Несмотря на два дня задержки похорон, ни одного следа разложения, хотя смерть совершенно определена. Мы начали молиться по обыкновению, постепенно гостиная стала наполняться людьми. 18[-го] были похороны. Она была положена в землю рядом с могилами своих детей Китушки и Софи (*10). Завтра я возобновлю рассказ о похоронах, а сейчас я расскажу о здравствующих членах семьи.

Сергей Петрович сначала был фатальным событием, ни слезинки, ни вздоха, сверхъестественная и ужасающая выдержка. Позже чувства одержали верх, и ему стало заметно легче, все его страхи перешли на Ал[ександру] Сер[геевну], которая должна приехать. Ее впечатлительность, ее любовь, почтение, с которым она относится к отцу, — это причина страха за нее, и С.П. хочет ее увидеть, но при этом боится последствий этой встречи. Зина плачет сообразно с ее положением, несмотря на то, что вам о ней говорили. Может быть, она и холодна, но это от природы. Мой крестник очень взволнован и ощущает потерю, которую он понес. Горбунов (*11), дочери Кюхельбекера (*12) плакали с искренностью и преданностью. Анна Францевна (*13) тоже, надо отдать ей должное, так как именно она постоянно заботилась о княгине и ясно понимала ее болезнь. Мадемуазель Констанс (*14) вторила всему дому, ее скорбь кажется мне искренней, так как она уже не найдет для себя второй Кат[ерины] И[вановны]. Публика воздает должное покойной как при ее жизни, так и после смерти. Вся Сарматия (*15) здесь.

Я провожу все время с С. П. Якушкин и я стараемся его отвлечь — вы знаете, что я всегда его уважал, и я счастлив доказать ему это в эти тяжелые для него дни испытаний.

Я возобновляю свой рассказ 18[-го] числа. Вчера бренные останки Кат[ерины] Иван[овны] были преданы земле. Пусть земля ей будет пухом, пусть Господь соблаговолит принять ее душу. В жизни праведных всякая претензия этой земли должна быть забыта, даже теми, кто на нее имеет право, и я делаю это с искренностью. Утром к 9 часам мы собрались на выносе. Местные власти, публика и все близкие, все были там, похоронная процессия шла до монастыря. Гроб несли монахини, отпевание было в теплом храме, духовенство которого сослужило с отцом Александром (*16) из института и отцом Петром (*17) из Куды, личным духовником княгини. Церковь была полна народу. К концу отпевания присоединился архимандрит, отец Александр произнес надгробное слово, полное искреннего чувства и смысла, без пафоса ни христианского, ни поэтического. Гроб был опущен в землю, провожали мы все и близкие, могила совсем рядом с могилами ее детей, и все было кончено для нее, для ее семьи и всех нас. С. П. печален, но не в унынии, скорбь, но скорбь разумная, Зина более эмоциональна, но тоже ее скорбь не безумная. Дом подавлен, кроме Горбунова, сильнее всех удручена Анна Францевна и Магдуша (*18).

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. No 30. Л. 35-38. Фрагмент письма на франц. яз. Перевод О. А. Акулич, Л. Г. Гладовской. Публикуется впервые.

* 1 Юшневская Мария Казимировна (1790-1863), жена декабриста А. П. Юшневского. После смерти мужа в 1846 г. не получила разрешения на выезд из Сибири. Жила в деревне Малой Разводной.

* 2 Братья П. И. и А. И. Борисовы.

* 3 Других сведений не найдено.

* 4 В 1853 г. Малая Разводная была причислена к казачьим поселениям. ‘Ты уже знаешь, что Малая Разводная назначена под поселение: все крестьяне этой деревни записаны казаками’ (из письма М. К. Юшневской С. П. Юшневскому от 3 мая 1853 г. // Письма декабриста Алексея Петровича Юшневского и его жены Марии Казимировны из Сибири. Киев, 1908. С. 154).

* 5 И. Д. Булычев.

* 6 Возможно, имеется в виду А. В. Белоголовый.

* 7 Н. П. Стеффенс, иркутский врач.

* 8 Грибовский (Гржибовский) Отто Степанович, врач Иркутского девичьего института в 1854-1865 гг.

* 9 Касаткин Иван Александрович, врач Иркутского девичьего института в 1851-1854 гг., участник амурских экспедиций, в 1854-1861 гг. — старший чиновник по особым поручениям Главного управления Восточной Сибири, с 1861 г. — в отставке.

* 10 Трубецкие Никита (Кит, Кита, Китушка) (1835-1841), Софья (1844) — дети Е. И. и С. П. Трубецких. Похоронены в Иркутском Знаменском монастыре.

* 11 Горбунов Петр Александрович (1808-1880), выпускник Московского университета, был приглашен в 1851 г. И.С. Персиным к Трубецким в качестве воспитателя для их сына Ивана.

* 12 Кюхельбекер Анна Михайловна (1834-?) и Юстина Михайловна (1836-?), дочери М. К. Кюхельбекера. Первая воспитывалась у Трубецких, вторая также находилась под их покровительством. Обучались в сиропитательном доме Ел. Медведниковой. А. М. Кюхельбекер вышла замуж за иркутского чиновника В. К. Миштовта.

* 13 Служащая в доме Трубецких. Фамилия не установлена.

* 14 К. Ю. Тулинская (см. примеч. 17 к п. 4).

* 15 Очевидно, С. Г. Волконский так называет молодых претендентов на руку З. С. Трубецкой.

* 16 Орлов Александр Матвеевич, протоиерей, настоятель церкви Иркутского девичьего института в 1845-1882, 1885-1889 гг.

* 17 Родионов Петр Петрович (?-1885), священник Кудинской Свято-Троицкой церкви с 1826 по 1875 г., протоиерей, благочинный.

* 18 Закшевская Магдалена Параскева, няня в семье Трубецких и впоследствии у Ребиндеров. Прибыла в Сибирь в 1842 г., будучи служанкой жены польского ссыльного В. Мигурского Альбины. ‘В ожидании переправы через Байкал прожили мы здесь более двух недель, но добрая, верная, и преданная Магдуся так заболела, что ни ждать ее, ни взять с собой мы никоим образом не могли. Поэтому под свою опеку взяла ее княгиня Трубецкая, супруга преступника 1825 года, после смерти которой в Иркутске помилованный муж ее увез Магдусю в Киев, где, как я слышал, живет она до сих пор’ (Мигурский Винценты. Записки из Сибири // Воспоминания из Сибири: Мемуары, очерки, дневниковые записи польских политических ссыльных в Восточную Сибирь первой половины XIX столетия / Публ., сост., перевод Б. С. Шостаковича. Иркутск, 2009. С. 266).

21. Е. С. и Д. В. Молчановым

[Иркутск,] 29 окт[ября] 1854. No 11

Вчерась минуло Сереже 10 месяцев.

Вы и мы должны благодарить Всевышнего — в течение сего времени ни разу Чичик не был болен, ни разу, можно сказать, не слышали крик страдания. Мил так, что нет слов, чтоб это выразить, утешает нас всех — и тем и вас — хоть заочно — вестьми о нем, спит — слышно, как муха пролетит в комнате. Проснулся — весь дом его забавляет, а бабушка во главе, любит преимущественно Мишу — в обиду нам всем, одного надо желать, просить у Бога сохранения здоровья Сережи и постепенного и легкого прорезывания зубков, которые до сих пор еще не показываются.

Миша, как вы знаете, временно, кратковременно на сей раз, в отлучке — знаем, что переехал благополучно море, и не так, как Трубецкие, которых три дня качало по морю (*1). Алек[сандра] Сер[геевна] встретила отца в Кабанском (*2) — и все поехали в Кяхту. Авось это общее соединение семейства умалит их общую грусть.

Нового местного в Иркутске ничего нет. Падение Струве уже перестало занимать умы, все взошло в обычную колею, кроме интрижек du billeux, du medisant et de leur clique assez nulle au reste — mais ce qui m’etonne c’est que Дядька en fait un peu partie tout en passant l’air chevaleresque — sur le quel je ne me suis jamais faisse abuser (*3). Новая и хорошая, по-моему, струна — это поддержание бывшей власти и не давать ходу потачки судам и рядам окружающей молодежи, которая немного и повесила нос. В том числе и новокрещенный Дипломат (*4), но есть домашняя camarilla, которая исподтишка действует под покровом, и тут жена Дядьки (*5) имеет ход. Все это суета сует, и говорю об этом как [о] сцен[е] и актер[ах], вам знакомы[х], — посмеетесь, и тогда достигли своей цели мои строки.

Сестра выезжает по первому зимнему пути, не ранее половины ноября. Теперь здесь морозы, был один день утром до 19-ти градусов, но всякий день от 8-ми до 10-ти. А снегу нет, с трудом ездили в санях по городу, а теперь опять за дрожки. Сестра со своей обычной торопливостью думала выехать двумя месяцами ранее — приказала усеять весь Сибирский путь письмами — а теперь без словечка со всех сторон, а это ей невыносимая скука, между тем каждую почту пишет во все края света. Предстоящая мне разлука с ней — горькая для меня будущность, но должен благодарить Бога и сестру за неожиданное, может быть и незаслуженное, свидание с нею. Probablement c’est le dernier cri de separation] que je fais envers elle — c’est un cri de douleur mais elle ne peut ni ne dois plus longtemps partager ses loisirs avec moi Elle en a assez fait en ma faveur * 6, четыре месяца меня лелеяла своим пребыванием со мною, сблизилась с женой, полюбила Мишу, вас двоих еще более узнала и полюбила, полюбила Сережу и так оставляет по себе в моем сердце неизгладимые следы живейшей признательности. Мокшецкого дело не окончено, но принимает окончательный оборот, окончательное заключение предоставлено Запольскому, а он с начала дела оказывает благосклонное участие, Миша был в Чите, еще поможет и, вероятно, ускорит все эти затруднения, здесь вымышленные, нерасположением к тебе и Павлу Ивановичу (*7) — уже я перестал об этом толковать мужу Катиньки (*8) — не только глуп, но и неверен в обещаниях. Авось это все кончится на днях и по первому пути Мокшецкий выедет, как [и] сестра, выезжает также по первому пути и ей необходимый спутник, то до Казани он поедет с ней, и тем расход для тебя не в накладе, а она и без того едет в двух экипажах, задержки же не будет, потому что она спешит возвратом. Позабыл сказать, что ген[ерал] ni pro ni contro (*9) за Мокшецкого, а в неправильных на него притязаниях — даже защитник.

Жена купила по продажной цене всю мебель Салона (*10), за ней бы я не гнался, а желал бы, чтоб купила все, что в будуаре Нелли. Мне грустно, что это пойдет в чужие руки, но она не согласилась на обе покупки.

Не скрываю от вас, что смерть К[атерины] И[вановны] сделала впечатление на жену, нервическое ее состояние как-то слабее, нет причины беспокойствия, а успокоительные известия о вас более всего ей будут в помощь к восстановлению здоровья. Бог ей и вам в помощь. Кончаю свое письмо обычно. Не беспокойтесь о маме, не беспокойтесь о Чичике — и да вас и их сохранит Божия милость. Я надеюсь, что по приезде в Москву позаботитесь о немедленной высылке денег, как я вам припис[ал], сериями, — это безубыточно по многим местным и путевым расчетам. Nous sommes a[ssez] d’argent et enfin il faut regler nos comptes d’ici, tous d’emprunt. Votre ami sincer. S.W. *11

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. No 30. Л. 45-46 об.

* 1 После смерти Екатерины Ивановны С. П. Трубецкой вместе с дочерью и сыном уехал в Кяхту к Ребиндерам.

* 2 Кабанское — село, расположенное на левом берегу реки Селенги.

* 3 Желчных, сплетников и их имени, ничего более, но что меня удивляет — это то, что Дядька в этом участвует, выступая в рыцарском образе, по поводу которого я никогда не мог обмануться и никогда не заблуждался (франц.).

* 4 Н. Д. Свербеев.

* 5 Поджио Лариса Андреевна (урожд. Смирнова), бывшая классная дама Девичьего института, с 1851 г. жена А. В. Поджио.

* 6 Вероятно, это последний крик разлуки, обращенный к ней, это крик боли, но она не может и не должна дольше разделять мой досуг. Она и так достойно делала это по моей милости (франц.).

* 7 П. И. Запольский.

* 8 Лицо неустановленное.

* 9 Ни за ни против (лат.).

* 10 Гостиной.

* 11 У нас [достаточно] денег, и нужно наконец оплатить наши здешние счета и вернуть все займы. Искренне ваш С[ергей] В[олконский] (франц.)

22. Е. С. и Д. В. Молчановым

[Иркутск,] 1 ноября 1854. No 12

Добрые друзья и милые сердцу моему детки, формат моего письма уже доказывает вам, что эти строки от меня, а разбор моей грамоты — что оно собственноручное. Вооружитесь терпением из любви ко мне. Жена моя вам пишет о себе, о Чичике. Не огорчайтесь приступом головной боли, вы знаете, что это часто бывает, — тут причиной и грусть о вас, и отсутствие Миши, к тому и другому надо привыкнуть, но вдруг невозможно, к тому и неосторожности, в которых при приступе недуг[а] и сознаются, а потом в урок не принимают. Утешительные успокоительные известия о тебе, Нелли, и о Дмитрии — вот что ей необходимо для подкрепления ее здоровья, и поэтому пишите часто, подробно, но, во всяком случае, без обмана. О Чичике что вам сказать, полный отчет даст вам мать о нем, скрепляю его. Ждем зубков, но не дождемся. Авось Бог утешит вас и нас, а заботы о нем постоянны, усердны от всех и всях.

Жена пишет о вчерашнем происшествии в доме, что за охота способствовать этим забавам, неуместным в порядочном доме и влекущим всегда за собой неожиданные последствия. Не знаю, правда ли все эти подсыпки перцем и табаком, но правдоподобны по рассказам и действию над Нимфами (*1), но что была враждебная партия против вечерка Иоганна (*2), то нет сомнения и для куража и Арсения (*3), и Геннадия (*4), нынешний наш повар, и Митька, и даже Ефимка (*5), т. е. мои мальчики, что пили. Ваш Ефим (*6) — не знаю, а Василий (*7) под сумнением. И все чисты нонче при разбирательстве как стеклушки, лгут дерзостно, один Геннадий сознался, а во главе recatcitrants, impertinents (*8) — это Арсений. Я во все это дело не вмешиваюсь, а не худо бы тебе, Дмитрий, Гермогену (*9) [сказать], что ты [ими] недоволен, что так люди выходят из нашего повиновения, но чтоб я был в стороне, и так люди меня ненавидят [за] матку-правду, а ты уверен, что я настроен против них. Но о всех этих пустяках довольно.

Нового сообщить о Иркутске нечего к предшествующим моим письмам. То же в общем мире, то же и у нас. Получено положительное известие о смерти Николая Басни[на] (*10), пал с честью, но для родителей не полное утешение. Отец весьма грустен (*11). Мать неутешна (*12). [Стала] было поправляться, а теперь все хуже, вряд ли уцелеет в мире. На днях свадьба вдовца Охочинского (*13) со старой девой Кукуевой (*14), что нашли друг в друге, кажется, не решили вопрос. С одной стороны, не может быть любовь, с другой — надежда на счастие.

Вчерась мне сообщили, что получено известие в доме du grand calomnia — teur (*15), что он выехал 6 окт[ября] из Омска в Москву. Не успел поверить этого слуха, но сообщили мне люди положительные. А здесь официального ничего нет об окончании дела. Поехал ли по воле или вытребовали, искал ли или выехал невзнач[ай]. Как[ое] ли дело и чем для него [закончилось], мне все равно, но для тебя — вот в чем бы желал иметь удостоверительно известие. О этих слухах я не сообщил, а то был бы повод к ажитациям. Пишу в Омск, авось узнаю правду в этом, а во всяком случае, и ты пиши мне, что с тобою делается по служебной прошедшей части. Незаслуженную опалу легко вынести, когда совесть чиста, а здоровье твое — вот главное, и о этом молю Бога.

Ангел мой, Нелля, крепко тебя обнимаю, крепко, очень крепко и горжусь тобой, да как бы мне иначе — не диво ли ты и как дочь, и как жена, и как мать. У нас в доме пусто без тебя, но не в сердце нашем, мысль о вас двоих теснится ежеминутно в оных, а вряд ли когда было горячее молитвы тех, которые возносили Богу жена и я за вас обоих, за Мишу и за Чичика. Бог вам всем в помощь.

Ваш друг С[ергей] В[олконский].

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. No 30. Л. 47-48

* 1 Смысл непонятен.

* 2 Скорее всего, речь идет о прощальной вечеринке, устроенной слугой Волконских Иоганном, которого затребовали в армию в Лифляндию.

* 3 Слуга Волконских.

* 4 Повар Волконских.

* 5 Слуги Волконского.

* 6 Слуга Молчановых.

* 7 Слуга Михаила Волконского.

* 8 Наглец, нахал (франц.)

* 9 Слуга Молчанова.

* 10 Баснин Николай Васильевич (старший) (1832-1854), офицер, поручик драгунского полка, участник Крымской войны, погиб в сражении при Курюк-Даре.

* 11 Баснин Василий Николаевич (1799-1876), иркутский купец, меценат, библиофил, коллекционер, садовод.

* 12 Баснина Елизавета Осиповна (урожд. Портнова, 1804-1881), жена В. Н. Баснина.

* 13 Лицо, о котором идет речь, не установлено.

* 14 Лицо неустановленное.

* 15 Большой клеветник (франц.). Речь идет о Ф. П. Занадворове.

23. Е. С. и Д. В. Молчановым

[Иркутск,] 6-го ноября 1854 года. No 13

<...> ‘теперь если не Н.Н. повредим прямо, но повредим его правой руке Молчанову и тем досадим отъявленному врагу всех сибиряков’.<...>

<...> ‘много перетерпел, много перетерплю, но многих и утоплю. Я записался в гильдию в Омске, перевел туда мою контору, а в Иркутск ворочусь, когда смещу из оного Муравьева’ (*1).<...>

<...> Камчатка — у ген[ерала] ушки на макушке, да и есть от чего, что бы было, если там не было направленных туда 350 солдат, просто нечем бы было защищаться. Завойка (*2) оказал отличную твердость и распорядительность, все предугадывал — отлично распоряжался и делал все опасности, Лохвицкий (*3) был за адъютанта и предоставлен к Влад[имиру] 4-й степ. с бантом.<...>

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. No 30. Л. 48-48 об. Фрагменты письма на рус. яз.

* 1 С. Г. Волконский приводит высказывания Ф. П. Занадворова.

* 2 Завойко Василий Степанович (1810-1898), адмирал, мореплаватель, участник Наваринского сражения. С 1840 г. — начальник Охотской фактории Российско-Американской компании, в 1843 г. перенес факторию в Аян, в 1854 г. возглавил оборону Петропавловска, куда уже был перенесен Охотский порт, от англо-французской эскадры. В 1855 г. ранней весной под носом противника вывел русскую эскадру из Авачинской бухты и благополучно привел ее в залив Де-Кастри, откуда вместе с Путятиным и Невельским направился в лиман Амура. С 1860 г. — военный губернатор Камчатки.

3 Лохвицкий Аполлон Давыдович (ок. 1823 — после 1883), чиновник, с 1851 г. — в Восточной Сибири, в 1854-1856 гг. — правитель канцелярии камчатского военного губернатора, в 1856-1861 г. — старший советник Забайкальского областного правления.

24. Е. С. и Д. В. Молчановым

Иркутск, 6-го ноября [1854 г.]. No 14

<...> Опять заговорю о Камчатке — известия полученные font fureur et le fait le merite (*1). Генерал был любезен и ждет, что его происшествие оценят в Питере, жители же Иркутска гордятся своими сибир[скими] радостя[ми]. По нонешнее число собрано в пользу защитников Петропавловска семь тысяч руб[лей] серебром. Опять обращусь о немедленной высылке нам неминуемо возможных денег — проценты по взятым тобою, Дмитрий, билетам Опекун[ского] совета. Также постарайся, прежде всего, переговорить с Репниным, склонить его о немедленной высылке следуемых с него за 21 месяц arriere (*2) процентов до выдачи векселей. Всякие деньги, нам присылаемые, высылай в сериях. Получка денег без замедления в полном объеме суммы только может удовлетворить сделанный запас и обеспечить наше существование вперед на час. Кроме текущих расходов надо и дать поболе и Мише, который, вероятно, около года будет в отлучке — с весны. Тем более это надо, что ему свыше ставят в упрек, что он скуп. Все это происки du petit billeux et de la confrerie des joueur — qui voudraient le depouiller (*3), надо и это отправить денежными расходами от него в пользу защитников предприятия и, вероятно, вверенных ему поселенцев. Но того и смотри, что тогда назовут его выскочк[ой]. Таковы всегда суждения мирские и особенно завидников. <...>

Сестра ждет пути зимнего, и как скоро установи[тся] положительно — пустится в обратный путь. Я имею дозволение проводить ее до Ачинска, но поеду или нет, не решаю этот вопрос — приедет ли Миша скоро и как оставить жену и Сережу без опекунов. Разлука с сестрой — вечная, грустна эта мысль, и поэтому оставляю перо до завтрашнего дня.

11-е число ноября, продолжение No 14.

Вчерась поздно вечером пришла российск[ая] почта, а письма нам были выданы нонче утром и ваши от 8 и 9-го из Казани. По милости Божией, ваш путь в отношении здоровья и трудностей путевых продолжается счастливо, и в особенности утешаемы, что Дмитрий их переносит, при болезненном его состоянии. Я очень рад, что моряки (*4) вам спутники, это вам развлечение. А ты, моя славная, моя радость Нелли, что за сила воли у тебя в беспрестанных испытаниях, что за попечительность не только для своих, но и для чужих, сибиряков не забываешь. Сердце тоже, когда раз кого полюбит, уже не изменяет. Ты достойна уважения общего, а для меня, для нас всех в семействе — предмет гордости.

Из нескольких слов, тобою souligne (*5), я предп[оложил], что ты знаешь, что ожидает Дмитрия в Москве. Не сумневаюсь, что ты и муж твой примете и это новое испытание с чувством самодостоинства в сердце и с чувством безупречной совести. Здесь постигающее тебя гонение многих выказало не в пользу их, но Никитин (*6) не в том счету. Свыше до сих пор мне ничего не говорили — из Омска также не получил известий. Знаю, что от Штуба (*7) с последней почтой получено письмо, но содержание оного мне неизвестно. Моя надежда на безукоризненную твою совесть, на твой ум, на крепость духа, вас обоих и помощь Божию. На людей мало тебе надежды, а если опять все искажено будет, на царя, которому тебе прибегнуть, как говорят, en desapoir de justice (*8).

Нонче написано мною много, много, много, а о своих здешних ни слова, а о Сереже, о маме — для вас главное — нечего сказать, как подтвердить вчераш[ние] мои для вас утешительные известия. Принесите вновь со мною возблагодарение Богу.

Снег валит густо, и поэтому зимний путь, вероятно, установится, и приближается отъезд сестры. Опять мне этим грустно — до завтрашнего числа.

12 ноября 1854. Продолжение No 14.

Вот и день отхода почты, и последний мой отчет за полнедели. Начну с того, чем кончил почти вчерашние строки. В доме все благополучно, а подробности даст сама жена.

Снег шел с полсутки, с нуждою по городу можно ездить в легких санях, но в путь с тяжелым экипажем — беда бы выехать, и поэтому ничего еще не решено в отношении отъезда сестры, и мне поэтому утешительная льгота.

В строках моих от 10 ноября сего письма я просил тебя убедительно о скорейшей высылке денег как процентов взятых тобою билетов Сохранной казны, равно и запоздалой взят от Репнина, жду горячего твоего по этому [участия ] личного или кому поручишь. Но не говорил в этих о векселях, выданны[х] Репнин[у]. Следить за ними переговорами по этому делу вряд ли тебе будет возможно, как вести эти переговоры, чрез кого и какой требовать ты будешь конец этому расчету, столь ныне не обеспеченному, — все это вопросы, на которые желаю подробных от тебя сведений. Не забудь, что, сколько упомню, в марте месяце 1855[-го] — срок платежа первогодному векселю, мне кажется, надо предварить, что в случае неуплат в срок будет подан ко взысканию и можно ли будет при неуплате по этому векселю как с неисправного плательщика просить обеспечения по прочим векселям. Но все-[т]аки первое дело стараться получить arriere (*9) — как долг без документа, а потом уже приступить и изменению долга по векселям.

Вчера Свербеев получил известие о кончине княгини Марии Петровны (*10), вы ее знали и поэтому можете оценить ее как заслуживает, я в ней вижу мать — и поэтому жалею о детях. Как перенесет Дмитрий Петрович (*11) эту потерю, он склонен к апоплексическим ударам. Бог ему в помощь, равно и сиротам. Сперва нонче сказали о смерти Марии Петров[ны]. Исписал четыре страницы, авось не будете сетовать за пространн[ость] моих ежедневных отчетов. Пишу вам с чувством преданности и любви, все, что сообщено о семействе здешнем, пишу по истине, сообщаю, может быть, не полезно по постигшем тебя событ[ии], уважаемый друг Дмитрий, но это с желанием быть тебе полезным. Поручаю вас и ваших здесь благословению Божию.

Ваш друг С[ергей] В[олконский].

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. No 30. Л. 57 об. — 59 об.

* 1 Произвели фурор, и дело того заслуживает (франц.).

* 2 Просроченных (франц.)

* 3 Желчного малыша и братства картежников, которые хотели его попотрошить (франц.). Желчным малышом С. Г. Волконский называл А. И. Бибикова (1826-1889), племянника декабриста М. И. Муравьева-Апостола, в 1852-1854 гг. — чиновника по особым поручениям Главного управления Восточной Сибири (об отношении С. Г. Волконского к А. И. Бибикову см.: Декабристы. Летописи Литературного музея. Кн. 3. С. 95).

* 4 Барон Крюднер и Савич, которые нагнали в дороге Молчановых.

* 5 Подчеркнутых (франц.).

* 6 Никитин Петр Васильевич, губернский землемер, титулярный советник.

* 7 Штубендорф Юлий Иванович (1811-1888), выпускник Школы гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, в 1851 г. из гвардии капитанов переведен дежурным штаб-офицером в Дежурство войск Восточной Сибири с зачислением по армии подполковником, в 1856 г. — бригадный командир Иркутского и Енисейского конных казачьих полков, в 1859 г. — генерал-майор, в 1863-1864 гг. — и. д. забайкальского военного губернатора, в 1865 г. генерал— лейтенант. Правитель дел СОРГО в 1851-1859 гг.

* 8 В отчаянии от правосудия (франц.)

* 9 Просроченные (франц.)

* 10 О ком идет речь, выяснить не удалось.

* 11 Неустановленное лицо.

25. Е. С. и Д. В. Молчановым

[Иркутск,] 9-го ноября 1854 года. No 14

Вчерашнего дня я писал к вам, сердечные мои деточки и друзья, с курьером, привезшим из Камчатки известие о блистательном отражении анг[ло]— фран[цузского] и десанта в Петропавловске. Не распространяюсь о подвиге блистательном, привезенном сюда князем Максютовым (*1), давно до получения сего письма вам это будет официально известно. Кроме радости по чувству народному, ты порадуешься и за Лохвицкого, который участвовал видно в бою, исполняя должность адъютанта при Завойке, а в день отражения окончательного покушения неприятеля командовал дружиной мирных городовых жителей, шел в главе их, они вооруженные, а он с зерцалом в руках, и его дружина способствовали к отражению. Тебя, Дмитрий, пораду[ют] действия Лохвицкого тем, что он оправдал твое ходатайство о нем, я рад за тебя, так как твои выборы были удачны для службы и тобою дорожили.

Четырех почт нет, и потому нет известий от вас после Оханска (*2) и вестей из Крыма посл[е] 24-го сент[ября]. Об вас грусть, а о Крыме нетерпеливо ждем развязки. Первая грусть тем для меня тяжела, что жена моя не догадывается и ничего не знает о новых испытаниях и преследованиях, которым тебя подвергают, и предается всем утешениям, неминуемым по ее убеждению, — твоего отъезда за границу. До ваших писем буду стараться, чтоб не знала ничего, как писал вам, ваши строки о невольном вашем пребывании в Москве — боль ее поддержать, как все наши утешения. Бог вам и нам в помощь. Если хотите мне что дать знать помимо мамы, то вложите ваше письмо в конверт на имя Никитина.

Ваш и наш Сережа здоров, мил, весел, и об нем надо молить Провидение и нам и вам о продолжении всего этого.

<...>10 ноября, прод[олжение] No 14. <....>

Опять прошли сутки, опять за перо — все благополучно в доме, как в отношении Сережи, мамы, оба без причин о них беспокоиться. От Миши нет известий после Посольского (*3) авось по милости Божией здоров. Не имеем известий потому, что почта Забайкальска (*4) задержана непроездом чрез Селенгу. Поселенцы шли из Кяхты 12 суток в Иркутск. Два обстоятельства занимают pro и contra жителей, так склонных к толкованиям. Одно — это донос Сычева (*5) Козак[евичу] Ост. (*6) на Моллера, приговор против Сычева возвращен из Аудотариата (*7) для исследования по этому доносу. Все это происки Занад[ворова], которого склонил на это донос Сычева и который и в Питере чрез своих агентов следил производство по оному, там это все в виде — вредить Ник[олаю] Ник[олаевичу]. Когда положат конец его проискам? Другое происшествие — это то, что без вести пропал начальник Артилл[ерийского] управл[ения] в Иркутске подполковник [так в тексте. — Е. Д.] Краузе (*8), открыто было злоупотребление по продаже пороха, требовал от него Пищенко, его бригадный командир, пояснения — он их не представил, и нигде его не могут отыскать. Скрывается ли или покушал на жизнь, еще ничего не узнали, разыскивают, но без успеха. У него молодая жена и двое детей без куска хлеба, а дадут ли пенсион за службу — это вопрос.

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. No 30. Л. 60-61 об.

* 1 Максутов (Максютов) Дмитрий Петрович (1832-1889), князь, адмирал. В чине лейтенанта участвовал в Петропавловской обороне, затем плавал на корвете ‘Оливуца’. В 1852-1853 гг. — участник плавания в Японию под командованием Е. . Путятина, В 1854 г. — активный участник обороны Петропавловска-Камчатского. Помощник капитана порта. Впоследствии занимал пост главного правителя Российско-Американской компании. Его двоюродный брат Александр Петрович Максутов был смертельно ранен в Петропавловском сражении.

* 2 Оханск — город в Пермском крае.

* 3 Посольское — село на северо-востоке Посольского сора — залива озера Байкал.

* 4 Забайкальск — поселок в Забайкалье.

* 5 Лицо неустановленное.

* 6 Лицо, о котором идет речь, не установлено.

* 7 Аудиториат — военный суд, Генеральный аудиториат при военном министерстве Российской империи, место для пересмотра и решения военно-судных дел.

* 8 Краузе — полковник артиллерии. Из письма С. П. Трубецкого от 6 декабря 1854 г. Н. Д. Свербееву: ‘Здесь [в Иркутске. — Е.Д.] разнесся слух, что арт[иллерийский] полк[овник] Краузе найден повешенным близ Малой Разводной’ (Трубецкой С. П. Материалы о жизни и революционной деятельности. Т. 2. С. 228).

26. Е. С. и Д. В. Молчановым

[Иркутск,] 15 ноября 1854 года. No 15

Сего дня почтовый день, но пишу эти строки не по почте, а с состоящим при ген[ерал]-губ[ернаторе] по особым поручениям инженерным офицером г-не Рейном (*1), который нонче вечером отправляется курьером в Питер, и поэтому мое письмо сего числа опередит многие, по почте отправленные.

Начну с двух добрых вестей — мама уже третий день не страдает головными болями, которые более или менее постоянно ее тревожили, а другая весть, что в ночь с 14[-го] на 15[-е] прибыл обратно здоровым Миша. Сережа так здоров, мил, забавен, по обыкновению, но все зубков нет, а, кажется, рубчик показывается на десне — предвестник зубка.

Миша еще не был у генера[ла] и поэтому ничего не знает, что с ним будет, но, кажется, не засидится здесь, что решено будет, в этом же письме припишу. Вчера сестра имела разговор о нем с ген[ералом], и он ей сказал: я очень доволен, он теперь позаймется Забайкалом, потом поплывет по Амуру, а потом со мной же и в другой путь. Спасибо за намерение, а если выдержит эту программу неизменным действием, то от души поблагодарю и Бога, и генер[ала]. Вы знаете, как я высоко ценю поезд[ку] Миши в Россию, это для него единственное средство к гражд[анской] независимости — да Бог ему в помощь.

По обстоятельствам твоего дела много я писал в предшествующих письмах. Все в недоумении о предвещаемых тебе испытаниях, нельзя не верить слухам, дошедшим с разных сторон, но официального извещения нет (*2). Также не получил еще ожидаемого мною ответа от Я[кова] Д[митриевича] (*3). Грустно, что подверга[ют] тебя таким испытаниям, грустно для твоего болезненного положения, как обстоятельство, мешающее твоей поездке за границу, но о самом деле, если только не подействует золото Занадворова, то безукоризненная твоя служба возьмет верх, а при несправедливом приговоре суда — к царю прибегнуть и просить защиты. Не излишним почитаю тебе сообщить, что гласно здесь известно, что Якобсон (*4) из вражды к генералу, за какие-то меры по золотопромышленности, нанесшие ему вред, ищет случаю идти наперекор генералу, тому доказательство — возвращение дела Сычева против Моллера. Донос подсудим[ого] может быть взят в соображение для сепаратн[ого] исследования, но не должно останавливать ход дела в уличенной винности. В Моллере, как и в тебе преследовав вас, одна цель — вредить, рассердить генерала. Господа Якобсон, Репинский (*5) и многие другие, привыкшие с давнего времени ловить рыбку в мутной воде — управлении Сабира (*6) в до прие[зда] генерала сюда в тесной связи с Занад[воровым], с Трапезниковым (*7), с Дараганом (*8), что мне изве[стно] по бывшим моим близким сношения[м] с последним. Штубс (*9) много обещал своим ходатайством, но, кажется, ничто не исполнится, а что можно наверно сказать, ни о чем не уведомлял тебя. Вот еще новый урок для тебя: займись собственно сам защитой своей, без заносливости, без обычной тебе спеси (excuse moi ce jugement) (*10), выдь из апатического состояния своей правоты и выкажи все, на что есть у тебя данные.

Что вам сказать о Иркутске — те же интриги, те же сплетни, одни чистые души генер[ала] и Венцеля, но на одно действуют впечатления, часто ловко наводимые, а другой добр до слабости. Падение Струве не изменяется il pourrait revener sur l’eau s’il se decidait a faire des demarches de concession qu’il pourrait selon moi faire — mais sans l’influen[ce] de sa femme et de sa belle mere — il ne veut pas les faires (*11). Покамест сказывается больным, и есть чем жить до истечен[ния] четырех месяцев, потом за что приняться — надежда о переводе и проезде на казенный счет, осуществится ли это — вопрос неразрешенный, сумнительный, а все вы[й]дет просто ему крыж. Сношения с Запольским шипко туманятся, кажется, и тут будет падение, дай Бог, чтоб не было, и дай Бог, чтоб и он был умнее и не столь самонадеян и привязлив, но он в подчиненных восстанови[л] на себя общее негодование. Здесь ждут с нетерпением приезда Корсакова — много в разрешить, потом возврата Козакевича — ту еще более, а наконец участь защиты Петропавловска] и нового берега при устье Амура решится по возвращении Рейна, который везет все, что до оного относится, здесь об нем хлопочут, приготовляя горячо, будет ли то же в решениях Питера.

Любезный друг, прими в соображение и к скорому и безотлагательному исполнению все, что я тебе писал о наших делах и по Опекун[скому] совету насчет высылки денег, и по делам с Репниным, как о недоимке, следующей за 21 месяц процентов, так и о приведении в ясность и обеспечение долга по передаче еще имения. Это так долго тянется, что пора этому конец ясный.

Сестра еще здесь, снега все нет, а погода стоит теплая, небо пасмурное, авось зимний путь, которого только нет до Нижнеудинска. Конечно, тягостна для меня разлука с ней, но все желаю ее отправить до больших морозов. А как вдруг нагрянут никольские, то ей беда ехать будет.

Если вы хотите что мне сообщить такое, что не прошло чрез чтение жены, то адресуйте Никитину — с передачею С[ергею] Г[ригорьевичу], он о том будет предварен, с передачею мне рука в руки.

Миша поехал к генералу, дай Бог, чтобы угодил ему, не прогневит ли скорый его возврат, но служебные опросы этого требовали, боюсь, чтоб не приписано было другому. Припишу при его возврате, и он от себя пустит вам весточку.

Ангел мой, ненаглядная радость моя, Нелли, и ты, мой друг, многоуважаемый Дмитрий. Сердце мое крушится за вас, одна радость — обоюдное ваше счастие, самими вами и утешение тем, нами ощущаемое. Кончаю тем мое письмо, чем начал, что мама, Сережа здоровы. Не пишите первые, что вы знаете от меня, что у нее были сильные головные боли, беда мне будет за это сообщение, а теперь повторяю, что мама смотрит молодцом, да как же иначе — Миша возвратился, да Бог вас благословит обоих, и Сережу, и маму, и Мишу здесь. Ваш друг и отец Сергей В[олконский].

P. S. Миша воротился от генерала, благодаря Бога им доволен, пробудет здесь несколько дней, а потом опять за Байкал вернется на месяц времени. Еще раз целую вас обоих заочно.

С[ергей] В[олконский].

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. No 30. Л. 62-63 об.

* 1 Рейн Эдуард (1829 — после 1867), с 1854 г. служил в Восточной Сибири, с 1856 г. — военный инженер-капитан.

* 2 Скорее всего, речь идет о рассмотрении дела Молчанова в Омске.

* 3 Я. Д. Казимирский.

* 4 Лицо, о котором идет речь, не установлено.

* 5 Репинский Козьма Григорьевич, действительный статский советник, золотопромышленник.

* 6 Возможно, флигель-адъютант, прикомандированный к военному суду, который был назначен над Занадворовым в Омске. В 1853 г. приезжал из Омска в Иркутск (см.: Иркутская летопись. Иркутск, 1911. С. 320, Трубецкой С.П. Материалы о жизни и революционной деятельности. Т. 2. С. 212).

* 7 Скорее всего, К. П. Трапезников.

* 8 Дараган Кузьма Яковлевич, чиновник по особым поручениям Главного управления Восточной Сибири в середине 1840-х гг., был женат на Анне Ивановне Кузнецовой, дочери золотопромышленника И.К. Кузнецова.

* 9 Ю. И. Штубендорф.

* 10 Прости мне это суждение (франц.).

* 11 Он мог бы выбраться на поверхность, если бы он решился предпринять шаги к уступкам, которые он мог бы, по-моему, сделать, но без влияния своей жены и тещи, но он не хочет их делать (франц.).

27. Е. С. и Д. В. Молчановым

[Иркутск,] 19-го ноября 1854

Сердечные друзья и обожаемые мною детки, наконец получили мы вчерась письмо ваше после свидания с матушкой вашей и сестрицей (*1). Сколько вы проживете у них, не пишете, но все-таки это преддверие вашего выезда в Москву, жду оттуда с нетерпение[м] ваших писем и по здоровью Дмитрия, и по распространившимся здесь слухам о новых испытаниях нравственных, которы[м] ты подвержен, хотя официального здесь ничего нет или скрывают от меня, о здоровье твоем, Нелли, моя радость, говорю о здоровье, а не спрашиваю о бодрости твоего духа, в котором я уверен, какие бы ни были тебе испытания. Жду також писем ваших по делам с Репниным, по которым надо принять решительные меры, и по высылке денег, в которых крайний у нас недостаток, и если бы сестра не дала мне и сыну известный вам дар, то бы по уши были в долгах и нечем было бы удовлетворить расходу нашей скромной жизни.

Все эти [ответы на] вопросы, недоумения [и] утешение о вас должны получить от вас в непродолжительном времени. Бог вам в помощь, друзья мои, один он справедлив, а люди или враги или с жестоким сердцем, каждый день в том убеждаюсь, вне своего семейства, однако ж.

Но прежде бы всего надо было бы мне дать отчет, что происходит под кровлею нашей. Мама, слава Богу, покрепче, с приезда Миши не было сильной головной боли, не было бессонниц, не было ночного пота, довольно весела и молит Бога о вас. Сережа здоров, весел, мил, забавен, много умственных способностей, разумеется, в отношении младенческого возраста, но все нет зубков, а кажутся ощутительны по деснам. Бог ему в помощь в жизненном перевороте, а в попечении нечего вас заверять, на маму вы должны вполне надеяться. Хоть вы не имеете полное доверие к Холодковскому (*2), но поверь, что он хорош[ий] медик и новой школы, да притом же другой медик не вытерпел [бы] всех безрассудных часто требований наше[го] дома, где при малой встрече незначуща недуга посылается за медиком, выказывают ему недоверие, удостоверяют его самого в незнании и весьма часто не следую[т] его наставлениям. Холодк[овский] без всегда приезжает ежедневно, часто завертывает и другой раз, а когда не отказывал и сам предлагал ночевать, что, слава Богу, случилось только раз. Пишу все поистине, но, друзья мои, не выдайте меня, а то мне беда, и я буду вынужден вперед взвешивать мои слова в письме к вам, а мне желательно вас не обманывать и во всем, что пишу, иметь душевный простор изложения.

Миша еще с нами, не знаю, успел ли к вам написать словечко, он теперь с докладом по поручению, на него возложенному. Приедет поранее, то напишет. Не могу заверить, но, кажется, проживет еще несколько дней, а потом в путь на , но по Иркут[ской] губ[ернии] до Качуги и потом опять за Байкал. Пишу об этом гадательным предположением — нонче при докладе это решится.

Здоровье Миши хорошо, за порученное ему дело принялся дельно, горячо, и как бы ни желал я для жены, чтоб он долее пожил в Иркутске, но лучше для него, когда он вне Иркутска. Свыше все те же предубеждения против жены моей (*3). Все те же мелкие, подлые интрижки против сына, в которых главою le petit billeux (*4) и всех ничтожностей Военного штаба наличного. Один честный, прямой, с горячей душой человек — это Буссе (*5), и он сделал много добра Мише — поборствует предубеждения сильных, хотя все ничтожност[и] причина, и который и вперед окажет Мише дружеское ходатайство. В числе ничтожных штаба, конечно, не ставлю le petit billeux, но он про себя знает, и про других славные дела un petit machiavel en toute forme (*6).

Послезавтра собирается выездом Варвара Прохоровна с Фофкой (*7), как матери желаю ей успеха, в здешней жизни приятная знакомая, но штука тонкая, пронырливая. Нелля будет рада ее видеть, болтовню бы послушали, но не всему доверяли, и особенно свои тайны ей не передавай.

Добрые мои дети, мыслию, сердцем, молитвою при вас, в дружбе, в доверии вашем, в любви ко мне не сумневайтесь. Нового в Иркутске нечего сообщить, от вас жду вестей с нетерп[ением] по многим предметам. Сестра решилась остаться до половины или исхода февраля, бесснежие и холода предстоящие этого требовали. Это будет причиною много толков, не поверят, что я не участвовал в этом решении, а единственно назначение медиков. Для меня, конечно, утешение далее быть с ней, но это само собою устроилось без происков от меня. А присутствие Adelaide при жене — просто une Providence (*8). Так за ней ходит, утешает. Поручаю вас благословению Божиему.

Ваш друг и отец С. Волкон[ский].

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. No 30. Л. 64-65

* 1 Очевидно, речь идет о матери и сестре Д. В. Молчанова.

* 2 Иркутский врач.

* 3 Очевидно, имеется в виду охлаждение отношений с Н. Н. Муравьевым.

* 4 Желчный карлик (малыш) (франц.) — А. И. Бибиков. ‘Не все нам друзья здесь, даже очень мало их, а племянничек твоего товарища [М. И. Муравьева-Апостола. — Е. Д.] во главе их — не знаю, про что за что. Что нас не любит — бог с ним, что вредит сыну — гадко, подло, но и тут скажу — бог с ним. Вперед говоря, об нем буду говорить le petit billeux’ (Декабристы. Летописи Литературного музея. Кн. 3. С.107).

* 5 Буссе Николай Васильевич (Вильгельмович) (1828-1866), в 1853-1854 гг. — командир русского военного поста на Сахалине, в 1855 г. — подполковник, офицер для особых поручений при генерал-губернаторе Восточной Сибири, в 1856 г. — начальник экспедиции по Амуру, в 1857-1858 гг. — начальник штаба войск, в Восточной Сибири расположенных, с 1859 г. — генерал-майор, первый губернатор Амурской области.

* 6 Форменного маленького Макиавелли (франц.)

* 7 Лица, о которых идет речь, не установлены.

* 8 Провидение (франц.)

28. Е. С. и Д. В. Молчановым

[Иркутск,] 26-го ноября 1854 года. No 17

Мама порядочна здоровьем, голова побаливает, но слабо, спит хорошо, аппетит хорош, но, по обыкновению, мысленно огорчается и за вас, и за нас, и за всех даже не близких, а как мысли у нее всегда грустные, особенно при разлуке с детьми и о здоровье твоем, Дмитрий, то она впадает в нервическую хандру, и тут являются и головные боли, и бессонница. Вот уже несколько дней этого не было, и сейчас в силах, оправилась. Жду с нетерпением вестей о вас из Москвы. Дорохова (*1) мне пишет, что еще 25-го окт[ября] вас там не было, а мы вот уже две почты не имеем от вас писем, последнее сейчас [же] по приезде вашем к матушке, это меня беспокоит. Маме я до сих пор успел скрыть все доходящие частные сведения о новых испытаниях, которым тебя, мой друг, подвергают. Вы сами уведомите, если это точно правда, и тогда спокойствие твое, основанное на чистой совести, сила души и сердца Нелли и ее подкрепят в этом новом для нее испытании, и более ей будет в помощь — как все наши вымышления и бесцветные утешения.

Сережа все без зубков, а вот 11 месяцев чрез два дня, но здоровьем, силушкою, благодаря Бога, очень ладно, мил, понятен выше всякого описания, и грустно мне, что вы не следите этого сами. Узнает на гидериотипе (*2) и папу, и маму, весел, бодр, кое-что покушивает, кроме молока, кормим, конечно, кашки, то с бульоном жиденькой, то ячную с молоком. Желудок выносит хорошо, а самое лучше[е] — кормилица дивно[й] доброты попечения, умеет и лелеять, и забавлять Сережу, а дом весь, весь для него в забаву. Бабу полюбил, Мишу очень и меня также. Кормилица кормит грудью хорошо, боялась возвращения мужа, уверяет горное начальс[тво], что его оставили на зимовку на приисках. Дай Бог для спокойствия кормилицы и тем нашего и вашего.

Миша возвратился [за] несколько часов пред балом 24-го ноября. Обскакал в пять дней более полторы тысячи верст, осмотрел все, что ему поручено было, привез подробные и удовлетворительные сведения и потом, почти из перекладной, явился на бал и плясал вдоволь себе и дамам. Он опять, я думаю, завтра уезжает, но уже за море, вероятно, на целый месяц. Бог ему по здоровью в помощь, едет Кругоморской дорогой (*3), и это и вернее, и лучше при теперешнем времени года.

О себе что скажу — здоров, домашним бытом семейным очень доволен, светским — стараюсь по возможности быть далек от скользкого его грунта. В сплетнях не вмешен, искательства чужд, признателен тем, кто любит моих деток, прощаю как христианин их врагам, но были не забываю, чтоб быть в пользу им настороже. Молю Бога, чтоб сохранил покровительством мать вашу и вас всех — деток и внучка.

Вы теперь знаете, что сестра осталась до половины февраля, — отрадны мне эти последние минуты моей жизни, проведенные с ней, — это предгробные утешительные минуты, но желал бы, чтоб она лучше при вас была — вам в помощь, но говорю себе, чтоб они ехали не в Москву, а на юг, а теперь, если нужно будет о чем, вы напишите прямо ей, она может без страха крутости зимнего времени приехать к вам. Сестра здорова, Adlaidе тоже, эта последняя большой помощью для вашей мамы — веселит, утешает, поддерживает. Между двумя первыми je ne sais quel mauvais genie a passe eux il y a du froid et cela me peine d’autant plus que ce n’est pas le coeur mais les les tetes qui divaguent * 4. Буду стараться сблизить.

Теперь, друзья мои, обращусь к собственно вашему положению, все нет известий о вас из Москвы, и поэтому ничего положительного о твоем здоровье, Дмитрий, и о новым испытаниях, предрекаемых тебе здесь, — по частным известиям. Стараюсь узнать из официальных источников, но ничего не добился — или таят, или не получили. Впрочем, мой друг, предание суду не есть еще приговор винности. Как мне сказывали, причина твоего предания суду (если оно так) — это дело с Павлом Басниным (*5), а при окончании оного приговор будет принят в соображение по делу с Занадворовым. Из пустого дела, не служебно-официального, а чисто частного, выискивают орудие мести против тебя, по делу, где в винности не находят никаких ни начал, ни доводов. Не излишним полагаю привесть тебе, на какие все обстоятельства доноса Павла Баснина и известных обстоятельств хода оного здесь. Первые справочные его бумаги, т. е. просьбы, были поданы им несколько дней по отъезде твоем с генералом, по получении сведен[ий], что деньги по Губ[ернскому] пр[авлению] не записаны в приход, он сделал донос Мин[истерству] вн[утренних] дел. Что происходило по этому доносу в Питере, мне неизвестно, но уже по отъезде генер[ала] в Амур[скую] экспед[ицию] получена бумага о истребовании от Баснина той расписки оригинальной, на которую он опирался в своем доносе, это предписание пришло сюда, когда Баснин был на Алкме на приисках, и оставалось неисполненным до его возвращения, а канцелярская тайна по этому делу вовсе не была соблюдена, так что весь город знал о содержании полученной бумаги. Обыск в его доме и в его отсутствие многое, может быть, открыл в тайных сношениях с ним шайки занадворовской и их зловредн[ых] против местного начальства происков. Занадворов, который еще был в Иркутске, явно хвалился, что донос Баснина погубит тебя в собственном его деле с тобой, и никому здесь не было тайной, что этот донос поднят происками Занадворова и его золотом. Все дело к Баснину оставалось без хода до его возвращения с приисков, тогда он был потребован к предс[едателю] (управляющим губернии), и потребована от него расписка, на которую он упирался, эта приватная одиенция подала ему более смелости (по-моему), отобран[ие] расписки должно было быть учинено просто полицмейстером перед зерцалом * 6, а если хотели этому дать ход ексепциальный (*7), то полицмейстером в присутствии жандармского штаб-офицера. Приглашение Басни[на] прямо к ген[ералу] Венцелю дало ему вид значительности личной, и после оной он сам рассказывал, что он имел конфиденциал[ьный] разговор с Венцелем. Этот разговор Баснин сообщал так: Вопр[ос]: Почему вы так долго не справлялись о употреблен[ии] суммы, вами переданной г-ну Молчанову? Отв[ет]: Имел на то свои причины и свой расчет. Воп[рос]: Зачем Вы это дело не кончили просто объяснением с Молчан[овым]? Ответ: Молчанов — правая рука Муравьева. А Муравьев — враг сибиряков, лишив его правой руки его, я отомщал за своих обиженных собратий. Этот разговор не следовало бы допускать, а уже допущенный, следовало из него составить факт, требовав тут же повторения все сказанного собственноручным подписан[ием] оного Басниным. Вообще все поднятые на тебя дела — это желание вредить генералу в деле, поднятом на Моллера (*8), и это дело — подкоп и подкуп Занадворова, а в Питере рады придираться pur chercher noire en General (*9). Пора бы ему разгромить и своих, и твоих врагов. Не знаю, почерпнешь ли ты полезные сведения из всего, что тебе сообщаю и прежде сообщил, — это древняя история, но и ее иногда должно возобновлять в памяти, и потому еще сообщаю две данные, давно тебе известные, но, может быть, забытые, это копия с расписки, которую он представил как от тебя полученную, и також сведения, в чем состояла его просьба в Иркут[ское] губ[ернское] прав[ление].

Копия с вымышленной будто бы твоей руки записки к Павлу Баснину

О получении от Вас трехсот рублей сер[ебром] не считаю нужным уведомить Вас от себя, потому что Вы мне привезли эти деньги лично, и я предполагаю, что записка Ваша написана была по тому лишь случаю, когда Вы бы не застали меня дома. Теперь же долгом считаю ответствовать Вам, что триста рублей, пожертвованные Вами на заведение при остроге огорода, хранятся у меня, и Вы, милостивый государь, будете о том уведомлены официально в будущем месяце, когда положительно утвердят по означенному предмету предположения. Во всяком случае, будьте уверены, что доброе дело Ваше не останется без благодарности.

Ход дела по просьбе Павла Баснина в Иркутском губер[нском] правлении

Баснин пишет в просьбе, что 8 июня 1849 года он лично передал г-ну Молчанову 300 руб[лей] сер[ебром], пожертвованные по убеждению г-на Молчанова в пользу Иркутского тюремного замка на заведение огорода, и г-н Молчанов обещался официально уведомить его о представлении тех денег по принадлежности, но не уведомил. Посему просит навести справку, были ли представлены те деньги в присутствие правления, если не были, то узнать у г-на Молчанова, куда он их представил, и если не представил никуда, то где делись эти деньги, а его, Баснина, на поданную просьбу о последующем уведомить.

Хотя все это, вероятно, тебе будет сообщено, если ты подвержен суду, но все-таки сообщаю я тебе это, может, оно дойдет до тебя заблаговременно.

Лица, которым, случайно имея в руках тебе приписываемую записку, все подтверждали, без различия соотношения их к тебе, что пропись содержания этой записки весьма сходна с твоим почерком, но что, видя слепое подражание твоего шрифта, а не разгул свободн[ого] почерк[а] оного, подпись же твоего имени и фамилии не сходна с обыкновенным твоим почерком твоей подписи. К этому я прибавлю, что слог не твой обычный и неправильного изложения, чем всякое твое письмо особенно было замечательно. Вот мое личное суждение.

Что же относится до просьбы в Губ[ернское] прав[ление], по сущности оной, она не должна была быть принята. Баснин при желании благотворительном в пользу казенного ведомства заведенья должен бы был представить жертвуемые деньги лично или в общее присутствие или записать также лично в книге, находящейся при остроге для записки подаяний. Вручение этих денег лично им Молчанову явно дают этому взносу частный, а не служебный оборот. Странно, что с июн[я] месяц[а] 1849 по первую треть 1854 Баснин никогда об этом взносе не спросил Молчанова, а что огород при замке острожном не был устроен, то он ежедневно мог видеть, проезжая довольно часто пред острогом и убеждаясь, что к устроению оного и не было приступлено. Как взнос частным образом к предмету, еще не учрежденному, ты мог этот взнос удержать до утверждения предположенного улучшения по тюремному содержанию и тем более, что все это дело улучшения шло по управляемому тобою отделению Гл[авного] упр[авления] Вост[очной] Сибири, а он в доносе имел двойную цель — исполнить то, в чем обязался Занадворову, и потом отплатить тебе за то, что ты вследствие его гнусного поведения с женой его и ей отказали вход в ваш дом, а дурака взбесить — сейчас сделается врагом.

Вот мои краткие суждения, желая, чтоб в моих письмах что-либо нашлось полезное для тебя, и молю Бога, чтоб ты вышел из всех этих дел, поднятых клеветой, так светел и чист, как твоя совесть, но будьте оба уверены, что моя любовь, уваже[ние] к вам не по вашего гражд[анского] зн[ания], а что я ваш неизменный друг и уважатель.

Поговорив о ваших делах, поговорю о своих. Если ты, Дмитрий, будешь предан суду, возможно ли тебе заняться нашим делом с Репниным и по нашему поручению о высылке денег из процентов данных тебе билетов Опек[унского] совета на имя жены и сына. А с Репниным надо дело вести обдуманно и горячо и с полным знанием предшествующих обстоятельств. Подумай об этом, и я бы предложил тебе Капниста (*10), бывшего адъютанта тестя моего, разумеется, с тем, что все поездки и издержки на наш счет. Это я тебе предлагаю, а, впрочем, не настаиваю, а предоставлю твоему выбору — и решению необходимости, и решению передачи, что же касается до высылки процентов, это дело не затруднительно и возможно даже и в случае тебе предрекаемого — просто через жену, но позаботись о скорейшей высылке — нечем будет жить и обеспечить Мишу, не забудь выслать деньги в сериях — непременно на имя Миши. Опять коснусь до дела Баснина, не повредил ли я тебе, что не вывел на чистую воду Петра Алек. (*11), но он бы отказался, и, во всяком случае, его даже сознание не было тебе в помощь, если упор[но] опять будут из частного дела делать служебную виновность. Известия, полученные чрез Соф[ью] Ник[олаевну] (*12) о Яготине (*13), заставили меня писать к ней и к Репнину. Письмо к Репнину посылаю тебе в копии для сведения, а в оригинале — для доставления. Желал бы, почти требую, чтоб ты его переслал как неизвестное тебе содержанием и полученное приватным путем, которому и поручили привести ответ, которого и требовать от него моим именем. В одном случае можешь не послать его, если Репнин приступил добровольно и без проволо[чек] к положительн[ому] окончанию нашего расчета с нами. Сблизьтесь с Кривцовой (*14) и попросите, чтоб она усовести[ла] своего брата. Да Бог охранит вас от всего вредного в мире, и злого, и от люди.

Ваш неизмен[ный] друг.

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. No 30. Л. 68-71 об.

* 1 Дорохова Мария Александровна (1811-1887), двоюродная сестра Ф. Ф. Вадковского и З. Г. Чернышева, директриса Иркутского девичьего института в 1849-1854 гг. С 1 апреля 1854 по 1863 г. — начальница Нижегородского Мариинского института. Очевидно, Молчановы должны были посетить М. А.Дорохову в Нижнем Новгороде.

* 2 Дагерротип.

* 3 Дорога вокруг Байкала.

* 4 Я не знаю, какая собака пробежала между ними, холодность меня удручает, и это не от сердца, а от головы в бреду (франц.).

* 5 Баснин Павел Петрович(1816-1867), двоюродный брат В. Н. Баснина, кяхтинский, иркутский 1-й гильдии купец, золотопромышленник, потомственный почетный гражданин.

* 6 Трехгранная призма с орлом наверху и с тремя указами Петра I (от 17 апреля 1722, 21 и 22 января 1724 ст. ст.) на гранях, в царской России была непременной принадлежностью каждого присутственного места, символ государственной власти.

* 7 Скорее всего, эксцепциальный от слова ‘эксцепция’ — ссылка на фактические обстоятельства или правовую норму, которая исключала возможность удовлетворения иска по римскому праву.

* 8 О сути дела против Моллера сведений не найдено.

* 9 Очернить генерала (франц.).

* 10 Капнист Алексей Васильевич (ок. 1796-1867). Подполковник Воронежского пехотного полка, в 1821 г. — адъютант Н. Н. Раевского, уволен от службы в 1827 г., почетный смотритель миргородского уездного училища в 1833 г. , миргородский уездный предводитель дворянства в 1829-1835 и в 1841-1844 гг.

* 11 Лицо, о котором идет речь, не установлено.

* 12 С. Н. Раевская.

* 13 Лицо, о котором идет речь, не установлено.

* 14 Кривцова Елизавета Николаевна (урожд. кн. Репнина-Волконская, 1817-1855), племянница С. Г. Волконского.

29. Е. С. и Д. В. Молчановым

[Иркутск,] 3 декабря 1854. No 19

Позавчера мы получили второе ваше письмо от 3[-го] числа из Москвы, письмо, где вы, Дмитрий, сообщаете вполне утешительные для нас новости о результате твоей консультации с Иноземцевым (*1). Он, как светило медицины, способен верно оценить твое состояние, таким образом, можно полностью ему доверять, подчиняйся ему со слепой покорностью во всем, что он будет тебе говорить касательно твоего лечения. Я знаю твою нетерпеливость в том, что касается состояния твоего здоровья, — улучшения не появятся сразу, так что наберись терпения и понимания, и когда рядом с тобой такое прелестное существо, как Нелли — твоя сиделка, твоя спутница, нужно быть смелым и покорно выдержать и моральные, и физические испытания, которые тебе выпали либо по воле Господа, либо по людской несправедливости. Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы не сомневаться в стойкости твоего духа, но делить со своей женой жизненные невзгоды, лежащие на твоем сердце, — я это знаю, но эти невзгоды не давят на — она их переносит не только с отвагой и смирением, но и с довольством, так как они дают ей возможность показать тебе ее преданность. Дорогой друг, будь достоин этого — как мы гордимся ей.

Наконец я получил ответ от хозяина Усти и Андрюши (*2), только вчера, он мне говорит о поездке большого клеветника (*3) и о сборе в Москве всех тех, кто его поддерживает, и всех тех, на кого он нападает. Но он не расценивает эту авантюру с негативной стороны, как первоначально сделали это здесь. Дай Бог, чтобы все было так, и я с большим нетерпением жду от вас ответа на мое письмо, написанное в середине октября после весьма печальных событий. Сделайте милость, скажите правду и будьте уверены, что я сделаю все, что необходимо, все, что в моих силах, я не считаю нужным беспокоить вашу мать раньше времени — она и так уже перенесла столько испытаний, с ее слабым здоровьем, как вы знаете и как вы сами говорили, особенно с ее слабой нервной системой. Завтра я вам напишу более подробное письмо, которое отправлю частным образом, но на данный момент могу затронуть лишь те вопросы, касающиеся лично вас, и не могу оставить вас без новостей от меня нынешней почтой, которая приходит к вам чаще всего частным образом, как, впрочем, и письмо, которое я напишу завтра.

Сережа день ото дня все милее, набирается сил, становится очень подвижным, но пока не видно ни одного зуба, в остальном мы не видим не только опасности, но и поводов для беспокойства, предположительно, это отставание в развитии костной системы, но это не опасно, так как он развивается нормально. Вот такие хорошие новости о вашем ребенке. Что касается здоровья вашей матери, с некоторых пор я нахожу ее состояние вполне удовлетворительным, слабости нервной системы не так сильны, ее не так беспокоят бессонница и головные боли, так что она чувствует себя лучше.

Мишель уехал от нас позавчера вечером, то есть 1 декабря. Да поможет ему Господь и в его здоровье, и в его работе, порой весьма сложной. Его не будет около двух месяцев, достаточно долгий срок для нас, в марте он уедет от нас еще на более долгое время, но нужно покориться — ведь это крайне необходимо, чтобы достичь желаемого, о чем мы все знаем. Я могу только воздать должное Мишелю во взаимоотношениях, на мой взгляд, я заслужил его доверие, и я абсолютно счастлив, так как я хочу для своих детей одного — чтобы они видели во мне лучшего друга и не слишком взыскательного отца. Моя сестра тоже прониклась к Мишелю дружескими чувствами, и я рад и за него, и за себя. Я так спешу, что не могу писать долго, и в завтрашнем письме расскажу о делах — теме, так часто мной затрагиваемой. Но примите во внимание, дорогой друг, все, что вы нам посылаете, — потерянные проценты, которых недостаточно, чтобы покрыть все неплатежи, что нам необходима поддержка на 1855 г., что к этому необходимо удвоить годовое содержание Мишеля — так как у него много растрат для того, чтобы заменить скупость, которую ему несправедливо приписывают, и также нужно загнать в угол господина Репнина, чтобы он выплатил свою задолженность от 21 марта, часть суммы, которую он должен, которая не принималась во внимание с февраля или марта 1854 г. Все это должно быть улажено без отлагательств, и нужно решить, как достичь того, чтобы он выплатил все, что он должен по совести, если он не хочет быть нечестным человеком.

Новости, которые вы мне сообщили о моей невестке Репниной (*4), меня огорчают, без сомнений, ее страдания несоотносимы с ее возрастом, но если я ее теряю — это будет ужасная утрата для меня, так как, сколько я себя помню, я относился всегда к ней с почтением. Если такова ее судьба, если ее жизнь оборвется, скажите Варе и Лизе (*5), что я разделяю их горе. Скажите им также, что я не сомневаюсь, что они все сделают и Лиза в каком-то роде несет ответственность, согласно бумаге, которую она подписала как свидетель, чтобы повлиять на своего брата (*6) в выполнении его святого долга, так как он доверен ему его отцом на смертном одре и строгая исправность была всегда в намерениях его матери.

Спасибо за ваше дополнение, где вы говорите о выходе 24 октября из Севастополя, — это неутешительно по размерам потерь и ничтожным результатам. Крымская кампания — смелое и весьма рискованное предприятие англичан и французов, и если с нашей стороны мы будем правильно вести войну, и если будет достаточно средств, она будет губительна для них. Но все может не соответствовать прогнозам. Не надо напрасно строить догадки, надо ждать результатов. Да поможет Господь государю и нашей армии. Когда вы получите это письмо, все уже будет понятно и с Крымом, и с Севастополем. Пусть Господь нам поможет. Итак, достаточно на сегодня — до завтра. Искренне ваш друг.

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. No 30. Л. 74-75 об. Публикуется впервые

* 1 Иноземцев Федор Иванович (1802-1869), известный московский врач, лечивший Д. В. Молчанова.

* 2 Лица, о которых идет речь, не установлены.

* 3 Так С. Г. Волконский называет Ф. П. Занадворова.

* 4 В. А. Репниной.

* 5 Племянницы С. Г. Волконского.

* 6 В. Н. Репнин.

30. Е. С. и Д. В. Молчановым

[Иркутск,] 4 дек[абря] 1854. No 20

Сейчас возвратился от Зиновьева (*1), которому дал для вручения вам письмо от вашей матери и записку от меня, вчерась я вам писал с почтой, и по No моего письма вы видите, что не ленюсь, но почти с вашего отъезда не ленился, четыре No сверх почтовых отправлений. Ежели наскучил, простите, что вы мне так милы, если в угоду вам, тем для меня приятнее.

По твоему здоровью, Дмитрий, новости утешительны. Иноземцев — хороший судья, и предайся вполне его советам, и не надейся на скорое излечение — будь доволен постепенным излечением.

По твоему характеру ты хочешь скоротечного оборота к лучшему в твоем здоровье, скоро можно расстроить оное, но восстановить надо время и умение, одно, надеюсь, будет по милости Божией, в твоей воле, несмотря на временные на тебя гонения, которым ты ни в сущности, ни в духе не поддаешься, в умении Иноземцева не можешь иметь сумнения, и к этому же еще попечение, любовь, преданность жены твоей, нашего ангела Нелли, с этим в жизни можно идти счастливо во внутри сердца и с гонением судьбы, и с недочетом в людях, и даже с борением темных сил. Бог вам в помощь, друзья мои сердечные, вот ежечасная моя молитва к Всевышнему.

О твоих делах столько писал, и столько все сказанное о них так не положительно, что боюсь, чтоб, обратив на все эти слухи мое внимание, не надоел ли тебе моими советами. Ты мне ничего не пишешь об этом, хотя сам давно уже в Москве, известия от хозяина Усти и Андрюши убеждают, что-то есть, но не в размере первой разголоски здесь об этом, и поэтому ничего уже не буду говорить до известия от тебя более положительного и все-таки повторю: не надейся на свою чистоту совести — она дорогой клад для тебя, для нас, а против злобы, клеветы и несправедливости людей надо ум, и ты его имеешь, надо прозорливость, а с умом твоим не мудрено ее иметь, надо выказать в прошедшем твоих врагов — так как они были, потому что они и тебя прошедшим укоряют в настоящем и прошедшем, не преступном, не легкомысленном, тогда как прошедшее — что ни шаг, то уголовный факт. Потом, мой друг, при клевете в оных ставка — не огорчайся и принимай клевету хладнокровно, огорчением даешь повод к торжеству противника и себя расстраиваешь, а холоднокровием поражаешь противника и убеждаешь беспристрастных судей. Ne vous livrez pas a l’apathie du bon droit et mettez au pied du mur les accusateurs et voyez dans vos juges si tels ils sont ce qu’il sont et s’il le faut. les avec prudence pour ne pas donner des armes contre vous (*2).

Сердечный друг, не сердись на меня за эту мою проповедь и прежние слова, в разлуке с тобой сердце мое рвется к тебе в недоумении об обстоятельствах твоих, ум и чувства мои бредят предметом всемогущего быть, желание быть тебе полезным — вот моя цель, а если все сказанное мною болтовня, по-твоему и по обстоятельствам, — на тебя не буду сетовать за суждение, лишь бы последнее было таково.

Теперь и тебе советы, ангел мой Нелли, не сердись, что пожурю, но поверь, что это делаю в пользу вашу. У тебя врагов нет, но у мужа их много. Суди людей строго, но про себя, и особенно в письме к матери не сообщай негодования. Жена моя не умеет скрывать впечатления, любит делить ваши вести со многими без разбора, полагает, что выказывать лиц, не расположенных вам, — это польза вам, а все это делает или новых врагов к вам или есть новая причина упрекам на ее счет. Говорю все это по предосуждении твоего о матери претендента Зинни (*3) покамест, но убеждены, что точно врага считай всякого хоть не другом, но еще не врагом. Дмитрий холодностью нажил их много — остерегайся этого и не сердись, что пишу тебе об этом. А как хочешь отделать кого на все корки или предварить нас об осторожности, то пиши ко мне, я уж не дам твои строки для чтения другим, и твое письмо не будет валяться — на прочтение всякому. Пишу об этом, но это для тебя, мужа и меня.

Я очень признателен родственникам твоей матери, дочь моя, что они радушно, родственно, пусть и с открытым сердцем, вас приняли. В последнем я сумневаюсь от дяди, от тетки же нет.

Но вы знаете, так, как и я, что дядя и его сестра (*4) строго судят других, и первый очень снисходительно себя, и поэтому, сохраняя все приличн[ые] договоренности, не очень вверяйтесь их суждениям, их нерасположениям к другим. Вверяйтесь собственному вашему уму, а не их уму. Часто он несправедлив и чересчур строг.

Наши сношения свыше здесь тяж[елые] шагу нерасположения к жене, моему, хотя в последнее время менее, нежели прежде (*5). Конечно, обидно, но, по-моему, жена слишком это все ставит в строку, свое достоинство можно бы сохранить без выказывания негодования, mais le pli est pris et il est difficile d’en prendre un autre (*6). В этих сношениях, как мне кажется, подсаливала и жена Дядьки (*7), хитрая баба, искавшая в виду себя удержать в близких сношениях, хотевшая сблизить смерть пошлет Тамбурину (*8) и способствовавшая водворить на стару[ю] ногу Констанцию (*9). Удастся ли, не знаю, но более расположения. В отношении сношений с матерью твоею, я все полагаю, что ты могла быть посредником лучших сношений, выказав матери необходимость de moins de raideur (*10) — и в противной стороне более справедливых суждений. (Далее по-франц.) Тебе всегда предлагают любовь, восхищение, справедливость. Я говорю о тебе, так как безразличие, которое тебе, Дмитрий, свидетельствуют, меня не только огорчает, но и является для меня поводом к осуждению несправедливости. Я признаюсь, что это мне горько и для тебя, Дмитрий, и для него. Дай Бог, что я ошибаюсь в этом обвинении, но до сегодняшнего дня ни одного слова о тебе со мной и другими, я не заводил бы разговора об этом сюжете, потому что это не в моей власти (*11).

(Далее по-русски.) Мои сношения по-прежнему, благорасполо[жение] не изменяется, не часто посещаю, и всегда после упрек, что не был долго. В дело не вмешиваюсь, говорю о политике, о Крыме, о мелких. Оказываю глубокую признательность за сына и держу себя не близко, но недалеко (*12).

Сношения с Мишей хороши вопреки всех прежних и настоящих враждебных влияний и впечатлений. Сильно поддержан супругой (*13), и в отношении его убедился, что он годен по уму, способностям и желанию заслужить доверие, что годен и мог быть употреблен с пользою. Один из окружающих в пользу и помощь Мише, как я уже писал тебе, — это Буссе, надеюсь, что и Корсаков будет такой, прежде обещался мне, и теперь попрошу — искатель[ство] отца не есть подлость. Боюсь только, что много сложных данных поручений не ввело по неответности в неудачное исполнение оных, тем более что и сущность некоторых этих в начале их необдуманна. Эти суждения относятся к некоторым распоряжениям по будущей Амурской экспедиции. Миша должен дать ответы на вопросы, которые весьма затруднительно ему поверить или разрешить. Дал я ему некоторые наставления к руководству, потому что предмет их хозяйственный, и дал совет быть осторожнее, чтоб не попасть в дураки.

Сцена людей и деятелей здешних тебе известна, и поэтому некоторые сообщения о сбывшемся и настоящем тебя займут. Падение Струве было неожиданное, он сам накликал на себя оное якутскими интригами и учреждениями здешним торговым лицам, но кто более всего навел на него опалу — это безрассудство и заносчивость делами жены и тещи. Он бы мог удержаться, но с опорочиванием жены и тещи, он этого не хотел не из слабости, но из самодостоинства, и в этом я его уважаю. Кончится ли по его ожиданиям, вряд ли, а здесь уже ему нельзя остаться, les affaires ont ete pousses trop loin (*14) — и в этом предположении жаль его. Теперь он сбавил с обычной его спеси, против тебя был часто виноват — против Миши ты говоришь, что да, против меня лично — не думаю, но теперь и вы должны ему простить — сильно наказан и вряд ли будущее время.

Григорьев (*15) совершенно оперился, умел выказать, что если были неудачи, то это было следствие интриг, против него затеянных, в виде очистить место другому. Ты знаешь, что я не большой защитник многих, туда завезенных Струвом, но мне жаль, что Н.Ф. (*16) попался если не в опалу, то, по крайней мере, не в обещанное расположение]. Хотел было сказаться больным, выйти в отстав[ку], но мы с Мишей уговорили письмами потерпеть, еще и не гневить, авось уладится его дело — и, дай Бог, во-первых обещано, а во-вторых, он достоин. Сейчас получил от него письмо, пишет, что посылает рыбку, пришлю ее к вам, просит уведомить о положении твоем и говорит: я постоянно сохраняю уважение к Д[митрию] В[асильевичу], не все таковы, спасибо ему за то.

Еще надо поговорить об одном губерн[аторе], это о забайкальском. Кажется, на него гроза со всех сторон, конечно, записывается и часто рядит по-своему, чиновники все против него, но зато народ за него — лично в том убедился в повед[ении] с тобой, чем это кончится, не знаю, но интриге против него нет конца — и червячки вкупе сделают и змею, и от жала змеи не уберечься, и я останусь с моими убеждениями о (*17).

Говорить о червячках, если говорить о всех, то много и надоешь и себе, и тебе, но главное — червячки в настоящее время в ходу — это (Далее по-франц) маленький злыдень, муж Катеньки, князь, муж уехавшей дамы, большие бездари, и, однако, они добиваются своей цели, нанося вред тем, кто более здравомыслящий, чем они.

(Далее по-русски.) Также и против Раз[гильдеева] происки, там подкапывается хозяин лошади, на которой ездила Нина (*18), что найдет, не знаю и не слышно, но что он будет небеспристрастен, то заключаю из того, что слышал из собственных его уст уже год тому.

Один, который вне всех этих раздоров и происков, c’est le petit medisant (*19), он дельный и проложил себе дорогу, идет по ней независимо от этих всех мелкотных дрязг, не то что по чистоте души, но по осторожности ума. Хотя не на старых я с ним сношениях, но не так довольно близко светских, в этом мне опора для сына (*20).

Что же тебе сказать о К[арле] К[арловиче], все тот же честный, верный в сношениях человек, уважения заслуживает, кроме слабости. Но он теперь оперился, в хороших сношениях у двора и замечательно с ним добродуш[ен]. Струве был солон ему, а он не только злопамятен, но оказывает ему радуш[ие] и защиту. В доме же у него по-старому. Был довольно серьезно болен — вскочил на спине между становой костью и лопатками clou, qui a frise un Carbouncell (*21). Теперь гораздо лучше.

У нас новый председатель Врачебной управы — un certain (*22) Mr Кинаст (*23), непроходимы[й] немец, но человек умный и хорош к людям. Мы с ним познакомились частным образом, и он assendant (*24) над женой своими советами, il n’est pas (*25) и уговорил жену ежедневно выезжать на воздух и стараться достигать развлечение. Насчет выходов она последовала совету, и вот уже настал день, что выезжает и с опущенным окном в карете, первые два дня возвращалась со слабостию в груди, но теперь уже три дня, что окрепла, et j’en trouve beaucoup mieuex (*26), спит порядочно, головной боли нет и как бы совершенно иная. Дай Бог, чтобы устояла против 25 градусов мороза, которые начались, и, вероятно, и боли.

Я в понедельник буду писать и по почте, и с частным случаем, надо отправить письмо, боюсь опоздать. В понедельник дам вам отчет по женскому иркутскому полу.

Друзья мои, мысленно всегда с вами, и сердце мое скорбит о вас во всех на вас судьбою налагаемых испытаниях. Настанет ли вам когда-нибудь година спокойствия? Как вы бы счастливы были видеть развитие умственное, телесное Сережи, авось Бог его сохранит, вам и нам в утешение.

Друзья мои, конечно, поручаю вас покровительству Всевышнего.

Ваш друг и отец Сергей Волконский.

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. No 30. Л. 76-79 об.

* 1 Зиновьев Петр Васильевич (1812-1868), знакомый многих декабристов, неоднократно доставлял их письма, по свидетельству И. Д. Якушкина — золотопромышленник.

* 2 Не предавайтесь апатии в вашем правом деле, приприте к стенке обвинителей и увидите ваших судей, если они таковыми являются, кто они на самом деле, и если необходимо. с осторожностью, чтобы не подставить себя под удар (франц.)

* 3 Скорее всего, речь идет о Н. Д. Свербееве, являвшемся претендентом на руку Зинаиды Трубецкой.

* 4 А. Н. и С. Н. Раевские.

* 5 Скорее всего, речь идет об отношении к М. Н. Волконской в связи с делом Молчанова. Н. Д. Свербеев сообщал С. П. Трубецкому из Иркутска в Кяхту 7 декабря 1854 г. о том, что врач Иноземцев признал болезнь Д. В. Молчанова весьма серьезной: ‘Эта весть, кажется, не по нутру Мар[ии] Ник[олаевне], которая, между прочим, пользуется теперь всеобщей нелюбовью, начиная сверху’ (Трубецкой С. П. Материалы о жизни и революционной деятельности. Т. 2. С. 513).

* 6 Но привычка усвоена, и трудно усвоить другую (франц.).

* 7 Речь идет о жене А. В. Поджио — Ларисе Андреевне.

* 8 Лицо, о котором идет речь, не установлено.

* 9 Скорее всего, К. Ю. Тулинская.

* 10 Меньшей непреклонности (франц.).

* 11 Скорее всего, С. Г. Волконский имеет в виду отношение Н. Н. Муравьева к Молчанову. В 1854 г. Н.Н. Муравьев, который с начала ‘занадворовского дела’ защищал Д. В. Молчанова, отказался принимать его у себя. Декабрист П. С. Бобрищев-Пушкин в письме И. И. Пущину сообщает: ‘По приезде не только Молчанов, но и Нелинька не были приняты в доме М[уравьева] — это страх огорчило Мар[ью] Ник[олаевну], так что она несколько дней прохворала. Теперь, я думаю, кается, что не слушала ничьих советов’ (Бобрищев-Пушкин П. С. Сочинения и письма / Изд. подг. В. С. Колесниковой. Иркутск, 2007. С. 232).

* 12 Речь идет об отношениях С. Г. Волконского с Н. Н. Муравьевым.

* 13 Е. Н. Муравьева.

* 14 Дела зашли слишком далеко (франц.).

* 15 Григорьев (Игорев) Константин Никифорович (1799-1871), в 1851-1856 гг. — якутский гражданский губернатор.

* 16 Лицо неустановленное.

* 17 О П. И. Запольском, губернаторе Забайкальской области, и о назревающем недовольстве со стороны генерал-губернатора неисполнением его распоряжений, которое впоследствии привело к снятию генерала Запольского с должности, см.: Матханова Н. П. Высшая администрация Восточной Сибири в середине XIX в. С. 53-55.

* 18 Речь идет об интригах против И. Е. Разгильдеева, но суть и лица, указанные С. Г. Волконским, не установлены.

* 19 Менее злоречивый (франц.).

* 20 Лицо, о котором идет речь, не установлено.

* 21 Чирий, который развился в карбункул (франц.).

* 22 Некий (франц.).

* 23 Кинаст Карл Васильевич, доктор медицины, в 1854-1860-х гг. — инспектор Иркутской врачебной управы.

* 24 Завоевал авторитет (франц.).

* 25 Он не есть (франц.).

* 26 Мне кажется, ей намного лучше (франц.).

31. Е. С. и Д. В. Молчановым

[Иркутск,] 17-го дек[абря] 1854 года. Vendredi No 23

1. Известное дело кончится без важных последствий, оно надоело всем, его разделят на два дела (*1).

2. Первое дело собственно о подкупе, как недоказанное ничем, кончится тем, что М[олчанов] останется в подозрении, не потому что есть подозрение во взятке, а потому что с его стороны есть натяжки в производимых им следствиях над grand calomniateur (*2) и несправедливый доклад Г[лавного] уп[равления].

3. Второе дело — о несоблюдении формы и правил в следственных делах разными лицами по этому общему делу — будет передано на заключения министра Панина (*3).

Как ни обидно тебе будет, что при чистой твоей совести будет слабая тень на твою безукоризност[ь], хоть не честь, а служба, Бог с ней, не желаю зла твоему противнику, а при его настойчивости и средствах, по-моему, я буду рад и этому исходу. Здоровье твое восстановить — вот для нас главное, лишь бы исход дела не затянул и не сделал затруднений для поездки за границу. Вот для нас главное, и к этому да Бог вам был бы в помощь.

Здоровье матери, Сережи вполне удовлетворительно, потому что жена дает полный отчет. От Миши после 5 дек[абря] из Верх[не]удин[ска] нет известий. Принялся горячо за исполнение данных ему поручений. Бог ему в помощь в неопытности его, Бог ему в помощь и при трудностях пути и суровой погоды. Нечего сказать, с мая месяца не сидит он на месте, и теперь убедились, что теперь действует без Дядьки, а своим умом. Такое одобрение для него и мне драгоценно.

Мы получили от вас письма от 17-го и от 20-го, с будущей почтою должны узнать о приезде князя Максутова чрез Москву и о письме наше[м] от 8-го ноя[бря], которые опередят многие почты отсюда. Известия о Камчатке вас порадуют, дай бог, чтоб М.С. Корсаков, которого ждем и не дождемся, обрадовал нас и из Питера, и из Крыма.

Крестный отец твоего Сережи (*4) с некотор[ого] времени о тебе спрашивал с большим участием при каждом свидании моем с ним, и все спрашивает о ходе дела, я сообщаю, что вы пишете с полным изложением спокойствия твоего, но с приобщением о слухах городских, о происках и надеждах du grand calomniateur et de sa coterie (*5), пусть на ус мотает то, что сам навлек на тебя.

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5 и No 30. Л. 91-92 Фрагмент письма на рус. яз.

* 1 Дело о взятке и дело о присвоении денег, пожертвованных В. Н. Басниным.

* 2 Большой клеветник (франц.)

* 3 Панин Виктор Никитич (1801-1874), министр юстиции в 1841-1862 гг.

* 4 Скорее всего, Н.Н. Муравьев.

* 5 Большого клеветника и его компании (франц.)

32. Е. С. и Д. В. Молчановым

[Иркутск,] 20-го дек[абря] 1854. Понед[ельник]. No 24

Ожидание наше всех исполнилось, благодаря Бога, счастливо, и с вчерашнего дня наш Сережа с зубком. Вы можете себе представить, как это событие, столь долго нами ожидаемое, нас обрадовало, и представляю себе, как и вы счастливы будете, что ваш сынок получил новое развитие в жизни и что оное воспоследовало не только с какими-либо обычными страданиями, но даже без всякого малого жара. Бог в помощь Сереже, вам и нам вперед в его жизни, пойду в монастырь Богу помолиться, но выберу день, где бы не прозяб от мороза. Жена вам, вероятно, опишет все подробно — баловницей Бабашкой, и поэтому вы по ее письму все видите радость, судите заочно, как бы здесь были.

Нового о твоем деле ничего мне не дошло, вчера виделся с крестным отцом твоего Сережи, он спрашивал меня, знаю ли я, что бывший постоялец Дядьк[и] (*1) ему писал. На мой ответ, что да, надо дождаться его приезда, чтоб узнать подробно, из каких исто[чников] имеет он это сведение и более подробностей, а что он пишет, зять, спросил он меня, спокоен? По всему, что совесть его чиста, и надеется, что безвинно не утопят его, как здесь распускают слухи клевреты Занадвор[ова]. Вообще, мой друг, я с некоторого времени с получе[нием] известий от твоих новых испытаний в Москве, я вижу в твоем куме соучастие к тебе, тогда как прежде со времени приезда и спроса о тебе не было, но вместе с тем знаю положительно, что больш[ая] часть окружающих распространяют слух, что всех сношения с тобой прекратились, а зная, что они же по возможности подсаливают тебе и теще твоей. Мне кажется, что ты понапрасну меня удержал вывести на явь сплетню, о которой я тебе говорил в Кяхте. Мы все жалеем других, а нас не жалеют, а, по-моему, зуб за зуб и око за око. Вы не можете себе вообразить, друзья мои, как мне гадко все здешнее общество, и поэтому весьма мало выезжаю, изредка на Ангару, но чаще к старику насупротив нас (*2), иногда к Фину (*3), к tete blanche (*4), иногда к соседу (*5) за сплетнями, всего чаще к Ивану Дмитриевичу (*6). Иногда также к Дядьке, его люблю, хотя весьма часто не соглаш[аюсь] в мнениях, ни старик с супругой — у ней кошачь[и] лапки, а весь синклит посещающих не по мне. Слежу их речи, а свой язык держу за зубой. Дядька и супруга его в большом ходу, а кому не знать, как нам, что значит здесь двор.

На днях было горестное событие: в институте классная дама, недавно сюда прибывшая, M-me Кабро (*7), мать двух малолетних дочерей, скончалась после кратковременной болезни une pleuresie — qu `on a pris d’abord pour une douleur Rhumatismale (*8). Лечил Грибовской, которому никогда я не имел доверия, а теперь вопреки всех протекций выказал себя дураком. Начальница Липранди (*9) в большой горести. M-me Кабро была для нее незаменимой сотрудницей, а не ветер, как многие другие, нам знакомые. Надо отдать справедливость, что институт переродился прилично порядком и делом учения. Не поссорьте меня по этому суждению с Мераной (*10).

Мокшецкого дело все нельзя направить к окончанию, все говорят, что не за что его задерживать, а все-таки не отпускают. Предоставлено Павлу Ивановичу (*11) редкое дозволение выехать в отпуск и подать в отставку Макшецкому, а он или молчит, или ссылается на первое донесение, совершенно в пользу Мокшецкого писанно[е].

Вот, мой друг, каковы твои приятели, Кукель много обещался, а не только помощь в нем, а просто противодействие, потому что в этом иметь случай подсаливать Павлу Ивановичу, а bibi (*12), который во время оно был протектором Мокшецкого, теперь не удостаивает его дружелюбным перстом, когда прежде давал и до ладони. Все это гадко, подло, но таково время и люди. Я многое скрываю от жены о наших светских сношениях, боюсь вспышек, и поэтому не удивитесь, если есть в наших суждениях разногольщина.

Субботняя почта еще не пришла, хотя понедел[ьник]. Нонче ждем писем и подтвердительного сообщения о испытанном тобою облегчении в недвижимос[ти] твоих ног, ожидаем известий о ходе дела, ожидае[м] известий от писем чрез Максютова и сообщен[ий], оценяют ли достодолжно защиту Камчатки, ожидаем весть из Питера и из Крыма, где на что происходит непонятно с обеих сторон. Ожидаем приезда Корсакова, который, если бы выехал 1-го дек[абря], уже был бы здесь и который для известий опередит три почты. Ждем все это и не дождемся, но как можно послать письма до 6-ти часов по полдню, то надо закончить мое письмо, писанное до половины одиннад[цатого] часа. И так до нового за этот листок.

[Далее по-франц.] Уже четыре часа, и я боюсь опоздать. В заключение письма я вам повторю, что мама, Сережа чувствуют себя хорошо. Мы получили письмо Мишеля от 9 числа из Петровского Завода. Он выехал в тот же день в Читу, в Нерчинский завод и Шилку, где он присоединится к Буссе, и они должны вернуться вместе в Иркутск в середине января. Чем больше я узнаю Буссе, веду с ним переписку, тем больше убеждаюсь в искренности его дружбы с вашим братом. Пусть хранит вас Господь, пусть будут услышаны все мои молитвы о вас (*13).

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. No 30. Л. 93-94

* 1 Возможно, Я. Д. Казимирский, который в это время приезжал в Иркутск и останавливался у А. В. Поджио.

* 2 Лицо, о котором идет речь, не установлено.

* 3 Лицо неустановленное.

* 4 Белая голова (франц.). Возможно, А. В. Белоголовый.

* 5 Лицо, о котором идет речь, не установлено.

* 6 И. Д. Якушкин.

* 7 Кабро Анастасия Алексеевна, классная дама в Иркутском девичьем институте в 1854 г.

* 8 Плеврита, который первоначально приняли за ревматическую боль (франц.).

* 9 Липранди Екатерина Петровна (?-1874), начальница Иркутского девичьего института с 1854 по 1858 г.

* 10 Лицо неустановленное.

* 11 П. И. Запольский.

* 12 Скорее всего, А. И. Бибиков.

* 13 Во французском тексте имена и географические названия часто пишутся по-русски.

33. Д. В. Молчанову

Дмитрию. Кр[асноярск,] 9-го сент[ября 1855]

Сердечный друг и сын, я получил по прибытии моем с прииска (*1) в Красноярск (*2) твое письмо от 27-го июля. Не буду тебе говорить о несчастном окончании твоего дела. Клевета, злоба и подкуп восторжествовали над тобою, но ты остаешься перед мною то, что был: человек безукоризненный, и постигшее тебя несчастье еще более тебя сделало мне дорогим. Я переношу это испытание так, как и ты, твердо, уверен будучи в твоей невинности. Авось близкое и беспристрастное рассмотрение нелепого и несправедливого приговора над тобой людьми честными, светлыми умом и добросовестными будет в твою пользу. Авось генерал примет твою защиту, но Бог весть, когда он воротится, а ты жертва, принесенная злобе на него. Молю за тебя, за Нелли, за жену Бога. О[бо] мне будьте спокойны, я закален в испытаниях, и, страдая сердцем и душой за тебя, я сердцем и душой останусь тверд. Помоги Бог тебе и тем нам.

Друг мой Дмитрий, как тебе не совестно принимать на себя, упрекать себя, те испытанья, которые не ты, но злые люди навлекли на горячо любящее тебя семейство наше.

Мы тебя знаем, любим, уважаем. Поверь, что я, чем ты более подвержен испытаниям, ты мне будешь дороже, ближе и более уважаемый. Поверь, что даже если приговор, над тобою произнесенный, сохранится во всей его силе, то сердце мое и ум не престанут тебя любить и уважать и что там, где ты будешь в предназначенной опале, там и я буду с тобою, буду лелеять тебя и оказывать тебе все пространство моей любви и уважения моего к тебе. Сибирь перестанет быть для меня местом ссылочным, а краем благословенным, и никогда из Сибири не выеду, пока там ты будешь, даже если [бы] высочайшая милость доставила мне возможность выехать из Сибири. Я это докажу врагам твоим, ложным друзьям твоим и нашим и тем, которые меня так ошибочно судят, забавляющими меня надеждами и не понимающими, что мне не нужно их советов, чтобы быть твердым.

Я как отец и ты как муж — мы оба должны гордиться нашей бесценной Нельгой, что за душа, она — ангел, сошедший с высоты, чтобы утешить тебя и нас. Она достойная дочь матери, которой цену и я, и ты знаем. Какова бы ни была твоя будущая судьба, счастье семейной жизни несравненно выше всех побрякушек светской жизни. Общими молитвами будем просить Бога о сохранении нам Сережи, а я горячим призывом к Всевышнему буду молить Его в пользу твою, Нелли, и высоко заслуживающей всеобщего уважения жены моей.

Ты мне приносишь не заслуженные тобою извинения, но я, в мою очередь, должен повторить эти извинения, которые раз тебе приносил, — это несправедливое мое о тебе суждение прежде брака твоего с моей дочерью. На этих преждевременных, не заслуженных тобою тогдашних моих упреках, получивших, к несчастью, тогда гласность, многие, как я знаю, основываются, чтобы порочить тебя при злобных своих вымыслах. Поверь, что не упускаю ни одного случая, чтобы доказывать несправедливость тогдашних неосновательных моих суждений, и прошу мою жену, чтоб сие письмо получило гласность в моем семействе и ее, и даже общую, где нужно, гласность.

Благословляю тебя как отец, жму руку как друг и молю Бога быть тебе в защиту. Как отец мысленно прижимаю тебя к сердцу, как друг тоже, с полным уважением к тебе.

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. No 30. Л. 98-98 об.

* 1 О приисках, принадлежавших С. Г. Волконскому, информации не найдено.

* 2 C. Г. Волконский получил разрешение сопровождать до Красноярска Марию Николаевну, уезжавшую в Россию.

34. Е. С. и Д. В. Молчановым

[Иркутск,] 18 апреля 1856 года. No 9

Христос Воскресе, дорогие мои детки, и с этим радостным приветствием, переходившим из уст в уста по всем странам православия, в ознаменование великого этого события в христианском мире — молю с горячею молитвою христианина, что сподобил бы Всевышний снять с вас, с нас тот крест, который наложен на тебя, милый наш Дмитрий, злобой, клеветой, а испытания твои — наши, мой друг. Жду с нетерпением вестей от Нелли о исходе дела, надеяться надо по многому, мне сообщенному, но чем бы ни кончилось, я ваш, весь ваш, вы ни в чем не сумневайтесь.

<...>

‘Дурак Павел Баснин состроил себе какой-то мундир с саблей на бедре. Видев его в , я не мог удержаться от смеха. В этом шутовском костюме он поехал к Комаровичу, споткнулся на верхних ступенях от вооружения, полетел кубарем вниз, руки и ребра все выдержали, подлецы и дураки почти всегда невредимы, но меч-кладенец, припоясанный на его бедре, попался между его ног и, несмотря на металлический его состав, вдребезги разметан был кубарным падением. В то время поднимался на лестницу Карл Карлович, от кубарного падения отстранился, но весь осыпан был отломками меча соборного старосты, все это рассказываю со слов Згибнева (*1), солгано — он ответчик, но, впрочем, все это получило всеобщую огласку.

Другое обстоятельство сообщу в двух словах. Подумай, Дмитрий, что Козакевич предложил Басныкову — брату Басниной, и какому-то Нюдаеву или Нюгаеву, который был сводником Петра Васильева, служившего в Глав[ном] упр[авлении] и общего там шута, быть при нем чиновником по особым поручениям (*2). Прискорбно за воеводу и за новый край, и эти личности я не пригласил бы.

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. No 30. Л. 103-103 об.

* 1 Сгибнев Александр Степанович (1826-1881), лейтенант, участник первого сплава по Амуру, командир парохода ‘Аргунь’. В будущем известный деятель Сибирского отделения Русского географического общества и видный военно-морской историк.

* 2 О ком идет речь, не установлено.

35. Е. С. Молчановой

[Иркутск,] 22 июня 1856 [года]

Ты меня балуешь, радость моя Нелли, и в текущую неделю я получил от тебя три письма — от 16-го, 21-го и 23-го мая, — и берусь за перо, чтоб отвечать на оные.

[Далее по-русски.] Каков Репнин! Что я не понимал, как право собственности — давно не родной, и как он мог прежде покупать дом и соглашаться на взнос за оный денег, когда теперь почитает, не купивши его, своею собственностью и приступает к продаже. Большой легист (*1) твой муж, но на деле во многом доказывает противное. Прошу его извинить мне это замечание на его счет.

Друг мой Нелли, радость моя, ангел-покровитель для нас всех, ты говоришь, что грустно тебе было, что 21-го (на это письмо я отвечаю) не было меня среди вас, — нет, я был в сердцах ваших, так как и ты, и вы были в этот день в моем сердце, а что я в Иркутске — это не наша воля, а что вы в Москве — это для меня утешение. Будем благодарить Бога и царя, определено было судьбой быть нам в разлуке, что ж делать, мне повелено жить безропотно — вам не вымышлять приезда сюда, от меня это было верх безрассудности, от тебя также, у тебя на руках мать, муж и сын, ты в них должна быть их ангел-хранитель, а я живу вашими письмами, и мой удел хорош , лишь бы знать, что вам хорошо. Насчет твоих китайских покупок я маме писал не раз, что Игумнин (*2) хлопочет, но еще не выслал, а как получаю, сейчас же высылаю.

Теперь принимаюсь отвечать на твое письмо от 23-го мая. С нетерпением ожидаю портрета милого, дорогого Сережи, жду и твоего, и тогда из трех твоих портретов худший (pardonne moi cet cynisme * 3) — награжу Сонюшку (*4) оным.

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. No 30. Л. 113-113 об.

* 1 Законник (лат.)

* 2 Скорее всего, кяхтинский купец Николай Игумнов.

* 3 Простите мне этот цинизм (франц.)

* 4 Возможно, кормилица или няня Сережи Молчанова.

36. Е. С. Молчановой

[Иркутск,] 29 июня 1856. No 20

Радость моя, ангел мой, несравненная Нелли, спасибо тебе, что пишешь ко мне, я тебе пишу также, уверен будучи, что и мой листок тебе принесет утешение.

Я получил твое письмо от 30 мая, во-первых, ты меня уведомляешь, что ты отлучаешься из Москвы, от своих на четыре дня в Питер. Вполне одобряю этот порыв признательности к Алине и Павлу Дмитриевичу (*1), радушные их бесчисленные прием, попечение, сочувствие — заслуженно это и тем, что приносишь утешение и сестре моей. Я горжусь тобой, но и горжусь тем, что мы тебя поняли, и поэтому и про них горжусь тоже.

Ты мне приписываешь, или, лучше сказать, памяти, которую мне сохранили многие мои товарищи молодости и службы, тот прием, который во многих местах тебе сделали. Нет, мой друг, сколько я ни имел добрую память ко мне, сколько я ни признателен тем, которые ее хранят ко мне, не мне ты обязана общему усилен[ию] сочувствия к тебе, но самой себе. Это достодолжное возмездие в уважении твоей великой души и святой преданности к долгу супружескому. Презирай самих тех, которые дерзают вымышлять осуждения на тебя, а если есть у тебя противник, семейные обязанности, продолжай их исполнять. C’est la meilleure recompence que tu peux tirer de leur injustice (*2), и доказывай им, что ты это делаешь не из расчета денежного, но по обязанности к самой себе и к твоему мужу.

Поблагодари всех, кто меня вспомнил добрым словом, доброй памятью, добрым чувством.

Каков Репнин, прямой князь удельный, враждует против своих кровных, авось все выйдет к лучшему если продадут желающему купить его у Репнина. Я вас уверяю, что этот дом — груда каменьев и что ценностию надо считать не дом, а единственно место. Перестанете верит[ь] Принсбургу (*3), и в ваших делах будете зорки и не под влиянием Принсбурга, до кто или им подобных.

Жду с нетерпением твою фотографию и такую же Сережи, обе ты расхваливаешь, что меня очень радует. Сережин портрет принимаю как дар, на твой и на портрет мужа твоего я выслал тебе 20 рублей сер., руководствуясь ценностью портрета мамы, почему же ты не высылаешь и его фотографию. Я с некоторого времени во многом не схожусь в заключениях, но не менее того люблю его как твоего мужа и поэтому надеюсь на сыновнюю снисходительность ко мне.

Друзья мои, я счастлив вашим общим счастьем, утешением, спокойствием моей жены, вашей матери.

ИРЛИ. Ф. 57. Оп. 5. No 30. Л. 116

* 1 Дурново Александра Петровна (урожд. Волконская, 1804-1859), племянница С. Г. Волконского, дочь его сестры Софьи, муж — Дурново Павел Дмитриевич (1804-1859), гофмейстер.

* 2 Это лучшая компенсация их несправедливости, которую ты можешь получить (франц.)

* 3 Лицо, о котором идет речь, не установлено.

Оригинал здесь.

Письма С. Г. Волконского Е. С. Молчановой, Д. В. Молчанову, М. Н. Волконской. 1851-1856 гг.

Предисловие

Примечания

* * *

1. Е. С. Молчановой (*1)

2. Д. В. Молчанову

3. Д. В. Молчанову

4. М. Н. Волконской

5. Д. В. Молчанову

6. Е. С. и Д. В. Молчановым

7. Д. В. Молчанову

8. Д. В. Молчанову

9. Д. В. Молчанову

10. Д. В. Молчанову

11. Е. С. и Д. В. Молчановым

12. Д. В. и Е. С. Молчановым

13. Д. В. и Е. С. Молчановым

14. Е. С. и Д. В. Молчановым

15. Е. С. и Д. В. Молчановым

16. Д. В. и Е. С. Молчановым

17. Д. В. Молчанову

18. Е. С. и Д. В. Молчановым

19. Е. С. и Д.В . Молчановым

20. Е. С. и Д. В. Молчановым

21. Е. С. и Д. В. Молчановым

22. Е. С. и Д. В. Молчановым

23. Е. С. и Д. В. Молчановым

24. Е. С. и Д. В. Молчановым

25. Е. С. и Д. В. Молчановым

26. Е. С. и Д. В. Молчановым

27. Е. С. и Д. В. Молчановым

28. Е. С. и Д. В. Молчановым

29. Е. С. и Д. В. Молчановым

30. Е. С. и Д. В. Молчановым

31. Е. С. и Д. В. Молчановым

32. Е. С. и Д. В. Молчановым

33. Д. В. Молчанову

34. Е. С. и Д. В. Молчановым

35. Е. С. Молчановой

36. Е. С. Молчановой

Читайте также:

*** * ***