Письма, Цебриков Николай Романович, Год: 1860 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 21 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

ВОСПОМИНАНИЯ И РАССКАЗЫ ДЕЯТЕЛЕЙ ТАЙНЫХ ОБЩЕСТВ 1820-х годов

том I

ОБЩАЯ РЕДАКЦИЯ
Ю. Г. ОКСМАНА и С. И. ЧЕРНОВА

ИЗДАТЕЛЬСТВО ВСЕСОЮЗНОГО ОБЩЕСТВА ПОЛИТКАТОРЖАН И ССЫЛЬНО-ПОСЕЛЕНЦЕВ
МОСКВА
1931

ПИСЬМА³⁵

Санктпетербург. 19 Октября 1858 г.

Князь Евгений Петрович.

У меня будет просьба к Якову Ивановичу Ростовцеву, которого прошу вас попросить его содействия. Как мне говорили верные люди, для вас он всегда будет готов все сделать ³⁶. Просьба будет состоять: предоставить мне хорошее казенное или частное место и в выдаче серебром около 1.500 р. по векселю {С умершей камер-юнкеры Нелединской. (Прим. Н. Цебрикова.)}, не взысканного за уходом в поход, во время Турецкой кампании, в 1828-м году, в Средиземное море, брата моего бывшего Гвардейского Экипажа лейтенанта Цебрикова. Тяжело будет просить, но еще тяжелее для меня будет, когда вы откажетесь попросить его в то время, когда я нисколько не должен сомневаться ни в вашем всегдашнем расположении ко мне, ни в вашем участии ко мне, как товарища нещастия.

Как бы мне хотелось вас видеть, как бы мне хотелось всех вас видеть, живущих в Калуге ³⁷. Возьмите на себя труд принести всем мой усердный поклон, и в особенности Батенкову, которой совершенно не знав меня в 1845 году при проезде своем через Казань прислал мне поклон ³⁸.

От души желаю вам и всем вашим всего лучшего. Бог да хранит вас после всего перенесенного, не унижившись душой… Но есть награда и в здешней жизни — дожить исполнения задушевного убеждения молодости — уничтожения крепостного состояния.

Крепко сжимая вашу руку и предоставляя себя нашей памяти остаюсь навсегда преданный ваш

Николай Цебриков.

Адрес: Николаю Романовичу Цебрикову. В Санкпетербурте. На Мещанской — в доме Галеотти — в квартире Алимпиева.

P. S. Пожалуйста отвечайте на это письмо первою почтою.

На 1-й стр., наверху, рукою Оболенского: ‘Отвечал 26-го письмо к Иак. Ив. Ростовцеву’.

Санкпетербург. 17-го Ноября 1858 года.

Извините меня добрейший Князь Евгений Петрович, что вам так долго но отвечал. Я начну с того, что за участие Ваше, принятое во мне, я Вас благодарю душевно. Меня оно тронуло, и я крепко сжимаю Вашу руку. Впротчем мне хотелось писать к Вам после посещения Якова Ивановича, к которому доступ не совсем легкой: однакож, когда я в последний раз, но застаю его дома в приемной день, записал свою фамилию и адрес, он прислал ко мне на форменной записке приглашение, назначив вчерашний день. Я встретил в Якове Ивановиче доброго человека, готового войти в мое положение, и конечно я никому этим не обязан как Вам: и это доказывается тем, что он сказал мне написать к Вам, прибавив: посоветуйтесь… Яков Иванович хочет у Кокорева просить мне место по откупам, хотя это и против моего желания³⁹: но что делать, естьли обстоятельства мои меля вынуждают…

Я совсем никогда не был женат, но имею воспитанника-сына, об котором слишком полтора года тому назад писал письмо к государю об законном его усыновлении. Мне статс-секретарь Комиссии Прошений, князь Голицын, дал знать, что мое письмо отослано на распоряжение Министра Внутренних Дел. Оттуда перешло в III Отделение — и там остановилось… Писал к Долгорукову, который не взялся ходатайствовать у государя. Показал копию письма Якову Ивановичу, он просто сказал, что государь не читал—и сам вызвался, чтоб я написал к нему письмо о определения моего сына в один из кадетских Бовиных корпусов, из которого он выйдя приобретает Почетное Гражданство ⁴⁰. Такая его готовность сделать мне, как говорит Яков Иванович, святое дело, совершенно меня исполнило к нему глубокого чувства благодарности. По крайней мере я спокойно могу умереть, зная, что сын мой уже пристроен, между тем как сын мой по своим годам, ему 8-мь лет, может оставаться не в Корпусе, обучаясь живым языкам. Что же касается до потерянных мною денег, по невзнесенному векселю, так совершенно об этом Якову Ивановичу не упоминал. В Среду или Четверг он мне назначил принесть к нему письмо, которое, он говорил мне, сам поправит. Пунктуально обо всем Вас известив, я как вижу, мне остается Вас просить благодарить Якова Ивановича, который на Ваше письмо обо мне — но отказывает мне, а обещает… Дай бог, чтоб обещания его исполнились…

Встретившись в 1826 году с Вами в г. Каинске, на Барабинской степи⁴¹, у городничего Степанова, судьба несла меня в Саянские торы, к подошве Алтая, в г. Бийск, где всего пробыл до 1-го Октября. Там я встретил дикое невежество Бурбонства, как и следовало ожидать, пьянство Начальников, замешанных в святотатствах кражи Церквей, одного доброго человека батальонного моего командира, одну добрую женщину, перешедшую за Бальзаковский возраст — и другую, влюбившуюся в меня 20-летнюю жену развратного и пьяного коменданта артил. полков. Шепелева. На пути из г. Бийска на Кавказ в Омске в Лазарете я нашел интригу жен старшего доктора и полицмейстера, последний принимал во мне участие и за это я помещен был в солдатскую палату. Начальник штаба Броневской принял меня ласково и назвал тогда прекрасным Иосифом в Бийске, бежавшим от Пентифриевой жены, от которой спасла меня прекрасная девушка Маша, жившая со мной в Бийске под одною кровлею. Комендантша от мужа всегда была больна. Я был сохранен на дальнейшее путешествие в Тифлис.

На такой продолжительной дороге я встретил и много сочувствия и много несочувствия… В Симбирске принят был своими однокашниками Карповыми и новыми знакомыми, обязательно гостеприимно. Богатая дама Топоркова, дававшая бал — меня усердно приглашала, но я был осторожен и не соглашался. Симбирск, по замешанным лицам, большею частию из этого города, сочувствовал нашему нещастию, в особенности дамы ⁴²… Добрая Валуева сейчас же поехала к жене Баталионного Командира просить, умолять, чтобы оставил меня в доме отца его Карпова на неделю. Я был болен вередами, осмотрен и оставлен. Проезжая Саратов, я избегал встречи в трактире разгульных гусар. В Новой 1827 год я скромно в особенной комнате обедал вместе с приставленным ко мне унтер-офицером, которому и объявил, что я никогда его не доведу до порока, но в первом Губернском городе сменю его, естьли он не покажет своей предупредительности, вследствие чего он был самой усерднейший человек в дороге и заставлял себя уважать, как сметливого русского человека-сибиряка… В Астрахани советник Губернского Правления, родной дядя Караулова, не принял меня к ‘себе, а пробил обедать, тогда когда шурин его Малофеев за удовольствие поставил пригласить на все пребывание в Астрахани, где я остановился на станции за Волгой.

Продолжение впредь ⁴³.

Душевно преданный Н. Цебриков.

III

Санкпетербург 12 Апреля 1859.

Христос воскрес, любезный князь Евгений Петрович. Цалую Вас и поздравляю Вас с праздником святой недели. Дай бог, чтоб Вы их встретили с тем удовольствием, как встречал каждой из нас в родительском доме в детстве, где каждой час праздника был одушевлен неподдельною радостно — и если эта радость продолжилась и до наших лет, то человек должен считать себя щастливым потому, что вошел в радость господа бога твоего.

Давно я не получал от Вас никакого известия и меня чрезвычайно интересует знать здоровы ли вы.

Я слышал, что Вы были в Высоком у Михаила Михайловича Нарышкина. Я вперед знаю, что Вы приятно там провели время. Михаила Михайлович и Елизавета Петровна Нарышкины чрезвычайно гостеприимны, чрезвычайно оба как любезны — и в Высоком совсем незаметно идет время. Нарышкины едут за границу в Мае. Им обоим необходимо для поправления здоровья. Они полюбуются на людей, живущих не так, как у нас в России, где жизнь встречает так много интересов не знаемых и не понимаемых нами.

На днях был у меня Оржитский. Рассказывал как тому назад пятнадцать лет он устроил своих .крестьян. И кто бы подумал, что Оржитский в состоявши был это сделать, как человек избалованный богатством и связями, но Оржитский доказал, что можно быть добрым умом, и взял за норму 15-ть десятин земли, находящейся в Псковском уезде, отдал крестьянам в оброк в год за 20 р. серебр., завел муниципалитет, выборных и сборщиков, выбираемых самими крестьянами, и только поставил от себя одного старосту, которому впротчем приказано только наблюдать, но никак не вмешиваться в управление крестьян, на что у них есть мир. Имение 1.400 душь, таким образом, вперед к Новому Году выплачивает весь оброк 8 т. руб. сереб. и за этим имением никаких нет казенных (недоимок. Крестьянский быт улучшался, крестьяне сделались людьми, и почти нет таких бедных крестьян, которых можно встретить зачастую целыми деревнями. Рассказывая мне все это Оржитский невольно заставил с чувством пожать ему руку. Он оказался не сребролюбцем — помещиком… Остается крестьян его признать вольными, но говорят, что о циркулярах не так назначено — и потому будто бы невозможно ⁴⁴.

Прощайте — проданный Н. Цебриков.

31 Мая 1859.

Потери Ваши, Князь Евгений Петрович, безвозвратны. Безутешно бы было всякое утешение. Мне горько от Вас слышать об них. Я с Вами разделяю скорбь Вашу, и молю бога, чтоб он подкрепил Вас. Тяжко отцу терять милых детей ⁴⁵, но для всех благородномыслящих потеря Ивана Ивановича Пущина тяжелым свинцом легла на сердце. Я его лично совершенно но знал, но всех отзыв был один, что он был лучший Патриот и лучший человек. Не думаю, чтоб даже его родные могли бы столько пожалеть об смерти Ивана Ивановича, как я. И не мудрено, столько лет я свыкся с мыслию, что все со мною разделявшие нещастие мне родные, а родной тот кто кому сочувствует.

По приезде Михаила Михайловича и Елизаветы Петровны я обедал у Коновницына вместе с Михаилом Пущиным, с которым не видался 20 лет, но которого по чертам лица и голосу узнал. Я с ним хотя был вместе за Кавказом в компаниях Персидской и Турецкой, но почему-то никогда не сближался, и мы и теперь расстались как незнакомые.

Ваше препоручение к Михаилу Михайловичу Нарышкину мною исполнено. Он при мне к Вам писал, и я думаю, что Вы письмо его получили. Коновницын и он только что тогда приехали от Якова Ивановича Ростовцевна, у которого я вчера был вследствие двух раз говоренных мне графом Коновницыным, что он всегда обо мне спрашивает, всегда хвалит меня, мною любезно интересуется… Этот вечер Ростовцев знакомил меня с своей женой, и я у него просидел с час, но когда он встал показывать свою палатку двум тут еще бывшим гостям, я также встал и распростился с ним…

Я недавно познакомился с сыном Якушкиным, который назначен управляющим Ярославскою палатою государственных имуществ. Он родной племянник Министру Мих. Ник. Муравьеву. Что мне Вам сказать о молодом Якушкине? Он как видно, что чиновником по обстоятельствам. Хотел быть у меня — и по сих пор не был. Ивана Александровича Анненкова я не вижу и его почти нигде не видно. Он даже не бывает у Александра Федоровича Бринкена, с которым я часто вижусь ⁴⁶. Бринк был в лихорадке, и теперь почти выздоровел. Читал Ваше письмо ко мне и просил Вам кланяться.

Естьли Австрия долго оставалась бельмом Европы ⁴⁷, то Россия в том положении в каком она находилась и находится по сих пор, без преувеличения можно сказать, что испускает смрад от крепостного права помещиков и живой раны русского хозяйства — барщины, перещеголявшей участь самых негров на плантациях Южной Америки. Там в теперешнее время негр работает сытой. У нас у многих помещичьи крестьяне работают голодные и в урожайной и не в урожайной годы — и особенно у небогатых помещиков, которых крестьянские поля не унавоживаются как следует. Я во всем с Вами согласен, но у нас еще не настало время этого возрождения. Патриотизма, чтоб несколько сот лиц решились бы по всей России пойти научить освободившихся крестьян на свободу их обязанностям и правам. Не позволит этого и милое Правительство, а то какой хотите заведите Журнал — орган, все это не пойдет к делу. С безграмотными надо говорить — и говорить их языком, им понятным.

Ваш любящий Николай Цебриков.

V *

25-го Июля 1859. Санктпетербург.

* Это и следующие два письма напечатаны кн. М. Г. Оболенской (‘Русск. Старина’, 1903, No 7, стр. 67—70) с значительными купюрами. Пропущенные места, (восстановленные по оригиналам, заключены в квадратные скобки.

С душевным прискорбием извещаю Вас, любезной князь Евгений Петрович, о кончине нашего доброго товарища Александра Федоровича фон-Бригена. У него сначала было расстройство желудка и он этим пренебрег, только избавившись [от] лихорадки, потом простудился и с ним были холерические припадки, и вслед за этим воспаление. Я его навещал через день. Смерть его меня поразила. Мне жаль было расстаться с ним. Я его любил за его доброту и за его благородный характер. Он сохранил до гроба свои убеждения, свои принципы, свои стремления ⁴⁸. Чистая, кроткая душа .его не знала другой скорби как только по отечестве, в котором всякая черта любви к нему блестит теперь, как огонек среди глубокой ночи…

Я опоздал на вынос, на которой собрались кроме родных: Греч, Соломка и Лихачев, На отпевании на Волковом кладбище этих трех Превосходительств уже не было, а только остались одни родные и один Декабрист — я. В начале обедни явились два позванные мною студента, а в конце отпевания явился молодой мичман и старый виц-адмирал Никонов. Вот только и были посторонние. Правда, делу собрания помешало время легкое — на дачах [однакож нельзя не заметить, что помешало также быть некоторым барельеф 14-го Декабря на открытом памятнике Николаю ⁴⁹…]

Александр Федорович оставил восьмилетнего побочного сына, привезенного им из Сибири. Родные его, кажется, те очень богатые люди и должны быть добрые ж тему, а впрочем бог их знает! ⁵⁰

Я до того был огорчен смертию Бригена, что на другой день похорон почти весь день пролежал в постели, чувствуя себя дурно и потом должен был поехать, чтоб себя развлечь, на мызу к Оржитскому, находящуюся в 18-ти верстах от Петергофа, там я пробыл 8 дней. Ездил в Ропшу и в Гостилицы, в которой пробыл у одних Скворцовых двое суток. Но все эти поездки те принесли мне душевного спокойствия, я по сих пор томлюсь мыслию неожиданной потери человека, которого я так горячо любил,— ‘и надо много времени, чтоб прошло, чтоб воспоминание о Бригенен не приносило бы мне огорчения!..

[Наконец мои сомнения на щот моего определения осуществились. Директоры решительно не дают мне местов в Петербурге, хотя было две вакансии казначея и третья Правителя Дел, и даже за Июнь мне не выдано было жалованья, будто за неоставлением денег Новосельским, находящимся теперь все лето в Одессе. Я писал и к Копьеву и к Новосельскому — и они как водится мне не отвечали по сих пор. Я признаюсь как человек видавший многое на свете и ожидал, что будет со мною проделка, но не в такой степени. Право ни на что не похоже делают со мной эти господа, а Яков Иванович с последний раз поздравлял меня, что я устроен… хорошо пристроен, нечего сказать… Кокорева также нет в Петербурге. Он поехал в Грузию ⁵¹…

Пожалуста напишите мне о Батенкове и Свистунове, что живы ли они? В ожидании от Вас ответа остаюсь с истинным уважением преданный Вам

Николай Цебриков.]

17-го Августа 1859. Санктпетербург.

Я опоздал на вынос Александра Федоровича, та котором (находились генералы Лихачев, Соломка, Терентьев и генерал цензуры Н. Греч, которой рад везде быть позванным, где по ошибке он бывает позван. Покойного Бригена сестры муж генерал Терентьев послал Гречу билет, и за то он отвечает перед всеми теми, его хорошо знал, что Греч на похоронах Бригена был совершенно лишний, что он доказал тем, что, разговаривая с Соломкой, он будто раз напомнил Бригену, передававшему какую-то по сих пор у него считающуюся либеральную мысль: что мало вы, Александр Федорович, пострадали, а все-таки продолжаете — и Греч Соломке таким тоном говорил подле гроба Бригена, что Терентьев, как только я присоединился к кортежу, тотчас ко мне подошел, и первым его словом было, что как я рад, Николай Романович, что Вас не было на выносе, а то бы Вы не утерпели и вступились бы за покойника, и стал мне рассказывать… а мне сам покойник Бриген рассказывал, что после его первого посещения Греча, ему он так показался гадок и мерзок, что он больше к нему ни ногой… Греч, отпетой сотрудник III отделения. В присутствии на выносе Бригена я нисколько не вижу никакого сочувствия Греча…

Николай Николаевич Оржитский просил меня напомнить Вам о нем. Он теперь представляет собою развалину — весь в подагре, страдает ею ужасно и не может спать уже та правом боку, потому что тотчас же появляется спазматический страшный страданием кашель. С палкою он едва переходит из комнаты в комнату. Старость его те утешительна, чрез которую, впрочем, проглядывает избалованность дитяти, иной раз сердитого и по временам капризного. Никто ему не осмелится в чем-нибудь поперечить из его довольно большого семейства, которое он держит в той патриархальной зависимости, на которую очень тяжело глядеть постороннему. Лечит себя гомеопатическими дозами и крепко верует в его лечение, так что боже сохрани того, кого он заподозрит в этом неверии!.. Старшая дочь его замужем за сыном Леонидом министра госуд. имущ. Михаила Николаевича Муравьева, очень добрая и милая молодая женщина ⁵²…

Очень сожалею, что Гаврила Степанович Батенков, бывши в Петербурге, не сделал нам удовольствия его видеть и с ним лично познакомиться. С его стороны это немножко грешно… право грешно.

Меня чрезвычайно как тронула Ваша доброта ко мне! Вы опять вызвались напомнить обо мне Якову Ивановичу. Премного, премного Вас благодарю. Полагаю, что ему самому покажется странным поведение со мной директоров, тем более, что он полагает, что я совершенно устроен здесь в Петербурге, тогда, когда я очень далеко еще не устроен.

[Поверьте, естьлиб не был бы у меня сын, которому надобно дать воспитание, я бы и не думал стараться об месте. Но у меня ровно ничего нет. Из бывшего отцовского капитала, на мою часть доставшуюся, еще остался такой вексель в 5 т. р. ас., но которому за смертью должницы и не оставшемуся у ней имению, ничего не могли выслать. Этот вексель совершенно пропащ, именно за моим столько лет отсутствием из Петербурга. К тому же я на 25-тилетней военной службе весь издержал мой капитал наличной.

Конечно Директоры назначают места по собственному своему усмотрению. Тут и сомнения нет. Но зачем написал мне Директор Николай Александрович Новосельский, что я остаюсь впредь до вакантного места при нем с получением жалования… а жалованье прекратилось за неоставлением суммы Новосельским, находящегося в настоящее время за границей или за Кавказом. Со стороны Новосельского как-то сделано со мной не хорошо…

Еще раз благодарю Вас за Ваше участие и молю бога, чтоб он сохранил Вас и Ваше семейство.

Всегда истинно уважающий и преданный

Н. Цебриков.]

VII

27 Марта 1860. Санктпетербург.

Смерть так и косит Декабристов. Благородный старец Якушкин умер преследуемый [подлым] Закревским, оставив об себе добрую память, как о человеке нисколько ее не помрачившем ⁵³. Иван Пущин, как говорят, сохранил свои верования, свои убеждения до последней минуты. Мир праху его. Александр Федорович фон-Бриген, терзаемый семейными обстоятельствами и не признаваемый посреди своих старых товарищей, генералов в красных штанах, за Мученика, внутренно этим огорчался и гари встретившейся болезни вдруг изнемог и отошел в вечность. Но память об нем священна для всех тех, кто не изменил подобно ему своих задушевных убеждений, своих стремлений. Князь Валериан Голицын за хлопотами приобретения наследства умер от холеры в Шлиссельбургском уезде, в одной из своих многих деревень и отвезен в Москву. Говорят, что, строго постясь, он засорил желудок, с которым он после не мог справиться. Это был добрый человек, с Голицынским умом. Читал всевозможные газеты и преимущественно Аугсбургокую, от добрый человек, веровал в нераспадаемость Австрии и в колоссальность России [нисколько не угадывая, что этот колосс на глиняных ногах]. Думал непременно взять Константинополь. Мало ему было государственного ополчения, хотел предложить сформировать помещикам на свой счет баталионы и за то получить [от Николая по] несколько тысяч десятин под Константинополем. Каков наш князь Валериан Михайлович Голицын!— И Леонид брат его умер, но этого я совсем не знаю. Валерин был честной человек, но при его всегдашних средствах и скупой рассчетливости, не возможно было быть бесчестным ⁵⁴…

Михаил Карлович Кюхельбекер умер в Баргузинске Забайкальской области. Некролог в ‘Колоколе’ очень справедливо об нем написан ⁵⁵. Я его знал и прежде с таким возвышенным и благородным характером. Про него можно сказать с одним древним философом, что лучшего зрелища не может представиться богам, как когда честной человек находится в борьбе с несчастием. Умер Бечаснов. О нем никаких не дошло до меня сведений.

[Наконец отошел в вечность Иаков Ростовцев, будто унося с собою надежду на скорое освобождение крестьян с землею. Он хотел этою службою сослужить службу России и загладить свой ужасной проступок против нее в 1825 году. Но в изданной им книге: Наставление для образования воспитанников Военно-Учебных Заведений, вместе с высказанным Ростовцевым афоризмом учителю Старову при очень многих, что совесть нужна человеку в частном, домашнем быту, а на службе и в гражданских отношениях ее заменяет высшее начальство, продолжает иметь гибельное влияние как на юношество, так и на подчиненных и милых наставников ⁵⁶. Он был единственный Царедворец в своем роде и наичестолюбивейший из смертных приходил в отчаяние, когда Царь не посетил бы его в имянины…

‘С небольшим пять лет тому назад Россия лежала у ног тупого деспотизма и Иаков Ростовцев спрашивал в Петропавловской крепости у Петрашевского и его товарищей — не было ли у них преступных замыслов об освобождении крестьян. Теперь когда Царь стал во главе освобождения и Иаков Ростовцев был председателем ‘освобождения’ ⁵⁷. Из этого мололо вывести, что Ростовцев никогда не имел собственного своего желания, и никаких не имел своих убеждений об освобождении крестьян, с освобождением которых он понимал, что поднимутся еще другие вопросы и между ими увольнение людей изменивших России, угнетавших ее в лице молодого юношества. Но зато Иакову Ростовцеву и досталось особенно в прошлом году в Зимнем Дворце в первой день Светлого Воскресения у Вечерни, когда он проходил по церкви, за утреннюю его выходку и наладки на некоторых гвардейских офицеров, не успевших встать при проходе его с князем Орловым. Его провожали беспрестанным словом: Иуда, а потом на каком-то прощальном обеде по подписке в Пажеском Корпусе, где большая часть и особенно молодецки не стала пить за его здоровье, сопровождаемое свистками и бранью, так что двое из противников офицеров в швейцарской подрались. Впрочем Ростовцеву очень помогло Ваше к нему написанное письмо, которое много его спасало в общественном мнении Петербурга, сбившее с толку новое поколение. Степан Михайлович Палицын во всеуслышание говорил, что покойной князь Валериан Голицын и он свели Ростовцева с Вами. Бывший губернатор Тамбовский и Калужский Булгаков сам мне говорил, что он читал Ваше письмо к Ростовцеву, по которому он считает его совершенно невинным в 14-м Декабря, а по словам Вашим, глубоко врезавшимся у меня в память, в ночь проведенную с Вами с 14 на 15 Декабря, что Ростовцев изменял Обществу я Заговору. Вы мне даже говорили, что Ростовцеву дали оплеуху. Я полагаю, что смерть Ростовцева была большим щастием России, одним меньше подобным человеком… Надобно выводить из заблуждения тех кто полагал в нем невинность, тогда когда он всею своею жизнью в воспитании Кадетских корпусов остается очень (виновным против России и потомство очень усомнится и даже не поверит, чтоб Ростовцев был бы из самых ревностнейших поборников освобождения крестьян с землею… Я сам видел, что такое Ростовцев ⁵⁸…

Вы лине пишете, как обидно и стеснительно для меня, что директоры не нашли возможности определить меня на какое нибудь место в Петербурге. Если! Вы читаете Санктпетербургские Ведомости и Журналы, то Вы хюрошо видели в обличительной Литературе, что почти во всех акционерных обществам директоры везде увлекались и отчеты их походили на чистое воровство, и более всего высказался Директор общества Пароходства ‘Кавказ и Меркурий’ Новосельский, которой мне сам, приехав из Одессы, объявил, что как на него продолжают нападать, и даже о’ не надеется быть директором, и надобно теперь озабачиваться об экономии, об уменьшении служащих, юн не надеется дать мне место, почему я на другой же деть должен был отказаться, что случилось 22 Декабря 1859 г. Чин Декабриста, тридцатилетнее нещастие, наружность, внушающая уважение, в которой они никак не могли найти себе помощника в увлечениях — вот настоящая причина, что я не мог получить места…

Я Вас обрадую благородным поступком Николая Ивановича Тургенева, проживающего в Париже. Он берет к себе воспитывать побочного сына покойного фон-Бригена ⁵⁹.

Михаила Михайлович и Елизавета Петровна Нарышкины возвратились из Парижа и уже отправились в Москву. Я виделся с Михаилом Александровичем Назимовым…

Поздравляю Вас с наступающим праздником Светлого Воскресения. Желаю Вам провести как можно приятно этот день завещанного щастия христианскому миру в целовании и миловании.

Перемен почти никаких нет ни в одном Министерстве. Прогрессу ни в чем не видать. Одни во всем толки и толки. В одном Морском Министерстве в. к. Константин быстро издает приказ за приказом об увольнении наделанных в большом количестве адмиралов ⁶⁰. Может быть, слух есть, поубавят наполовину армии, потому что очень не достает даже денежных представителей…

Ваш любящий и уважающий Н. Цебриков.]

VIII

[15.V.1860]

Полно, князь Евгений Петрович, отчего Вам со мною перебраниваться и за что? На Вас последнее мое письмо немного повеяло грустью, которую я в другой раз на Вас никак не хочу навести. Вот с ним, с Яковом Ивановичем. Я повторю с Вами также, он предстоит теперь пред Всеправедным Судьей, и я еще прибавлю только — и пред неумолимым потомством и в настоящее время пред общественным мнением, перед которым впротчем не спасло и Ваше к нему письмо, прочитанное во всех кружках общества. Это письмо считается верх Вашей ангельской души. Фактов много наберется у меня против Вашего ответа на мое последнее письмо. Да бог с ними с фактами, когда кто и фактов не признает… Вы пишете, что он по первому слову был готов быть полезным Вам и мне. Все что он мог сделать — делал для Вас, а не для меня, мне только стоило несколько месяцев таскаться к нему, к Кокореву и к Новосельскому. Тасканье это было для меня так продолжительно, что действительно превратилось в нравствстную пытку. Ростовцев подслащивал и продолжительное свое участие: словом ‘голубчик’ и восхваляя мою кротость и богобоязненность. Кокорев, как очень практический человек, также долго высчитывал, сколько принесет ему чистого дивидента и процентов из своего участия, а Новосельский готовился в 1859 году увлечься, озабачиваясь исчезновением огромного запасного капитала, неверно сочтенных курсов парохода и барж по мильно, и смешав антрацит с каменным углем, после уже, как прошло несколько месяцев, согласился наконец меня принять в число имеющих быть помещенных на первую вакансию, обманул и не поместил, а это все доказывает, что Я. И. Р. не был так уважаем, как бы он хотел быть, а за что? За его действия… На вое протчее в письме я не отвечаю, и покрываю все плотным черным флером, там более, что я хочу с Вами поговорить о моем положении, ужасно как затруднительном. Ведь у меня девятилетний сын, который хорошо учится четырем языкам. Я-б хотел дать ему воспитание и образование, и, по неимению средств, в необходимости буду отказаться продолжать, а это меня огорчает, мучает, убивает.— Не можете ли в своей Калужской губернии предоставить мне место управляющего большим имением, с хорошим жалованьем и содержанием? Вам надо бы оказать, что с самого года моей отставки, еще в 1840-м году, я променял ружье на соху, и 20-ть лет управляю имениями. В последнее время шесть лет я управлял имениями в Тульской губернии, в уездах: Каширском, Веневском и Тульском и имею от доверителя моего Раевского прекраснейший аттестат, который я впротчем Вам могу переслать, естьли вы найдете нужным. В этом аттестате говорится, что я утроил доходы и честность и бескорыстность моя и аккуратность в отчетах превыше всякой похвалы, но я Вас спрашиваю, нужен ли аттестат для Декабриста, с таким достоинством переносившего нещастие и неизменившего нисколько во все тридцатилетнего гонения Незабвенного ни своих убеждений, ни своих верований, всегда защищая и отстаивая где возможно загнанных крестьян ужасным помещичьим правом, слава богу теперь отживающим. Евгений Петрович, я весь свой капитал истратил на 24 ¹/₂-летней своей военной службе на Кавказе и за Кавказом — и мне остается жить трудом. Слава богу, что я крепок духом и телом и могу еще работать, чтоб воспитывать сына, которому даю и свою фамилию. Князь Евгений Петрович, но возможно мне в Вас сомневаться, ни в Вашей дружбе, ни в Вашей готовности поспешить мне помочь своей рекомендацией, но, рекомендуя меня, делаете одолжение, но вдвое, втрое тому кому рекомендуете, и особенно в настоящее переходное время, где безукоризненной честности управляющий, рационально управляющий имением, есть истинная редкость. Встречались и здесь в Петербурге места управляющих в маленьких имениях: но в этих имениях управлять имением походило бы на игру, не стоившую свеч. Не из чего трудиться ⁶¹…

Меня давно просил Оржитский Вам кланяться. Он до сих пор страдает подагрой. Откровеннее передать Вам о моем положении я не мог, как человеку, конечно принимающему во мне участие — и за это благодарю Вас от всей души, крепко сжимая Вашу руку.

Николай Цебриков.

15 Мая 1860 года.

С. Петербург.

ПРИМЕЧАНИЯ

³⁵ В собрании бумаг кн. Е. П. Оболенского в Пушкинском Доме сохранилось всего 14 писем к нему Н. Р. Цебрикова. Три из них (от 25 июля, 17 августа 1859 г., и 27 марта 1860 г.) напечатаны были кн. М. Г. Оболенской (‘Русск. Стар.’, 1903, No 7, стр. 67—70), весьма небрежно и с крупными купюрами (так, выпущены пространные рассуждения автора об Я. И. Ростовцеве и вообще все замечания политического характера). В настоящем издании эти письма выверены по оригиналам, купюры восстановлены и заключены в квадратные скобки. Письма Цебрикова далеко не равноценны между собой по своему значению, почему мы и не сочли нужным публиковать некоторые из них целиком (именно, письма от 24.XII.1858, 6.II.1859, VI.1860, 2.VII и 13.X.1860, и 1.I.1861). Эти шесть писем, посвященные, в значительной части, описанию служебных планов и неудач Цебрикова, использованы во вступительной статье и примечаниях.

³⁶ После воцарения Александра II, с переменой курса, Ростовцеву пришлось считаться с общественным мнением, жестоко осудившим его, как за предательскую роль в деле декабристов, так и за последующую его деятельность. Негодование против Ростовцева постоянно еще подогревалось статьями ‘Колокола’. Тогда Ростовцев обратился с письмом к своему старому другу Оболенскому, который, склонный вся и всех оправдывать, отвечал пространным посланием, совершенно обелявшим Ростовцева. Таким образом, между ними завязалась переписка (см.: ‘Русск. Арх.’, 1873, 1, стр. 486—512, ‘Русск. Стар.’, 1889, IX, .стр. 617—639, там же, 1900, XI, стр. 367—378). Это исходившее от ветерана-декабриста оправдание, которым Ростовцев ловко жонглировал, сослужило ему большую службу. Потому он и старался всячески поддержать связь .с Оболенским и, на просьбу последнего о Цебрикове, спешил ему ответить, что сделал все требующееся. При этом он всякий раз просил и самого Цебрикова сообщать о мероприятиях к его устройству Оболенскому, ‘как будто, давая мне знать, что он делает не для меня, а только для Вас’, замечал Цебриков (Письмо от 24.XII.1858). В конце концов, как явствует из дальнейших писем, хлопоты Ростовцева ни к чему не привели.

³⁷ В Калуге в это время проживали, кроме Оболенского с семьей,Г. С. Батеньков и П. Н. Свистунов, тоже семейный.

³⁸ Здесь очевидная хронологическая ошибка: в 1845 г. Батеньков еще находился в Алексеевском равелине и только 31 января 1846 г. отправлен на поселение в Томск. Сибирский тракт проходил через Казань. Тогда-то Батеньков и мог передать поклон Цебрикову, который в том же 1846 г., без разрешения начальства, ездил по своим делам в Казань. (Особ. отд. Центр. Ист. Арх., III Отделению с е. и. в. (канцелярии, I экспед., No 61, ч. 124. О государственном преступнике Николаe Цебрикове).

³⁹ В. А. Кокорев, состоявший комиссионером по винным откупам, в это время, учтя новые веяния, усердно разыгрывал из себя либерала, весьма осторожно отстаивая винную монополию.

⁴⁰ В начало 1850-х гг. Цебриков служил управляющим суконной фабрикой Лиона под Тамбовом. Там он сошелся с вольноотпущенной крестьянкой А. А. Тетушкиной, от которой имел сына, Николая (по крестному отцу) Иванова. Цебриков вспоминал, что ‘не мог пробыть у Лиона более полутора лет затем, что он без всякой церемонии вздумал преследовать теперешнюю моего сына мать, которая не сдавалась на его предложения’ (Письмо, дат. 1860 г.). 17 апреля 1857 г. Цебриков подал прошение на высочайшее имя об усыновлении мальчика и определении его в кадетский корпус. Не получая ответа, он 18 октября 1858 г. обратился к кн. В. А. Долгорукову. Хотя Ростовцев и взялся быть его ходатаем перед царем, дело и на сей раз не имело успеха. В письме от 24.XII.1858 Цебриков замечал: ‘Вызванное самим Яковом Ивановичем письмо мое к нему (т.-е. к царю. С. Г.), в котором я писал об определении воспитанника сына моего в один из Кадетских Корпусов, встретило несоизволение. Изволите видеть, — не подать примера об усыновлении незаконнорожденных детей, как будто усыновление сына графа Адлерберга и не должно считаться примером… Впрочем… я нисколько не думаю… прочить моего сына по военной службе, напротив я буду готовить его идти по коммерции и служить в какой-нибудь значительной иностранной конторе. Уж он начал учиться английскому языку’.

⁴¹ Партия, с которой отправлен был в Сибирь Е. П. Оболенский, выехала из Петербурга 21 июля 1826 г. (С. Н. Чернов. ‘Декабристы на пути Благодатск’.— ‘Кат. и Ссылка’, 1925, V, стр. 263). Цебриков был отравлен следом за этой партией. Тобольск он проехал двумя днями позднее Оболенского (А. И. Дмитриев-Мамонов. ‘Декабристы в Зап. Сибири’. Спо., 1905, стр. 3). В Каинске, Томской губ. партия Оболенского запряталась в виду того, что городничий, знакомый Якубовича, пригласил всех арестантов к себе, где они обедали, мылись в бане и ночевали (Чернов, назв. соч., стр. 256—257). Тем временем, видимо, и подоспела партия Цебрикова.

⁴² Из Симбирской губ. происходили декабристы Д. И. Завалишин, В. П. Ивашев и некоторые другие, но, конечно, не большинство ‘замешанных лиц’.

⁴³ Повидимому, Оболенский настаивал на продолжении Цебриковым своих воспоминаний. В письме от 6.II.1859 Цебриков писал: ‘Что касается до возобновления описывать мои похождения на Кавказе и за Кавказом, nо я надеюсь их Вам иногда посылать, как только будет возможность, которая в настоящее время почти невозможна, за стечением разных неожиданных препятствий’. Но ему так и но удалось вернуться к этой теме.

⁴⁴ Н. Н. Оржитский был побочным сыном гр. П. К. Разумовского, чем объяснялось его богатство и связи. Вероятно, потому судьба его сложилась сравнительно благоприятно, почему он и мог экспериментировать со своими крестьянами, тем временем, как товарищи его были лишены всех прав. В 1832 г. он был уволен от военной службы и получил разрешение на свободное проживание, правда, под надзором, по всюду, исключая столиц.

⁴⁵ Е. П. Оболенский был женат с 1846 г. на вольно отпущенной В. С. Барановой, от которой имел семерых детей. Из ‘их четверо умерли в младенчестве. В 1860 г. Оболенский лишился дочерей Марии и Ольги.

⁴⁶ А. Ф. фон-дер Бригген.

⁴⁷ Крепостное право в Австрии сохранялось долее, нежели в других европейских государствах. Окончательно уничтожено оно только после революции 1848 г.

⁴⁸ Об убеждениях Бриггена незадолго перед смертью дают представление неопубликованные письма его к тому же Оболенскому (в собрании его бумаг, в Пушкинском Доме). В них он жестоко осуждает политику ‘Незабвенного’ и, в связи с крымскими неудачами, высказывает пораженческие идеи, присущие в это время и некоторым другим декабристам.

⁴⁹ Памятник Николаю I в Петербурге, работы бар. П. К. Клодта, действительно был открыт перед самой смертью Бриггена, в 1859 г. Однако, Цебриков ошибается, упоминая о барельефе, изображающем восстание 14 декабря. Его, видимо, ввел в заблуждению барельеф с изображением холерного бунта та Сенной площади.

⁵⁰ А. Ф. фон-дер Бригген, семья которого (жена и четверо детей) остались в Европейской России, прижил в ссылке трех побочных детей. Покидая Сибирь, он оставил двух своих дочерей на воспитание в Туринском монастыре, а сына, Николая, увез с собой в Россию.

⁵¹ Несмотря на аффектированную помощь Ростовцева, Цебриков терпел постоянные неудачи по устройству на службу. Сперва он поступил было казначеем в Волжско-Донское акционерное общество, ‘с жалованьем до 2 т. р. сер.’ (Письмо от 24.XII.1858). Когда это не вышло, ему пообещали службу в ‘Кавказе и Меркурии’ (письмо от 6.II.1859), что также по осуществилось.

⁵² Л. Н. Муравьев (1821—1881), герольдмейстер, тайный советник, женился после 1853 г. вторым браком на Софии Николаевне Оржитской (ум. 1879 г.), от которой имел 4 детей.

⁵³ Обстоятельства смерти Якушкина дошли до автора в несколько приращенной редакции. Якушкин перед кончиной, действительно, подвергался преследованиям, но не со стороны Закревского, а со стороны петербургской власти, во главе с шефом жандармов, кн. В. А. Долгоруковым. По его требованию Якушкин был выслан из Москвы и возвращен туда уже в безнадежном состоянии. Самые похороны его, собравшие значительное число провожающих, вызвали новую тревогу. Тогда же Долгоруков беспокоился но поводу пребывания в Москве М. И. Муравьева-Апостола, Батенькова и Оболенского. Напротив того, Закревский всячески старался оградить находившихся в Москве декабристов, в том числе и Якушкина, от новых преследований (см.: А. А. Сиверс. ‘К истории декабристов после амнистии’.— ‘Дела и Дни’, 1920, кн. I, стр. 410—413).

⁵⁴ Об отношениях Цебрикова с кн. В. М. Голицыным см. выше, во вступительной статье.

⁵⁵ В ‘Колоколе’ (1860, 15 января, л. 61, стр. 503) помещена была заметка ‘О кончине М. К. Кюхельбекера (Письмо к издателю)’, написанная в весьма теплых тонах. Автор замечаю, между прочим, что Кюхельбекер ‘до конца своей жизни остался верен убеждениям, которые повели его в ссылку’.

⁵⁶ Дословно: ‘Совесть нужна человеку в частном, домашнем быту, а на службе и в гражданском быту ее заменяет высшее начальство’. Цебриков мог прочесть эту сентенцию у Герцена, который в .статье ‘Черный кабинет’ зло ошельмовал за нее Ростовцева (‘Колокол’, 1858, 1 августа, л. 20).

⁵⁷ Цитата (не вполне верная) из статьи Герцена, 1859 г., ‘Русские немцы и немецкие русские’, напечатанной в ‘Колоколе’ (л. 59, от 15.XII.1859).

⁵⁸ В 1835 г. Ростовцев был назначен начальником штаба по управлению военно-учебными заведениями. Мрачными памятниками его управления остались помянутое выше ‘Наставление’ и ‘Положение об управлении воен.-уч. зав.’ (1837).

⁵⁹ Н. И. Тургенев и А. Ф. фон-дер Бригген были очень близки еще до 1825 г. (см. Дневники и письма Н. И. Тургенева, т. III, по указателю).

⁶⁰ В ряду прочих реформ по морскому ведомству в. кн. Константин Николаевич осуществил в конце 1850-х гг. значительное сокращение судового состава. Следствием этого явится и излишек в высшем командном составе, тем более, что в Крымскую кампанию было ‘наделано’ много адмиралов. Они увольнялись в отставку с производством в следующий чин и с зачислением в так называемый ‘резерв’. Всего туда попало свыше 20 адмиралов и генералов, между прочим, и А. Р. Цебриков.

⁶¹ Цебриков высоко ставил свои способности управителя. В письме, датированном 1860 г., он замечал, что ‘уверен, что при моем управлении всякой завод и фабрика пойдут хорошо. Я управлял в 50-ти верстах от Тамбова огромной суконной фабрикой Лиона, где поставлялось ежегодно в Тамбовскую Комиссариатскую Комиссию 400 т. аршин сукна и выходило ежедневно на работу 1070 человек. В две надели я сделался самым тонким хозяином управляемой фабрикой, а впоследствии времени выучил даже технические слова на французском языке, сделал в первые три месяца экономии Лиону 30 т. р. ас.’. Видимо, впрочем, Цебриков небезосновательно верил в свои способности. О том же свидетельствуют и полученные им аттестаты, и письма И. С. Тургенева (см. выше). В цитированном письме он сообщал и любопытные свои требования:

1) Прогоны и путевые издержки из Петербурга и обратно в Петербург, если случится возвратиться.

2) Жалованья в месяц 100 р. с., выдавать его в конце месяца.

3) Квартира, отопление и освещение.

4) Повар, прачка и мальчик.

5) Для полевых работ беговые дрожки.

6) Для разъезда по имению и по делам в город тарантас, тройка лошадей и кучер.

Содержания в месяц:

7) Ржаной муки 3 пуда.

Крупичатой муки 20 фунт.

9) Гречневых круп 1 мера.

10) Гороху 1 мера.

11) Соли 5 фунт.

12) Говядины 1 пуд.

13) Масла русского 20 фунт.

14) Углей 3 меры.

Птица, какая имеется при экономии. Овощи, какие будут сеяться в огороде. Господская корова.

ВОСПОМИНАНИЯ И РАССКАЗЫ ДЕЯТЕЛЕЙ ТАЙНЫХ ОБЩЕСТВ 1820-х годов

том I

ПРИМЕЧАНИЯ

Читайте также: