Памяти проф. Н. Я. Грота, Челпанов Георгий Иванович, Год: 1899 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 12 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Николай Яковлевичъ Гротъ
въ очеркахъ, воспоминаніяхъ и письмахъ
товарищей и учениковъ, друзей и почитателей.

Очерки и воспоминанія

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія Министерства Путей Сообщенія (Товарищества И. Н. Кушнеревъ и К?), Фонтанка, 117.
1911.

Памяти проф. Н. Я. Грота.

Г. И. Челпанова.

I ¹)

¹) ‘Кіевлянинъ’ 1899 г. No 145 и ‘Русскій Трудъ’, No 25.

Я зналъ близко покойнаго съ 1888 г., когда онъ былъ приглашенъ въ Одесскій университетъ изъ Нжинскаго института. Объ этомъ времени у меня и у моихъ товарищей сохранились самыя лучшія воспоминанія. Молодой, горячо увлекающійся своей наукой преподаватель, представлявшій рзкій контрастъ съ большинствомъ своихъ академическихъ товарищей, онъ сразу привлекъ къ себ симпатіи не только учащейся молодежи, но и всего интеллигентнаго общества, которое съ непрекращающимся интересомъ посщало его публичныя чтенія но философіи.

Его популяризаторскій талантъ, его чуткость въ пониманіи вопросовъ жизни, его умніе затронуть животрепещущіе вопросы сразу создали ему большое число учениковъ, готовыхъ серьёзно у него учиться. Онъ умлъ не только заинтересовать, но умлъ и заставить серьёзно трудиться. Его громадная заслуга, какъ учителя, заключалась въ томъ, что онъ былъ учителемъ, близко стоявшимъ къ своимъ ученикамъ. Онъ не только училъ, но и работалъ вмст со своими учениками. Онъ не только старался заинтересовать, но и принималъ участіе въ работ своихъ учениковъ, и значеніе этого участія никто изъ его учениковъ не забудетъ.

Онъ былъ дорогъ своимъ ученикамъ не только этимъ, не только это влекло къ нему сердца молодежи. Студенты любили въ немъ не только профессора, съ увлеченіемъ преподававшаго философію,— его любили за его необыкновенную гуманность и отзывчивость. Я живо помню, какъ не одинъ студентъ въ трудную минуту жизни обращался къ Н. Я., въ полной увренности, что въ его лиц онъ найдетъ и сочувствіе и помощь. Это знали вс, и многіе даже злоупотребляли этимъ. Онъ любилъ молодежь искренней любовью. Молодежь это знала и платила ему взаимностью.

Въ т времена нужна была ‘проповдь’ философіи. Задача его, какъ преподавателя, состояла не въ томъ, чтобы преподавать науку всми признанную,— нтъ, нужно было еще заставить признать эту науку. Это была тяжелая задача, выпавшая на долю покойнаго.

Скромная дятельность провинціальнаго преподавателя философіи его не удовлетворяла. Онъ чувствовалъ себя призваннымъ для боле широкой дятельности. Его манила столица.

Въ 1886 году онъ переходитъ въ Московскій университетъ, и переходъ его туда былъ очень чувствительной утратой для Одессы.

Въ Москв онъ дйствительно нашелъ то, чего искалъ. Здсь ему пришлось быть не только преподавателемъ университета, но пришлось взять на себя руководительство надъ дятельностью новаго, только что возникшаго общества. Дло это было очень трудное. Психологическое общество ставило себ широкія философскія задачи. Для выполненія ихъ, казалось, было слишкомъ мало работниковъ. Нужно было найти работниковъ, и они были найдены, это было дломъ неустанной энергіи Н. Я. Никто не умлъ объединять, подобно ему, людей различной спеціальности. Это можно было сдлать при широкой терпимости ко взглядамъ другихъ. Терпимость была одной изъ основныхъ чертъ его характера. Въ Психологическомъ обществ принимали участіе лица различныхъ спеціальностей, различныхъ направленій, діаметрально противоположныхъ взглядовъ. Все это, казалось — элементы, не соединимые для общей философской работы. Нужна была энергія Н. Я., чтобы соединить несоединимое, и это ему удалось. Полезная дятельность процвтающаго нын Психологическаго общества въ значительной мр обязана энергіи покойнаго.

При самыхъ неблагопріятныхъ условіяхъ Н. Я. Грогъ задается цлью объединить всхъ философски мыслящихъ людей Россіи для одной общей работы, онъ задумываетъ издавать философскій журналъ въ Россіи. Я помню, какъ вс близкіе предсказывали ему неуспхъ, указывали на отсутствіе читателей, а главное, отсутствіе сотрудниковъ. Но ничто не могло остановить покойнаго передъ начинаніемъ, которое, по его мннію, должно было быть весьма важнымъ для развитія философіи въ Россіи. Я хорошо зналъ Н. Я. въ этотъ періодъ его дятельности и могу сказать, что онъ не щадилъ своихъ силъ для этого дла и здсь-то онъ разстроилъ свое здоровье. Слишкомъ тяжелый трудъ, который выпалъ на его долю, погубилъ его. Но Н. Я. утшалъ себя той мыслью, что, жертвуя собою, онъ созидаетъ дло огромной важности для отечественнаго просвщенія. Если мы посмотримъ, каково было отношеніе къ философіи 10—15 лтъ тому назадъ, въ сравненіи съ тмъ, что мы видимъ теперь, то мы замтимъ огромное различіе. Совершенное отсутствіе интереса тогда, и серьёзный интересъ теперь. Такому повороту въ общественномъ мнніи не мало способствовалъ журналъ, дтище покойнаго Н. Я.

Дятельность его началась при очень неблагопріятныхъ условіяхъ. Въ обществ господствовало полное недовріе къ наук, которую онъ ставилъ цлью своей жизни. Но это не заставило его сложить оружіе. Неутомимая энергія, готовность бороться за любимое дло, свойства, которыя нужны были для служителя такой непризнанной науки, какъ философія, были ему присущи вполн. Въ послдніе годы жизни онъ самъ могъ видть благопріятный поворотъ въ общественномъ мнніи.

Идеалистъ по натур, онъ пережилъ одинъ разъ въ жизни очень серьёзный переломъ. Въ зрлые годы его наступилъ моментъ, когда онъ уже не могъ довольствоваться тмъ позитивизмомъ, который онъ усвоилъ въ юности, умъ его искалъ боле широкихъ горизонтовъ, и онъ нашелъ для себя выходъ въ идеалистическихъ системахъ. Платонъ сдлался его излюбленнымъ философомъ. Онъ, со свойственной ему искренностью, сознался въ совершившихся въ его взглядахъ измненіяхъ и съ тхъ поръ неуклонно шелъ по этому пути и очень много сдлалъ для философскаго идеализма. Его преемники это знаютъ и достойнымъ образомъ оцнятъ его заслуги въ этомъ отношеніи. Историкъ нашего просвщенія за послднюю четверть XIX вка, наврное, отведетъ ему весьма почетное мсто.

Любитель изящнаго слова, покойный самъ обладалъ имъ, и это не мало способствовало его дару популяризаціи, который привлекалъ въ его аудиторіи огромныя толпы слушателей.

Русская наука обязана ему не только какъ ученому, но и какъ популяризатору.

Многочисленные ученики и почитатели его во всхъ уголкахъ нашего обширнаго отечества съ глубокою скорбью узнаютъ о преждевременно угасшей жизни любимаго наставника.

Миръ праху твоему, дорогой учитель!

II ¹).

¹) Эти воспоминанія Г. И. Челпанова о своемъ учител написаны спеціально для настоящаго Сборника. Ред.

Весной 1888 года я кончалъ гимназію и мн нужно было ршить, въ какой университетъ я поступлю. Мои вкусы уже опредлились: я остановился на томъ, что посвящу себя спеціальному изученію психологіи. Но въ какой Университетъ поступить и кого избрать своимъ руководителемъ? Съ наличными русскими научными силами того времени я былъ хорошо знакомъ. Самъ очень расположенный только къ эмпирическое психологіи, я и руководителя искалъ себ такого. Вниманіе мое могло остановиться на М. М. Троицкомъ и Н. Я. Грот. Изъ нихъ вс мои симпатіи были на сторон Н. Я. Грота. Молодой ученый, авторъ ‘Психологіи чувствованій’, въ которой проявилъ такую обширную эрудицію, въ которой пользуется новйшими методами изслдованія, въ основу психологіи кладетъ физіологію,— это было для меня такъ привлекательно. Но избраніе Н. Я. Грота руководителемъ представляло непреодолимыя трудности, потому что онъ былъ тогда профессоромъ Нжипскаго Института. Поступать въ Нжинскій Институтъ мн не хотлось. Я хотлъ поступить въ Университетъ, чтобы изучать естественныя науки. Желаніе хать въ Москву къ М. М. Троицкому было очень невелико. Такимъ образомъ, мои мечты учиться психологіи, какъ слдуетъ, наталкивались на сильное препятствіе. Но вотъ неожиданно я получилъ утшительныя извстія. Одинъ изъ преподавателей той гимназіи, въ которой я учился, именно С. Г. Квитницкій, ученикъ Н. Я. по Нжинскому Институту, находился въ переписк съ Н. Я., и Н. Я. ему сообщилъ, что его приглашаютъ въ Новороссійскій университетъ. Отъ него же я узналъ, что Н. Я. въ своихъ личныхъ отношеніяхъ въ Нжинскомъ Институт производилъ на студентовъ обаятельное впечатлніе.

Вопросъ съ университетомъ, такимъ образомъ, былъ поконченъ. Я ршилъ поступить въ одесскій университетъ. Въ конц августа 1888 года я уже былъ въ Одесс, записался въ студенты и находился въ нершительности относительно того, на какой факультетъ мн цлесообразне будетъ поступить: на естественный или историко-филологическій. Окончательный отвтъ на это я думалъ получить отъ Н. Я. Но меня ждали большія огорченія. Когда я уже совершенно свыкся съ мыслью относительно того, что я буду въ Одесс, что я буду заниматься у Н. Я., проносится слухъ о томъ, что въ силу какихъ то причинъ переходъ Н. Я. въ одесскій университетъ не состоится. Взволнованный этимъ слухомъ я отправился къ декану, чтобы изъ оффиціальнаго источника узнать о справедливости его. Деканомъ историко-филологическаго факультета въ то время былъ И. С. Некрасовъ. Онъ подтвердилъ основательность этихъ слуховъ, но, видя мое огорченіе, посовтовалъ мн хать въ Кіевъ, къ профессору Козлову, по его словамъ, молодому и энергичному преподавателю. Козлова и зналъ по его трудамъ, я зналъ, что у него психологіи научиться нельзя, а отъ такого типа философіи, которую преподавалъ ‘кіевскій метафизикъ, какъ его называли въ общей пресс, я тогда былъ слишкомъ далекъ. Скрпя сердце, ршилъ подождать, въ надежд, что все же слухи могутъ не оправдаться. И въ самомъ дл, скоро выяснилось, что затрудненія, которыя мшали переходу Н. Я. изъ Нжинскаго Института, устранены, и что онъ еще въ текущемъ полугодіи прідетъ въ Одессу. Наконецъ, сдлалось извстнымъ, что Н. Я. уже пріхалъ, и что въ самомъ скоромъ времени имъ будетъ прочтена лекція.

Узнавъ о его прізд, я не имлъ терпнія дожидаться того времени, когда онъ начнетъ чтенія въ университет, чтобы тамъ съ нимъ познакомиться, мн хотлось поскоре увидть того, съ кмъ я такъ давно мечталъ стать въ близкія отношенія. Хотя я чувствовалъ неловкость такого шага, однако, преодолть своего желанія поскоре познакомиться съ Н. Я. я не могъ. Ршиться на это мн помогло еще и то обстоятельство, что у меня было письмо къ Н. Я. отъ С. Г. Квитницкаго. Съ большимъ волненіемъ я переступилъ порогъ его квартиры — и хотя С. Г. и предупредилъ меня, что Н. Я. вообще всегда очень любезенъ, тмъ не мене мн казалось, что неловкость моего поступка какъ-нибудь будетъ отмчена Н. Я. Но первыя слова его обращенія ко мн тотчасъ мн показали, что я напрасно волновался. Та пропасть, которая отдляла провинціальнаго гимназиста отъ профессора съ уже — громкимъ именемъ, тотчасъ же исчезла. Сразу началась бесда на тему о психологіи, о современномъ ея положеніи, о томъ, какъ ее слдуетъ изучать и т. п. На мой вопросъ относительно выбора факультета, Н. Я. совтовалъ поступить на историко-филологическій факультетъ, а не на естественный, и его доводы показались мн убдительными. Онъ далъ мн нсколько указаній относительно того, чмъ мн сейчасъ слдовало бы заняться. Къ концу вечера наша бесда, которая очень затянулась, приняла настолько интимный характеръ, что мн перестало казаться, что это наша первая бесда. Я ушелъ съ сознаніемъ, что Н. Я. обнаружилъ по отношенію ко мн не просто любезность, но что онъ отнеся ко мн съ участіемъ. Съ своими товарищами я могъ подлиться впечатлніемъ, которое на меня произвелъ новый преподаватель, имъ я могъ также сообщить, что лекція вступительная будетъ на тему ‘О классификаціи наукъ’. Сообщая имъ о своей бесд съ Н. Я., я говорилъ, что на меня произвело такое впечатлніе, что на почв философскихъ разсужденій Н. Я. всегда готовъ подлиться со всми тмъ, что у него есть. Это первое мое впечатлніе меня не обмануло. Такимъ я его зналъ до конца его жизни.

Студенты ждали вступительную лекцію Н. Я. Въ общей пресс такъ много говорилось о его трудахъ, о его направленіи и о его дарованіи, какъ преподавателя. Въ Одесс уже нсколько лтъ кафедра философіи никмъ не была занята, и потому интересъ, съ которымъ студенчество ждало новаго преподавателя, былъ удвоенный. Студенты всхъ факультетовъ интересовалось личностью новаго философа. Всмъ хотлось его услышать и увидть. Всмъ хотлось проврить, насколько дйствительность отвчаетъ слухамъ.

На 1 декабря назначена была вступительная лекція — на тему ‘О понятіи прогресса’ (очевидно, Н. Я. раздумалъ читать ‘о классификаціи наукъ’). Вступительная лекція была настоящимъ тріумфомъ для Н. Я. Слушать его собрался весь университетъ. Весь залъ, хоры актоваго зала и проходы были заняты студентами. Профессора всхъ факультетовъ, въ томъ числ и естественники, были на этой лекціи (помню, что на этой лекціи были между прочимъ А. О. Ковалевскій, И. И. Мечниковъ и Шведовъ). Не буду говорить о томъ, въ какой мр успшно прошла эта лекція, и по содержанію и вншности всхъ заинтересовавшая. По сил вліянія она была прямо удивительна. Рчь эта подъ заглавіемъ: ‘Опытъ новаго опредленія понятія прогресса’ была напечатана въ одной изъ мстныхъ газетъ. Въ интеллигентныхъ кругахъ Одессы долгое время только и разговора было, что о понятіи прогресса. Появилось нсколько статей, имвшихъ цлью возразить на эту рчь Н. Я. Николай Яковлевичъ имъ возражалъ. Помню, многіе студенты подавали ему сочиненія на тему о прогресс: они или возражали или дополняли и т. п. Словомъ, въ продолженіи довольно долгаго времени въ умственныхъ интересахъ Одессы т мысли, которыя были высказаны въ рчи Н. Я., занимали выдающееся мсто. Насколько сильно было впечатлніе, показываетъ то, что за этотъ учебный годъ онъ еще нсколько разъ возвращается къ этой тем. Еще разъ пишетъ ‘Прогрессъ и паука’, ‘О субъективизм въ соціологіи’ и т. п.

Чтобы оцнить въ должной мр значеніе этого вліянія надо замтить, что то время, о которомъ я говорю, было особенно неблагопріятно для философіи. Уровень философскаго развитія студенчества былъ крайне невысокъ, философіей еще очень мало интересовались. Главный философскій интересъ сосредоточивался на позитивизм Огюста Конта, да и этотъ интересъ былъ крайне поверхностный. Насколько поверхностнымъ былъ интересъ къ Огюсту Конту, показываетъ, какъ мн кажется, слдующій случай. Въ курильной комнат было вывшено однимъ студентомъ объявленіе о томъ, что имъ продается полное собраніе сочиненій Огюста Конта на французскомъ язык, была проставлена и цна. Спустя нкоторое время вновь появляется объявленіе уже другого студента о томъ же, причемъ цна была понижена. По истеченіи нкотораго времени о продаж Огюста Конта возвщалъ уже третій студентъ. Какъ оказалось, дло шло о продаж одного и того же экземпляра. Изучать полное собраніе сочиненій Огюста Конта были охотники. Они его покупали, по не будучи въ состояніи овладть имъ, спшили поскоре его сбыть. Можно было бы еще многое разсказать о томъ, какъ студенты того времени мало понимали философію, и какъ они маю были съ нею знакомы. О большой публик, разумется, и говорить нечего. Такъ вотъ въ такое-то время пришлось Н. Л. дйствовать въ Одесс.

Посл вступительной рчи началась обыденная преподавательская дятельность И. Я. Интересъ къ лекціямъ его, въ особенности въ первое время, былъ необычайно великъ, потомъ этотъ интересъ нсколько уменьшился или, можетъ быть, правильне было бы сказать, онъ вошелъ въ нормальные размры, соотвтствующіе уровню философскаго развитія тогдашняго одесскаго студенчества.

Новостью для одесскаго университета было то, что около Н. Я. организовался небольшой кружокъ студентовъ, интересующихся философіей. Занятія сначала шли у него на дому. Писались рефераты на всевозможныя философскія темы, но ихъ поводу шли оживленные дебаты. Впослдствіе дятельность этого кружка была перенесена въ Университетъ.

Живой, увлекающійся Н. Я. не могъ замкнуться въ узкія сферы академической дятельности. Его манила широкая популяризація науки, и вотъ онъ выступаетъ съ цлымъ рядомъ публичныхъ лекцій, избирая темой ихъ основные вопросы философіи. Эти лекціи въ буквальномъ смысл слова привлекали вс слои населенія. На его лекціяхъ бывала и молодежь, и представители стараго поколнія, мстная аристократія, военные, дамы и пр. На его лекціяхъ я часто видлъ архіепископа Никанора. Въ такое неблагопріятное для философіи время посщеніе массами публики лекцій Н. Я. весьма знаменательно. Лекціи его дйствовали, какъ ферментъ. Всегда за той или другой лекціей слдомъ шли въ печати обсужденія тхъ вопросовъ, которые онъ затрогивалъ на своихъ лекціяхъ. Онъ читалъ то о цнности жизни, то о душ, то о свобод воли и т. д. За три года онъ прочелъ слдующія лекціи:

‘О свобод воли’—1884 г.

‘О значеніи пессимизма и оптимизма’—1884 г.

‘Джордано Бруно и пантеизмъ’ — 1885 г.

‘Задачи философіи въ связи съ ученіемъ Джордано Бруно’ — 1885 г.

‘О душ въ связи съ современными ученіями о сил’ — 12 января 18S6 г.

‘О предлахъ знанія’ — 6 марта.

‘Возможно ли достоврное знаніе нравственныхъ законовъ и прочное обоснованіе абсолютныхъ идей добра и зла’ — 3 апрля 1886 г.

Въ лекціи о душ имъ уже намчается его теорія ‘ психической энергіи’, которая впослдствіи обратила вниманіе нмецкихъ ученыхъ (Busse, Eisler’а и др.).

Конечно публика, не все усваивала въ его лекціяхъ, но, безспорно, уваженіе къ философіи возрастало. Всякій что-нибудь да уносилъ изъ его лекцій. Читалъ эти лекціи онъ всегда съ особеннымъ энтузіазмомъ и готовился къ нимъ съ такимъ же энтузіазмомъ. За много времени до публичной лекціи онъ обыкновенно отршался отъ всякихъ длъ и напряженно готовился къ этой лекціи. Нкоторое время онъ жилъ только ею. Въ кругу близкихъ знакомыхъ онъ предварительно прочитывалъ лекцію. Мн часто приходилось присутствовать на этихъ ‘генеральныхъ репетиціяхъ’, и я помню, онъ всегда читалъ ихъ съ такимъ увлеченіемъ, какъ если бы читалъ передъ настоящей публикой, такъ же волновался, какъ на настоящей лекціи. Въ кругу этихъ знакомыхъ можно было часто встртить проф. Ф. И. Успенскаго и его супругу Надежду Эрастовну,— оцнк ихъ Н. Я. придавалъ особенное значеніе.

Во всей его дятельности замчалась какая-то лихорадочность, волненіе. Все, за что онъ ни брался, онъ длалъ съ какимъ-то особеннымъ увлеченіемъ. Вся его личность являлась какъ бы воплощеніемъ той ‘психической энергіи’, которую онъ положилъ въ основу своего ученія о душ.

Въ 1885 году произошло событіе, которое имло значеніе для его міросозерцанія. По чисто вншнимъ причинамъ онъ начинаетъ заниматься изученіемъ сочиненій Д. Бруно. Изученіе системы Бруно имло то значеніе, что отнын интересы его направились на вопросы чисто метафизическіе. ‘Вопросы о душ’ и т. п., по преимуществу, привлекаютъ его вниманіе. Въ слдующемъ году онъ вмст съ нами читаетъ сочиненія Платона: Федонъ и Симпозіонъ и Аристотеля De interpretatione. Съ большимъ увлеченіемъ, какъ обыкновенно, онъ проводитъ эти занятія. Но видно было, что его больше всего интересовалъ Платонъ. Платонъ начинаетъ его интересовать до такой степени, что онъ все бросаетъ и занимается только имъ однимъ. Съ этого момента коренной переворотъ его въ міровоззрніи намчается. Онъ ршительно покидаетъ свою точку зрнія, еще очень близкую къ позитивизму, и переходитъ на сторону метафизики, за которую онъ теперь начинаетъ усиленно ратовать. Онъ весьма часто въ этотъ періодъ времени всякую философію, которая держится дйствительности, отождествляетъ съ Аристотелевскою философіей, а всякую философію идеала считаетъ тождественной съ философіей Платона, которую отнын считаетъ своей.

За это же время Н. Я. переноситъ въ университетъ т занятія, которыя велись у него на дому. Эти занятія, сопровождавшіяся дебатами, представляли, какъ я сказалъ, нкоторую новость для одесскихъ студентовъ, они ихъ интересовали, будили интересъ, поощряли къ занятіямъ философіей. О себ скажу, что интересъ къ вопросу о пространств, которымъ я впослдствіи такъ долго занимался, родился здсь среди споровъ, которые велись въ аудиторіяхъ Н. Я. И эти занятія онъ велъ съ такимъ энтуазіазмомъ, какъ и все другое. Занятія Платономъ и Аристотелемъ подъ его руководствомъ были очень плодотворны, но велись они въ очень маломъ кругу студентовъ-спеціалистовъ. Въ нихъ принимали участіе главнымъ образомъ я, мой покойный товарищъ О. Л. Гади и еще два, три студента. Бесды его всегда имли такой непринужденный характеръ, потому что у него самого его міровоззрніе находилось въ період развитія и онъ Самъ этого отнюдь не скрывалъ. Независимо отъ университетскихъ занятій я и О. Л. Гади весьма часто бывали у него на дому и намъ такъ уютно бывало въ гостепріимномъ дом Н. Я., гд любезности Н. Я. такъ соотвтствовало радушіе хозяйки дома Наталіи Николаевны Гротъ. Весьма часто Н. Я. за чайнымъ столомъ развивалъ т взгляды, къ которымъ онъ пришелъ въ самое послднее время.

Живое участіе онъ принималъ и въ дятельности ученыхъ обществъ. Въ Юридическомъ Обществ онъ выступаетъ въ защиту свободы воли. Въ кружк студентовъ-естесгвенниковъ излагаетъ свои взгляды на природу пространства. Въ т времена у студентовъ физико-математиковъ организовался кружокъ подъ руководствомъ проф. Умова и Шведова. Студенты читали доклады, которые здсь же и обсуждались. На одномъ изъ такихъ засданій студентъ Г. Г. Деметцъ, нын профессоръ Кіевскаго Университета, прочелъ докладъ на тему: ‘Ученіе о пространств Лобачевскаго’. Въ это засданіе былъ приглашенъ и Н. Я. Онъ съ такимъ увлеченіемъ спорилъ, что завелъ своихъ оппонентовъ далеко за предлы чисто математическаго трактованія вопроса и весь вечеръ вс присутствующіе занимались обсужденіемъ его философской стороны.

Но три года дятельности въ Одесскомъ Университет окончились для Н. Я. полнымъ разочарованіемъ Одессой, одесскимъ студенчествомъ, вообще провинціальной научной жизнью. Замтно было, что Н. Я. не удовлетворялся своей дятельностью. Этой неудовлетворенности подбавилъ и уставъ 1884 г. Этотъ уставъ, который почти совершенно изгонялъ философію изъ университета, сводя изученіе этой послдней исключительно къ изученію философіи Платона и Аристотеля, вызвалъ въ немъ безпокойство за судьбу философіи. Онъ не могъ помириться съ такимъ положеніемъ и, очевидно, думая, что можетъ способствовать измненію вводимаго порядка, написалъ очень обоснованное возраженіе противъ предполагаемой постановки преподаванія философіи. Эту свою записку онъ намъ читалъ, и намъ она очень понравилась. Ее онъ посылалъ какому-то заинтересованному этимъ вопросомъ высокопоставленному лицу, но кому именно, я не знаю. Порядокъ преподаванія остался тотъ, который былъ предначертанъ новымъ уставомъ. Значеніе философіи въ кругу факультетскихъ предметовъ свелось прямо къ нулю. Кругъ слушателей по философскимъ предметамъ сдлался крайне незначительнымъ. Приходилось работать въ очень маленькомъ кругу спеціалистовъ. Насъ, занимающихся настоящимъ образомъ философіей, осталось два человка. Для него, привыкшаго къ кипучей дятельности, ~этого было слишкомъ мало. Онъ часто жаловался на то, что для него въ Одесс становится тоскливо, что Одесса его не удовлетворяетъ, что онъ хотлъ бы въ столицу…

Приблизительно въ апрл 1886 года состоялся его переходъ въ Московскій Университетъ. Мы, его ученики, съ грустью узнали объ этомъ. Что насъ касается, то мы его понимали. Въ Одесс было трудно работать. Трудно представить себ условія, мене благопріятныя для занятій философіей, чмъ Одесса того времени.

Въ послднихъ числахъ мая мы, его ученики, провели съ нимъ послдній вечеръ въ Одесс за прощальнымъ ужиномъ въ Европейской гостиниц. Н. Я. съ большимъ увлеченіемъ говорилъ о своихъ новыхъ планахъ преподаванія въ Московскомъ Университет, длился съ нами многими проектами, которые онъ надялся осуществить. Мы простились съ нимъ съ большимъ огорченіемъ.

‘Н. Я. ухалъ, но духъ его остался въ Одесс’, справедливо замтилъ о немъ проф. Воеводскій, когда у него на практическихъ занятіяхъ были прочитаны два реферата, на философскія темы уже посл отъзда Николая Яковлевича.

Весь слдующій годъ я былъ занятъ писаніемъ сочиненія на тему, заданную Н. Я. (‘Ученіе Платона и Аристотеля объ отношеніи опыта къ мышленію’). Въ конц мая 1887 г., какъ только окончились мои офиціальныя связи съ Одесскимъ Университетомъ, я тотчасъ же покинулъ Одессу, потому что не представлялъ себ боле неблагопріятныхъ условій для занятій философіей, чмъ этотъ городъ, и вскор затмъ поселился въ Москв, чтобы продолжать свои занятія подъ руководствомъ Николая Яковлевича.

Николай Яковлевичъ Гротъвъ очеркахъ, воспоминаніяхъ и письмахътоварищей и учениковъ, друзей и почитателей.

Памяти проф. Н. Я. Грота.

Г. И. Челпанова.

Читайте также:

Николай Яковлевичъ Гротъ
въ очеркахъ, воспоминаніяхъ и письмахъ
товарищей и учениковъ, друзей и почитателей.