Письма из Петербурга. 1828 г, Вяземский Петр Андреевич, Год: 1828
Время на прочтение: 7 минут(ы)
П. А. Вяземский
Письма из Петербурга. 1828 г.
—————————————————————————-
А. С. Грибоедов в воспоминаниях современников. Серия литературных мемуаров
Под общей редакцией: В. Э. Вацуро (редактор тома), Н. К. Гея, С. А.
Макашина, А. С. Мясникова, В. Н. Орлова
М., ‘Художественная литература’, 1980
—————————————————————————-
15 марта.
Вчера гром пушек возвестил нам приезд Грибоедова,, вестника мира с
Персиею, вследствие коего приобретаем мы несколько десятков миллионов рублей
и область Армянскую до Аракса. Приезд его был давно обещаем и очень ожидаем,
так что государь собирался даже послать к нему навстречу, чтобы проведать,
что случилось с курьером: мир был подписан 10-го февраля, следовательно, —
ехал он нескоро. Я еще с ним не видался: вероятно, будет он хорошо
награжден. Здесь говорят о значительном награждении героям персидским.
Паскевичу миллион рублей, Обрескову, дипломатическому представителю, триста
тысяч, генералам по сту тысяч {1}. После этого я согласился бы Паскевичем
быть. Сейчас барышни поехали в русском платье в дворец на персидское
молебствие <...>
18 марта.
Вчера видел Грибоедова, l’homme du jour {героя дня (фр.).}, но,
впрочем, я нашел в нем вчерашнего, то есть того же, он, без сомнения, был
главным тружеником мира: во-первых, сто раз умнее других, да и знал народ
персидский. Я очень рад за удачу его <...>
19 марта.
Паскевич — граф Ериванский, и дано ему миллион Рублей. Обрескову —
анненская лента, невесте его триста тысяч рублей, которые принесли ей
третьего дня в узле. Архарова, старушка, думала, что тридцать тысяч, и тут
ей от радости сделалось дурно, узнав истину, она помножила и обморок свой на
десять. Грибоедову — чин статского советника, Анну с бриллиантами на шею и
четыре тысячи червонцев {2}. Всей армии, действующей или действовавшей
против персиян, денежные награждения. В публике Паскевич затмил славу
Суворова, Наполеона! О Ермолове, разумеется, говорят не иначе, как с
жалостью, а самые смелые с каким-то. удивлением. Впрочем, кажется, он в
самом деле в соображениях и планах своих был не прав. У провидения свои
расчеты: торжество посредственности и уничижение ума входят иногда в итог
его действий. Кланяемся и молчим <...>
27 марта.
<...> имели мы приятный обед у Вьельгорского с Грибоедовым, Пушкиным,
Жуковским.
В Грибоедове есть что-то днкое, de farouche, de sauvage, в самолюбии:
оно, при малейшем раздражении, становится на дыбы, но он умен, пламенен, с
ним всегда весело. Пушкин тоже полудикий в самолюбии своем, и в разговоре, в
спорах были у него сшибки задорные <...>
19 апреля.
Смерть хочется, приехав, с вами поздороваться и распроститься,
возвратиться в июне в Петербург и отправиться в Лондон на пироскафе, из
Лондона недели на три в Париж, а в августе месяце быть снова у твоих
саратовских прекрасных ножек… Вчера были мы у Жуковского и сговорились
пуститься на этот европейский набег: Пушкин, Крылов, Грибоедов и я. Мы можем
показываться в городах, как жирафы или осажи: не шутка видеть четырех
русских литераторов. Журналы, верно, говорили бы об нас. Приехав домой,
издали бы мы свои путевые записки: вот опять золотая руда. Право, можно из
одной спекуляции пуститься на это странствие. Продать заранее ненаписанный
манускрипт своего путешествия какому-нибудь книгопродавцу или, _например,
Полевому_, — деньги верные <...>
24 апреля.
Обедал у Кутайсовых с Шепелевым и Дурновой, которая говорит, que vous
etes tres jolie {что вы прелестны (фр.).}, неправда ли, что она очень мила?
Хотя только глаза остались у нее прежние, а то все прочее скомкалось.
Шепелев едет на войну, для него настоящий военный пир, со всею горячностью
буйной молодости. А меня на этот пир не пустили, от того-то на других скалю
зубы. Пушкин с горя просился в Париж: ему отвечали, что, как русский
дворянин, имеет он право ехать за границу, но что государю будет это
неприятно. Грибоедов же вместо Парижа едет в Тегеран чрезвычайным
посланником. Я не прочь ехать бы и с ним, но теперь мне и проситься нельзя
{3}. Эх, да матушка Россия! попечительная лапушка ее всегда лежит на тебе:
бьет ли, ласкает, а все тут, никак не уйдешь от нее <...>
9 мая.
Вчера обедал я у Грибоедова, а потом был у Замбони в бенефисе <...>
17 мая.
Вчера Пушкин читал свою трагедию у Лаваль: в слушателях были две
княгини Michel, Одоевская-Ланская, Грибоедов {4}, Мицкевич {5}, юноши, Балк,
который слушал трагически. Кажется, все были довольны, сколько можно быть
довольным, мало понимая <...>
26 мая.
<...> Наконец вчера совершил я свое путешествие в Кронштадт с
Олениными, Пушкиным и проч. В два часа ночи возвратился я из Царского Села,
в девятом утра был я уже на пристани. Вот деятельность. В Кронштадте
осматривали мы флот или часть флота, которая выступает в море сначала под
командою Сенявина, но он доплывет с ним только до Копенгагена, а там
возвратится, начальником же останется Рикорд, известный своими японскими
приключениями и пребыванием в Камчатке и женою, балладною Людмилою, которая
печаталась в журналах. На корабле у меня закипел демон мятежный и волнующий,
но я от него скоро отмолился. Туда поехали мы при благоприятной погоде, но
на возвратном пути, при самых сборах к отплытию, разразилась такая гроза,
поднялся такой ветр, полил такой дождь, что любо. Надобно было видеть, как
весь народ засуетился, кинулся в каюты, шум, крики, давка, здесь одна
толстая англичанка падает с лестницы, но не в воду, а на пол, там
француженку из лодки тащут в окошко, на пароход, толстый Шиллинг садится в
тесноте и в темноте возле какой-то немки, и какой-то немец по этому случаю
затевает une querelle d’Allemand {ссору на немецкий лад, из-за мелочей
(фр.).}, во всех углах истории. Прелесть! Старик Оленин ссорится с
англичанином <...> Оленин-сын выпивает портера и водки на одну персону на 21
рубль. C’est sublime {Восхитительно (фр.).}, Пушкин дуется, хмурится, как
погода, как любовь. У меня в глазах только одна картина: англичанка молодая,
бледная, новобрачная, прибывшая накануне с мужем {6} из Лондона,
прострадавшая во все плавание, страдает и на пароходе. Удивительно милое
лицо, выразительное: Пушкин нашел, что она похожа на сестру игрока des eaux
de Ronan {из Ронанских вод (фр.). Имеется в виду роман В. Скотта
‘Сен-Ронанские воды’.}. Они едут в Персию, он советник посольства, недавно
проезжал через Москву к Персии, очень знаком с Корсаковым, поехал жениться в
Англию вследствие любви нескольколетней и теперь опять возвращается. Ион
красивый мужчина и, по словам Киселева и Грибоедова, знавших его в Персии,
очень образованный человек. А жена — живописная мечта {7}.
КОММЕНТАРИИ
СЛИСОК УСЛОВНЫХ СОКРАЩЕНИЙ
АКАК — Акты, собранные Кавказской археографической комиссией. Издание
Архива Главного управления наместника кавказского, т. I-X. Тифлис,
1866-1886.
Алфавит — Восстание декабристов. Материалы, т. VIII,
Алфавит декабристов. Л., 1925.
Арапов — П. Арапов. Летопись русского театра. СПб., 1861.
Беседы в ОЛРС — ‘Беседы в Обществе любителей российской словесности при
Московском университете’.
BE — ‘Вестник Европы’.
ВЛ — ‘Вопросы литературы’.
Воспоминания — ‘А. С. Грибоедов в воспоминаниях современников’. М.,
1929.
ГБЛ — Государственная библиотека им. В. И. Ленина (Москва). Рукописный
отдел.
ГИМ — Государственный исторический музей (Москва). Отдел письменных
источников.
ГПБ — Государственная Публичная библиотека им. М. Е. Салтыкова-Щедрина
(Ленинград). Рукописный отдел.
ГТБТ — ‘А. С. Грибоедов. Творчество. Биография. Традиции’. Л., 1977.
ИВ — ‘Исторический вестник’.
ИРЛИ — Институт русской литературы (Пушкинский дом) АН СССР. Рукописный
отдел.
ЛП — ‘Литературное наследство’.
МТ — ‘Московский телеграф’.
Нечкина — М. В. Нечкина. Грибоедов и декабристы, изд. 3-е. М., 1977.
ОА — Остафьевскип архив князей Вяземских, т. 1-5. СПб., 1899-1913.
Пиксанов — Н. К. Пиксанов. Грибоедов. Исследования и характеристики.
Л., 1934.
Попова — О. И. Попова. Грибоедов-дипломат. М., 1964.
ПССГ — Полное собрание сочинений Грибоедова, т. I-III. СПб.-Пг.,
1911-1917.
РА — ‘Русский архив’.
РВ — ‘Русский вестник’.
Ревякин — А. И. Ревякин. Новое об А. С. Грибоедове. Ученые записки
Московского педагогического института им. В. П. Потемкина, т. 43, вып. 4,
1954.
РЛ — ‘Русская литература’.
РО — ‘Русское обозрение’.
PC — ‘Русская старина’.
СО — ‘Сын отечества’.
Сочинения — А. С. Грибоедов. Сочинения. М.-Л., 1959.
СП — ‘Северная пчела’.
Творческая история — Н. К. Пиксанов. Творческая история ‘Горя от ума’.
М., 1971.
ЦГАДА — Центральный государственный архив древних актов (Москва).
ЦГАЛИ — Центральный государственный архив литературы и искусства
(Москва).
ЦГAM — Центральный государственный архив г. Москвы.
ЦГАОР — Центральный государственный архив Октябрьской революции, высших
органов государственной власти и органов государственного управления СССР.
ЦГВИА — Центральный государственный военно-исторический архив (Москва).
ЦГИА — Центральный государственный исторический архив (Ленинград).
ЦГТМ — Центральный государственный театральный музей им. А. А.
Бахрушина (Москва). Рукописный отдел.
Шостакович — С. В. Шостакович. Дипломатическая деятельность А. С.
Грибоедова. М., 1960.
Шторм — Георгий Шторм. Потаенный Радищев, изд. 3-е. М., 1974.
Щеголев — П. Е. Щеголев. А. С. Грибоедов и декабристы (По архивным
материалам). С приложением факсимиле дела о Грибоедове. СПб., 1905.
П. А. ВЯЗЕМСКИЙ
Вяземский Петр Андреевич (1792-1878) — поэт и критик, видный деятель
литературного движения 1810-1830-х гг. Существует предположение, что
знакомство его с Грибоедовым состоялось еще в 1811-1812 гг. (ЛН, т. 47-48,
с. 230). Сам Вяземский относит знакомство с драматургом к 1823 г., ко
времени совместной работы над оперой-водевилем ‘Кто брат, кто сестра, или
Обман за обманом’. Грибоедов весьма дорожил дружественным отношением к нему
Вяземского, о чем свидетельствуют два письма к последнему от 21 июня и 11
июля 1824 г. Встречались они и в 1826 г. в Петербурге, после освобождения
драматурга из-под ареста. Во время пребывания Грибоедова в Петербурге весной
1828 г. они видятся особенно часто у многих общих знакомых. Оценив по
достоинству новаторство драматургии ‘Горя от ума’ (‘Расширяя сцену, наполняя
ее народом действующих лиц, он (Грибоедов) расширял тем самым и границы
Самого искусства’ — журн. ‘Современник’, 1837, т. 5, с. 70), Вяземский тем
не менее весьма сдержанно оценивал комедию в целом. С годами он
переосмысливает и свои былые отношения с Грибоедовым. В 1860-1870-е гг. он
полемизирует с грибоедовской оценкой Москвы, идеализируя ее патриархальность
(см. об этом: А. Л. Гришунин. Л. Толстой и грибоедовская Москва, — В кн.:
‘Толстой и литература народов Советского Союза’. Ереван, 1978, с. 50-51).
ПИСЬМА ИЗ ПЕТЕРБУРГА. 1828 Г.
Письма Вяземского к жене, не опубликованные полностью, неоднократно
цитировались в различных изданиях — наиболее пространно в ЛИ (т. 58, с.
72-81). В настоящем издании отрывки из писем, касающиеся Грибоедова,
печатаются по автографам (ЦГАЛИ, ф. 195, оп. 1, ? 3267).
Письма к В. Ф. Вяземской 1828 года — своеобразный дневник петербургских
впечатлений Вяземского, особую ценность которому придают сведения о
дружеском и постоянном общении Грибоедова с Пушкиным.
1 Необычайно щедрые награды за персидскую кампанию объяснялись тем, что
это была первая военная победа периода царствования Николая I.
2 26 марта 1828 г. А. А. Муханов писал своему брату Николаю в
Петербург: ‘Сердечный мой поклон Вяземскому и Пушкину, также и Грибоедову,
сердечно радуюсь, если правда, что государь щедро наградил его заслуги и
если эта награда выводит его, до некоторой степени, из-под зависимости
семейственных отношении’ (‘Щукинский сборник’, вып. 4. М., 1905, с. 148).
3 7 апреля 1829 г. Вяземский писал И. И. Дмитриеву: ‘Я был сильно
поражен ужасным жребием несчастного Грибоедова. Давно ли видел я его в
Петербурге блестящим счастливцем, на возвышении государственных удач, давно
ли завидовал ему, что он едет посланником в Персию, в край моего
воображения, который всегда имел приманку чудесности восточных сказок,
обещал ему навестить его в Тегеране и еще на днях, до получения рокового
известия, говорил жене, что, не будь войны на Востоке, я нынешним летом
съездил бы к нему. Как судьба играет нами, и как люто иногда! Я так себе
живо представляю пылкого Грибоедова, защищающегося от исступленных убийц,
изнемогающего под их ударами. И тут есть что-то похожее на сказочный бред,
ужасный и тяготительный’ (РА, 1868, стлб. 606). В ответном письме (от 1 мая
1829 г.) И. И. Дмитриев писал: ‘Участь Грибоедова действительно может
поразить каждого, кто мыслит и чувствует. Как он восхищался ясностью
персидского неба, роскошью персидской поэзии! и вот какое нашел там