‘Библіотека для Чтенія’, т.23, 1837
Переезд через Кавказские горы, Голицын Николай Борисович, Год: 1837
Время на прочтение: 8 минут(ы)
ПЕРЕЗДЪ ЧЕРЕЗЪ КАВКАЗСКІЯ ГОРЫ. Я думаю услужить любителямъ горной природы, которые знаютъ ее только по гравюрамъ, описаніемъ перезда моего черезъ одно изъ прекраснйшихъ мстъ Кавказа. Въ 1827 году я отправлялся въ Тифлисъ, и 4 февраля прибылъ въ Владикавказъ. Довольно сильный сверный втеръ со снгомъ предвщалъ затруднительный перездъ черезъ вершину горъ, лежащихъ на военно-грузинской дорог. До Владикавказа вы прозжаете необозримою степью отъ самой Донской земли. Здсь прекращается эта пространная плоскость, и исполинская стна горъ, соединяющая Каспійское Море съ Чернымъ готовитъ рядъ чудесъ и красотъ природы жадному взору путешественника, который прохалъ боле шести сотъ верстъ по пустын. Отъ самаго Владикавказа, дорога, ведущая въ Тифлисъ, извивается по живописному ущелью, вдоль котораго бушуетъ быстрый Терекъ, стремясъ съ вершинъ Кавказскихъ къ Кабардинскимъ поламъ, гд онъ превращается въ большую рку и впадаетъ въ Каспійское Море. Неизъяснимое чувство восхищенія овладло мною, когда, оставивъ за собой однообразную и унылую степь, очутился я вдругъ между громадныхъ скалъ, въ очаровательныхъ мстахъ, гд глазъ встрчаетъ безпрестанно новыя картины, одна живописне другой. Только пхотный конвой напоминаетъ вамъ, что этотъ путь не всегда сопряженъ съ одинаковымъ удовольствіемъ, но зато подвигаешься шагомъ и можешь вполн насладиться всми великолпностями природы. Первый ночлегъ мой былъ въ Ларс, въ двадцати пяти верстахъ отъ Владикавказа. Здсь уже огромныя скалы почти перпендикулярно висящія надъ Ларскимъ постомъ, придаютъ мстоположенію романтическую дикость. Въ Владикавказ присоединилась къ вамъ цлая партія выздороввшихъ солдатъ, которые слдовали къ своимъ полкамъ, и нсколько Армянскихъ купцовъ изъ Астрахани. дучи къ Ларсу, я часто чувствовалъ на изгибахъ дороги то теплый, то холодный втеръ, — врный предостерегатель, который вамъ указываетъ при самомъ вступленіи въ этотъ край, что должно запастись одеждою, которая могла бы оградить отъ вліянія, часто пагубнаго, перемнчивой температуры. Отъ Ларса до Даріельскаго поста семь верстъ, ущелье боле и боле стсняется, такъ, что въ этомъ мст солнце почти никогда не показывается, на крутой высокой скал видны только развалины замка. Тутъ, по преданіямъ, жила нкогда какая-та разбойница Дарья, которая прелестями своими заманивала къ себ прозжихъ, и, подвергнувъ ихъ страшнымъ истязаніямъ, свергала съ вершины скалъ въ Терекъ. Недавно еще непріязненныя пули горскихъ разбойниковъ свистали съ этихъ высотъ мимо ушей Путешественниковъ, но теперь эти случаи сдлались такъ рдкими, что, прозжая черезъ это мсто, и мысль объ опасности не приходитъ въ голову. До Даріела дорога идетъ по лвому берегу Терека, вверхъ противъ теченія, тамъ устроенъ мостъ, и дорога переходитъ на правый берегъ. Съ этого моста я долго любовался на кипящую подъ ногами бездну. Говорятъ, что недавно какой-то уланъ, обманутый мелководіемъ рки, вздумалъ перебраться чрезъ нее въ бродъ, по едва только лошадь его вступила въ пнистую воду, какъ ни коня, ни сдока боле не видали: ихъ въ одно мгновеніе увлекло силою теченія и раздробило въ прахъ объ огромные камни, между которыми Терекъ съ бшенствомъ ищетъ себ прохода. Впрочемъ въ лтнее и сухое время, купцы гораздо счастливе этого улана и во многихъ мстахъ пробираются черезъ рку безъ всякаго вреда.
Военно-грузинская дорога отъ Владикавказа до Тволиса подымается постепенно въ продолженіи семидесяти пяти верстъ до Кайшаурскаго поста, а тамъ спускается на сто верстъ до самаго Тифлиса. Терекъ и Арагва, вырвавшись изъ вершинъ горныхъ, стремятся въ противоположныя стороны, слдуя покатости и изгибамъ дороги, что придаетъ ей видъ очаровательный. Отъ Даріела до Казбека дорога примтно подымается и въ иныхъ мстахъ становится такъ узка, что путешественникъ невольно вздрагиваетъ, видя съ одной стороны пропасть, въ которой реветъ Терекъ, а съ другой отвсныя скалы, угрожающія паденіемъ. Не доходя до Казбека, надобно перешагнуть черезъ Бшеную Балку, малый, но черный ручеекъ, стремящійся изъ горъ и исчезающій въ Терек. Нердко случается, что дкая эта вода промываетъ дорогу, такъ, что сообщеніе пріостанавливается. Въ Казбек нашли мы зиму. Здсь, прямо передъ глазами, стоитъ исполинская гора того же имени, самая высокая посл Эльбурза, покрытая вчнымъ снгомъ. На покатости ея выстроена весьма живописно каменная церковь. Каждые семь лтъ ледъ, скопляющійся на вершинахъ Казбека, обрушивается съ ужаснымъ трескомъ и заваливаетъ Терекъ огромною снговою горою, сквозь которую онъ потомъ долженъ прорываться. Жители этихъ мстъ узнаютъ по врнымъ признакамъ приближеніе опасности, и благовременно переходятъ въ другія мста. Тогда сообщеніе длается на нсколько недль весьма затруднительнымъ, потому что дорогу проводятъ обходомъ. Отъ Казбека до Коби остается еще шестнадцать верстъ: мы поспшили туда къ ночлегу. Отсюда предстоялъ намъ трудный переходъ черезъ Крестовую Гору. Въ Коби, командиръ поста объявилъ намъ, что мы должны здсь выждать благопріятной погоды, что при бур, свирпствующей уже третій день въ горахъ, онъ не можетъ отпустить насъ, прежде нежели погода утихнетъ и дорога будетъ исправлена. Эта всть была очень непріятна, потому что я спшилъ въ Тифлисъ, и никакъ не располагалъ гостить нсколько дней въ скучномъ и грязномъ Коби, единственномъ изъ всхъ постовъ на военно-грузинской дорог, который имлъ необыкновенно счастіе попасть въ такое унылое мсто, гд даже и для глазъ нтъ развлеченія. Надобно было покориться судьб въ самомъ дл, перездъ черезъ горы былъ невозможенъ, потому что отъ самаго Владикавказа мы не встрчали никого, и дв опоздавшія Тифлисскія экстрапочты оставались еще по ту сторону горъ. На другой день, 6 февраля, втеръ не утихалъ, и мы звали. Командиръ обнадеживалъ меня тмъ, что вроятно въ Кайшаур начальство, которое располагаетъ большими способами, прійметъ вс мры, чтобы, при первой возможности, прочистить новую дорогу по снгу и переправить задержанныя экстрапочты: тогда и намъ можно будетъ путешествовать. Однако седьмое число наступило и никто еще не являлся изъ Кайшаура: погода, казалось, утихала понемногу. Не предвидя скораго конца нашему заключенію, я предложилъ командиру поста нарядить къ слдующему дню нсколько сотъ Осетинцевъ для проложенія дороги, чтобы мы могли выступить съ разсвтомъ, въ случа хорошей погоды. Такъ и было сдлано. Повстка послана во вс окрестные аулы, чтобы немедленно пять-сотъ работниковъ собрались въ Коби со всми инструментами и сбруею, нужными для прочищенія перехода въ глубокомъ снгу. Осьмаго числа я всталъ съ разсвтомъ, и, вышедши на воздухъ, съ радостью увидлъ, что погода намъ благопріятствуетъ. Осетинцы начали собираться, но въ шесть часовъ утра, вмсто пяти сотъ ихъ было въ сбор не боле сотни. Ожидать остальныхъ было бы упустить дорогое время для совершенія перехода, и потому я ршился выступить. Навезли намъ множество маленькихъ салазокъ’ подобныхъ тмъ, на которыхъ у насъ на масляниц спускаются съ ледяныхъ горъ. Каждый уложилъ свое имущество на такія санки или просто на досчечку, и съ помощью веревки долженъ былъ тащить за собою этотъ экипажецъ. Кто желаетъ пуститься верхомъ или провести лошадь, тотъ долженъ непремнно запастись бурками или козрами, которые постилаютъ въ тхъ мстахъ, гд снгъ слишкомъ рыхлъ и глубокъ, чтобы лошадь могла безопасно переступить. Въ половин седьмаго часу нашъ караванъ выстроился и двинулся въ слдующемъ порядк: Осетинцы впереди по два въ рядъ съ широкими лопатами и длинными шестами длі измренія глубины снгу, за ними я верхомъ, за мною мой багажъ, въ томъ числ и неразлучный віолончель, на маленькихъ санкахъ, а позади прочіе спутники наши, по одному,’ гусинымъ порядкомъ: каждый тащилъ за собою свою поклажу. Такимъ образомъ, растянувшись почти на полверсты, мы тронулись съ мста, и скоро приблизились къ отверзтію опаснаго ущелья, гд въ сильный втеръ не возможно избгнуть снжныхъ заваловъ. Этотъ тсный проходъ простирается на три версты въ длину, и, когда выходишь изъ него, на маленькой площадк встрчаетъ васъ убогая хижинка, Байдара, въ которой живетъ осетинецъ съ семействомъ, онъ поставленъ тутъ, чтобы подавать помощь путникамъ, застигнутымъ непогодою. Какъ только вступили мы въ это ущелье, началась самая утомительная работа. Осетинцы сбрасывали снгъ вправо и влво, потомъ, притаптывали лопатами и ногами, прокладывали тропинку. Мы подвигались такимъ образомъ по полверст въ часъ, безпрестанно проваливаясь въ снгъ. Я ршился итти пшкомъ и отослалъ лошадь въ Коби, потому что поминутно надобно было подстилать спасительные ковры, а это задерживало наше шествіе, и безъ того медленное. Въ одномъ мст мы перешли рчку по мосту изъ затвердлаго снгу, который, какъ увряютъ, никогда совершенно не истаиваетъ, потому что лучи солнца не согрваютъ этой огромной оледенлой массы. Неподалеку отъ снжнаго моста мы встртили ключъ цлительныхъ водъ, и, по сходству вкуса, могли воображать, что пьемъ Сельтерскую воду. Наконецъ, посл многихъ трудовъ, увидали мы вождленную Байдару, гд располагали отдохнуть и подкрпить силы. Въ часъ по полудни достигли мы до этого пріюта. Добрый пустынникъ согрлъ насъ хорошимъ огнемъ въ своей сакл, состоящей, какъ вс Грузинскія жилища, изъ груды камней съ отверзтіемъ вверху, въ которое уходитъ дымъ и приходитъ свтъ: огонь разводится на земляномъ полу. Эта сакля показалась мн великолпне самыхъ пышныхъ чертоговъ столицы’, я бы охотно остался здсь ночевать, но всмъ нельзя было помститься, а проводить инымъ ночь въ снгу и на мороз казалось труднымъ и опаснымъ: мы и ршились, отдохнувъ съ пол-часа, итти до самаго Кайшаура. Дурной дороги оставалось намъ еще версты дв: потомъ можно по открытому мсту и ночью удобно дохать до Кайшаура. Усердный хозяинъ захотлъ проводить меня сквозь опасныя мста, и я съ благодарностью принялъ его предложеніе. Такимъ образомъ, пустившись опять по глубокимъ снгамъ, мы подвигались съ быстротою хорошей черепахи, но, на бду, спустя полчаса, втеръ зашумлъ, снговой вихрь поднялся, и посреди дня стало темно какъ ночью. Труды нашихъ Осетинцевъ длались тщетными, потому что прокладываемая тропинка тотчасъ исчезала подъ валящимъ глыбами снгомъ, который насъ самихъ покрывалъ такою толстою корою, что мы не могли различить другъ друга. Чмъ боле угрожала мн опасность, тмъ большее мой заботливый проводникъ имлъ обо мн попеченіе х я переступалъ опираясь на него, и онъ меня вытаскивалъ изъ снгу, когда случалось ступить неосторожно и провалиться до самыхъ плечъ. Я уже не предвидлъ, чмъ наше странствованіе въ снгу кончится, какъ вдругъ проводникъ шепнулъ мн на ухо, по секрету, что мы проходимъ подл высокой и крутой горы, скрытой отъ насъ туманомъ, и съ которой снгъ можетъ рухнуться на насъ и всхъ завалить отъ малйшаго сотрясенія въ воздух, что надобно хранить глубокое молчаніе. Я передалъ моему ближайшему сосду это утшительное наставленіе, я оно разнеслось мигомъ по всему нашему отряду, какъ пароль, который сообщается на развод. Невозможно представить себ, въ другомъ мст, чувства, раждающагося въ человкъ, надъ головою котораго виситъ на волоск такой Дамоклесовъ мечъ, какъ, напримръ, цлая гора снгу! Я думаю, что его можно уподобить пару Русской бани, построенной изъ льду на сверномъ полюс. Какъ бы то ни было, проводникъ, не скрывая опасности нашего положенія, ободрялъ меня надеждою, что мы встртимся съ Кайшаурскимъ отрядомъ, который вроятно воспользовался, какъ и мы, благопріятною погодою, чтобы переправить почты и проложить дорогу. Но втеръ и мятель усиливались, день клонился къ вечеру, мы были утомлены, и одна только надежда на Бога была въ состояніи поддержать духъ. Имя въ виду быть заживо закопаннымъ въ гор снгу при малйшемъ слов или шорох, человкъ пускается въ удивительныя философическія разсужденія о сует сего втреннаго, снжнаго, морознаго и во всхъ отношеніяхъ дряннаго свта. Между-тмъ какъ я предавался моимъ размышленіямъ и боролся съ стихіею, вдругъ ужаснйшій трескъ раздался за нами: это былъ тотъ самый снжный завалъ, отъ котораго насъ предостерегалъ благоразумный проводникъ, когда совтовалъ сохранить глубокую тишину. Но слава Богу! вс наши благополучно ускользнули отъ бды. Это чудесное обстоятельство утвердило насъ въ мысли, что если Богъ насъ спасъ отъ такой напасти, то онъ не дастъ намъ погибнуть. Еще съ полчаса прошло въ томъ мучительномъ бореніи, и, ни какая перемна не являлась для ободренія нашего духа, какъ проводникъ мой остановился, сталъ прислушиваться, и съ восторгомъ закричалъ: ‘Идутъ!’ Я напрягъ вниманіе, — открылъ уши, — но одинъ только ревъ втру отвчалъ моему любопытству. Однако Байдарскій пустынникъ, привыкшій къ событьямъ такого ряда, уврилъ меня, что онъ не ошибается, и что теперь надобно только сдлать послднее усиліе чтобы взобраться на Крестовую Гору, и тогда мы спасены. Не безъ труда поднялись мы по крутой покатости, но тамъ, на гор, у самаго креста, поставленнаго какъ-будто для того чтобы оживить надежду путешественника и укрпить его утомленныя силы, мы встрчаемся съ большою и веселою толпою народа. То была Кайшаурская партія, изъ пяти сотъ слишкомъ человкъ, — которые провожали задержанныя экстра почты. Тутъ я воздалъ благодарность Всевышнему у подножія Спасителева знамени, и, почерпнувъ новыя физическія силы въ благотворной влаг, пустился дале, потому что было довольно поздно, а еще предстояло пройти черезъ одно опасное мсто. Спустясь съ Крестовой горы, надо опять подыматься на Гудъ-гору, по узкой тропинк. Съ правой стороны бездна, которая увеличивается по мр подъема на гору, съ лвой, крутая покатость, нагроможденная рыхлымъ снгомъ: стоитъ только птичк ссть на эту огромную массу, и она рухнется смертоноснымъ обваломъ. Горе тому, кто съ нею повстрчается! За недлю передъ тмъ девять человкъ нашли здсь смерть у самаго верстоваго столба, который теперь только верхушку свою показываетъ изъ-подъ снгу. Добрый проводникъ не оставилъ меня до конца опаснаго пути. Къ счастію, погода прояснилась: упираясь на него, я шагалъ великанскими шагами, которые впрочемъ свойственны моей длинной натур, но не безъ содроганія карабкался почти дв версты по этой страшной гор. Мы прошли мимо розоваго столба, въ безпрестанномъ опасеніи встртить участь несчастныхъ, которые недавно тутъ погибли. Наконецъ и Гудъ-гора за нами: опасность миновала. Но, когда я оглядлся, какая вдругъ картина представилась восхищеннымъ взорамъ! Я не нахожу и теперь, на досуг, словъ чтобы выразить мой восторгъ. Вправо отъ дороги, у ногъ, моихъ, глубина сажень въ пятьсотъ: тамъ пространная населенная равнина, по которой разбросаны осетинскія деревни съ садами на самыхъ живописныхъ мстоположеніяхъ, — весна посреди зимы, — зелень, — изобилье, позади меня, угрюмыя снжныя горы, гордые великаны, которые исчезаютъ въ облакахъ, — и вся свирпость зимы. Впереди необозримая долина, прорзанная ркою Арагвы, ведетъ къ Тифлису: горы и луга зеленютъ, рка извивается безчисленными изгибами, — и опять, весна со всми своими прелестями. Милліонъ очаровательныхъ видописей плняютъ взоръ съ одной этой точки. Грустно растаться съ такимъ восхитительнымъ мстомъ, котораго ниначто въ свт нельзя промнять, разв только на хорошій трактиръ. Но пора въ Кайшауръ, уже часъ пятый въ исход, мы употребили десять часовъ для совершенія шести верстъ, надобно воротить потерянное время, несмотря на усталость, въ Тифлис успю отдохнуть. И какъ не спшить въ такой край, который уже съ этой точки представляется какъ земный рай!
Прибывъ въ Кайшауръ, мы согрлись благотворнымъ чаемъ, я сбросилъ оледенвшую одежду съ ногъ до головы, приказалъ подать почтовую казачью лошадь, слъ на нее и ночью же поскакалъ на перемнныхъ въ Тифлисъ, съ однимъ только казакомъ. Я промчался мимо Ананура Душета, прелестнаго мста, и въ самый полдень прибылъ въ Тифлисъ, гд царствовала весна и масланица. Въ тотъ самый день усплъ я представиться къ главнокомандующему, и повидаться со всми знакомыми. Не успвъ слзть съ коня, я уже приглашенъ на балъ къ князю Мадатову, но посл такого перехода, я проскакавъ сто верстъ верхомъ во весь опоръ, надобно было прежде подумать объ отдых. Я заснулъ подъ вечеръ, и, когда я проснулся, балъ князя Мадатова былъ уже конченъ: я спалъ мертвымъ сномъ тридцать два часа сряду. Князь Николай Голицынъ.