П. А. Вяземскій
Писатели между собой.
Писатели между собой.
Комедія въ пяти дйствіяхъ, въ стихахъ. Соч. Вас. Головина. М. 1827 года.
1827.
Писатели между собой, Вяземский Петр Андреевич, Год: 1827
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Вяземскій П. А. Полное собраніе сочиненій. Изданіе графа С. Д. Шереметева. T. 2.
Спб., 1879.
На зло критикамъ нашимъ, разглашающимъ, что у насъ нтъ комедіи, что театръ нашъ въ горестномъ упадк, хотя впрочемъ не бывалъ никогда на блестящей высот, не смотря на вс эти стованія и укоризны, комедіи Русскія родятся, представляются и преставляются, печатаются, хотя мало читаются, нтъ почти недли, по крайней мр во время зимней стужи, чтобы имя новаго драматическаго писателя, чтобы новое твореніе не помщались на длинной бенефисной афиш, не проходитъ недли, чтобы любопытные зрители, просидвшіе до полуночи въ креслахъ своихъ, не кричали, какъ съ просонья: автора! автора! Правда, можно къ сему прибавить, что и пораженные невольнымъ безплодіемъ Мельпомена и Талія, въ грустномъ одиночеств своемъ, выкликаютъ также въ свою очередь: автора! автора! Но, къ сожалнію, изъ многихъ приглашенныхъ нтъ ни одного избраннаго. Вызывающая, вопіющая публика счастливе. Она все таки выкличетъ, выкрикнетъ автора, который въ гостепріимной директорской лож выкажетъ лице свое и отвситъ публик свои три, часто неловкіе, но благодарные поклона.
Недавно напечатана въ Москв комедія: Писатели между собой, въ пяти дйствіяхъ, въ стихахъ, представленная въ первый разъ въ послдній день прошедшаго года. Есть что-то таинственно-торжественно-роковое въ этомъ представленіи. Притязаніе, попытка на безсмертіе, въ самый тотъ день, когда издыхающій годъ напоминаетъ намъ о скоротечности времени, о всепоглощающей бездн вчности! Признаюсь въ своемъ малодушіи: суеврный страхъ удержалъ бы меня въ этотъ день отъ почина, требующаго смлости. Но смлымъ Богъ владетъ, а у стихотворцевъ много боговъ и богинь. Въ этой комедіи 180 страницъ,
Судите жъ, сколько тутъ хорошихъ есть стишковъ!
Кто знаетъ, съ какимъ трудомъ добывается Русскій стихъ, тотъ признаетъ важность подобнаго предпріятія, приведеннаго въ исполненіе. Нашихъ современныхъ поэтовъ упрекаютъ, что они пускаются въ храмъ славы налегк. Взыскательные оцнщики могутъ быть довольны настоящимъ отправленіемъ: оно порядочно загружено. Усердіе и трудолюбіе видны, посмотримъ, каковъ успхъ.
Піонина — пятидесятилтняя барышня, помщица Украинская, у ней за душою много стиховъ ея сочиненія да восемь тысячъ душъ (полустишіе изъ комедіи). Вотъ куда хватила щедрая рука автора, истинное царское пожалованіе. Піонина должна вчно Бога молить за благодтеля своего. Она прізжаетъ въ Москву къ молодой племянниц, вдов, княгин Тирской, которая если сама не пишетъ, то любитъ писателей, а въ особенности же Пламенова, она собираетъ у себя литтераторовъ и открыла въ своемъ дом литтературное общество, ей хочется выдти замужъ за Пламенова, который, впрочемъ, по видимому, вопреки имени своему, также какъ и она, любитъ не очень пламенно: вообще о ихъ взаимной любви и брачныхъ расположеніяхъ зрители могутъ догадываться боле по наслышк, а на яву все дло обходится съ приличнымъ хладнокровіемъ съ обихъ сторонъ. Княгиня Тирская плнила не одного Пламенова: на бду ея, вздыхаетъ по ней и Тонскій, также авторъ. Прізжая тетка, которую съ первой встрчи задобрилъ онъ, выхваляя достоинства ея, когда Пламеновъ, напротивъ, раздражилъ ее неловкимъ чистосердечіемъ, готова противиться тайной склонности племянницы и любви Пламенова. Наконецъ ею ршено, что княгиня Тирская и все наслдство, которое она отъ нея получитъ, будутъ наградою тому изъ двухъ соперниковъ, который побдитъ другого въ состязаніи стиховъ, имющемъ быть въ засданіи домашняго литтературнаго общества. Этотъ стихотворческій турниръ — главная комическая ось, вокругъ коей вертится все дйствіе. Оставляемъ самимъ читателямъ заключить, до какой степени вымыселъ правдоподобенъ и согласенъ съ нравами нашими. Украинская помщица корчитъ les femmes savantes Мольера, пожалуй такъ, но если и допустить, что сумасбродство ея можетъ быть сбыточнымъ, то какъ согласиться, что княгиня Тирская, вдова, и слдовательно уже въ совершеннолтнемъ возраст и которую авторъ не хотлъ выказать сумасбродною, подобною тетк, что Пламеновъ, котораго хотлъ представить авторъ умнымъ человкомъ, чтобы этотъ идеалъ и герой комедіи, чтобъ Любимовъ, другъ его, другъ дома княгини, также разсудительный человкъ, могли пойти на подобную несообразную, можно сказать, нелпую сдлку. Сбыточно ли въ Россіи, сбыточно ли гд нибудь такое дйствіе? Въ этомъ отношеніи авторъ не только догналъ, но и перегналъ большую часть нашихъ писателей комическихъ, которые обыкновенно живописцы нравовъ небывалыхъ и лицъ несуществующихъ. Воображеніе многихъ писателей нашихъ, а преимущественно драматическихъ, особенно плодородно въ этой производительности. Впрочемъ, если главная мысль автора и была-бы исполнена съ лучшимъ успхомъ, чмъ здсь, то на притязанія ли женщинъ нашихъ на литтературную славу должны падать поученія и насмшки нашей комедіи? Гд наши Филаминты и Белины Мольеровы? Гд наши Англійскіе синіе чулки?
Показавъ, что въ этой комедіи нтъ истины, нтъ нравовъ, также легко показать, что въ ней нтъ характеровъ. Мы ознакомились съ лицами, которыя авторъ хотлъ выставить въ выгодномъ свт и, такъ сказать, избранными изъ представленнаго имъ общества, и видли, что княгиня Тирская, Пламеновъ, Любимовъ, очень жалкіе люди, потому что соглашаются быть игрушками безразсудной Піониной. Другія лица: Лезвинскій — журналистъ, авторъ Трутневъ и Параша, горничная княгини, не имютъ также родовыхъ примтъ въ своихъ физіогноміяхъ. Лезвинскій сердится на Пламенова, который написалъ на него рецензію, вотъ на это слова нтъ, это дло сбыточное и совершенно Русское, въ литтературныхъ обычаяхъ, въ досад старается онъ отомстить ему, оттирая его отъ княгини Тирской и покровительствуя Тонскому, это все еще въ порядк, согласиться можно, въ порядк и то, что онъ хочетъ достигнуть своей цли критическимъ разборомъ оды, которую Пламеновъ долженъ прочесть въ ршительномъ засданіи, но къ чему таиться ему, что онъ писалъ этотъ разборъ? — если разборъ долженъ повредить успху, котораго Пламеновъ ожидаетъ отъ своей оды, то не все-ли равно, кто писалъ его? Дло въ послдствіи: между тмъ, Піонина, наученная друзьями Пламенова и примиренная съ нимъ, благодаря стихамъ въ похвалу ея, будто имъ писаннымъ, выманиваетъ этотъ разборъ у обманутаго Лезвинскаго. Къ чему вс эти хитрости? Въ чемъ состоитъ тайна затйливаго умысла для пораженія Лезвинскаго и Тонскаго и для побды Пламенова? Все это загадки, и он остаются неразгаданными. Въ чему Лезвинскій, выдаваемый за умнаго человка, приводитъ съ собою, въ качеств союзника, Трутнева, глупца, который вредитъ ему и съ которымъ онъ даже не условился, какъ дйствовать согласно съ его намреніями? Отъ чего Піонина не выходитъ замужъ за Трутнева, какъ онъ и она того желаютъ? И это требуетъ поясненія. Параша, по предположенію автора, сокровенная пружина всего производства махины, какъ то обыкновенно водится въ комедіяхъ, писанныхъ не съ натуры, а по выкройк указной, выходитъ на поврку лицо совершенно излишнее. Она даже сама себ противорчитъ — и въ какія же минуты? Когда дло идетъ о главномъ побужденіи всего дйствія. Она помогаетъ Пламенову и Любимову, его соучастнику, на вопросъ послдняго: когда придти имъ, чтобы представиться тетк, она отвчаетъ:
Въ семь часовъ
Начнется чтеніе у насъ…
и между тмъ уговариваетъ его скоре выхать изъ дома княгини, сказывая:
Покуда съ вами здсь еще насъ не застали,
а посл, когда Пламенова упреждаетъ Тонскій и едва-ли не одерживаетъ ршительной побды надъ согласіемъ тетки, бранитъ Пламенова, за чмъ онъ не пришелъ ране. Едва-ли не при каждомъ явленіи, не при каждомъ стих, можно поставить здсь вопросительный знакъ, въ комедіи нтъ нигд разршенія недоумнію и недогадкамъ читателя. Самое заглавіе комедіи: Писатели между собой ошибочно и не выдержано послдствіемъ. Тутъ, главный предметъ ссоръ не авторскіе успхи, не литтературная слава, они только постороннія средства, а побудительная причина соперничества есть молодая вдова и восемь тысячъ душъ et puisque души il y a. О такой добыч, вроятно, готовы поспорить между собою и не одни писатели. Вообще же писатели наши скромне: они не мтятъ такъ высоко. Гд имъ гнаться за 8000 душами? Разв Лезвинскій одинъ кое-какъ отстаиваетъ эпиграфъ комедіи:
…La haine et la fureur
Ont chang le Parnasse en thtre d’ horreur.
Но, впрочемъ, и этотъ злобный духъ поэмы не очень гршенъ, помогая Тонскому, который, если по виду позволено судить о человк, малый добрый, сердится ли Лезвинскій на Пламенова за критику или нтъ, это дло постороннее, но въ его доброхотств другому нтъ большого преступленія, а, помогая одному, долженъ онъ неминуемо вредить другому, потому что княгин Тирской нельзя же выдти замужъ за двухъ. Разбирать критически слогъ этой комедіи, кажется, не нужно. Кром общихъ погршностей, такъ сказать коренныхъ свойствъ разговорнаго языка нашихъ комедій — рчей растянутыхъ, многословныхъ, не скрпленныхъ логическою связью мыслей, истекающихъ одна изъ другой, кром совершеннаго отсутствія веселости и прочаго и прочаго, въ сей комедіи, по бдности римъ, по трудному принужденію въ оборотахъ и по другимъ недостаткамъ въ свободномъ обладаніи стихотворческимъ языкомъ, оказывается, по крайней мр, большая неопытность въ письменномъ упражненіи. Отъ насильственнаго разрыва между прилагательными и существительными, выскаются иногда забавные стихи, какъ напримръ слдующій:
….Примрный
Покойникъ въ свт былъ, конечно, человкъ.
Кажется, не подлежитъ сомннію, что покойникъ долженъ былъ быть человкъ.
При комедіи, вмсто предисловія, есть разговоръ, возл театра, въ кондитерской лавк, между Н. и Л.
Напрасно было переговаривать чужія рчи: мало-ли что въ кондитерской говорится? Напримръ, тутъ сказано, что въ новой комедіи нтъ ничего общаго съ Мольеромъ и съ Пирономъ {То есть съ комедіями ихъ Les femmes savantes и La mtromanie}: комедія сама за себя скажетъ эту истину. Говорено еще о прелести Аристофана, этого безсмертнаго творенія нашего Мольера (князя Шаховскаго), о звучныхъ стихахъ Фина, объ оригинальности Загоскина, о стихахъ Лукавина, и о куплетахъ всхъ водевилей Писарева. Можетъ быть, въ хвалебномъ поминовеніи этомъ отзывается нсколько сомнительный вкусъ одного изъ собесдниковъ, но, вмст съ тмъ, должно признаться, оно приноситъ честь характеру автора комедіи и служитъ ей краснорчивымъ возраженіемъ, слдовательно, писатели между собой не вс враги и завистники, слдовательно между ними встрчаются соперники, весьма снисходительные, и даже великодушные. Есть и другое обстоятельство, которое приноситъ еще боле чести автору. Его можно поздравить съ тмъ, что онъ обманулъ ожиданія многихъ изъ читателей и зрителей своихъ, которые, по заглавію комедіи, надялись, безъ сомннія, найти въ ней личности, непристойные намеки и оскорбленія нкоторымъ изъ живыхъ писателей. Злостное любопытство не получитъ позорнаго удовлетворенія въ твореніи, чистомъ отъ всякой неблагонамренности. Такое уваженіе къ званію автора, къ самому себ и публик похвально и замчательно, тмъ боле, что оно не всегда соблюдается. Орудіе личныхъ оскорбленій можетъ иногда послужить къ минутному постыдному успху, но успхъ исчезаетъ вмст съ шумомъ представленія, а стыдъ остается при оскорбител. Нашъ авторъ по дарованію ниже Французскаго Палиссо (Palissot), но безпримрно выше его въ нравственномъ отношеніи. Тотъ въ комедіи своей Философы вывелъ негодяями такъ-называемыхъ въ то время энциклопедистовъ, то есть Вольтера, Дидеро и другихъ, вывелъ ихъ плутами, готовыми на всякое безчестное и преступное дло. — Нашъ вывелъ писателей нашихъ просто слабоумными и довольно ничтожными личностями. Имлъ ли онъ кого-нибудь въ виду, когда писалъ лица свои, неизвстно, а догадаться трудно. Во всякомъ случа, скажемъ въ заключеніе статьи нашей: не каждый можетъ быть хорошимъ писателемъ, но каждый обязанъ быть честнымъ человкомъ, что вполн доказано на дл авторомъ комедіи: Писатели между собой.
Приписка. Американецъ Толстой, прочитавъ рецензію мою, говорилъ, что изъ всхъ замчаній и отзывовъ о комедіи, вроятно, досадне и оскорбительне будутъ автору приведенныя въ конц статьи моей похвалы ему и аттестатъ въ добронравіи и отсутствіи всякаго поползновенія на злоязычіе.
1875.