ПИСАННЫЕ ‘ЗАКОНЫ’ И АДМИНИСТРАТИВНАЯ ‘ТЕХНИКА’
ПИСАННЫЕ ‘ЗАКОНЫ’ И АДМИНИСТРАТИВНАЯ ‘ТЕХНИКА’
ОБ ОДНОМ СТРАННОМ СВОЙСТВЕ КАНОНОВ
ОБ ОДНОМ СТРАННОМ СВОЙСТВЕ КАНОНОВ
ПРИМЕЧАНИЯ
ПРИМЕЧАНИЯ
Писанные законы и административная техника, Свенцицкий Валентин Павлович, Год: 1910
Время на прочтение: 7 минут(ы)
———————
Публикуется по: Свенцицкий В. Собрание сочинений. Т. 3. Религия свободного человека (1909-1913) / Сост., коммент. С. В. Черткова. М., 2014.
———————
Можно ли издать такой закон, который нельзя было бы перехитрить при известной административной ‘технике’?
Я думаю, что в России, по крайней мере, такого закона издать нельзя.
В России не существует плохих и хороших законов — существуют ‘лёгкие’ и ‘трудные’. То есть законы, которые всякий перехитрит, и законы, которые требуют для этого некоторой виртуозности.
Чем закон ‘труднее’, тем большей ‘талантливости’ он требует от администратора.
Совсем как на скрипке: попробуйте-ка сыграйте концерт Паганини?
Один из самых ‘трудных’ законов последнего времени — бесспорно, закон о ‘свободе совести’ 1.
Из всех других ‘свобод’ он, как никак, более всех перешёл в практику, — потому ли, что эта ‘свобода’ оказалась наиболее назревшей или наименее опасной для ‘дальнейших видов России’, как выражался Манилов 2, — но, во всяком случае, это несомненно.
В старообрядческих церквях зазвонили в колокола.
Это — факт.
Тем более должна быть отмечена та администрация, которая ‘обходит’ даже этот самый ‘трудный’ закон. И при этом без всякой ‘грубости’, без всяких отживших приемов ‘доконституционного’ строя.
Нет, обходит с такой джентльменской чистотой, что невольно думаешь: ‘Красота!’
Дело касается многострадальной так называемой ‘Симбирской общины’.
О ней много писали, и подробностей рассказывать я не буду. Суть в том, что ещё 9 сентября 1908 года в г. Симбирске группа лиц, с неким Абрамовым 3 во главе, подала заявление в губернское правление. Подписавшиеся в этом заявлении, ссылаясь на Высочайше утверждённые правила от 17 октября 1906 г., просят разрешить им устройство в г. Симбирске общины ‘свободных христиан’, ‘во внутреннем управлении независимой от существующих церквей’.
Конечную цель своей общины они формулировали так:
‘Община попытается создать жизнь на началах книги Деяния IV главы, когда люди имели сердце едино и душу едину’.
Такая цель ничего доброго не предвещала для просителей.
И действительно, придравшись к каким-то формальным причинам, администрация ответила отказом.
Но ‘общинники’ не успокоились. Выполнили все формальности и снова возбудили ходатайство.
‘Теперь уже дело общины затормозить нельзя’, — радовались они, заранее уверенные в успехе.
Ну и ошиблись, конечно.
Закон ‘трудный’, слов нет. Так ведь и концерт Паганини трудный. Играют же!
В самом деле, казалось, как не утвердить? Всё сделано. До последней чёрточки всё. А утвердить нельзя.
Как же быть-то?
А вот как.
Для ускорения в регистрации по отношению справок полиции члены предполагаемой общины были записаны только в двух местах: в Симбирске 44 и в с. Ключишах 20. Итого 64 человека. По закону, требуется для самостоятельной общины не менее 50, здесь же более 50! Отсюда ясно, что административная задача сводилась к следующему: как сделать из ‘более’ — ‘менее’?
Обычно администрация в таких случаях прибегает к вычитанию.
В данном случае такой способ оказался неудобен. Во-первых, не евреи, во-вторых, народ смирный, в-третьих, вообще как-то грубо.
Задача!
Думали, думали и решили.
Пристав через городового отдаёт распоряжение — явиться всем подписавшимся в часть, к 8 ч. вечера.
‘А если которые’ не явятся, будут выключены из числа подписавших заявление.
Общинники заявляют, что, мол, одна женщина есть безногая, есть старик 80 лет. Кое-кто, наконец, временно уехал. И что вообще это требование незаконно.
Да, трудная задача.
Но ведь и Паганини — не лёгкая вещь.
И вот придумывается чудо административной виртуозности.
Весь концерт сыгран на одной струне.
Приглашают ‘члена общины’ в полицию. Спрашивают: какого ты вероисповедания.
Отвечает, ничего не подозревая: православный.
— Так вот, — любезно говорит джентльмен-пристав, — подпишите эту бумажку. Нам нужна справка о вашем вероисповедании.
Подписал.
Другого вызвали. Та же история:
— Вероисповедание?
— Православное.
— Подпишите.
И задача решена была блестяще. Из ‘более’ стало ‘менее’. Ввиду заявления о православном вероисповедании, все эти лица как раскаявшиеся в желании образовать ‘сектантскую общину’ были вычеркнуты из числа подписавших заявление.
А ввиду того, что подписавших заявление об организации самостоятельной общины насчитывается менее пятидесяти человек, ‘согласно Высочайше утверждённых правил’ от такого-то числа, такого-то года, в ходатайстве таким-то лицам отказать.
Ну, разве не виртуозно? Да ведь это верх административной техники.
Закон? Я немею перед законом!
И в то же время всё по-старому.
Бедная ‘Симбирская община’! Дождётся ли она когда-нибудь, что в этой оригинальной тяжбе поставят, наконец, перед администрацией такую ‘задачу’, которую она будет бессильна ‘решить’, и даст, наконец, возможность этим ‘странным’ в наше время людям ‘попытаться создать жизнь на началах книги Деяний IV главы, когда люди имели сердце едино и душу едину’.
Едва ли 4.
Уж где там ‘едина душа и едино сердце’, когда столько кругом джентльменов-городовых, джентльменов-стражников, околодочных, приставов и пр., и пр., и пр.
Конечно, есть закон.
Ну, а смекалки-то разве нет?
С детства у меня сохранилось воспоминание об одном, теперь уже давно умершем, смешном старике — Апакове 5.
У него были больные ноги, и ходил он на костылях. Усы и бороду стриг. Лицо имел умное и хитрое. Был несколько туговат на ухо. Большой делец, коммерсант, до смерти не любивший платить долгов.
Бывало, сидит Апаков и разговаривает, острит, смеётся. Слышит плоховато, но слышит, — и вот кто-нибудь скажет:
— Это всё так, да вот деловой-то разговор мы не кончили.
— Что? — спрашивает Апаков.
— Деловой разговор, говорю, не кончили. Как вы насчёт денег?
— Ась? Что вы?..
— Насчёт денег…
— Что? А?.. Погромче бы?..
Не слышит Апаков! Ему и так, и сяк. Не слышит, приставляет рупором кулак к уху. Нет. Точно занавесило. А сам всё спрашивает:
— Ась? Как вы?
И лицо отражает полнейшую невинность: не слышит, т. е. так-таки ни одного слова и не разберёт.
Нечто подобное случилось и с нашей высшей церковной бюрократией 6.
— Конечно, предстоящий церковный Собор… автономия Церкви и прочее… Но мы ещё насчёт государственного контроля денежных сумм не кончили…
— Ась? Что такое?.. Сумм? Нельзя ли погромче…
— Подчинить, говорю, духовное ведомство общегосударственному контролю следовало бы…
— Ась?.. Как вы говорите?..
Не слышит. Хоть что ты хочешь делай.
Почему же ‘не слышит’ духовная бюрократия? Мешают каноны.
— Мы и знать, и слышать ничего не хотим ни о каком контроле, — говорят иерархи, — потому что на основании священных канонов не может светская власть вторгаться в дела Церкви.
Прекрасно.
Но вот что никак не поймёшь: почему одни каноны обладают этим свойством и прекрасно предохраняют духовное ведомство от неприятных слов, а другие, как раз наоборот, сами не доходят до слуха высших иерархов.
30-е Апостольское правило, например, гласит: ‘Аще который епископ, мирских начальников употребив, чрез них получит епископскую в Церкви власть: да будет извержен и отлучен, и все сообщающиеся с ним’.
Так вот: деньги духовного ведомства контролировать нельзя. Каноны мешают. Не слышим.
Ну, а тут-то как же? Найдите хоть одного архиерея, который без ‘светской власти’ занял свою кафедру. Что же, признать их ‘отлучёнными’? А как же ‘и всех сообщающихся с ним’? Тоже?
Едва ли еп. Евлогий 7 согласится ‘отлучить от Церкви’ всех епископов, священников и мирян!
Другой канон: 15-е правило Первого Вселенского Собора воспрещает ‘переводить’ епископов с одного места их служения на другое.
Но ведь этот канон нисколько не мешает иерархам ‘слышать’, когда какой-нибудь епископ ‘тульский’ (имярек) назначается архиепископом ‘казанским’ и т. д., и т. д. 8
А как быть с каноном, воспрещающим приглашать к больному ‘врача жидовина’, также под угрозой отлучения от Церкви? 9
Разве мало иерархов пользовалось, пользуются и будут пользоваться услугами ‘жидовинов’ для исцеления своих ‘телесных немощей’.
Очевидно, канон, только потому, что он канон, ещё не гарантирует безусловность исполнения. Стало быть, надо входить в обсуждение вопроса по существу. И решать, сообразуясь с убедительностью этого канона, а не только с тем, что он указан в постановлении того или иного Собора.
Что-нибудь из двух одно: или все каноны одинаково обязательны, — тогда отлучайте епископов, назначенных светской властью, перемещённых с кафедры на кафедру, пригласивших врача-еврея, — будьте последовательны до конца. Или признайте, что канон может не исполняться в связи с изменившимися историческими условиями, — и тогда признайте ссылку на канон, как таковой, недостаточною 10.
Но в этой парламентской борьбе Церкви с государством есть ещё другая сторона. Более знаменательная:
Церковь запротестовала против вмешательства в её дела светской власти, против вмешательства государства.
О, если бы это было не по вопросу о денежном контроле!
Непривычную, странную роль взяла на себя духовная власть, защищая прерогативы Церкви перед государством.
Государство не вправе вмешиваться в церковные дела!
Но кто систематически, упорно втягивал светскую власть в ‘дела церковные’? Не духовная ли бюрократия? Кто обращался за содействием к администрации в борьбе с ‘инославными’ вероисповеданиями? Кто обращался к полиции с требованием запечатывать молельни, разгонять сектантов? Кто к делу христианской миссии привлёк государственную власть?
Не духовная ли бюрократия создала целую теорию, по которой слияние Церкви с государством — не величайший исторический грех Церкви, а нечто святое, чуть ли не самим Богом предуказанное?
Веками сеяли представители духовной власти идею необходимости слияния Церкви с государством и теперь должны пожинать то, что посеяли.
Они были бы правы, протестуя против вмешательства государства в церковные дела, если бы протестовали против этого вмешательства сверху донизу, от первого слова до последнего, если бы имели мужество провозгласить отделение Церкви от государства.
А то, что за картина получилась?
Контроль денежным сумм — нельзя! Вмешательство в дело Церкви.
А силой, при помощи светской администрации, занять польский костёл — это можно 11. Здесь полнейший союз двух ведомств.
Что же, и здесь канон?
1 Указ 17 апреля 1905 г. ‘Об укреплении начал веротерпимости’ давал право русским подданным исповедовать любое вероучение, старообрядцам разрешал свободное отправление духовных треб.
2 ‘…Не будет ли эта негоция несоответствующею гражданским постановлениям и дальнейшим видам России?’ (Гоголь Н. Сочинения: В 2 т. М., 1971. Т. 2. С. 283).
3 Абрамов Фёдор Андреевич (1875—1937) — крестьянин с. Ундоры, общественный деятель, литератор, редактор газеты ‘Симбирские вести’, корреспондент Л. Н. Толстого, организатор Общины свободных христиан по подобию созданной И. М. Трегубовым в Петербурге и Москве в 1908 г. В главе 1.1 её ‘Основных положений’ определялось: ‘Мы имеем целью осуществлять в своей жизни, по мере наших сил, исповедуемое нами учение Иисуса Христа, сущность которого есть любовь Бога к людям, и любовь людей к Богу, и друг к другу, не допускающая насилия, духовная и телесная чистота, послушание совести, любовь к истине, правдивость, незлобие, всепрощение, кротость, свобода, равенство, братство, труд и общинная жизнь по примеру древне-христианской общины’ (Духовный христианин. 1908. 10).
4 Ср.: ‘Заявление о внесении нашей общины в реестр общин является простым лишь заявлением о её существовании… Регистрация эта касается лишь внешнего, гражданского состояния нашей общины… но она не простирается на её религиозно-нравственное состояние, которое внушается, утверждается и освящается живущим в нас Богом, а не людьми. Поэтому наша община, как и древне-христианская, жила, живёт и будет жить, в религиозно-нравственном отношении, независимо от её регистрации’ (Там же. Гл. 1.15).
5 Апаков Измаил (Исмагил) Исхакович (1823 — после 1884) — купец 1-й гильдии, торговал тканями, зерном, потомственный почётный гражданин Казани, жил на ул. Воскресенской (Кремлёвской), владел доходными домами на улицах Гостинодворской, Батурина, Поперечно-Сенной (ныне ул. Парижской Коммуны, д. 10).
6 На нужды Православной Российской Церкви государство ассигновало: в 1909 г. — 31,6 млн руб., в 1910 г. — 34,2 млн руб., в 1911 г. — 38 млн руб. Один из членов бюджетной комиссии III Государственной думы 28 февраля 1911 г. констатировал: ‘Пока Синод будет только требовать от нас средств и пока в этих средствах отчитываться он не желает, самое лучшее, что можно сделать, совершенно не говорить о смете Синода’ (Рожков В., прот. Церковные вопросы в Государственной Думе. М., 2004. С. 235).
7 Евлогий (Георгиевский, 1868—1946), митр. — епископ Холмский и Люблинский (1905-1912), депутат II и III Государственной думы. Считал попытку наладить государственный контроль расходов Синода ‘посягательством на автономию и свободу Церкви’.
8 Например, архиепископ Никанор (Каменский) в 1893-1908 гг. пребывал последовательно на Архангельской, Смоленской, Орловской, Екатерининбургской, Гродненской, Варшавской, Казанской кафедрах.
9 11-е правило VI Вселенского Собора.
10 Ср. 51-е правило VI Вселенского Собора и состав Собора в 2009 г., правила святых отец (Тимофея Александрийского. 14) и ежегодные панихиды по М. И. Цветаевой. ‘Вся наша церковная жизнь, её дисциплина, должна иметь основу в канонах Церкви, а не в зыбком и скоро исчезающем потоке гражданских и теперь зачастую и церковных указов и циркуляров, несущихся со всею быстротою, но вдали и совершенно мимо незыблемых вековых правил и установлений Православной Церкви Вселенской’ (Гермоген (Долганов), еп. Выступление на миссионерском съезде в Казани в 1910).
11 Незаконный захват по распоряжению Седлецкого губернатора римско-католического храма в с. Ополе обсуждался Государственной думой 3 марта 1910 г.
А в нынешнее время — можно кого угодно посадить на много лет за ‘оскорбление чувств верующих’…