Письма к А. Н. Островскому, Тургенев Иван Сергеевич, Год: 1855 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 9 минут(ы)

Памятники литературного и общественного быта

Неизданные письма к А. Н. Островскому

М.—Л., ‘ACADEMIA’, 1932

Тургенев, Иван Сергеевич

Любезный Александр Николаевич, я сегодня приехал в Москву — и очень желаю Вас видеть — будете Вы завтра вечером около 8 часов дома?— Я непременно буду у Вас. До свиданья.

Преданный вам
Ив. Тургенев.

Четверг, [1855, Январь?].

Адрес: У Николы в Воробине, в доме Островского.

Париж.
7/19 Ноября 1856.

Любезнейший Александр Николаевич, много думал я о Вас все это время и не однажды пересылал Вам поклоны через общих наших знакомых.— Искренно огорчило меня несчастное происшествие, случившееся с Вами, я сам в молодости ломал сбои члены и знаю, как это гадко. Надеюсь, что Вы теперь уже окончательно выздоровели и ходите. ³⁸⁷ — Боткин писал мне что видел Вас, также сообщил мне, что Вы пишете повесть, с нетерпением ожидаю ее появления в Совр—е, (я получаю его здесь), а что Ваш ‘Минин’? Эту вещь Вы непременно должны сделать — кроме Вас ее сделать некому — и надо чтобы она у Вас вышла капитальною вещью.— Здесь, на чужой земле, мне все русское еще более близко стало и дорого, — а ни в одном из наших писателей русский дух не веет с такой силой, не играет так, как в Вас. Подарите нас всех и меня в особенности ‘Мининым’,— а мы Вам поклонимся все в пояс.

Что мне сказать Вам о себе?— Я не более двух недель как поселился в Париже, всю осень я прожил в деревне, в 60 верстах отсюда, охотился, бездействовал и очень приятно проводил время.— Теперь я намерен приняться за-работу, так же хочется мне посмотреть поближе на здешнюю жизнь и на здешнюю литературу.— Оно, пожалуй, и не весело, да поучительно.— Все здесь измельчало и изломалось. Простоты и ясности и не ищи, все здесь хитро и столь же бедно, нищенски бедно, сколь хитро.— Я непременно в мае месяце вернусь в Россию, не приедете ли Вы, хотя в будущем году, погостить ко мне в деревню?

Слышу я что Писемский в Москве хандрит.— Отчего он хандрит? Вы, кажется, имеете на него влияние — встряхните его. Что его роман? Поклонитесь ему от меня — и попросите его от моего имени, написать мне письмо, мы как-то с ним переписывались.— Я ему отвечу тотчас, вообще я исправный корреспондент. Поклонитесь от меня также Григорьеву.— Так вышло — к крайней моей досаде, что не удалось мне увидать его в нынешнем году в Москве.— Я знаю, мы бы спорили с ним до упаду, но я чувствую, что мы бы очень тесно сошлись.— Меня влечет к нему, он напоминает мне покойного Белинского.— Это сравнение, может быть, ему не понравится, но оно так,— и для меня все, что напоминает Белинского, мило.— Что прикажете делать! Я остаюсь верен своим привязанностям.

Описали ли Вы (и Писемский тоже) свою поездку — и где явится это описание? Вероятно, в Морском Сборнике. Мне его перешлют.— ³⁸⁸

Если вздумается Вам написать мне (за что я Вам буду очень благодарен) — скажите слова два о литературных движениях в Москве. Русскую беседу мне здесь обещают, Русский Вестник, говорят, тоже у кого-то есть.— Но все это, пока, одне буки — а Вы мне скажите Ваше слово.— Сообщите мне, где Потехин, и что он делает?— Адресс мой: Rue de Rivoli, No 206.— Paris.—

Что делает Садовский?— Передайте ему мой поклон.—

Был я здесь в театрах.— В течении последних 6 лет не появилось ни одного нового замечательного таланта — а старье все поизносилось и поизбилось.— Два — три новых молодых играют просто, — и только, — похвала, как видите, не слишком большая.— Бурдин был здесь и приставал ко мне,— хорош был гусь прежде — воображаю, что он будет из себя выламывать, вернувшись.— Фет был в Париже и уехал к Некрасову в Рим: это человек-душа — милейший поэт, врет иногда так мило, что расцеловать его хочется.— Скучал здесь ужасно и вздыхал беспрестанно. Авось в Италии ему легче будет.

Прощайте, любезный А. Н. Будьте здоровы, не ломайте себе вперед ни ног, ни рук — и пишите.— Пишите комедии, драмы, повести — и хоть одно письмо ко мне.— Жму Вам дружески руку и остаюсь

Душевно Вас любящий
Ив. Тургенев.

P. S. Пришлите мне свой адрес.

Любезнейший Александр Николаевич, сделайте одолжение, пришлите мне или принесите сегодня же ‘Своих Людей’ — отметив в них карандашом, что именно Вы читали в Москве.— Это необходимо нужно, потому что должно пойти на рассмотрение здешней цензуры.— Чтение будет происходить в понедельник или во вторник на 2-й неделе. ³⁸⁹ — Надеюсь, что Вы не забыли, что обедаете у меня завтра.— Не придет ли и брат Ваш? — Доктор велел мне просидеть дня два дома. До свидания.

Преданный Вам
Ив. Тургенев.

Четверг утром. Февраль. [1860?].

Дорогой Александр Николаевич, чтения не будет — Так решило большинство комитета вчера.— При свидании скажу почему.— Таким образом, Вы освободились скорее, чем предполагали — а мы все-таки в ножки Вам кланяемся за доброе содействие.

До свидания завтра вечером.

Ваш
Ив. Тургенев.

15 Марта 1860 г. Вторник.

Любезнейший Александр Николаевич, это письмо вручит Вам Г. Гайдебуров, студент, которому поручено от Университета составить литературное чтение для кассы бедных студентов.— Вы понимаете, как важно для них Ваше содействие — и я, зная Вашу всегдашнюю готовность помочь доброму делу, почти поручился за Вас.— Г. Гайдебуров переговорит с Вами о времени этого чтения. Заранее благодарю Вас и жму Вашу руку.

Преданный Вам
Ив. Тургенев.

Середа.

[Март? 1860.]

Любезный Александр Николаевич,

Мне удержано место в почтовом вагоне в понедельник — (там тепло, как в комнате,) — о чем я Вас и предуведомляю.— Дело это конченное и решенное — разве я умру до тех пор.— И потому до свиданья — будьте здоровы.

Ваш
Ив. Тургенев.

Пятница утром. [1860?]

Любезнейший Александр Николаевич — во-первых, напоминаю Вам, что Вы завтра у меня обедаете — а во вторых — прошу Вас доставить прилагаемую записку Мею, адрес которого я позабыл.— Вы, вероятно, знаете о чем идет речь. (Он хочет издавать журнал с помощью денег Дел [?] — и хочет, чтоб мы присутствовали при свидании.)

Будьте здоровы, до свидания

Ваш
Ив. Тургенев.

Понедельник.

[1860?]

С. Спасское-Лутовиново,
(Орловской губ., Мценского уезда).
Четверг, 6 Июня 1874.

Любезнейший Александр Николаевич, пишу к Вам из своей деревни, куда приехал вчера. Мне собственно следует, по словам Гоголя, назвать себя публично телятиной… Вот в чем дело. Есть на свете один французский писатель, по имени Э. Дюран, который весьма порядочно знает по-русски.— Он занимается переводами — и я ему порекомендовал Ваши пиэсы, начиная с ‘Грозы’, как более доступной и понятной французам.— Он ее и перевел — и очень недурно: мы вдвоем ее прошли тщательно — я все ошибки выправил — и с наступлением зимы, она, если Ваше на то будет согласие, наверное будет напечатана — а может быть даже поставлена на одном из хороших Парижских театров.— В самый день моего отъезда, Дюран, который пришел в восторг от ‘Грозы’, принес мне тщательно переписанную рукопись — с тем, чтобы я показал Вам ее и узнал Ваше мнение.— Я почему-то непременно надеялся найти Вас в Москве — а ведь виделся с Вашим братом в Петербурге и знал, что он уезжает в деревню!— То-то моя глупость. Теперь прошу у Вас следующего разрешения: или Вы поверите мне на слово, что перевод хорош и пришлите мне позволение ее печатать и отдать, если можно, на сцену, — (разумеется, я постараюсь сделать. Это так, чтобы соблюсти Ваш интерес), — либо Вы пожелаете посмотреть-таки рукопись. Тогда напишите мне слово в Москву, в дом Удельной Конторы, на Пречистенском бульваре.— Я там жил у Маслова и оставил там рукопись вместе со многими другими вещами, так как я в деревню приехал не надолго.— Найдя Ваше письмо в Москве, я немедленно распоряжусь и вышлю Вам рукопись в Кинешму — а Вы, прочтя ее, доставьте мне ее (если одобрите) — в Карлсбад (в Богемии) poste restante — я там пробуду 6 недель, начиная с 1-го июля нашего стиля — буду пить воды, которые так хорошо помогли мне от подагры.— Раньше зимы — все равно — ни печатать, ни играть ‘Грозы’ не будет возможно, — а Вы успеете выправить ошибки, если таковые еще найдутся.

Путешественников русских в Карлсбаде много — и Вы можете даже найти оказию.

Divi et animam salvavi.

Дайте мне знать, как Вы живете-можете, работаете ли — и что именно работаете? — В конце года я, быть может, сам прибуду в Россию.— А познакомить Европу с Вами — мне вот как хочется!

Поклонитесь от меня любезнейшему Михаилу Николаевичу.—

Крепко жму Вам руку и остаюсь

Душевно Вам преданный
Ив. Тургенев.

P. S. В Петербурге я видел Лес. Разыграна пиэса была довольно плохо — но какая это прелесть!— Характер ‘трагика’ — один из самых Ваших удачных. {В архиве А. Н. Островского сохранился черновик его ответа на это письмо: М[ногоуважаемый] И[ван] С[ергеевич] Благ[одарю] В[ас] за хлопоты обо мне. Если дело идёт о печатании перевода ‘Грозы’, сделанного Г. Дюраном, то мне остается только по совести совершенно довериться Вам и благод[арить] В[ас]. Напечатать ‘Грозу’ я хорошем французском переводе не мешает, она может произвести впечатление своей оригинальностью, но следует ли ее ставить на сцену — над этим можно задуматься. Я очень высоко ценю уменье французов делать пьесы, и боюсь оскорбить их тонкий вкус своей ужасной неумелостью. С фр[анцузской] точки зрения постройка ‘Грозы’ безобразна, да надо признаться, что она и вообще не очень складна. Когда я писал ‘Грозу’, я увлекся отделкой главных ролей, и с непростительным легкомыслием отнесся к форме, да и признаться торопился, чтобы поспеть к бенефису покойного Васильева. Теперь я сумею сделать пьэсу немного хуже французов и, если хотите, пришлю В[ам] оригинал ‘Грозы’ переделанный для фр[анцузской] сцены. Теперь я в деревне наслаждаюсь летним теплом и прекрасной природой, немножко работаю и очень много ничего не делаю. Я оканчиваю пьесу, из которой отрывок был напечатан в ‘Складчине’ [Трудовой хлеб. Редакция]. Брат В[ам] кланяется. Еще раз благодарю В[ас] за Ваше доброе участие и теплые слова.

Искренне ув[ажающий] В[ас] и
душевно преданный].

Щелыково.

Костромской губ. Кинешма.

14 Июня 1874 г.

Здоровье мое разбито, силы заметно разрушаются и из студенческой] песенки часто мне приходят на ум два стиха: Venit mors velociter, Rapit nos atrociter [‘приходит смерть мгновенно, похищает нас жестоко’]. [В начале письма после слов: только по совести — зачеркнуто: Само собой разумеется, что — Далее следовал вариант первых строк письма: в деле, о котором В[ы] мне пишете, мне остается (и т. д.), потом опять зачеркнуто: — но, на случай, еслиб дошло до постановки ‘Грозы’ на сцену,— Ред.].}

Москва.
В д. Конторы уделов, на
Пречистенском бульваре.
Суббота, 29 Июня 1874.

Любезнейший Александр Николаевич, я вчера вечером прибыл из деревни, где меня совершенно неожиданно — (ибо я уже имел ее в нынешнем году) — постигла подагра и промучила две недели слишком, я и теперь еще хожу на костылях — и не знаю, как и скоро [ли] я доберусь до Карлсбада.— Что касается до ‘Грозы’ — то вот мое намерение, если Вы его одобрите: приехавши в Париж, я напечатаю — (не знаю еще именно в каком журнале) — тот перевод, который я хотел Вам показать и за точность которого ручаюсь, — а Вы, с своей стороны, займитесь тою переделкой ‘Грозы’ для сцены, о которой Вы мне пишете — и доставьте мне ее в Париж, по следующему адрессу: Rue de Dauai, 50.

Времени у Вас будет довольно — так как пиесы, несколько интересные, ставятся не иначе, как зимой, — можно будет ждать до 15 октября.— Это у Вас прекрасная мысль, я не сомневаюсь в том, что Вы одолеете так называемую сценическую премудрость не хуже любого француза — и вот Вам занятие — и не отяготительное и новое для Ваших вакаций.— Огорчило меня то, что Вы мне пишете о Вашем здоровье: желал бы я, чтобы и Вы были такой же мнительный больной, каким я слыву между приятелями. На сей земле — ‘все мгновенно, все пройдет’… но не Вам, в Ваши годы, думать об тех двух скверных латинских стихах.— Для самого себя, для Ваших друзей и почитателей — и для блага русской сцены. Вы должны еще жить и действовать много лет.

Напишите мне слова два в ответ в Карлсбад — poste restante — да сообщите, кстати, на всякий случай — Ваш Московский адрес.

От души желаю, чтобы деревенский воздух имел лучшее влияние на Вас, чем на меня и дружески крепко жму Вам руку.

Искренно преданный Вам
Ив. Тургенев.

P. S. Михаилу Николаевичу мой усердный поклон.

Париж.
Понедельник 9-го Апр.
28-го Марта, 77.

Любезнейший Александр Николаевич,

Мой хороший приятель, известный литератор и знаток Русского языка Г-н Эмиль Дюран, получил от редакции Revue des deux Mondes поручение составить монографии (библиографические и литературно-критические) о выдающихся представителях русской словесности — и с этой целью отправился в Россию.— Вы, конечно, стоите в этом случае на первом плане — и он меня просил снабдить его рекомендательным письмом к Вам, что я исполняю с тем большей охотой, что личное знакомство с Г-м Дюраном, как с человеком в высшей степени добросовестным, образованным и умным, не может не доставить Вам самим большое удовольствие. (Г-н Дюран, между прочим, перевел Вашу ‘Грозу’.)

Не сомневаюсь в радушии Вашего приема — и в Вашем сочувствии к цели путешествия Г-на Дюрана,— прошу принять от меня уверение в неизменной преданности и дружбе.

Иван Тургенев.

ПРИМЕЧАНИЯ

³⁸⁷ См. выше примечания к письмам Некрасова и И. Панаева за 1856—57 гг.

³⁸⁸ В ‘Морском сборнике’ 1859 г., т. XXXIX, кн. 2, было напечатано ‘Путешествие по Волге от истоков до Нижнего Новгорода’ — результат впечатлений А. Н. Островского от литературной экспедиции на верхнюю Волгу в апреле-июне 1856 г. См. подробности у С. В. Максимова в статье ‘Литературная экспедиция’ (‘Русская мысль’ 1890 г., 2).

³⁸⁹ Учредительное собрание Литературного фонда было в ноябре 1859 г., в январе 1860 г. А. Н. Островский участвовал в публичном литературном чтении в Москве в пользу Литературного фонда, читал 23 и 27 февраля в Петербурге на 3-м и 4-м чтениях в Пассаже сцены из комедии ‘Свои люди сочтемся’ (в новой редакции). Эти факты устанавливают датировку письма И. С. Тургенева.

Дополнения

Тургенев, Иван Сергеевич

Петербург 10 февраля 1855 г.

Милостивый государь, Александр Николаевич,

Вы может быть уже знаете, что я на другой день после моего посещения у вас в Москве занемог и целую неделю сидел дома. Потом я попал в тот несчастный поезд железной дороги, который трое суток слишком был задержан метелью, а прибывши, наконец, сюда, я опять занемог и опять не выхожу из комнаты. Этому неприятному стечению обстоятельств следует приписать, что я до сих пор ничего не мог вам написать о г-не Горбунове, потому что не видел еще Федорова, но как только выздоровею, тотчас пойду к нему и подробно напишу вам результаты нашего свидания. {Сочинения И. Ф. Горбунова, т. III, стр. 180. По просьбе Островского Тургенев взялся хлопотать перед начальником репертуара П. С. Федоровым об определении Горбунова на Александрийскую сиену.} Теперь же, по поручению редакторов ‘Современника’, обращаюсь к вам с вопросом: не хотите ли вы поместить последнюю комедию у них в журнале? Они: примут ее с радостью и предлагают вам за нее 250 руб. сер. Если вы согласитесь, то можете выслать ее на мое имя, и поскорее, потому что они хотели бы поместить ее в мартовской книге. Также я попросил бы вас, если это возможно, прислать ко мне несколько рисунков г. Боклевского (если не к ‘Бедность — не порок’, то хотя другие), я пока бы их здесь показывал людям со влиянием и это могло бы послужить в пользу г. Б., произведения которого очень бы нужно было вывести на свет. Прошу вас ответить на оба мои запроса, чем весьма меня обяжете. Я видел Писемского, который велел вам кланяться. Он уже поступил на службу и дела его на хорошей дороге. Нечего говорить, что рисунки г. Боклевского будут возвращены в совершенной целости и исправности. Прошу поклониться Садовскому, гг. Горбунову и Здельсону (надеюсь, что здоровье его супруги поправилось). Желаю вам здоровья и деятельности и остаюсь с совершенным уважением преданный вам

Ив. Тургенев.

Тургенев, Иван Сергеевич

ПРИМЕЧАНИЯ

Дополнения

Тургенев, Иван Сергеевич

Читайте также: