Переводы, Цетлин Михаил Осипович, Год: 1917

Время на прочтение: 3 минут(ы)

МИХАИЛ ЦЕТЛИН (АМАРИ)

1882, Москва — 1945, Нью-Йорк

‘Ему зарубежная русская литература многим обязана’, — писал Глеб Струве. С начала 1900 года Цетлин, чей псевдоним имеет много расшифровок, но наиболее вероятная — А Маriе, то есть ‘Для Марии’ (имя жены поэта), — больной туберкулезом наследник богатейшего торгового дела своего деда по матери (‘Чай Высоцкого’) — жил на французских курортах. Из-за болезни не окончил университета, однако хорошо знал пять языков, в 1906 году выпустил в Москве первую книгу (‘Стихотворения’), в 1907 году был привлечен как член партии эсеров к ‘дознанию’, бежал за границу и до 1917 года жил то во Франции, то в Швейцарии. В это время в Москве Цетлину-Амари принадлежало издательство ‘Зерна’, выпускавшее книги практически в обход военной цензуры. В 1916 году в нем вышел сборник Амари ‘Глухие слова’ с подзаголовком ‘стихи 1912-1913 гг.’ — и с традиционным разделом ‘переводов’ в конце. В этом разделе были опубликованы шесть стихотворений Фридриха Гёльдерлина, при этом годы жизни Гёльдерлина проставлены, а имя (Фридрих) опущено, ибо военная цензура с конца 1914 года и до конца 1917 года штрафовала за любые немецкие цитаты и даже за разговор по телефону, если он велся по-немецки. ‘С какого языка’ сделаны переводы, в книге тоже указано не было. Если учесть, что переводы из Гёльдерлина, до того опубликованные на русском языке, можно было перечесть по пальцам одной руки, переводы Амари предстают в совершенно особом свете. Летом 1917 года поэт с семьей вернулся в Москву, но годом позже сложным путем вновь бежал в Париж, где десятилетиями занимался поэзией и еще больше — благотворительной деятельностью, с 1920 по 1939 год заведовал отделом поэзии в ‘Современных записках’. В сентябре 1940 года через Португалию вместе с семьей добрался до Нью-Йорка, где с Марком Алдановым основал ‘Новый журнал’, давший на своих страницах приют чуть ли не трети авторов нашего сайта — в том числе уже в XXI веке. Амари переводил Рильке, Валери и многое другое, но место в истории поэтического перевода обеспечила ему именно странная публикация ‘вражеского поэта’ времен первой мировой войны, а также переложения из Бялика.

ФРИДРИХ ГЁЛЬДЕРЛИН
(1770-1843)

ВЕЧЕРНЯЯ ФАНТАЗИЯ
Под мирной сенью хижины пахарю
Очаг отраден, малым доволен он.
В долине путник слышит звоны,
Колокол тихий на близкой церкви.
Вернулись в гавань все корабельщики,
Далекий город шумы веселые
Смиряет. Тихо. И в беседках
Мирно друзья коротают вечер.
А что же я? О, если б жил, как все,
Труда поденщик, в смене размеренной
Забот и мира. Спят все. Что же
В сердце моем не смирилось жало?
В вечернем небе, словно весна цветет,
Несчетны розы. В славе и золоте
Сияет мир. Туда, туда бы,
К тучам пурпурным, — там в свете, в воздухе
Растает, растворится и жизнь, и боль!
Мольбой ли глупой вспугнуто, кануло
Очарованье? Смеркло. Снова
Я одинок, как всегда, под небом.
Приди же, сладкий сон! Слишком многого
Так жаждет сердце! Не отпылаешь ты,
Мечтательная так тревожно
Юность… И ясною будет старость.
К ПАРКАЛИ
Одно лишь лето дайте, вы, мощные,
Одну лишь осень зрелых напевов мне,
Чтоб легче сердце, сладким пеньем
Долу насытившись, умерло бы.
Ведь душам, в жизни не воплощающим
Извечных и божественных прав своих,
Не даст забвенья даже Лета.
Если же песнь моя мне удастся,
Привет тебе тогда, ты, о мир теней!
Я буду светел, если б и не было
Со мной там лиры. Всё ж однажды
Жил я, как боги, а это — благо.
ПРОЩАНЬЕ
(Диотиме)
Если я со стыдом сгину, и дерзким, им
Не отмщу и сойду в гроб обесславленным,
И меня одолеют
Силы, духу враждебные —
Пусть тогда и тобой буду забыт, навек,
О, красней за меня, мучься и ты стыдом,
Ты, любимая мною!
Нет, и тут пусть не будет так!
Но предчувствую я: буду один, один…
Гений светлый, и ты бросишь! И духи лишь
Смерти будут мне струны
Сердца, струны все, рвать и рвать.
Кудри юности, о, осеребритесь же!
Краток будет мой день, завтра же что нас ждет?..
…меня на пустынный здесь
Двух дорог перекресток
Боль разящая кинула!

ХАИМ НАХМАН БЯЛИК
(1873-1934)

ПЕРЕД ЗАКАТОМ
На закатное небо посмотри заревое
Через наше оконце.
Обними мою шею, вот, прижмись головою.
Опускается солнце.
Небо — море сиянья. Свет великий струится,
Сплетены мы безмолвно.
Пусть летят наши души, как свободные птицы,
В светозарные волны.
Затеряются в высях, как две быстрых голубки,
Но в пустыне безбрежной
Острова заалеют, — и воздушны, и хрупки,
Души спустятся нежно.
Уж не раз прозревали нетелесным мы взглядом
Те миры без названья,
И от их созерцанья стала жизнь наша — адом,
И удел наш — скитанья.
Словно к светлой отчизне, устремляем мы очи
К ним с великою жаждой.
Не о них ли нам шепчет звезд торжественной ночи
Луч мерцающий каждый?
И на них мы остались, нет ни друга, ни брата,
Два цветка мы в пустыне,
Тщетно ищем, скитаясь, невозвратной утраты
На холодной чужбине.
Оригинал здесь
Прочитали? Поделиться с друзьями:
Электронная библиотека