Николай Александрович БЕРДЯЕВ
Николай Александрович БЕРДЯЕВ
ПАУЛЬСЕН. КАНТ, ЕГО ЖИЗНЬ И УЧЕНИЕ
СПб. 1899
(‘Мир Божий’, 1899, No 6, июнь, с. 87-88, без подписи)
Паульсен. Кант, его жизнь и учение, Бердяев Николай Александрович, Год: 1898
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Всем известна та громадная роль, которая выпала на долю философии Канта в текущем столетии, всем известно также, как мало доступно изучение философии Канта и как много комментариев на его сочинения появилось в последние десятилетия. Поэтому нужно считать вполне современным появление сочинения о Канте Паульсена, который в настоящее время известен не только как выдающийся мыслитель, но и как писатель с блестящими литературными способностями. Книга Паульсена представляет интерес еще и потому, что принадлежит к числу тех немногих сочинений о Канте, которые излагают систему его в полноте. Особенная же важность в книге Паульсена принадлежит тому обстоятельству, что он пытается определить значение философии Канта в настоящее время, для современного мировоззрения.
Паульсен говорит, что он ‘не может причислить себя к безусловным поклонникам Канта’, однако убежден в том, что ‘его философия с его великими основными мыслями должна указывать путь современному мировоззрению. Серьезность и сила, с которой он разрешает последние и глубочайшие проблемы, всегда будут придавать его сочинениям характер привлекательного и высокого предмета изучения’.
Он находит, что ‘этически-метафизический идеализм кантовской философии, её понимание отношения познающего духа к действительности, её взгляд на значение знания и воли для жизни и мировоззрения — все это прочные приобретения немецкой философии’.
‘Специальная цель критической философии, философии Канта, по мнению Паульсена, состояла в том, чтобы установить мир между верою и знанием’.
В теоретической философии Кант вместе с материализмом утверждает, что наука приводит к познанию закономерности, а не смысла вещей, она дает механическое, а не теологическое объяснение мира. Но Кант убежден с идеализмом в том, что в вещах есть смысл, и мы можем быть уверены в этом. Жизнь имеет смысл, с непосредственною достоверностью мы признаем нравственные блага за абсолютную цель жизни не рассудком, или научным мышлением, а волею, или, как говорит Кант, практическим разумом. Вера убеждена в том, что Бог создал мир, чтобы осуществить в нем вместе с людьми идею блага. Все догматы религии представляют не что иное, как ‘различные выражения уверенности в том, что мир существует для добра, что природа и история имеют основание в идее — цели Бога’.
Но так как эти две точки зрения, т. е. научное понимание вещей и религиозное истолкование их, совершенно различны, то спрашивается, каким образом они совмещаются в одном мировоззрении. Кант думает, что это может быть достижимо при помощи различения чувственного и сверхчувственного мира. Мир, составляющий предмет естественно-научного знания, есть лишь явление для нашей чувственности, а не действительности в себе, наоборот, мир религиозной веры есть сама в себе сверхчувствительная действительность. Эта действительность никогда не может сделаться предметом научного познания, потому что человеческое познание ограничено чувственным опытом. Мы можем знать только о существовании этого мира. Это последний предел, до которого может достигнуть человеческое познание. Критически исследуя самого себя, свою сущность и границы своего познания, рассудок узнает, что по ту сторону чувственно познаваемого мира существует абсолютная действительность. При этом дух, содержание которого не исчерпывается одним рассудком, признает себя, как нравственное существо, членом этой абсолютной действительности и определяет сущность этой действительности на основании своей собственной сущности.
Так как в системе Канта истолкованию мира при помощи практического разума придается главенствующее значение, то эта особенность учения Канта и называется приматом практического разума над [разумом] теоретическим.
Этому учению Канта вполне сочувствует Паульсен. По его словам, Кант вполне правильно понял сущность знания и веры. Кант поощряет естествоиспытателя к подчинению мира явлений законам, руководясь при этом чувственным опытом. Рассудок может пытаться объяснить при помощи механической связи природы все явления. Единственная цель науки — это достижение истины, вера же выступает только при оценке вещей. С другой стороны, Кант вполне признает и религиозную веру, поскольку она хочет быть тем, чем она хочет быть, а именно: она должна быть нравственною уверенностью в том, что высшее благо возможно в действительности. Религия не наука, поэтому она не может быть предметом доказательства, но именно поэтому она не может быть заблуждением: её нельзя отвергать на основании доказательств. Догматы можно разрушать критикою, но сама религия неуничтожима: она постоянно вновь возрождается в человеческом духе из своих жизненных корней.
Таким образом, Кант отводит воле надлежащее для неё положение в человеческом миропонимании, и этим кладет конец одностороннему интеллектуализму XVIII века, который состоял в убеждении, что ценность человека основывается на его образовании, что нравственное развитие зависит также от образования. Кант примкнул к перевороту, начатому Руссо, и повел его дальше. Новые воззрения характеризуются двумя положениями: ценность человека зависит не от его рассудка, а исключительно от его воли, мировоззрение зависит не столько от рассудка, сколько от воли.
В этом Паульсен видит особую заслугу Канта для современного мировоззрения. Его последователями в этом смысле являются в немецкой философии: Ланге, Вундт и Паульсен, во французской философии есть также его последователи. В недавнее время известный американский психолог Джемс написал блестящую статью в защиту роли веры в человеческом мировоззрении под заглавием ‘О воле верить’.