Папесса Иоанна, Иванов Лев Львович, Год: 1906 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 14 минут(ы)

Лев Львович Иванов
Замечательные женщины
с древнейших времен до наших дней
Критико-биографические очерки

II. Средние века
6. Папесса Иоанна

Всемирная история, а в особенности средние века, изобилует загадочными личностями, фактическое существование которых одними авторитетами, безусловно, признается, другими же, несмотря на массу всевозможных письменных документов, категорически отрицается, как нечто химерическое, легендарное. Между тем отрицание существования таких лиц крайне несправедливо, так как следы их жизни и деятельности отразились на многом, получая смысл и значение только в связи с ними. Подобной загадкой является женщина, по преданиям, занимавшая папский престол под именем Иоанна VIII, от середины 855 до конца 857 года.

Большинство ученых,— разумеется, немецких, обладающих изумительной способностью развенчивать своих вчерашних героев, — отказывается верить в такой поистине странный факт, называя его басней, будто бы сфабрикованной антипапистами в XIII веке, с намерением поколебать престиж римских первосвященников, в ту эпоху с особенной рельефностью проявивших свою развращенность и полнейшее презрение ко всему, что особенно чтилось и уважалось народом.

В самом деле, деспотическое господство пап, раздававших короны и престолы и по собственному усмотрению лишавших их, объявлявших кровопролитные войны и заключавших миры, в сущности говоря, является олицетворением самого возмутительного произвола, насилий и глубочайшего разврата. История, вернее, скандальная хроника папства — по крайней мере, до XVI столетия, — полна таких ужасов, перед которыми бледнеют преступления самых знаменитых воров, грабителей, убийц и кровосмесителей. Головокружительный успех возвышения и достижения неограниченной власти много способствовал тому, что ‘непогрешимые’ превзошли безнравственностью когда-то всесильных римских цезарей, и священный престол в течение более полувека (904-964) обратился в игрушку или орудие куртизанок знатных фамилий, возводивших на него своих фаворитов, незаконных сыновей и любовников, прямо с позорного ложа. Так, например, Феодора, римлянка, жена сенатора Константина, одновременно находившаяся в связи с маркграфом тосканским Адальбертом и епископом равеннским Петром, возвела последнего на папский престол под именем Иоанна X. Иоанн XI, до избрания Октавиана, был незаконным сыном дочери Феодоры — Мароции, любовницы папы Сергия III. Дочь Мароции, Феодора, любовница Иоанна XI, прижила со своим собственным сыном Альберихом ребенка, названного также Октавианом, впоследствии превратившегося в Иоанна XII, который всецело находился в руках вдовы Иоанны Райнери и ее родной тетки Стефании. Этими женщинами, с большим умом и характером, честолюбивыми, сладострастными, хитрыми, умевшими царствовать, не царствуя, красивыми и обольстительными, далеко не исчерпывается перечень папских куртизанок, имена которых не сохранились в потомстве, но достаточно и этих, чтобы составить ясное понятие о том, что творилось при папских дворах и как сами папы относились к своим обязанностям по званию ‘наместников св. Петра’.

В те далекие от нас времена главы католической церкви, происходя из низкого звания (Григорий VII — сын плотника, Адриан VI — ткача, Урбан IV — сапожника, а Адриан IV — нищего), не отличались ученостью, зачастую не умея подписать даже собственного имени (Целестин V). Конклав при избрании пап преследовал цели, не имевшие, по-видимому, ничего общего со св. престолом, да и самые выборы носили характер торговли, иначе Григорию VI, купившему папство от Бенедикта IX и Сильвестра III, никогда бы не пришлось носить тиару. Все эти папы, подобно истинным героям сераля, почти всегда умирали неестественной смертью, что хорошо рисует нравы эпохи, когда ничем не стеснялись, исходя из правила: цель оправдывает средства.

По пословице: каков поп, таков и приход, остальное католическое духовенство, включая и монашество, старалось не отстать от ‘непогрешимых’. По свидетельству одного современника, духовные лица ‘проводят дни в питейных домах, являясь на богослужения, еще не проспавшись после вчерашней попойки, и оскверняют рвотою Тело и Кровь божественного Агнца’. Немногие из них знали наизусть ‘Символ Веры’. В жалобе, поданной римлянами императору Отгону I, читаем, что ‘женщины боятся посещать храм св. Апостолов, зная, скольких девиц, жен и вдов обесчестил там папа Иоанн XII’, а позднее Бенедикт VIII публично в соборе укорял служителей церкви, что ‘они бросаются на женщин, как жеребцы на кобыл’.

Слов нет, подобное положение вещей давало обильную пищу всевозможным догадкам, сплетням и фантазиям к распространению сказок и небылиц, к каковым причисляется и занятие папского престола женщиной, чаще всего именуемой папессой Иоанной, — с чем, однако, позволительно и не соглашаться, и вот почему: все отрицания существования папессы основаны, главным образом, на официальных документах папских архивов, безусловно доверять которым, будучи отчасти знакомым с подвигами глав католической церкви, не стеснявшихся при надобности называть черное белым и наоборот, весьма неосторожно. В данном случае особенная настойчивость, с которой папы и их присные стараются убедить всех, что папесса Иоанна не больше как фантазия, кажется несколько подозрительной. Зачем, в самом деле, так упорно отрицать существование того, что в действительности вовсе и не существовало? Но, как увидим ниже, все это проделывалось не без причин, очень беспокоивших ‘непогрешимых’, грозя падением их могущества. Дыма без огня не бывает. Попробуем немножко разобраться в этом.

13 сентября 1276 года, — время, когда о папессе заговорили повсюду, — по смерти Адриана V конклав избрал папой тускулумского епископа Пьера Жюльена, принявшего имя Иоанна, однако, не XX, как ожидали и как бы полагалось по хронологии, а XXI. Почему? Последним его соименником был Иоанн XIX, умерший 8 ноября 1033 г., а Иоанна XX в списке пап даже вовсе не значится, в силу того, что, по одним сведениям, он тотчас же по избрании был свержен своими противниками, по другим — считается антипапой и, наконец, по третьим — признается легендарным. Чему верить — неизвестно, но что первые два исходят непосредственно от пап, употреблявших все усилия для затемнения истины, заключавшейся именно в том, что Пьер Жюльен — очевидно, не без оснований, — в число предшествовавших ему Иоаннов включил и папессу. Однако в хронологии пап спустя 17 лет после Иоанна VIII, т. е. папессы, — если верить в ее существование, — встречается второй Иоанн VIII, избранный 14 декабря 872 года и умерший 15 декабря 882 г. Как объяснить эту странность? Некоторые объясняют ее таким образом: занятие папского престола женщиной явилось неслыханным скандалом для католичества, всячески изощрявшегося убедить народ в легендарности подобного факта, почему конклав и предложил новоизбранному папе именоваться Иоанном VIII, а не IX. Дальнейшим аргументом, выставляемым защитниками папства, является такое сопоставление: каким образом папесса, избранная по смерти Льва IV, последовавшей 17 июня 855 г., могла стоять во главе католической церкви в течение двух лет пяти месяцев и четырех дней, когда по истории вслед за Львом IV тотчас же идет Бенедикт III, скончавшийся 10 марта 858 года, и, следовательно, времени между этими событиями остается всего два года восемь месяцев и двадцать три дня? Очень просто. По тем же самым причинам, по которым Иоанн, по-настоящему IX, считался VIII. Бенедикту III уже впоследствии отвели более продолжительное для царствования время, хотя в действительности он занимал папский престол всего три месяца две недели и четыре дня. Мы знаем пап, царствовавших и того менее (Лев V — 40 дней, Лев XI — 27, Марцелий II — 22, Урбан VII — 15 и, наконец, Стефан II — всего 4 дня).

Если отрицать существование папессы, то чем в таком случае объяснить факт полового осмотра пап, которому в течение шести с половиной веков (857-1520), начиная именно с Бенедикта III вплоть до Льва X, подвергались ‘наместники св. Петра’, для каковой цели было введено так называемое ‘Sello Stercoraria’ — кресло с отверстием в сиденье? Только после того, как дьякон громогласно удостоверял пол избираемого, конклав санкционировал его в звании ‘непогрешимого’. Когда, в начале XVI столетия, Лев X отменил эти осмотры, так как обилие любовниц и незаконнорожденных детей достаточно говорило за то, что кардиналы принадлежат к сильному, а не прекрасному полу, римские остроумцы пустили в ход такую эпиграмму:

Ключи от райских врат вручались лишь тому,

Чей — по осмотре — пол не возбуждал сомнений.

Но нынче не слыхать, об этом почему?

Да потому, что все самцы вне подозрений.

Но и помимо этого кресла, существование папессы подтверждается многими данными, о которых скажем в своем месте, а теперь перейдем к ее биографии. Ввиду отсутствия какого бы то ни было официального материала, кроме фальшивых документов папских архивов, приходится обращаться к отрывочным сведениям частных лиц, чтобы составить приблизительно верное жизнеописание той, которую католичество считаем мифом.

В начале IX века Карл Великий, завоевавший Саксонию, пожелал обратить своих новых подданных в христианство и ради этой цели просил прислать ему из Англии ученых миссионеров. В числе нескольких профессоров теологии, перекочевавших в Германию для проповеднической деятельности, находился один, сопровождаемый молодою девушкой, которую он похитил из родительского дома, чтобы скрыть ее беременность. По дороге любовникам пришлось остановиться в Майнце, где молодая англичанка родила девочку, названную Агнесой, прославившуюся впоследствии под именем папессы Иоанны. Дав жизнь ребенку, мать вскоре умерла, и Агнеса осталась на руках отца.

Все свое детство она провела в постоянных путешествиях с отцом, старавшимся обратить на лоно истинной церкви еретиков, не всегда относившихся дружелюбно к смелому миссионеру, стоически переносившему неудачи и даже побои, проникшемуся сознанием святости принятых на себя обязанностей. В одну из таковых экскурсий ему пробили камнем голову, в другой раз, спасаясь от преследований ‘заблудших овец’, он сломал правую руку и, вследствие этих несчастий, лишился возможности продолжать проповедничество, вместе с тем потеряв и средства к существованию. Восьмилетняя Агнеса, обладавшая феноменальной памятью, превосходно помнила все проповеди своего отца и, не задумываясь, безошибочно приводила наизусть священные тексты. Необыкновенные способности дочери подали миссионеру идею воспользоваться ими, как говорится, ради хлеба насущного, и он, занявшись более тщательно ее образованием, вскоре достиг блестящих результатов. Тогда вместе с дочерью он снова стал путешествовать по белу свету. И вот на постоялых дворах или в тавернах, где можно было рассчитывать найти несколько слушателей, Агнеса, стоя на столе, заменявшем ей кафедру, произносила проповеди, приуроченные к данному моменту. Ее недюжинное красноречие возбуждало искренние восторги аудитории, и вскоре о чудо-ребенке заговорили повсюду. Народ толпами сбегался послушать Агнесу, а когда, по окончании ее проповеди, отец-калека обходил присутствующих, они охотно бросали в его шляпу мелкие монеты.

Таким образом, кое-как перебиваясь, миссионер и Агнеса провели несколько лет. Девушка выросла, похорошела и собирала толпу не столько уже своими проповедями, сколько красотой, воспламеняя все сердца. Пока был жив отец, ухаживанья молодых и старых ловеласов мало беспокоили Агнесу, но когда в 14 лет она осиротела, все изменилось. Миссионер скончался во время одного из путешествий, завещав похоронить себя в том городе, где родилась Агнеса. Это было сопряжено с огромными трудностями и расходами, но девушка, желавшая во что бы то ни стало исполнить последнюю волю отца, с грехом пополам наняла двух крестьян, взявшихся доставить гроб с дорогими для Агнесы останками на место ее родины. Путь предстоял не близкий. На ночевках крестьяне, очарованные красотою одинокой девушки, не имевшей защитника, довольно бесцеремонно покушались на ее целомудрие, что заставило Агнесу после похорон отца серьезно задуматься над своим положением. С каждым днем убеждаясь, что ее красота является предметом страстных желаний мужчин, расставлявших всевозможные ловушки, девушка, чтобы избежать опасности, решается обрезать свои волосы и переменить костюм — свершив, по тогдашним понятиям, страшное преступление, влекущее за собой суровую кару, — и, как истинная дочь миссионера, готовая на все, в мужской одежде отправляется блуждать по свету в надежде отыскать где-нибудь подходящее для себя место.

После многих мытарств мужественная девушка, очутившись в бенедиктинском монастыре на Фульде, где монахи занимались разборкой старинных манускриптов и исправлением текстов под руководством ученого аббата, знаменитого Рабана Мауруса, предложила свои услуги и вступила послушником под именем Иоанна Ланглуа в тихую обитель. Она с жаром принялась за работу, поразив всех своими познаниями, редкими в юноше, за какового она себя выдавала.

Агнесе было уже 16 лет, когда в ней впервые вспыхнула любовь к молодому монаху, работавшему рядом с ней. Но схоласт, серьезно увлеченный занятиями, почти не обращал внимания на уловки Агнесы, подсказываемые ей чисто женским инстинктом. Но недаром говорится: уж если женщина захочет, так поставит на своем. Она начала с того, что откровенно рассказала ему всю свою жизнь, затем мало-помалу, мелкими услугами постаралась сделаться необходимой. Дело пошло на лад. Постоянная близость красивой девушки, ее костюм и ложное имя, уничтожившие все препятствия к частым свиданиям, любовь дочери миссионера, ее пылкая страсть, тонкое кокетство и ласки, в конце концов, сломили упорство монаха, и влюбленные отдались греховному наслаждению, забыв об окружающем. Они почти не расстаются, в церкви, за трапезой, на прогулках, всегда их видят вместе. Вскоре, однако, слишком нежная дружба молодых людей стала казаться монастырской братии подозрительной в более худшей степени, чем было на самом деле, так как никому и в голову не приходило, что снискавший всеобщее расположение, только что постриженный, хорошенький Иоанн Ланглуа — женщина. Подсмотрели ли любопытные монахи, или юные любовники, отдаваясь первым порывам своей молодой страсти, оказались недостаточно осторожными, но связь их открылась, как и инкогнито прекрасной Агнесы. Дела принимали дурной оборот. Обещая сохранить секрет, развращенная братия стала требовать от переодетой девушки тех же ласк, какими она дарила своего любовника, угрожая в противном случае раскрытием тайны, влекущей за собой пытки и костер. Не желая ни того, ни другого, юные любовники, выбрав подходящий момент, ночью бежали из обители, свидетельницы их первой страстной любви.

Чтобы спастись от преследований, молодые люди с большими затруднениями перебрались в Англию, единственное место, где святая инквизиция еще не свила себе прочного гнезда. Пробыв так несколько лет и надеясь, что духовные власти, потеряв надежду разыскать беглецов, успокоились, любовники рискнули вернуться в Европу. Во Франции Агнеса участвовала в публичных диспутах и, возбудив восторг герцогини Септиманийской, св. Анскара, ‘апостола северных народов’, ученого монаха Бертрама и аббата Лу де Ферьера, имена которых ручаются за достоверность описываемых событий, вместе со своим любовником отправилась дальше. Посетив многие страны, познакомясь с их нравами и обычаями, — что впоследствии оказало огромную услугу папессе, принявшей бразды правления католической церкви, — прекрасная Агнеса поселилась в Афинах, где блестяще окончила философскую школу, здесь же похоронила и своего возлюбленного, скончавшегося от какой-то заразной болезни.

После потери любовника ничто уже не удерживало Агнесу в Афинах. Диплом, полученный в философской школе, открывал девушке широкое поприще. Но куда ей отправиться, где бы она могла воспользоваться плодами своего многолетнего всестороннего образования? Конечно, в Рим, бывший в то время центром умственной жизни всей Европы. Будучи хорошо осведомленной о том, что женщине, какими бы талантами и способностями она ни обладала, никогда не удастся выбиться из грустного состояния, в которое ее поставили феодализм и католичество, и не намереваясь стать куртизанкой, прекрасная Агнеса решила по-прежнему выдавать себя за мужчину.

Итак, Агнеса прибыла в Рим. Тотчас же она завязала знакомства с представителями папского двора, сумела очаровать их своими научными познаниями в вопросах религии и, благодаря всему этому, вскоре получила место нотария при римской курии, должность столько же ответственную, сколько и почетную. Обязанности нотария были весьма многочисленны и разнообразны. Он заведовал папским кабинетом, его финансами, поддержанием сношений с иностранными дворами, принятием прошений, подаваемых на имя святейшего отца и т.п. — словом, ни одно распоряжение, ни одно решение папы не проходило мимо его рук. Основательное образование Агнесы, владевшей свободно несколькими языками, дар слова, уменье схватить налету даже плохо высказанные мысли вскоре создали ей самую лестную репутацию среди папского двора, где далеко не все были грамотны. Папа Лев IV неоднократно выражал нотарию свое благоволение ‘за безукоризненное исполнение’ того или иного поручения, иногда очень щекотливого. Агнеса с честью выходила из всяких затруднений, и се способности ценились всеми очень высоко. Своими научными познаниями она поражала всех римских философов, положительно преклонявшихся перед нею, а ученые всего мира толпами стекались в Вечный город, чтобы присутствовать на ее философских беседах, чтобы послушать ее богословские поучения, в которых она не имела соперников. Кардиналы, да и сам папа в один голос восхищались молодым нотарием, и прекрасная Агнеса стала чудом целого Рима.

Успех превзошел все даже самые смелые ожидания необыкновенной женщины, неожиданно развив в ней жажду честолюбия. Должность нотария начала казаться ей слишком ничтожной, и когда немного спустя Иоанна Ланглуа возвели в сан кардинала, взоры прекрасной Агнесы все чаще и чаще стали останавливаться на золотой папской тиаре. Ведь и невозможное иногда бывает возможным. Рассказывают, что перед смертью Лев IV прямо указал на Иоанна Ланглуа как на единственного кардинала, достойного занять папский престол, и когда папа умер, конклав единогласно избрал Агнесу, как теологическое совершенство. Да разных мнений и быть не могло: достоинства новоизбранного ‘наместника св. Петра’ слишком громко говорили сами за себя. Если верить легендам, избранию папессы предшествовали всевозможные знамения, не предвещавшие ничего хорошего. В Италии землетрясения разрушали города и селения, в Брессе шел кровавый дождь, во Франции саранча, появившаяся в необыкновенном количестве, уничтожила нивы, но согнанная южным ветром в море, между Гавром и Калэ, и затем выброшенная на берег, гнила, распространяя зловоние, породившее эпидемическую болезнь, уничтожившую большую часть населения, в Испании тело св. Винченцо, украденное кощунственным монахом, желавшим распродать его по частям, и увезенное в Валенсию, явилось ночью на паперти церкви, в небольшом поселке близ Монтабана, громко умоляя погребсти себя на прежнем месте. Мало этого. Рассказывают, что в момент объявления народу имени новоизбранного папы, в июне 855 года, черные тучи внезапно заволокли ясное небо, разразившись над Римом страшным громовым ударом. Суеверные люди сочли это дурным предзнаменованием и со страхом смотрели на будущее царствование Иоанна VIII. Сама Агнеса разделяла это убеждение, видя в странных явлениях природы небесную угрозу против себя, — обманом достигшей престола св. Петра, — предупреждавшую ее об опасности. Как бы то ни было, но мечты дочери миссионера осуществились.

Царствование папессы, к сожалению, очень недолгое, является лучшей страницей папской хроники, чего никак не могли перенести последующие ‘непогрешимые’, разрешавшие женщинам открыто заниматься проституцией, но не допускавшие и мысли, чтобы эти ‘исчадья ада’ могли умом и познаниями стать выше их, не говоря уже о том, что избрание папой одной из ‘вместилищ греха’, — до которых главы римской церкви были весьма падки, — роняло их собственное достоинство. Правление Агнесы, чисто женское, мягкое и гуманное, обходившееся без жестоких пыток и казней, так сказать, без участия страшного инквизиционного трибунала, дало возможность измученному народу вздохнуть свободно. Буллы папессы (уничтоженные после того, как открылся ее пол), направленные против грабежей и развращенности духовенства и в защиту народных прав, полны глубочайшего ума и справедливости. Мартин Франк, секретарь двух пап, Феликса V и Николая V, в своем стихотворении, описывая папессу, отзывается о ее научных и религиозных трудах с большой похвалой. Немудрено, что и народ, видя в Иоанне VIII нечто совершенно противоположное предшествующим папам, благоговел перед ним и старался доказывать ему свое уважение при каждом удобном случае. В конце 855 года Агнесе удалось уговорить немецкого императора Лотаря I постричься, чтобы искупить преступления, совершенные за его продолжительное царствование, и передать престол своему сыну Людвигу II Юному, получившему корону из рук Агнесы.

Первое время царствования папессы прошло вполне благополучно. Но вот однажды молодой красивый кардинал, капеллан Латеранского дворца, — местожительство пап до переезда в Авиньон, — каким-то образом проник в тайну, так тщательно скрываемую Агнесой. Необходимо было во что бы то ни стало воспрепятствовать ему разболтать секрет, иначе папессе не удалось бы так же счастливо, как первый раз, избегнуть огненных объятий костра. Что предпринять?.. Как спасти свою жизнь? Заключение капеллана в темницу не поможет беде. Чем можно заставить его молчать? Бедная женщина тщетно подыскивала средства. Наконец, быть может, плохо обдумав последствия, — в подобном критическом положении трудно, конечно, и требовать особой рассудительности, — Агнеса решила прибегнуть к способу, когда-то соблазнившему целомудренного монаха. Будучи на самом деле еще далеко не старой, она постарается увлечь капеллана и этим купить его молчание, а тогда бояться нечего. Проект удался. Опасный кардинал, превратившись в любовника папессы, стал самым преданным ее союзником. На этот раз гроза рассеялась. Казалось, все шло как нельзя лучше. Иоанн VIII всюду появляется, служит в соборе, принимает паломников, восхищая всех простотой обхождения и приветливостью. Римский народ в восторге от своего папы, предсказывает ему долгие годы царствования на радость всех верных сынов католической церкви. Увы, предсказаниям его не суждено было оправдаться.

Судьба готовила Агнесе жестокий удар. Однажды привели бесноватого, умоляя святейшего папу исцелить его. В те времена подобные церемонии обставлялись чрезвычайно торжественно. И вот когда, после известных обрядностей Иоанн VIII, обратясь к бившемуся у его ног с пеной на губах несчастному человеку, спросил внедрившегося в него беса, скоро ли он его оставит, послышался громкий ответ: ‘После того, как ты, отец отцов, покажешь духовенству и народу ребенка, рожденного папессой’. Окружающие не поняли намека, но Агнеса затрепетала, едва не лишившись сознания.

Вскоре папесса с ужасом убедилась, что готовится стать матерью. Она растерялась. Будущее рисовалось ей в самых мрачных красках. Теперь-то уж ей не спастись! Но любовник, более хладнокровный, сумел успокоить ее. Пусть Агнеса под предлогом какой-нибудь болезни запрется в Латеране до рождения ребенка, когда же это совершится, он хорошо спрячет малютку, и ни один человек в мире ничего не узнает. Зачем отчаиваться раньше времени? Волей-неволей папессе пришлось согласиться с доводами любовника. Широкие складки сутаны скрывали слегка пополневшую фигуру папессы, которая рассчитывала на благополучный исход. К несчастью, в начале девятого месяца ее беременности, когда уже невозможно было показываться публично, в Риме возникли смуты, к которым прибавились эпидемические болезни, и народ потребовал, чтобы папа совершил крестный ход по городу для прекращения беспорядков, надеясь всенародным молебствием умилостивить Творца. Отказаться от этого было бы полнейшим безумием, согласиться, ожидая со дня на день разрешения от бремени, — идти на верную смерть. Под всевозможными предлогами чтобы выиграть время, Агнеса несколько раз откладывала уже назначенную церемонию, но ропот народа наконец заставил ее покориться обстоятельствам.

20 ноября 857 года с утра стояла чудная погода, и жители Рима высыпали на улицы, чтобы принять участие в духовном торжестве. Когда шествие тронулось из Латерана, все обратили внимание на измученный вид папы, который шел, поддерживаемый кардиналами, едва передвигая ноги. Что святой отец перенес, как говорили, трудную болезнь, никто не сомневался. Несчастная женщина в тяжелом папском облачении и тиаре двигалась машинально, почти ничего не сознавая. Начинались предродовые боли, заставлявшие Агнесу плотнее стискивать зубы, чтобы не кричать. Она дрожала в лихорадке, все обливаясь холодным потом. По мере того как торжественная процессия приближалась к Колизею, густые тучи стали заволакивать небо. Издали уже доносились громовые раскаты, предшествуемые яркими молниями. Медленное движение шествия, заунывные мелодии покаянных псалмов и перезваниванье церковных колоколов придавали общей картине какой-то зловещий оттенок. Процессия дошла благополучно до улицы, находящейся между Колизеем и церковью св. Климента, когда внезапно поднялся страшный вихрь и над Римом раздался оглушительный удар грома, заставивший задрожать землю. Словом, повторилось то же, что в день избрания папессы, два с половиной года назад. Произошло смятение. Духовенство, участвовавшее в церемонии, в испуге бросилось в противоположную сторону, унося с собой церковные реликвии, а народ сплошной стеной окружил папу. Послышались крики негодования, брань и чьи-то стоны, болезненно отозвавшиеся в толпе, а затем все сразу смолкло. По-видимому, случилось что-то необыкновенное. Когда расступилась, ужасное зрелище предстало перед глазами изумленных римлян: Иоанн VIII, с страдальческими стонами, распростертый на земле, бился в предсмертных судорогах, с пеной на губах, а рядом с ним лежал окровавленный трупик новорожденного ребенка.

Толпа в ужасе окаменела. Не подозревая истины, народ решил, что это ‘дьявольское наваждение’, и, чтобы оградиться от него, осенял себя крестным знамением. Однако истина вскоре открылась, и если благочестивое католическое духовенство предательски отвернулось от женщины, поставившей его на должную высоту, народ отнесся великодушнее к той, которая снискала его расположение, занимая, быть может, и не по праву, папский престол. Все удивлялись и жалели Агнесу. Римляне зарыли ее вместе с ребенком на том самом месте, где она умерла, построили часовню, положили надгробную плиту с подобающей надписью и воздвигли статую, изображавшую Агнесу в длинном облачении, с папской тиарой на голове, с пальмовой ветвью — знак мира — в одной руке и ребенком на другой. Так римляне, в отличие от духовенства, старавшегося запятнать память папессы, отблагодарили женщину за все доброе, что она сделала для них за свое короткое царствование. Трогательное отношение народа, много веков передававшего друг другу рассказы о чудесной женщине-папе, создало ей ореол, который не в силах сорвать никакие ученые исследования.

Конечно, папские архивы, безусловно, отрицают существование папессы Иоанны, однако и до сих пор не дают положительного ответа, достаточно мотивированного, чтобы не возбудить сомнений, почему, начиная с 857 года, торжественные духовные процессии избегали или, правильнее, обходили улицу, где трагически скончалась Агнеса. Что заставило позднее ‘непогрешимых’ пап окончательно застроить эту улицу? Зачем понадобилось папе Сиксту V в конце XVI столетия уничтожить статую, воздвигнутую на могиле папессы, если, как старалось уверить католическое духовенство, она изображала какое-то языческое божество? И, наконец, куда девалась намогильная плита? Римский народ, глубоко чтивший память Агнесы, никогда не позволил бы себе так недостойно поступить с местом последнего успокоения несчастной женщины, ни в чем не виновной перед ним.

Время, в которое произошло это любопытное событие, слишком далеко и не позволяет фактически проверить его от начала до конца, да к тому же и католическое духовенство в течение многих веков прилагало все усилия, чтобы уничтожить малейшее воспоминание о царствовании Иоанна VIII, и, надо отдать справедливость, почти достигло цели, заставив историков всего мира тщетно ломать головы над разрешением этой загадки, признаваемой некоторыми прямо-таки неразрешимой.

Но если даже согласиться с тем, что папесса никогда и не думала существовать, легенда о ней, составленная очень ловко, является превосходным протестом народа против унижения и порабощения женщин, о чем особенно старались духовенство и его достойные сподвижники — феодалы. Молодая, красивая, умная, образованная, добрая и великодушная Агнеса — контраст чудовищам, занимавшим до и после нее папский престол, сумела доказать, что женщина может быть вполне равноправной с мужчиной, а именно этого-то и не хотели власть имущие. Голос народа — глас Божий, и как бы враги ни старались уничтожать воспоминание о папессе, оно еще долго будет жить, являясь светлым пятном на мрачном фоне средневековой эпохи.

—————————————————————————

Источник текста: Иванов, Л.Л. Замечательные женщины с древнейших времен до наших дней: Критико-биографические очерки / Л.Л. Иванов. — СПб.: тип. П.Ф. Пантелеева, 1906.

Лев Львович ИвановЗамечательные женщины с древнейших времен до наших днейКритико-биографические очерки

II. Средние века6. Папесса Иоанна

Читайте также:

Лев Львович Иванов
Замечательные женщины
с древнейших времен до наших дней
Критико-биографические очерки

II. Средние века
6. Папесса Иоанна