Памяти Ореста едоровича Миллера
Ум. 1-го іюня 1889 г.
I.
Одинъ изъ многихъ.
‘Русская Старина’, 1889 г. Томъ LXIII, кн. IX, сентябрь.
Памяти Ореста Федоровича Миллера, Миллер Орест Федорович, Год: 1889
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Не стало Ореста едоровича Миллера. Болзненно отозвалась эта потеря въ сердцахъ многихъ тысячъ его слушателей и слушательницъ, учениковъ и ученицъ. Мсяцъ предъ своей кончиной Орестъ едоровичъ былъ участникомъ въ погребеніи ‘великаго писателя земли русской’, живо чувствовавшій всякое общественное горе, какъ и всякую общественную радость, Орестъ едоровичъ произнесъ трогательную рчь надъ могилой М. Е. Салтыкова-Щедрина, и вотъ нтъ уже и О. . Миллера. Русское общество не одинаково, конечно, отнеслось къ этимъ двумъ смертямъ. Писатель, извстный всему читающему люду въ самыхъ дальнихъ уголкахъ Россіи, и ученый профессоръ, труды котораго знаетъ лишь небольшой сравнительно кругъ людей, интересующихся исторіей литературы,— величины несоизмримыя. Не только ученые труды, не только многочисленные статьи покойнаго по историко-литературнымъ вопросамъ, не они одни даютъ ему право на общественное вниманіе. Если не по литературному таланту, то въ другомъ отношеніи Миллеръ можетъ быть поставленъ рядомъ съ Салтыковымъ: по отзывчивости его ко всему, что волнуетъ общество, по страстному негодованію, каковое вызывало въ немъ все мертвящее и отживающее, по горячей любви ко всему молодому и хорошему, покойный профессоръ не уступалъ геніальному сатирику. Онъ не имлъ громадной аудиторіи Щедрина, но и въ своей, мене многочисленной, но горячо сочувствовавшей ему, Орестъ едоровичъ умлъ воплотить въ живое слово тотъ святой огонь, который горлъ въ немъ, самъ молодой, быть можетъ по чувствамъ боле молодой, чмъ громадное большинство его слушателей, онъ увлекался самъ и увлекалъ своихъ многочисленныхъ слушателей, страстно указывая имъ на служеніе чистымъ идеаламъ добра и красоты. Четверть вка съ величайшею честью работалъ онъ на каедр. Онъ въ яркой картин изображалъ своимъ слушателямъ развитіе русской литературы, сближая постоянно изученіе прошлаго съ самыми насущными вопросами настоящаго. При этомъ онъ всегда оставался вренъ самому себ. Одно время его нсколько славянофильскіе взгляды возбуждали къ себ слишкомъ сильную непріязнь въ большей части студенчества, и его аудиторія бывала почти пуста. Но Миллеръ былъ слишкомъ серьезный ученый и слишкомъ искренній служитель науки, чтобы смутиться этимъ. Настала другая пора. Оресту едоровичу, по его собственнымъ словамъ не боявшемуся прежде молодежи, нечего было бояться кого бы то ни было, понятно, что онъ не могъ въ угоду другимъ понизить тонъ своихъ лекцій. Въ 1888мъ году онъ долженъ былъ покинуть каедру и отказаться, такимъ образомъ, отъ дла воспитанія молодежи, которому онъ былъ преданъ въ теченіи всей своей жизни. Выброшенный жизнью за бортъ, лишенный возможности работать на любимомъ поприщ, онъ глубоко страдалъ. Совсмъ отказаться отъ работы и почивать на лаврахъ онъ, конечно, не могъ, но литературный трудъ, которому онъ посвятилъ послдніе годы своей жизни, кажется, мало его удовлетворялъ. Его утшала только искренняя привязанность къ нему со стороны дорогаго ему студенчества, ясныя доказательства которой онъ видлъ особенно въ послдніе годы жизни.
Но не только живаго и талантливаго профессора оплакиваемъ мы въ немъ. Онъ былъ тмъ въ жизни, что проповдывалъ на лекціяхъ. Не было такого дла, если оно было честное и хорошее, которому Орестъ едоровичъ отказался бы помогать, а когда онъ брался за что нибудь, онъ отдавался тому всей душой. Нсколько лтъ тому назадъ въ сред студенчества возникла мысль основать научно-литературное Общество, которое могло бы, до нкоторой степени, объединить студентовъ на почв научныхъ занятій. Членами его были студенты (до 200 человкъ), предсдателемъ Орестъ едоровичъ. Цлыхъ пять лтъ Миллеръ занимался имъ, онъ весь погружался въ дла общества, не пропускалъ почти ни одного засданія, выслушивалъ со вниманіемъ подъ-часъ дтскіе рефераты, съ самою горячею любовью руководилъ спорами и чтеніями. Изъ самихъ студентовъ не многіе такъ дорожили Обществомъ, какъ его предсдатель.
Студенты хорошо знали дорогу въ скромную квартирку своего друга, не только филологи, но и юристы, и естественники, и математики шли къ нему за совтомъ, за помощью въ научныхъ-ли занятіяхъ, въ жизненной-ли невзгод, и рдко кто уходилъ отъ него безъ утшенія или помощи. Постигнетъ-ли студента какая бда, Орестъ едоровичъ хлопочетъ за него и нердко удавалось ему спасти отъ гибели или, по крайней мр, облегчить участь несчастнаго.
Въ томъ, что касается готовности помогать деньгами, Орестъ едоровичъ едва ли имлъ себ равнаго, зарабатывая довольно много, онъ жилъ чрезвычайно скромно, готовый отдать послдній рубль всякому нуждающемуся.
Таковъ былъ Орестъ едоровичъ до самой смерти, и оставленіе каедры въ университет не помшало ему остаться тмъ же другомъ молодежи, къ нему, по прежнему, стекались толпы студентовъ, кто за денежною помощью, кто за совтомъ въ научныхъ занятіяхъ, кто просто чтобы отвести душу, и шли къ нему знакомые и незнакомые. Другаго такого профессора не было въ С.-Петербургскомъ университет, были, быть можетъ, и боле глубокіе ученые и боле талантливые ораторы, но не было человка, который бы понималъ такъ хорошо, какъ Орестъ Миллеръ, что дло профессора не оканчивается, когда онъ сходитъ съ каедры. И не было другаго профессора, смерть котораго чувствовалась бы такъ болзненно, не смотря на то, что покойный почти уже два года не числился профессоромъ. Тмъ боле теперь.
Была пора, когда молодой поэтъ и публицистъ могъ говорить:
Въ какомъ-то радостномъ волненьи
Я каждый разъ внимаю всть
О томъ, что въ старомъ поколньи
Еще успла жизнь отцвсть.
Чьей смерти прежде трепеталъ я,
Тхъ стариковъ ужъ нтъ давно.
Что въ старомъ мір уважалъ я,
Давно все мной схоронено.
Ликуй же смерть въ стран унылой!
Въ ней все отжившее рази,
И знамя жизни надъ могилой,
Надъ грудой труповъ водрузи!
Теперь не то. Одинъ за другимъ сходятъ съ арены руководители общества, все представители стараго поколнія, и не видать никого изъ молодаго, кто могъ бы ихъ замнить. Умеръ М. Е. Салтыковъ-Щедринъ, умеръ О. . Миллеръ.
Природа мать! Когда бъ такихъ людей
Ты иногда не посылала міру,
Заглохла-бъ нива жизни!
9 іюня 1889 г.