При нынешних политических обстоятельствах, страна, здесь описываемая, заслуживает особливое внимание публики. Молдавия вмещает в себе 1600 кв. миль земли и 730,000 жителей, Валлахия только 1025 кв. миль, но 950,000 жителей. — Изд.
Я намерен теперь, любезный братец, удовлетворить твое желание, опишу физическое свойство Молдавии.
Поверхность сей плодоносной земли весьма различна в округах. Часть Молдавии, прилежащая к Венгрии и Буковине, гориста и покрыта обширными лесами. Средняя полоса ее и округи, сопредельные Подолии, Бессарабии и Валахии, состоят из пространной плодоносной равнины с небольшими волнообразными возвышенностями. Прут и другие меньшие реки протекают по сей равнине. Находятся также, а особливо подле гор, озера, которые придают чрезвычайную красоту местам, лесами изобилующим. При берегах растет тростник, который украшает наши озера в Северной Германии, и которого не найдешь ни в Швейцарии, ни в Италии. В восточной части Молдавии степи простираются на 20 квадратных миль и более, где совсем нет ни воды, ни лесу, ниже кустарников, однако они довольно тучны и могли бы служить для пастбищ, если бы только не было недостатка в воде.
Почва земли самая плодоносная. Она состоит по большей части из чернозема, под которым находят глину, смешанную с известью и песком. Вообще, земля чрезвычайно плодородна, а особливо когда хорошо ее обработают. Удобрение почитается излишним, жители, не зная куда давать навоз, обыкновенно бросают его в ближайшую речку, чтобы не испортить поля. Здесь произведения земли точно такие, какие в Южной Германии. Леса по большей части состоят из бука, дуба и липы. В южных странах Молдавии растут каштановые и всякого рода плодовитые деревья. Обыкновенные произведения полей суть маис, пшеница и ячмень, ржи и овса сеют очень мало. Дыни и арбузы растут на открытом воздухе, последние бывают величиною с тыкву, и в жаркое время года служат обыкновенною пищею простому народу. Земля производит много спаржи, за которою однако худо смотрят. В средних и южных округах Молдавии родится весьма хороший виноград.
Горы изобилуют рудами. В них достают немалое количество горного дегтя и каменной соли, которая во многих местах употребляется. В одной яме находят род соли, отличающейся крепким своим запахом, она распускается в воде очень медлительно и с великим треском. Работники оставили сию яму, потому что соль, когда ломают ее обыкновенными горными орудиями, издает искры и звук, подобный выстрелу. Главнейшая ломка соли производится при Окне близ границы Седмиградской, других минералов доставать не стараются. Железные, свинцовые, медные и серебряные руды могли бы приносить такие же выгоды, какими пользуются в Буковине и Седмиградской области. В некоторых реках находят золотой песок, следственно должно думать, что есть и золотые руды, чего однако я не утверждаю. Горы в Молдавии не так высоки, как в Седмиградской области. Я не мог вымерять их, но судя по отдалению, из которого они видны, полагаю высоту их от 4 до 5 тысяч футов от поверхности моря.
Климат зимою гораздо холоднее, а летом жарче, нежели как должно бы надеяться, судя по широте, под которою лежит Молдавия. Стужа нередко начинается в начале ноября, и перед Рождеством бывает столь сильна, что реки — величественный Дунай и быстрые, с гор текущие — покрываются льдом толщиною в один фут. Знатные люди, которые думают о себе, будто имеют обширные сведения в физике, желая показать, что ни в чем не уступают жителям Петербурга и Москвы, утверждают, что стужа у них почти такая же бывает, какая в упомянутых столицах, и что она доходит иногда до 30 градусов выше точки замерзания. Они не принимают возражения, что столь чрезвычайная стужа истребила бы виноградники, каштановые и другие нижние плодовитые деревья, также растения и травы, но уверяют, что сии произведения земли привыкли к холоду. Стужа почти беспрестанно продолжается до половины марта, а иногда и до апреля. Потом наступает вдруг теплота, и через две или три недели все покрывается прекрасною зеленью. К сожалению, сия благодетельная, все оживляющая теплота весенняя скоро превращается в несносный жар. Часто случается, что в конце мая трава на высоких местах увядает от солнечного зноя, в это время стада должны искать себе пищи в низких местах.
Молдавия славится своими лошадьми и быками. Первые в особенности отличаются тем, что могут переносить великие беспокойства и непогоду, потому что их никогда, ниже в самые жестокие морозы, не держат в конюшнях. Впрочем, известно, что сии лошади очень малы ростом. Рогатый скот бывает средней величины, и вообще носит шерсть синевато-серую, он зиму проводит также на открытом воздухе и оттого получает крепость, которая нужна ему для путешествий в Вену, Бреславь и другие места отдаленные, и которая весьма уважается покупщиками. В Молдавии свиньи и овцы составляют великое богатство. Первые дорого ценятся в Германии за величину и длинную щетину, последние вывозить не дозволено. Здесь овцы разделяются на разные породы, некоторые из них дают прекрасную шерсть. Коз немного. В Южной Молдавии водятся буйволы. Молоко от сих животных, а особливо сливки, причисляются к лучшим яствам.
Реки, пруды и озера изобилуют вкусною рыбою. В Пруте и Дунае ловят, между прочим, удивительной величины белуг, пруды наполнены черепахами, которых однако не едят здешние жители.
Говоря о богатствах Молдавии, можно еще прибавить великое множество дичи всякого рода. К сожалению, нет недостатка в стадах волков. В лесах водится много медведей. Волки зимою ходят стадами от 20 до 30 вместе, и бывают весьма опасны для овец. Табуны лошадей и стада рогатого скота умеют защищаться от нападений. Последние становятся обыкновенно в круг, и обороняются рогами. Лошади также становятся в круг, но только головами в средину. Каждая из них может с одного разу убить волка, если только попадет удачно.
Пчелы, которых бесчисленное множество находится в Молдавии, суть весьма важный предмет промышленности. Они доставляют большое количество воску и меду, не требуя за собою тщательного смотрения, которое в Германии затрудняет пчеловодство. Здесь мед чрезвычайно хорош, и бел как снег, кроме приятного, сладкого вкусу, он издает из себя прекрасной запах.
Если представить себе, что Молдавия, кроме упомянутых преимуществ, имеет еще другие отрицательные, а именно, что в ней нет ни ядовитых насекомых, ни червей, которые в южных землях Европы делают много неприятностей и вреда: то согласишься, что сия земля, в рассуждении физического свойства, принадлежит к благословеннейшим странам в свете. В последних годах здесь чувствованы были землетрясения, однако они не имели таких ужасных следствий, какие случаются на берегах Средиземного моря.
Может быть, ты уже завидуешь мне, удержись, и узнай прежде, какие люди меня окружают.
Со времени моего прибытия сюда мне все кажется, что нахожусь во многолюдном редуте, а ты знаешь, что я живу здесь уже другой год. Со всех сторон окружают меня странные лица, разговаривающие между собою на неизвестных мне языках, сверх того нравы их и обычаи так далеки от наших, как небо от земли. Сии люди, не имея на себе масок, употребляемых в наших маскарадах, и без них очень хорошо умеют притворяться.
Не удивительно, что в северных странах Европы — в которых процветают земледелие, ремесла и торговля — искусство притворяться и развращенность достигли высочайшей степени. Тонкие ухищрения и обманы господствуют во многолюдстве, например в больших городах Европы, следственно, по-видимому, нельзя думать, чтобы то же было в стране, почти ненаселенной, где очень мало, и даже совсем не занимаются земледелием, и где едва известны названия искусств, мануфактур и фабрик. Здесь едешь иногда целый день, не видя ни одной деревни, на плодоносных равнинах и приятных возвышенностях рассеяны тучные стада, веселыми пастухами охраняемые. Когда с вершины горы смотришь вокруг себя на неистощаемые богатства, которыми природа щедро дарит человека, не требуя от него никаких усилий, тогда кажется, что находишься в Аркадии, в которой необразованность умов заменяется чистотою нравов. Но сие очарование исчезает, как скоро войдешь в одну из больших, неопрятных деревень, называемых здесь городами. Правда, путешественников принимают здесь весьма ласково, стараются предупреждать их желания, и оказывают им возможные услуги. Гостеприимство, изгнанное из наших многолюдных стран, сначала столько нравится новому пришельцу, что он с неудовольствием вспоминает о холодности, с каковою у нас встречают незнакомых. Но, к сожалению, он тотчас увидит совсем другое. Взорам его представится картина столь отвратительная, что подобной нельзя найти в целом свете! Вообрази себе народ, который при счастливейших обстоятельствах во время цветущего своего периода отличался непостоянством характера и вероломством, народ, который несколько уже столетий страдает под игом непросвещенных, грубых тиранов, и направляет все душевные способности свои единственно к утончению искусства обманывать! Представь себе народ, низвергшийся в ужасную бездну морального заблуждения и бесчувственности, сих исчадий суеверия и постыднейшего рабства! Представь людей, которые способны и всегда готовы хладнокровно умерщвлять своих сограждан, если только тиран обещает им почетное место и пожитки убитого! К сему народу прибавь еще другой, которым попеременно владеют разные партии, составляемые из первого и разоряют его без милосердия: сей жалкий, угнетенный народ, которому по справедливости надлежало бы владеть благословенной отчизной, по природе своей очень добросердечен, но развращенностью властелинов, превосходящих его в дарованиях, доведен до крайности. Богатейшие и знатнейшие из молдаван с простодушием жалуются на то, что не имеют случаев образовать себя в искусстве общежития и политики, которым должны удивляться в счастливых, хотя впрочем ненавидимых, своих повелителях. Если представить себе еще третий {Автор под упоминаемыми тремя народами вероятно разумеет греков, молдаван и цыган, последние служат в рабстве у молдаван.} народ, немногочисленный, управляемый вторым по примеру первого самовластно, и униженный до состояния скотов, то получишь понятие о плане картины, которой опишу тебе некоторые подробности.
Может быть тебе кажется в описании жителей Молдавии многое слишком увеличенным, следующие подробности подтвердят истину сказанного.
Турки, зная непостоянный характер греков, не без причины страшатся сего народа, опасного по многолюдству, богатствам и особенно по хитрости. Но здравый рассудок внушает туркам, что им нечего бояться, если только будут питать между греками вражду и разномыслие. Сия хитрость с успехом употребляется турецкими министрами, которые в сем отношении всегда достигают своей цели. Теперь считается не более 6-ти греческих первостепенных фамилий, из них назначаются, на неопределенное время, господари воложские и молдавские. Прочие княжеские фамилии должны жить в Константинополе, в особенной части города, они не могут надеяться быть владетельными в Молдавии и Валахии, если не умеют низвергнуть с трона своих совместников или подарками, или оклеветанием. Кто искусен в политических хитростях, и довольно способен для должности драгомана Порты, тот верно может получить, по крайней мере на несколько лет, место господаря. Необходимо нужно собрать многочисленную и верную партию как для того, чтоб утвердиться в этом достоинстве, так и для того, чтоб низвергнуть богатых и сильных противников. — Князья, живучи в Константинополе, не могут иметь многих явных связей, следственно без верных сообщников не возможно было бы тайно действовать с успехом. Между тем надобно знать обо всем, что ни происходит, надобно иметь в готовности человек до двадцати ложных свидетелей, привлечь на свою сторону бояр молдавских и валахских, приобрести благоволение неприступной любимицы султана и склонить министра посторонней сильной державы, так чтобы не подать ни малейшего подозрения, и проч. Но каким же образом сделать все это, без верных сообщников, без людей усердных? Каким образом склонить людей на свою сторону, если не обещать им такой награды, какую они получили бы от другого? И что можно дать или обещать сим людям, кроме уверенности и надежды грабить несчастный народ, не боясь наказания! О другом награждении и думать нельзя, ибо княжества никогда из долгов не выходят. Партия, состоящая обыкновенно из нескольких сот фамилий, по больше части дворянских, умеет пользоваться приобретенным полномочием не только во время пребывания господаря в провинции, но после до тех пор, пока благодетель их находится в Константинополе. Честные доходы, получаемые сими людьми от мест простираются не свыше издержек, потребных для прожития в Яссах или Бухаресте. Прочие стяжания — и знатные денежные суммы, посылаемые в Константинополь — суть плоды гнусного грабительства. Господарь, хороший или дурной, должен терпеть все беспорядки, ибо иначе он не может удовольствовать сих жадных тварей.
Князья и сообщники их во время правления обогащаются обыкновенно таким образом: господарь, имея власть самодержавную, — кроме того, что ему запрещено содержать войско и бить монету — раздает все главные должности людям, способствовавшим ему в достижении цели. Места, которые по древним договорам должны быть заняты природными жителями, предаются тому, кто более за них заплатит, сии места суть важнейшие в гражданском управлении. Теперь можешь представишь себе, каково здешнее правосудие. Исполнительная часть находится в руках греков. В каждой молдавской округе бывает по одному и по два, так называемых исправника, лучше их никто не умеет собирать налогов. Все, что может собрать исправник, сверх суммы, принадлежащей господарю, достается ему, надобно думать, что доходы его чрезвычайно велики, потому что в небольших городах он сам и судья и исполнитель, на которого нет апелляции. Однако недавно сделанные никоторые перемены. По требованию российского двора, которому больно смотреть на бедствия своих единоверцев, Порта не только определила, какую именно сумму господарь должен получать от подданных, но даже позволила жаловаться на несправедливые притеснения. Можно надеяться, что бедные жители Молдавии скоро сделаются счастливыми, если только ничто не помешает исполнению человеколюбивых намерений.
(Продолжение в след. ном.)
Письма из Молдавии: [О природ. богатствах Молдавии и ее гос. устройстве]: [Пер. с нем.] // Вестн. Европы. — 1807. — Ч.31, N 1. — С.59-72.
Сбор податей простирается не свыше 5,700 кошельков (кошелек содержит в себе 500 турецких пиастров, или голландских червонцев), из числа коих около 500 кошельков получает Порта. Сия сумма собирается исправниками со всех поголовно, и составляет главный доход господарей. Однако есть еще множество других налогов, которых сумма равняется первой. Сюда принадлежит пошлина, собираемая с вина, с пчеловодства, с труб, с соляных откупов, с продаваемого скота, с привозимых товаров и проч. и проч. Все сие в хороший год приносит господарю более 6000 кошельков. Заплатив дань Порте, одарив министров турецких (что составляет главный расход), употребив некоторую сумму на содержание своего двора и на исправление других надобностей, он может сберечь для себя целую половину. Ежегодный остаток простирается от 500 до 600,000 талеров, а господари отправляют должность свою по три и по четыре года, итак можешь видеть, что они, получив увольнение, имеют способы жить в Константинополе прямо по-княжески. Однако всякий уволенный господарь, при всем своем богатстве, должен показывать себя совершенно беднее, иначе жадные турецкие министры непременно ограбят его. В таком случае обыкновенно стараются прятать наличные деньги, под чужим именем отдают их в церкви и монастыри, получая около 8 процентов, поверяют их надежным и искренним банкирам, умышленно обременяют себя неоплатными долгами, дозволяют на себя жаловаться правительству, подвергаются взысканию за неисправный платеж, и проч.
Верные сообщники господаря, подражая примеру его, всячески стараются наполнять свои карманы. Однако это не всегда им удается, потому что мест бывает гораздо менее, нежели искателей. Сие обстоятельство заставляет господарей давать места чиновникам весьма на короткое время, и не более, как на один год. Зато уже с обеих сторон наблюдается, чтобы место было прибыльное. Жалованье определяется чрезвычайно великое, относительно к здешней цене денег. Месячный оклад первых гражданских чиновников простирается от 2000 до 3000 пиастров. Таковы места: великого постельника (первого министра государственного), великого камараша (казначея), великого гатмана (министра полиции) и начальника малочисленной гвардии (кроме которой господарь не смеет держать ни одного солдата), и некоторые другие. Жалованье составляет самую малую часть их доходов, случайные сборы гораздо важнее, упомянутые чиновники продают за деньги низшие места, от них зависящие, принимают под свою защиту купцов, которые не хотят платить заимодавцам, платят не иначе, как обрезными деньгами, берут на откуп разные вещи, и проч. Даже низшие должности придворные очень прибыточны, так например камердинер господаря получает, кроме содержания, двадцать кошельков чистого доходу, и сверх того еще, по мере власти своей над князем, может набогащаться взятками. Придворный гофмейстер, мундшенк, кофешенк, подрядчик и все служители, умеют явными обманами, на которые и хороший господарь обыкновенно смотрит сквозь пальцы, делать места свои столь прибыльными, что, по окончании службы каждый по своему состоянию может несколько лет роскошно прожить в Константинополе. Если в этот класс попадется честный человек, то прочие служители в короткое время успеют замарать его гнусною клеветою, так что он должен почитать себя счастливым, когда получит отставку, не вытерпев жестокого наказания, которое обыкновенно состоит в так называемой фаланге {Фаланга есть наказание весьма употребительное на Востоке. Виновного бьют тонкими палками по голым, или только слегка покрытым, подошвам. Его кладут на спину, прищемив ноги в доске, нарочно к сему приготовленной. Два человека поднимают доску вместе с ногами вверх, а один или два же секут преступника по подошвам. Сей род наказания принадлежит к самым мучительным.}.
Желая кому-нибудь из низших служителей оказать особенную милость, препоручают ему решить спорное дело в о отдаленном округе. Все знают наперед, что он решит в пользу того, кто заплатит ему более, но для сего то его и посылают. Мне случилось недавно видеть, как над одним молодым служителем смеялись старшие товарищи его, что он не умел хорошо окончить порученное дело, а именно, он признался им, что от двух крестьян, между которыми разбирал он тяжбу, получил только 300 пиастров.
Сколь мало заботится Порта о правосудии и внутреннем управлении сей земли, можешь судить по следующему происшествию. Незадолго перед сим господарь должен был решить важное уголовное дело двух знатнейших бояр. Господарь, находясь в затруднении, не хотел подвергать себя ответам, почел за полезное представить дело на рассмотрение в диване, и спросить, не повелено ли будет решить оное по приложенному мнению. Диван отвечал, что совершенно одобряет мнение князя, но очень удивляется, что он осмелился такими мелочами беспокоить высокую Порту, которая для того вручила ему меч и жезл, чтобы он по своему благорассмотрению судил своих подданных. Фирман был прочтен собранным боярам, и имел весьма выгодные следствия для господаря. Легко можно представить себе, как действует на характер народа подобный образ правления. Справедливость здесь почитается совершенною мечтою.
Характер жителей Молдавии таков, каков он всегда бывает в странах, деспотически управляемых. Опасность от одной перемены обстоятельств, без малейшей вины, потерять звание, честь, собственность и жизнь, необходимо должна побуждать ум к изысканию средств предохранить себя от внезапных перемен такого рода. Кто своим умом, богатством, силою не может быть страшен для других, тому остается ползать, без противоречия подвергаться воле сильного, лукавым притворством и обманом стараться получить те выгоды, которыми у нас добрый гражданин пользуется по благости закона. Весьма понятно, что в таком состоянии не может быть ни чувства собственного достоинства, ни чистоты нравственной. Несмотря на закон, существующий только для виду, каждый член общества, достигший почетной степени, снискавший уважение, для собственной безопасности принужден действовать хитро, лукаво, коварно. Он должен озираться кругом, исчислять все возможности, отклонять могущие случиться опасности, сочинять верные планы для низвержения сильных противников, одним словом, должен подобно сильным государствам, содержать у себя кабинет в малом виде.
В сей стране действие совершенно соответствует своей причине. Деспотизм, который здесь, от частой перемены князей, страшнее обыкновенного, довел народ до совершенной бесчувственности нравственной, особенно можно заметить в состояниях высших. Весьма справедлива одна молдавская пословица: ‘Боярское слово — ложь’, а ты знаешь, что я пословицы очень уважаю. По крайней мере, здесь никак нельзя полагаться на обещания, разве в таком случае, когда они полезны тому, кто их произносит. Здесь не вменяется в стыд не исполнить обязательства, напротив это еще делает честь тому, кто сим способом умел избегнуть наказания. Честность — по нашим понятиям лучшее достоинство, а особливо в чиновниках — почитается следствием глупости. Здесь не хотят даже казаться честным человеком, опасаясь, чтобы не дать поводу заключать о себе, как о простаке, неспособном к хитрым замыслам. Несчастный образ правления не только делает людей низкого состояния бесчувственными к нравственности, но еще поселяет в них нечувствительность и к телесным наказаниям. Нужда заставляет их почитать дозволенными и ложь, и обман: сим способом они скрывают свое имущество. Однако к сожалению часто случается, что и обманы не помогают им, и что бедные люди сии должны еще приучать кожу свою к мужественному терпению. Бесчеловечный помещик, даже всякий проезжий турок вымучивает у крестьян деньги побоями. Ты может быть помнишь повествования Котта и других путешественников, они пишут, что, проезжая Северную Турцию, за наличные деньги учтивостью нельзя достать никаких припасов, и что получить их можно не иначе, как решившись прибить крестьянина. Я почитал сии известия несправедливыми, но здешние жители уверяют меня, что кнут есть самое лучшее средство доставать дорогою все нужное, и притом за дешевую цену, и что сим средством преимущественно пользуются турецкие купцы. Проезжая Молдавию и Валахию, грек, служивший у меня за год перед сим во время моего путешествия сюда, рассказывал, что он и сам часто поступал таким образом, что это можно делать, ничего не опасаясь, и что крестьянин не смеет защищаться. Если народ до такой степени потерял чувство собственного достоинства, то ему невозможно уже более унизиться.
Здешние бояре любят гостеприимство. Они с уважением принимают чужестранца, который может жить в доме. где его угощают, более месяца, и не должен опасаться, чтобы его посещение почли тягостным, и захотели бы освободиться от него неучтивым образом. Я знаю чужестранцев, которые здесь без всякого дела более года проживают в разных домах, как гости, и которые, не имея ни способностей, ни опытности в искусстве обращаться с людьми, пользуются уважением. Надобно только, чтоб чужестранец не трогал их суеверия и женщин.
Что касается до образованности в религии и науках, молдаване стоят на самой низшей степени. Это иначе и быть не может, потому что духовенство их находится в крайнем невежестве. Если по сему сословию можно судить о прочих, то народное просвещение у жителей Молдавии весьма ограниченно. Не думаю, чтобы в которой-нибудь стране Европы так мало заботились о науках.
Молдаване исповедуют веру греческую. Здешние католики, по большей части иностранцы, пользуются свободой в отправлении своего исповедания, они имеют церкви в Яссах и в Романском уезде. Греческим духовенством управляет митрополит, пребывающий в Яссах. Число подвластных ему людей духовного звания простирается, как уверяют, до 20,000. Вся ученость, потребная для духовной особы, состоит здесь в познании церковных обрядов, уметь же исправно читать и писать почитается делом не стоящим внимания. Ни от кого не требуется здесь, чтобы разумел Новый Завет на том языке, на котором он написан, несмотря на близкое сродство нового греческого языка с древним. Высшие начальники поневоле должны быть снисходительны, ибо они сами не в силах делать испытания. Имея случай беседовать несколько раз о Новом Завете с одним епископом, с которым часто вижусь, я спрашивал его о смысле некоторых мест, которые читал он при отправлении своей должности как мне казалось, не понимая их значения. Всякий раз открывалось, что я не ошибался. Впрочем, он человек добродушный, очень жалеет, что я не христианин, часто побуждает меня к принятию крещения и печалится, что бедная душа моя должна погибнуть. Я уверял его, что я уже крещен, как протестантский христианин, и что не имею надобности в другом крещении. Он очень удивился, что я, протестант, осмелился назваться христианином, и сказал мне, что слышал от одного достоверного европейца — здешние жители не считают себя в числе европейцев — будто протестанты не веруют во Христа. Все мои доказательства, что протестантская церковь признает божество Иисуса Христа и Святого Духа, остались тщетны, ибо он думал, что в таком случае протестанты действительно были бы отчасти христианами, какими однако, по его мнению, никто их не почитает. Сначала мне показалось, что ему известны успехи наши в богословии, и что он целит на церковных наших учителей и философов, я пришел было в замешательство, и старался обратить разговор на другие предметы, однако скоро заметил, что он говорил совсем не о том.
Не можно думать, чтобы прочее духовенство было просвещеннее своих начальников, в самом деле оно стоит еще ниже. Это и простительно, потому что здесь почти вовсе нет учебных заведений, в которых сии люди могли бы получать хотя главные, необходимые для них познания. Правда, здесь есть одно публичное училище, в котором преподаются начальные основания латинского и древнего греческого языков, но оно так худо устроено, что не ему должно приписывать, если бы какому-нибудь ученику удалось приобрести сведения. Здесь успевают только в латинском языке, которому обыкновенно учат поляки. Сходство молдавского с сим языком, ибо молдавский и валахский от него произошли — облегчает способы учиться. Впрочем по латыни здесь говорят чрезвычайно дурно. Однако не думай, чтобы духовные учились по-латыни, это бывает очень редко, а занимаются оным по большей части бояре.
Духовная особа, познаниями своими или способностью рассуждать о религии превышающая товарищей, подвергается немалой опасности. По крайнему невежеству будучи не в состоянии опровергнуть доводов своего собрата, они прибегают к обыкновенному средству, то есть называют его еретиком, и обвиняют в ужасных преступлениях. Достойно примечания, каким образом обыкновенно поступают они в подобных случаях. Расскажу тебе об одном происшествии. Некоторый греческий монах, чувствуя благородное желание просветиться, ездил во Францию, где в продолжение революции приобрел отличные знания в науках и опытность. Нынешний господарь Мурузи, князь весьма умный и просвещенный, определил его — когда он возвратился в Яссы — учителем в здешнюю школу. Вступивши в новую должность, он не мог равнодушно смотреть на злоупотребления, а этого было довольно, чтобы сделаться ненавистным всему духовенству, которое решилось опасного сочлена выгнать из государства. Господарь любил и уважал монаха, надлежало поступить как можно хитрее, и обвинить его так, чтоб сам князь долженствовал подтвердить приговор об изгнании сего еретика из Молдавии. Каким образом сделать это? Если б его обвиняли в убийстве, то еще можно было бы ожидать прощения: но он говорил против злоупотреблений церкви, это беззаконие, ничем неизвиняемое! Господарь мог бы обстоятельно разведать и открыть клевету, если б стали доказывать, что мнения сего еретика противны догматам веры. Что ж сделал митрополит? Начал уверять, будто сей монах есть — масон, и требовал, чтоб его непременно изгнали. Князь не смел оставить без внимания сие ужасное обвинение, боясь, чтобы тем не возбудить против себя всего духовенства, он сказал, что монах заслуживает изгнание, если только преступление несомнительно, велел митрополиту рассмотреть сие дело как можно лучше, обещал исполнить его желание, если представит хотя одно неоспоримое доказательство, в противном же случае доносителя принудит публично удовлетворить невинного. Митрополит, увидавши в князе такую решительность, а в приискании доказательств непреодолимую трудность, почел за лучшее не подвергать опасности честь свою, и объявил, что и любви к миру оставляет сие дело без разыскания. По общему здесь мнению масон есть вместилище всех мерзостей. Здесь скорее простят атеиста, хотя бы он был Вольтеровой школы, но быть масоном есть такое преступление, за которое ни на земле, ни на небеси нет помилования. Несколько раз пытался я вывести из заблуждения тех, которые так думают. Что ж вышло? Меня самого начали почитать членом сего опасного ордена, за который я вздумал было вступаться!!
(Окончание в следующем номере.)
Письмо из Молдавии: [Характер молдаван и их религия]: (Продолжение) // Вестн. Европы. — 1807. — Ч.31, N 2. — С.137-150.
Из примеров, упомянутых мною в прежних письмах, ты видел, что страна сия покрыта густою тьмою суеверия и невежества. Однако это более относится к природным жителям, нежели к грекам. Хотя и сии вообще живут во мраке неведения, однако между ними есть и такие, которые имеют весьма правильные понятия о религии и политике, и упражняются в изучении языков. Впрочем, таких людей очень мало. Обстоятельства не благоприятствуют, следственно было бы несправедливо требовать, чтоб они явно ополчились за истину и свободу. Пока не переменится образ правления, до тех пор нельзя ожидать, чтобы благотворные лучи просвещения озарили бедную сию землю.
Богатые и знатные греки в Константинополе имеют случай приобретать знания в иностранных языках, и платят за то очень щедро европейским учителям, по большей части французам и итальянцам, а иногда полякам и немцам. Грек, хорошо воспитанный, кроме природного своего языка говорит по-турецки, по-персидски, по-арабски, по-французски по-испански, а иногда и по-немецки. Сообщение с турками и торговые связи с иностранными купцами необходимо требуют от них знания многих языков. Умный человек, познакомившись таким образом с литературою просвещенных европейских наций, приобретает многие идеи, и узнает сколь велико различие между франками и не франками, то есть между европейцами и жителями Турции. Высшей ученой образованности здесь никогда не достигают. Математические, физические и химические познания весьма редки, только врачи, обучавшиеся в Италии и Германии, имеют о сих науках начальные понятия. Некоторые из них довольно сведущи в медицине, все прочие, которых здесь чрезвычайное множество, суть явные обманщики. Поверишь ли, что дерзкие удальцы, не имеющие ни теоретических, ни практических познаний в науке врачебной, наживают здесь много денег. Это и у нас весьма часто случается, и у нас искусному врачу, который в нужном случае не умеет пользоваться выгодами шарлатанства, редко удается нажить достаток и прославиться: однако у нас по крайней мере строго смотрят за обманщиками. В Молдавии, а особливо в Константинополе, врач предъявляет диплом, купленный или выпрошенный им в Германии или в Италии у какого-нибудь приятеля, ему стоит только поискуснее вставить свое имя. Умея бесстыдным образом клеветать на достойных врачей, с которыми однако остерегается встречаться, проповедуя об неудачной их практике, обманщик лишает их чести и пропитания. Обманываемая публика не может отличить истинного достоинства от ложного, вверяет попечение о своем здоровье шарлатану, и обогащает его, между тем как человек с обширными познаниями должен терпеть нужду. — Здесь, в Молдавии, и вообще во всей Турции, медицинская практика принадлежит к самым прибыльным занятиям. Я знаю врачей, которые получили в год до 3000 червонцев, зато уже должны были неутомимо бороться с клеветою и коварством. Замыслами сего рода особенно отличаются здешние греки. Ты не можешь вообразить себе, к каким хитростям прибегают они в подобных случаях. Почему я и не советую искать здесь своего счастья иностранным врачам, неопытным в пронырствах. Чтобы вести дела свои с хорошим успехом, непременно должно уметь говорить на четырех, или по крайней мере на трех языках.
Весьма забавно видеть консилиум, составленный из шарлатанов и одного, или нескольких сведущих врачей. Сие удовольствие здесь можно иметь очень часто, ибо в знатнейших домах, при всякой, едва опасной болезни, созывают для советования медицинское сословие. Грубые невежды в подобных случаях обыкновенно терзают латинский язык, беспрестанно ссылаются на вытверженные медицинские правила, и кричат с таким бесстыдством, что искусный врач, произнесший свое мнение, часто принужден бывает отступиться от своей методы, и одобрить предлагаемую бессмысленными его товарищами. Честный человек, несмотря на приятные надежды, рад заблаговременно отказаться от будущего богатства, лишь только бы не мучить себя подобными прениями. Оттого иностранные врачи, имеющие ум и сердце, очень скоро оставляют сию землю, не соблазняясь никакими выгодами. — Ты можешь судить по сему, каковы должны быть сами приготовления лекарств и медицинская полиция. Здесь в Яссах есть две посредственные аптеки, в прочих городах Молдавии или совсем нет аптек, или, где заведены, содержатся людьми несведущими, за которыми нет никакого присмотра.
Сколько изобильна Молдавия произведениями всякого рода, столь мало напротив того думают здесь трудолюбием доставить себе выгоды, какими пользуются соседственные Австрийские области. Что касается до промышленности, нельзя и требовать, чтобы процветала она в земле, так дурно управляемой. Все покушения завести фабрики и мануфактуры остались тщетными, хотя обстоятельства к тому, по-видимому, весьма благоприятствовали. Большая часть невыделанных произведений здесь дешевле вдвое и втрое, нежели во многих землях Европы. Содержание работников стоит несравненно меньше, нежели в других странах. Здесь нельзя опасаться подрыву от фабрикантов, ибо иностранцы, не имея равных выгод, не могут быть опасны. Должно еще заметить, что близость Черного моря весьма благоприятствует отправлению в Левант и продаже фабричных изделий. Фабрикант, для содержания своего семейства и производства работ, тратит почти в половину меньше, нежели в других землях Европы. Иногда сами господари ободряют промышленность. Непонятно, отчего она в упадке. Этому можно полагать следующие причины: природные жители не могут быть фабрикантами, отчасти по неопытности, отчасти по тому, что закон их велит не работать шесть месяцев в течение года, им запрещается употреблять сытную пищу в рабочее время. Следственно, для заведения фабрик должно выписывать иностранцев, но и сии люди в короткое время делаются столь же развращенными, как и природные жители, и неспособными к работам, которыми прежде занимались. Этого уже довольно для упадка фабрик, но вот еще причины, здесь не введена благоразумная система торговой доверенности, частая перемена господарей, из которых каждый старается уничтожить или стеснить то, что предместник его заводил, или чему покровительствовал, фабрикант-иностранец ежедневно должен опасаться, чтобы в случае войны не лишиться всего своего имения. Недавно один богатый боярин, по имени Сандулати Стурия, зять нынешнего господаря Мурузи, осмелился завести суконную фабрику, однако из предосторожности построил ее в своей деревне, а не в самом городе. Устоит ли фабрика его в правление других, менее просвещенных и доброжелательных господарей, — покажет время!
Не в лучшем состоянии находится и сама торговля. Молдавия отправляет за границу 100,000 быков, до 10,000 лошадей и множество свиней, надлежит однако заметить, что весь главный вывоз состоит в сих трех сортах. От воску, меду, соли, шерсти, щетины и других вещей Молдавия получает невеликую прибыль. Каждый статистик почтет означенное количество очень неважным для такой пространной и плодоносной земли, какова Молдавия. Привоз иностранных изделий, судя по числу народа, весьма велик. Торговый баланс для Молдавии выгоден, ибо страна сия ежегодно отсылает в Константинополь 200,000 червонцев, следственно без выгодной торговли она должна бы скоро истощиться. Напротив того, кажется, с некоторого времени в Молдавии государственные доходы чрезвычайно увеличились.
Может быть, ты найдешь противоречие в показании моем, что здешняя торговля находится в дурном состоянии, но я тотчас оправдаю себя, описав каким образом она производится. Скот обыкновенно покупается немецкими, польскими или армянскими барышниками на месте, и притом на наличные деньги. Греки и природные жители очень редко промышляют сим торгом, потому что он с некоторого времени сделался менее прибыльным. Едва ли можно получить от него более двадцати процентов, а это, по мнению сих людей, не стоит труда. Они охотнее занимаются привозом употребительных товаров, от которых получают важнейшую прибыль, покупая их по большей части в Лейпциге, Вене и Бродах. Но как они слишком часто, и притом самым гнусным образом употребляют во зло доверенность иностранных купцов, то почти никто не отваживается вверять им своих товаров, зная, сколь трудно взыскивать долги, даже по самым верным обязательствам. Здесь я должен напомнить, что писал к тебе в прежнем письме в рассуждении правосудия. Прибавлю к тому, что о векселях не имеют здесь понятия: не нужно сказывать, что одно сие обстоятельство в состоянии уничтожить доверие и стеснить торговлю. Теперь не удивишься, если объявлю, что здесь законы дозволяют брать по двенадцати процентов. Случается, что богатейшие помещики, давши обязательство с закладом, платят от тридцати до сорока процентов, которые тотчас и вычитаются из суммы. Банкир не стыдится брать от десяти до двадцати процентов за один только денежный перевод в Германию или во Францию. Купцов, торгующих оптом, здесь нет, причина явственна из сказанного выше.
Жиды, которых здесь очень много, упражняются в торговле, и производят как в Польше мещанские промыслы. Они пользуются чрезвычайною свободою, зато уже случается им терпеть чрезвычайное притеснение. Здесь говорят, будто жиды закалывают до смерти булавками христианских детей и пьют кровь их, чтоб избавиться от вечного осуждения в таком случае, если Христос, вопреки неверию их, был истинный Мессия. Для доказательства справедливости сего обвинения, ссылаются на события, а именно, будто бы находили в жидовских домах детей христианских, исколотых булавками. Но все обстоятельства заставляют думать беспристрастного наблюдателя, что дети искусным образом приносимы были в жидовские дома корыстолюбивыми чиновниками, чтобы тем раздражить духовенство и чернь против сего несчастного народа. В таком случае жиды покупают себе защиту правительства, и потом вознаграждают свои издержки. Я почитаю редким человеком одного жида, которого узнал недавно. Он при здешней немецкой, весьма дурной, труппе играет первых любовников, и достоин примечания особливо потому, что берется играть и на иностранных языках, о которых не имеет ни малейшего понятия. Недавно для забавы княжеской фамилии он и другие актеры, которые ни одного слова французского не разумеют, представляли Мольерову комедию Принужденная женитьба. Один здешний учитель латинского языка, родом поляк, принял на себя труд написать для всех актеров роли немецкими буквами, прибавляя везде замечания о телодвижениях. Он старался показать им и значение слов, однако в этом не мог успеть за короткостью времени, ибо в один месяц надлежало изготовиться к представлению. Несмотря на то, комедия сыграна, и — суди об эстетической образованности здешней публики — принята с величайшим одобрением просвещенными зрителями!
Из всего сказанного мною о Молдавии явствует, что благословенная страна сия долго еще будет стоять наряду с самыми непросвещенными во всех отношениях. Но в этом князья виноваты. Между ними есть такие, которые по всему имеют право на знаменитость. Таков, например, нынешний господарь, украшенный обширными познаниями и добрым сердцем. В короткое время своего правления он успел сделать многие полезнейшие перемены. Одна мысль, что сей достойный князь может быть очень скоро низвергнут по действию противной партии, и что преемник его вероятно будет поступать по системе, совершенно противной, извиняла бы его, если б он, подобно прочим князьям Валахии и Молдавии, более думал о собрании сокровищ и сохранении своей фамилии, нежели о благосостоянии области, которая вверена ему на неопределенное время: напротив того, он, может быть более нежели кто-либо из предшественников его, делал еще бескорыстные пожертвования. Молдавии остается желать себе навсегда подобных правителей, только при благоприятнейших внешних отношениях.
Письма из Молдавии: [О медицине, промышленности, торговле Молдавии]: (С немецкаго): (Окончание) // Вестн. Европы. — 1807. — Ч.31, N 3. — С.225-235.
Прочитали? Поделиться с друзьями:
