‘За два года’. Сборникъ статей изъ ‘Искры’. Часть первая.
Петербургская весна.
(20 сентября 1904 г., No 74).
Петербургская весна.
(20 сентября 1904 г., No 74).
Л. Мартовъ.
Петербургская весна, Мартов Юлий Осипович, Год: 1904
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Сразу какъ то заговорили о мир…. Заговорили въ Германи, заговорили и во Франци, среди ‘друзей Росси’ — въ буржуазно-нацоналистическихъ кругахъ ея. Въ иностранную печать проникаютъ слухи о томъ, что и въ русскихъ правящихъ сферахъ допускаютъ возможность скораго заключеня мира съ Японей. Корреспондентъ ‘Daily Telegraph’ передаетъ соотвтственную свою бесду съ ‘сановникомъ’, имя котораго, будучи разглашено, ‘произвело бы сенсацю’. Гд т времена, когда европейская буржуазная печать въ одинъ голосъ повторяла слова русскихъ оффицозовъ, что разговоръ о мир можетъ начаться только посл того, какъ Росся нанесетъ Япони ршительный ударъ?
Органомъ ‘новыхъ вянй’ выступилъ ‘Гражданинъ’ князя Мещерскаго. Посл Ляоянскаго разгрома, онъ дерзаетъ заговоритъ о возможности заключить миръ съ Японей и даже — вступить съ ней въ постоянный союзъ. И премъ, который встртилъ кн. Мещерскй въ другихъ органахъ рептильной печати, заставляетъ думать, что его выступлене не является случайнымъ индивидуальнымъ капризомъ.
Самодержавное правительство ‘ошиблось’: своей вншней политикой, въ авантюристскомъ характер которой сказалась историческая закономрность, оно втянуло Россю въ войну. Разъ началась война, оно должно было поставить на карту военнаго успха все свое существоване — оно должно было это сдлать, если не хотло рисковать ‘разнузданемъ’ тхъ общественныхъ силъ, которыя подтачиваютъ его существоване. Уступить Япони безъ войны или посл перваго ‘коварнаго нападеня’, значило — сразу потерять свой престижъ вовн и внутри страны. Но въ книгахъ истори было написано, что абсолютизму не удастся уже побдить ни въ одной войн съ европейски-культурнымъ государствомъ. Черезъ полгода войны эта истина стала ясна всему мру. Потерпть же разгромъ со всми его послдствями, въ свою очередь, значитъ самому признать свое банкротство и пригласить кредиторовъ къ ликвидаци своего хозяйства. Какъ быть?
Клика, которой служитъ князь Мещерскй, отвчаетъ на этотъ вопросъ: не искушайте судьбу, ловите моментъ! Довольствуйтесь тмъ революцонизированемъ страны, которое уже достигнуто полугодомъ военныхъ неудачъ, заключимъ миръ и, вступивъ въ союзъ съ побдоносной Японей, попытаемся затмить впечатлне военной неудачи хитроумнымъ дипломатическимъ успхомъ! Этимъ мы остановимъ процессъ распада самодержавнаго режима. Пожертвуемъ ореоломъ военной славы, но — сохранимъ этотъ режимъ! Ибо каждый новый побдоносный шагъ японцевъ означаетъ новую брешь въ твердын абсолютизма. Общественное мнне не хотло и не хочетъ войны, и мирилось съ ней лишь до тхъ поръ, пока врило въ ея скорое и побдоносное окончане. Удовлетворимъ общество въ его требовани мира и, тмъ самымъ, отстоимъ право современнаго режима на дальнйшее существоване.
Такъ говорятъ, устами кн. Мещерскаго, наиболе неподвижные политически элементы ‘охранительной’ гварди. Будущее ничего не сулитъ имъ, носителямъ идеи дореформеннаго абсолютизма. Внутренняя логика политической авантюры страшитъ ихъ воображене. Попытаться отстоять существоване любезнаго сердцу ихъ режима цной скачка въ неизвстное противорчитъ всей ихъ косной природ. И не случайность, что призывъ Мещерскаго къ миру раздался одновременно съ провозглашенемъ отмны тлеснаго наказаня,— этой первой данью абсолютизма карающей исторической Немезид.
Купить, цной прекращеня войны, ‘общественное мнне’ — такова ихъ программа, программа ‘дикихъ помщиковъ’.
Но купить ‘внутреннй миръ’ такою цною, значитъ, для самодержавной Росси, потерять всякй престижъ на международномъ рынк. Миръ самодержавной Росси съ побдоносной Японей — это быстрая и ‘себ въ убытокъ’ ликвидаця всего хозяйства абсолютизма въ области международной политики. Это — окончательный отказъ отъ плодовъ хитроумной (хотя и не всегда умлой) дипломати двухъ царствованй, это — низведене Росси на степень ‘второстепенной’ державы. А, между тмъ, престижъ ‘великой державы’, престижъ военнаго и политическаго могущества, являющйся для самодержавной бюрократи средствомъ прирученя извстныхъ экономически-сильныхъ соцальныхъ группъ — для этихъ послднихъ является непосредственнымъ источникомъ ихъ привилегированнаго положеня въ государств. Эксплуатаця двухмилларднаго бюджета, эксплуатаця громадной государственной машины и, въ частности, ея политическаго вляня на международномъ рынк является источникомъ политической и экономической ‘мощи’ опредленной группы въ рядахъ имущихъ классовъ. Самодержаве нашихъ дней не виситъ въ воздух. Не выражая собою, какъ политическая форма, соцальнаго господства того ели другого класса, оно, въ процесс борьбы за свое существоване, срослось интересами съ опредленными группами имущихъ классовъ въ своей политик, черезъ вс свои шатаня, приспособилось къ интересамъ этихъ группокъ. Для этихъ группокъ, въ общемъ и цломъ, нтъ никакой непосредственной выгоды въ заняти той или другой части Манчжури, но для нихъ важно, чтобы государственная машина, не ими направляемая, но приспособляющаяся въ своей работ къ ихъ интересамъ, шла полнымъ ходомъ, чтобы поддерживаемое ими правительство вело на всемрномъ рынк крупную игру. И не въ послдней степени связь съ этими элементами — продуктами новой общественной формаци — толкала самодержавный режимъ на путь авантюръ во вншней политик, тогда какъ ‘патрархальная’ реакця Мещерскихъ, при всей безтолковости, безграмотности и непослдовательности ея политики, по существу своему, была склонна къ сохраненю ‘равновся’ и въ области международныхъ отношенй и лишь изъ ‘лояльности’ и въ размрахъ казенной повинности поддакивала проповди агрессивныхъ дйствй въ защиту ли ‘братьевъ-славянъ’ или во исполнене ‘цивилизаторской’ мисси на Дальнемъ Восток.
Въ этомъ противорчи сказывается двойственная природа абсолютизмъ, стремящагося и не могущаго не стремиться соединить подъ крыльями своего орла соцальные обломки крпостного прошлаго, съ самыми сильными элементами буржуазно-капиталистическаго будущаго.
Первые терпятъ, потому что должны терпть систематическое уклонене самодержавя отъ чистыхъ завтовъ эпохи Николая I, повторяющееся время отъ времени попиране аграрно-сословныхъ интересовъ ради политическаго подкупа буржуазныхъ верховъ. Вторые продаютъ бюрократи свое право на политическую реализацю’ соцальной силы класса, во глав котораго они стоитъ, за щедрое удовлетворене своихъ хищническихъ аппетитовъ. Политическй застой: внутри и активная политика во вн — таково наиболе полное выражене этого союза, а бюрократя есть тотъ честный маклеръ, который живетъ за счетъ куртажа съ этой хищнической сдлки.
Революцонная сила — война — вбила клинъ въ этотъ прочный союзъ.. Она ставитъ ребромъ вопросъ: ‘нацональная идея’, или неприкосновенность современнаго режима? Или иначе: впередъ къ капиталистическому расцвту, или назадъ къ дореформенному дворянскому прозябаню?
Но эксплуатаця ‘нацональной идеи’, эксплуатаця вншней финансовой политики въ стил ‘великой державы’ вотъ, какъ мы видли, основное услове союза между пайщиками абсолютистской фирмы. И если одни, устами Мещерскаго, говорятъ: прочь нацональную идею ради неприкосновенности самодержавя, то друге, въ лиц Суворина и Столыпина, отвчаютъ: долой политическую неподвижность, разъ что она стала поперекъ дороги развитю нацональной идеи. Если одни говорятъ: отречемся отъ ‘революцонныхъ’ методовъ современной вншней политики, то друге провозглашаютъ: откажемся отъ послдовательной реакци въ политик внутренней. Если одни хотятъ мира въ интересахъ династи, то друге требуютъ превращеня правительственной войны въ войну нацональную (или какъ пишетъ Суворинъ, народную) — цною отказа отъ послдовательнаго проведеня традицонной системы. Одни стремятся превратить международную авантюру, друге — дополнить ее авантюрой въ сфер внутренней политики.
‘Чего лучше?’ ехидно возражаетъ Суворинъ князю Мещерскому, (‘Нов. Вр.’ No 10,241): ‘если мы никуда не годны для войны, то, авось, годимся для мира. Петръ Великй былъ другого мння’.
А Столыпинъ (No 10.243) поясняетъ: ‘Допустимъ, что мы пошли бы на такое унижене (на миръ съ Японей). Тмъ бы и кончилось? Предполагать это было бы крайне наивно: насъ немедленно бы разобрали на клочки наши европейске сосди, а остатки достались бы, въ конц концовъ, тому же возрожденному Востоку’. ‘Призывъ къ заключеню мира, говоритъ онъ въ другомъ мст, исходить отъ той же парти, которая до войны настойчиво тормозила нашу боевую готовность на Вооток и тмъ, къ несчастю, обусловила войну. Кн. Мещерскй не свои мння высказываетъ, а мння извстнаго кружка. Въ первый моментъ народнаго (!) одушевленя пришось прикусить языкъ, а теперь наступила минута, когда явился соблазнъ: а не попробовать ли старую погудку на новый ладъ?’
Комментаремъ къ этимъ рчамъ двухъ продажныхъ публицистовъ являются толки Меньшиковыхъ и имъ подобныхъ о необходимости реагировать на манчжурскя неудачи введенемъ всеобщаго обученя, привлеченемъ ‘общественныхъ силъ’, всесторонней ‘реформой’. Суворинъ кстати вспоминаетъ, что онъ годъ назадъ предрекалъ наступлене ‘весны’ въ жизни Росси, и выражаетъ надежду, что эта ‘весна’ явится въ ход японской войны. Полемизируя съ кн. Мещерскимъ, онъ доказываетъ (No 10.245), что не все еще для Росси потеряно, что ‘война — это рентгеновске лучи. Они проникаютъ до костей и указываютъ накопившуюся гниль. Они же укажутъ и здоровое тло’. А корень ‘гнили’ — въ ‘бюрократизм’.
Связавшя свою судьбу съ судьбою самодержавнаго режима эксплуататорскя группы подсказываютъ своему господину еще одну попытку обмануть исторю. Сдлать войну ‘народной’, для чего дать извстный просторъ недовольнымъ ‘общественнымъ силамъ’ — верхамъ и серединамъ имущихъ классовъ. Эту программу ‘Новое Время’ подсказываетъ и новому министру внутреннихъ длъ, который въ своихъ ‘программныхъ’ рчахъ связываетъ идею продолженя войны съ туманными проектами привлеченя къ престолу ‘общественныхъ силъ’. И всему Мру торжественно объявляется, что война будетъ вестись, пока останется ‘хоть одинъ солдатъ, хоть одинъ рубль’!
Этого-то и боится ультра-реакцонная клика. Вести войну до конца значитъ — обезоружить, хоть отчасти, абсолютизмъ у себя дома. Никогда не проявлявшая склонности къ экспериментамъ ‘сердечнаго попеченя’, эта группа съ ужасомъ видитъ неизбжную связь дальнйшаго веденя войны съ новыми авантюрами ‘диктатуры сердца’. Многоопытный старецъ Суворинъ понимаетъ, въ чемъ дло. Предоставляя своему новому фельетонному назднику пугать кн. Мещерскаго перспективой, въ случа мира, ‘быть на посылкахъ у надменнаго и жестокаго китайца и отдать ему свое добро на разживу, а дочерей на потху!!!’, издатель ‘Нов. Врем.’ наноситъ другу ‘высокопоставленныхъ’ лицъ боле тонкй ударъ. Не отказавъ себ въ удовольстви намекнуть на то, что миролюбе князя иметъ какое-то отношене въ его брянскимъ акцямъ, онъ длаетъ слдующй выводъ: ‘г. Струве изъ Штутгарта давно совтуетъ ‘постоять передъ Японей на колнкахъ’, я я долженъ отдать предпочтене этому публицисту, ибо онъ совтовалъ это раньше, еще въ апрл, и убдительне. Les extremes se touchent (крайности сходятся). Такъ, въ смутное время казакъ Заруцкй, мужъ Марины, дружилъ съ княземъ Трубецкимъ’…
Новоявленный Мининъ облипаетъ нашего ‘феодала’ въ измн отечеству, ради сохраненя своихъ кастовыхъ привилегй. Это только пикантно. Но за этой полемической перепалкой скрывается реальный политическй антагонизмъ, съ которымъ придется считаться по мр дальнйшаго развитя событй. Въ правящей клик замчаются признаки разложеня. Одна изъ господствующихъ силъ готова дать Росси миръ, подъ условемъ отказа отъ политической реформы, другая, за санкцю преступной войны, общаетъ… Суворинскую ‘весну’.
Развращенная политически тснымъ союзомъ съ бюрократей, эксплуататорская группа, представляющая въ правящей клик ея ‘европейскй’ элементъ, слишкомъ далека отъ понимани историческаго смысла совершающихся событй, слишкомъ привычна въ дл предательства интересовъ даже того класса, во глав котораго она стоитъ, слишкомъ безъидейно и откровенно продажна, чтобы быть способной на какую-нибудь творческую иницативу. Это она — эта общественная группа — скомпрометировала себя прежде всего въ экспериментахъ Лорисмеликовщины и эпохи Ванновскаго. Авантюристская по преимуществу, она годна только служить въ рукахъ реакци въ нужную минуту тмъ живцомъ, на который уловляются крупныя и мелкя рыбы россйскаго либерализма. И за каждой фабрикацей фальшивой ‘весны’ этимъ типомъ политическихъ старшихъ дворниковъ, неминуемо должно слдовать наступлене лютыхъ морозовъ бшеной, доживающей послдне историческе дни, реакци.
Политическое обновлене Росси не можетъ имть своимъ исходнымъ пунктомъ либеральную иницативу этой банды политическихъ червонныхъ валетовъ. Не съ ними, а противъ нихъ должна идти волна общественнаго движеня. И только эмансипировавшись отъ всякой политической солидарности съ этими вреднйшими изъ приспшниковъ реакци, русская либеральная буржуазя можетъ надяться учесть разложене современнаго режима въ его превращени въ правовое государство.
И противъ лозунга: ‘реформа и война!’, противопоставляемаго ‘Мещерскому’ паролю: ‘миръ и порядокъ!’, русскй либерализмъ долженъ издать кличъ: ‘миръ и свобода!’ Пока онъ не сдлаетъ этого шага, онъ не можетъ надяться играть въ политической драм другой роли, кром шаблонной роли ‘обманутаго обманщика’. Кто хочетъ обмануть исторю — уклониться отъ войны по всему фронту противъ современнаго режима, тотъ неизбжно будетъ обманутъ ея мародерами — Святополками, Сувориными и К. ‘Миръ и свобода’ — вотъ то знамя, которое проведетъ рзкую грань между старой и новой Россей и, сплотивъ снова въ одну семью растерявшихся нын лакеевъ реакци, противопоставитъ имъ соединенныя силы рвущихся къ освобожденю классовъ.
‘Миръ и свобода’ — этотъ лозунгъ, и только онъ, можетъ объединить въ данный моментъ для ‘совмстной борьбы отдльными колоннами’ разные общественные классы, противостояще господствующей клак. ‘Миръ и свобода’ или, въ перевод на языкъ политическихъ требованй: немедленная простановка военныхъ дйствй и созывъ всенароднаго учредительнаго собраня для ликвидаци настоящаго государственнаго порядка и для заключеня мира.
Сознательный пролетаратъ, выставившй съ самаго начала войны это требоване, окажетъ поддержку только тому общественному движеню, которое ясно и недвусмысленно выставитъ этотъ лозунгъ.