Первый амурскій походъ H. H. Муравьева 1).
1) Записано со словъ участника этого похода подпоручика, нын полковника, Н. А. Глена.
А. Даниловъ.
‘Историческій Встникъ’, т. 36, No 1889
Первый амурский поход H. H. Муравьева, Муравьёв-Амурский Николай Николаевич, Год: 1889
Время на прочтение: 12 минут(ы)
Въ то время, когда наша армія, подъ Севастополемъ, удивляя міръ беззавтною храбростью и покрывая неувядаемою славою русское оружіе, отстаивала южные предлы отечества отъ вторженія союзниковъ, на далекомъ восток Россіи горсть тхъ же русскихъ солдатъ совершила не мене тяжелый, не мене славный, хотя и не такой громкій подвигъ. Ранней весной 1854 года, въ глухомъ уголк Восточной Сибири, на Шилкинскомъ завод {Шилкинскій заводъ на р. Шилк, въ Забайкальской области.}, происходило необычайное движеніе. Берегъ рки былъ усыпанъ линейными солдатами и забайкальскими казаками, торопливо изготовлявшими большія неуклюжія лодки и огромные, еще боле неуклюжіе, плоты. Тутъ же стоялъ на якор небольшой рчной пароходъ ‘Аргунь’, подъ русскимъ военнымъ флагомъ {Постройка баркасовъ, плотовъ и парохода ‘Аргунь’ началась за два года до описываемаго нами похода, а именно съ 1852 г. Постройкой завдывали капитанъ-лейтенантъ Казакевичъ и мичманъ Сгибневъ. Строили нижніе чины 15-го линейн. батал. и не малое участіе приняло въ постройк и горное вдомство.}. Чрезъ нсколько дней эта флотилія готовилась унести на себ горстъ людей въ невдомый еще тогда Амурскій край. Изъ всего отряда одинъ только заурядъ-сотникъ Скобельцынъ, который, будучи еще простымъ казакомъ, хаживалъ внизъ но Амуру на промыселъ, немного зналъ этотъ край. Онъ и долженъ былъ служить проводникомъ отряда {Въ распоряженіи редакціи ‘Историческаго Встника’ находятся весьма любопытныя записки Скобельцына, которыя и будутъ напечатаны въ теченіе ныншняго года.}.
Войска, собранныя на Шилкинскомъ завод по приказанію генералъ-губернатора Восточной Сибири, генералъ-адьютанта Муравьева, состояли изъ одного своднаго линейнаго баталіона, численностью въ 800 человкъ, сводной конной сотни 2-й бригады Забайкальскаго казачьяго войска и дивизіона горной артиллеріи.
Баталіономъ, сформированнымъ изъ 4-хъ ротъ, стоявшихъ въ Забайкаль, 13, 14 и 15 линейныхъ баталіоновъ, командовалъ, состоявшій при генералъ-губернатор, маіоръ Корсаковъ, онъ же, вмст съ тмъ, былъ назначенъ начальникомъ всего отряда. Ротами командовали: 1-ю капитанъ Медвдевъ, 2-ю поручикъ Монастыревъ, 8-ю подпоручикъ Гленъ и 4-ю прапорщикъ Барановъ, сотней — сотникъ Имбергъ, Кром него въ сотн былъ еще одинъ офицеръ — заурядъ-сотникъ Бломстновъ, горнымъ дивизіономъ — подпоручикъ Бакшеевъ. И этой-то горсти людей предстояла тяжелая задача положить начало присоединенія огромнаго Приамурскаго края къ Россіи, что они и выполнили, не смотря на лишенія и трудности, встрчавшіяся на каждомъ шагу.
Когда вс сборы экспедиціи были окончены, въ Шилкинскій заводъ пріхалъ генералъ-губернаторъ въ сопровожденіи капитанъ-лейтенанта Казакевича, принявшаго начальство надъ флотиліей отряда, военныхъ инженеровъ Ренна и Мравинскаго, горнаго инженера Аносова, лейтенанта Сгибнева и чиновниковъ Свербева и Сычевскаго. Вскор посл прибытія Муравьева, Шилка очистилась отъ льда и рано утромъ 8-го мая 1854 года отрядъ, помолясь передъ древней иконой Божіей Матери, вынесенной въ 1690 году изъ Албазина, отошедшаго въ это время, на основаніи Нерчинскаго трактата, къ китайцамъ, слъ на лодки и плоты и тронулся въ далекій путь.
Во глав шла дежурная лодка, на которой постоянно находился одинъ изъ офицеровъ и проводникъ отряда — сотникъ Скобельцынъ, за ней слдовали лодки баталіона, числомъ около двадцати, потомъ плоты съ артиллеріей и кавалеріей и, наконецъ, баркасъ Муравьева. Сзади каравана шелъ порожнякомъ пароходъ ‘Аргунь’. Машина его была настолько слаба, что онъ не выгребалъ противъ теченія, и вообще приносилъ отряду мало пользы. но много заботъ и труда уничтоженіемъ громаднаго количества дровъ, заготовлявшихся, во избжаніи задержки въ движеніи экспедиціи, по ночамъ. Кром людей баталіона, на каждой лодк находилось до 1, 500 пудовъ провіанта, одна часть котораго предназначалась для отряда, а другую часть должны были сдать въ усть Амура на казенный транспортъ для доставки его въ Камчатку.
Давно быстрая Шилка не видала столько людей, коней и оружія. Давно, очень давно! Во второй половин XVIІ столтія, т. е. лтъ двсти до описываемаго похода, казачьи вольницы подъ начальствомъ своихъ атамановъ Пояркова, а потомъ Хабарова, спускались внизъ по Шилк, стремясь въ тотъ же невдомый Амурскій край, въ ту же сибирскую Колхиду. Теперь же потомки удалыхъ храбрецовъ шли путемъ своихъ предковъ, но уже не безпорядочной буйной ватагой, а дисциплинированные, обученные военному длу, хорошо вооруженные. подъ начальствомъ человка, разуму и желзной, ничмъ не сокрушимой, вол котораго Россія боле всего обязана пріобртеніемъ Приамурскаго края.
Однообразно тянулись первые дни плаванія по широкой, сжатой крутыми берегами, Шилк. Но вотъ, наконецъ, и Усть-Стрлка, послдній русскій пунктъ, вотъ и конецъ Шилк. Впереди блеснулъ широкій Амуръ. Такъ вотъ эта огромная, таинственная рка, катящая свои волны на протяженіи 3,000 верстъ и впадающая въ Великій океанъ, къ которому такъ настойчиво, такъ стихійно стремились русскіе люди въ теченіе нсколькихъ вковъ! Такъ вотъ эта водная нить, долженствующая связать Тихій океанъ съ сердцемъ Россіи!
Въ это время у устья Амура, на разстояніи 3,000 верстъ отъ отряда Муравьева, находилась кучка русскихъ людей, подъ начальствомъ человка, имя котораго также неразрывно связано съ пріобртеніемъ Приамурскаго края, — это былъ капитанъ 1-го ранга Невельской, по своему характеру, взглядамъ, преданности Россіи и настойчивости, достойный сподвижникъ Муравьева. Съ невроятными усиліями, встрчая на каждомъ шагу затрудненія, онъ усплъ разсять вковыя заблужденія о лиман рки Амура и доказать, что Амуръ не теряется въ пескахъ, какъ это предполагали такіе авторитеты какъ Лаперузъ, Браутокъ и Крузенштернъ, и что Сахалинъ не полуостровъ. Доказавъ доступность Амурскаго лимана и существованіе Татарскаго пролива, онъ первый выяснилъ значеніе для насъ рки Амура и, рискуя всмъ, не имя высочайшаго повелнія, 1-го августа 1850 г. поднялъ въ усть Амура, на мыс Куегда, гд нын стоитъ г. Николаевскъ, русскій военный флагъ.
Многіе изъ высокопоставленныхъ лицъ, стоявшихъ въ то время во глав центральнаго управленія, опасаясь столкновенія съ Китаемъ и Англіей, отношенія съ которой обострились, подняли на Невельскаго цлую бурю. Судьба и карьера этого труженика висла на волоск, но Муравьевъ поддержалъ его и результатомъ этой поддержки явились знаменательныя слова императора Николая: ‘гд разъ поднятъ русскій флагъ, онъ уже спускаться не долженъ’.
Поднявъ флагъ, Невельской остался около него часовымъ и свято охранялъ свой постъ въ теченіе 4-хъ лтъ. Муравьевъ вознамрился соединиться съ Невельскимъ и, такимъ образомъ, связать устье Амура съ Россіей, чего и достигнулъ описываемымъ походомъ, не смотря на вс преграды. Моментъ встрчи его съ Невельскимъ ршилъ участь Амура и какъ послдствіе этой встрчи явился четыре года спустя Айгунскій трактатъ, которымъ Китай призналъ оффиціально наше право на давно желанный Прнамурскій край.
Пройдя Усть-Стрлку, 18-го мая, въ 2 1/2 часа дня, отрядъ остановился и Муравьевъ поздравилъ всхъ съ возобновленіемъ плаванія русскихъ людей по Амуру, двсти лтъ для насъ закрытому. Хоръ баталіонной музыки, при оглушительномъ ‘ура’ всего отряда, игралъ гимнъ ‘Боже Царя храни’.
Черезъ два дня плаванія, флотилія достигла мста. гд 165 лтъ стояла наша, казачья крпость Албазинъ, сожженная манджурами до основанія, посл заключенія Головинымъ Нерчинскаго трактата.
При звукахъ молитвы ‘Коль славенъ нашъ Господь въ Сіон’, исполненной баталіонными трубачами. Муравьевъ со свитой вышелъ на берегъ и поднялся на валъ, которымъ былъ когда-то обнесенъ Албазинъ и слды котораго видны и донын. Вс невольно обнажили головы и сотворили крестное знаменіе въ память погибшихъ здсь геройскою смертію защитниковъ крпостцы, отражавшихъ грудью своей полчища манджуръ, въ десять разъ превосходившихъ ихъ своею численностью. Помолясь, отрядъ тронулся дальше.
Пустынные берега, начиная отъ Албазина, стали оживляться, то и дло встрчались бродячіе дауры, а не доходя до китайскаго города Айгуна показались и первыя фанзы {Фанза — китайская хижина, построенная изъ досокъ и обмазанная глиной.} манджуръ.
Всхъ волновала одна мысль: ‘что-то ждетъ въ Айгун? согласятся ли китайцы пропуститъ флотилію, или придется съ оружіемъ въ рукахъ завоевывать себ это право?’ По слухамъ, въ это время около города было сосредоточено много китайскаго войска.
28-го мая, посл длиннаго перехода, отрядъ получилъ приказаніе остановиться на ночлегъ не далеко отъ мста впаденія въ Амуръ рки Зеи, гд нын стоитъ городъ Благовщенскъ, верстахъ въ двадцати отъ Айгуна. Какъ только флотилія пристала къ берегу, Муравьевъ послалъ двухъ чиновниковъ изъ своей свиты къ губернатору города, чтобы узнать получилъ ли онъ изъ Пекина разршеніе на пропускъ русскихъ по Амуру. Вс съ нетерпніемъ ожидали ихъ возвращенія. По неутшительный отвтъ привезли они: губернаторъ никакого разршенія изъ Пекина на пропускъ русскихъ но получалъ, а своею властію разршить этого пропуска не хотлъ.
Положеніе было незавидное, вс пріуныли. На другой день. 29-го мая, Муравьевъ приказалъ отряду слдовать дальше и не доходя верстъ 4—5 отъ города, присталъ къ берегу, переслъ со свитою на пароходъ и отправился въ Айгунъ, чтобы лично переговорить съ китайскими властями. Передъ отъздомъ онъ отдалъ приказаніе начальнику отряда быть готовымъ, по первому сигналу. идти и аттаковать городъ.
Переговоры Муравьева съ китайцами тянулись до вечера и увнчались успхомъ: разршеніе на безпрепятственное слдованіе флотиліи дальше по Амуру было получено. Окончивъ переговоры, Муравьевъ вернулся къ ожидавшему его отряду на лодк, такъ какъ пароходъ ‘Аргунь’ противъ теченія и втра, дувшаго въ этотъ день по теченію, выгрести не могъ, и отдалъ приказаніе тотчасъ же слдовать дальше. И такъ главное препятствіе было устранено, путъ былъ открытъ и все общало благополучное окончаніе труднаго дла. Оставалась только борьба съ могучею ркою, съ бурями, съ голодомъ и холодомъ, но такого рода препятствія были по плечу тогдашнимъ молодцамъ.
3-го іюня, по ошибк проводника, запутавшагося въ безчисленныхъ островахъ, флотилія, принявъ одинъ изъ протоковъ Амура за фарватеръ, вышла въ рку Уссури, верстахъ въ 40 отъ впаденія ея въ Амуръ, къ мсту, гд теперь стоитъ казачья станица Уссурійскаго казачьяго войска Казакевичева. При выход изъ Уссури въ Амуръ, Муравьеву прежде всего бросился въ глаза высокій правый берегъ рки, густо поросшій вковымъ лсомъ. ‘Вотъ гд будетъ городъ’, — сказалъ онъ, указывая рукою на отдльную, выступившую изъ общаго очертанія берега, скалу {Со словъ покойнаго адмирала, генералъ-адьютанта Казакевича.}. Слова его сбылись и теперь на этомъ мст стоитъ городъ Хабаровка, центръ Приамурскаго генералъ-губернаторства, а на скал, указанной Муравьевымъ заложенъ фундаментъ памятника, герою Амура, графу Муравьеву-Амурскому {Торжественная закладка памятника произошла 27 октября 1888 г., а самый памятникъ воздвигнется въ 1889 г.}.
9-го іюня, когда флотилія отошла отъ устья Уссури верстъ на полтораста, неожиданно налетлъ шквалъ, перешедшій въ жестокій штормъ. Тяжело нагруженныя лодки и громоздкіе плоты плохо съ нимъ справлялись. Нсколько изъ нихъ было выброшено на берегъ, почти весь провіантъ подмочило. Отрядъ кое-какъ присталъ къ берегу. Два послдующіе дня занимались просушкой провіанта. 10-го іюня, къ мсту, гд былъ разбитъ бивуакъ отряда, пристала гольдяцкая лодка, на которой находился мичманъ Разградскій, привезшій Муравьеву письмо отъ Невельскаго и назначенный имъ въ проводники экспедиціи въ ея будущемъ плаваніи. Слдуя дале по указанію Разградскаго, флотилія сдлала еще 500 верстъ и наконецъ въ средин іюня достигла перваго русскаго поста Маріинска, основаннаго осенью 1853 г. Невельскимъ, который въ это время тамъ и находился. И такъ отряды Муравъева и Невельскаго соединились. Тысячи верстъ были пройдены. Ни огромная, незнакомая рка, ни бури, ни отсутствіе хорошихъ проводниковъ. ни страшный физическій трудъ, — ничто не остановило этихъ героевъ. На дрянныхъ лодкахъ, на неуклюжихъ плотахъ, подъ опасеніемъ, если не утонуть, то по крайней мр утопить весь провіантъ и умереть голодной смертью среди дикой тайги, въ тысячахъ верстахъ отъ цивилизованнаго міра, они все-таки настойчиво шли и достигли желаннаго. При громкомъ ‘ура’ всего отряда, лодки и плоты экспедиціи пристали къ берегу. Нсколько домиковъ бллось на черномъ фон лса, окружавшаго постъ. Это были не фанзы манджуръ и юрты и шалаши бродячихъ инородцевъ, попадавшіеся по пути отряду. а русскія избы. Чмъ-то далекимъ, роднымъ пахнуло на всхъ! Эти избы какъ бы свидтельствовали, что земля. эта русская, что отрядъ вступилъ на родную почву! Въ Маріинск простояли два дня, отдыхая посл труднаго пути. И такъ сбылось то, о чемъ Муравьевъ и Невельской за нсколько лтъ передъ тмъ только еще мечтали, будучи въ Петербург: русскіе прошли все теченіе Амура.
Черезъ два дня отрядъ раздлился. Конная сотня и горный дивизіонъ остались въ Маріинск. Шестьсотъ человкъ, изъ баталіона, съ провіантомъ, предназначеннымъ для отправки въ Камчатку, тронулись дальше. Остальные двсти человкъ подъ командою подпоручика Глена, при прапорщик Баранов, имя проводникомъ мичмана Разградскаго, отправились на своихъ лодкахъ въ озеро Кизи съ цлью провести отъ него проску и дорогу къ заливу Де-Кастри, на берегу Татарскаго пролива, къ посту того же имени, основанному Невельскимъ. Соединеніе Маріинска съ постомъ Де-Кастри, какъ съ пунктомъ, лежащимъ въ хорошей гавани было крайне важно. Это соединеніе обезпечивало подвозъ въ постъ провизіи и давало возможность поддержать его войсками изъ Маріинска въ случа нападенія союзной эскадры на наши, стоявшія тамъ, суда, а въ случа пораженія давало возможность экипажамъ судовъ, высадившись на берегъ, отступить во внутрь страны.
Шестьсотъ человкъ. отправленные съ провіантомъ, выдливъ изъ своего состава 200 человкъ для охраненія поста (нын города) Николаевска, сли на транспортъ ‘Двину’ и отправились въ Петропавловскъ, для укомплектованія камчатскаго флотскаго экипажа, куда и прибыли за дв недли до нападенія на городъ англо-французской эскадры и участвовали въ славномъ отраженіи десанта союзниковъ.
Муравьевъ, въ сопровожденіи Невельскаго и свиты, отправился черезъ Николаевскъ въ Де-Кастри.
Отрядъ Глена, переправившись черезъ озеро Кизи, соединяющееся протокомъ съ Амуромъ. дятельно принялся за работу. Трудъ предстоялъ имъ не легкій. Чтобы сдлать проску и проложить дорогу въ этомъ буквально-двственномъ лсу, приходилось рубить и оттаскивать руками огромныя столтнія деревья, выкорчевывать пни, а также длать гати и строить мосты черезъ рчки, часто перескавшія путь. Люди изнемогали. Бичъ сибирской тайги ‘гнусъ’ {‘Гнусомъ’ въ Сибири называютъ комаровъ, мошекъ, пауковъ, оводовъ, строкъ, и вообще тешу подобныхъ паскомыхъ. Ихъ водится въ глухихъ но отоптанныхъ уголкахъ Сибири такая масса, что ходить тамъ иначе не возможно, какъ съ волосяной сткой на лиц. Бывали случаи, что ‘гнусъ’ на смерть задалъ домашнихъ животныхъ. Тучи этихъ кровопійцъ такъ облепятъ несчастное животное, что оно, наконецъ, выбившись изъ силъ, падаетъ на землю и околваетъ. Случаи эти бываютъ не только въ самой тайг, куда иногда, отбившись отъ стала, попадетъ скотина, а даже въ отдаленныхъ, боле глухихъ улицахъ сибирскихъ городовъ, какъ, напримръ, это было еще въ 1881—82 годахъ въ г. Хабаровск.}, мучая ихъ днемъ, не давалъ сомкнуть глазъ ночью. Хуже всего приходилось въ срые, туманные и дождливые дни, когда гнусъ кусаетъ сильне. Костры изъ гнилого дерева и сырыхъ листьевъ, называемые по-сибирски дымокуромъ и разводимые для выкуриванія назойливыхъ наскомыхъ, мало помогали. Къ довершенію несчастія, главная пища — солонина испортилась настолько, что ее пришлось выбросить и отрядъ питался только кашей и сухарями. Но вскор и эта скудная провизія пришла къ концу, а впереди предстояло провести еще верстъ 10 дороги. Вернуться въ Маріинскъ нечего было и думать, при существовавшемъ тогда режим и при взглядахъ Муравьева на службу, это могло бы повлечь за собою весьма строгое наказаніе. Нужно было умереть, или довести до конца порученное дло. Наконецъ, подпоручикъ Гленъ ршился, въ виду крайноcти, командировать прапорщика Баранова съ частью людей обратно въ Маріинскъ за провизіей, асамъ, съ оставшимися солдатами. продолжалъ работу. Прошла недля. Давно послднія крошки сухарей и крупы были съдены, люди питались морошкой, кореньями и тетеревами. Послдніе, очевидно, до тхъ поръ никогда людей не видали, такъ какъ подпускали къ себ такъ близко, что ихъ не стрляли, а просто били палками. Но какъ ни глупы были тетерева, какъ ни много росло морошки, а отряду все-таки приходилось совсмъ плохо. Люди буквально пухли съ голода, но работу не прекращали и не роптали. Прошла еще недля, — Барановъ не возвращался. Богъ знаетъ чмъ бы это кончилось, если бы бдствующій отрядъ не выручилъ случай.
Два офицера съ фрегата ‘Діана’, пришедшаго, какъ оказалось впослдствіи, въ это время въ Де-Кастри, отправились на охоту и, отойдя верстъ на восемь отъ берега, случайно наткнулись на бивуакъ отряда. Офицеры эти были — лейтенантъ князь Оболенскій и поручикъ корпуса морской артиллеріи Антипенко. Вс невзгоды отряда кончились: съ ‘Діаны’ тотчасъ же прислали провизію и врача для оказанія помощи больнымъ, которыхъ набралось не мало. Вс повеселли и работа закипла. Недли черезъ полторы вернулся изъ Маріинска прапорщикъ Барановъ съ провизіей и вновь соединившійся отрядъ, черезъ нсколько дней окончивъ свою задачу, пошелъ обратно, проведенной проской къ озеру Кизи, а оттуда въ Маріинскъ. Всей проски было сдлано тридцать верстъ. Въ Маріинск его ожидало приказаніе немедленно отправиться въ постъ Николаевскій, а потому, не длая даже дневки, тронулись въ дальнйшій путь, внизъ по Амуру. Въ посту Николаевскомъ тоже не пришлось отдохнуть. Тамъ въ это время находился Муравьевъ, который приказалъ Глену отправиться съ отрядомъ въ заливъ Счастія въ Петровское зимовье {Постъ ‘Петровское зимовье’ основанъ Невельскимъ въ 1850 году.}.
И вотъ измученный, оборванный, полуголодный отрядъ, не отдохнувъ даже дня, на тхъ же, проплывшихъ уже тысячи верстъ. полусгнившихъ лодкахъ, на которыхъ и по рк-то плавать не безопасно, тронулся въ путь въ Охотское море, опасное по свирпствующимъ въ немъ бурямъ даже большимъ океанскимъ судамъ. Такъ безропотно повиноваться и столько вынести могъ только лучшій въ мір русскій солдатъ! Въ Николаевск на лодки нагрузили якоря и цпи, которые нужно было доставить въ Петровское зимовье, и придали къ отряду 30 человкъ матросовъ съ фрегата ‘Паллады’.
Плаваніе было неудачное. При выход изъ Татарскаго пролива въ Охотское море, флотилія попала въ штормъ и не будь на лодкахъ матросовъ, понимавшихъ какъ слдовало управляться, вроятно, ни одинъ бы человкъ не спасся. Кое-какъ шлюпки направили на песчаную кошку, далеко выдавшуюся въ море, и выбросились на нее. Испуганные, изнуренные до полусмерти люди, выбравшись на берегъ, горячо возблагодарили Бога за свое чудесное спасеніе. Вс лодки были разбиты. Нечего было и думать продолжать путь на нихъ, и вотъ, оставивъ на кошк грузъ якорей и цпей и взявъ съ собою кое-какую провизію, отрядъ направился берегомъ, безъ дороги, въ Петровское зимовье, до котораго наконецъ и добрался съ страшными усиліями.
Вслдъ за отрядомъ туда прибылъ на шхун ‘Востокъ’ Муравьевъ и, приказавъ немедленно приступить къ постройк батареи на четыре орудія, на той же шхун отправился въ Аянъ. Черезъ недлю посл ухода шхуны въ Петровское зимовье, пришелъ транспортъ ‘Иртышъ’, подъ командою Чихачева, и отрядъ. окончивъ постройку батареи, былъ отправленъ на немъ въ Аянъ, куда и прибылъ въ середин августа. Едва ‘Иртышъ’ сталъ на якорь, какъ на него пріхалъ лейтенантъ князь Оболенскій съ приказаніемъ Муравьева: отряду перессть на транспортъ россійско-американской компаніи ‘Камчатку’, на которомъ въ это время подняли военный флагъ и поставили четыре орудія, и идти на немъ въ крейсерство къ Шантарскимъ островамъ ловить англійскихъ китобоевъ. Черезъ часъ по полученіи приказанія, люди были переведены съ ‘Иртыша’ на ‘Камчатку’, которая тотчасъ снялась съ якоря и ушла въ море. Крейсерство продолжалось всего нсколько дней и, во все время его, транспортъ встртилъ только одно судно, оказавшееся американскимъ китобоемъ. По возвращеніи въ Аянъ, отрядъ былъ спущенъ на берегъ, гд и всталъ лагеремъ. Во время своего четырехнедльнаго пребыванія въ Аян, отрядъ построилъ дв батареи. Въ середин сентября, оставивъ для окончанія работъ 50 человкъ, подпоручикъ Гленъ съ остальными людьми на томъ же транспорт отправился на Ситху, въ Ново-Архангельскъ, для охраны города, такъ какъ, не смотря на то, что колонія наши въ сверной Америк были объявлены нейтральными, на нихъ все-таки ожидали нападенія англо-французскаго флота.
Оставленныхъ въ Аян 50 человкъ тоже вскор перевезли въ Ново-Архангельскъ на компанейскомъ бриг ‘Князь Меншиковъ’.
Хотя съ отправленіемъ на Ситху и кончается дятельность этого отряда въ дл присоединенія Приамурскаго края, но нкоторые случаи изъ его послдующей службы настолько интересны, что мы познакомимъ съ ними читателей.
Посл всхъ перенесенныхъ трудовъ и лишеній, жизнь на Ситх естественно всмъ казалась прекрасною и даже отрадною. Кром занятія карауловъ, солдаты работали за особую плату (сто рублей ассигнаціями въ годъ за человка) въ порту россійско-американской компаніи и имъ жилось дйствительно хорошо, но офицерамъ отряда, Глену и Баранову, приходилось плохо. Не имя возможности, вслдствіе блокады Ситхи союзниками, отправить во время аттестаты на жалованье въ свои части, они пять лтъ не получали казеннаго содержанія и жили только на то, что платила имъ, по условію съ правительствомъ, россійско-американская компанія. Казенное же жалованье за пять лтъ такъ для нихъ и пропало.
Однообразно тянувшаяся жизнь на Ситх вдругъ оживилась’ необычайнымъ происшествіемъ. Въ т времена около самого Ново-Архангельска стояла большая деревня, населенная туземными инородцами, племени колошей, или иначе колюжей.
Солдаты отряда частенько хаживали въ эту деревню, но вскор отношенія между ними и туземцами обострились. Причиной были женщины. Стали возникать ссоры, кончавшіяся иногда и драками, но дале дракъ дло не шло. Спустя годъ посл прибытія отряда, изъ деревни исчезло нсколько женщинъ и двушекъ. Увренные, что они были похищены солдатами, жители деревни, мстя за оскорбленіе, предательски убили нсколькихъ дровосковъ отряда. посланныхъ въ лсъ. Не смотря на требованіе губернатора Ситхи, адмирала Всеволожскаго, колоши отказались выдать виновныхъ и, чувствуя, что это имъ даромъ не пройдетъ, вышли изъ деревни и заняли миссіонерскую церковь, стоявшую недалеко отъ города. Получивъ извстіе объ этомъ, Всеволожскій собралъ гарнизонъ и лично повелъ его къ занятой церкви. Остановясь съ отрядомъ саженяхъ въ ста отъ нея, онъ еще разъ обратился къ мятежникамъ съ требованіемъ выдать убійцъ, но въ отвтъ на это требованіе колоши открыли огонь. Тогда, видя, что убжденія не дйствуютъ, Всеволожскій приказалъ аттаковать церковь. Но это было дло не легкое. Церковь стояла на возвышенности, среди совершенно открытой мстности, да и колоши были вооружены англійскими штуцерами, между тмъ какъ гарнизонъ дрянными кремневыми ружьями. Пришлось привести изъ города орудіе, изъ котораго и стали стрлять по церкви. Посл нсколькихъ выстрловъ двери были разбиты, отрядъ бросился въ атаку и началась рзня, во время которой былъ тяжело раненъ прапорщикъ Барановъ, убито восемь и ранено двадцать нижнихъ чиновъ. Колоши, не успвшіе спастись бгствомъ, были почти вс перебиты.
Спустя годъ посл этого дла, прапорщикъ Варановъ былъ награжденъ, по представленію Всеволожскаго, Анною 4-й степени ‘за храбрость’, а двое нижнихъ чиновъ, наиболе отличившіеся, георгіевскими крестами.
По окончаніи этой случайной войны, жизнь опять потянулась по старому, тихо и однообразно.
Года черезъ два по прибытіи на Ситху, Гленъ и Варановъ вдругъ совершенно неожиданно получили приказъ о томъ, что они переведены во флотъ мичманами. Это ихъ, конечно, ужасно удивило, но длать было нечего и они не только одлись въ морскую форму, но даже усердно принялись за изученіе спеціальныхъ морскихъ предметовъ. Но не долго имъ пришлось быть во флот. Черезъ нсколько времени они опять получили приказъ, въ которомъ было сказано, чтобы они носили только морскую форму, но что чины имъ будутъ идти по старому, по пхот, а вслдъ затмъ получено распоряженіе снять и форму. Чмъ руководствовалось высшее начальство, переводя ихъ во флотъ, а потомъ заставляя для чего-то носить морскую форму, — такъ и осталось неизвстнымъ.
Въ 1859 году, пробывъ пять лтъ на Ситх, Гленъ съ частію отряда вернулся на компанейскомъ пароход ‘Александръ’ въ Николаевскъ, откуда нижніе чины были отправлены въ Забайкалье въ свои баталіоны дослуживать сроки, а самъ Гленъ былъ переведенъ въ линейный баталіонъ въ Благовщенскъ.
Прапорщикъ Барановъ остался съ остальными людьми въ НовоАрхангельск и умеръ тамъ отъ раны, полученной имъ въ стычк съ колошами.
Гленъ, нын полковникъ, не покинулъ край. въ присоединеніи котораго къ Россіи принималъ такое активное участіе, и командуетъ Уссурійскимъ казачьимъ полубаталіономъ, расположеннымъ въ пост Камень-Рыболовъ, Приморской области.