‘Русское Богатство’, No 4, 1912
Переписка Л. Н. Толстого с гр. А. А. Толстой (1857-1903), Толстой Лев Николаевич, Год: 1912
Время на прочтение: 2 минут(ы)
Переписка Л. Н. Толстого съ гр. А. А. Толстой (1857—1903). Толстовскій Музей. T. I. Изд. Об-на Толстовскаго Музея. Спб. 1911. Стр. XIV+394. Ц. 2 р.
Переписку съ своей двоюродной теткой графиней Александрой Андреевной Левъ Толстой называлъ своей лучшей автобіографіей. Переписка эта, заключающая 119 писемъ великаго писателя и 66 писемъ его корреспондентки, охватываетъ періодъ въ сорокъ семь лтъ. Тсная возвышенная дружба связывала Л. Н. съ графиней, которая была всего на одиннадцать лтъ старше его, не мудрено, что годы быстро сравняли ихъ въ возраст и ‘милая бабушка’ первыхъ писемъ обратилась въ ‘друга Alexandrine’.
Пропасть міровоззрній легла скоро между друзьями — и она, быть можетъ, соединила ихъ. Оба были крупные люди и, въ сущности, идейные враги задолго до того, какъ религіозный кризисъ въ Толстомъ раздлилъ ихъ. Толстой по темпераменту — революціонеръ, графиня Александра Андреевна — консерваторъ, до конца человкъ своего круга. Если она призываетъ своего корреспондента къ ‘любви къ ближнему безъ различія сословій’, то это значитъ, что она заступается предъ молодымъ мировымъ посредникомъ за дворянъ. ‘Несмотря на различіе воспитанія и положенія — пишетъ графиня въ своихъ содержательныхъ ‘Воспоминаніяхъ’ о Льв Толстомъ — у насъ была одна общая черта въ характерахъ. Мы были оба страшные энтузіасты и аналитики, любили искренно добро, но не умли за него приняться правильно’. Это, быть можетъ, и врно, и очень удачно по той смлости, съ которой графиня ставитъ рядомъ, казалось бы, столь противорчивыя опредленія, ката ‘энтузіастъ’ и ‘аналитикъ’, но надо все-таки сказать, что графиня не съумла оцнить ни напряженіе энтузіазма, ни значеніе анализа Льва Толстого, если ставила его рядомъ съ своимъ энтузіазмомъ и своимъ анализомъ.
По первому впечатлнію старыя письма Льва Толстого, конечно, интересне писемъ послдней трети его жизни: они конкретне, разнообразне, и мысль читателя съ радостью ловитъ въ нихъ — и находитъ — крупицы тхъ настроеній, которымъ суждено было впослдствіи создать для міра новаго Толстого. Письма этого новаго Толстого — учителя жизни, поставленнаго въ необходимость повторяться въ изложеніи своего несложнаго ученія, въ общемъ мене раскрываютъ намъ того Толстого, котораго мы достаточна знаемъ изъ книгъ. Но это только первое впечатлніе, кто дйствительно интересуется внутренней жизнью Толстого, кто знаетъ, какъ всегда далекъ былъ Толстой отъ сознанія обртенной навки истины, отъ пресыщенія духовной пищей, тотъ съ особеннымъ вниманіемъ погрузится въ послднія десятилтія переписки съ ‘бабушкой’. Это не т отписки надодающимъ, которыхъ съ немножко механической искренностью писалъ такъ много Толстой послдней четверти вка, это не произведенія умлаго секретаря, подписанныя Толстымъ, это всегда подлинное выраженіе его интимнйшихъ переживаній, неподдльныя главы его ‘лучшей автобіографіи’.
Невозможно передать очарованіе этой ‘автобіографіи’, нжную поэзію молодыхъ писемъ, мужественный лиризмъ первыхъ исканій, дловитость мужающаго человка, отдаленные раскаты надвигающейся бури сомнній и все то, что на нашихъ глазахъ сложилось въ великую эпопею жизни Льва Толстого, что мы знали извн и во что заглянуть даютъ намъ возможность эти письма. Будетъ время — переписка Толстого станетъ неотторжимой частью полнаго собранія его сочиненій и, быть можетъ, первое мсто въ ней займутъ его письма къ графин А. А. Толстой.