Переписка с С. П. Вальберх, Вальберх Иван Иванович, Год: 1808

Переписка
Время на прочтение: 77 минут(ы)
Скачать в PDF
Вальберх И. И. Из архива балетмейстера. Дневники. Переписка. Сценарии.
СПб.: ‘Издательство ПЛАНЕТА МУЗЫКИ’, Издательство ‘Лань’, 2010.

ПЕРЕПИСКА И. И. ВАЛЬБЕРХА с С. П. ВАЛЬБЕРХ

1807-1808 гг.

И. И. Вальберх — С. П. Вальберх

16 декабря 1807 г. Москва

Любезной друг Софья Петровна.
Благодаря бога, я приехал в Москву благополучно, кроме дорожных мелочей, о которых не стоит и писать. Здоровы ли вы все? Это для меня важней всего.
Здесь глупость на глупости, и, к довершению всех, прислали меня сюда бог знает за чем. Я теперь в гостях у Ивана Романовича [Краснопольского]107, следовательно, живу только для того, чтоб не пропустить почты. После, для рассеяния, тебе напишу кое-что смехотворительное для тебя. Не знаю, поедут наши сюда по приезде Росси108 в Петербург, которого я повстречал в Твери и которой меня очень опечалил, сказав, что театр прежде пасхи готов не будет! Что я буду делать в конюшне?109 Стыдно подумать дать что-нибудь значущее, а безделку стоит ли и давать, когда Москва ждала меня и ожидает видеть. Я на случай пишу к едущим нашим беднякам в Тверь, как меж нами условлено и как Алек[сандр] Льво[вич Нарышкин]110 мне приказал.
Фатяшу, Дуняшу, Иполита, Никодима, то есть Ваньку, Шаньку, Петьку, Верку и всю мою и твою мелочь перецелуй. Степан Ананьевич111 и сестра здоровы, но я их минуту видел только, потому что таскают твоего мужа по Москве, не могу опомниться. Жди на будущей почте настоящего письма, это только писулька. Прощай, будь здорова и пожелай того же тебя любящему мужу. Кличут в бостон — доканчивать туры.

Целую тебя, по гроб твой друг и муж
И. Валберх.

С. П. Вальберх — И. И. Вальберху

16 декабря 1807 г. Петербург

Любезный друг Иван Иваныч.
Я, слава богу, здорова, и все дети также. Надеюсь, что и ты здоров и благополучно приехал в Москву и уже виделся с сестрою и Степаном Ананьевичем. Я думаю, они очень обрадовались, как тебя увидели. А со мною после тебя тотчас случилась неприятность. У меня на другой день после тебя отняли лошадей, меня это очень огорчило. Я пошла в театр, чтоб узнать от Петра Иваныча [Альбрехта]112, по какому приказанию это сделано. Я сказала ему все то, что я в то время от огорчения чувствовала. Однако он божился, что это не от него, а что он подает всякой день записки Майкову113, сколько пар надо, а Майков будто бы замарал и сказал: ‘Его здесь нет, то не надо давать лошадей’. Только я узнала, что Майков в том деле вовсе не виноват. Не знаю, от стыда или что другое, только зачали опять присылать лошадей, и Петр Иваныч опять со мною очень хорош.
Сегодня у нас Рыкалова114 бенефис, Машинька и Шашинька играют. Наши, я думаю, отправятся в середу на этой неделе, а сам Нарышкин поедет после крещения. И, я думаю, вы зачнете танцовать без него.
Теперь я расскажу тебе, где я была. В субботу я крестила у Степана Иваныча, в воскресенье я обедала у Матренки, а сегодня будем вечером у Жандра115 с Евгеньей Ивановной [Колосовой]116 и Антоном Иванычем [Казасси]117. На другой день после тебя приходила к тебе из Ямской тетка твоя с дочерью, и я их угостила. Они очень сожалели, что тебя не застали.
Твой любезный Петя здоров и весел. Мы его спрашиваем, где папа, он всегда показывает на двор. Прочие все меня просят, чтоб я тебе кланялась. Ваня и Шаша сами к тебе пишут. Кажется, теперь нечего больше писать, будь здоров и весел, чего от искреннего сердца желает тебе

твой верный друг Софья Валберх.

И. И. Вальберх — С. П. Вальберх

19 декабря 1807 г. Москва

[…] Прошу тебя, чтоб поскорей меня известить, кой чорт делается в Петербурге, потому что здесь я не знаю, что делать. Театр не готов, мелочных интриг бездна. Едут ли наши? Будет ли сюда Нарышкин? Потому что на Старом театре делать нечего. Нет ни платьев, ни декораций, — одним словом, качельный театр. Я бы хотел лучше всего возвратиться […]

С. П. Вальберх — И. И. Вальберху

19 декабря 1807 г. Петербург

[…] Я тебе писала, что нашим велено было выехать в середу, однако Карл Иваныч Росси, приехавши, указал, что дорога в Москву очень дурна, и для того Нарышкин остановил отправку до лучшей дороги, и до сей поры не знают, когда поедут […] Росси сказывал мне, что он тебя встретил на дороге и что ты очень сердился, что театр еще долго не будет готов и вы принуждены будете танцовать на старом.
У нас нового ничего нет, окроме того, что в ожидании отправки заставляют их танцовать. Вчера был ‘Роланд’ 118, а сегодня Машинька играет ‘Шекспира’119, а Евгения Ивановна [Колосова] с Огюстом пляшут по-русски […]

И. И. Вальберх — С. П. Вальберх

21-22 декабря 1807 г. Москва

[…] Крайне теперь я сожалею, что приехал в Москву, потому что, ежели Алек[сандр] Льво[вич Нарышкин] не переменил своего намерения и послал сюда Колосову с братьей, то мы принуждены будем танцовать в гнусном сарае, который тесен, холоден, одним словом, имеет все мерзкие достоинства. Я все льстился, что приезд Росси в Петербург остановит посылку других. Сколько здесь дрязгов меж поддиректорами, актерами, фигурантами, портными и прочиею театральной сволочью! Ко мне липнут, как мухи, кто с жалобой, кто с просьбой, кто с доносом, но я от всего бегаю.
Зачал для формы ‘Медею’121, чтоб не говорили, что ничего не делаю, впрочем, жду с нетерпением или приезду наших или приказу и самому мне воротиться. Что за радость испакостить хороший балет? Фигурантов набрал я 12 пар, кое-как плетутся, но театр дьявольски тесен, хотя пол будут переделывать, потому по этому ходить страшно, а не только танцовать.
Дома я редко бываю: всякий день зовут то туда, то сюда, хотя это мне и скучно становится, но учтивство запрещает отказать […] Александру Гавриловичу [Щеникову]122 поручаю поклониться от меня матушке его, которую я люблю и почитаю, Василью Семеновичу и всем родным. Алена Ивановна какова? Ивану Петровичу [Ленцу] — поклон. Анне Романовне [Ленц]123 — поцелуй, Роману Яковлевичу, Марье Францевне [Казасси]124. Антону Ивановичу [Казасси] — по поклону. Были ли вы у Завалиевского?125 Прошу всем нашим заявить, что, не переставая их любить, не всегда удается всем поименно кланяться, чтоб не сердились. Колосовым я не пишу потому, что считаю их уже в дороге с прошлого четверга. Ежели увидишь Александру Дмитриевну [Каратыгину]126, поцелуй за меня […]
В 7 часов вечера. Пришел нарочно из театра домой, чтоб узнать, нет ли от тебя писем, потому что сегодня пришла почта. Прихожу, спрашиваю, говорят, что есть, да у Ивана Даниловича [Бабенова]127, а он уехал со двора, запер письмо в своем кабинете. Прескучное положение! Что делать? Идти опять в театр скучно, сегодня я так устал! В гости ехать не хочу, потому что везде поят. Спать ложиться рано. С какою бы жадностью теперь читал письмо твое, — оно здесь, в пяти шагах от меня, а я читать его не могу. Не правда ль, что это очень весело для меня? […]
Я не в Америке, правда, но со всем тем становлюсь так скучлив, переменя хотя на малое время мой обыкновенный образ жизни, что несносен бываю сам себе […] Одним словом, от старости я делаюсь ребенком. Но ты, зная меня уже двадцать лет, должна разуметь, что я тебе открываю тайнейшие изгибы моего сердца, потому что в прочем я здоров и сегодня обедал, как обжора. Завтра опять зван на обед, и хотелось бы отбояриться, но не могу, потому этому человеку, а именно Скотти128 дал я слово в первый день приезда моего сюда […]
Пойду теперь опять в театр, пока приедет Иван Данилович [Бабенов] домой. Сегодня бенефис Madame Lavandaise129. Чорт знает что дают. Здесь, как в Америке, должно прочесть газеты, чтоб знать вечерний спектакль. Хотя видаюсь всякий день с обоими поддиректорами, но и в голову не придет спросить о спектакле, в таком они здесь уважании у всех, а у меня и того более.
Я все еще надеюсь, что Росси переменит мысли Алек[сандра] Льво[вича], хотя ты пишешь, что наши должны выехать в прошлую среду. Ты сама рассуди, ежели всех нас увидят в этом сарае, что же будут делать при открытии Нового театра! NB. А Новый театр после пасхи будет готов, по словам самого Росси! Ежели в среду выехали наши, то сегодня должны здесь быть, как бы худо ни ехали. Всех более выиграет Яковлев130, а потеряю более всех я, ибо трагедию можно хорошо сыграть и на Малом театре, а балет погиб, ежели дадут на лубошном подмостке […]
Воскресенье, 7 часов утра. 22 декабря.
12 часов вечера. Я забыл до сей поры сказать тебе, что Театр новый отменно хорош.

С. П. Вальберх — И. И. Вальберху

23 декабря 1807 г. Петербург

[…] Я видела вчера Майкова и спрашивала его, не знает ли он что-нибудь, однако он отвечал, что и сам Нарышкин ничего не говорит об этом. По всему я думаю, что тебя вернут назад […]

И. И. Вальберх — С. П. Вальберх

25-26 декабря 1807 г. Москва

[…] Знавши, как здесь скучно, писала бы, делаются ли новые театральные платья, а по этому бы я мог знать, состоится ли отправка в Москву прочих, а потому взял бы мои здесь меры.
[…] Ты также ни слова мне не пишешь, получила ли Машинька жалованье. Это, кажется, не безделка как для тебя, так и для меня! Какие спектакли давали по отъезде моем? Ты знаешь, как это должно быть для меня любопытно, но ты ни слова о том не пишешь, а говоришь, что тебе нечего писать […]
Теперь приехал от сестры, где плакал, как ребенок, разговорясь о покойной моей матери. 7 часов вечера, один дома, после такого разговора! Я право похожу на Юнга131, который денно и нощно грустил […]
Я совершенно празден, потому что, ежели и начал пробы, то, как уж тебе о том и писал, для одной только церемонии, не зная, буду ли здесь танцовать или пришлют приказ ехать обратно. Не зная наверно ничего, ничего и делать не хочется. Ты видишь, что я к тебе не письма, а журнал моей в Москве жизни пишу. Из этого заключи, что я, право, не рыскаю, желал бы лучше быть в работе, чем в такой скучной и мне не обычной праздности […]
Я теперь совершенно как в Америке, не знаю, что делать, пробую такой балет, который, по совести, на этом театре дать грешно […]

С. П. Вальберх — И. И. Вальберху

27 декабря 1807 г. Петербург

[…] Три раза уже назначена была отправка, и три раза отменяют. Третьего дня назначили, чтоб ехать в субботу непременно, а вчера прислано, чтоб ждать впредь повеления. Стейгер писал к Нарышкину, что после нового года можно будет давать уже спектакли на Новом театре, а Росси был у меня и говорит, что это невозможно. Кого слушать, не знаем […] Сию минуту был у меня князь [А. А. Шаховской]132 и сказал, что Нарышкин решил наверное, чтоб ехать 2 генваря, а 30 декабря будет ‘Десертер’133 последний раз […]

И. И. Вальберх — С. П. Вальберх

30 декабря 1807 г. Москва

[…] Я могу еще похвастать, что нашел здесь людей, которые меня полюбили и стараются всячески развлекать и приласкать, а без того с ума бы должно сойти. Со всех сторон происки и интриги! Я уже тебе об этом писал. Желаю от души, чтоб меня воротили. Не думаю, чтоб довершили глупость, оставя меня здесь до открытия театра, который можно открыть чрез две недели, ежели бы были деньги и царь в голове у управляющих
[…] Иван Данилович [Бабенов] поневоле сделал меня богомольным, таскает с собой по разным церквам. Вчера обедал у русского богатого купца Воронина с Иваном Романовичем Краснопольским и в первый раз видел церковь Спаса в Чигасах на Яузе […]
Ежели письма мои не застанут в Петербурге Михаила Петровича134 и Евгению Ивановну [Колосовых], то вскрой адресованное на их имя, ты там найдешь истинный анекдот, который здесь случился в день похорон графа Алексея Григорьевича Орлова-Чесменского. Он не красно описан, потому писал танцор, а не литератор, то есть я, но со всем тем уверен, что без слез ты его не прочтешь […]
Друг мой, я раздумал писать к Петру Ивановичу [Альбрехту] по многим причинам. 1-е. Майков просил, чтоб я к нему писал обо всем, князь [А. А. Шаховской] то же, да и сам Нарышкин. Написал к Петру Ивановичу, а к прочим ничего, будет неучтиво […] Но поручаю тебе поговорить с ним в такой силе: ‘Иван Иванович, уехав, узнал чрез письма мои, что, может быть, отправка прочих в Москву и не состоится, то и хотел бы писать к Е[го] В[ысоко] П[ревосходительству], что не прикажет ли он и ему воротиться в Петербург, но, не могши того сделать, полагаясь на простые наши догадки, продолжает там работать, кончив теперь ‘Медею’, принялся за ‘Графа Кастелли’ 135, он просит вас, как друга своего, узнать от Е. В. П., поедут прочие или нет? И чтоб, ежели намерение точно переменено, прислать к нему повеление возвратиться’. Вот как я думаю лучше должно поступить.
Завтра обедаю у Матрены Семеновны [Воробьевой]136, обедал уже у Приклонского137 и Ильина138 — только и дела, что по обедам.
Как увидишь князя, извини меня пред ним, что к нему не пишу, все ждал, чем решится мое здесь пребывание, то более думал, что должен делать, чтоб скорей возвратиться, чем вести со всеми переписку. Он уверен в моем образе мыслей в рассуждении его, следовательно, не может усомниться в моей к нему привязанности, равно счесть за небрежение, что не писал по сю пору […]

И. И. Вальберх — С. П. Вальберх

1-2 января 1808 г. Москва

[…] Сегодня был я у князя Юсупова139, который отменно был доволен моим визитом, расспрашивал про всех, кого мог вспомнить. О! как он постарел! А он, верно, скажет то же и обо мне!!! […]
Сказать ли тебе правду? Сегодня Аблец140 танцовал с Ламиральшей141 Menuet de la cour et gavotte de Vestris, его так хорошо приняли, что мне стало стыдно — завидно. Вот положение мое. Буду всячески стараться, не можно ли убедить Алек[сандра] Льво[вича], чтоб нас выпустили на Новом театре. Ежели же этого не удастся, то постараюсь дать какой-нибудь да балет, но не Pas de deux, как писал ко мне Огюст […] Как при дирекции все возможно, то я из предосторожности напишу, что, ежели еще наши не уехали, а поедут, то чтоб знали, что им квартира нанята в Сандуновом доме, что за Кузнецким мостом на Фонтанах. Увидь Николая Степановича Краснопольского142 и поклонись ему как от меня, так и от братца его Ивана Романовича, Варвары Васильевны, родного его братца Павла Степановича, с которыми я бываю почти всякий день то у них, то у Ивана Даниловича [Бабенова]. Других знакомых у меня нет. Теперь, может быть, Карл Иванович [Росси] кое-куда потащит по своим знакомым […]

С. П. Вальберх — И. И. Вальберху

2 января 1808 г. Петербург

[…] Спектакли дают все старые, из балетов давали только ‘Десертер’. Про Машинькино жалованье мне казалось, что я тебе уже писала, что она его получила на другой день твоего отъезда […] Платья нового только и сделали гусарское, а более никаких. Накануне нового года был у Нарышкина спектакль французский, а Дидло сделал балет из детей.
Теперь, кажется, могу тебя наверное уведомить, что наши отправляются 3 числа сего месяца, — я уже и сундуки у Евгеньи Ивановны [Колосовой] сегодня уложила […] Скажи, пожалуйста: готов ли театр? К Нарышкину писал военный губернатор143, что можно уже давать спектакли, а Росси уверял, что он не прежде святой недели будет готов. Кого слушать — бог знает. Майков с Нарышкиным будет тоже в Москву, Петр Иваныч [Альбрехт] пеняет, что ты его совсем забыл и не пишешь. Пожалуйста, напиши для церемонии одно письмо […]
В понедельник Машинька играет ‘Урок дочкам’144 в первый раз. ‘Дидону’ 145 также уже зачали пробовать, и, думаю, что ее скоро Дадут […]
Сию минуту пришел князь [А. А. Шаховской] ко мне! и увидел, что я пишу к тебе, попросил, чтоб я ему позволила на моем письме слов десять приписать. Какой он добрый человек: редкий день пройдет, чтобы он не навестил нас […]

И. И. Вальберх — С. П. Вальберх

3-6 января 1808 г. Москва

[…] Поездка моя в Москву мне вовсе не нравится, потому что мне предвидится много глупостей, от которых нельзя будет убежать по приезде сюда Нарышкина. Здесь у всякого своя песня, но вообще клонят на то, чтоб театра нового нынешним карнавалом не открывать. Когда же он сюда приедет, то по обыкновению своему закутит и замутит, и тогда хоть чорта пой, а пляши по его дудке […]
Не солгу, что отменно скучно, несмотря на все ласки некоторых особ здешних. И на это есть основательная причина. Я не знаю наверное, что буду здесь делать. А по всему видно, что от мерзкого Старого театра не отплясаться. Посуди же? Какой балет я ни дам, то будет испорчен! Хотя мной взяты все предосторожности, со всем тем еще до сих пор нет платьев для фигурантов ни к одному балету. Пустомеля Приклонский только и говорит: ‘У меня все через двадцать четыре часа будет готово’. По грехам моим я уже испытал силу таких слов в Петербурге от Майкова и Шаховского, то должен знать, как ценить их здесь от Приклонского […]
У меня грудь болит, и, думаю, по моей глупости. Я сегодня учился на театре: переодеваться негде, кроме одной комнаты, где актеры делают репетиции, были женщины, и я весь в поту переменял белье в холодном чулане. NB. Здесь все уборные состоят в одной комнате, которую отгораживают ширмами для женщин. Под качелями в театрах больше есть уголков для пальясов и полишинелев, чем в здешнем Придворном театре! […]
Сегодня кончил corps de ballet ‘Графа Кастелли’. Теперь не знаю сам, за какой балет приняться, потому что приезд наших и Алек[сандра] Льво[вича Нарышкина] должен решить, что и где мы будем танцовать […]
[4 января]. Отыщи у меня программы ‘Графа Кастелли’ и ‘Клары’146, также ‘Счастливое раскаяние’147 […] и по первой почте перешли по одному экземпляру ко мне, это будет тебе стоить гривен осми. Я думал, что их взял, а вместо того нашел только ‘Персея и Андромеду’148, то есть точно того балета, которого я на лубочном театре никак дать не могу, хотя бы и хотел […]
Я совершенно в деревне, потому что ко мне же все прибегают и спрашивают, что нового из Петербурга. Мне так весело здесь от всей здешней беспорядицы, что бежал бы к чорту! Бегаю от всех, сегодня приглашали к русскому машинисту149, но, зная, что он в дружбе с Сандуновым150 и что он там также будет, нарочно убежал из театра, чтоб избежать беседы этого любезного человека. Мне нужно до некоторого времени вести себя так с оглядкой не для того, чтоб мог его бояться, но для того, чтоб прохондеи здешние увидели, что имеют дело не с Аксенкой. Суди же, когда и без того скучно, а должно еще заниматься и этими дрязгами. Потею часто, и, может быть, попустому! Задаю пхо! и так и сяк, чтоб только поворотить и поторопить как с платьем, так и с полом для некоторых балетов, не зная наверное, удастся ли хотя один из них дать […]

С. П. Вальберх — И. И. Вальберху

6 января 1808 г. Петербург

[…] Я думаю, что ты уже получил приказание к первому февралю назад воротиться. Мне сказывал князь [А. А. Шаховской], что послан уже нарочный к вам с этим известием. Нарышкин сам в Москву не поедет, а хочет послать князя, он отговаривается и не хочет […] Вообрази, Нарышкин теперь только опомнился, что здесь нечего будет давать на маслине, и для того вздумал послать за вами. Машинька играла сегодня ‘Урок дочкам’, а послезавтра ‘Евгению’151. Шанька дует ‘Русалок’152 почти через день […]
Рассказал ли тебе Колосов, что у них на Средней Рогатке сделалась страшная история с Яковлевым и Жандром, я очень рада, что не поехала провожать […]
До сегодняшнего дня Огюст не знает еще, поедет ли он или нет, потому Нарышкин не велел ему ехать прежде, пока он ему не прикажет. Тороплюсь в театр, уже 5 часов […]

И. И. Вальберх — С. П. Вальберх

8 января 1808 г. Москва

[…] Наши приехали вчера сюда в 6 часов утра. Я тоскую об Огюсте, без которого мне здесь очень скучно. Наконец я решился, хотя испортя, дать для дебюта моего и Колосовой ‘Медею’, которую в будущую субботу дает здесь в свой бенефис Ксавье153, — разумеется, трагедию […] Колосова с Семеновой154 живут в Сандуновом доме и едят вместе, кажется, основательно и хозяйственно, но я у них еще не едал: время нет еще […]Скажи, провожала ли ты Колосовых и Яковлева? Мне что-то шопотом говорят, будто произошло нечто чудное и шумное при прощанье на Средней Рогатке […]
Панталоны белые и темные, также гусарскую куртку я получил, но сапогов нет от Мародея […]
Сегодня в Новом театре упал человек с софита, или перехода, что над сценою, попал […] на такое бревно внизу, которое, будучи гибко и упругостью своей не переломясь, подняло его опять на некоторое возвышение, но со всем тем он жив не будет, по словам Карла Ивановича [Росси].
Завтра пойду с Ильиным смотреть и казать Колосовой {Она просила меня, чтоб ты написала мне о детях ее.} и Семеновой Оружейную палату, о которой я тебе много рассказывал […] Сегодня троих обманул: прежде Аблец просил к себе, обедать, потом Фанденберг155, а наконец, Семенова, но я всем сказал, что уже дал слово, и обедал у Ивана Даниловича [Бабенова], то есть дома […]

С. П. Вальберх — И. И. Вальберху

8 января 1808 г. Петербург

[…] Машинька оченно удачно сыграла ‘Урок дочкам’, так что Крылов говорил, что она еще более соблюла характер, нежели Семенова, и князь [А. А. Шаховской] был ею очень доволен. Кстати, я слышала наверное, что Нарышкин не поедет в Москву, а поедет князь, хотя ему очень не хочется, и для нас это неприятно, потому что после его не знаю, кто будет учить Машиньку. Сегодня играла она ‘Евгению’ оченно хорошо, только жаль, что мало было народу, потому что на Большом театре156 давали французскую оперу и балет ‘Патр и Гамадриада’157.
Да, я было и забыла тебе написать, что с Шашинькой Нарышкин сшутил: в тот день, как играли ‘Урок дочкам’, он ее велел позвать в ложу к себе и спросил, хочет ли она ехать в Москву. Она ему отвечала: ‘Как вам угодно’, он ей сказал: ‘Будь же готова, я тебя пошлю скоро’. Она теперь думает, что ее пошлют в самом деле, и радуется, что будет там играть и танцовать балеты […]
Вы будете к масленице здесь, я думаю, Огюст привез к вам бумагу об этом […] Скажи Евгенье Ивановне [Колосовой], что дети ее, слава богу, здоровы, я их всякий день вижу, старики также здоровы и не пьют […]

И. И. Вальберх — С. П. Вальберх

12 января 1808 г. Москва

[…] Бузани158 через день после Колосовых приехал, а Огюст вчера поутру. Теперь все собрались, а все еще не знаем, когда начнем, но по привезенному предложению Огюстом, думаю, Яковлев первый выступит на здешний театр, а потом твой покорный с Колосовой, что не прежде еще будет, как через неделю. Я уже писал тебе, что хотя, скомкавши, дам ‘Медею’, а там и запятая. Не знаю, что дать для Огюста и Бузани. Нарышкин прислал жестокий выговор словесно с Огюстом здешним поддиректорам, и это по моему к Огюсту письму, — знай это про себя. Пол новый и платья для ‘Медеи’, теперь торопятся и платят дорого, а не торопясь, было бы дешевле, хотя и тотчас по приезде дал обо всем записку. Теперь мало только повеселей, что с завтрашнего дня начнем учиться все трое: Огюст, Колосова и я. Публика очень жадничает нас видеть, жаль только, что принуждены будем показываться на мерзком Старом театре.
Теперь поеду за Колосовой на пробу и отдам письмо, равно скажу, что ты пишешь к ней. Вчера возили мы их в Дане-Клуб, и сами не рады: там все за нами ходили, шепча: ‘Это петербургские, вот Огюст, вот Валберх, а это Колосова и Семенова’. Мы уехали очень рано, потому что разъезд труден, да к тому же ты знаешь, что я не очень охоч до таких забав.
Вчера был бенефис Ксавье, давали трагедию ‘Медею’. Народу было много, ее вызывали. На афише были все шарлатанства, — не так, как у нас, что не позволяют печатать и нужного, правда, что это здесь за глазами. Я тебе пришлю афишу наших дебютов, каждую порознь.
Поклонись князю [А. А. Шаховскому] и скажи, как бы я рад был, ежели бы он сюда приехал, к тому же, мне кажется, это было бы полезно для его здоровья […] Я писал бы на этой почте к Ивану Петровичу [Ленцу], но должен писать к Майкову и Петру Ивановичу [Альбрехту], а эти два письма займут время более, нежели шесть дружеских, потому должно к ним писать с оглядкой, чтоб лишнего не написать, тем более, что оба эти письма будут показаны Нарышкину. Теперь и здесь надо поступать осторожней: пока я думал, что Нарышкин сюда будет, то не заботился ни о чем, потому что стоило бы ему слово сказать, и все было бы исполнено, а без него нужно за месяц настаивать, чтоб получить что-нибудь […]
[…] Теперь, пришед из театра, где оставил наших петербургских, хочу сказать тебе слова два. Завтра хотя я зван обедать к князю Цицианову159, но, думаю, должен буду его обмануть, потому что займусь письмами к Майкову и Петру Ивановичу, которые по положению здешних дел становятся необходимы — и потому, что здесь делается, и потому, как меня Нарышкин разумеет. Я хочу, чтоб он от меня, а не от другого кого получил сведение из Москвы, что в ней по театральной части строится. Располагают Яковлева дебют в будущую среду, то есть 15 генваря, мой с Колосовой — в понедельник, то есть 20. Но тут есть запятая: я сказал Приклонскому, что пока не увижу всех вещей, мне нужных, налицо, то не позволю поставить в ‘Ведомостях’ своего имени. Ты знаешь, что здесь прежде печатают в ‘Ведомостях’, а афиши не значат ничего. A propos! Подписалась ли ты на журнал, который князь хотел со братией выдавать?
Друг мой! […] Все меня хвалят, все ласкают, а мне все-таки скучно, и именно в эту минуту, когда тебе пишу. Причина тому немудрена. Все не толково, все поперек. Я льстился, что приезд Алек[сандра] Льво[вича Нарышкина] придаст мне здесь крылья, что, конечно бы и сбылось, а теперь должен все вывозить своей головой и спиной. Ты меня, льщусь, понимаешь. Когда бы не Ванька, Шанька, Сонька, Надюшка и Катя с Петей, то я бы инаково рассуждал и действовал. ‘Но что уже случилось, нельзя переменить’. Это из ‘Редкой вещи’160, ежели припомнишь. Где я?
За 728 верст от тебя. Что я? Засланный балетмейстер в Москву, который должен давать и танцевать балеты на гнусном театре, где нельзя ни себя показать, ни достоинства балетов […]
Я думаю, что мы все-таки до поста здесь пробудем, ежели не будет особого от двора повеления. Ежели же воспоследует противное, то скажу, что я вовсе дурак, а очень за то не осержусь, потому что желаю лучше быть глупым, но покойным, а остроумие мне уже становится костью в горле […].
Вышли мне тотчас музыку балета ‘Новый Вертер’161 […] Я почти болен от усталости […]

С. П. Вальберх — И. И. Вальберху

13 января 1808 г. Петербург

[…] Вчера дебютировала Фодор162 в опере ‘Деревенские певицы’163. Она очень понравилась, с ней уже сделан контракт — 2500 в год жалованья и ежегодный бенефис. Какое счастье иностранным.
Я напоминала князю [А. А. Шаховскому] об квартерных деньгах для Машиньки, он говорит, что ты приедешь, тогда кончим, что безделица. В четверг она играет Дидону, в субботу назначена комедия ‘Урок дочкам’ у государыни в покоях. 17-го числа сего месяца назначен бенефис Александры Дмитриевны [Каратыгиной]. Давали ‘Караван’ в субботу, и Иванов165 танцовал по-аглицки, Нарышкин был очень доволен. Сегодня ‘Русалка’, 3 часть, — итак, суди, что я ни одного дня не могу быть дома: всякий день на пробе, а потом в спектакле, ей-ей, не по охоте, а по неволе […] Была на пробе, однако нового нет, окроме, что с ‘Дидоною’ дают балет ‘Патр и Гамадриада’, в воскресенье в Эрмитаже166 будет опера ‘Орфей’ с балетами. Посылаю тебе программы, которые ты просил. ‘Щастливое раскаяние’ не нашла печатной, а насилу отыскала письменную […]

И. И. Вальберх — С. П. Вальберх

14 января 1808 г. Москва

[….] Не сочти, что я с ума сошел. Внизу в бюро моем ты найдешь много экземпляров содержания балета моего ‘Новый Вертер’. Ежели успеешь, пришли ко мне вместе с музыкой этого балета, о чем я уже тебе писал вчера. Старайся, чтоб это было послано от дирекции, сказав Петру Ивановичу [Альбрехту], что это, к выгоде дирекции, по моему усмотрению, нужно. Потому что это анекдот, случившийся в Москве, и, следовательно, для здешней публики будет очень интересен. Если ты усмотришь, что будут делать затруднение, то не пожалей пяти или четырех рублей и пришли сама […]
Яковлева дебют будет в пятницу, а не в среду […]

С. П. Вальберх — И. И. Вальберху

15 января 1808 г. Петербург

[…] Маша играет Дидону, я уже тебе об этом писала. Она робеет оченно. Сегодня почти весь день ездила то к князю [А. А. Шаховскому], то в швальную, потом в театр, к Дидло — просить у него диадему. Он ни слова не сказал, но, напротив, прислал даже все свои каменья и богатые сандалии, которые оченно кстати, и вызвался ее одевать, на пробе показывал, как ей надо владеть мантиею. Не знаю, от доброй ли души, — по крайней мере, он с великим удовольствием все делал, я довольна, что он так интересовался. Он также спрашивает всякий раз, здоров ли ты, и просил, чтоб тебе кланялась.
Князя я не нахожу слов, как благодарить. Он так старается около ее, что сегодня на пробе заплакал: так он ею был доволен. Надо сказать правду, что она так на пробе хорошо играла, что все говорили: коли она завтра так пройдет — не надо лучше. Пожалуйста, напиши к князю и поблагодари за его старание, он стоит этого. Мне кажется, отец не может больше стараться за свою дочь, как он […]
Князю и Петру Ивановичу [Альбрехту] я отдала письмо. П. И. был очень рад, что, наконец, получил от тебя письмо, он мне часто говорил, что Нарышкин удивляется, что ты к нему не пишешь. У него же я спрашивала, правда ли, что вас хотят назад воротить к масленице, он мне отвечал, что он и не думает. Поди узнай правду: один говорит, что уже послано, а другой говорит противное […]
На Средней Рогатке я не была и не провожала, я уже писала об этом: говорят, история премерзкая. Неужели Колосовы тебе не рассказывали, что мне странно […] Бедная Александра Дмитриевна [Каратыгина] сделает очень дурной бенефис. До сей поры не более трех билетов продано на дому, а кроме что развозить по домам.
Маша просит, чтоб ты дал ей заочное благословение на завтрашний спектакль. Я ей говорю: ‘Дура, когда папинька получит это письмо, то ты уже сыграешь’. Это, правда, роль пребольшая, дай бог ей спустить удачно. Я сама столько же робею, как она […]

И. И. Вальберх — С. П. Вальберх

16 января 1808 г. Москва

[…] Завтра в первый раз дебют Яковлева […], а в понедельник — мой с Колосовой, в следующую среду — Семеновой, а потом ‘Граф Кастелли’ для Огюста и Бузани. Это[т] балет будет испорчен, но что делать. Не забыла ли ты послать ко мне программу оного, я тебе и о сем также писал. Пол сегодня поставят, а завтра проба музыке ‘Медеи’. Здесь теперь то делается, чего, по словам всех поддиректоров, никогда не бывало. Уже весь первый ярус абонировали до поста и бранятся, что лож нет. Кресел только пять рядов, а три уже розданы. Нас еще не видали, а только по афише одной взбеленились […] Нас по интригам хотели было пустить с французским спектаклем, но я наотрез сказал, что того не будет, или я буду писать в Петербург, — то и сделал по-моему: дадут русскую оперу ‘Женщины между собой’166.
Скажи Петру Ивановичу [Альбрехту], что я не прежде писать буду к Алек[сандру] Львови[чу Нарышкину], как после моего дебюта, как он сам мне приказывал. О прочем, здесь происходящем, он извещен мной через письмо к Петру Ивановичу, где я подробно все объяснил, равно частию и Майкова.
Пока я писал, Ефрем пе[ре]бирал театральное плать[е], — вы не положили мне ни мантии красной греческой, ни кушака. Хорошо, что это малости. Тюник также должен буду взять у Огюста, потому что такого богатого у меня нет […] Шаньку жду с нетерпением, потому что она мне нужна для ‘Графа Кастелли’167, здесь есть дети и меньше ее, но, к чести Шаньки, такой нет, которая бы так хорошо выразила, как оная […]
P. S. К князю [А. А. Шаховскому], хотя немного, буду писать по сей почте.

И. И. Вальберх — С. П. Вальберх

18-20 января 1808 г. Москва

[…] Мы живем здесь все на propos, но всем это propos легче переносить, нежели мне, потому что ни у кого из приехавших сюда нет столько детей, как у меня. Ты скажешь, что за загадка? Но эту загадку ты должна знать про себя… до сих пор никому ни гроша не дают, и я должен был подать пример, взяв пятьдесят рублей у казначея впредь до расчета.
Яковлев вчера играл и принят с похвалой. Что будет с нами, ты еще долго не узнаешь, потому что мы танцуем в понедельник, когда пошлется это письмо, а как нас примут, то я буду писать тебе еще в будущий четверток.
Скажи князю [А. А. Шаховскому], что, кажется, не для чего ожидать моего приезда, чтоб кончить то, что, по словам его и нашего друга Петра Ивановича [Альбрехта], было обещано и несужненно, — разве только потому должно делать мне и дочери моей обиду против иностранных, что мы русские, но чтоб они знали, когда я приеду и здоров, то дочери моей им не видать на театре, потому что я еще в силах прокормить семейство мое, не перенося обид, которые мне делаются подобными поступками […]
Сегодня объявили нам благорасположение петербургской дирекции. Приклонский сказал, что он получил предложение или простое письмо, в котором ему приказано выдавать нам порции по три рубля на день, а Насовой 168 давали в Петербурге по четыре! Не правда ли, что этот поступок очень благороден? Это советы и работа нашего друга, — ты разумеешь? Но я плюю на деньги, но намерение обидно.
Завтра, друг мой, щекотливый день для меня и Колосовой! Ты рассмеешься, но подожди. Здесь также есть партии и кабалы пристрастия. Есть здесь бестия Иванов169, который прежде был в Петербурге дрянным сочинителем и партерным кабалером, который публично стал хулить Яковлева. Но, по счастью, случился Росси, который ему сказал в Данс-Клубе: ‘Государь мой, видно, что для таких знатоков, как вы, Алексан[др] Льво[вич Нарышкин] должен присылать в Москву не иные таланты, как Мунаретиевские’170. Суди же, каково это слышать накануне дебюта […] Завтра не жди уже от меня ничего, потому что с 9 часов утра уеду в театр, а после обеда уже будет не до письма. В среду буду танцовать с Колосовой по-сербски. В субботу опять назначают с французами ‘Медею’. В понедельник для дебюта Огюста и Бузани — ‘Граф Кастелли’. Вот тебе и репертуар. Теперь шестой час в исходе, иду или еду в театр, потому что нанимаю для тону лошадь […] [На] завтра я купил ему [Степану Ананьевичу] с сестрой два стула для ‘Медеи’, и то с трудом, ибо здесь теперь бесятся […]
Из афиши, которую при сем прилагаю, ты увидишь, какой здесь толк: вместо того чтобы тотчас после действующих лиц балета или еще и прежде должно было напечатать содержание балета, здешние умные головы напечатали после объявления дебюта Семеновой оное. Правда, что я тому виной, потому что моей руке здесь верят, как печатному. Я дал начерно, что им должно напечатать о ‘Медее’ и что ты видишь в афише самое короткое содержание, не с тем, чтоб по оному печатали, и в конце сказал: ‘Подобный сюжет не требует подробнейшего объяснения’, — они это было и напечатали: я принужден был вымарывать […]

И. И. Вальберх — С. П. Вальберх

20-23 января 1808 г. Москва

[11 часов ночи] […] Я танцовал, и балет, и мы отменно хорошо приняты. Нас вызывали с Колосовой. Партер, не умея произнести моего имени, кричали разно, но, наконец, стали кричать: ‘обоих!’ Но я так устал, что более сегодня писать тебе не могу […]
[4 часа утра] […] Я, слава богу, здоров и теперь спокоен по приему здешней публики: недостает только, чтоб письма от тебя получал поисправней. На сей же почте пишу к Александру Львовичу [Нарышкину] и прошу у него позволения сделать пролог для открытия Нового театра: не знаю, что он на это скажет. Постарайся от Петра Ивановича [Альбрехта] узнать, что и как он об нас думает. Получил ли он от других известия, как нас здесь приняли? Мы вскружили головы москвичам, и жалоб за ложи пишется бездна в Петербург к Александру] Львов[ичу] […] Когда я был в Париже, то устарел, а теперь и вдвое. Не знаю, климат ли виной или года, но я крепко стал стар […] Я сильно простудился после дебюта, потому что переодевался весь в поту в уборной, которой дверь поминутно отворяется, я уже описывал тебе, что это зауборная[…]
Нас заставили дважды танцовать по-сербски. Буду писать, хотя поневоле, к Петру Ивановичу, а к князю — по сердцу и душе […]
Я не пишу князю особого письма, но, зная его, это была бы пустая церемония. Покажи ему этот листок, — пусть он, со временем сделавшись сам отцом, почувствует то же, что я чувствую к нему за его попечение об моей милой Маше, которая теперь уже сыграла, но не знаю, каково.
Крайне сожалею об Александре Дмитриевне [Каратыгиной]. Это такая женщина, которая достойна лучшей участи и по таланту, а по душе и подавно.
Я хотел было укрепиться и помолчать до времени, но болтушка Приклонский разгласил уже: ‘Здешняя публика готовит нам знаки своей благосклонности’. Но ты, бога ради, помолчи, пока это исполнится, а то нас могут засмеять и в Москве и в Петербурге
Что ты пишешь об Дидло, для меня приятно: не должно всегда смотреть на людей с черной стороны. Да хотя бы он и не откровенно поступал, но тем не менее внимание его к моему семейству достойно с моей стороны благодарности, и для того прошу тебя тотчас, увидя его, сказать, что ежели я к нему не пишу, то это оттого, что мы никогда еще с ним не были так коротки, но что я, впрочем, чувствительно его благодарю, узнав его поступок […] Как жаль, что ее [Шаньки] здесь нет для ‘Графа Кастелли’. Чуть не опоздал, обедав у Плавильщикова171

С. П. Вальберх — И. И. Вальберху

20 января 1808 г. Петербург

[…] С нетерпением желаю тебя уведомить об успехе ‘Дидоны’. Она ее сыграла очень хорошо, так что сам князь [А.А. Шаховской] не ожидал. Мы с ним были вне себя от радости — так ее приняли, на конец вызвали ее. Князь сам хотел к тебе писать на нынешней почте. Вчера играла Маша ‘Эдипа’172, и также ее вызывали. За Дидону Нарышкин прислал к нам Машу благодарить через Петра Иваныча [Альбрехта]. Завтра Шаша играет в первый раз ‘Илью-богатыря’173, а в четверг [Маша] — опять ‘Дидону’ и после ‘Урок дочкам’ […]
Письма Петру Иванычу и Майкову я отдала. Майков мне его прочел и сказал, что он уже послал в контору московскую бумагу, чтоб вымыли голову вашим поддиректорам, а Петр Иваныч говорит, что он сказал Нарышкину, что ты ему писал, он будто бы насильно отнял письмо твое и прочитал. Больше не могла я узнать ничего […]
На журнал я не подписалась. Князь Маше дарит целый год за ее старание […] Теперь еду к князю с Машинькою, надо пройти ролю Шотланку174, которую намерены дать на будущей неделе […]
Александра Дмитриевна [Каратыгина] сверх чаяния сделала прекрасный бенефис: ей очистилось 1700 рублей […]

С. П. Вальберх — И. И. Вальберху

22 января 1808 г. Петербург

[…] Машинька играет почти всякий день, а коли не Маша, то Шаша дует ‘Русалки’. Сегодня играли ‘Урок дочкам’ на Маленьком театре175, а завтра играют эту же комедию во дворце, у государыни в комнатах. Маша робеет — и имеет причину: в первый раз в жизни быть так близко пред царской фамилией. Шаша почти плачет, что она не будет играть во дворце: ей надо играть ‘Русалку’, первую часть, на Каменном театре, а вместо ее будет играть Азарова176 ‘Урок дочкам’. Ей не посчастливилось: ‘Илью’ она тоже не играла. Нарышкина спросили, кому он прикажет играть, он сказал, что боится за нее, как будут ее подымать на машине, чтоб ей дурно не сделалось, и для того приказал играть Вио177.
Сегодня меня звал Полторацкий178 к себе на вечер, однако я не поехала, хотя мне очень хотелось увидеться там с графом Пушкиным179: он завтра уезжает к вам в Москву и велел мне сказать, чтоб я лично что-нибудь ему приказала тебе сказать. Он непременно тебя увидит и скажет про Машиньку, какой она успех имела, ему поверить можно.
Я занимаюсь теперь платьем к завтрему для Маши и для того пишу к тебе поранее, потому завтра мне никак нельзя будет: во-первых, у нас проба во дворце, что продолжится до 2 часов, потому что дадут пробовать также и другую пьесу, ‘Рекруцкой набор’180, которая также будет там[…] В субботу Дидло дает ‘Флора и Зефир’ 181, балет, вместо Огюста будет Бахусом Михельсонова 182, а Венерою бог знает кто будет. Во вторник будет ‘Леар’183, в которой роль Семеновой будет играть Машинька. Она это время довольно работает, ‘Шотланка’ также назначена на той неделе, где она играет. Правда, что ей это в пользу служит, только надо, чтоб, когда ты приедешь назад, стараться выхлопотать квартирные деньги, потому они сами сказали, что не чувствуют никакой разницы, что Семенова уехала и спектакли идут точно так, как бы и при ней, и для того я и думаю, что можно будет ее наградить […]
Признаться, тебе поклонов столько, что я и не упомню. Дютак184, Дидло, Вальвиль185 и проч. — словом все, кто меня ни увидят, просят, чтоб от них кланяться […]

И. И. Вальберх — С. П. Вальберх

26 января 1808 г. Москва

[…] Я в полдень сегодня получил и посылку и письмо твое, которое мне очень приятно, хотя я уже знал об успехе милой моей Маши через письмо князя [А. А. Шаховского] […]
Здесь получен выговор поддиректорам, но никто не знает, кто известил Александра Львовича [Нарышкина] о здешней беспорядице. Интриги вместо уменьшения от того увеличиваются, хотят очернить Арсеньева186, но я этого не допущу, потому что хотя бы не хотел, но буду писать нарочно к Петру Ивановичу [Альбрехту], чтоб оправдать этого молодого и любезного человека. Я почти тебе не буду отвечать на твое письмо, потому что некогда […] Тороплюсь сбираться в театр, там должно все осмотреть […] Князь мне писал, что Дуняша187 моя хорошо сыграла Дидону, я прибавлю два слова ей: ‘Старайся и не забывайся’ […] Я столько здесь измучен, желая угодить Александру Львовичу, что часто прихожу домой, а меня Иван Данилович [Бабенов] считает больным, — так я спадаю с лица. Вот тебе программа здешней печати моего балета, который будет завтра.
Вчера сожгли было Колосову, а мне раскроили было лоб, было шуму довольно. Со всем тем я умер удачно и ускользнул от завесы. Приклонский, получа выговор от главного директора, хотел было запустить мне пхо! Но гриб съест. Он, думаю, будет писать, что театр было загорелся и что он приезжал в театр в полночь, а сам пробыл с Огюстом до двух часов в Дане-Клубе.
[…] Письма мои к Петру Ивановичу и Майкову действуют, но над тобой не производят никакого действия! Я было счел, что ты озаботилась присылкой музыки ‘Нового Вертера’, и для того ждал с почты повестки, но не тут-то было […]
Сегодня после спектакля ‘Эдип’, где Семенова очень хорошо принята, была у меня проба с солдатами до 11 часов. Солдаты все рекруты, а фигуранты архи-рекруты — много мне крови испортили. Теперь второй час ночи, завтра вставать надо рано и приниматься опять за работу вражую. Вот жизнь моя […] К пятнице хочется поставить ‘Дезертера’, множество ролей должно выучить, все corps de ballet вновь сделать! Вот мои в Москве забавы. Когда бы был помоложе, то и так и сяк, а теперь, ей-ей, становится невмоготу […]

С. П. Вальберх — И. И. Вальберху

27 января 1808 г. Петербург

В четверг Маша играла во дворце, и приняли очень хорошо. На другой день Александр Львович [Нарышкин] увидел нас на пробе и сказал, что государыня была довольна […]
Петр Иваныч [Альбрехт] меня встретил и спрашивает, нет ли писем. Я ему отвечаю, что получила и афишку. Он просил меня, чтоб я ему отдала показать Нарышкину, я сказала, что отдам после, и сижу на пробе, мне сказали, что Нарышкин приехал к французам на пробу. Я пошла и попросила князя [А. А. Шаховского], чтоб он ему показал афишку. Он ее прочитал и пришел ко мне, стал спрашивать, что ты пишешь хорошего. Я ему сказала, что только про Яковлева дебют писал. Он был любопытен, вызывали ли его, я говорю, что ты об этом не упомянул. Петру Иванычу было очень досадно, что не он ему показал афишку.
В субботу давали ‘Флору и Зефира’ […] Флору танцовала Сенклер188, а Венеру — Иконина189 и говорят, что Сенклер гораздо лучше танцовала Флору, нежели Иконина, а для Венеры какое он сделал платье на свой счет, говорят, что прекрасное, а как Бахус был гадок — только что Михельсонова показалась, то все стали смеяться.
Вчера Машинька была именинница, и у меня был маленький ужин, обыкновенные все наши знакомые и родные были, князь также ужинал. Из театру нечаянно пришел Осип Осипыч. Он мне сказал, что Александр Львович удивляется, что ты к нему ничего не пишешь и ни об чем не уведомляешь. Нарышкин жалеет, что его там нет, он говорит: ‘У меня бы все пошло иначе, и не стали бы умничать’. До сей поры он ничего не знает, как ваши дебюты шли и как вас приняли […]
Машиньке тоже щекотливый день: она играет в ‘Леаре’ Семеновой роль и боится, а Александр Гаврилович [Щеников] играет Яковлеву роль […]
Сию минуту князь мне сказал, что Нарышкин получил от тебя письмо, а что ты пишешь, того он мне не мог подробно сказать, и только от Гагарина190 слышал, что Семенова черезвычайно понравилась и что вас за сербский вызывали […] Правда ли, что здесь носится слух, что, когда вы были в Данс-Клубе, будто бы все барыни ходили за нашими и перенимали, как они шали надевали, и говорили между собою: ‘Видно, что в Петербурге так носят’? Здесь ничему я не верю, потому что обыкновенно больше лгут. Здесь только и говорят про Семенову, будто бы вся Москва с ума сошла — так она играла […]

И. И. Вальберх — С. П. Вальберх

29 января 1808 г. Москва

Я уже тебе писал, что прошедший понедельник для дебюта Огюстова и Бузани давал ‘Графа Кастелли’ но не мог еще уведомить о успехе оного, потому писал, едучи в театр. Теперь скажу, что Огюст хорошо принят, а балет и вдвое. Сегодня Огюст, Яковлев и я обедаем у князя Юсупова, который в восхищении, что его ученик (так он меня называет, потому что он первый заставил меня сделать балет) такие сделал успехи в сочинении. Колосову, Огюста и меня после балета вызывали. Завтра опять ‘Граф Кастелли’ […] Накануне первого представления, то есть в воскресенье, принужден был делать пробу с солдатами после спектакля до полуночи и так себя измучил, что на другой день балета был нездоров обыкновенного моею болью в правом боку и провалялся до обеда […]
Здешние все тебе кланяются, а Огюст собирается писать к тебе по-русски […] Я здоров, но не весел — ты знаешь мой характер. Печалиться не имею ни малейшей причины: вы здоровы, Маша и Шаша идут вперед, меня здесь и балеты принимают нельзя лучше, и простая Сербка с моим и Колосовой именами наполняет битком театр. Но я похож на Тараса Скотинина: как взойду в свои хлева и найду их в беспорядке, то сердце и возьмет. А не в пронос будь сказано, что здесь вс похоже на свиные хлева и все — на свинок.
Князь Юсупов, от которого воротился, встретил меня поздравлением и похвалой за ‘Графа Кастелли’. ‘Сожалительно только, что вас не на Новом театре заставили танцовать’, — вот его слова.
Я было обещал к понедельнику ‘Рауля’191, но вижу, что обещал сверх сил моих. Сегодня пробился весь день, делая для субботы дивертисмент, но он еще почти вовсе не тверд. Завтра пробовать его не могу, потому что генеральная проба ‘Кастелли’ с оркестром и солдатами. В первый раз как давали этот балет, оркестр в pas de deux Фанденберха с Ламиралыней такую чуху заварил, что они бедные стали в пень, — и все-то так здесь идет. Даже чушка Ламиральша сказалась один раз больною, а сама не была дома. Ей не нравится танцовать с Аблецом, а хочет с первыми танцорами […] Бедняжка берет с мужем192 и всего четыре тысячи только, да каждый год бенефис, — затрудились: муж школу не учит, а она до меня, бывало, раза четыре в месяц танцует. Вот как таланты награждаются! Это меня не сердит уже, а смешит, что мать наша Россия или, лучше, русские баре терпят таких мерзавцев!
Балет мой был скомкан в сражениях, но первая декорация, кроме величины, красивей петербургской. Только хорошо было на нее смотреть, а не балет представлять. Солдаты, которых вместо 96 было только 48, перерубили было себе носы […]
Сегодня играют здесь ‘Недоросль’193 и ‘Урок дочкам’. Ба! Чуть было не забыл: сегодня открывается Новый театр, к досаде нашей, маскерадом, и хотя я до оных великий неохотник, но пойду, чтоб известить вас как о числе публики, равно каковым оный найду в отделке […]
Теперь половина первого часа ночи, пришел из маскерада. Театр бесподобный, легкий, жаль только, что деревянный, потому что он и внутри красивей петербургского Большого. Мы ужинали в 32 No во 2 этаже у Росси. В доказательство, что я тебе не лгу, прилагаю и билет на ложу, он мне и нашим был не нужен, потому что мы, как комнатные собаки, имеем везде свободный пропуск […]
Опять надо писать к Алекс[андру] Львов[ичу Нарышкину], потому что Приклонский опять протекцию свою оказывает Ламиралыне, которая учит детей его gratis. Опять досада, которой хотел бы избежать, но не могу, и… для чего же? для благополучия моего? — Нет, а для того, чтоб только соблюсти пристойности моего имени и тону […]

С. П. Вальберх — И. И. Вальберху

29 января 1808 г. Петербург

Вообрази, в каком я беспокойстве: сегодня уже середа, а еще от тебя нет письма, когда все уже получили, окроме меня […] Нарышкин твое письмо получил и послал к тебе благодарность, — так мне сказал Петр Иванович [Альбрехт]. Вообрази, как мне больно: все ко мне адресуются и спрашивают, как вас приняла московская публика, а я, к стыду моему, должна отвечать, что не получила письма […]
Здесь все только говорят про Семенову, что она обворожила всю Москву, так она хорошо играла, и была принята чрезвычайно, что даже ее перерывали и не давали говорить. Про Яковлева ничего не говорят. И балет будто бы сделал много шуму. За Сербской вам фора кричали. Все это я слышала стороной и не прежде поверю, пока не узнаю от тебя. Тебе известно, что всегда больше врут, а когда я буду уведомлена от тебя, то это будет так верно, как смерть […]
Я тебе расскажу, какой успех Машинька сделала в ‘Леаре’. Она играла очень хорошо, и некоторые места лучше даже Семеновой, в этом и Гагарин признался. Ее на конце вызывали. Завтра она играет опять ‘Дидону’. Нарышкин чрезвычайно ею доволен и говорит, что удивительно, что она в такое короткое время так много успела […] Здесь думали, если Семеновой и Яковлева не будет, то и давать нечего, однако все почти пиэсы идут очень хорошо, и сборы все большие. [В] воскресенье будет ‘Шотланка’ […] Александра Дмитриевна [Каратыгина] получила от государя перстень прекрасный за свой бенефис.

С. П. Вальберх — И. И. Вальберху

30 января 1808 г. Петербург

[…] Как я обрадовалась: приезжаю из театра, мне говорят, что письмо отыскалось […] Сколько было хлопот отыскать его! Почтальон с самого понедельника вс был пьян и насилу его отыскали, зато его вздули палками изрядно. Хотя мне его жаль, но что делать, мне было грустнее его […] Машинька прекрасно играла, ее вызывали. Надо признаться откровенно, она очень много успела в такое короткое время […]

И. И. Вальберх — С. П. Вальберх

2 февраля 1808 г. Москва

[…] Петь кино рождение за скоростью, кроме шампанского, не мог я ознаменовать. Но случилось, что в этот вечер, то есть вчера, столкнулись у Ивана Даниловича [Бабенова] Колосовы, Семенова, Огюст, Росси, Мордвинов194, Фанденберг, и это похоже было на пирушку, и ты также в здоровьях не была забыта.
Что Семенову здесь хорошо приняли, равно как и Яковлева, это правда, но тот солгал, кто разнес такие слухи, как ты пишешь, что она Москву с ума свела. Напротив, балет берет здесь преимущество, и Колосовой за ‘Медею’ написали стихи.
Теперь новые интриги — и уже прямо против меня, но ты не тревожься: эти пауки весьма слабы сделать мне вред. Их мучит, что я писал к главному директору, что ежели бы он был здесь, то театр можно бы было открыть, и я бы делал ‘Пролог’ вместе с Ильиным. Александр Львович [Нарышкин], приценясь к слову, прислал нарочно Кузьмина195 с повелением открыть театр ‘Прологом’. Петр Иванович [Альбрехт] от имени его о сем мне писал, и сам Нарышкин также. Теперь всех святых понеси вон! Говорят, что это невозможно, забегают к главнокомандующему, не знаю, зачем, утверждают, что этот спектакль станет в 15 тысяч, что я хочу употребить в ‘Прологе’ 200 солдат, чего мне и не грезилось! Одним словом, Приклонский на меня не глядит, но я на это плюю.
[…] Я решился, ежели увижу явную войну, писать, чтоб меня за болезнию воротили в Петербург. Думаю, Росси на сей почте будет писать к главному директору о всем, что здесь штукарят, он многому был очевидный свидетель […]
Меня здесь с ума сведут. Ни с кем не могу говорить, все ловят, а у меня от трудов глаза под лоб уходят. Это бы все ничего, но больно, что сами, ничего не делая, не хотят, чтоб и другие делали. Хотя я уже и уплясался, но тем не менее хотелось бы показать Александру Львовичу, что он послал не пешку в Москву.
[…] Я по два дня Приклонского не вижу в театре, с поклоном к нему на дом ходить время нет, потому что в 9 часов уезжаю во флигель, где пробы у нас […]

И. И. Вальберх — С. П. Вальберх

3 февраля 1808 г. Москва

Я так устал, что не знаю, как быть. Кузьмин тебе скажет то же: он видел меня во всем поту […] Еду на пробу, потому что теперь поутру и после обеда у меня потеха, но у меня одного! Прочие петербургские вечер гуляют, а я от скуки забавляюсь пробами […]

С. П. Вальберх — И. И. Вальберху

3 февраля 1808 г. Петербург

[…] Ты писал, что Колосову было сожгли, а тебя убили бы завесою, а здесь никто про это ни слова не говорит. Рапорт из вашей конторы прислан, только об этом не упомянуто ничего. Теперь я думаю, Петр Иваныч [Альбрехт] уже сказал Нарышкину об этом. Нарышкин очень желает, чтоб ты ему всякую почту писал. Мне Петр Иваныч это сказал, он всегда спрашивает, нет ли и к Нарышкину письма […]
Сегодня Маша играет ‘Шотланку’, а послезавтра ‘Эдипа’, а после ‘Урок дочкам’. В пятницу Самойлову196 бенефис […]

И. И. Вальберх — С. П. Вальберх

4 февраля 1808 г. Москва

[…] Про Семенову я уже писал, что солгано. Ее принимают хорошо, но не лучше Яковлева. Я думаю, она сама пишет о себе к Гагарину […]
По здешним проказам вместо Нового театра принужден дать в будущую пятницу на Малом театре ‘Рауля’. Я удерживаюсь еще писать к Александру Львовичу [Нарышкину], чтоб узнать наверное, чем бал кончится насчет открытия Нового театра. Приклонский вчера в театре мне сказал, что, кроме ‘Пролога’, ничего быть не может, призывал Скотти в контору и заставлял его подписаться, что он к открытию готов быть не может, но италиянец не дурак: ‘Дайте место, где писать [декорации], и я буду готов’, — говорил […]
Ты мне некогда писала, не имею ли нужды в деньгах, я до сей поры не отвечал тебе на это. Денег у меня нет, да и не надо, — ты знаешь меня. Я плачу за лошадь 48 р. в месяц, то есть 180 коп. в день, остается от порции рубль двадцать копеек. За мытье, на водку плотникам, капельдинерам и проч. и проч., так что у меня едва есть в заводе пятьдесят рублей […]

И. И. Вальберх — С. П. Вальберх

5 февраля 1808 г. Москва

[…] Сегодня мы танцуем во второй раз Фанданго197, а послезавтра даю в первый раз ‘Рауля’. Театр Новый не прежде откроется, как на масленице в субботу, и будет только один спектакль. Все это только для того, чтоб доказать невозможность того, что я писал, а будто только хотят исполнить волю Алекс[андра] Льво[вича Нарышкина], хотя не так бы должно ее исполнять […] Все говорят, что когда мы отсюда уедем, то дадут ‘Освобождение Москвы’, считая нас за татар, которые их замучили. Каково же мне? Их много, а я один[…]
Поклонись Александре Дмитриевне [Каратыгиной] и скажи, что искренно радуюсь и ее бенефису и ее перстню. Добрые люди того стоят […] Я князю [А. А. Шаховскому] не одно и не два письма писал, но завтра напишу опять […]
Теперь приехал от Колосовых и Семеновой, где ужинал. 11 1/2 ночи […] Они переезжают из дома Сандунова к Ивану Романовичу Краснопольскому, для того что Сандунов, отдав дирекции квартиру внаем для приехавших, впустил вниз кабак! Это прямо по-сандуновски, — нехотя должны выехать, а все благоразумие Арбатских ворот.
Моей милой Маше еще раз спасибо, что она доставляет матери своей старанием и прилежностию удовольствие, которое и я, хотя за 728 верст, но чувствую: ‘Пусть доброта нравов твоих соответствует успехам в твоем новом поприще, и тогда ты будешь себе полезная, а родителям твоим утешная дочь. Помни, друг мой, что все похвалы — дым. Умей их ценить. Часто вместо таланта хвалят молодость, смазливость лица, но ты, кажется, имела способы научиться этим не ослепляться. Отца твоего хвалили, ласкали, но он не попустил себя этим обмануть. Все пыль и мечта, кроме чистой совести, поверь мне, — я уже отведал и сладкое и горькое’ […]
Что значит, что я слышал о сумасшествии Крюковского198 и Полторацкого? Что они влюблены в Машу! Пожалуй, позаймись этим и нигде не будь, где эти два дурака будут. И один слух, хотя бы он был ложный, мне обиден […] Как ты не заметила такой вещи, которую сторонние заметили? Я уверен в Маше, но тем не менее больно, что смеют ей строить куры. Я тебе это не с тем пишу, чтоб был на тебя огорчен, но взбешен на этих негодяев, которые смеют мечтать, что они могут волочиться за моей дочерью. Они, стало, меня не знают, не знают, что я их более пренебрегаю, чем Ефрема моего. Прости меня, я слишком расстроен. Может быть, мне с намерением это теперь сказали, чтоб меня более спутать, потому что я и так без головы от открытия Нового театра […] Христа ради, чтоб Маше об этом ни гу-гу. Ты знаешь, как девке в ее лета это опасно […]

С. П. Вальберх — И. И. Вальберху

5 февраля 1808 г. Петербург

[…] Сегодня давали ‘Эдипа’ и ‘Урок дочкам’. Машиньку хорошо приняли в обеих пьесах. А в заключение был новый балет ‘Морская пристань’. Ты, я думаю, удивишься, что здесь сделали новый балет. Ну уж балет! Его сочиняли все: Дидло сделал для Бидо турецкий кор де бале, а Бидо танцовал соло, Дютак танцовал па де сенк из ‘Евгении’199, Иванов сделал па де сенк матросский с веслами — вот и весь балет. По крайней мере с названием.
В субботу Нарышкин дает большой бал в своем доме, что на Мойке, и государь будет у него. Мне сказали, что он его сделал черезвычайно хорошо, — на одну картон выдано тысячу рублей для боскету […]
Слава богу, что остается только одна неделя вашей каторге. Только, я думаю, вам достанется эта неделя солона, и, верно, вы будете всякий день танцовать […]
Завтра будет бенефис Самойлова: ‘Оборотни’200 и ‘Два слепые’201, а после ‘Арестант’202.
У него оченно хорошо разбирают билеты, он сделает хороший бенефис. Здесь нового ничего нет, и спектакли все старые: Машиньке достанется играть еще три раза.
[…] Скажи, чго Бузани делает. Про него здесь никто ничего не знает, он совсем забыл и Марью Францовну [Казасси], и ни одного письма не писал к ней. Дает ли он уроки и доволен ли он порцией? […] Они теперь в самой крайности, все берут по мелочам в лавке, а бедная Марья Францовна сколько терпит, что бог знает, она же и больна беспрестанно, теперь у нее в ногах лом. Как мне она жалка! […]

И. И. Вальберх — С. Я. Вальберх

10 февраля 1808 г. Москва

[…] В прошедшую пятницу ‘Рауль’ привел в восторг, и Колосова отменно хорошо третий акт сыграла. Все здешние получают в письмах из Петербурга, будто только одна Семенова понравилась, а про нас будто и не говорят, но повторяю тебе, что это сущая ложь, и мы подозреваем, что она сама про себя это пишет Гагарину.
В четверток откроется театр, несмотря на все происки. Пролог назван ‘Баян, русский певец древних времен’, стихи сочинил Глинка203, но план мой с некоторой переменой, музыка Кашина204, кроме балетной, которую я сам набирал из своих балетов. Он печатается, и Глинка обещал мне 10 экземпляров, то я тебе пришлю, а может, бог даст, сам привезу, потому что льщусь с вами увидеться, ежели Алекс[андр] Львов[ич Нарышкин] в Москву не будет. Я здоров, но измучен, осталось еще семь дней муки, а там, бог даст, отдохну […]
В четверток, наверное, откроется театр, и я настоял, чтоб не давали в среду маскераду, а оставили бы театр нам для проб. Вчера, в воскресенье, в маскераде было только триста человек. Скажи, пожалуйста, это Петру Ивановичу [Альбрехту], а Приклонский уверял, что маскерад в Новом театре выгодней всякого спектакля, хотя по сю пору подписалось на четверток двойное число особ на все ложи […]

С. П. Вальберх — И. И. Вальберху

10 февраля 1808 г. Петербург

[…] Письмо твое, которое ты послал с Кузьминым, я получила и показывала Петру Ивановичу [Альбрехту], а он, верно, показывал его Нарышкину, потому он меня просил оставить его у него часа на два. К вам послан штафет с тем, чтоб вас воротили, как скоро театр закроется. Я надеюсь, что вы не замешкаете, чтоб вырваться из этой каторги. Здесь никто не хочет верить, чтоб Приклонский был такой скверный человек […]
Вчера вдруг переменили спектакль. Машинька должна была играть ‘Леара’ на Маленьком театре, а вместо того играла ‘Урок дочкам’ в Эрмитаже. Государь хотел непременно видеть эту пиесу, а после этой пиесы была французская опера ‘Импрессарио в хлопотах’205. К нам в уборную Нарышкин привел Константина Павловича206, который у нас пробыл с полчаса и болтал всякий вздор. Нарышкин ему рекомендовал всех, которые тут были. Константин Павлович также шутил на твой счет и говорил мне: ‘Знаешь ли, что Вальберх оченно исшалился в Москве?’ Я ему отвечала, что уже не под лета тебе шалить. Расспрашивал, сколько у меня детей и есть ли сыновья, я ему отвечала, что двое. — ‘Дома ли они?’ — ‘Дома’, — я сказала. Спросил про Машиньку, где она воспитана: ‘Не в школе ли у тебя?’ — оборотясь к Нарышкину. — ‘Нет, — он сказал, — у меня нет таких умниц’. Он с ней говорил по-французски и удивлялся, как она чисто говорит. Признаюсь тебе чистосердечно, что мне это оченно неприятно было, что Нарышкин его привел. Если бы я это знала, я бы ушла на театр и не осталась бы в уборной.
Сегодня мне сказывал Петр Иваныч, что Нарышкин много хорошего говорил про нашу фамилию, а более еще про тебя. Увидим, как ты приедешь, чем он тебя отблагодарит, неужели только словами? Он прежде думал вас оставить до его приезда, но ему сказали, что это понапрасну, потому что вам в посту делать нечего, и для того он послал эштафета. Он сам поедет в посту и думает взять для концертов Самойлова, Воробьева, Фодоршу и, может быть, Чудина207. Только это не верно еще, мне сказал Петр Иваныч, что он не наверное решился, возьмет ли их […]
Егоров208 оченно желает, чтобы ты скорее приехал. Он говорит, что у него голова кружится от инспекторства. У нас все дают старые спектакли, а балетов вовсе не дают. К счастью еще, что сборы хороши. Из трех опер, которые давал Самойлов себе в бенефис, одна только и понравилась — ‘Оборотни’, которую и дают сегодня опять. Он сделал оченно хороший бенефис, у него за день не было ни одной ложи, ни кресел, ни мест.
Евгенье Ивановне и Михаилу Петровичу [Колосовым] прошу от меня кланяться, и скажи им, что дети, слава богу, здоровы и учатся хорошо. Матушка ее здорова, а старик по обыкновению пьет и спит […]
Здесь говорят, что у вас сборы оченно не велики, они ожидали гораздо более. Мне показывал Петр Иваныч репортички, что были сборы не более 700 рублей. Правда ли это? […] Будь покоен и плюнь на все интриги, которые тебе делают. Нарышкин тебя знает очень хорошо и не променяет ни на кого […]209

И. И. Вальберх — С. П. Вальберх

13 февраля 1808 г. Москва

[…] Теперь в 12 часов ночи приехал с балу от Гусятникова210 очень скучен, там танцевали, — ты знаешь, это не моя забава. Хозяйка насильно посадила в бостон, тут проиграл пять рублей Сандуновой211, вот мелочи!
Теперь пойдет дело: происки Приклонского подействовали, прислан приказ театр не открывать, а нам ехать по закрытии в Петербург, хотя это несколько позолотило пилюлю. Суди, я работал, как каторжный, и чрез интриги все труды втуне. Спектакль был готов, декорации, театр, музыка, балеты — все к чорту! Ложи все распроданы, да и на второй раз подписались вдвойне. Упросили здешнего главнокомандующего писать, что будто для здоровья опасно дать спектакль, а маскерады дают. Разгласили, будто пролог будет стоить 15 тысяч рублей, а он не стал бы и 500 рублей […] Ежели Нарышкин, как здесь уверяют, выедет сюда 19, то я его дождусь […]
Наконец наступает время, что я отсюда выеду. Фу, как все здесь гнусно, кроме ласк, нам оказываемых, которые даже становятся скучны. Добрый князь Щербатов всякий день присылает с пенями, что я его обманываю, он думает, что бог знает, как меня дарит, что приглашает к себе на обеды! А я когда могу быть дома, то есть у Ивана Даниловича [Бабенова], то всех князей забываю […]
Еще до закрытия театра надо поставить ‘Дезертера’ и ‘Героиню’212, а сегодня уже четверток. Закружится голова! […]

И. И. Вальберх — С. П. Вальберх

14-16 февраля 1808 г. Москва

[…] Обедал у князя Голицына!213 Ты скажешь: ‘Вот мой муж пустился по знатным’. Ошибаешься, друг мой, — в Москве, куда ни плюнь, все граф или князь. Но это славный Голицын, который стоя спал, тот, одним словом, который известен в Петербурге разными дурачествами и который промотал 30 тысяч душ. Он добрый дурачок. Осталось ему, однако же, еще и теперь 50 тысяч в год доходу. Вот безумцы, не знающие цену, что значит богатство! Могши устроить благополучие 30 тысяч душ, лишился и своего собственного, потому что, кто привык проживать в год 400 тысяч и принужден теперь довольствоваться только 50-тью, тот, верно, считает себя несчастным. Хотя и теперь он в таком состоянии, что я был бы доволен со всем моим семейством десятою долею […]
[Письмо] начато было сегодня после третьей пробы […] Первая проба началась в 9 часов поутру и кончилась в два почти. После обеда от Голицына приехал я опять на пробу в 6 часов и кончил в 8, а потом, после ‘Сумбеки’214, была у меня с солдатами опять проба ‘Дезертеру’, который будет завтра, до 11 часов […]
Хотел бы кое-что тебе написать, какие здесь кабалы строят против петербургских актеров, но, право, наконец, спать хочется! Против нас нет их потому, что наша часть здесь совсем новая и соперников не находится, иначе и мы бы подпали тому же жребию. Здесь кого вызовут из наших, то интриганы стараются скорей вызвать кого-нибудь и из московских.
Ты видишь, что я пилюлю уже проглотил, которую мне задали запрещением открытия Нового театра. Я решился более никому не писать, да и на что? Все пустое! […]
Ничего и не говорю тебе о здешних мерзостях, которые ежеминутно со мной встречаются […] Здесь теряют мои записки на балеты о платьях, декорациях и бутафорских вещах, которые я даю не капельдинеру, а Приклонскому, Арсеньеву и Ильину! […]
16 февраля […] Я сижу без штанов и платья для ‘Героини’, которую танцуем сегодня. Все платья от этого балета забыла ты положить, ни штанов белых нет, ни мундирной куртки […] Вдруг Ефрем прибегает на пробу и говорит: ‘Беда, Иван Иванович, ведь платья у вас нет для сегодняшнего балета!’ — а я, зная, что не получают и того, что требовано, остолбенел, не находя средства, как помочь. Теперь все пьяно, кроме поддиректоров, сам еще не знаю до сей минуты, как изворочусь. За курткой послал к Огюсту из ‘Дезертера’, за штанами к Локу215, думал, что у Колосовой есть лишняя исподница вязаная, но, на беду мою, она взяла только одну […]
Но что до сей поры не пишешь в ответ на то письмо, где я упоминал о двух шалунах! Мне самому неприятно, что Конс[тантин] Павл[ович] говорил с Машей, и ежели по приезде что-нибудь услышу, то клянусь тебе, что ее на театре не будет […]
Что значит твоя похвала Петру, слуге Колосовых? Для чего он носит тебе воду? Разве у тебя лошадей отняли? Для чего же молчать? Я уже привык ко всем мерзостям от дирекции, следовательно, это будет не первая, и ежели бог не унесет от нее, то уверен, что и не последняя, а особливо от искреннего друга нашего [П. И. Альбрехта] всего ожидать можно […]
Мне так здесь быть нравится […], что я бы завтра, то есть в понедельник, выехал бы уже из Москвы, несмотря на греческих авторов, которые говорят, что и дым места рождения приятен. Ты не забыла, думаю, что я родился здесь.
Еще раз повторяю тебе, друг мой, избегать даже встречи двух шалопаев! Ты знаешь, как это может быть опасно и заразительно для девушки. Я не могу себе простить, что отступил от правила моего, чтоб бегать от дворянских приглашений. Нет почти из них ни одного, который бы приласкал нас откровенно и без какого-нибудь намерения. Я скорей Машу задавлю своими руками, чем потерплю… […] Я думал, что поведение мое не допустит никакого шалуна и мыслить так смело о моих дочерях, но век живи и век учись […]
‘Героиню’ очень хорошо приняли, и нас всех троих вызывали, правда, что меня разве стоило за труды вызывать, к тому же я так мало дорожу здешними вызовами, что по обидам, которые делали Яковлеву, нимало бы не осердился, если меня и забыли

С. П. Вальберх — И. И. Вальберху

17 февраля 1808 г. Петербург

[…] Здесь все уверяют, что вы должны поехать непременно на первой неделе, к вам уже послан нарочный вас об этом уведомить. Неужто вы будете мешкать, получа повеления воротиться? Нарышкин собирается ехать в четверг на этой неделе, он думает, что с вами встретится на дороге […]
Я была в маскераде со всеми детьми в субботу, и были замаскированы так, что нас никто не узнал. Народу тогда было не много, собрали только тысячу рублей, а расходу было тысяча четыреста. Завтра также маскерад для иностранных, только я не намерена идти, хотя дети меня очень просят […]

И. И. Вальберх — С. П. Вальберх

18-20 февраля 1808 г. Москва

[…] Не удивляюсь, что тебя огорчило известие о мерзких слухах насчет Полторацкого и Крюковского. Может быть, это зависть Семеновой, которая распустила эти белухи, но это я узнал не от нее. Разве я что тебе сказал утвердительное? Я писал только, чтоб ты отнюдь не ездила с Машей никуда к холостым […]
Удивляюсь, что ты ничего не написала насчет отъезда Нарышкина! Это сделает расстановку дни на три в моем отъезде. Кто затейщица в школе, которую Нарышкин велел высечь, ты также не сказала.
Теперь могу открыть тебе секрет: нас хотят подарить, а деньги еще не собраны, то хотят понудить обещавших известием, что Нарышкин сюда едет, и расположили было так, чтоб, когда он приедет, то позвать его и всех нас обедать и во время стола нас обдарить, дабы тем сделать surprise ему и нам. Но кажется, что все это дымом кончится […]
19 февраля. Семенова едет отсюда завтра, то есть в четверток, в день почты […] Она говорит, что торопится для того будто, что мать ее больна, а я думаю, не выпускают ли сестру216 ее из школы?! К тому же зависть ее гложет, что Колосовой князь Долгоруков217 подарил вчера прекрасную шаль.
Признаться, я бы еще вчера мог выехать, но на меня надеются, что я пошевелю наши подарки, и, сказать правду, досадно будет, ежели прождем напрасно. А затеяно хорошо, потому что назначено сделать надпись на вещах ‘от московской публики’. Но ты все-таки об этом молчи, потому что не мудрено в ожидании и обмануться […]
20 февраля. Здесь установились столь сильные морозы, страшно пуститься в дорогу, но я все-таки еду в воскресенье, разве что необыкновенное остановит […] Одевшись, иду к Приклонскому, он еще вчера за мной присылал, ему хочется мне учтиво сказать: ‘Милости просим вас из Москвы’, а я и в слезы — от радости, разумеется […] Мы даем москвичам обед, чтоб не ударить перед ними лицом в грязь […]

С. П. Вальберх — И. И. Вальберху

20 февраля 1808 г. Петербург

[…] С огорчением должна была я сегодня слышать от Петра Иваныча [Альбрехта], что вас велено оставить в Москве и даже если бы вы и выехали уже и не более трехсот верст ехали, то велено воротить непременно назад, и вы должны будете дожидаться Нарышкина. Он непременно намерен выехать в пятницу, то есть 21 февраля […] Князь [А. А. Шаховской] был у меня вчера и сказывал мне за новость, что московская публика намерена вас подарить: Колосовой и Семеновой диадему с брильянтами, а тебе и Яковлеву по табакерке также с брильянтами. Дай бог, чтоб то была правда, — не подарки важны, но благосклонность публики […]
Здесь я никого не могла упросить, чтоб поговорили и кончали бы об Машиньке. Князь, ты сам знаешь, трус и пикнуть не смеет, а Петра Иваныча я также просила, но я подозреваю что он именно этого не желает исполнить. Он же и причиною, что мы ее пустили на тысячу двести рублей, а теперь не хочет и слова молвить. И для того-то мой совет тебе, когда Нарышкин к вам приедет, то не лучше ли тебе самому об этом его просить. Он же и Марья Алексеевна218 очень хорошо об ней говорят. Итак если ты кончишь, то мы не будем никому обязаны. Все говорят, что она больше стоит, нежели Фодорша: она сыграла ‘Севильского цырюльника’ 219 и ‘Почту любовную’220 довольно скверно […]
Теперь зачал опять давать лошадей мне Петр Иваныч, — бог ему судья, теперь не хочу ничего писать, а когда приедешь, то все узнаешь, какой это дурной человек, ты его мало еще знаешь […]
Не забудь поблагодарить Семенову, что она мне и Машиньке писала поклон через князя, кланяйся ей равномерно и от нас […]

И. И. Вальберх — С. П. Вальберх

22-24 февраля 1808 г. Москва

[…] Был готов выехать завтра […], но князь Цицианов нас удержал до вторника. Теперь получаем известие, что Нарышкин завтра сюда будет. Вот мое положение […], жду завтра Нарышкина, или во вторник ни гром, ни молния меня не удержат. Что Петр Иванович [Альбрехт] — наш друг, я о том никогда не сумневался […]
Мы всех московских театральных сегодня угощаем. По крайней мере увидят, что не свиньи к ним приехали. Не имея денег, рад бы дать сто рублей, только чтоб выехать завтра […]
23 февраля […] К нам приехал капельдинер Карманов с повелением дожидаться Нарышкина, и так что если бы он нас повстречал на половине дороги, то бы нас вернули, следовательно, нет зла без добра […] Завтра опять принимаюсь за работу, то есть сделанный и брошенный ‘Пролог’ восстановлять. Ты догадаешься, что нас не для другого чего остановили, чтоб под видом проб давать на Новом театре спектакли. Вот месть Приклонскому, потому что Нарышкин увидит, как его оболванили насчет сырости театра. Да изрядная будет загвоздка — и поделом интриганам театральным.
Теперь могу тебя уверить, что мы будем обдарены, а именно: женщинам — диадемы, а нам, мужчинам, — табакерки с брильянтами […]
Мерзавка Семенова плачет, что нас остановили […] Теперь понял я, что Пушкин берет сестру ее, теперь понял я, что она с зависти выдумала историю об Крюковском и Полторацком. Но к счастью, что этого никто, кроме Пушкина и ее, не знает […]

С. П. Вальберх — И. И. Вальберху

24 февраля 1808 г. Петербург

[…] Про шалунов ты мне опять упоминаешь. Ей-богу, и похожего нет. Крюковской уже давно уехал в Париж, а про другого я ничего не слышу и даже его оченно давно не вижу […]
К вам едут Траета221, Ферлендис222 и Дарнаус223. Им за эту поездку хотят заплатить по триста рублей, они иначе не соглашались ехать. А вам бедным что-то будет […]

И. И. Вальберх — С. П. Вальберх

25-27 февраля 1808 г. Москва

[…] Скажу тебе откровенно, что ежели бы я был менее философ или дурак, то, право, с ума бы сошел — так мне скучно […]
Попеняй Александре Дмитриевне [Каратыгиной], что она мне не отвечала. Кажется, моя с ней переписка не может показаться подозрительной Андрею Васильевичу [Каратыгину]224 […]
Когда Нарышкин сюда приедет, буду стараться сделать, что могу, и, верно, время не потрачу. Но ты знаешь, как трудно с ним ладить! […]
Вот и четверток 27 февраля, а Нарышкина еще нет! И когда будет — бог знает […] Завтра мы пробуем ‘Пролог’ с оркестром и роговой музыкой на propos, не зная, его ли захочет Нарышкин видеть или что другое, но другого на Новом театре по декорациям дать нельзя, кроме ‘Героини’. Следовательно, из балетов разве он захочет что видеть на лубошном Пашковом театре […]
Ошибаешься, друг мой, думая, что я мало знаю нашего друга [П. И. Альбрехта]. Я опасался твоей женской запрометчивости и многое молчал на его счет. Это такой яд, которого должно было всегда менажировать, чтоб не заразил. Бог даст, когда буду в отставке, тогда только можно будет с ним поговорить откровенным языком, а не прежде! […]
[…]Еду к Нарышкину, он здесь. — Были у Нарышкина, он очень нас обласкал и рад был, что мы здоровы. Теперь поговаривать стали, что многих поддиректоров переменят, а все еще не могу сказать, долго ли нас здесь продержат, говорят, что [выедем] не прежде двух или трех недель. Дорога, сказывал Нарышкин, никогда не была так дурна […]

С. П. Вальберх — И. И. Вальберху

27 февраля 1808 г. Петербург

[…] Князь [А. А. Шаховской] меня стращает, что вас намерены оставить до открытия театра […]
Что Семенова завистлива, это я давно знаю. Я оченно рада, что Колосовой подарили шаль, а другой ничего. Здесь только что они уехали, то стали говорить, будто бы для Семеновой была уже сделана подписка и собрали 8 тысяч, чтоб подарить ее ими. А так как еще ничем не подарили до сей поры, то, разумеется, что ей это оченно досадно […]
Я опять начала ездить с Машинькой на пробу. Ей даны две роли новые: одна из ‘Владисана’225, а другая из комедии ‘Женское испытание’226.
Неужели я забыла тебе назвать зачинщицу, — это была Вио. Говорят, что ее выпороли исправно […]

И. И. Вальберх — С. П. Вальберх

1 марта 1808 г. Москва

До сей поры не могу тебе сказать, когда мы отсюда выедем, хотя все того желаем, кроме Семеновой, — ты знаешь, почему. Я всякий почти день бываю у Нарышкина, он очень ласков со мной, но это может быть для того, чтоб я его ничего не просил, да, правду сказать, и нет время: у него всякий день человек по пятидесяти […]
Завтра на Старом театре ‘Ablde l’Epe’227, в которой Колосова играет. Эта пиеса дается для Деглиньи228.
Иван Данилович [Бабенов] нездоров, частью телесно, а более душевно. Нарышкин со всеми Нарышкин. Из этого заключи, какой награды я должен ожидать по его письму ко мне, в котором он мне обещал нивесть что. Здесь денег нет, — знай это про себя, — даже нам на порцию. Думаю, что приезд его сюда будет пустой, он вместо дела только здесь объедается, и, верно, все останется по-старому. Сегодня я был с ним и Росси в Новом театре, он говорил мне: ‘Где же эта сырость, об которой мне говорили?’ Я ему отвечал, что она у Приклонского в голове, как ему уже о том писал. Он мне на то сказал: ‘Меня не проведут, я все вижу’, — а меж тем не видит ничего. Что будешь делать? Тебе он известен
Сегодня после обеда был во второй раз на медвежьей травле, хотя с приезду сюда Нарышкина вижу всякое утро травлю бездельников у него в передней […]

И. И. Вальберх — С. П. Вальберх

2-5 марта 1808 г. Москва

[…] Нарышкин часто бывает болен объеденьем, и оттого мы остаемся в совершенном безведении, когда отсюда выедем. Сегодня приехали Траета, Ферлендис и Дарнаус, которые, едва ввалясь в Москву, а уже спрашивают нас, зачем их сюда привезли. Не правда ли, что прекрасное положение! Сегодня назначен был спектакль и отменен за объедением Нарышкина. Сегодня Яковлев слышал и меня обрадовал […] что нас оставят здесь до святой. Хотя я этому не верю, но один слух приводит меня в ужас. Ежели быэта пустая голова сказал уже, что мы должны здесь до открытия театра остаться, то, покорясь судьбе и службе, взял бы свои меры, а то ни то ни се […] Завтра пойду к нему, чтоб попытаться, не удастся ли чего узнать от него или от других […]
3 марта. Я сегодня был у Нарышкина. Он мне многое приказал, но, думаю, все будет пустое. Во-первых, сделать мои замечания на людей, при театре находящихся, кои стоят внимания усердием или талантом. Это только займет меня, а пользы никому никакой не сделает […] Теперь я играю самую глупую фигуру здесь на время: все меня атакуют просьбами, чтоб я постарался кому о прибавке, кому о квартире, кому о дровах! Бедняки! Не знают Нарышкина, потому что ежели бы я мог что-нибудь, то прежде всего принялся бы об Маше […]
Сегодня Нарышкин разоврался со мной о всех мерзостях петербургских, которых или ты не знаешь или забыла писать […]
Подарки наши что-то выходят смешные. Говорят, что собрано восемьсот рублей, и не знают, как их разделить на всю братью. Я нашим предложил, что ежели Москва-дура нас так обидит, то, чтоб, приложа своих еще двести, отправить всю тысячу в приказ общественного призрения и пропечатать о сем в газетах. Это будет такая оплеуха, которой москвичи долго не забудут.
Ты не можешь вообразить, как мне жалко положение Ивана Даниловича, хотя у него не девятеро детей, как у меня, но со всем тем быть забыту таким человеком, для которого он жертвовал всем! Надеюсь, что ты понимаешь: я говорю о Нарышкине, а не о другом ком. Хотя состояние его и не бедное, но в его лета переносить неблагодарность больно. Сколько я ни стараюсь его рассеять, он вместо притворного хворанья теперь действительно болен […] Все, узнав о его болезни, пришли его навестить, между прочим Злов229, Яковлев, Колпаков230, Колосова с мужем, Семенова, Шмит 231 и доктор Нарышкина232 […]
4 марта […] Сегодня на Новом театре оратория Гейденова233 — не знаю, много ли будет. Нарышкин сказывал мне сегодня, что эштафету получил — известие из Петербурга о концерте, который там давали, и что, несмотря на Филисшу234, сбору было только пятьсот рублей, а расходу до тысячи. Он что-то так со мной ласков, что я начинаю бояться и для того возьму все меры предосторожности […]
Сандунову велел Нарышкин посадить под караул, но думаю, что это не состоится.
Правда ли, что Ферлендису, Траете и Дарнаусу дали по четыреста рублей за то, что они согласились ехать в Москву? Хотя и не хочу играть роль этих господ, но тем не менее это служит новым доказательством, что в дирекции кто наглее, тот и правее […]
5 марта […] На табакерках, которые все еще хотят только нам подарить, написано будет брильянтами: ‘заталанты’. Глупость не последнего разбору: русским дают, а надпись не русская. По-русски талант значит дарование […]
Сегодня вечером дал было слово быть с Микулиным у Степана Ананьевича, но Нарышкин пригласил к себе, а его приглашение есть приказ: иначе назовет свиньей, хотя у родного было бы веселей.

И. И. Вальберх — С. П. Вальберх

7-8 марта 1808 г. Москва

[…] Все здесь идет la Narychkin […] Мне сказано было Нарышкиным, что в субботу, то есть сегодня, мы должны ехать в Петербург, я, как дурак, тому поверил и хотел с тобой сшутить, чтоб нечаянно приехать. Вот тебе и surprise.
8 марта 11 часов ночи. Приехал из театра Нового, где мы танцовали ‘Героиню’ с ‘Лизой’ Ильина235, под названием репетиции, хотя народу был полон театр, и это еще по секрету.
Я кончу письмо сегодня, потому что завтра день рождения Марьи Алексеевны [Нарышкиной], и мы даем в доме князя Цицианова репетицию ‘Abb de Г pe’ и pas de trois, который я сделал было для ‘Прологу’. Это было мной приготовлено по секрету, но Нарышкин во время спектакля призвал меня в ложу и, пожав руку мне, сказал: ‘Любезный, сделай к завтрему что-нибудь, завтра рождение Марьи Алексеевны’. Я ему отвечал: ‘Вы у меня отнимаете удовольствие, которое я хотел иметь, чтоб сделать вам surprise, потому что то, об чем вы мне говорите, уже сделано’. — ‘Ах, брат! Как ты умеешь меня угадывать’, — сказал он. Вот все. Завтра велел он, чтоб я к нему пришел поранее. Завтра весь день я буду занят: в 9 часов проба с оркестром, а после обеда танцовать […]

С. П. Вальберх — И. И. Вальберху

[Без даты]. Петербург

[…] Наш друг [П.И. Альбрехт] со мной что-то очень стал ласков и говорил, что Нарышкин к нему писал про тебя очень хорошо, будто бы, как он тебя увидел, он так обрадовался, как родному, — только я ему мало верю […]

С. П. Вальберх — И. И. Вальберху

9 марта 1808 г. Петербург

[…] Про подарки ты не упоминаешь ни слова, а Семенова на той же почте писала к матери своей, что она уже получила склаваж на шею, а про вас ни слова не упоминает.
Вчера Фодорша давала концерт, и я с детьми была там […]
Здесь начали давать жалованье, мне и Машиньке Петр Иваныч [Альбрехт] дал, а твое и Шашинькино — нет, сказал, что после […] Князю [А. А. Шаховскому] я […] говорила, что он тебя забыл. Он откровенно признается, что ленив писать. Он оченно любопытен знать, что у вас Майков делает, верно, занимается делами […]

С. П. Вальберх — И. И. Вальберху

10 марта 1808 г. Петербург

[…] Ты меня спрашиваешь, сколько я накопила денег. Это правда, я получаю сто рублей больше каждый месяц, но сколько я была принуждена делать платьев как для театру, так и носильных, — ты сам знаешь, что ей [Маше] надо было быть всякий день на пробе, а свиньей мне не хотелось ее пустить. Также купила ей с камнями гребенку для театру и для обеих аглинские платки. Теперь непременно надо сделать Машиньке черный салоп, ей скоро выйти нельзя, так он разорван […] Я очень желаю, чтоб ты скорее приехал и сам бы узнал от других, как здесь все дорого, что скоро нам, бедным, которые живут жалованьем, нельзя [будет] никак жить, не токмо копить […]

С. П. Вальберх — И. И. Вальберху

12 марта 1808 г. Петербург

[…] Здесь новостей никаких нет, акроме что дают всякий день концерты […]

ПРИМЕЧАНИЯ

107 Краснопольский Иван Романович — двоюродный брат Н. С. Краснопольского (см. прим. 142). В 1794-1796 гг. был секунд-майор Гражданской палаты Тульского наместничества.
108 Росси Карл Иванович (настоящее имя Карло ди Джованни Росси, 1775-1849) — русский архитектор, представитель позднего классицизма. Рос в артистической среде (мать — итальянская балерина Г. Росси, отчим — придворный балетмейстер Ш. Ле Пик). С 1796 г. работал помощником архитектор В. Ф. Бренны, в 1802-1803 гг. учился в Италии. В 1804 г. назначен художником на стекольный и фарфоровый заводы в Петербурге, в 1806 г. — архитектором Кабинета его величества, в 1809 г. направлен в Экспедицию Кремлевского строения в Москву (московские постройки Росси не сохранились). В 1815 г. вернулся в Петербург, с 1816 г. один из главных архитекторов Комитета для строений и гидравлических работ. С этого времени начался период расцвета творчества К. Росси, создавшего на основе обширных градостроительных планов ряд монументальных ансамблей Петербурга, которые во многом определили облик центральных частей города. Для творчества Росси, одного из создателей русского варианта ампира, характерны широта в охвате архитектурных задач (от планировки крупнейших ансамблей до разработки в деталях убранства интерьеров), выразительность и богатство ордерных композиций, гармоническое сочетание архитектурных форм с аллегорической скульптурой, новаторские конструктивные приемы (например, металлические перекрытия). Градостроительные идеи К. Росси, воплощенные им в величавых городских ансамблях, явились качественно новым вкладом в архитектуру русского классицизма. Вместе с тем в позднем творчестве Росси наметились и кризисные черты позднего классицизма, элементы архитектурной эклектики.
109 И. И. Вальберх так отзывается о театре в доме Пашкова на Моховой (Старый театр), где происходили в это время спектакли Московского театра.
110 Нарышкин Александр Львович (1760-1826) — обер-гофмаршал, обер-камергер, канцлер российских орденов. Всю свою карьеру сделал при Дворе. 28 марта 1799 г. А. Л. Нарышкин был назначен директором Императорских театров. А. Л. Нарышкин возобновил очень распространенные в царствование Императрицы Екатерины II так называемые петербургские серенады. Состояли они из ежедневных концертов роговой и духовой музыки, которые в течение трех летних месяцев с шести часов вечера и до поздней ночи разыгрывались домашними его музыкантами, разъезжавшими по Неве перед роскошным дворцом Нарышкиных на Английской набережной. В должности Главного Директора Императорских театров Нарышкин оставался до 1819 г. Время управления его — одна из наиболее блестящих страниц в истории русского театра. А. Л. Нарышкин обладал, по свидетельству современников, ‘основательными понятиями обо всех искусствах’, был ‘истинным знатоком музыки и живописи, любил и знал литературу’, ‘оказывал покровительство артистам и старался отыскивать таланты’. Управление театрами А. Л. Нарышкина отмечено особым подъемом репертуара, кроме того, при нем начались преобразования театрального училища. А. Л. Нарышкин состоял почетным членом Императорской Академии Художеств и был Петербургским губернским предводителем дворянства.
111 Степан Ананьевич — муж сестры И. И. Вальберха Аксиньи Ивановны.
112 Альбрехт Петр Иванович (1760-1830) — казначей петербургских Императорских театров с 1798 г., надворный советник.
113 Майков Аполлон Александрович (1761 1838) — стихотворец, отец живописца Н. А. Майкова, бригадир, в 1821-1825 гг. был директором Императорских театров. Написал на разные случаи несколько од и комедию в одном действии ‘Неудачный заговор, или Помолвил, да не женился’ (1794).
114 Рыкалов Василий Федотович (1771-1815) — артист петербургских Императорских театров. В. Ф. Рыкалов впервые выступил на провинциальной сцене, в Туле, в ролях благородных отцов, в которых имел большой успех. Этот успех побудил Рыкалова испробовать свои силы на столичной сцене, к тому же побуждало его и тяжелое положение провинциального актера. В 1792 г. Рыкалов явился в Петербург и обратился к И. А. Дмитревскому, который как раз в это время составлял молодую труппу из учеников Театральной Школы. С 1793 г. Рыкалов был уже на Императорской сцене. На пьесах Коцебу Рыкалов приобрел себе необходимый светский лоск. Все современные ему отзывы полны самых восторженных похвал, театр неистовствовал, встречая Рыкалова в его новых ролях. Те недостатки, которые так мешали ему стать трагиком, как нельзя более подошли к ролям комических стариков, за которые он взялся. Это был прирожденный комик в лучшем смысле этого слова. Особенно хорош был Рыкалов в мольеровских пьесах. Так же хорош был Рыкалов и в русской комедии: он не только талантливо изображал героев комедий, но умел сообщить им и особые черты, развивавшиеся в них вследствие особых условий русской жизни. Таким образом, он стал лучшим исполнителем не только мольеровских комедий, но и русских. Успех Рыкалова был равен его таланту, он сделался любимцем публики в качестве лучшего комического актера. Но сам он не был доволен своею славой — ему все еще хотелось попробовать свои силы в трагедии, и только обещание прибавить жалованья и назначить бенефис заставило его, наконец, перейти совсем на амплуа комических стариков. В комизме Рыкалова ничего не было ни искусственного, ни принужденного, ни вымученного: его игра была жива и увлекательна, непринужденная веселость лилась в ней широким, неудержимым потоком.
115 Жандр Александр Андреевич (1776-1830) — полковник лейб-гвардии Конного полка, адъютант великого князя Константина Павловича (с 1807 г.), в 1813 г. произведен в генерал-майоры. Служил в Главном штабе Великого Князя Константина Павловича.
116 Колосова Евгения Ивановна (урожденная Неелова, 1780-1869) — известная русская танцовщица. В 1799-1826 гг., по окончании Петербургского театрального училища по классу И. И. Вальберха, солистка императорской труппы. Первая ‘суриозная’ танцовщица. Выступала в главных ролях балетов И. И. Вальберха (‘Бланка, или Брак из отмщения’, ‘Клара, или Обращение к добродетели’) и Ш. Дидло (‘Тезей и Ариадна, или Поражение Минотавра’, ‘Венгерская хижина, или Знаменитые изгнанники’, ‘Альцеста, или Сошествие Геркулеса в ад’). Коронной у Е. И. Колосовой считалась русская пляска. Но главная сфера ее искусства — пантомима. Исполняла роли героического и трагического репертуара.
117 Казасси Антонио (Антон Иванович, ок. 1745-1837) — итальянский импресарио, поступил на службу в дирекции Императорских театров в 1780 г. В 1801 г. построил в С.-Петербурге на месте нынешнего Александрийского театра, деревянный театр, в котором содержал итальянскую оперную труппу. Труппа и сам театр, под названием ‘Малого’, поступили в 1803 г. в ведение казенной дирекции.
118 ‘Роланд и Моргана, или Разрушение очарованного острова’ — балет сказочного содержания в одно действие, постановка Ш. Дидло, музыка К. А. Кавоса. Премьера состоялась в 1803 г. в Петербурге. В 1821 г. балет поставлен в новой редакции — в пяти действиях на музыку Ф. Антонолини.
119 ‘Влюбленный Шекспир’ — комедия в одно действие Ж. Дюваля, перевод Д. И. Языкова. Премьера состоялась 29 ноября 1807 г. в Петербурге. Роль Кларансы в этой постановке играла М. И. Вальберх — дочь И. И. Вальберха.
120 ‘Поддиректоры’ Московского театра — П. Н. Приклонский (репертуарная часть, см. прим. 137) и Н. И. Ильин (хозяйственная часть, см. прим. 138).
121 ‘Медея’ — ряд балетов на сюжет древнегреческого мифа. Впервые балет был поставлен под названием ‘Медея и Язон’ 11 февраля 1763 г. (Штутгарт), композитор Ж.Ж. Родольф, балетмейстер Ж. Ж. Новерр, художники Колом -ба и Боке. В России премьера состоялась 7 мая 1791 г. на сцене Каменного театра (Петербург), балетмейстер Ш. Ле Пик (по Новерру), художник П. Гонзаго. Балет многократно ставился на различных сценах и до сих пор находится в репертуаре многих театров.
122 Щеников Александр Гаврилович (1781 1859) — драматический актер петербургской труппы с 1806 по 1828 г. Состоял на вторых ролях, затем играл благородных отцов. Муж Матрены Ивановны — дочери И. И. Вальберха.
123 Лени Анна Романовна — мать Софьи Петровны Вальберх.
124 Казасси Мария Францевна (в девичестве Эгер, Р-1830) — жена А. И. Казасси. С 1792 г. служила в Петербургском театральном училище главной надзирательницей женской половины.
125 Вероятно, речь идет о Завалиевском (Завальевском) Степане Никитиче (1768-1831). С. И. Завалиевский происходил из дворян. Служил секретарем в Адмиралтейств-коллегий, затем был петербургским губернским прокурором, в 1798 г. назначен вице-губернатором. С 1802 по 1810 г. — экспедитор министерства финансов, действительный статский советник. Входил в число членов-учредителей Общества друзей словесных наук. В журнале общества ‘Беседующий гражданин’ в течение 1789 г. печатал ‘Политическое землеописание Европы вообще’, информационную работу энциклопедического характера по экономический и политической географии европейских стран (народы, их языки, верования, образ правления и т. п.).
126 Каратыгина Александра Дмитриевна (по сцене Каратыгина Старшая, урожденная Полыгалова (И. А. Дмитревским переименована в Перлову — по белизне кожи, 1777-1859) — трагическая русская актриса. В 1794 г. закончила Петербургскую театральную школу и в том же году вышла замуж за А. В. Каратыгина. Особый успех получила в драме и трагедии, замечательно исполняя роли Амалии (‘Сын любви’), Берты (‘Гуситы под Наумбургом’), Эйлалии (‘Ненависть к людям и раскаяние’). В ролях любящих матерей не знала соперниц на русской сцене.
127 Бабенов Иван Данилович — управляющий подмосковными имениями А. Л. Нарышкина.
128 Скотти Пьетро (Петр Иванович, 1768-1837) — итальянский художник декоративной живописи. Занимался изготовлением театральных декораций, украшением Михайловского дворца. Преподаватель Академии художеств (с 1794), академик (1807).
129 Лавандез — актриса московской французской труппы. Играла на первых ролях в драмах и комедиях.
130Яковлев Алексей Семенович (1773-1817) — русский актер. Сын костромского купца. Образование получил в приходском народном училище. Работал приказчиком в лавке. Был подготовлен к дебюту в Петербургском театре (1794) И. А. Дмитревским, заметившим его редкую одаренность. А. С. Яковлев был предшественником романтизма в сценическом искусстве. Выступая в классицистских трагедиях, он подчеркивал в образах героев их внутреннюю неудовлетворенность, критическое неприятие мира, глубину чувств (Подай ‘Гофолия’, Танкред ‘Танкред’, Ярб ‘Дидона’). Склонность артиста к эмоциональной, динамичной игре особенно проявилась в мещанской драме и мелодраме (Мейнау ‘Ненависть к людям и раскаяние’). Новым этапом в его творчестве стало участие в постановке предромантических драм В. А. Озерова: Фингал (‘Фингал’), Димитрий Донской (‘Димитрий Донской’), Агамемнон (‘Поликсена’). Первый исполнитель на русской сцене ряда ролей в произведениях У. Шекспира (Отелло ‘Отелло’, Гамлет ‘Гамлет’) и Ф. Шиллера (Карл Моор ‘Разбойники’),
131 И. И. Вальберх имеет в виду книгу ‘Плач Эдуарда Юнга, или Нощныя размышления о жизни, смерти и бессмертии’. Автор этой книги Эдуард Юнг (1683-1765) — английский поэт. Широкую известность Э. Юнг приобрел религиозно-дидактической поэмой в девяти книгах ‘Жалоба, или Ночные размышления о жизни, смерти и бессмертии’ (1742-1745), написанной под впечатлением смерти жены. Стихотворные размышления о горестях жизни, тщете человеческих стремлений стали образцом литературы сентиментализма и положили начало так называемой кладбищенской поэзии. В России первые переводы ‘Ночных мыслей’ начали появляться уже в 1770-е гг. А. М. Кутузов с 1778 г. публиковал в журнале ‘Утренний свет’ прозаические переводы отдельных ‘Ночей’. Позднее они вышли книгой ‘Плач Эдуарда Юнга, или Нощныя размышления о жизни, смерти и бессмертии’ (1785). Книга выдержала ряд переизданий.
132 Шаховской Александр Александрович (1777-1846) — российский драматург и театральный деятель. Член репертуарной комиссии императорских театров (1802-1819), режиссер, педагог, критик.
133 ‘Дезертир’ — ‘Le Dserteur’, балет в трех актах (по пьесе М. Седена). Музыка из одноименной комической оперы П. Монсиньи. Премьера состоялась 30 декабря 1785 г. на сцене Большого театра г. Бордо, балетмейстер Ж. Доберваль. В России впервые был поставлен 27 апреля 1789 г. в Петербурге, балетмейстер Ш. Ле Пик.
134 Колосов Михаил Петрович (1776-1825) — муж Е. И. Колосовой, музыкант в оркестре петербургских театров, камер-музыкант.
135 ‘Граф Кастелли, или Преступный брат’ — трагический балет а пяти действиях, постановка И. И. Вальберха, музыка С. И. Давыдова (с включением музыки Дж. Сарти и В. Мартин-и-Солера, по мелодраме ‘Белый пилигрим’ Г. Пиксерекура). Премьера состоялась в 1804 г. на сцене Большого театра (Петербург).
136 Воробьева Матрена Семеновна (? 1831) — московская драматическая актриса. Способности ее проявились первоначально в Рязани, на сцене театра П. Н. Приклонского, а дальнейшее развитие получили благодаря наставлениям и указаниям И. А. Дмитревского. Дебютировала в Москве 9 января 1799 г. и достигла большой славы, заступив место Синявской. Литераторы и знатоки отдавали справедливость ее таланту, и сама знаменитая Жорж отозвалась о ней, что она ‘создана для Коцебу’.
137 Приклонский Павел Николаевич (ок. 1770 — после 1825) — крупный сановник, занимал различные высокие посты, в том числе в дирекции московских театров. Был автором нескольких стихотворений, посвященных Александру I, переводов из Мольера и дивертисмента ‘Возвращение ополчения’ (1812).
138 Ильин Николай Иванович (1773, по другим сведениям 1777 или 1779-1823) — русский драматург и переводчик. Известность принесла оригинальная пьеса ‘Лиза, или Торжество благодарности’ (1802). Известны пьесы ‘Великодушие, или Рекрутский набор’ (1805), комедия ‘Семик’ (1818) и др., связанные с сентименталистской традицией. Переводил, перекладывыая на русские нравы, пьесы французских писателей. В 1809 г. И. И. Ильин издавал в Москве журнал под названием ‘Друг детей’. В 1806-1810 гг. управлял хозяйственной частью московских театров.
139 Юсупов Николай Борисович (1750-1831) — князь, государственный деятель, дипломат (1783-1789), главноуправляющий Оружейной палаты, директор Императорских театров (1791-1796), директор Эрмитажа (1797), возглавлял дворцовые стекольные, фарфоровые и шпалерные заводы (с 1792), сенатор (с 1788), действительный статский советник (1796), министр Департамента уделов (1800-1816), член Государственного совета (с 1823), любитель искусства, известный коллекционер и меценат.
140 Аблец Исаак Михайлович (1778-1829) — русский танцовщик и хореограф. Ученик И. И. Вальберха. В 1796 г. окончил Петербургскую театральную школу и в том же году был принят фигурантом в петербургскую балетную труппу Императоских театров. И. М. Аблец был ярким характерным танцовщиком, одним из первых балетмейстеров, ставивших на балетной сцене русские народные пляски и танцы других народов. Изучая народные пляски, он сочинял сюжеты для балетов на фольклорном материале и участвовал в них как танцовщик. Разрабатывал жанр балета-дивертисмента на патриотические темы. В 1807 г. был командирован в Москву, где в 1809-1810 гг. занимал должность балетмейстера московских театров. Им были поставлены дивертисменты: ‘Семик, или Гуляние в Марьиной роще’ (1815), ‘Подмосковная девушка’ (1812), ‘Праздник донских казаков’ (1815) и др., балеты: ‘Праздник в стане союзных армий’ (1814) и ‘Любовь к Отечеству’ (1814), ‘Мельник — колдун, обманщик и сват’ (1815) и др. Занимался педагогической деятельностью — преподавал танцы. В 1817 г. И. М. Аблец оставил сцену.
141 Ламираль Елизавета — французская танцовщица, жена балетмейстера Ж. Ламираля (см. прим. 192). С осени 1803 г. выступала в Петербурге в составе балетной труппы немецкого театра, с 1806 г. — в Московском театре, в 1812 г. участвовала в спектаклях французского театра в оккупированной Москве.
142 Краснопольский Николай Степанович (1774 — после 1813) — русский переводчик начала XIX в. Переводил с немецкого преимущественно театральные пьесы. Из них напечатаны двадцать одна: Коцебу, ‘Лейб-кучер’, драматический анекдот (Санкт-Петербург, 1800), ‘Гуситы под Наумбургом в 1432 году’ и др. Участвовал в создании популярной оперы-феерии ‘Днепровская русалка’ (переделка ‘Дунайской нимфы’ К. Ф. Генслера), которая с успехом ставилась до середины XIX в. Н. С. Крас но польскому принадлежит переделка ее 1-й и 2-й частей, часть 3 представляет собой собственное сочинение Краснопольского, либретто части 4 принадлежало А. А. Шаховскому (музыка С. И. Давыдова, К. А. Кавоса). Действие пьесы Краснопольским перенесено в условный мир Киевской Руси с элементами сказочной фантастики и фарсовыми комедийными эпизодами. Куплеты и арии из оперы широко распространились в любительском исполнении (‘Мужчины на свете как мухи к нам льнут…’, ‘Приди в чертог ко мне златой…’). Также Н. С. Краснопольский переводил Г. Цшокке (‘Железная маска’), А.-В. Ифланда (‘Комета’), Ф.-К. Данкельмана (‘Россы в Италии, или Закон о природе’), И.-Ф. Юнгера (‘Заемное письмо’), К.-Л. Костенобля (‘Несбывшийся поединок’), пьесы Р. Перена, Дж. Паломба, М. Жерневальда, Х.-Г. Шписа и др.
143 Военным губернатором в этот период был Т. И. Тутолмин. Тутолмин Тимофей Иванович (1740-1809) — генерал от инфантерии, московский военный губернатор и главноначальствующий в Москве и губернии по гражданской части (1806-1809). Участник русско-турецкой войны 1768-1774 гг.
144 ‘Урок дочкам’ — комедия в одно действие И. А. Крылова. Премьера состоялась 18 июля 1807 г. в Петербурге. Роль Фекли исполняла М. И. Вальберх. Пьеса поднимала актуальнейшую проблему времени — распространившееся увлечение всем иностранным и пренебрежение русским, национальным. ‘Урок дочкам’ пользовались огромной популярностью у русского зрителя.
145 ‘Дидона’ — трагедия в пяти действиях Я. Б. Княжина. Премьера состоялась в 1769 г. на петербургской сцене. Возобновлена в январе 1808 г. Роль Дидоны исполняла М. И. Вальберх. ‘Дидона’ — одно из ранних произведений Я. Б. Княжина. Княжин Яков Борисович (1742-1791) — драматург, поэт, член Российской АН (1783). В 1750-1755 гг. учился в Академической гимназии. В 1757 г. получил должность переводчика, а в 1762 г. стал секретарем фельдмаршала графа К. Г. Разумовского. В 1789 г. написал и опубликовал трагедию ‘Вадим Новгородский’, где герой предпочитал умереть, нежели жить под властью добродетельного монарха. Екатерина II распорядилась собрать все экземпляры трагедии и сжечь перед Адмиралтейством. Княжин писал трагедии, комедии, комические оперы. Наибольший успех принесла трагедия ‘Росслав’ (1784).
146 ‘Клара, или Обращение к добродетели‘ — пантомимный балет в четырех действиях И. И. Вальберха. Премьера состоялась в 1806 г. на петербургской сцене. Музыку к балету написал Иосиф Вейгль (1766-1846) — австрийский композитор и дирижер. Оперы его ставились не только в Вене, где он был капельмейстером придворной капеллы, но и в театре ‘Ла Скала’ в Милане. Композиции И. Вейгля отличают своеобразность, ясность, мягкость и теплота музыкального выражения. И. Вейгль писал балеты, музыку к драмам и комедиям, а под конец жизни и церковные сочинения: оратории и кантаты.
147 ‘Счастливое раскаяние’ — пантомимный балет в одно действие, постановка И. И. Вальберха. Премьера состоялась 8 февраля 1795 г. Содержание балета приведено в главе ‘Из бумаг И. И. Вальберха’.
148 ‘Андромеда и Персей‘ — мелодрама в одно действие. Автор текста (в стихах) А. Я. Княжнин. Княжнин Александр Яковлевич (1771-1829) — русский писатель, поэт и драматург. Был вице-директором инспекторского департамента. В 1790-1816 гг. поставлено на сцене шестнадцать пьес А. Я. Княжнина. Танцы для мелодрамы ‘Андромеда и Персей поставли Ле Пик Шарль (1749-1806) — французский артист балета и балетмейстер. Музыку написал А. Н.Титов, получивший своеобразное вознаграждение, упомянутое в приказе Главного директора Императорских театров А. А. Нарышкина от 15 апреля 1803 г.: ‘Господину генерал-майору Титову за сочинение им музыки для мелодрам ‘Андромеда и Персей’, ‘Цирцея и Улисс’ и для драмы ‘Суд царя Соломона’ предлагаю конторе дать ложу в каменном театре в третьем этаже, на пятьдесят русских и французских спектаклей бесплатно’.
149 Речь идет о Коняеве Григории Васильевиче (1773-1816). Подрядчик, служил в московском театре машинистом сцены, а также исполнял небольшие комедийные роли.
150 Сандунов Сила Николаевич (наст, имя и фамилия Силован Зандукели-Сандунов, 1756-1820) — русский артист. Происходил из грузинских дворян. В юности работал канцелярским служащим в Мануфактурной коллегии. В этот период впервые попал в театр, на комедию ‘Наследство’. Всерьез увлекшись искусством театра, стал читать пьесы. Начал работать над ролями под руководством Я. Е. Шушерина, был принят в труппу театра Медокса. Дебютировал в роли слуги Пролазы в комедии Я. Б. Княжнина ‘Чудаки’. Председатель театрального комитета А. В. Омсуфьев предложил ему перейти на казенную петербургскую сцену. Сандунов принимает приглашение, переезжает в Петербург, но ненадолго. В 1794 г. он женится на оперной певице Е. С. Семеновой (1772-1826, сценический псевдоним Уранова) и возвращается в Москву в театр Медокса. Становится одним из любимых московских комиков. Благодаря образованию и изысканным манерам был вхож в лучшие московские дома, что для актеров конца XVIII в. редчайшее исключение. Ушел со сцены так же внезапно, как на ней и появился.
151 ‘Евгения’ — сентиментальная драма, Пьера-Огюстена Карона де Бомарше (1732-1799). Сюжет ‘Евгении’ в основных чертах Бомарше заимствовал из ‘Хромого беса’ Лесажа. Премьера состоялась 29 января 1767 г. на сцене ‘Комеди Франсез’ (Париж). Первое представление ‘Евгении’ было неудачно, ее длинноты расхолаживали зрителей, но когда автор исправил эти недостатки ко второму представлению, драма имела полный и долго повторявшийся потом успех. Она пользовалась этим успехом не только во Франции, но и за границей, в Германии, Англии и России. На русский язык, к великой досаде Сумарокова, драма Бомарше была переведена Николаем Пушниковым и ставилась в Москве с феноменальным успехом. В Петербург драма шла с 1789 г. М. И. Вальберх дебютировала в ней ролью Евгении 19 сентября 1807 г.
152 ‘Леста, днепровская русалка’ — сказочная опера в четырех частях. С. И. Давыдов, написав музыку к этой опере, прославился как один из создателей нового романтического жанра ‘волшебной’, сказочной оперы. Это произведение, лучшее в творчестве композитора, по существу, является большим театрализованным циклом, состоящим из четырех опер. Источником послужил зингшпиль (немецко-австрийская разновидность комической оперы) австрийского композитора Ф. Кауэра на текст К. Генслера ‘Дунайская русалка’ (1795). Писатель и переводчик H. Краснопольский сделал свой, русский вариант генслеровского либретто, он перенес действие с Дуная на Днепр и наделил героев древнеславянскими именами. В таком виде была поставлена в Петербурге первая часть оперы Ф. Кауэра под названием ‘Днепровская русалка’. С.И. Давыдов выступил здесь как редактор партитуры и автор вставных номеров, усилив своей музыкой русский национальный характер спектакля. Опера имела грандиозный успех, это заставило либреттиста продолжить свою работу. Ровно через год на сцене появилась вторая часть кауэровского зингшпиля, переделанная тем же Краснопольский. В этой постановке Давыдов не участвовал, ибо в апреле 1804 г. был уволен со службы в театре. Его место занял К. Кавос, сочинивший вставные арии к опере. Однако Давыдов не оставлял мысли об опере, и в 1805 г. написал целиком музыку для третьей части тетралогии на либретто Краснопольского. Эта опера, совершенно самостоятельная по композиции и получившая новое название ‘Леста, или Днепровская русалка’, явилась вершиной творчества композитора. Великолепный актерский ансамбль, роскошная постановка, балетные сцены, прекрасно поставленные балетмейстером А. Огюстом, яркая, колоритная музыка Давыдова — все способствовало огромному успеху ‘Лесты’. В ней Давыдов нашел новые музыкально-драматургические решения и новые художественные средства, объединив два плана действия — реальный и фантастический. Во всех вокальных партиях композитор свободно пользуется музыкальной лексикой своей эпохи, обогащая оперный язык русскими народно-песенными интонациями и танцевальными ритмами. Все эти новаторские идеи сделали ‘Лесту’ Давыдова лучшей сказочной оперой того времени. Успех оперы способствовал возвращению Давыдова на службу в Театральную дирекцию. В 1807 г. он написал музыку к последней, четвертой части оперы на самостоятельный текст А. Шаховского. Однако музыка ее полностью до нас не дошла. Это была последняя работа композитора в оперном жанре.
153 Ксавье — актриса французской труппы, играла на первых трагических ролях. На петербургской сцене выступала с 1803 по 1806 г. и с 1811 по 1812 г. В Москве дебютировала в 1807 г. После увольнения на пенсию открыла модную лавку.
154 Семенова Екатерина Семеновна (в замужестве княгиня Гагарина, 1786-1849) — русская актриса. Окончила Петербургское театральное училище (1805). На профессиональной сцене дебютировала в 1803 г. В 1805-1826 гг. (с перерывом в 1820-1822) состояла в петербургской императорской труппе, выступавшей в Большом, Малом и Эрмитажном театрах. Начинала играть преимущественно в ролях сентименталистского репертуара. Выразительная пластика, красивый и сильный голос, певучая речь, искренность и драматизм, быстрота и естественность переходов в смене переживаний, героическая направленность в игре Е.С. Семеновой рано выдвинули ее на положение ведущей русской трагической актрисы. Лучшие роли Е.С. Семеновой: Клитемнестра (‘Ифигения в Авлиде’, 1815), Гермиона (‘Андромаха’, 1810), Федра (‘Федра’, 1823), Меропа (‘Меропа’, 1811), Мария Стюарт (‘Марии Стюарт’, 1810) и др. Выступала Е. С. Семенова и в комической опере, и в комедиях И. А. Крылова, Н. И. Хмельницкого, А. Дюваля и др. В 1827 г. с князем ИА. Гагариным переехала в Москву и вышла за него замуж, прекратив выступления на сцене.
155 Ванденберг (Фанденберг) —танцовщик немецкой труппы Мире. Выступал в Петербурге в начале XIX в. В 1805 г. был принят в труппу Императорского балета.
156 Большой, или Каменный театр — первое постоянное в Петербурге и одно из крупнейших в России XVIII в. театральных зданий (архитекторы Ф. В. фон-Баур, М. А. Деденев, по проекту Л.Ф. Тишбейна). С 1783 г. в нем давались оперные, балетные, а также драмматические (до создания в 1832 г. Александрийского театра) спектакли, проводились концерты, балы, различные увеселительные мероприятия. В 1811 г. театр сгорел, но его восстановили в 1818 г. по проекту архитекторов А. Модюи. До середины XIX в. здесь выступала императорская придворная труппа. Здание неоднократно перестраивалось, в 1835-1838 гг. реконструировано по проекту архитектора А. К. Кавоса, сцена переоборудована А. А. Роллером. В 1886 г. прошел последний спектакль в Каменном театре. Здание, находившееся с 1889 г. в ведении русского музыкального общества, было разобрано, в 1891-1896 гг. на его месте выстроено здание консерватории.
157 ‘Пастух и Гамадриада’ — балет Ш. Дидло на музыку Париса. Премьера состоялась 1 декабря 1803 г. на петербургской сцене.
158 Бузани Иннокентий (? 1810) — итальянский артист балета. С 1803 г. выступал на петербургской сцене в героических ролях.
159 Цицианов Дмитрий Евсеевич (1747-1835) — знаменитый московский хлебосол. Славился своими невроятными рассказами. В ‘Воображаемом разговоре с Императором Александром I’ А. С. Пушкин пишет: ‘…вольное, всякое сочинение возмутительное приписывается мне, как всякие остроумные вымыслы — князю Цицианову’. Д. Е. Цицианов был человеком очень честным и добрым. Под конец жизни он совсем разорился, помогая другим, давая деньги в долг без возврата. В старости князь жил на сбережения своей домашней прислуги, искренне его любившей.
160 ‘Редкая вещь, или Красота и добродетель’ — ‘Cosa rara’, опера в двух действиях — лучшая опера испанского мастера Винсента Мартин-и-Солера. Либретто Лоренцо да Понте по пьесе Луиса Велеса де Гевары. Премьера состоялась в 1786 г. на сцене венского театра. В России впервые поставлена в придворном театре (Петербург) в 1789 г.
161 ‘Новый Вертер’ — одноактный балет-пантомима. Композитор С.Н. Титов, балетмейстер И. И. Вальберх. Премьера состоялась 30 января 1799 г. на сцене Большого театра (Петербург), исполнители — И. И. Вальберх, О. Пуаро, Е. И. Колосова.
162 Фодор-Менвьель Жозефина (1789-1870) — артистка оперы (сопрано) и педагог. Жена французского драматического актера Менвьеля. С 1794 г. жила в Петербурге. С 11 лет выступала как пианистка и арфистка в концертах отца. С 1805 г. обучалась в Петербургском театральном училище у Д. Чимарозы и Дж. Паизиелло, позднее у Э. Бьянки и К. Кавоса. В 1808 г. дебютировала в партиях Розы (‘Деревенские певицы’) и Розины (‘Севильский цирюльник’) на сцене петербургского придворного театра, где пела до 1812 г. В 1814-1816 гг. выступала на оперной сцене в Париже, в 1816-1817 гг. — в Лондоне, с 1818 г. — в Венеции (здесь в ее честь была учреждена золотая медаль), в 1819-1822 гг. и 1825 г. — в Париже, в 1823-1825 гг. и 1831-1832 гг. — в Неаполе. Обладала феноменальным голосом редкой красоты, силы, мягкого ‘бархатного’ тембра и широкого диапазона (три октавы). Фодор первая ввела в обыкновение петь mezza voce (итал. — вполголоса, тихое, неполное звучание голоса), чему другие певицы старались подражать. Несмотря на постепенное ослабевание голоса после болезни в 1825 г., продолжала выступать до 1833 г., вызывая восторг современников, отмечавших среди прочего блестящую способность импровизировать колоратурные пассажи. Талант певицы высоко ценили Дж. Россини, Ф. Мендельсон, М. Глинка. Уйдя со сцены, занялась педагогической деятельностью. В 1831-1832 гг. преподавала в Неаполе, где у нее брали уроки пения М. Глинка и Н. Иванов.
163 ‘Деревенские певицы’ — комическая опера в двух действиях В. Фьораванти. Шутливая драма — так называл оперу автор. Легкая, жизнерадостная, немного сентиментальная музыка оперы наполнена тонким изяществом и грацией итальянских опер-буфф.
164 Иванов Прокопий (1781-1841) — русский танцовщик, артист петербургской балетной труппы в 1799-1816 гг.
165 Эрмитажный театр — построен по указанию Екатерины II в стиле классицизма в 1782-1785 гг. по проекту архитектора Джакомо Кваренги, где ранее находился Зимний дворец Петра I. Д. Кваренги спроектировал камерный зал с прекрасной акустикой, в котором действие на сцене прекрасно видно из любого места, поэтому зрителям не нужны театральные бинокли. Эрмитажный театр открылся 16 ноября 1785 г. представлением комической оперы ‘Мельник — колдун, обманщик и сват’ (музыка М. Соколовского, либретто А. Аблесимова). На сцене театра выступали русская труппа и приглашенные императрицей итальянская, французская и немецкая труппы. В 1904 году по проекту Л. Н. Бенуа декоративное убранство фойе театра приобретает изысканные формы рококо. Декорации, выполненные им к спектаклям театра, по праву рассматриваются как выдающиеся произведения живописи. После революции театр пытался возродить известнейший режиссер Вс. Э. Мейерхольд, работавший в Императорских театрах Петербурга. Однако в 1919 г. театр перестал существовать и многие годы выполнял роль лектория Государственного Эрмитажа, где читались лекции по истории искусства, проводились научные конференции и заседания. Однако в начале 1980-х гг. начинается капитальный ремонт и реставрация всего здания театра. 7 января 1991 г. Эрмитажный театр вновь открыл свои двери для публики. Эрмитажный театр начал возрождаться вновь и менее чем за десять лет стал одной из самых популярных сценических площадок Петербурга.
166 ‘Молодая смиренница, или Женщины между собой’ — комическая опера в одно действие Н. Далейрака. Премьера состоялась в 1806 г. в Москве. Далейрак Николай (1753-1809) — популярный в свое время композитор водевилей, отличавшийся удивительной плодовитостью и быстротой работы (написал 61 оперу за 28 лет, 1781-1809). Многие из произведений Н. Далейрака с успехом ставились и в Петербурге.
167 В 1804 г., на премьере балета ‘Граф Кастелли, или Преступный брат’ (Большой театр, Петербург), Александра Вальберх в возрасте семи лет исполняла большую пантомимную роль Вильгельма (шестилетний сын графа Кастелли).
168 Насова Елена Александровна (1787-?) — русская актриса Московского театра, играла на первых ролях в комической опере. Сначала служила в труппе Меддокса, а с 1806 г. — на императорской сцене. В сентябре-октябре 1807 г. гастролировала в Петербурге.
169 Иванов Федор Федорович (1777-1816) — русский драматург и поэт. Воспитывался в гимназии при Московском университете, в 1790-1797 гг. состоял на службе в морском ведомстве, потом перешел на гражданскую службу в Москву. Литературную деятельность Ф. Ф. Иванов начал стихотворениями в журнале ‘Ипокрена, или Утехи любословия’ (1800). Участвовал в ‘Санкт-Петербургском Вестнике’, ‘Вестнике Европы’, ‘Амфионе’, ‘Трудах Московского общества любителей словесности’ и др. Известен как писатель и переводчик драматических произведений, из которых успехом пользовались одноактная драма в стихах ‘Семейство Старичковых’ (1808), комедии ‘Не все то золото, что блестит’ и ‘Женихи, или Век живи и век учись’ (обе 1808). Главное произведение — трагедия ‘Марфа Посадница, или Покорение Новагорода’, написанная на сюжетной основе одноименной повести Н.М. Карамзина и поставленная в 1809.
170 Мунаретти Г. — итальянский танцовщик и балетмейстер, работал в Московском театре в 1806-1808 гг. Впоследствии стал известным преподавателем бальных танцев. В Москве на Рождественской улице был танцевальный класс Мунаретти, куда ежедневно съезжались ученики различных сословий, национальностей и возраста. В сравнении с другими педагогами Мунаретти брал за уроки небольшую плату и обещал научить своих воспитанников всем танцам, какие известны в мире. Дом профессора был привлекателен для молодежи как школа не только танцевального, но и кулинарного искусства. У Мунаретти во время танцкласса предлагался завтрак. При этом сам педагог отлично готовил блюда итальянской кухни. Классы Мунаретти всегда были переполнены.
171 Плавильщиков Петр Алексеевич (1760-1812) — русский актер и драматург. Окончил Московский университет (1779). В 1779-1793 гг. был актером Петербургского театра (в 1787-1793 гг. инспектор труппы). Затем перешел на московскую сцену. Исполнял роли в трагедиях: Ярб (‘Дидона’ Княжнина), Эдип (‘Эдип в Афинах’ Озерова). С успехом выступал в бытовой комедии и мещанской драме: Правдин и Скотинин (‘Недоросль’ Фонвизина), Беверлей (‘Беверлей’ Сорена) и др. П. А. Плавильщиков призывал к изображению в искусстве ‘третьего сословия’ — мещанства, купечества (программные статьи в журнале ‘Зритель’, 1792). Лучшие комедии П. А. Плавильщикова: ‘Бобыль’ (постановка 1790), ‘Сиделец’ (постановка 1803), посвящены крестьянскому и купеческому быту. Ему принадлежат также трагедии ‘Рюрик’ (под названием ‘Всеслав’ постановки 1791), ‘Ермак, покоритель Сибири’ (1803) и др.
172 ‘Эдип в Афинах’ — трагедия в пяти действиях В. А. Озерова. Пьеса по композиции сюжета — полифонична. Пьеса Озерова дает вариант истолкования образа в характерном для начала XIX в. стиле: Эдип — страдающий герой. Премьера трагедии состоялась 23 ноября 1804 г. Озеров Владислав Александрович (1769-1816) — русский драматург, пользовавшийся кратковременной, но весьма громкой славой. Драматургия Озерова соединяет в себе черты классицизма и сентиментализма.
173 ‘Илья-богатырь’ — волшебная опера в четырех действиях, третья пьеса И. А. Крылова написана по заказу А. Л. Нарышкина, директора театров. Впервые поставлена 31 декабря 1806 г. в петербургском театре. Несмотря на массу чепухи, свойственной феериям, она представляет несколько сильных сатирических черт и любопытна как дань юному романтизму. Напечатана пьеса в 1807 г. В этом издании против действующих лиц были указаны фамилии актеров, участвовавших в премьерном спектакле. Крылов Иван Андреевич (1769-1844) — великий русский поэт, работал в жанре басни. Сын офицера. Служил в армии, был домашним учителем, затем работал в Публичной библиотеке в Санкт-Петербурге. В молодости И. А. Крылов был известен прежде всего как писатель-сатирик, издатель сатирического журнала ‘Почта духов’ и ходившей в списках пародийной трагедии ‘Трумф’, высмеивавшей Павла I. И. А. Крылов написал более 200 басен в 1809-1843 гг., они вышли в свет в девяти частях и переиздавались очень большими по тем временам тиражами. В 1842 г. его произведения вышли в немецком переводе. Сюжеты многих басен заимствованы из Эзопа и Лафонтена, хотя большинство его произведений носит оригинальный характер. Многие выражения из басен Крылова вошли в русский язык как крылатые слова.
174 ‘Шотландка’ — по всей видимости, речь идет о пьесе Вольтера ‘Вольный дом, или Шотландка’. Комедия в прозе в пяти действиях — одно из литературных произведений, в которых Вольтер отвечал на критические выпады Фрерона. Пьеса была выпущена в свет в 1760 г. в Женеве и Париже и в этом же году поставлена в театре ‘Комеди Франсез’. В России премьера состоялась 22 августа 1806 г. в Петербурге.
175 Малый, или Деревянный, театр — находился между Александрийским театром и памятником Екатерине II, у Аничкова дворца. В 1799 г. Бренне поручили перестроить деревянный Итальянский павильон, сооруженный по проекту Старова. Театр строили для итальянской оперной труппы А. И. Казасси и на его же деньги. В 1803 г. театр приобретен Дирекцией Императорских театров как дополнительная площадка для всех казенных трупп, в том числе русской. Во время длительной перестройки Большого (Каменного) театра (1811-1818) был основным помещением для русской труппы. В июне 1832 г. деревянный Малый театр разобрали.
176 Азарова (Азарьева) Екатерина Петровна (1797-1860) — характерная танцовщица петербургской балетной труппы, воспитаница Петербургского театрального училища. На сцене выступала в 1815-1838 гг.
177 Вио — воспитаница Петербургского театрального училища, но в петербургскую балетную труппу, повидимости, выпущена не была.
178 Полторацкий Константин Маркович (1782— 1858) — генерал-лейтенант, бывший Ярославский военный губернатор и управляющий гражданской частью, член Московского Общества сельского хозяйства. Отец его был известный директор Певческой Капеллы М.Ф. Полторацкий. В 1804 г., в чине поручика, К. М. Полторацкий был назначен полковым адъютантом. С этого же времени начинаются и боевые отличия К.М. Полторацкого. В 1812 г. К. М. Полторацкий получил в командование сначала Нейшлотский пехотный, а потом Тифлисский пехотный полки. С началом Отечественной войны К. М. Полторацкий был в действующей армии и за сражение 31 июля при селении Городечне был награжден орденом св. Георгия 4-й степени и произведен в генерал-майоры. В 1834 г. был произведен в генерал-лейтенанты и назначен военным губернатором, а также и управляющим гражданской частью Ярославской губернии. В 1842 г. К. М. Полторацкий вышел в отставку, с этих пор он начинает принимать деятельное участие в работах Московского Общества сельского хозяйства, членом которого он состоял с 1823 г.
179 Мусин-Пушкин-Брюс Василий Валентинович (1773-1836) — граф, обер-шенк, действительный камергер. Был тесно связан с литературными и театральными кругами Петербурга (1800-1820).
180 ‘Великодушие, или Рекрутский набор‘ — драма в трех действиях Н. И. Ильина. Премьера состоялась 13 ноября 1803 г. в Петербурге. Драма проникнута характерными для начала 1800-х гг. антикрепостническими настроениями. Вокруг драмы возникла острая полемика. Прогрессивная критика (И.И.Мартынов, Н. И. Гнедич), защищая пьесу от упреков в ‘низости’ языка и сюжета, приветствовала ее за черты жизненной правды, национальную самобытность, за демократичность замысла и художественность формы.
181 ‘Зефир и Флора’ — одноактный анакреонтический балет Ч. Босси, либретто Ш. Дидло. Премьера состоялась 7 июня 1796 г. в Лондоне на сцене Королевского театра. Балетмейстер Ш. Дидло, художник Липаротти, Зефир — Ш. Дидло, Флора — Р. Дидло). В России балет впервые был представлен в Эрмитажном театре (Петербург) в 1804 г., балетмейстер Ш. Дидло, художник Корсини, Зефир — Ш. Дидло, Флора — Р. Дидло).
182 Михельсонова (Михельсон) Мария — артистка петербургского балетного театра в 1809-1819 гг., воспитанница Петербургского театрального училища.
183 ‘Король Лир’ (‘King Lear’) — трагедия в пяти действиях У. Шекспира (1605-1606). Премьера состоялась 26 декабря 1606 г. в театре ‘Глобус’, Лондон. ‘Короля Лира’ ставили крупнейшие театры мира в различных переводах-переделках. В России трагедию впервые поставили 28 ноября 1807 г. в Петербургском театре в переводе-переделке Н. И. Гнедича под названием ‘Леар’. Трагедия многократно ставилась на российской сцене и до сих пор находится в репертуаре многих театров.
184Дютак Жан (?-1873) — балетный танцовщик времени Александра I. Выступал на сцене до 1808 г. Впоследствии стал учителем танцев и более полустолетия обучал петербургское юношество.
185 Вальвиль Александр Васильевич — генерал-майор, профессор фехтовального искусства Гвардейского корпуса при Николае I (1837), автор книги о фехтованье. Об А. Вальвиле, первом учителе фехтования Пушкина, известно мало. Уроженец Франции, Вальвиль прибыл в Россию в конце XVIII или начале XIX в. для осуществиления постановки батальных эпизодов в трагедии В. А. Озерова ‘Фингал’ (1805). 12 июля 1812 г. он был уже зачислен в штат Лицея в качестве учителя фехтования, службу здесь он окончил в 1824 г. профессором нравственных и политических наук с чином статского советника. По окончании выпускных экзаменов в 1817 г. А. Вальвиль был от имени царя награжден драгоценным перстнем. В том же году был опубликован краткий трактат А. Вальвиля по фехтованию — ‘Рассуждение о искусстве владеть шпагою’. К началу 1820-х гг. А. Вальвиль, в чине капитана, продолжал ту же деятельность и проводил ежегодные смотры-соревнования фехтовальщиков гвардии в Михайловском манеже.
186 Арсеньев Александр Васильевич (1782-1840) — камер-юнкер, в 1810-1830 гг. помощник управляющего московскими театрами репертуарной части.
187 Дуняша — так в семье шутливо называли М. И. Вальберх.
188 Сен-Клер (Сенклер) Каролина — французская танцовщица, ученица Ш. Дидло. В 1807-1810 гг. занимала ведущие роли в петербургской балетной труппе.
189 Иконина Мария Николаевна (1787-1866) — артистка балета, ученица Ш. Дидло, который возлагал на нее особенные надежды. В 1807 г. дебютировала ролью Креузы (балет ‘Медея и Язон’) и с этого времени заняла видное положение на сцене. В продолжение всех 1820-х гг. была украшением балетной труппы. M. H. Иконина была хороша собой, высока ростом, стройна, молода, неутомима и танцевала весьма правильно, обладала виртуозной для своего времени техникой танца. Менее одарена она была как пантомимная актриса. M. H. Иконина оставила сцену в 1831 г.
190 Гагарин Иван Алексеевич (1771-1832) — князь, действительный тайный советник, сенатор, меценат, один из организаторов Российского общества поощрения художников, муж актрисы Е.С. Семеновой.
191 ‘Рауль Синяя Борода, или Опасность любопытства’ — комическая опера французского композитора Гретри (1741-1813), написанная на сюжет комедии Седена. 21 октября 1807 г. в Петербурге состоялась премьера пантомимного балета в трех действиях, постановка И. И. Вальберха.
192 Ламираль Жан — французский танцовщик, балетмейстер. Ж. Ламираль готовил веселые и, как говорили, любимые Наполеоном пастушеские оперетки с переодеваньями (‘Мартен и Фронтен’, ‘Шалости любви’, ‘Открытая война’). В 1808 г. на сцене Арбатского театра (Москва) Ж. Ламираль поставил балет ‘Худо сбереженная дочь, или Бесполезная предосторожность’.
193 ‘Недоросль’ — комедия в пяти действиях Д. И. Фонвизина. Премьера состоялась 24 сентября 1782 г. в Вольном российском театре на Царицыном лугу (Петербург) в бенефис И.А. Дмитревского, с участием актеров Вольного и Придворного казенного российских театров. В Москве ‘Недоросль’ был показан впервые 14 мая 1783 г. в Петровском театре. Комедия многократно ставилась на российской сцене и до сих пор находится в репертуаре многих театров.
194 Возможно, речь идет о Мордвинове Петре Семеновиче (1758-1798), младшем брате Мордвинова Николая Семеновича (1754-1845, граф, адмирал, морской министр). П.С. Мордвинов покровительствовал мадам Ксавье (см. прим. 153).
195 Кузьмин — был капельдинером петербургских театров. Капельдинер (нем. Kapelldiener, устар.) — служащий театра или концертного зала, проверяющий у посетителей билеты, наблюдающий за порядком (ныне — билетер).
196 Самойлов Василий Михайлович (1782-1839) — русский артист. В раннем возрасте проявил способности к музыке. Начал свою певческую службу в церковном хоре купца Колокольникова при церкви Св. Никиты Мученика, позже в Петербурге поступил в капитульский хор. В 1803 г. был принят в Императорский театр с окладом в 1000 рублей и вскоре стал ведущим актером труппы. Князь А. А. Шаховской, отметив у оперного певца драматические способности, поручил ему заниматься дикцией с оперными артистами. В.М. Самойлов одновременно играл в драматических спектаклях, опере и оперетте. В. М. Самойлова часто приглашали к высочайшему двору и вельможам. Государь, в знак своего расположения к заслугам артиста, повелел воспитывать его сыновей в Горном корпусе на казенный счет.
197 Фанданго (исп. Fandango) — испанский народный танец, сопровождаемый пением. Распространен в Кастилии и Андалусии. Музыкальный размер 3/4. Темп умеренный. Исполняется парами под аккомпанемент гитары и кастаньет. С конца XVIII в. стал вводиться в балетные спектакли. В записках речь идет о танце Е. И. Колосовой и А. Л. Огюста в дивертисменте ‘Гишпанский вечер’.
198 Крюковский Матвей Васильевич (1781 1811) — драматург. Образование получил в Сухопутном кадетском корпусе, откуда был выпущен поручиком в армию. Служил офицером при корпусе и, наконец, переводчиком в комиссии составления законов до 1808 г. Автор известной в то время драмы ‘Пожарский, или Освобождаемая Москва’ (в стихах). Она была представлена в первый раз в Петербурге 22 мая 1807 г. и имела большой успех.
199 ‘Евгения, или Тайный брак’ — пантомимный балет, постановка И. И. Вальберха. Премьера состоялась 4 ноября 1807 г. в Петербурге.
200 ‘Оборотни, или Спорь до слез, а об заклад не бейся’ — опера-водевиль Г. А. Париса. Опера ‘Оборотни’ впервые была поставлена на петербургской сцене 7 февраля 1808 г., перевод с французского осуществил Петр Николаевич Кобяков — русский драматург. Переводы Кобякова пользовались успехом, особенно ‘Оборотни’, удержавшиеся в репертуаре до 1880 г.
201 ‘Двое слепых в Толедо’ — комическая опера в одно действие, музыка Э.-Н. Мегюля. Премьера оперы состоялась 28 января 1806 г. в Театре комической оперы (Париж). В России опера впервые была представлена в Петербурге 7 февраля 1806 г.
202 ‘Арестант’ — комедия в одно действие, перевод с немецкого осуществил Н. С. Краснопольский. Премьера состоялась 9 ноября 1805 г. в Петербурге.
203 Глинка Сергей Николаевич (1775-1847) — русский историк, писатель. Издавал журнал ‘Русский вестник’ (1808-1820 гг. и 1824 г.). Автор нескольких исторических пьес (‘Наталья, боярская дочь’, ‘Минин’ и др.), повестей, стихов. Значительными работами являются ‘Русская история’ (ч. 1-14), мемуары, в т. ч. ‘Записки о 1812 годе’.
204 Кашин Данила Никитич (1769-1841) — композитор. Происходил из крестьян и был крепостным Г. И. Бибикова. Заметив музыкальные способности Д. Н. Кашина, Г. И. Бибиков отдал его учиться к знаменитому Сарти, выписанному в Россию Потемкиным. Кашин показал большие успехи в музыке, кроме того, изучил французский и итальянский языки и ознакомился с Ариосто, Тассо и другими классическими писателями. В конце XVIII в. Г. И. Бибиков дал Д.Н. Кашину вольную. Д. Н. Кашин писал музыку для русских песен, обладал большими дарованиями, знаменитый Рубини с удовольствием исполнял его произведения и многие из них пользовались успехом за границей. Особенно любим был хор Д. Н. Кашина ‘Защитники Петрова града’, написанный в 1812 г. В 1816 г. Д. Н. Кашин переложил на музыку слова В. А. Жуковского, специально для него написанные: ‘Слава Богу на небе’. Кроме того, он написал две оперы на текст С.Н. Глинки: ‘Одне сутки царствования Нурмангалы’ и ‘Ольга прекрасная’ и несколько фортепианных пьес. В 1820-1830 гг. Д.Н. Кашин был преподавателем музыки в Московском университете и написал множество кантат и хоров. Как человек Д. Н. Кашин отличался замечательно добрым сердцем и пользовался необыкновенною популярностью и любовью в Москве. После смерти его друзьями издано было ‘Собрание русских песен Кашина’.
205 ‘L’Imprsario inangiistie‘ — ‘Импрессарио в затруднении’ (И. И. Вальберх дает другой перевод — ‘Импрессарио в хлопотах’), опера-буфф Д. Чимароза. Премьера состоялась в 1786 г. в Неаполе. Это сочинение является пародией итальянской оперы на самое себя. Д. Чимароза выводит на сцену закулисную сущность любого театра — интриги, интриги и еще раз интриги. ‘Импрессарио в затруднении’ венчает целый период в истории итальянской барочной оперы.
206 Константин Павлович (1779-1831) — великий князь, второй сын императора Павла I. Воспитывался совместно со свом братом, Александром, под наблюдением бабки, императрицы Екатерины II, и выбранных ею учителей, среди которых самое видное место занимал Лагари. Во время увлечения Екатерины II греческим проектом Потемкина Константин предназначался на престол будущей Константинопольской империи, которая должна была образоваться с изгнанием турок из Европы. В царствование Павла I Константин участвовал в итальянском походе Суворова. При Александре I он принимал участие в войнах против Наполеона. С образованием Царства Польского Константин Павлович был назначен, в 1816 г., главным предводителем польских войск. В 1820 г. Константин Павлович развелся с первой женой и женился на Иоанне Грудзинской, которой император Александр I дал титул княгини Лович. Вследствие этого брака Константин отказался от права наследования престола, предоставив его следующему брату, великому князю Николаю Павловичу. Умер Константин Павлович в Витебске, от холеры.
207 Чудин Михаил Алексеевич (1777-1813) — артист Императорской русской оперы. Получил лишь первоначальное образование и в 1794 г. поступил наемным писцом в Провиантскую Экспедицию Государственной Военной Коллегии, а в 1798 г. зачислен был там же в штат и с 30 сентября 1798 г. в чине коллежского регистратора занимал в Экспедиции должность актуариуса, в отсутствие же секретаря исполнял обязанности последнего. При своей исполнительности и редком усердии он мог бы пойти и дальше по службе, если бы не страсть к сцене, заставившая его оставить эту службу и хлопотать о принятии в русскую оперную труппу Императорских театров. Просьба его была удовлетворена, и с 1 июля 1803 г. М. А. Чудин занял амплуа второго баса-буффо. Не отличаясь хорошим голосом и будучи посредственным певцом, он исполнял в большинстве случаев второстепенные партии, но это не мешало ему пользоваться расположением публики, ценившей в нем одного из наиболее даровитых среди тогдашнего состава оперы актеров: каждая самая незначительная роль получала в его исполнении цельную и характерную физиономию. Из исполненных им партий следует отметить партию Соловья-Разбойника в опере Кавоса ‘Илья Муромец’. После увольнения из дирекции (1811) М. А. Чудин пробовал свои силы на частных сценах, но не добился желаемого успеха, после чего совершенно перестал петь.
208 Егоров Алексей Сергеевич (1768-?) — актер-танцовщик придворного театра. В 1786-1811 гг. выступал в составе петербургской балетной труппы.
209 Далее в записках И. И. Вальберха нет упоминаний о репертуаре петербургских театров. 16 февраля 1808 г. в петербургских театрах прошли последние спектакли в связи с тем, что начинался Великий Пост.
210 Скорее всего, речь идет о П. М. Гусятникове. Гусятников Петр Михайлович (? 1816) — глава известного купеческого рода, ‘именитый гражданин’. Он был страстным театралом, интересовался литературой и искусством. Во время Отечественной войны 1812 г. П. М. Гусятников прославился патриотической ‘театральной обструкцией’. Некоторые французские труппы, застигнутые войной в России, продолжали давать представления. Летом 1812 г. из Петербурга в Москву прибыла известная певица и актриса Филлис Андре. П. М. Гусятников, являясь поклонником актрисы Е. С. Сандуновой, а еще более того обеспокоенный ‘засильем французов на подмостках’, создал ‘зрительскую партию’ и решил сорвать гастроли. В день премьеры ‘партия’ пришла на представление, а П. М. Гусятников купил кресло в первом ряду. Как только Андре запела, Петр Михайлович демонстративно заткнул уши, встал и направился к выходу. Этот его маневр повторили и остальные ‘патриоты’, сорвав тем самым выступление француженки.
211 Сандунова Елизавета Семеновна (1772 или 1777-1826, Федерова, по сцене до 1794 г. Уранова) — знаменитая русская певица, воспитывалась в Петербургском театральном училище (ученица Паэзиелло и Мартина). Будучи еще ученицей дебютировала в 1790 г. в опере Мартина (‘Дианино древо’). Ее чудный голос (меццо-сопрано почти в 3 октавы), красота и талантливость обратили на нее всеобщее внимание. Известный граф Безбородко, при потворстве дирекции, стал преследовать ее своими предложениями и довел до того, что в ‘Редкой вещи’ Мартина Е. С. Сандунова вместо того, чтобы петь свою арию, со слезами подала просьбу о защите Екатерине II, присутствовавшей в театре. Дирекция была удалена, молодая певица выпущена из школы и выдана за актера Сандунова, как того хотела. Вскоре, однако, ее удалили в Москву, где Е.С. Сандунова пела в опере, с 1803 г. организованной Медоксом. Особенно хороша она была в ‘Весталке’ Спонтини. С огромным успехом пела она и в русских операх того времени (‘Леста, днепровская русалка’, ‘Старинные святки’, оперы Кавоса и др.). Е.С. Сандунова сама сочиняла и мастерски исполняла песни в тогдашнем ‘русском’ духе. Е.С. Сандунова пела на сцене 33 года, причем исполнила около 320 партий.
212 ‘Деревенская героиня’ — ‘L’heroine villageoise’, большой героический балет в четырех актах (по мотивам балета Ж. Доберваля ‘Дезертир’). Музыка ‘за исключением известных мотивов’ сочинена и аранжирована Дюкенуа. Премьера состоялась в 1800 г. в Гатчинском театре (близ Петербурга), балетмейстер П. Шевалье, художник И. Дранше. Ле Лорм, садовник — А. Греков, Луиза, его дочь — Н. П. Берилова, Люка, ее брат — Е. Н. Колосова, Бастьен, подручный садовника и возлюбленный Луизы — И. И. Вальберх, Бебе, дурачок — Огюст, Пьер Бушерон — В. М. Балашов, Дениз, подруга Луизы — Р. Колинст.
213 Голицын Александр Николаевич (1769-1817) — камергер, князь, был очень образованным человеком, но вел довольно беспутный образ жизни. Был известен под прозвищем ‘Cosa rara’ — переводится как ‘редкая вещь’ (но не в положительной, а в отрицательной коннотации). Князь А. Н. Голицын в короткое время не только прожил сорок тысяч душ, огромное по тем временам состояние, но и влез в долги. Выпутаться из сложившейся ситуации ему помог граф Л. К. Разумовский (1757-1818), но за это князю пришлось уступить графу свою красавицу-жену. История эта получила скандальную огласку, и князю пришлось покинуть высший свет. До конца жизни он жил за счет небольшого пенсиона, который ему предоставляли его племянники князья Гагарины.
214 ‘Сумбека, или Падение царства Казанского’ — трагедия в пяти действиях С. Н. Глинки. С. Н. Давыдов написал хоры и антракты к трагедии. Премьера состоялась 7 мая 1807 г. в Петербурге, в главной роли — Е. С. Семенова. Позднее, 3 ноября 1832 г., на сцене Большого театра (Петербург) состоялась премьера балета в четырех актах с одноименным названием. Композитор И. Л. Сонне, балетмейстер А. Блаш (с использованием замыслов Ш. Дидло), художник А. Каноппи, Сумбека — А. И. Истомина, Осман — Н. О. Гольц, Сеит — О. Пуаро.
215 Локуэс — костюмер московских театров в начале XIX в.
216 Семенова Нимфодора Семеновна (1787-1876) — известная русская оперная певица, воспитывалась в Петербургском театральном училище. Пению училась у Кавоса и Воробьева. Н. С. Семенова была сначала драматической актрисой, но в 1809 г. по настоянию Давоса перешла на оперную сцену, где и прослужила до 1828 г. (когда вышла замуж за Лестрелена), между прочим выдавалась своею игрой. Лучшими ее партиями были: Юлия (‘Ромео и Юлия’ Штейбельта), Веньямин (‘Иосиф’ Мегюля), Анета (‘Сорока-воровка’ Россини) и др.
217 Долгоруков Михаил Александрович (1758-1817) — князь, камергер, страстный любитель театра, дружил со многими московскими артистами.
218 Нарышкина Мария Алексеевна (урожденная Сенявина, 1772-1822) — жена обер-камергера А. Л. Нарышкина, дочь адмирала А. И. Сенявина. 3 июля 1767 г. она была принята для воспитания в Общество благородных девиц, учрежденное Екатериной II в 1764 г., и принадлежала ко второму приему воспитанниц этого нового учебного заведения. В 1779 г. М. А. Нарышкина была выпущена из Смольного монастыря и в декабре 1781 г. назначена фрейлиной, вскоре она вышла замуж за А. Л. Нарышкина. В 1799 г. она получила орден св. Екатерины меньшего креста, а 1 января 1808 г. была пожалована статс-дамой. Чета Нарышкиных вела роскошный, открытый образ жизни, и на их балах и приемах бывало все высшее столичное общество. Своей роскошью они удивляли иностранцев и за границей, где они прожили несколько лет в конце первой четверти 1800-х гг.
219 Фодор-Менвьель Жозефина в 1808 г. дебютировала в партии Розины (‘Севильский цирюльник, или Бесполезная предосторожность’).
220 ‘Любовная почта’ — комическая опера в одном действии, сочинение князя А. А. Шаховского. Премьера состоялась 21 января 1806 г. Музыку к опере написал Кавос Катарино Альбертович (1775-1840) — композитор, капельмейстер, педагог. В Санкт-Петербурге с 1798 г., служил в Дирекции Императорских театров. С 1806 г. капельмейстер итальянской и русской оперных трупп. На протяжении своей жизни фактически руководил столичной музыкой и музыкальным образованием. Преподавал в училище Св. Екатерины (с 1803) и в Смольном институте (с 1811). Педагогическая деятельность К. А. Кавоса оказала благотворное влияние на русский оперный театр. Автор свыше 50 музыкально-театральных произведений разных жанров: оперы ‘Князь-невидимка’ (1805), ‘Илья-богатырь’ (1806), ‘Иван Сусанин’ (1815), ‘Добрыня Никитич, или Страшный замок’ (совм. с Ф. Антонолини, 1818), ‘Жар-Птица, или Приключение Левсила-царевича’ (1823), опера-водевиль ‘Казак-стихотворец’ (1812), балеты ‘Зефир и Флора’ (1808), ‘Рауль де Крики’ (1819), ‘Кавказский пленник, или Тень невесты’ (1823). Во время войн с Наполеоном 1812-1814 гг. поставил несколько патриотических дивертисментов: ‘Ополчение, или Любовь к Отечеству’ (1812), ‘Праздник в стане союзных армий’ (1813), ‘Торжество России, или Русские в Париже’ (1814) и др.
221 Траета — музыкант оркестра петербургских императорских театров, играл на валторне. Выступал в Арбатском театре (Москва) 12 и 22 марта 1808 г.
222 Ферлендис — музыкант оркестра петербургских императорских театров, играл на английском рожке. Выступал в Арбатском театре (Москва) 12 и 22 марта 1808 г.
223 Дарнаус — музыкант оркестра петербургских императорских театров, играл на валторне. Выступал в Арбатском театре (Москва) 12 и 22 марта 1808 г.
224 Каратыгин Андрей Васильевич (1774-1826) — русский актер школы Дмитревского. Сын придворного садовника. В Петербургской театральной школе сначала был учеником балетного класса Канциани, затем перешел в класс декламации (к И. Дмитревскому), который и закончил в 1794 г. Играл в комедиях молодых повес и щеголей. Умный и наблюдательный артист был одно время режиссером Санкт-Петербургской русской драматической труппы. В своих записках, которые он вел до самой своей смерти с 1794 г., А. В. Каратыгин ежедневно отмечал все происходившее на русской сцене. Его тетрадями воспользовался Пимен Арапов для своей ‘Летописи русского театра’ и его сын Петр Каратыгин — для своих ‘Записок’. В доме А. В. Каратыгина часто устраивались домашние спектакли.
225 ‘Владисан’ — трагедия в пяти действиях с хорами Я. Б. Княжина. Первая постановка трагедии состоялась в 1786 г. в Петербурге. Музыку к трагедии написал А. Бюлан. Бюлан Антон (по другим сведениям Жан, ?—1821) — камер-музыкант-фаготист и композитор. Поступил на службу при Императорских Санкт-петербургских театрах в 1783 г. Был одним из учредителей Санкт-петербургского Филармонического общества. Написал довольно много опер на русские тексты.
226 ‘Женское испытание’ — вероятно, речь идет о комедии в одно действие ‘Женская хитрость’. Премьера состоялась 21 сентября 1808 г. в Петербурге.
227 ‘L’Abb de l’pe’ —комедия в пяти действиях Ж. Бульи. Премьера состоялась в 1799 г. в Театре французской комедии (Петербург). Бульи (Буйи) Жан-Никола (1763-1842) — французский писатель. Окончив курс наук в Турском колледже, Ж.-Н. Бульи поступил в адвокаты, а затем занимал различные административные и юридические должности, которые он, однако, вскоре оставил, и всецело предался драматической литературе.
228 Деглиньи — актер французской труппы, игравшей в Петербурге в 1799-1812 гг., трагик на ролях благородных отцов, пользовался большой любовью зрителей.
229 Злов Петр Васильевич (1774-1823) — драматический актер и певец (бас), пользовавшийся большим успехом в начале XIX в. Был студентом Московского университета, но, не окончив курса наук, поступил на казенную московскую сцену. Здесь выступал в драме, комедии и в опере. В 1813 г., вместе с частью труппы, переехал из разоренной Москвы в Петербург, где продолжал службу. Особенно славился он в роли Мельника в известной опере Е.И. Фомина и А. О. Аблесимова ‘Мельник — колдун, обманщик и сват’ и имел большой успех как исполнитель главных партий в патриотических операх К. Кавоса ‘Иван Сусанин’, ‘Крестьяне’, ‘Илья-богатырь’ и др. С 1822 г. имя П. В. Злова исчезает из списка артистов казенной сцены.
230 Колпаков Петр Родионович (1765-1823) — актер московской драматической труппы, играл различные трагические и комедийные роли. Основное амплуа — благородные отцы.
231 Шмит Андре — артист балета, пантомимный комик, выступал на петербургской сцене в начале XIX в.
232 Неймейстер Ермолай (1754-1842) — врач при Императорской академии художеств, а также петербургской театральной дирекции, инспектор петербургского Физиката (старинное название врачебной управы), автор книги ‘Наставления для спасения утонувших’ (1797).
233 Так И. И. Вальберх именует И. Гайдна.
234 Филлис Жаннета (по мужу Андри, 1780-1838) — известная французская певица. Первое музыкальное образование она получила от отца, отличного гитариста. В 1796 г. вступила в Парижскую консерваторию, где в 1801 г. была на конкурсе удостоена 2-й премии. В 1802 г. была принята в число певиц комической оперы. Но уже в 1803 г., привлеченная блестящими условиями ангажемента, Филлис приехала в Санкт-Петербург и в продолжение 10 лет принадлежала к числу выдающихся певиц итальянской оперы. В конце 1812 г. Филлис вернулась в Париж, но так как ее появление на сцене комической оперы не произвело большого впечатления, то она уже в 1813 г. окончательно оставила сцену.
235 ‘Лиза, или Торжество благодарности‘ — драма в трех действиях Н. И. Ильина. Премьера состоялась в Петербурге 20 июля 1803 г. Пьеса производила сильнейшее впечатление на публику и вызывала восторженные овации.
Вальберх Иван Иванович
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Письмо к Издателю Вестника Европы, Калайдович Петр Федорович, Год: 1812
  2. Письма к Н. Г. Чернышевскому, Пиотровский Игнатий Антонович, Год: 1862
  3. Письма к князю П. А. Вяземскому, Аксакова Анна Федоровна, Год: 1860
  4. Письма к И. С. Тургеневу, Ладыженская Екатерина Алексеевна, Год: 1855
  5. Переписка В. Э. Мейерхольда и З. Н. Райх с Л. Н. Обориным, Мейерхольд Всеволод Эмильевич, Год: 1933
  6. Переписка с Кс. А. Полевым, Пушкин Александр Сергеевич, Год: 1836
  7. Областному инспектору Харьковской области, Макаренко Антон Семёнович, Год: 1924
  8. Письма к Н. И. Стороженко, Прыжов Иван Гаврилович, Год: 1884
Электронная библиотека