Отто Бисмарк. Его жизнь и государственная деятельность, Сементковский Ростислав Иванович, Год: 1895 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 16 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Р. И. Сементковский

Отто Бисмарк.

Его жизнь и государственная деятельность

Биографический очерк

0x01 graphic

Портрет князя Бисмарка, гравированный в Лейпциге Геданом

Введение

Обыкновенно князя Бисмарка причисляют к самым знаменитым дипломатам новейшего времени и ставят в один ряд с Талейраном и Меттернихом. И действительно, своей ловкостью, своим умением одерживать так называемые дипломатические победы, блеском своей деятельности, резонансом, который она вызывала во всей Европе, князь Бисмарк несомненно заслужил такую же громкую известность, какой пользовались в первой половине истекающего (XIX) столетия Талейран и Меттерних. Но деятельность бывшего германского канцлера не ограничивается одной дипломатической областью. Называть Бисмарка только дипломатом — значит суживать его значение. Он не только дипломат, но и государственный человек в самом широком значении этого слова. Когда он начал принимать деятельное участие в государственных делах, Германия, как политическое целое, существовала только по имени. В самой Пруссии значение королевской власти было сильно подорвано. Перед Бисмарком стояла задача: во-первых, усилить и упрочить королевскую власть, во-вторых, доставить Пруссии решительное преобладание в Германии и, в-третьих, — слить все германские государства для успешной внутренней государственной деятельности и для защиты их внешних интересов. Эта задача была исполнена блестящим образом на протяжении каких-нибудь двадцати лет. Когда князь Бисмарк начал свою политическую деятельность, Германию уподобляли глупому Михелю в ночном колпаке и халате с тридцатью шестью заплатами, а менее чем четверть века спустя Европа уже имела дело с объединенным могущественным государством, голос которого пользовался преобладающим влиянием в совете держав.

Общественное мнение не только в самой Германии, но и в других государствах приписывает этот блестящий результат преимущественно бывшему германскому имперскому канцлеру. Таким образом, при оценке деятельности князя Бисмарка нельзя довольствоваться одной дипломатической его деятельностью: надо иметь в виду и его роль самого влиятельного государственного человека сперва в Пруссии, а затем и в Германской империи. Это тем более необходимо, что и дипломатическая его деятельность находится в самой непосредственной зависимости от главного события, с которым неразрывно связано его имя. Объединение Германии признается главной заслугой князя Бисмарка, и поэтому, излагая обстоятельства его жизни, мы должны иметь в виду главным образом это событие. Вся его деятельность приводится, как его сторонниками, так и противниками, в связь с этим крупнейшим событием международной жизни Европы второй половины истекающего столетия, и обыкновенно соответственно делят жизнь и деятельность князя Бисмарка на три периода, из которых первый обнимает собой подготовительную деятельность к созданию Германской империи, второй посвящен осуществлению этой исконной мечты германского народа, а третий — упрочению достигнутого результата как во внутренней, так и во внешней жизни государства. Таким образом, жизнь и деятельность князя Бисмарка приобретает целостный характер: с ранней молодости до глубокой старости он был воодушевлен одной идеей, с железной последовательностью добивался ее осуществления и с замечательным искусством достиг своей цели. Таков легендарный князь Бисмарк, таким изображают его благодарные соотечественники, таков распространенный на него взгляд в других государствах. Посмотрим теперь, насколько проверенные и окончательно установленные факты соответствуют этому легендарному представлению о ‘человеке железа и крови’, о могущественном канцлере объединенной Германской империи. Разумеется, что при проверке этого распространенного взгляда нам придется руководствоваться лишь теми данными, что вполне точны, то есть строго избегать всего спорного и сомнительного, если наш биографический очерк вследствие этого утратит некоторую долю занимательности, то, с другой стороны, он ближе подойдет к истине, а следовательно, будет полнее соответствовать основной цели большинства читателей, которые ищут в биографиях замечательных людей не развлечения, а жизненной правды.

Глава I. Детство и молодость Бисмарка

Когда речь заходит о детстве и молодости Бисмарка, многочисленные его панегиристы оказываются в затруднении. Великие умы обыкновенно уже в ранней молодости чем-нибудь да отличаются от простых смертных, а между тем знаменитый канцлер Германской империи до 32-летнего возраста был самым заурядным человеком, так что решительно никто не мог предусмотреть в нем великого, прославленного всем миром деятеля. От других людей своей среды он отличался разве только тем, что все их характерные черты, притом отрицательного свойства, проявлялись в нем особенно резко. Поэтому, чтобы составить себе ясное представление о молодом Бисмарке, нам надо познакомиться со средой, в которой будущий германский канцлер вырос и вращался до начала политической своей деятельности.

Задача наша в значительной степени облегчается общеизвестностью отличительных черт этой среды. Кто не знаком с жизнью, нравами, воззрениями дворян-помещиков северо-восточной части Германии, всему миру известных под названием прусских юнкеров? Их нравы, их быт описаны очень ярко искусным пером Шпильгагена, их социальные и политические воззрения достаточно выяснены новейшей историей и хорошо знакомы всем, кто только следит за работами прусского сейма и германского рейхстага. Вспомним прежний помещичий быт с его веселой, разгульной жизнью, прерываемой лишь заботой о том, где бы получить денег для дальнейшего беззаботного житья. Прибавим к этому смутно сознаваемую необходимость заняться хозяйством, чтобы не прогореть окончательно, инстинктивное чувство превосходства над народом в узком смысле этого слова, разночинцами и мещанами, и обусловливаемое им сознание, что дворяне призваны господствовать над остальными общественными классами и вершить судьбы государства в союзе с церковью и правительством, — вспомним все это, и мы будем иметь довольно ясное представление о том, кем были прусские юнкеры, особенно в начале нынешнего столетия, когда родился князь Бисмарк.

Именно в такой помещичьей среде он увидел свет божий. Если атавизм может быть признан общим законом, то он вполне применим в данном случае. Предки будущего германского канцлера все были скроены как бы на один лад, а род Бисмарков очень древний. Феодальный замок, от которого он ведет свое название, существовал уже в XII столетии. Это была твердыня гавельбергских епископов — Бископесмарк, переиначенный позднее народом в Бисмарк. Отдаленные предки германского канцлера защищали с оружием в руках эту феодальную твердыню от всяких покушений на ее безопасность. Впоследствии род Бисмарков, однако, отказался от военного ремесла и начал заниматься в соседнем Стендале портняжьим мастерством и продажею сукна. Но это продолжалось недолго, и в конце XIII столетия мы уже снова застаем род Бисмарков властелином феодального замка в той же местности, Бургшталя, дарованного ему за верную службу маркграфом Бранденбургским. Бисмарки владеют им благополучно более ста лет, служа в то же время верой и правдой своим сюзеренам. Один из последних, прельстившись лесными богатствами Бургшталя, вздумал вернуть себе это поместье и отнял его у Бисмарков, пожаловав им взамен поместье Шенгаузен. Это случилось в 1562 году, и с тех пор Бисмарки уже беспрерывно владели будущей родиной великого канцлера, постоянно служа верой и правдой маркграфам и курфюрстам Бранденбургским, позднее королям прусским и императорам германским. Сам Бисмарк отмечает следующую характеристическую черту своих предков: ‘Все они сражались против Франции: мой отец и трое его братьев — во время республики, мой дед — при Росбахе, мой прадед — против Людовика XIV, а его отец — тоже против Людовика XIV в маленьких войнах на Рейне. Некоторые из моих предков сражались в тридцатилетнюю войну в рядах императорских войск, другие, правда, держали сторону шведов. Один из моих предков сражался в рядах наемных войск за гугенотов’. Упомянув об этом интересном обстоятельстве и о воинственности своих предков вообще, князь Бисмарк вспомнил и об одном предке, который на службе у курфюрста Бранденбургского издержал 12 тысяч талеров на свой полк, надеясь их вернуть умелым ведением полкового хозяйства. Однако эти побочные доходы, которыми пользовались предки Бисмарка, не спасли их от постепенного разорения: Бисмарков притягивал Берлин, а участие в столичных великосветских удовольствиях стоило немало денег. Ко времени рождения будущего великого германского канцлера дела Бисмарков были сильно расстроены. Отметим еще другие характеристические черты предков князя Бисмарка. Управление поместьями и военное ремесло были главными их занятиями, главными же развлечениями для них служили охота, пиры, картежная игра. Ни один из предков Бисмарка, насколько известно, не отличился на каком-нибудь ином поприще. Военные и охотничьи подвиги, гомерические кутежи, удаль, молодечество, — вот чем наполнялась их жизнь. Эту характеристику предков князя Бисмарка мы воспроизвели, руководствуясь собственными его словами, и не можем не придавать ей веры, потому что она вполне соответствует всем описаниям быта и жизни стародавнего дворянства не только в северо-восточной Германии, но и почти во всей Европе. Это был тип людей грубых, подчас буйных, склонных к разгулу, к излишествам в еде и питье, но закаленных в походах, в бою, на охоте, легко переносящих в случае надобности всякие физические лишения и верой и правдой отбывающих службу своим государям. Таковы были более или менее все предки Бисмарка, и мы увидим, что все эти характеристические черты с замечательной силой воплотились и в знаменитом германском канцлере, с той, однако, разницей, что его предки все без исключения остались заурядными людьми, а он достиг славы гениального деятеля. В заключение этой характеристики предков князя Бисмарка мы укажем еще на то, что один из них, под влиянием своего буйного нрава, совершил убийство и вынужден был бежать. Он попал в Россию, поступил на службу в Остзейском крае и женился на сестре жены Бирона. Состоя в должности рижского коменданта, оказал содействие избранию временщика в курляндские герцоги, затем, после падения Бирона, был сослан в Сибирь, но впоследствии помилован и кончил жизнь в Полтаве, занимая там опять видный военный пост. Должно быть, вспоминая о деятельности этого своего предка, германский канцлер любил говорить, что без содействия немцев России никогда не удалось бы сделаться объединенным, могущественным государством: как уже при самом основании Русского государства германский элемент в лице варягов сыграл большую роль, так и впоследствии он постоянно оплодотворял собой ‘женственную славянскую натуру’. Успехами культуры и водворением порядка во все отрасли администрации Россия обязана главным образом немцам. Если в этой мысли есть доля истины, то трудно согласиться, что эту услугу оказали России немцы покроя предков князя Бисмарка, которые об успехах культуры заботились мало как у себя дома, так и в чужих странах, а представляли собою только всюду распространенный тип поземельных дворян с их отличительными в прежние века отрицательными и положительными свойствами.

Вникнув в этот тип, мы легко уясним себе уже a priori [заведомо, наперед — лат.], как должны были сложиться детство и молодость знаменитого германского канцлера. Несколько слов об его отце и матери окончательно разъяснят нам дело. Отец его, Фердинанд Бисмарк, юношею поступил на военную службу, так что двадцати одного года мог уже принять участие в походе герцога Брауншвейгского во Францию, но тотчас же по окончании этой войны вышел ротмистром в отставку и поселился в своем Шенгаузенском поместье. Это был служака в полном значении слова. Впоследствии он любил рассказывать своему сыну, что, когда находился на службе, аккуратно вставал в четыре часа утра, чтобы выдать солдатам овес. Строгое исполнение служебных обязанностей было отличительной его чертой, в этом духе он вел и воспитание своих детей, но сердце его лежало не столько к службе, сколько к тем развлечениям, которые доставляла ему жизнь в деревне. Охота, верховая езда, пирушки — вот чем наполнялась его жизнь, за исключением забот, посвященных управлению имением. Но, очевидно, перечисленные нами удовольствия и развлечения мешали правильному ведению хозяйства, потому что дела его пришли в расстройство. Этому отчасти способствовала и его женитьба. В Берлине он познакомился с дочерью видного чиновника, известного и некоторыми публицистическими работами, Менкена, и женился на ней. Мать будущего знаменитого канцлера слишком свыклась со светской и придворной жизнью Берлина и скучала в шенгаузенском деревенском захолустье. Она рвалась в Берлин, поэтому супруги проводили зимние месяцы обыкновенно в столице, где постоянно имели квартиру. Отцу жилось привольнее всего в деревне, мать дорожила городской жизнью, требовавшей значительных расходов, так как родители будущего канцлера вращались в придворных кругах и, следовательно, вынуждены были соответственно устроить и свою жизнь. Если отец Бисмарка мечтал о том, чтобы сделать из сына образцового помещика, то мать хотела его определить на государственную службу и сделать из него блестящего дипломата. Отец обучал его с раннего детства верховой езде, брал с собой на охоту, а мать заботилась о том, чтобы у него были хорошие манеры, чтобы он умел бегло говорить по-французски и по-английски. Под влиянием матери он шестилетним ребенком был определен в одно из берлинских учебных заведений, где воспитание детей велось со строгим соблюдением педагогических принципов Песталоцци.

Это случилось весной 1821 года. Отсюда видно, что знаменитый канцлер родился в 1815 году, именно 20 марта (1 апреля), — в том году, когда в Вене заседал конгресс, вершивший судьбы Европы после падения Наполеона I, и был заключен пресловутый Священный союз. Год рождения Бисмарка, таким образом, совпал с возникновением международной комбинации, основы которой во многих отношениях совпали с теми принципами, которых придерживался Бисмарк в течение всей своей жизни. Но крупные исторические события того времени мало занимали обитателей Шенгаузена. Все внимание их было поглощено более близкими им делами. Благодаря наследству отец будущего канцлера вступил во владение новыми поместьями в Померании, в Наугардском уезде, и в следующем же году он переселился туда, в имение Книпгоф, где Бисмарк и провел первые свои детские годы. Он рос на свободе, проводя дни по большей части на свежем воздухе, откармливаемый на славу родителями. Поэтому неудивительно, что переселение в Берлин, в школу, где было и мало воздуха, и мало света, где воспитанников приучали к спартанскому образу жизни, где их плохо кормили и постоянно регламентировали, очень не понравилось Бисмарку. Он никак не мог примириться со своей новой жизнью, но, как видно из его рассказов, главным образом его огорчал недостаток пищи, тех лакомых и обильных блюд, к которым он привык у родителей. ‘Мясо, которое нам давали в школе, — жаловался он, — отличалось особенным свойством: оно было мягко, но его никак нельзя было разжевать, словно кусок резинки’. Некоторое утешение доставляли ему только забавы и игры на свежем воздухе. Тут он сразу достиг авторитетного положения среди своих товарищей: деревня дала ему силу, ловкость, и когда происходили сражения снежками, то атаманом всегда был крепыш Отто, будущий великий канцлер. Уроками он весьма мало интересовался, несколько занимала его разве история, в особенности же рассказы о Троянской войне, которою он увлекался до того, что иногда вслух читал своим товарищам эпизоды из нее. Все это вместе взятое доставило ему кличку Аякса. Кровь сказалась в нем уже тут: любил он покушать, при случае подраться, а воображение его прельщали военные подвиги. Блаженствовал он только летом, когда родители увозили его в деревню, где он мог с отцом скакать на лошади или охотиться в бесконечных тогда еще померанских, лесах.

Так провел Бисмарк еще шесть лет до поступления своего в гимназию. Тут жилось ему сравнительно привольнее, потому что родители не определили его в пансион, но позволили ему жить вместе со старшим братом в их городской квартире под присмотром француза-гувернера, мосье Гало, который репетировал с ними уроки, и деревенской няньки и стряпухи Трины (Катерины), которая откармливала их на убой разными вкусными блюдами, — разнообразными оладьями, яичницами, начиненными гусями. Попечения этой Трины оказывались более действенными, чем попечения мосье Гало, которого пришлось скоро уволить вследствие недостаточных успехов молодого Бисмарка в науках. Но Трина делала свое дело: она, по крайней мере, удерживала его дома, соблазняя любимыми блюдами.

Но откармливать его на убой можно было и в деревне, в Берлине же юному Бисмарку надо было преуспевать в науках, а науки ему, видимо, не давались. Поэтому после конфирмации в 1830 году, совершенной знаменитым богословом и философом Шлейермахером, пятнадцатилетний Отто Бисмарк был переведен в другую гимназию. Но и тут его успехи в науках оказались недостаточными, и тогда пришлось прибегнуть, как водится, к решительному средству, то есть отдать его в пансион к одному из учителей, который взялся подготовить Отто к выпускному экзамену. Хотя Бисмарк неохотно оставался в мезонине, где ему отведено было помещение, и предпочитал проводить время в беседе с женой этого учителя, однако он все-таки благополучно окончил в 1832 году гимназический курс. Биографы утверждают, что он из школы вынес кое-какие знания только по истории, кроме того, прекрасно владел французским и английским языками, но это, конечно, было результатом домашнего воспитания. Успехи его в науках при нерасположении, которое он к ним питал, разумеется, не могли быть значительны.

В том же году началась университетская жизнь семнадцатилетнего Бисмарка: он поступил в Геттингенский университет — вероятно, потому, что родители опасались соблазнов столичной жизни и не верили, чтобы наука могла служить для молодого Бисмарка достаточным противовесом. Вскоре, однако, оказалось, что Бисмарк и в Геттингене вполне сумел воспользоваться свободой, которая ему была предоставлена после утомительного корпения над гимназическими учебниками. Один из родственников родителей снабдил его рекомендательным письмом к знаменитому геттингенскому профессору Гуго, прося его принять молодого студента под свое особенное попечение. Нет сомнения, что ученый готов был сделать все что мог, чтобы внушить молодому Бисмарку любовь к науке. Глубокие знания Гуго известны всем юристам, не менее он известен своею добросовестностью как преподаватель. Но на молодого Бисмарка он повлиять не мог уже по той простой причине, что тот решительно отказался посещать его лекции, и по прошествии трех полугодий, проведенных Бисмарком в университете, знаменитому ученому пришлось только сделать в его бумагах отметку: ‘Студента Бисмарка я в моей аудитории ни разу не видел’. Другие профессора его также в своих аудиториях не видели, и случилось это по весьма простой причине: у Бисмарка было дел по горло, и эти дела предписывались, конечно, не любовью к науке, а теми влияниями, которым он подчинился в родительском доме, кровью, которая текла в его жилах, привычками и наклонностями, которые он унаследовал от своих предков. Покушать, выпить, размять члены, накуролесить, совершить подвиг в духе среды, в которой он вырос, и в пределах, ему доступных, — вот на что были направлены ум и чувства молодого Бисмарка. Попойки, кутежи, бесконечные дуэли, безобидные, но подчас и дикие выходки наполняли жизнь Бисмарка во время пребывания в Гетгингенском университете. Он сам неоднократно с видимым удовольствием рассказывал, что дрался на дуэли в течение этих восемнадцати месяцев двадцать восемь раз, что ранен был только однажды, и то вследствие случайности: у противника выскочил клинок из эфеса и попал ему в щеку. Но никто не победил Бисмарка: он был таким искусным дуэлянтом, что с ним не могли справиться даже самые опытные в этом деле студенты. Всякий поймет, сколько времени он должен был употребить, чтобы дойти до такой ловкости, до такой меткости и силы удара. Но он достиг виртуозности не только в этом отношении. Он превзошел всех своих товарищей и на другом поприще: перепить Бисмарка тоже никто не мог. Противники его валились со стульев и беспомощно покоились под столом, но Бисмарк продолжал победоносно пить, вызывая удивление своих товарищей. А когда дело доходило до какой-нибудь дикой выходки против мирных бюргеров, Бисмарк был всегда зачинщиком и вожаком. С ним опасно было иметь дело. Когда его вызывали в университетский суд за какой-нибудь проступок, он являлся туда в халате и ермолке, с традиционной длинной трубкой в зубах, приводя всех в недоумение своим бесцеремонным костюмом. Когда профессор делал в его бумагах неблагоприятную для него отметку, он выбивал у него стекла в квартире, но из почтения к его дочерям делал это леденцами или пряниками. Когда кто-нибудь осмеливался ему противоречить, он немедленно оскорблял его и вызывал на дуэль. Словом, необузданность его натуры проявилась тут во всем блеске, вся жизнь Бисмарка текла по избитому старому руслу, освященному бесконечным рядом предшественников и последователей. Прибавим к этому, что никаких умственных интересов в нем не замечалось. Биографы его указывают только на один случай, когда он как будто вышел из роли самого заурядного бурта и проявил патриотическое чувство. Это известный эпизод с американцем Кофином, некоторое время слушавшим в Геттингенском университете лекции. Кофин пренебрежительно отнесся к германскому Михелю, Бисмарк вступился за свое отечество, и дело кончилось дуэлью, на которой Бисмарк исполосовал своему противнику физиономию свойственными ему меткими ударами. Затем, как водится, состоялось примирение, и за пивом бывшие противники держали пари: Кофин утверждал, что Германия никогда не объединится, а Бисмарк самоуверенно заявил, что она объединится не позже как через двадцать лет. Когда этот срок прошел, то есть в 1853 году, и об объединении Германии не могло быть еще и речи, Бисмарк навел справки о своем бывшем противнике, чтобы послать ему проигранные 25 бутылок шампанского, но тот давно уже променял земную жизнь на лучшую, — недаром у него была такая зловещая фамилия (coffin — гроб). Надо, однако, отметить, что этот случай ничего в сущности не доказывает, потому что объединенная Германия давно уже составляла мечту всех лучших людей Германии и германской молодежи, а что сам Бисмарк этою мечтою не особенно увлекался, а рад был только придраться к любому поводу, чтобы повздорить и поспорить, доказывает уже тот факт, что он не примкнул ни к одной из студенческих ассоциаций, поставивших себе целью содействовать по мере сил объединению Германии.

Во всяком случае, Бисмарк никакого интереса к науке не проявлял, и это сильно смущало его родителей, в особенности мать, которая с нетерпением ожидала окончания им университетского курса и поступления на службу. Очевидно, сын далек был от осуществления ее мечты о блестящей дипломатической карьере. По настоянию матери он перешел из Геттингенского университета в Берлинский. Должно быть, она надеялась, что под более близким ее присмотром ученые занятия сына пойдут лучше. Но и тут надежды ее не оправдались: молодой Бисмарк продолжал кутить и по-прежнему не посещал лекций, только под конец своего пребывания в университете он как будто одумался и решился прослушать курс государственного права у Савиньи. Но с первой же лекции он убедился, что вследствие полной неподготовленности не может с успехом следить за преподаванием. Между тем время выпускных экзаменов приближалось, и Бисмарк, по совету родителей, прибег к обычному в этих случаях средству недорослей из дворян, то есть нанял репетитора и при его содействии сдал весною 1835 года несложный в то время экзамен для получения права поступить на государственную службу. Разумеется, вынесенные им из университета знания при таких условиях не могли быть основательны. Он, правда, состоял в течение трех лет на юридическом факультете, но лекций, как мы видели, не слушал, ничего не читал и только к экзамену вызубрил несколько учебников, то есть приобрел знания, которые, конечно, у него скоро улетучились.

В том же году он поступил на службу сверхкомплектным чиновником в берлинский городской суд по отделению мелких дел. Но и тут его основное настроение, его привычки и наклонности сказались очень скоро. Он относился к исполнению своих служебных обязанностей весьма небрежно, редко бывал на службе, а когда являлся, то непременно совершал какие-нибудь выходки в духе прежних студенческих проделок. В посетителях он видел своих непримиримых врагов и обращался с ними крайне грубо. Приведем для примера следующий случай. Входит в суд словоохотливый берлинец из ремесленников и с необычайной обстоятельностью излагает свое дело с совершенно излишними подробностями. Бисмарк неоднократно прерывает его, но тот не унимается и все повышает голос. ‘Если вы не замолчите, я вас вытолкаю’, — вспылил наконец Бисмарк. Его останавливает кроткий судья. ‘Это уже мое дело, господин Бисмарк’, — произносит он флегматично. Тем временем берлинец продолжает ораторствовать, все повышая голос. Бисмарк вскакивает и гремит: ‘Молчать, или я вас вытолкаю при содействии господина судьи’. Подобные сцены повторялись очень часто, и дело кончилось тем, что Бисмарку пришлось оставить место сверхкомплектного чиновника в берлинском городском суде. Благодаря связям в придворных кругах, ему скоро удалось приискать себе новое место в Аахене, в канцелярии тамошнего губернатора. Но и тут он не оправдал надежд матери. На этом курорте летом собиралось великосветское общество из всей Европы, — очень много аристократических семейств из Франции, Англии и России, и Бисмарк весь ушел в светские удовольствия. Он с детства прекрасно владел французским и английским языками, манеры его были безукоризненны, вообще, благодаря матери, он приобрел лоск светского человека и поэтому чувствовал себя среди родовитых туристов как дома. Не довольствуясь шумною аахенской жизнью, он совершал еще экскурсии во Францию, в Бельгию, по Рейну. Но все это стоило больших денег и мало двигало его служебную карьеру. Родители опять стали настаивать, чтобы он переменил место службы, и осенью 1837 года он поступил на службу в Потсдам, а вместе с тем стал отбывать и воинскую повинность в качестве вольноопределяющегося. Его начальник сделал ему следующую аттестацию: ‘Молодой Бисмарк мог бы далеко пойти по службе, если бы он только не питал к ней отвращения’. Значит, и тут он остался себе верен. Канцелярская деятельность внушала ему явное нерасположение, подобно тому, как раньше он тяготился пребыванием в школе и никак не мог примириться с установленной в ней дисциплиной. Между тем мать его тяжело заболела, отец также начал похварывать, и надо было подумать о том, кто примет на себя управление поместьями. Решено было часть их предоставить старшему брату, а часть — будущему германскому канцлеру, тем более, что дела старика Бисмарка пришли в сильное расстройство, и задолженность его имения приняла тревожные размеры. Старший сын, Бернгард, деятельно занимался хозяйством и был подготовлен к управлению имениями, но младший, знаменитый Отто, собственно, еще ничем серьезным в жизни не занимался: он превосходно скакал на коне, умел владеть оружием, страстно любил охоту, ел за троих, мог перепить кого угодно, но никаких знаний теоретических или практических не приобрел. Ввиду всех этих обстоятельств он попросил разрешения отслужить второе полугодие в качестве вольноопределяющегося в Грейфсвальде, так как там по соседству был сельскохозяйственный институт, где он собирался слушать в свободное время лекции, чтобы подготовиться к роли сельского хозяина. Сомнительно, однако, занялся ли он и на этот раз серьезно делом. Во всяком случае, известно, что он уже весною следующего года вступил в управление частью поместий, похоронив тем временем столь горячо его любившую мать. Таким образом, с 1839 года начинается новый период в жизни Бисмарка. Он становится сельским хозяином и до 1851 года на государственную службу более не поступает.

Глава II. Общественная деятельность Бисмарка

Во время своей двенадцатилетней жизни в деревне Бисмарк занимал разные общественные должности: то в качестве помощника старшего брата, то в качестве инспектора плотин, то в качестве депутата провинциального и, наконец, общепрусского сейма. Но прежде чем охарактеризовать его общественную службу, мы должны сказать еще несколько слов о нем как о сельском хозяине и помещике вообще.

Именно в это время будущий германский канцлер заслужил прозвище ‘сумасшедший Бисмарк’, а в местности, где он жил, сложилась поговорка: ‘Нет, еще мало, говорит Бисмарк’. Это прозвище и эта поговорка бросают яркий свет на подвиги, совершенные им в качестве помещика. Собственно, он продолжал прежнюю свою жизнь. Сельским хозяйством занимался мало и не привел в порядок дел своего отца. Одно только можно сказать, что при нем задолженность имений не увеличилась, но этот результат, по-видимому, достигнут главным образом его братом, потому что самому Бисмарку некогда было заниматься делами. Его слишком поглощала деятельность иного рода. В обществе у него не было недостатка: соседние помещики, и в особенности офицеры расположенных в Наугардском уезде войск, составляли ему компанию в кутежах, на охоте, в разного рода экскурсиях и были завсегдатаями в Книпгофе, который со времени приезда туда Бисмарка на постоянное местожительство был общею молвою переименован в Кнейпгоф (кабак). Попойки, кутежи, игра в карты, охота, верховая езда, стрельба в цель, — вот что занимало Бисмарка и его товарищей. Стрелок он был превосходный, из пистолета подстреливал уткам головы на пруду, попадал на лету в брошенную карту, наездник он был лихой, долго сохранял эту страсть и несколько раз чуть не поплатился жизнью за бешеную верховую езду. Однажды они возвращались с братом домой и гнали лошадей что есть мочи. Вдруг брат слышит сильный удар: это будущий канцлер слетел с лошади и ударился головою о камень на шоссе. Лошадь испугалась фонаря и сбросила его. Бисмарк потерял сознание. Когда же он пришел в себя, с ним произошло нечто весьма странное. Он осмотрел лошадь и нашел, что седло сломано, позвал конюха, сел на его лошадь и отправился домой. Собаки его встретили лаем, но он их принял за чужих собак и рассердился. Потом он стал рассказывать, что его конюх упал с лошади и что необходимо послать за ним носилки. Когда же брат сделал знак, чтобы за конюхом не ходили, он опять рассердился и спросил: ‘Неужели мы этого человека оставим там в беспомощном состоянии?’ Словом, он принимал себя за конюха или конюха за себя. Затем он потребовал покушать, лег спать, а на другой день был совершенно здоров. Другой раз тоже в глухом лесу, далеко от дому, он упал вместе с лошадью и потерял сознание. Так он лежал около трех часов. Когда же, наконец, очнулся, снова сел на коня и в темноте добрался до соседнего имения. Тут люди испугались, увидев рослого седока, у которого все лицо и руки были в крови. Когда доктор его осмотрел, он заявил, что не сломать себе шеи при таком падении противоречит всем правилам искусства. Мы привели эти два случая со слов самого Бисмарка. Страсть к верховой езде он сохранял еще долго и впоследствии в Варцине сломал себе три ребра при падении с лошади.

Другую страсть, или, точнее говоря, привычку, приобретенную также уже в детстве, но особенно развившуюся в этот период времени, он сохранил на всю жизнь. Это привычка поглощать неимоверное количество пищи. Он сам острит, что если бы в стране было много таких едоков, как он, то государство обанкротилось бы и ему пришлось бы выселиться из Германии. В 1870 году во время французской кампании, то есть когда ему было 55 лет, он жаловался, что может зараз съесть только три крутых яйца: ‘Недавно еще, — пояснял он, — я съедал зараз по одиннадцать штук без всякого вреда для здоровья. Не выпив и не покушав сытно, я не могу заключить хорошего мира’, — шутил он. В Книпгофе портер и шампанское не сходили со стола. Редкая неделя обходилась без какой-нибудь гомерической попойки. Как Бисмарк пристрастился к вину, показывает следующий, рассказанный им самим факт. Раз как-то во время придворной охоты (это было при Фридрихе-Вильгельме IV) король предложил присутствующим выпить шампанского из оленьего рога, принадлежавшего Ф

Отто Бисмарк.

Его жизнь и государственная деятельность

Введение

Глава I. Детство и молодость Бисмарка

Глава II. Общественная деятельность Бисмарка

Читайте также: