Письма к А.В. Тырковой-Вильямс, Бунин Иван Алексеевич, Год: 1925 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 29 минут(ы)

Минувшее: Исторический альманах. 15.

М., СПБ.: M 62 Atheneum: Феникс. 1993.

‘ВЫ — ДРУГ СТАРЫЙ И ВЕРНЫЙ…’

Письма И.А. Бунина к А.В. Тырковой-Вильямс

Публикация Р.Янгирова

Новейшие публикации снимают необходимость повторного представления читателю Ариадны Владимировны Тырковой-Вильямс (1869-1962), заслуженно признанной одной из крупнейших фигур в истории русского либерализма {Филиппов Б. Об Ариадне Владимировне Тырковой-Вильямс // Тыркова-Вильямс А. На путях к свободе. 2-е изд. Лондон, 1990, Тыркова А. Петроградский дневник / Публ. М.Сорокиной // Звенья. Вып.2. М., СПб, 1992, Политические деятели России. 1917. Биографический словарь. М., 1993. С.325-326, а также: Борман А. Москва — 1918 (Из записок секретного агента в Кремле) / Публ. В.Бортневского и Е.Варустиной // Русское прошлое. Историко-документальный альманах. Кн.1. Л., 1991.}. Оставляя в стороне ее политическую биографию {Мемуаристика Тырковой-Вильямс выстроена нами в соответствии с биографической хронологией: То, чего больше не будет. Париж, 1954, На путях к свободе. 1-е изд. Нью-Йорк, 1952, Про старое, про бывалое // Возрождение (Париж). 1949. No5, Далекие голоса — Тени минувшего // Там же. 1954. No 32-34, 1955. No 37, 41-42, Подъем и крушение (Воспоминания. Том третий) // Там же. 1956. No 51-53, 55,57, 1957. No 74, 1958. No82, From Freedom to Brest-Litovsk. London: McMillan, 1919. Задуманный последний том мемуаров, посвященный годам эмиграции, остался недописанным. См. также: The cheerful Giver. The Life of Harold Williams by his wife Ariadna Tyrkova-Williams. London, 1935.}, отметим, что высокая общественная репутация Тырковой-Вильямс подкреплялась и немалой литературной известностью. Начиная с середины 1900-х, она активно печатается в газетах ‘Речь’, ‘Биржевые ведомости’, ‘Слово’, ‘Русь’ и ‘Русская молва’ (одно время она была редактором последней). Под псевдонимом А.Вергежский (по названию фамильного имения Вергежи в Новгородской губернии) публикует рассказы, эссе, повести и романы в повременной печати (‘Вестник Европы’, ‘Русская мысль’, ‘Нива’), выпуская их и отдельными изданиями {Ночью. Повесть. СПб., 1911, Семь рассказов. Пг., 1916.}.

Весьма продуктивными, учитывая непрерывную вовлеченность в общественно-политическую жизнь, предстают литературные итоги ее жизни в эмиграции: активное сотрудничество в англо-американской (‘New Russia’, ‘Russian Life’, ‘Christian Science Monitor’ и др.) и русскоязычной печати (‘Руль’, ‘Слово’, ‘Новое русское слово’, ‘Русская мысль’ и др.), написанный в соавторстве с мужем роман ‘Hosts of Darkness’ {Русский вариант ‘Василиса Премудрая’ частично опубликован в журнале ‘Русская мысль’ (София) в 1921.}, монументальная биография Пушкина, очерки о русском фольклоре ‘В мире чудесного’ и др. {Литературные сочинения периода эмиграции хранятся в Бахметьевском Архиве. Рукописи сочинений предоктябрьского периода см. в РГАЛИ: История одной любви (Ф.335. Оп.1. Ед.хр.326), Ночное. Этюд. (Ф.1666. Оп.1. Ед.хр.2833).} Многое из перечисленного литературного наследия заслуживало бы, как кажется, переиздания в России, однако этому, помимо прочего, пока препятствует одно существенное обстоятельство. Архив Тырковой-Вильямс постигла судьба многих эмигрантских собраний: он оказался рассредоточенным по архивохранилищам разных стран. Обстоятельное археографическое изучение этих материалов, вероятно, станет задачей будущих исследователей, но общее представление о них следовало бы дать уже теперь.

Незначительная часть, включающая в себя материалы предреволюционной эпохи, была, вероятно, еще в 1920-е передана фондообразовательницей в ‘Пражский’ архив (РЗИА), после 1946 попавший в СССР, где и хранится по настоящее время в виде персонального фонда в собрании ГА РФ.

Другая часть архива содержит документы периода гражданской войны и материалы деятельности Бюро печати, Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков и других структур государственного управления при Главнокомандующем Вооруженными силами Юга России. Здесь же отложились документы, характеризующие положение в Советской России 1920-х и историю политических организаций и общественных учреждений русской эмиграции (материалы Национального Совещания, например), а также обширный эпистолярий {По свидетельству сына, эта часть архива формировалась многие годы, с тех пор, как в ‘дом начали приходить письма со всех концов мира, как от организаций, так и от частных лиц, с просьбами о помощи. Писали матери, прося поддержать их детей, писали боевые офицеры, писали инвалиды /…/ Мама всю жизнь, до самого преклонного возраста, сразу отвечала на письма. Неотвечен-ных писем у нее почти не бывало, кроме тех, которые вызывали подозрение. У нее даже было такое выражение: ‘сегодня я истекаю письмами’. — Борман А. А.В. Тыркова-Вильямс по ее письмам и воспоминаниям сына. Лувэн, Вашингтон, 1964. С. 199 (Далее — Борман).}. Этот комплекс был передан Тырковой-Вильямс в конце 1930-х (вероятно, перед отъездом из страны) в Отдел Рукописей Британского музея, сформировав персональный фонд Г.Вильямса (далее — БМ).

Следует хотя бы выборочно перечислить корреспондентов Г.Вильямса и А.Тырковой, поскольку это архивное собрание не только не описано, но даже не систематизировано должным образом, что заставляет исследователя просматривать собрание de visu. В нем содержатся письма различных лиц: родных — А.Бормана и других родственников, политических деятелей — влиятельного британского политика, сэра С.Хора (лорда Темплвуда), А.Деникина и П.Врангеля, П.Струве, В.Набокова, Е.Кусковой, И.Гессена, П.Милюкова, Б.Бахметьева, С.Ольденбурга, М.Ростовцева, Г.Вернадского, Н.Лосского, Н.Бердяева, А.Изгоева, О.С.Булгакова, А.Карташева и др. Не менее представителен ряд писателей и литераторов: А.Куприн, Мережковские, Ремизовы, Амфитеатровы, И.Лукаш, Б.Зайцев, И.Шмелев, И.Сургучев, Ал.Толстой, И.Шкловский (Дионео), И.Соколов-Микитов, Б.Лазаревский, В.Набоков, А.Яблоновский, Д.Философов, К.Чуковский, К.Деникина и др.

Наконец, еще одна часть бумаг Тырковой-Вильямс поступила после ее смерти в Бахметьевский архив Русской и Восточноевропейской истории и культуры Колумбийского университета (Нью-Йорк, далее БА). И здесь эпистолярный раздел (также просмотренный нами de visu), не менее представителен и включает в себя письма корреспондентов Тырковой-Вильямс преимущественно за период 1920-1950-х. Среди них В.Маклаков, В.Бурцев, Тэффи, А.Амфитеатров, Мережковские, Б.Зайцев, И.Шмелев, А.Ремизов, В.Ходасевич, Д.Святополк-Мирский, А.Яблоновский, А.Белый, Г.Уэллс, художники Б.Григорьев, Е.Лансере, К.Шеридан и др.

Столь широкий круг литературно-художественных связей совсем не случаен. Едва ли мы ошибемся, признав политические идеалы Тырковой-Вильямс лишь служением, тогда как приверженность к ценностям культуры (и литературы!) предстает ее подлинным жизненным призванием. В свое время ее дом был одним из самый популярных литературных салонов Петербурга: ‘большинство петербургских писателей и поэтов пили чай в ее столовой’ {Борман. С.89.}. На склоне дней она не без гордости заметила одной советской посетительнице: ‘Кроме Маяковского, они все бывали у меня’ {Там же. С. 106.}, лаконично обозначив пределы своих эстетических вкусов и привязанностей, неизменных на протяжении жизни.

Высокий авторитет А.Тырковой и Г.Вильямса в среде русской эмиграции превратили их лондонский дом в один из авторитетнейших центров зарубежной России, чей политический и моральный вес был общепризнан вне зависимости от партийных и идеологических разделений. Это реноме подкреплялось еще и тем, что Тыркова-Вильямс многие годы бессменно руководила ‘штабом’ эмигрантской взаимопомощи — Английским Обществом Помощи Русским Беженцам.

К литературной характеристике Тырковой-Вильямс следует прибавить и то, что в ходе приспособления русской литературы к нелегким условиям изгнания роль этой женщины в качестве благожелательного критика, добровольного советчика и энергичного ходатая по издательским делам писателей-соотечественников была неоценимой, в осуществлении которой она пользовалась всеми возможностями личных и семейных связей в британской столице и вообще в англоязычном мире.

Выход зарубежной русской литературы к западному читателю — тема, мало разработанная отечественным литературоведением, но она безусловно важна при изучении истории международного обмена культурными ценностями. Сколь значительна в нем заслуга Тырковой-Вильямс, еще предстоит оценить и надо думать, что эта сторона ее жизни еще найдет своих исследователей. Во всяком случае, она отчетливо сознавала в этом исполнение своего долга по осведомлению мира о трагедии, постигшей Россию.

‘Я верю, — писала она весной 1919 в предисловии к своей книге о русской революции, — что трагические уроки неизвестной, далеко лежащей страны и безумие преступных социалистических экспериментов крайних группировок могут послужить суровым предупреждением для других народов. Они могут помочь тем, кто борется за лучшее будущее человечества и за более достойные условия жизни. Стоит только прочесть внимательно залитые кровью страницы о Русской Революции. Если они поймут наши ошибки, наши заблуждения и наши преступления и, если, избегая их, они найдут другие пути, более верные и менее жестокие, тогда мы, русские, будем иметь хотя бы то утешение, что неимоверные страдания России оказались исторической жертвой, принесенной во имя лучшего будущего всего человечества’ {Борман. С. 161-162.}.

Знакомство с архивом А.В. Тырковой-Вильямс позволило нам выявить 27 писем к ней Ивана Алексеевича Бунина, представляющих несомненный историко-литературный интерес.

В предреволюционную эпоху Бунин не входил в круг тесного общения Тырковой и Вильямса — в то время они находились в достаточно далеких друг от друга общественно-литературных лагерях. В эмиграции прежние размежевания были пересмотрены. Пережив, подобно многим, глубокий психологический, творческий и идеологический кризис после ‘окаянных дней’ революции и гражданской войны, в 1920-е годы Бунин тесно сближается с консервативным крылом русской общественно-политической мысли и, в частности, с весьма влиятельными в западном мире лидерами партии кадетов {Об этом см.: Переписка И.А. Бунина и П.Б. Струве (1920-1943): Публ. Г.П. Струве // Записки Русской Академической группы в США. Нью-Йорк, 1968. Т.П.}. В этом контексте связи с ‘русскими’ лондонцами были вполне естественны, но можно думать, что для самого писателя они мотивированы не столько идейной общностью, сколько интересами чисто литературно-бытового свойства.

Укоряя впоследствии культурные круги Франции в пренебрежении к драме русской эмиграции {См. письмо к переводчице Уль-эль-Банин // Литературная газета (Москва). 1989. 26 июля. С.7.}, Бунин объективно был прав, но персональных оснований для подобных упреков у него было куда меньше, чем у других деятелей русской культуры в изгнании. На протяжении многих лет он тщательно собирал отзывы о своем творчестве, регулярно появлявшиеся в разных странах мира {Ныне эта коллекция вырезок за 1921-1938 хранится в ИМЛИ. В ее составе 350 вырезок из французских изданий, 176 — из германских, 17 — английских, 14 — американских, 8 — шведских и т.д. См.: Бунинские материалы в архивах Советского Союза // Литературное наследство: Иван Бунин. Т.84. Кн.2. М., 1974. С.488. Издание отдельным томом рецензий и отзывов о Бунине, на что тот указывал в своем завещании, до сих пор не состоялось.}. Известная нам переписка Бунина с разными корреспондентами {См. прим. к письмам 4, 8, 14 и 20. Существуют и неопубликованные свидетельства. Из недатированного письма Бунина кн. В.Аргутинскому-Долгорукову (о нем см. прим. к Приложению): ‘Я опять решаюсь беспокоить Вас напоминанием об Анри де Ренье — не по честолюбию, к[а]к Вы хорошо знаете, а по другим соображениям. Нет ли у Вас возможности переслать и мою книгу для отзыва?’

Из письма от 19 ноября 1921: ‘/…/ проф. Кульман ‘написал бы для журнала Жалу [статью о творчестве Бунина. — Публ.] с велич[айшим] удовольствием, но только может ее предоставить ровно через месяц’. Устраивает ли это Жалу? Кульман он точен в своих обещаниях’. — РГАЛИ. Ф.1900. Ол.1. Ед.хр.102а (О Э.Жалю — см. в прим. к письму 16, о Н.Кульмане — прим. к Приложению).

Обилие такого рода мотивов в своем эпистолярии, возможно, и вызвало пожелание писателя (оставшееся не только не исполненным, но и нарушенным) никогда его не публиковать и даже уничтожить. См.: К моему завещанию // Собр. соч. Т.9. М., 1967. С.480.} свидетельствует о его постоянном и пристальном внимании к этой стороне литературного быта, достаточно откровенно демонстрируя ‘организационные’ приемы (поиски благожелательных рецензентов, непрестанные обращения к меценатам и пр.), к которым вынужден был прибегать писатель в поисках успеха. В этом и состояла, вероятно, самая унизительная черта эмигрантской литературной жизни, невообразимая им в условиях России. Многие годы Бунину приходилось эксплуатировать свой литературный авторитет и личные связи для достижения материальной независимости, высшим мерилом которой для него надолго стала самая престижная награда современной мировой литературы.

Еще ‘в 1922 году в русских литературных кругах Парижа был поднят вопрос о том, что было бы чрезвычайно важно, чтобы Нобелевская премия была присуждена русскому эмигрантскому писателю’ {Письма М.А. Алданова к И.А. и В.Н. Буниным: Публ. М.Э. Грин // Новый журнал. 1965. No 80. С.267.}. Многолетняя ‘интрига’ вокруг кандидатуры будущего лауреата, втянувшая в себя широкие круги европейской литературной общественности, достаточно хорошо известна, но ее драматургия известна лишь с внешней стороны, без учета теневых движущих сил и механизмов, столь искусно приводимых в действие ее участниками {Там же. С.269.}.

Первоначальный вариант коллективного номинанта (Бунин, Мережковский, Куприн, Горький, которого впоследствии заменил Шмелев) нашел широкую общественную поддержку, но, конечно же, не устраивал никого из участников этой причудливой комбинации и лишь надолго обострил внутреннее соперничество в лагере русской зарубежной литературы. При этом личные шансы Бунина как действительного члена Российской Академии наук по разряду словесности, в ‘Нобелиаде’ были выше других, но много слабее шансов явных фаворитов — Мережковского и Горького, чьи имена были хорошо известны на Западе еще с 1910-х. Тем не менее он планомерно и целеустремленно включился в это соперничество и постепенно завоевывал в свою пользу международное общественное мнение, исподволь, ‘по очкам’ отыгрывая читательскую славу у своих конкурентов {Список иностранных изданий бунинских сочинений, предпринятых до присуждения ему Нобелевской премии, дает основания предположить, что писатель был известен международному читателю прежде всего как автор одной книги — ‘Господин из Сан-Франциско’, переведенной на все европейские языки. В пользу нашего предположения свидетельствует, например, и поздравительная телеграмма С.Льюиса: ‘Господину из России, сделавшему ‘Господина из Сан-Франциско’ таким восхитительно живым, мои поздравления с Нобелевской премией’. (РГАЛИ. Ф.44. Оп.1. Ед.хр.137. Л.88). Примечательно, что В.Н. Муромцева-Бунина, составившая в 1957 список иностранных изданий сочинений мужа, включила в него лишь те, что были опубликованы после 1933. (Там же. Ед.хр.161).}. Таким образом, в истории с Нобелевской премией письма Бунина к Тырковой-Вильямс открывают наверняка не единственный, но весьма эффективный канал воздействия на англоязычную аудиторию, активно задействованный им задолго до решения Шведской академии в 1933.

Бунинские письма к Тырковой-Вильямс обрываются летом 1925. Общение между ними тогда прекратилось совершенно, надо думать, это произошло в результате какой-то серьезной размолвки. Причины разрыва остаются нам неизвестными, да и сопутствовавшие обстоятельства не позволяют предложить сколь-нибудь доказательное объяснение случившегося. Но смутно ощутимый фон этого разрыва различить все же можно: его предыстория, скорее всего, относится к поездке Бунина в Лондон (см. письма 24-26), предпринятой им, надо думать, в продолжение многоходовой комбинации за свою Нобелевскую номинацию {Ни один из участников переписки не раскрыл в своих мемуарах подробностей пребывания Бунина в Лондоне. Вот лишь глухой намек на встречу: ‘Перед самым отъездом из Лондона я был в одном доме, куда собралось особенно много народа’ — Бунин И. Джером Джером // Последние новости. No 2727. 9 сентября 1929. Дополнительный свет на историю их взаимоотношений могли бы пролить ответные письма Тырковой-Вильямс, хранящиеся, по сообщению Р.Дэвиса, в архиве Эдинбургского университета, в бумагах писателя.}.

Во взаимном охлаждении адресатов, возможно, сыграла свою роль и раздраженная рефлексия Бунина в адрес Мережковских (см. письмо 27). Избегавший публичных политических заявлений {Ср. единственный опыт публичного политического предсказания Бунина в ответе на анкету ‘Когда мы вернемся в Россию?’: ‘Могу твердо ответить лишь одно: не знаю (хотя сердце твердит: в начале 1928 года)’. (Иллюстрированная Россия. 1926. No 44. С.7).} Бунин должен был довольно болезненно относиться к подобным акциям, как форме саморекламы со стороны своего влиятельного конкурента, напротив, питавшего к ним особую склонность. Стоит предположить, что лондонским адресатом Бунина эта реакция была воспринята как некорректная и заслуживавшая осуждения {В отличие от бунинских, корпус писем Мережковского и Гиппиус к Тырковой-Вильямс не содержит никаких инвектив в адрес соперника.}.

Были и другие, более очевидные внешние причины расхождения Бунина и Тырковой-Вильямс. К середине 1920-х актуальность русского кандидата на Нобелевскую премию отошла на дальний план и причиной тому в немалой степени стали внутренние раздоры среди писателей-эмигрантов, дружно проваливших идею коллективной номинации. К тому же в ноябре 1928 умирает Г.Вильяме и влияние его вдовы на общественно-литературное мнение британского общества резко упало. Отныне она уже не могла лоббировать Бунину с прежним успехом, и это обстоятельство также не могло поднять температуру их взаимоотношений.

В ноябре 1933 Бунины попали наконец в водоворот всемирной славы по решению Шведской академии, присудившей писателю долгожданно-выстраданную награду. По описанию юбиляра, в те дни дом ‘полон звоном телефона, из которого что-то отдаленно кричат мне какие-то разноязычные люди чуть ли не из всех стран Европы, оглашается звонками почтальонов, приносящих все новые и новые приветственные телеграммы чуть ли не из всех стран мира, — отовсюду, кроме России’ {Бунин И. Нобелевские дни // Собр. соч. Т.9. М., 1967. С.324.}. Точности ради следует указать, что в букете поздравлений отсутствовали не только приветствия из России, их не было и от былого ‘верного’ друга из Лондона {Проверено de visu по фонду Бунина в РГАЛИ. См. прим. 16.}.

Кажется, схожая безрадостная старость могла бы в конце концов примирить эти недюжинные натуры. Годы Второй мировой войны А.В. Тыркова-Вильямс, оставившая Лондон, провела во Франции, в Гренобле, посвятив свое уединение воспоминаниям о прошлом. В 1945 она перебралась поближе к Парижу, в Версаль, вернувшись к делам русского Парижа. Но восстановить былую приязнь к Бунину и даже знакомство с ним так и не привелось: ‘общественные’ страсти, явная и тайная конфронтация партий и группировок {В эти годы Тыркова-Вильямс сблизилась с историком и журналистом СП. Мельгуновым, редактировавшим возобновленное ‘Возрождение’. Он неоднократно публично обвинял Бунина в просоветских симпатиях и ‘воэвращенчестве’.}, подогревавшаяся войной с советским ‘патриотизмом’, сделали такую встречу безусловно невозможной.

В 1951 Аридна Владимировна Тыркова-Вильямс навсегда покинула Европу, переехав на жительство к сыну в США. До самой своей кончины она продолжала переписываться со многими своими русскими корреспондентами из Европы. Иван Алексеевич Бунин среди них отсутствовал…

Письма И.А.Бунина к А.В. Тырковой-Вильямс печатаются по автографам, хранящимся в БМ, в фонде Г.В. Вильямса: Add.54445, р.59, Add.54444, p.65, Add.54440, p.II, Add.54445, pp.60-61, Add.54440, p. 125, Add.54445, p.67, Add.54440, p. 156, Add.54445, p.63, Add.54441, p.34, 70, 140, 155, Add.54442, p.66, 84, 136, 170, 183, 199, 278, 302, 303, Add.54445, p.16, Add.54444, p.2, 14, 15, 72.

Письмо 1 публикуется по автографу, хранящемуся в БА, box 1.

В публикации сохранены особенности авторской стилистики и орфографии. Конъектуры — в квадратных скобках.

* * *

Данная публикация является частью исследовательского проекта, организованного и финансировавшегося Британским Советом (British Council) в ноябре-декабре 1990. Выражаю свою глубокую благодарность его руководителям и сотрудникам в Лондоне и Москве, а также британским коллегам — Мелани Тебб и Йену Кристи (Британский киноинститут), д-ру Ричарду Тэйлору (Университетский колледж Суонси) — за организационную помощь и дружескую поддержку в ходе работы.

Особая признательность — руководству и сотрудникам Отдела рукописей Британского музея, давшим любезное согласие на публикацию материалов из архива, которая все же не была бы полной без содействия куратора Русского отдела Бахметьевского архива Эллен Скаруффи (Нью-Йорк).

Свою искреннюю благодарность публикатор адресует г-же Кэтрин Ликуор (Кумберленд, Род-Айленд, США), столь благожелательно отнесшейся к планам возвращения наследия ее бабушки, Ариадны Владимировны Тырковой-Вильямс, в Россию.

Отдельное спасибо Елене Пинто-Саймон и Дэвиду Стэрку (Нью-Йоркский университет), а также московским коллегам В.Ивановой и М.Лапенковой — за неоценимую помощь при подготовке публикации.

1, rue Jacques Offenbach, Paris, XVI
22 ноября 1920 г.

Дорогие друзья, посылаю Вам (с опозданием из-за нездоровья) статейку об Уэллсе¹. Возразить ему было очень трудно, я сделал, что возможно. Используйте, если можете. Боюсь размеров написанного, взял в скобки и зачеркнул (карандашом) то, без чего легко обойтись: на 5-й странице есть абзац, тоже взятый карандашом в скобки, но не зачеркнутый — предоставляю его на Ваше усмотрение. Хотите — оставьте, хотите — зачеркните.

Наш сердечный привет Вам!

Ваш Ив. Бунин²

¹ Серия очерков Г.Уэллса о поездке в Россию печаталась в еженедельнике ‘Sunday Telegraph’ осенью 1920 и позднее была им сведена в книгу ‘Россия во мгле’. Статья Бунина была написана для еженедельника ‘New Russia’ (1920. No40), издававшегося в Лондоне Комитетом Освобождения России (с августа 1921 — ‘Russion Life’, под ред. А.Тырковой-Вильямс). Предыстория участия писателя в этом издании отмечена в записях В.Н. Буниной: ‘Вчера у нас обедала Тыркова с мужем. Она горит желаньем борьбы /…/’ (15 ноября), ‘Весь день перестукивала статью Яна против Уэльса’ (21 ноября). Цит. по: Устами Буниных. Дневники И.А. и В.Н. и другие архивные материалы под ред. М.Грин. Франкфурт-на-Майне, 1977. Т.2. С. 18.

О знакомстве с Уэллсом во время его первого приезда в Россию зимой 1914 см. в воспоминаниях Тырковой-Вильямс: Подъем и крушение (Воспоминания. Том третий). 1914-1918 // Возрождение (Париж). 1956. No51. С.97. См. также письма Уэллса к Вильямсу (26 октября и 2 ноября 1920), извещавшие адресата о возвращении из России и комментировавшие реакцию британского общественного мнения на события русской революции (БА, Ariadna Tyrkova-Williams Collection, box 3).

² На письме пометка адресата: ‘Отвечено’.

1, rue Jacques Offenbach, Paris, XVI
[первая половина июля, 1921]

Дорогая Ариадна Владимировна, в Лондоне наш друг Василий Михайлович Каменский, бежавший из России¹. Он инженер, изобретатель по части воздухоплавания (настолько серьезный, что Англ[ийское] Военное Министерство обратило большое внимание на его какое-то изобретение и рассматривает его), бывший богатый человек (пароходство на Каме и Волге). Сейчас он в ужасной нужде (и, кроме того, болен кишечником). Не можете ли, если не помочь ему, то хоть рассказать о его судьбе кому-нибудь из русских лондонцев — может быть, помогут? Сам он слишком деликатный человек. Буду бесконечно благодарен Вам.

Адрес его — 55, Gordon Square, W.C. London.

Целую Ваши ручки, передаю сердечный привет Веры.

Ваш Ив. Бунин

¹ Каменский В.М. — нижегородец, совладелец пароходной компании ‘Бр. Каменские’, близкий знакомый Буниных и семьи Горького. Эмигрант, впоследствии — преподаватель Свято-Тихвинской семинарии (Пенсильвания, США). О нем см. в письмах Бунина к М.Ф. Андреевой: Андреева М.Ф. Переписка. Воспоминания. Статьи. Документы. Воспоминания о М.Ф.Андреевой. 3-е изд. М., 1968. С. 188, 203-204, Устами Буниных. Указ. изд. Т.1. С.246, а также БА, Vasilii Kamenskii Collection.

20 июля 1921¹

Дорогая Ариадна Владимировна, большое спасибо Вам за заботы о Каменском. Я знал его очень хорошим человеком, думаю, что он и остался таким. А в Париже мы застряли по оч[ень] простой причине — по нашей нищете. Лето под большевиками и два лета в Париже² -I- тяжелая болезнь всю зиму — Вы можете себе представить, что я чувствую. Просто хоть плачь иногда. Да

что сделаешь! Целую Ваши ручки

Ваш Ив. Бунин

¹ Датировано по почтовому штемпелю.

² Бунины приехали в Париж из Белграда 28 марта 1920.

7 янв[аря] 1922 г.¹

Дорогая Ариадна Владимировна, с Новым Годом!

Посылаю Вам свою книгу на французском языке². Полюбопытствуйте посмотреть ее немного и, если возможно, сделайте милость, поддержите соотечественника, жаждущего никак не славы, но единственно заработка: устройте заметку, статейку в ‘Times’³— там, говорят, отзываются иногда и на французск[ие] книги, — м[ожет] б[ыть], это подействует на какого-либо англ[ийского] издателя и он купит у меня книжечку для перевода на англ[ийский] язык — чем черт не шутит, тем более, что французская] критика, дай Бог не сглазить, относится ко мне пока милостиво, иногда даже говорит:

— Il se peut que Bounine, hier encore inconuen en France, devienne tout a coup cl&egrave,bre: ce ne sera que justice (‘Mercure de France’, 1 янв[аря] 1922 г.)⁴.

Вера приветствует Вас, я целую Ваши ручки и кланяюсь Гарольду Васильевичу.

Ваш Ив. Бунин
1, rue Jacques Offenbach, Paris, XVI³

¹ Датируется по почтовому штемпелю.

² ‘Monsieur de San Fransisco’. Paris: Edition Brossard, 1921. Сборник открывался авторским ‘Письмом к французскому издателю’, впоследствии включенным в качестве предисловия в 11-томное собрание сочинений писателя.

³ Почти в то же время с аналогичной просьбой Бунин обращался и к другому русскому лондонцу — И.В. Шкловскому (Дионео), также протежировавшему англоязычные переводы его книг: ‘/…/ Вы правы — переводить меня очень трудно, я знаю это, равно как и то, каковы английский вкусы (да и не одни английские!). Я имею в виду только некоторые свои писания, только кое-что из книг ‘Крик’ и ‘Госп[один] из С[ан-] Ф[ранциско]’ и из той книги, которая сейчас печатается в парижской ‘Русской мысли’ и которую я Вам скоро вышлю [сборник ‘Чаша жизни’. — Публ.], Если Вам удастся заинтересовать кого-нибудь этими некоторыми рассказами, буду очень рад и чрезвычайно благодарен Вам за Вашу дружескую услугу. /…/ В Америку напишу тотчас же /…/’ (Письмо от 8 октября 1921. — РГАЛИ. Ф.1390. Оп.1. Ед.хр.100. Л.1).

⁴ ‘Возможно, что Бунин, вчера еще неизвестный во Франции, станет вдруг знаменитым: это будет только заслуженно’ (франц.).

⁵ На письме пометка адресата: ‘Отв[ечено] 11.1’.

1, rue Jacques Offenbach, Paris, XVI

Дорогая Ариадна Владимировна, целую Ваши ручки за доброе письмо, простите, что поздно отвечаю — я все хожу как шальной, с месяц тому назад узнал из газет о смерти брата и, чем дальше, тем все хуже переношу это¹. Да, да, плох мир, и личная судьба ужасна и пропадает, и на свете что-то ‘несусветное’, чего мы, конечно, не могли ожидать при всем нашем прежнем ‘пессимизме’.

Посылаю Вам свою новую книгу (на рус[ском] лучше)² — поверьте, что не с корыстными целями, а ради моей нежности и почтения к Вам — одной из немногих близких по чувствам, по мыслям, по навыкам нашего ‘старого’ мира.

Супругу сердечный привет.

Весь Ваш Ив. Бунин
14/27 янв[аря] 1922 г.

P.S. Видите ли Василия Михайловича Каменского? Что с ним? Часто вспоминаю с большой сердечной болью о нем и тоской, что не удалось помочь ему!

¹ Бунин узнал о смерти брата из газетного сообщения 20 декабря 1921. О его реакции на это известие см.: Устами Буниных. Указ. изд. С.69-70, 74-76.

² ‘Господин из Сан-Франциско’. Париж: ‘Русская земля’, 1921.

[б/д]

Дорогая Ариадна Владимировна,

большое спасибо за присылку ‘Times’, a сейчас у меня был А.И.Куприн и мы решили беспокоить Вас просьбой сообщить нам что вышло бы, если бы мы приехали в Лондон прочесть наши новые рассказы? Собралась ли бы публика на них? Собрали ли мы что-нибудь на нашу бедность? Есть ли человек, который устроил бы нам такой вечер¹?

Целую Ваши ручки, кланяйтесь Супругу.

Ваш Ив. Бунин
1, rue Jacques Offenbach, Paris, XVI

¹ Ср.: ‘Она постоянно получала такие просьбы, всегда делала, что могла, для успеха таких лекций. Генерал Деникин, Бунин, о.Сергий Булгаков, Карташев и многие другие обращались к ней с этим. Все эти люди, посещавшие Лондон, проходили через мамин гостеприимный дом /…/’ (Борман. С. 199). Это свидетельство подтверждается аналогичными (недатированными) обращениями А.Яблоновского (БМ, Add.54445, р. 106-107) и Тэффи (БА, Idem, box 3).

[б/д]
1, rue Jacques Offenbach, Paris, XVI

Дорогая Ариадна Владимировна, я, подумав, решил отказаться от этой авантюры — поездки в Лондон. Чувствую по Вашему письму, что наши надежды — заработать тысячи по 3 франков — неосуществимы. А сколько возни с визами! А сколько хлопот Вам! Нет — до осени, коли живы будем.

Спасибо Вам за Вашу неизменную доброту ко мне. Она меня [пропуск в тексте. — Публ.] это часть тем более, что очень мое сердце, очень [так в тексте. — Публ.] расположено к Вам.

Целую Ваши ручки, поклон Супругу.

Ваш Ив. Бунин

Собираемся на лето к Средизем[ному] морю. Жара, москиты, а все-таки, коли уж лето так лето. Опять же дешево.

1, rue Jacques Offenbach, Paris, XVI
16 мая 22 г.

Дорогая Ариадна Владимировна,

Из статьи обо мне в ‘Times’ и от г. Middleton Murey¹, с которым я вчера случайно познакомился и который оказался автором этой статьи, я узнал, что меня переводят на англ[ийский] язык гг. Lawrence и Koteliansky², что уже кем-то издана книжка их переводов… Дорогая Ариадна Владимировна, где же Бог, простая справедливость и пр. и пр.! За что, по какому праву нас переводят, издают, не только ничего не платя нам, но даже не спрашивают нас?! Кто-то издал Куприна ‘Sachia’. Он — письмо издателю: ‘по какому праву?’ Издатель в ответ: ‘Я издал то, что имею право издать без спроса. Ваши произведения, написанные Вами до 11-го года…’ Прекрасно, значит то, что написано после этого года, нельзя издавать без спроса. А из меня взято как раз все, что написано в 14, 15, 16 году — что сделать? К кому вопиять. Мы все Вас просим: сделайте что-нибудь, чтобы защитить нас, чтобы пристыдить и через печать, что ли, — раз кто пользуется нашим бедственным положением³!

Ваш Ив. Бунин⁴

¹ Мари, Джон Мидлтон (1889-1957) — английский журналист, литературный критик и редактор, многолетний обозреватель газеты ‘Тайме’, муж известной романистки К.Мэнсфилд.

² ‘The Gentleman from San Francisco and other stories’. Transi, by (D.H.Lawrence), S.S. Koteliansky and Lonard Woolf. L. & W.Woolf, Rich-mond, 1922 (2nd Edition, London, 1934). Сохранилось письмо С.Котелянского от 27 мая с объяснениями по поводу переводов сочинений Бунина на английский язык (БМ, Add.54440, р. 192). В переписке Котелянского с В.Вулф о переводах для Хогарт-пресс (БМ, Koteliansky Papers, Add.48974) имя Бунина, однако, не упоминается.

³ Россия не успела вступить в число участников международной конвенции по авторским правам, вследствие чего у русских эмигрантских литераторов, в подавляющем большинстве считавшихся лицами без гражданства, регулярно возникали судебные тяжбы по делам о пиратских публикациях их сочинений. Обстоятельства, связанные с упоминаемым изданием, подробно описал Тырковой-Вильямс Куприн в письме от 8 октября 1921 (см. БМ, Add.54439, р. 158). Другое (недатированное) письмо Куприна, написанное, видимо, по особому настоянию Бунина, раскрывает подспудную мотивацию бунинских обращений в Лондон: ‘/…/ Я уже отчаялся писать безнадежные письма в Лондон. Как вдруг приходит ко мне вчера милый Бунин и говорит, что в Лондоне и его взяли на каперский абордаж /…/ И по этому поводу пришлось изложить в письме к Вам все мои недоразумения с Паулем. Для чего это ему нужно — я не знаю. Знаю лишь, что каждый шаг, звук и [1 нрзб.] Ивана Алексеевича заранее предвидены и глубоко обдуманы с максимумом пользы [курсив наш. — Публ.]. Он даже — о чем Вы можете судить сами — собственноручно написал конверт. Я исполнил в письме его желание. /…/’ (Add.54441, р. 17). Конверт, надписанный Буниным, в БМ отсутствует.

⁴ Пометка адресата: ‘Отв[ечено] 17.5’.

[б/д, вторая половина мая 1922?]

Дорогая Ариадна Владимировна, Куприна издал Stanley Paul, полный титул и адрес которого прилагаю. Насчет 11-го года я писал то, что передавал слова этого РаиГя: ‘издал Вас без спросу и без гонорара, ибо Ваша книга состоит из рассказов, написанных Вами до Конвенции, т.е. до 11-го года’. Стоеросовая глупость!

Спасибо Вам за отзывчивость. Сделайте что-нибудь, если можно.

Карточки Вашей еще не получал.

Ваш Ив. Бунин

P.S. Как бы мне хоть взглянуть на свою книжку на англ[ийском] языке? Американской тоже не видал. Одни немцы платят.

10 июня 1922

Дорогая Ариадна Владимировна, простите за поздний ответ — только что вернулся в Париж, искал приюта на лето по всей Франции (и пока не нашел ничего подходящего)¹. Г[осподин] Woolf² ни разу не писал мне — по кр[айней] мере я никогда от него никаких писем не получал. Сейчас от Вас открытка с цитатой из письма Вульфа к Вам. Повторяю: врет, ничего мне он не писал и, думаю, не напишет. А что до платы, то я, конечно, возьму всякую. Но опять-таки думаю, что и тут соврет — ничего не даст. Ну, что же, видно, Божия воля! Целую Ваши ручки за Вашу доброту ко мне, поклон Супругу.

Ваш Ив. Бунин

Адрес все тот же: 1, rue Jacques Offenbach, Paris, XVI.

¹ Ср. записи В.H. Буниной: ‘Он ничего не нашел, несмотря на то, что они объехали пол-Франции. /…/ Понравился ему один замок на окраине города Амбуаза, но почему-то не решились взять’ (9 июня). (Устами Буниных. Указ. изд. С.87).

² Вулф, Леонард Сидней (1880-1969) — журналист и общественный деятель, участник знаменитого блумсберийского литературно-артистического кружка, оказавшего серьезное влияние на художественную жизнь Англии 1910-1930-х. С 1912 — муж романистки В.Вулф. В 1917 открыл издательство ‘Хогарт-пресс’, в котором, помимо книг жены, издавал сочинения Т.С. Элиота, Э.М. Форстера и других английских и зарубежных беллетристов. Дополнительный свет на перипетии издания бунин-ских сочинений и роль Тырковой-Вильямс в этой истории проливают письма к ней Л.Вулфа (от 5 июня и 5 июля 1922) — с сообщениями об отсылке писем Бунину и о размерах предложенных ему гонораров (БМ, Add.54441, р. 15, 127). На последнем из писем Вулфа пометка адресата: ‘Отв[ечено] 6 VII. Написано Бунину’.

14 июля 1922
91, rue de Tours Amboise (Indre et Loire), France

Дорогой друг, Ариадна Владимировна,

Только что получил Ваше письмо — мы переселились на лето в Амбуаз (3 ¹/₂ ч[аса] езды от Парижа), сняли здесь дачу вместе с Мережковскими. Г-н Lonard Woolf опять врет — он опять мне ничего не писал. Так что — что же я ему отвечу? Я даже адреса его не знаю! Если сообщите, напишу. Но, конечно, было бы лучше, если бы он мне сперва написал. Устали от Парижа смертельно. Здесь тишина почти как в России — не нарадуюсь. А где вы будете лето проводить?

Представляете — неожиданно письмо от Р.Роллана! Называет меня гением и пр.¹ Да, славы много, а вот с деньгами хуже!

Что за план у Вас [?].

Ваш Ив. Бунин

Не может ли Вольф выслать мне несколько экз[емпляров] ‘Госп[один] из С[ан-] Фр[анциско]’ в своем издании?²

¹ Письмо Роллана Бунину от 10 июня 1922 впервые опубликовано: Новости литературы [Берлин]. 1922. No1 (август). С.67 (перепечатано: Вопросы литературы. 1965. No6. С.255).

² Пометка адресата: ‘Отв[ечено] 17.07’.

5/18 июля 1922 г.
91, rue de Tours Amboise (Indre et Loire), France

Дорогая Ариадна Владимировна,

сейчас получил Ваше письмо. Большое спасибо, немедленно напишу Вольфу.

‘Антоновск[ие] яблоки’? ‘Это Вы спели как молодой Бог!’ — написал мне Горький при появлении ‘Ант[оновских] Ябл[ок]’^]. И все-таки ‘бог’ был слишком — не по годам — молод тогда, и теперь ему нож острый его первые ‘песни’.

От Зайцева — два письма. Слава Богу, в хорошем, нашем духе². Целую Ваши ручки, поклон Супругу, Вера шлет привет.

Ваш Ив. Бунин

P.S. Сейчас прочел что ‘пал жертвой людоедства член Государственной] Думы П.П. Крылов’, т.е. то, что мужички просто съели ‘избранника Думы Народного Гнева’³. Да, не прав ли я был, долбя десять лет, что ‘не прошла еще древняя Русь’! Вот теперь и ‘я верю в русский народ!’ — (никогда не понимал, что это собственно значит!) — ‘верю в его светлое будущее’, ‘в то, что он крепко держит в своих мозолистых руках знамя революции!’ — впрочем, Бог меня прости, м[ожет] б[ыть], Крылов и не такой был… Но что думает теперь эта верблюжья морда Толстой, так возмущавшийся заметкой ‘Times’a’ о супе из человеческих пальцев! Читали ли Вы переписку этого негодяя с этим бесстыжим гадким стариком Франсом о процессе эсеров? ‘Дорогой гражданин Франс…’, ‘Дорогой гражданин Толстой…’⁴ И это после того, как убито и замучено уже несколько миллионов! А как Вам нравится ‘все растущая религиозность рус[ского] народа’ — грабеж церквей и казнь священников⁵?

¹ Имеется в виду отзыв Горького (ноябрь 1900): ‘А еще большое спасибо за ‘Яблоки’. Это — хорошо. Тут Иван Бунин как молодой бог спел. Красиво, сочно, кружевно. Нет, хорошо, когда природа создает человека дворянином, хорошо! Деточка моя — Вам надо очень много работать, а не бегать по заграницам. Вам надо очень много писать, черт Вас съешь!’ (Переписка А.М. Горького с И.А. Бунина / Публикация Архива А.М. Горького // Горьковские чтения 1958-1959. М., 1961. С. 16).

² Опубл. в: Письма Б.К. Зайцева к И.А. и В.Н. Буниным / Публ. М.Э. Грин // Новый журнал. 1980. No 139. С. 153-155. См. письма от 26 июня и 7 июля.

³ Сообщение о трагической гибели самарского врача, бывшего депутата I Государственной Думы П.П. Крылова было опубликовано ‘Последними новостями’ 18 июля под заголовком ‘Б. депутат П.П. Крылов убит и съеден’. Позднее Бунин почти полностью процитировал его в очерке ‘Маяковский’. См.: Воспоминания. Париж, 1950. С.244.

⁴ Вольно или невольно, Бунин спутал инициатора этой широко известной печатной переписки: им был Горький (см. его письмо к А.Франсу и ответ Франса Горькому в ‘Последних новостях’ 8 и 12 июля 1922). 12 июня в этом же жанре выступил А.Толстой, опубликовавший открытое письмо в адрес Н.В. Чайковского (тогдашнего председателя Союза русских литераторов и журналистов в Париже) с объявлением о возвращении в Россию, что вызвало бурную реакцию в рядах эмиграции. Возможно, эта контаминация объясняется частым упоминанием этих имен в домашнем кругу Буниных (См.: Устами Буниных. Указ. изд. Записи И.А. и В.Н. за 1922). Роль А.Франса в общественной кампании протеста против московского судебного процесса подробно описана. См.: Флейшман Л. Письма Максима Горького к Б.И. Николаевскому // Русский Берлин. 1921-1923. Париж, 1983.

⁵ Начиная с весны 1922, эмигрантская пресса широко комментировала кампанию внесудебных репрессий против Русской Православной церкви, развернутую властями одновременно с изъятием церковных ценностей под предлогом утилизации их на нужды голодающих Поволжья. Фактором, еще более усугубившим эту ситуацию, стала активность ‘обновленческой’ ‘живой’ церкви во главе с митрополитом Антонином, провозгласившим ‘союз верующих с советской властью’. В архиве Вильямсов хранятся многочисленные документальные свидетельства о положении Православной церкви, собиравшиеся ими на протяжении 1920-х: БМ, Add.54470.

Дорогая Ариадна Владимировна,

Вот письмо, полученное мною от Вольфа (или Вульфа, что ли): ‘In reply to Your letter of the 21st I will repeat the offer made You in our previous letter which You never received. Our offer was a pay-ment of 5 now in advance and 10 per cent of the next profits of the sale of the translation of Your stories in England, if the sale results in a profit, but I regret that at prsent there is not much likelihood of making a profit. The payment of 5 would count as an advance against this percentage. I should be glad to hear whether You approve of this arrangement’¹.

Посоветуйте, что мне сделать. Я согласен получить эту сумму — лучше, чем ничего — но этой получкой не узаконю ли я его право издавать мою книгу сколько угодно и навеки?

Пожалуйста, напишите мне также, пишете ли Вы, будете ли Вы писать статью для сборника ‘Нач. Ком’ Ф.С. Кардашевского (?) о нашей непримиримости?²

Ваш Ив. Бунин
7 авг[уста] 1922 г.
91, rue de Tours Amboise (Indre et Loire), France

¹ ‘В ответ на Ваше письмо от 21-го, повторяю предложение, сделанное мною в предыдущем письме, Вами так и не полученном. Наше предложение сводилось к выплате 5 фунтов в качестве гонорарного аванса и 10% с суммы общей прибыли, полученной от продажи сборника Ваших рассказов в Англии, в случае, если издание окажется прибыльным, но, к сожалению, сейчас его прибыльность кажется маловероятной. Выплата 5 фунтов может быть засчитана как аванс из общей суммы гонорара. Хотелось бы узнать Ваше мнение об этих условиях’. [Пер. с англ. — Публ.].

² Издание не установлено.

[до 20 февраля 1923]¹1, rue Jacques Offenbach, Paris, XVI

Дорогая Ариадна Владимировна,

Вы — друг старый и верный, разрешите мне это несколько нескромное письмо (которое пусть останется между нами). Узнал, что Ромэн Роллан (Romain Rolland — известный романист), пользуясь своим правом человека уже получившего в свое время Нобелевскую Премию², выставил меня кандидатом на эту премию (на 1923 г.), официально обратился по этому поводу к Шведской Академии Наук и Академия уже поручила профессору Агреллю в Лунде (Швеция) дать обо мне отзыв (Агрелль — славист)³. Но нужна помощь всему этому делу и со стороны европ[ейской] прессы, ибо международной толпе я еще не известен — главное, неизвестен, какого именно веса числюсь я в России.

Дорогая, не поможете ли мне статейкой обо мне в ‘Тайме’, хотя бы самой маленькой? Предлог — то, что меня, дай Бог не сглазить, стали много переводить: в Америке скоро выйдет два моих тома, идут разговоры с Японией, первый том моих сочинений по-немецки (изд[ательство] Фишера) разошелся в три недели, о французах Вы знаете, шведы тоже переводят…

Простите — и поймите меня: не в славе дело, а в голоде. Премия была бы спасением. За переводы получаю все же гроши. — Целую Вашу руку, привет Супругу.

Ваш Ив. Бунин

¹ Датировано по контексту письма.

² Р.Роллан — нобелевский лауреат за 1915.

³ Агрелл Сигурд (‘Васильевич’) — шведский ученый-славист, консультант Нобелевского комитета, корреспондент Бунина. См.: Письма И.А. Бунина к профессору С.Агреллу // Мосты. Вып. 15. Мюнхен. 1970.

7-III-23
1, rue Jacques Offenbach, Paris, XVI

Дорогой друг, сердечное спасибо Вам. Сообщать о R.Rolland и Agrelle, по-моему, страшно — будет дело не тем, большая злоба товарищей по перу, да и станет известно англ[ийскому] романисту Galsworthy, который, по слухам, тоже секретным, — является моим соперником на премию 1923 года (хотя, право, ему-то, обремененному фунтами, было бы гораздо легче подождать 1924 г., чем мне, обремененному только сантимами!)¹. Список того, что издано из моих сочинений на иностр[анных] языках? Увы, он еще мал. Три тома по-французски (изд[ательство] Bossard, Paris): ‘Le Monsieur de S.Francisco’, ‘Le Village’ и ‘Le Calice de la Vie’ (это новый том, появляющийся на днях). Том по-немецки (издательство] S.Fischer’a, Berlin), который, как мне пишет Б.Зайцев, со слов немецкого переводчика и поэта Грегора имел огромный успех и весь разошелся в три недели¹. Затем известный Вам томик изд[ательства] Woolf по-английски (я на днях узнал со слезами и с яростью из журнала ‘The New York Times Book Rewiew’, что этот разбойник, очевидно, продал этот томик какому-то Зелтцеру, и Зелтцер — Thomas Zeltzer — издал его в Америке!). Вот, что появилось (что именно было в Японии, не знаю). А появятся: 2 тома у КпорГа в Нью-Йорке³, главное же — начнет выходить собрание сочинений в Швеции, ‘Svenska Dudelsforladet’, Stockholm⁴. Идут переговоры с Голландией, где дело, думаю, удастся наверное. В Австрию дать колеблюсь — [нрзб.] валюты.

Вот. На всякий случай шлю Вам отрывки из первых отзывов. Живем бедно физически и нравственно: мутнейшее время.

Целую Ваши ручки, Вера благодарит Вас за помощь. Супругу Вашему душевный привет.

Ваш Ив. Бунин

¹ Лауреатом Нобелевской премии по литературе за 1923 стал ирландский поэт У.Б. Йетс. Дж. Голсуорси стал лауреатом премии в 1932. Отзыв Бунина о творчестве этого романиста см.: Бахрах А. Бунин в халате. Бэйвилл, 1979. С.42.

² ‘Ваша книга появилась здесь по-немецки у Фишера. Переводчик и поэт В.Грегор говорил мне, что она имела большой успех, разошлась вся в три недели и теперь Фишер хочет учредить специально русский отдел /…/’ (Письмо Б.Зайцева от 28 января 1923 из Берлина. — Письма Б.К. Зайцева к И.А. и В.Н. Буниным. Указ. изд. С. 157).

³ The Gentleman of San Francisco. Transi, by Brenard G. Guerney. New York: A.Knopf, 1923, The Dreams of Chang and other stories. Transi, by Bernard G.Guerney. New York: A.Knopf, 1923. После присуждения Бунину Нобелевской премии издательство А.Кнопфа выпустило в свет еще два тома его произведений.

⁴ Первый сборник рассказов Бунина (‘Господин из Сан Франциско’) был издан в Швеции в 1925. Собрание сочинений вышло в свет лишь в 1934-1936.

[до 19 апреля 1923]¹1, rue Jacques Offenbach, Paris, XVI

Дорогие Друзья,

я опять к Вам с жалобой. Вчера француз[ский] писатель Edmond Jaloux² сказал мне, что вышли по-английски воспоминания о Чехове — мои и еще чьи-то, а я даже не знаю об этом!!³ А из The New York Times Book Rewiew (январь 22, 1923) я узнал, что вышла в Америке будто бы авторизованная мною книга ‘The Gentleman] from S.Francisco and Other Stories’ by Ivan Bunin, New York, изд. Thomas Zeltzer — ‘самая замечательная книга в сезоне’, чтобы их разорвало совсем! Перевод — D.H. Lawrence и Mr. Koteliansky, содержание — те же рассказы, что и в издании Woolf a (Lonard and Virginia Woolf at the Hogarth Press, Paradize Road, Richmond). Значит, этот мерзавец Woolf, заплативший мне по Вашему настоянию за свое ричмондское издание пять фунтов, продал теперь мою, т.е. ворованную чужую книгу какому-то другому мерзавцу — Фоме Зельцеру! А мой американский издатель Knopf рвет и мечет: ‘После этого я не могу ни у кого из русских писателей покупать книг — они не умеют защитить своих прав!’ Помогите, защитите, дорогие!

Ваш Ив. Бунин

¹ Датировано по пометке адресата: ‘Отв[ечено] 19.04.23’.

² Жалю Э. (1878-1949) — романист и литературный критик.

³ Reminiscenes of Anton Chekhov by Maxim Gorky, Alexander Kuprin and LA. Bunin. Transi, by S.S. Koteliansky and Lonard Woolf. New York, B.W. Huebech Inc., 1921.

19 мая 1923¹

Дорогая Ариадна Владимировна, мы в Грассе на все лето. Villa Mont-Fleury, Grasse (A.M.), France.

Ваш Бунин

Открытка датирована по почтовому штемпелю.

5 июня 1923, Грасс¹

Все вспоминаю Ваше прелестное сообщение, дорогая Ариадна Владимировна, — как встречаются Дельвиг с Пушкиным! Да, опоздали мои родители²! Дай Бог успеть Вашей работе³. Дружески обнимаем Вас. Сердечный привет Супругу.

Ваш Ив. Бунин

¹ Открытка датирована по почтовому штемпелю.

² Вероятно, речь идет о встрече Пушкина и Дельвига в период учебы в Царскосельском лицее, при которой присутствовал и В.Жуковский. Для Бунина, гордившегося своей генеалогией (Жуковский принадлежал к роду Буниных), подобные сближения, по многим свидетельствам, имели особую притягательность. Об этом см.: Бахрах. Указ. соч. С.116-118.

³ Речь идет о многолетней работе Тырковой-Вильямс над книгой ‘Жизнь Пушкина’ (том I — 1929, том II — 1948), начатой еще в России, в 1918.

20 июня 1923, Грасс¹

Дорогая Ариадна Владимировна, Ростовцевы² дали нам такой адрес: Academia Americana, Porto S.Pancrazio, Roma.

У меня Шмелевы — будут гостить все лето. Получили ли Вы его письмо³?

Ваш Ив. Бунин

¹ Открытка датирована по почтовому штемпелю.

² Ростовцев М.И. (1870-1952) — всемирно известный археолог, исследователь скифской культуры. В 1921-1922 — автор журналов ‘New Russia’ и ‘Russian Life’, участник Комитета освобождения России, автор брошюры, посвященной ‘пролетарской культуре’ (1922). О нем см.: Wes M.A. Michael Rostovtzeff. Historian in Exile. Stuttgart, 1990 (в книге использованы материалы из собрания Тырковой-Вильямс в БА). Ростовцевы поддерживали близкие семейные отношения с Буниными.

³ Письмо И.С. Шмелева от 1 июня см. в БМ, Add.54442, р. 175.

11 окт[ября 19]23
Villa de Brise Route de St. Vallier
Grasse (A.M.), France

Дорогая Ариадна Владимировна,

Простите, пишу Вам о самом гнусном деле. Положение мое вполне отчаянное. Существовать эту зиму даже нищенски не вижу никаких способов. В Швецию продался весь и навеки, получив аванса 1560 фр[анков], кои прожиты еще зимой (вернее, весной). За третий том, напечатанный у Боссара в Париже, давно получил, и более Боссар русских не хочет издавать, разорился порядочно. В Америке у Knopf’a выходит мой второй том, но деньги за них получены еще прошлой осенью, год тому назад. В Испании печатают без спросу, в виде милости прислали за ‘Деревню’ 290 фр[анков]. И так далее…

Что же делать? Вешаться, или ехать в Россию? Я, конечно, повешусь, но не поеду. Мережковский (которого дела тоже плохи) долбит, что надо упасть в ноги Форду, американцу — автомобили — и молить его помочь нам… или же — кому еще? Скажите Ваше мнение. Посоветуйте. Главное то, что Форд получает миллионы просительных писем, сам их не читает, а секретарь бросит в корзину. Нет ли у Вас возможности доставить ему (Форду) наше письмо в собственные руки? Мы не можем узнать его адреса, да, повторяю, если бы и узнали, письмо до него не дойдет. Помогите, дорогая, помогите! (Хотя я-то плохо надеюсь на Форда¹). И простите дурацкое (поневоле) и неприятное, конечно, для Вас письмо — больше не к кому кинуться. Сидим пока в Грассе, переехав в нищенскую дачу. Шмелевы, гостившие у нас, уехали. Тяжелый во всех смыслах человек! (Это оч[ень] между нами, как и вообще все письмо)².

Целую Ваши ручки, передаю поклон Веры. Привет Супругу!

Ваш Ив. Бунин

¹ На русском автографе остались пометки адресата: ‘Говорила с С.Сгапе. Отв[ечено] 26.10’. В бумагах Тырковой-Вильямс хранится копия упомянутого Буниным обращения к Форду на английском языке (Add.54445, р.65). Результаты этой акции нам не известны.

² Ср. с отзывом В.Н. Буниной: ‘Трудный он человек — или молчит с обиженным видом или кричит возбужденно о вещах всем известных тоном пророка /…/ Он породы Горького, Андреева, а не Яна, даже не Куприна. Ему хочется поучать, воспитывать, поэтому сам он слушать не умеет’ (3/17 июля 1923. — Устами Буниных. Указ. изд. Т.2. С. 114-115).

29 окт[ября] 1923
Villa de Brise, Grasse (A.M.)

Дорогой друг, очень тронут Вами, благодарно целую Вашу руку¹. Спасибо и за вырезку. Только я очень огорошен: что это за Martin Secker — 7s 6d, net? Неужели это рецензия на американское издание, не на издание Knopf’a, a на что-то другое, сделанное в Англии и опять без моего ведома и разрешения?!

Через 10 дней уезжаю в Париж — 1, rue Jacques Offenbach, Paris, XVI.

Боюсь, что американец — если напишет — напишет в Grasse, а не в Париж.

Сердечный привет Супругу! Вера Вас обнимает.

Ваш душой Ив. Бунин

¹ Благодарность Бунина, по-видимому, вызвана поздравлениями с днем рождения (10/22 октября).

31-Х-1923

Дорогая Ариадна Владимировна,

Выяснилось, кто такой Martin Secker. Это компаньон того американского издателя (Knopf’а), коему я продал две книги мои в прошлом году для Америки. Теперь Secker просит меня дать ему эти же две книги для Англии и даже — успех, успех! — выговаривает себе преимущественное право на третью мою книгу. Я, конечно, согласился и контракт подписал. Но денег это мне не дает пока никаких — расчет будет произведен только в декабре 1924 года. Так что все-таки пока одна надежда на Вашего американца! Простите, дорогая, что пишу все о делах!

Ваш Ив. Бунин

Bounine, Grasse, France
25 августа 1924 [?]

Дорогая Ариадна Владимировна, Месяца 2 тому назад я послал Вам несколько листков отзывов обо мне знатных иностранцев. Если они у Вас не затерялись, будьте ласковы как-нибудь, в свободную минуту выслать их мне.

Преданный Вам Ив. Бунин Вышел в Америке чудесный том моей ‘Деревни’. В предисловии сказано, что я родом из Средней Азии¹!

¹ The Village. Transi, by Elisabeth Hapgood, Martin Sacker. London, 1923. В 1926 этот же издатель опубликовал сборник Fifteen Taies в переводах Э.Хепгуд. О ней см.: Гуль Р. Я унес с собой Россию. ТЛИ. Россия в Америке. Нью-Йорк, 1989. С.8-13, В плену предлагаемых обстоятельств / Публ. В.Дыбовского // Минувшее. Ист. альманах. Вып. 10. М., СПб., 1992, а также документы в New York Public Library, Rare Book & Manuscript Department, Elisabeth Hapgood Collection. Упоминаний о связях с Буниным в них, однако, обнаружить не удалось.

27 января 1925¹

Дорогая Ариадна Владимировна.

3-го февраля обед в лондонском PEN Club, на который я приглашен, как знатный иностранец².

Надеюсь быть в Лондоне 2-го вечером (виза уже есть). Пробуду 2-3 дня. Можно ли мне навестить Вас на минутку и когда? Член ли этого клуба Ваш супруг? Будет ли он на этом обеде? Ах, если бы! Я ни звука по-английски.

Ваш Ив. Бунин

¹ Открытка датирована по почтовому штемпелю.

² ‘/…/ для И.А. Бунина был устроен многолюдный прием в обществе английских писателей. На этот прием в старомодном, плохо вычищенном сюртуке вылез даже сам Джером Джером’. — Борман. С.217. Об этом же вечере см. бунинский очерк ‘Джером Джером’.

30 янв[аря 1925]

Дорогая Ариадна Владимировна,

очень благодарю, к завтраку 3-го февр[аля] буду у Вас. Вечер (среда) еще под вопросом. Уеду из Лондона, должно быть, в пятницу 6-го. Виза мне дана на 4 суток¹.

На счет помещения для меня не беспокойтесь — я буду в отеле Berkeley (за счет клуба, который оплачивает вообще всю мою поездку).

До свидания. Целую Ваши ручки, поклон Гарольду Васильевичу.

Ваш Ив. Бунин

¹ Визит Бунина в Лондон продолжался с 2 по 6 февраля.

31 января 1925¹

Дорогая Ариадна Владимировна,

теперь я уже знаю мой лондонский адрес — PEN club снял для меня комнату в Berkeley Htel in Picadilly. A приеду я, повторяю, в понедельник, 2-го, в 17 (т.е. в 5) часов 15 м[инут] на Victoria. В надежде на свидание

Ваш Ив. Бунин

¹ Открытка датирована по почтовому штемпелю.

29-VII-25
Ville Belveder Grasse, (I. et L.)

Дорогая Ариадна Владимировна,

очень обрадованы Вашим письмом (которое дошло до нас только сегодня, ибо мы, как всегда, летом сидим в Грассе). Спешу Вам ответить, что я не виноват ни сном, ни духом в литературных грехах ‘Возрождения’. Я никогда не был редактором этих грехов (как почему-то все решили после объявления, где было сказано только то, что ‘литератур[ный] отдел при ближайшем участии такого-то’)¹.

Петр Берн[гардович] звал меня в соредакторы к себе, но для этого нужно было жить в Париже, чего летом я не могу, ибо я пишу только летом. А с мнением Вашим согласен. Очень было бы хорошо, если бы ‘Возрождение]’ было не только политическим органом, но и вообще служащим русской культуре — литературе и всему прочему. Да, видно издатель скупится на беллетристов.

Целую Ваши ручки. Прошу Вас передать самый сердечный привет Супругу — он мне страшно мил. Вера очень [пропуск в тексте. — Публ.]

Ваш Ив. Бунин

Читали ли Вы книгу St. Graham’a, составленную из интервью с нами? Прочистили бы Вы ему башку — что он наворотил там!² Впрочем, многое в эту башку вбили Мережковские…

¹ В 1925-1927 П.Б. Струве возглавлял редакцию газеты ‘Возрождение’. В этот период Бунин был ее активным автором (начиная с 3 июня 1925 до весны 1926, на ее страницах была впервые опубликована книга ‘Окаянные дни’), но с приходом нового редактора — Ю.Ф. Семенова — он прервал свое сотрудничество. При этом с самого начала писатель отмежевывался от формальной принадлежности к редакционному штату. Ср.: ‘Почему Вы, дорогой Борис, от ‘Возрождения’ уклоняетесь? (Кстати, пущен ложный слух, что я редактор) /…/’. Цит. по: Письма И.А. Бунина к Б.К. и В.А. Зайцевым / Публ. А. Звеерса // Новый журнал. 1978. No 132. С. 177.

² Имеется в виду книга знатока России и русской культуры, литератора, журналиста и издателя Стивена Грэма ‘Russia in Division’. Lon-don: McMillan & Со., 1925. См. о нем: Гуль Р. Я унес Россию. Т.П. Нью-Йорк, 1984. С.285-287.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Подписной лист в честь 35-летия литературной деятельности
И.А. Бунина и 15-летия его академического звания по разряду
изящной словесности Академии наук России¹

В нынешнем году исполняется 35-летие литературной деятельности И.А. Бунина и 15-летие его пребывания в звании академика нашей Академии Наук по разряду изящной словесности.

И.А. Бунин — самый крупный писатель после смерти гр. Л.Н. Толстого и наш долг достойно почтить его.

Мы полагаем, что наиболее целесообразным способом выражения почитания Бунина, как писателя, было бы поднесение ему подарка в виде собранной суммы денег. Такое подношение дало бы ему возможность на некоторое время выйти из тяжелых условий беженского существования и более спокойно посвятить себя творческой работе.

Поэтому мы обращаемся с предложением подписать на этом листе ту сумму, какую каждый сочтет возможным.

Собранные деньги будут вручены И.А. Бунину при чествовании его от имени всех подписавшихся,

профессор И.Алексинский²

П.Гукасов³

Н.Денисов⁴

С.Третьяков⁵

профессор М.Бернацкий⁶

профессор Н.Кульман⁷

доктор медицины Л.Кепинов⁸

князь В.Аргутинский⁹

д-р И.Манухин¹⁰

N.B. Деньги можно направить непосредственно в Banque de Milfouse /…/на текущий счет No 6617 Mr. Ivan Bounine /…/¹¹

¹ Документ хранится в БМ, H.W. Williams Collection, Add.54445, p.62 и датируется нами предположительно сентябрем-октябрем 1924, хотя мотивирующие его вехи литературной биографии Бунина не совпадают между собой (1887 и 1909).

² Алексинский И. П. — врач-хирург, видный общественный деятель ‘русского’ Парижа.

³ Гукасов П. А. — сын известного нефтепромышленника и общественного деятеля, субсидировавшего издание газеты ‘Возрождение’.

⁴ Денисов Н. Х. — инженер, предприниматель и общественный деятель, председатель правления Российского Торгово-промышленного и финансового союза (‘Торгпром’). Одно время финансировал деятельность Комитета Освобождения России.

³ Третьяков С. Н. — промышленник, товарищ председателя ‘Торг-прома’.

⁶ Бернацкий М. В. — ученый и общественный деятель, член Русской академической группы в Париже.

⁷ Кульман Н. К. — филолог, литературовед, лектор Франко-Русского института, пропагандист творчества Бунина.

⁸ Кепинов Л. И. — ученый-физиолог, преподаватель Парижского университета.

⁹ Аргутинский-Долгоруков В.Н., кн. — известный коллекционер, многолетний директор Императорского Эрмитажа.

¹⁰ Манухин И. М. — врач, общественный деятель и правозащитник, близкий друг Горького, Мережковских и др.

¹¹ В результате этой акции была собрана довольно значительная сумма — 42 тысячи франков. 8 июля 1925 Тырковой-Вильямс об этом, между прочим, сообщала СП. Ремизова-Довгелло (см. БМ, Add.54444, Р.44).

‘ВЫ — ДРУГ СТАРЫЙ И ВЕРНЫЙ…’

Письма И.А. Бунина к А.В. Тырковой-Вильямс

Публикация Р.Янгирова

Подписной лист в честь 35-летия литературной деятельностиИ.А. Бунина и 15-летия его академического звания по разрядуизящной словесности Академии наук России1

Читайте также:

Подписной лист в честь 35-летия литературной деятельности
И.А. Бунина и 15-летия его академического звания по разряду
изящной словесности Академии наук России¹