Первый замечательный шут ... Петра Первого Великого, Балакирев, Добронравов Николай Евгеньевич, Год: 1913 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 16 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

0x01 graphic

ПЕРВЫЙ ЗАМЧАТЕЛЬНЫЙ ШУТЪ,
МИНИСТРЪ ДВОРА
ПЕРВАГО РУССКАГО ИМПЕРАТОРА
ПЕТРА ПЕРВАГО ВЕЛИКАГО,
БАЛАКИРЕВЪ.

Составилъ H. Е. Добронравовъ.

(По историческимъ даннымъ).

МОСКВА.
Типографія П. В. Бльцова, Чистопрудн. прозда д., No 14
1913 г.

ОГЛАВЛЕНІЕ.

Шутъ министръ и его заслуги

Челобитье

Плата за любовь

Старая пословица

Въ трубу

Кстати

Обманъ въ пользу Царя

Совтъ

Гд разница тамъ и сходство

Какъ аукнется, такъ откликнется

Ученый землемръ

Знаменитая дубинка

Легіонъ плшивыхъ

Нтъ взыску

Лысый

Шутка

Начальникъ мухъ

Хлопушка

Вопросъ и отвтъ

Прямо въ глазъ.

Кстати

Прошеніе курицы

Яйца

Умные и дураки

Правда или нтъ

Роковая записка

Хлбъ соль шь, а правду ржь

Красный языкъ

Удачная просьба

Жалованная шуба

На страж у царской казны

Ворона лучше сокола

Пора и честь знать

Заступничество

Собака

Проказы

Старина не по вкусу

Мщеніе

Польза сна

Потому

Заключеніе

Шутъ-министръ и его заслуги.

Не въ нкоторомъ царств, не въ нкоторомъ государств, а въ нашей православной Руси, Богомъ любимой и Бо томъ хранимой, жилъ былъ нкогда человкъ, ума бойкаго, сердца добраго, ха’ рактера твердаго. Человкъ этотъ по прозванію Балакиревъ занималъ должность придворнаго шута при высокой особ безсмертнаго русскаго царя Петра Великаго. Братцы, люди русскіе! Хотите ли знать и вдать, для какой цли Балакиревъ былъ необходимъ государю, и почему званіе шута носилъ на себ человкъ, отличавшійся умомъ, разумомъ и проницательностью? На то была причина важная, которую сами сейчасъ уразумете. Кто изъ васъ не слыхалъ, что Петръ I едва не сдлался жертвою ярыхъ бунтовщиковъ-злодевъ? Сколько разъ и посл того злые люди покушались на жизнь его, которую однако Провидніе Божіе сохранило для пользы и счастія Россіи! Не сгубилъ юнаго царя и ядъ, тайно данный ему, по приказанію сестры его, царевны Софіи Алексевны! Всесильный Богъ не допустилъ Петра пасть отъ коварства и злобы. И хотя Петръ Великій былъ богатырь не только по уму, но и по виду, однако опасности, которымъ онъ подвергался въ юности своей, имли губительное вліяніе на его здоровье. Произошло то, что вслдствіе испуга въ дтств и яда имъ принятаго, Петръ I, спустя нсколько лтъ по вступленіи своемъ на престолъ, сталъ по временамъ страдать сильными судорожными припадками, называемыми конвульсивными, или спазмами. Эти припадки, не оставлявшіе его до самой смерти, обыкновенно обнаруживались тмъ, что производили кривлянье лица и поворотъ шеи въ лвую сторону. Въ такія минуты царь становился мрачнымъ и гнвнымъ. Одна лишь неожиданность или ловкая и игривая шутка дйствовали спасительно на царя, прекращали судороги и выводили его изъ угрюмости. Сколько нужно было находчивости и умнья, чтобы кстати развлекать царя и удалять отъ него недугъ, мучительный и безпокойный по его послдствіямъ! Нужно было много имть сноровки, смтливости и изобретательности, чтобы во время угодить такому государю, какъ Петру Великому. Эту обязанность потшать царя взялъ на себя Балакиревъ, происходившій изъ простого званія, но за заслуги свои награжденный потомъ чиномъ и дворянскимъ достоинствомъ. И надо отдать справедливость, что Балакиревъ былъ, какъ говорится, молодецъ на вс руки, онъ не щадилъ ни своихъ трудовъ, ни способностей для развлеченія царя-благодтеля когда бывало болзненный припадокъ омрачалъ государя. Обширный умъ свой употреблялъ замысловато и подъ личиною шутки, не только спасалъ отъ гнва многихъ и даже отъ вспыльчивости царя и его же не разъ избавлялъ отъ поздняго раскаянія, всегда и всмъ, не боясь, говорилъ рзкую правду и своимъ безкорыстіемъ заслужилъ милость Петра, благосклонность царицы Екатерины I и извстность въ народ. Служа врой и правдой, Балакиревъ, какъ царскій любимецъ пользовался всякимъ удобнымъ случаемъ, дававшимъ ему поводъ кстати или не кстати вмшиваться въ чужія дла, лишь бы помочь своему ближнему, защитить праваго, выручить изъ бды обиженнаго, наказать дерзкаго, отомстить неблагодарному, пристыдить хвастуна, вразумить непокорнаго, облегчить бднаго и уязвить надменнаго… На все это требовались хитрыя уловки, тонкія шутки, двусмысленныя рчи и тому подобныя шутки, которыя, впрочемъ, мастерски и со славою исполнялись Балакиревымъ, такъ что побда была всегда на его сторон. Подъ покровительствомъ Петра, Балакиревъ не страшился враговъ, для шута довольно было одного остраго слова, обращеннаго какъ будто невзначай, чтобы затронуть самолюбіе недруга и обезоружить послдняго.

Шутки и похожденія Балакирева насколько любопытны и занимательны, настолько же поучительны, потому что изображаютъ умъ русскаго человка и его усердіе къ своему государю.

Итакъ, послушайте, православные, про знаменитыя шутки, молодца на вс руки, славнаго Балакирева, котораго имя останется вчно памятнымъ въ исторіи Петра Великаго, мудраго преобразователя Россіи и отца отечества.

Челобитье.

Въ одинъ изъ такихъ дней, когда болзненный припадокъ повергъ государя въ дурное расположеніе духа, когда угрюмость заступила мсто обычной его весе лости и Петръ I уединился въ своемъ кабинет, въ одинъ изъ такихъ дней, повторяемъ, случилось, что слухъ его внезапно былъ пораженъ страшнымъ мычаніемъ рогатаго скота. Это мычаніе и топотъ вывели монарха изъ задумчивости и заставили его подойти къ окну. Можно себ представить удивленіе царя, когда онъ увидлъ изъ окна цлое стадо ко ровъ и быковъ съ привязанными къ ихъ рогамъ листами бумаги.

— Что это значитъ? И чей это скотъ здсь передъ окнами моего кабинета?— гнвно замтилъ царь вошедшему къ нему ординарцу.

— Твои врноподанные!— отвчалъ незамтно подкравшійся между тмъ Балакиревъ.— Вотъ ихъ челобитная.

И съ этими словами вручилъ государю листъ писанной бумаги.

Челобитная эта заключала въ себ слдующее: ‘Мы, нижеподписавшіеся, рогатые братья и сестры, слезно жалуемся на нмцевъ, которые у насъ безпощадно и беззаконно пожираютъ траву, созданную Господомъ Богомъ для пищи намъ воламъ и прочимъ скотамъ. А они, нмцы, подая оную, лишаютъ васъ милости Божіей, да еще, по своей гордости, называютъ траву какимъ-то мудренымъ словомъ, ужъ мы и не разберемъ какимъ…

И мы въ великомъ страх, что эти траводы, размножаясь въ Россіи, пожрутъ все зеленющее на поляхъ, отчего намъ придется умирать голодною смертью, ибо легко можетъ случится, что нмцы, примутся наконецъ и за сно. Итакъ, смилуйся, отецъ нашъ и благодтель! Защити насъ отъ окаянныхъ нмцевъ! Блаженъ, иже и скоты милуя’.

Царь прочитавъ эту оригинальную просьбу, не могъ удержаться отъ смха, сдлался веселъ, долго потомъ подтрунивалъ надъ виноватыми нмцами, съ которыми, ему приходилось встрчаться.

Плата за любовь.

Въ другой разъ, когда государь одержимый болзненнымъ припадкомъ, гнвный и мрачный, сидлъ у себя въ кабинет, облокотись на столикъ и когда впродолженіе цлаго почти дня никто не смлъ къ нему войти, Балакиревъ придумалъ средство вывести царя изъ задумчивости и во что бы то ни стало развеселить его.

Несмотря на поздній вечеръ, Балакиревъ въ коляск, съ двумя ординарцами, отправился прямо въ домъ, къ одной женщин, едва ли не самой безобразнйшей во всемъ Петербург и даже прозванной въ своемъ околотк ‘вороньимъ пугаломъ’.

Очутившись въ. ея квартир, Балакиревъ нашелъ ее въ постели въ исподнемъ плать, близкую ко сну. Не распространяясь много онъ объявилъ ей, что иметъ именное повелніе немедленно представить ее во дворецъ государю и въ томъ самомъ именно вид, въ какомъ она въ данную минуту находится.

Возражать, понятно, было нельзя и потому Балакиревъ безъ церемоніи усадилъ ее въ коляску, она была вся растрепанная и въ одномъ исподнемъ плать.

Возвратясь во дворецъ, шутъ торжественно вошелъ съ нею въ кабинетъ царя, помстилъ ее среди комнаты, а самъ подойдя къ столику, у котораго облокотясь сидлъ государь и разсыпалъ на немъ сто рублей.

— Вотъ теб Алексеичъ, сто рублей, только полюби эту мою красавицу! Подумай, ты только, цлыхъ серебряныхъ сто рублей за одно только воронье пугало!

Стукъ и звонъ произведенный деньгами, голосъ шута и видъ предстоящей женщины мгновенно разсяло меланхолію царя.

Разразившись смхомъ Петръ Великій веллъ позвать къ себ императрицу.

— Посмотри, Катенька, — сказалъ царь едва успвшій переступить порогъ кабинета Екатерин,— какую чертовку притащилъ ко мн мой шутъ Балакиревъ и даетъ еще сто рублей, чтобы только я полюбилъ это воронье пугало!

Послышался вторичный взрывъ смха и взоръ императора просвтллъ.

Старая пословица.

Однажды Петръ великій возвратился изъ Адмиралтейства во дворецъ, гнвный и сердитый между тмъ императриц крайне нужно было о чемъ то переговорить съ государемъ, но она не знала какъ подступить къ нему. Балакиревъ охотно взялся помочь длу.

Онъ входитъ въ кабинетъ, гд задумавшись въ креслахъ сидитъ императоръ, любимый котъ царя тутъ же у ногъ своего державнаго господина. Балакиревъ начинаетъ играть съ котомъ. Государь приказываетъ ему удалиться, но шутъ не трогается съ мста. Тогда Петръ выведенный изъ терпнія, беретъ дубинку и замахивается ею на Балакирева, но шутъ избжавъ удара бросается на полъ и жалобно вскрикиваетъ: ‘лежачаго не бьютъ, государь! Вдь это твой указъ, такъ ты и долженъ исполнить его’!

Государь какъ не былъ гнвенъ, но видя Балакирева у ногъ своихъ съ самою жалкою рожицею, разсмялся и вспыльчивость его миновала. Затмъ доступъ къ царю не представлялъ уже затрудненій и императрица могла свободно обо всемъ съ нимъ объясняться.

Въ трубу.

Посл пораженія русскихъ войскъ подъ Нарвою, государь находясь въ крайне дурномъ расположенія духа, заперся въ своемъ кабинет, строго наказавъ никого не впускать къ себ.

Балакиревъ зная, что государь въ такихъ случаяхъ предается меланхоліи, подвергающей его опаснымъ болзнямъ, но не имя возможности войти къ нему въ кабинета, влзъ на крышу дворца и спустился въ трубу той печи, которая находилась въ кабинет. Высмотрвъ оттуда положеніи государя и замтивъ, что онъ видитъ за столомъ спиною къ печи, а лицомъ къ зеркалу, Балакиревъ вымазалъ лицо свое сажею, осыпалъ голову золою, сдлалъ страшную рожу и высунулся изъ печи такъ, что отраженіе лица его въ зеркал должно было броситься прямо въ глаза государю.

Петръ повернувшись на стул обратился къ двери, думая, что кто-нибудь вошелъ безъ его дозволенія, но дверь была заперта, а между тмъ Балакиревъ уже скрылся. Царь кругомъ окинувъ взглядомъ, опять погрузился въ задумчивость.

Но снова отразились въ зеркал сначала распростертая рука, потомъ выдавшіеся наружу ноги, дале опять голова съ размалеванною рожею, съ разинутымъ ртомъ, оскаленными зубами и высунутымъ языкомъ.

Такія странныя перемнчивыя явленія вывели наконецъ государя изъ задумчивости. Онъ позвалъ ординарца и сталъ у него спрашивать, не входилъ ли кто въ кабинетъ? Получивъ отрицательный отвтъ и не довряя ординарцу, онъ приказалъ ему осмотрть вс углы комнаты, обыскать подъ столами, диваномъ, стульями, за шкафомъ и въ печк, чтобы узнать не скрывается ли тутъ кто нибудь? Убдившись, что никого нигд нтъ, государь почелъ упомянутыя явленія за напряженія своего воображенія и вторично подтвердивъ ординарцу никого не впускать, принялся перечитывать лежавшія на стол бумаги, посл чего снова погрузился въ задумчивость. Тогда прежнія явленія возобновились, но на этотъ разъ государь сталъ внимательно ихъ разсматривать. Удостоврившись, что то, дйствительно были члены человческіе, онъ подумалъ, что какой либо мошенникъ или хочетъ обобрать его, или можетъ быть злоумышляетъ на его жизнь.

Призвавъ ординарца, Петръ приказалъ ему сдлать новый осмотръ печи, но шутъ такъ искусно въ ней помстился, что ординарецъ ршительно никого въ ней не нашелъ.

Все еще не совсмъ довряя ординарцу, царь наклонившись къ печи, приказываетъ вылзть кто бы тамъ ни былъ, общая прощеніе, а въ противномъ случа общалъ застрлить.

Отвта не послдовало. По третьемъ повтореніи своего общанія, государь повеллъ ординарцу выстрлить, но за выстрломъ неожиданно послдовали разные странные голоса.

Царь догадался въ чемъ дло и засмявшись, сказалъ:

— Наврно это мой шутъ Балакиревъ!

Едва государь усплъ выговорить эти слова, какъ Балакиревъ уже валялся у ногъ его, весь испачканный и слезно вопія, что невжливый ординарецъ помшалъ ему спокойно уснуть.

Царь уже поневол разсмялся и уже не вдавался боле бъ свою опасную задумчивость.

Кстати.

Случилось какъ то, что государь спросилъ Балакирева, не знаетъ ли онъ такого то чиновника?

Шутъ не запинаясь отвчалъ:

— Знаю.

Но Петръ находясь не въ дух, сказалъ ему:

— За твое всезнайство я скоро посажу тебя подъ арестъ.

Балакиревъ смолчалъ.

Но когда государь спустя нсколько времени снова обратился къ нему съ какимъ то вопросомъ, то шутъ вмсто отвта бросился на полъ и растянулся.

— Что ты это длаешь бездльникъ?

— Лежу, дядюшка.

— Для чего же ты это длаешь?

— Ты знаешь, государь, поговорку, ‘знайка бжитъ, а незнайка на печк лежитъ’. Такъ я и держусь этой вотъ поговорки.

— Ну вставай, съ тобой врно не сладишь,-замтилъ улыбнувшись государь и сдлался ласковъ попрежнему.

Обманъ въ пользу царя.

Императриц очень хотлось видть жену Балакирева и она наконецъ изъявила ему свое желаніе познакомиться, но Балакиревъ почему-то все медлилъ представить ее ко двору государыни.

Причина этой медленности скоро однако объяснилась.

Балакиревъ думалъ такъ:

‘Я представлю жену мою императриц въ такой день, когда государь особенно будетъ не въ дух, по крайней мр баба моя разгонитъ хандру царя и присутствіемъ своимъ во дворц принесетъ пользу моему высокому благодтелю Петру Алексевичу’.

Цль, какъ видите, похвальная и затя или шутка имъ сыгранная была вполн оригинальная.

Точно, случилось такъ, что какъ-то государь возвратился во дворецъ мрачный и грозный, какъ осенняя туча, готовая разразиться страшною бурею.

Никто не смлъ подступиться къ Петру, до такой степени былъ онъ не въ дух.

Въ этомъ то состояніи вдругъ слышитъ онъ необыкновенный крикъ женскихъ голосовъ на половин императрицы. Брови его насупились, но любопытство беретъ верхъ. Царь спшитъ къ государын. Тамъ находитъ онъ съ императрицей жену Балакирева. Он разговариваютъ между собою, крича что есть мочи.

Посл перваго изумленія государь узнаетъ отъ императрицы, что жена Балакирева къ несчастью очень глуха и что поэтому она принуждена такъ громко съ нею разговаривать. Жена же Балакирева слыша въ свою очередь, что государь разговариваетъ съ императрицею обыкновеннымъ своимъ голосомъ, приходитъ въ недоумніе и, поклонившись государын, просите у нея прощенія, что она обезпокоила ее крикомъ своимъ.

— Этому причиною,— говоритъ она,— мужъ мой, онъ уврилъ меня, что ваше величество очень того… крпки на ухо и строго наказалъ мн не жалть голоса говоря съ вашимъ величествомъ.

Императрица со своей стороны объяснила, что Балакиревъ тоже самое сказалъ ей про жену свою и онъ потому долго не соглашался представить ее ко двору, что боялся обезпокоить императрицу необходимостью говорить съ его глухою женою насколько только возможно громко.

Эта оригинальная въ своемъ род выходка Балакирева развеселила царя и общій съ государыней смхъ разогналъ мрачныя мысли, длавшія его дотол гнвнымъ и недовольнымъ собою.

Совтъ.

Одинъ художникъ, не одаренный ни талантомъ, ни искусствомъ въ живописи, постоянно уврялъ всхъ и каждаго, что онъ великій артистъ и отличный знатокъ въ своемъ дл.

— Приходи ко мн братъ на квартиру, я предполагаю окрасить стны моей мастерской, а потомъ ихъ расписать, отрапортовалъ однажды этотъ хвастунъ Балакереву, при встрчи съ послднимъ на улиц.

— Коли хочешь, что бы я зашелъ къ теб,— отвчалъ Балакиревъ, то послдуй моему совту, сперва распиши стны, и потомъ уже окрась ихъ. Художникъ понялъ намекъ и закусилъ себ губу.

Гд разница тамъ и сходство.

Какъ то разъ Балакиревъ при многихъ чиновникахъ спросилъ Петра Великаго.

— Ты знаешь ни Государь какая разница между колесомъ и стряпчимъ, то есть вчнымъ приказнымъ и въ чемъ они сходствуютъ между собою?

— Разница большая!— сказалъ разсмявшись Государь,— а если есть какая нибудь другая такъ скажи, и я буду знать, кстати объясни мн и сходство ихъ.

— А видишь ни какая разница, одно криво, а другое кругло, сходство же ихъ слдующее: то и другое надо чаще подмазывать, а то больно скрипятъ, а иногда такъ заскрипятъ, что и Боже упаси и святыхъ выноси!

Многіе присутствующіе при этомъ за смялись, а имъ было далеко въ сущности не до смху, хотя и не прямо въ глазъ, но прямо въ бровь…

Какъ аукнется, такъ и откликнется.

Одинъ придворный чиновникъ сказалъ Балакиреву.

— Ты дуракъ!

— Такъ,— отвчалъ шутъ, твоя правда если врить глупцамъ и тмъ, которые не знаютъ пословицы какъ аукнется, такъ и откликнется.

Ученый землемръ.

Князь Александръ Даниловичъ Меньшиковъ принадлежалъ къ числу первыхъ любимцевъ Петра Великаго. Онъ имлъ собственный домъ на Васильевскомъ остров считавшійся въ то время однимъ изъ огромнйшихъ. По сторонамъ его были выстроены длинные флигеля, въ которыхъ иногда помщались иностранные послы. Зданія князя Меньшикова строились по плану самого Императора Петра. Государь самъ слдилъ за работами и не разъ приходилъ любоваться на сооруженныя строенія.

Въ одномъ изъ такихъ помщеній онъ вдругъ замтилъ, что Балакиревъ взоруженный аршиномъ съ видомъ знатока важно расхаживаетъ по только что оконченному фундаменту и, самъ съ собою разсуждая, все что то мрилъ. Подозвавъ его къ себ Государь спросилъ:

— Давно ли ты Балакиревъ сдлался землемромъ и что ты тамъ измряешь?

— Землемромъ я Государь съ тхъ поръ, какъ сталъ ходить по матушк сырой земл, а что я измряю, то ты изволишь видть самъ!

Что же такое?

— Землю.

— Зачмъ?

— Да мн хочется вымрить по этому фундаменту какое пространство земли займетъ Данилычъ, когда умретъ.

Государь улыбнулся и посмотрвъ на князя. Тотъ поморщился.

Знаменитая дубинка.

Въ одинъ прекрасный день Балакиревъ какъ то особенно долго и колко подтрунивалъ надъ Меньшиковымъ, такъ что гордый князь потерялъ наконецъ терпніе и хотлъ поколотить шута, но послдній усплъ убжать.

— Хорошо же ты мошенникъ, кричалъ вслдъ ему Меньшиковъ.

Я справлюсь съ тобою порядкомъ! Не только живому, но мертвому не будетъ теб отъ меня покоя. Даже кости познаютъ мою силу.

На другой день посл этой угрозы Балакиревъ является къ Государю скучный и опечаленный.

— Батюшка Царь, помилуй! возопилъ онъ.

— Что это значитъ?— спросилъ Петръ.

— Подари свою дубинку.

— Изволь, но прежде скажи, для чего она теб нужна?

— А вотъ для чего она мн нужна, когда я умру, то повелю положить ее съ собою въ могилу. И знаешь ли для чего? Ее очень боится Данилычъ, такъ она защититъ меня, а то онъ грозитъ что и костямъ моимъ не дастъ покоя.

Государь улыбнувшись общалъ ему подарить свою знаменитую Царскую дубинку. На другой день узнали объ этомъ вс придворные и Меньшиковъ сталъ обходаться съ Балакиревымъ дружне и благосклонне.

Легіонъ плшивыхъ.

Бояринъ Тарасъ Плещеевъ подвергся однажды немилости Царя

Цетръ Великій приказалъ его отыскать а самъ между тмъ, отправился къ обдн.

Балакиревъ боясь за Плещеева и желая спасти его отъ царскаго гнва, собралъ отъ имени Государя всхъ плшивыхъ, сколько ихъ было въ Петербург и выстроилъ ихъ передъ церковью въ которой Петръ Великій слушалъ обдню. По окончаніи обдни и при выход Царя изъ храма вс плшивые, по знаку Балакирева, немедленно сняли свои шапки и обнажили головы.

— Что это значитъ?— вскричалъ изумленный Государь.

— Ваше Величество,— отвчалъ Балакиревъ, — изволили приказать привести сюда полторасто плшивыхъ, но какъ такого числа не оказалось во всемъ Петербург, то я имю счастіе представить Вашему Величеству только 96 человкъ лысыхъ, то есть столько, сколько ихъ имется нын въ Вашемъ созданномъ град.

Посмявшись этой выдумк шуту и возвратившись во дворецъ въ веселомъ расположеніи духа, Государь очевидно не могъ уже сердиться на Плещеева, который со страхомъ ожидалъ Царя и былъ крайне обрадованъ, когда усмотрлъ во свтломъ взор Петра не гнвъ, а снисхожденіе и прощеніе.

Нтъ взыску.

Петръ Великій часто смялся надъ проказами Балакирева, хотя и не всегда одобрялъ ихъ,

Такъ выходка Балакирева въ представленіи плшивыхъ изумила и разсмшила Царя, но въ тоже время возбудило въ немъ неудовольствіе противъ Девіера, Петербургскаго оберъ полиціймейстера за то что послдній содйствуетъ нелпымъ распоряженіямъ по указаніямъ придворнаго шута.

Балакиревъ провдавъ, что Царь намренъ побранить и побранить сильно Девіера за легіонъ плшивыхъ, — уловилъ удобную минуту, когда Государь былъ веселъ и обратился къ нему со слдующими словами:

— Государь, Царь Петръ Алексевичъ! позволь мн дураку молвить слово за нмца Девіера, ты сердишься на него на прасно, не онъ, а я виноватъ во всемъ.

— Вдь ты, Государь, не первый разъ черезъ меня, дурака, изволилъ посылать ему свои приказанія.

— Такъ онъ дуракъ не долженъ слушать…

— Э, Государь, милостивецъ! Что на дурак взыскивать. Ты самъ сказалъ, что я дуракъ, такъ на мн и взыску нтъ. А Девіеръ право не виноватъ, я ослышался, а онъ послушался.

— Ну такъ и быть! Поди же, да скажи ему, что на дурак нтъ взыску.

Лысый.

Въ числ придворныхъ лицъ, окружавшихъ Петра былъ одинъ чиновникъ, который по своей гордости, не могъ равнодушно Сносить насмшекъ Балакирева и однажды въ пылу своего гнва и въ при сутствіи многихъ другихъ особъ, громко замтилъ послднему.

— Дураковъ везд много, но любопытно знать, сколько ихъ при двор.

— Здсь ихъ столько, сколько у тебя умница на голов волосъ! Хладнокровно отвтилъ Балакиревъ, не обращая повидимому на придворнаго никакого вниманія. Но тотъ и безъ того покраснлъ какъ ракъ потому что былъ совершенно лысъ и тотчасъ же смекнулъ всю колкость отвта Балакирева. Съ этой минуты онъ уже боле не затрагивалъ шута и даже всегда избгалъ съ нимъ встрчи.

Шутка спасаетъ.

Одинъ изъ сенаторовъ въ видахъ обобщенія постоянно вступалъ въ подряды, вопреки запрещенія Государя Петра Вешкаго.

Два раза Государь прощалъ его за это, но корыстолюбивый вельможа забывая милости Царя не переставалъ входить въ новые торги за это наконецъ преданъ былъ суду, который и приговорилъ его по лишеніи чиновъ, знаковъ отличія и отобраніи принадлежащаго ему имнія сослать въ Сибирь. Оставалось только утвердить этотъ приговоръ Императору.

Осужденный вельможа, зная строгость Царя къ нарушителямъ его закона, обратился къ Балакиреву съ просьбою спасти его отъ угрожающей бды, общая ему за это хорошія деньги.

Балакиревъ соглашается.

Петръ Великій, подписывая приговоры, которыми ршалась судьба людей, держался такого правила, если приговоръ по какому нибудь случаю замарается чернилами, или чмъ либо инымъ то признавалъ въ этомъ судъ Божій объ отмненіи приговора и не подписывалъ его.

Потомъ, что бы внимательне разсмотрть дло, запирался въ кабинет и долго вникалъ во вс обстоятельства предположенныя ему на утвержденіе.

Когда поступилъ къ нему докладъ объ означенномъ сенатор, Государь запретилъ пускать къ себ кого бы то ни было и внимательно занялся дломъ. Въ это время по обыкновенію находился въ кабинет любимый Государевъ котъ и онъ тамъ всегда сидлъ передъ нимъ на стол.

Балакиревъ сообразилъ Вс эти обстоятельства, поймалъ мышенка и взявъ съ собою листа, бумаги отправился къ царскому кабинету. Увривъ ординарца что онъ посланъ отъ Императрицы съ весьма важнымъ порученіемъ къ Государю, тутъ безпрепятственно пробрался къ самой кабинетной двери и осторожно на половину отворивъ ее, долго наблюдалъ за Государемъ. И когда Петръ Великій окончивъ повидимому пересмотръ дла, принимался же за перо, что бы положить свою Царскую резолюцію, Балакиревъ далъ волю мышенку, мышенокъ сталъ царапаться лапами по бумаг, котъ же по природному инстинкту, тотчасъ почуялъ добычу и встревожился, Петръ самъ встревожился нечаяннымъ движеніемъ кота, закричалъ на него и котъ присмирлъ. Но едва Петръ снова принимается за перо, снова начинается движеніе мышенка и кота и снова Государь останавливается на подписанія приговора. Наконецъ Государь ршительно начинаетъ писать… Тогда Балакиревъ впускаетъ мышенка въ кабинетъ.

Котъ мгновенно бросается на добычу опрокидываетъ на стол свчу и чернильницу и оставляетъ встревоженнаго Царя въ темнот и гнев, а Балакиревъ между тмъ исчезаетъ.

Наконецъ приносятъ огонь. При вид угрюмости Царя никто не смлъ заикнуться о Балакирев, а Государь замтивъ что бумага запачканы саломъ и чернилами, немедленно разорвалъ ихъ и такимъ образомъ уничтожилъ судебный приговоръ.

На другой день сенатору объявлено было прощеніе.

Начальникъ мухъ.

Шутъ убжалъ. Продлка его на этотъ разъ укрылась отъ Царя и вполн послужила въ пользу виновнаго сенатора, потому что послдній, какъ вамъ извстно былъ спасенъ и помилованъ Но Балакиревъ остался съ носомъ и ничего не получилъ за свою услугу. Сенаторъ не только что отказался благодарить его, со гласно своему общанію, но даже грозилъ открыть Государю его Дерзкую. какъ выражался. онъ продлку

Такая черная неблагодарность въ свою очередь огорчала Балакирева, а потому желая проучить неблагодарнаго, тутъ же задумался въ способ наказать его.

Провдавъ, что спасенный имъ корыстолюбецъ собирается торжествовать милость Царя на своей дач, гд онъ хочетъ задать великолпный обдъ на честь и славу. Балакиревъ отправился во дворецъ.

Невеселый и съ покрытою головою предсталъ онъ передъ свтлыя очи Петра.

Государь увидлъ его и сказалъ.

Отчего ты печаленъ, когда я веселъ, а въ другое время надодаешь мн своими шутками, когда я бываю занятъ и встревоженъ?

— Какъ же мн не грустить, Государь?— отвчалъ Балакиревъ, я служу у тебя столько времени, а ты не потшишь меня никакою милостью, а другихъ осыпаешь чинами, деревнями и деньгами.

— Чего же ты хочешь?

— Да сдлай меня хоть начальникомъ надъ мухами. Дай мн указъ, чтобы я могъ бить ихъ безъ всякаго отвта, гд мн вздумается.

— Изволь, Балакиревъ, охотно жалую тебя этою милостью.

И Государь тутъ же, собственноручно написалъ ему о томъ указъ.

Съ этимъ указомъ Балакиревъ явился на дачу сенатора въ день назначенный послднимъ для торжественнаго обда.

Передъ тмъ какъ надлежало уже садиться гостямъ за столъ, Балакиревъ приступилъ къ хозяину съ требованіемъ общанной награды за свою услугу. Хозяинъ разумется отказалъ ему въ ней и сталъ упрекать и бранить Балакирева за то, что онъ дерзнулъ явиться къ нему на обдъ незванный и непрошенный. Тогда Балакиревъ потерялъ терпніе, выхватилъ изъ кармана нагайку и началъ ею бить мухъ на приборахъ и рюмкахъ, на стаканахъ, на тарелкахъ, на зеркалахъ, словомъ везд гд только предстояла возможность. Сенаторъ видя опустошеніе производимое нагайкой шута и до нельзя разгнванный этою дерзкою выходкой приказываетъ людямъ своимъ схватить и связать Балакирева. Но Балакиревъ, объявивъ именной собственноручный указъ Царя о своемъ начальств надъ мухами и прав бить ихъ, гд ему вздумается продолжаетъ свою работу и добирается наконецъ до самаго хозяина.

Гости, видя потху раскланиваются и уходятъ домой, а Балакиревъ потшается до сыта и кончаетъ свою обязанность лишь съ уходомъ послдняго гостя

На другой день разнеслась молва по городу, что Балакиревъ сошелъ съ ума. Узнавъ о томъ Государь посылаетъ за нимъ. Шутъ чистосердечно объяснилъ Царю вс обстоятельства этого дла не утаивъ даже передъ Петромъ Великимъ своей продлки съ мышью и просилъ помиловать говоря, что въ своемъ проступк онъ все таки виноватъ мене, нежели прощенный сенаторъ въ проступкахъ по коимъ онъ судился, но избгнулъ наказаній. Царь согласился съ этимъ и безъ гнва отпустилъ Балакирева.

Xлопушка.

Чиновникъ, которому былъ порученъ надзоръ за дворцовыми състными припасами и за хозяйственною частію, вообще употреблялъ во зло сдланное ему довріе, сдлался корыстолюбивъ и сталъ пользоваться непозволительными доходами. Балакиревъ узналъ о томъ и желая оградить казну, отъ_: дальнйшаго расхищенія ршился положить конецъ нажив на ея счетъ.

Для этой цли онъ прибгнулъ къ именному указу, данному ему надъ мухами.

У Государя былъ обденный стопъ для всхъ вельможъ и придворныхъ. Во время обда Балакиревъ ходилъ съ хлопушкою и билъ по стнамъ мухъ. Чиновникъ, надзиравшій надъ, дворцовыми припасами, стоялъ за столомъ Государя.

Усмотрвъ на лысой голов чиновника муху подбгаетъ къ нему и въ ту же минуту убиваетъ ее хлопушкой на лысин. Государь обернулся и вс невольно взглянули на покраснвшаго отъ стыда и досады чиновника.

— Что это значитъ?— спросилъ Государь у Балакирева.

— Ничего ваше Величество. Я какъ начальникъ надъ мухами наказалъ одну изъ нихъ за то, чтобы не воровала царчкаго кушанья.

Петръ улыбнувшись, значительно посмотрлъ на чиновника, котораго лысина служила лобнымъ мстомъ для мухи.

Нсколько дней спустя, чиновникъ этотъ былъ уволенъ отъ занимаемой имъ должности.

Вопросъ и отвтъ.

Кто то въ намреніи кольнуть Балакирева спросилъ его.

— Когда ты умрешь дуракъ?

— Не знаю,— отвчалъ Балакиревъ,— но вроятно посл тебя потому что въ списк дураковъ стою гораздо ниже тебя.

Тотъ смшался и поневол долженъ былъ замолчать.

Прямо въ глазъ.

Въ другой разъ какой то придворный, желая посмяться надъ Балакиревымъ, предложилъ ему слдующій вопросъ.

— Скажи мн Балакиревъ, давно ли ты сталъ дуракомъ?

— Съ тхъ поръ отвчалъ шутъ, какъ ты пересталъ быть умнымъ, а времени я право не упомню.

Слышавшіе этотъ отвтъ засмялись, но только не надъ Балакиревымъ.

Кстати.

— Не знаешь ли ты, отчего у меня болятъ зубы?— спросилъ Балакирева одинъ изъ придворныхъ.

— Оттого, — отвчалъ шутъ, — что ты ихъ безпрестанно колотишь языкомъ.

Придворный былъ точно страшный говорунъ, а потому отвтъ этотъ какъ нельзя боле кстати=

Прошеніе курицы.

Петръ Великій ршая однажды какое то дло, встртилъ по исполненіи его сильныя возраженія со стороны князя Александра Даниловича Меньшикова. Царь задумался и наконецъ согласился отложить это дло до другого времени. При происходившемъ по этому случаю спор находился Балакиревъ, которому крпко не нравилось, что князь противорчилъ государю и при томъ, какъ ему казалось весьма несправедливо.

На слдующій день присутствовало у государя нсколько знатныхъ вельможъ, въ томъ числ и князь Меньшиковъ. Разговоръ коснулся до нершеннаго государемъ дла. Одни держали сторону царя, другіе были на сторон князя Меньшикова. Вдругъ откуда ни возьмись является Балакиревъ съ курицею и ршетомъ наполненнымъ яйцами.

Шутъ не говоря ни слова ставитъ ршето на столъ, — курицу спускаетъ подъ ноги царя, а самъ между тмъ вручаетъ государю пакетъ, заключавшій въ себ прошеніе отъ имени курицы въ которомъ та жалуясь на яйца, что они ей не повинуются и даже осмливаются давать наставленія, проситъ за такое ослушаніе и неповиновеніе, отослать ихъ къ повару, чтобы онъ изъ нихъ сдлалъ хорошую яичницу.

Сначала царь прочелъ просьбу тихо, а потомъ вслухъ и спросилъ:

— Замысловата ли просьба отъ имени курицы?

Бояре и вельможи засмялись и единодушно замтили, что жалоба курицы основательна и намекъ прошенія имъ понятенъ.

Тогда Петръ Великій передавая эту просьбу князю Меньшикову приказалъ учинить по ней исполненіе, а самъ ршилъ спорное дло по своему и не встртилъ боле ни съ чьей стороны возраженія.

ПЕРВЫЙ ЗАМЧАТЕЛЬНЫЙ ШУТЪ,МИНИСТРЪ ДВОРАПЕРВАГО РУССКАГО ИМПЕРАТОРАПЕТРА ПЕРВАГО ВЕЛИКАГО,БАЛАКИРЕВЪ.

Шутъ-министръ и его заслуги.

Челобитье.

Плата за любовь.

Старая пословица.

Въ трубу.

Кстати.

Обманъ въ пользу царя.

Совтъ.

Гд разница тамъ и сходство.

Какъ аукнется, такъ и откликнется.

Ученый землемръ.

Знаменитая дубинка.

Легіонъ плшивыхъ.

Нтъ взыску.

Лысый.

Шутка спасаетъ.

Начальникъ мухъ.

Xлопушка.

Вопросъ и отвтъ.

Прямо въ глазъ.

Кстати.

Прошеніе курицы.

Читайте также:

ПЕРВЫЙ ЗАМЧАТЕЛЬНЫЙ ШУТЪ,
МИНИСТРЪ ДВОРА
ПЕРВАГО РУССКАГО ИМПЕРАТОРА
ПЕТРА ПЕРВАГО ВЕЛИКАГО,
БАЛАКИРЕВЪ.