Отсталые люди, или Предрассудки против науки и искусства, Григорьев Петр Григорьевич, Год: 1849

Время на прочтение: 26 минут(ы)

ОТСТАЛЫЕ ЛЮДИ
ИЛИ
ПРЕДРАЗСУДКИ ПРОТИВЪ НАУКИ И ИСКУССТВА.

КОМЕДІЯ — ВОДЕВИЛЬ ВЪ ОДНОМЪ ДЙСТВІИ.

П. Г. Григорьева.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:

Аграфена Максимовна Черешнева, помщица. Г-жа Діоръ.
Владиміръ Александровичъ Черешневъ, сынъ ея, кончившій курсъ въ Московскомъ Университетъ. Г-нъ Максимовъ 1.
Антонъ Петровичъ Разгуляевъ, помщикъ. Г-нъ Григорьевъ 1.
Марья Антоновна, его дочь. Г-жа Жулева.
Матрена Максимовна Перепелкина, сестра Черешневой. Г-жа Громова.
Ермилъ Поликарпычъ Перепелкинъ, мужъ ея. Г-нъ Рославскій.
Трифонъ Ермиловичъ, ихъ сынъ. Г-нъ Бурдинъ.
Гаврило Терентьичъ Мордасовъ, братъ Черешневой. Г-нъ Мартыновъ.
Тимошка, слуга. Г-нъ Фильевъ.

Дйствіе въ деревн Черешневой.

Театръ представляетъ комнату, хорошо убранную.

I.

Аграфена Максимовна (сидитъ у окошка и шьетъ). Боже мой, Боже мой, какъ долго тянется время, когда ждешь него-нибудь съ нетерпніемъ. Вотъ хоть-бы и сегодня: часы, кажется, нарочно останавливаются, для того только, что я жду къ себ дорогаго гостя, моего сына, моего милаго Владиміра…. Ахъ, какъ бьется сердце! Ужъ не случилось съ нимъ какого нибудь несчастія? Здоровъ-ли онъ?…. (Встаетъ.) Господи! Услышь молитву матери, спаси его и помилуй!

II.
АГРАФЕНА МАКСИМОВНА И ТИМОШКА.

Тимошка. Барыня! Аграфена Максимовна!
Аграфена Максимовна. Что теб надобно, Тимошка?
Тимошка. Да коли правду сказать, такъ мн ничего ненадобно, разв что вотъ только зимой, полушубокъ новый потребуется, для та, что ужъ старый-то больно поистерся, ничего не гретъ..
Аграфена Максимовна (смется). Дуракъ! За чмъ же ты пришелъ?
Тимошка. Э! матушка, Аграфена Максимовна! Вотъ ужъ я и не люблю, какъ вы дуракомъ-то бранитесь. Ну за что? Видъ сами-же вы приказали мн сидть на голубятн, глядть набольшую дорогу и какъ увижу только что детъ молодой баринъ, такъ сейчасъ-же вамъ доложить.
Аграфена Максимовна (съ радостію). А разв ты его видлъ? Разв онъ детъ?
Тимошка. Нту-ти, хать-то еще покуда не детъ, и только что я сейчасъ догадался, ужъ коли молъ барыня сказала, что прідетъ, такъ стало быть и взаправду прідетъ.
Аграфена Максимовна. Такъ зачмъ ты пришелъ сюда?
Тимошка. Какъ зачмъ? Фу, какіе вы, матушка барыня, стали нониче безпонятливые!— Ну, затмъ и пришелъ, чтобы сказать милости вашей, что я сейчасъ догадался….
Аграфена Максимовна (съ сердцемъ). Да кто тебя проситъ догадываться? Твое дло сидть и смотрть.
Тимошка. Да чего смотрть-то, коли ничего не видать, окромя рыдвану Антона Петровича Разгуляева.
Аграфена Максимовна. Какъ! Антонъ Петровичъ детъ сюда?
Тимошка. Да еще не одинъ, а съ дочкой. Э-эхъ! Знатная барышня! Ужъ Фекла коровница красива, а она, кажись, еще глаже будетъ.
Аграфена Максимовна. Пошелъ на свое мсто, дуракъ!
Тимошка. Ну вотъ, опять дуракъ! А за что? Эхъ, матушка, Аграфена Максимовна, Бога вы не боитесь!
Аграфена Максимовна. Пойдешь ты вонъ, или нтъ?
Тимошка. Да извстно, что пойду. Ужъ коли вы приказываете идти вонъ, такъ стало быть и взаправду надо вдти вонъ, я объ этомъ сейчасъ догадался. (Уходитъ.)

III.
АГРАФЕНА МАКСИМОВНА, ПОТОМЪ РАЗГУЛЯЕВЪ И МАША

Аграфена Максимовна. Милый, добрый Антонъ Петровичъ! Онъ не забылъ меня старуху, онъ помнитъ нашу старую хлбъ-соль и дружбу покойнаго моего мужа, онъ не гордится тмъ, что гораздо богаче меня и детъ вмст съ своею дочерью, чтобы порадоваться моему счастію и встртить милаго моего Володю. Ахъ! Такіе люди нынче рдки, не только между посторонними, да и между своими! И вотъ, хоть-бы, не далеко искать, почтенные мои родственники…. Впрочемъ, Богъ съ ними! Хотятъ — прідутъ, не хотятъ — ненадобно, вдь меня отъ этого не прибудетъ, не убудетъ.

IV.
АГРАФЕНА МАКСИМОВНА, РАЗГУЛЯЕВЪ И МАША.

Разгуляевъ.

Здравствуй, добрая сосдка!
Ну, комапъ ву портеву?
Что ко мн такъ здишь рдко,
Близко, кажется, живу?

(Маша подходитъ къ Черешневой, а она цлуетъ ее нсколько разъ):

Эскузицій намъ не нужно,
Мн позвольте васъ обнять,
Съ вашимъ мужемъ жили дружно
Мы почти лтъ двадцать пять.
Такъ меня вы побалуйте
Хоть немножко, хоть слегка,
И покрпче поцлуйте
Прямо въ губы старика.

луется съ Черешневой.)

Вотъ такъ знатно! по-сосдски!
Вотъ потшили меня!
А ужъ фиглей-миглей свтскихъ,
Я боюся, какъ огня!
Церемониться мн съ вами,
Нтъ причины никакой,
Хоть и старъ я сталъ годами,
Да не старъ еще душой.
И сосдка постарла,
Просдь влзла въ волоса,
Но до ней какое дло,
Вы все барыня — комса!
Да, матушка, Аграфена Максимовна! мало того что комса, такъ вы еще комси-комса.
Маша. Папаша! Папаша! Что вы это?
Разгуляевъ. А что? Не прикажешь-ты мн здсь церемониться? Убирайся!
Аграфена Максимовна Ахъ, голубчикъ мои, Антонъ Петровичъ! Я такъ рада, что вы пріхали, что не забыли меня старуху.
Разгуляевъ. Забыть! Это что за оказія? Да разв я изъ таковскихъ, что-бы забывать старыхъ друзей? Нтъ, Аграфена Максимовна, ужъ на этотъ счетъ вы насъ извините: у меня старый другъ, лучше новыхъ двухъ. Ну, да что объ этомъ говорить. Въ письм вашемъ я прочиталъ объ какой-то радости, что у васъ такое?
Аграфена Максимовна. Ахъ, Антонъ Петровичъ! Такая радость, такое счастіе, что и сказать нельзя! Вдь Володя мой кончалъ курсъ въ Университет и выпущенъ десятымъ классомъ.
Разгуляевъ. Какъ! кончилъ! да еще и десятымъ классомъ? Молодецъ! Вотъ ты теперь, матушка, Аграфена Максимовна, роденьк-то своей носъ-то и утри! Помнишь, сколько было съ ними хлопотъ, когда мы вздумали Володю отправлять въ Москву? Вдь они было чуть-чуть тебя не съли, да и меня вмст, за то, что я присовтовалъ. А теперь, вотъ имъ конфетка! Володя чиновникъ! Володя десятаго класса! (Маш.) Машурочка! Слышишь, Володя-то?
Маша. Слышу, папенька.
Разгуляевъ (передразнивая Машу). Слышу, папенька!— Видишь, вдь какой скромницей прикинулась! Какъ будто ей это и ничего, какъ будто и дла нтъ (Грозитъ ей пальцемъ.) Эхъ, ты, плутовка этакая!
Маша. Да что это, папаша, вы сегодня все бранитесь? Смотрите, вдь я заплачу.
Разгуляевъ. Ну, ну, не смй, не смй, я не приказываю! (Черешневой.) Да, матушка, Аграфена Максимовна, это для васъ, на старости лтъ, большая радость. Ну, а гд же онъ теперь и что намренъ длать?
Аграфена Максимовна (беретъ со стола письмо). Вотъ его письмо, послушайте что онъ пишетъ. (Читаетъ.) ‘Милая, неоцненная маменька! Эти нсколько строкъ я пишу передъ самымъ ‘моимъ отъздомъ къ вамъ. Благодаря Бога, я съ честію кончилъ курсъ въ Университет и удостоенъ чина десятаго класса. Труды мои вознаграждены, вс желанія исполнены, остается только пожелать одного, что-бы вы, моя милая, добрая маменька, остались мною довольны и я совершенно счастливъ! Можетъ быть, нсколькими только часами позже этого письма я буду у ногъ вашихъ.’
Разгуляевъ (съ восторгомъ). Эхъ, славно пишетъ! Молодецъ каналья, молодецъ!
Маша. Папаша! Папаша! Умрьте ваши восторги.
Разгуляевъ. А теб что за дло? Ты что привязываешься? Видишь, какая выскочка!
Аграфена Максимовна. Тутъ есть еще приписка: ‘Засвидтельствуйте мое нижайшее почтеніе старинному нашему другу, милому и добрйшему Антону Петровичу….
Разгуляевъ. Какъ! Плутъ, Володя, и меня незабылъ? Ура! Маша. Папенька! Да вы забыли, что мы въ гостяхъ?
Разгуляевъ. Нечего, нечего, тутъ фигли-мигли-то строить. Теб, я знаю, досадно…. А что, Аграфена Максимовна! въ письм-то больше ничего нтъ?
Маша. Ахъ, Боже мой! Да чего же вы еще хотите?
Разгуляевъ (плутовски). То-то, я вдь не знаю, потому-то и спрашиваю.
Аграфена Максимовна (смется). Есть нсколько словъ, только Марья Айтоновна незабыла товарища своего дтства, такъ онъ тысячу разъ цлуетъ ея хорошенькія ручки.
Разгуляевъ. Что, Машурка? Что? Небойсь, глазенки-то заиграли?
Маша. Съ чего вы это взяли?
Разгуляевъ. А съ того, что ты теперь такъ рада, такъ довольна… Ну, да ужъ довольно. (Черешневой.) Знаете ли, матушка, Аграфена Максимовна, вдь не проходило дня, что бы эта плутовка не вспоминала объ вашемъ Волод.
Маша. Папенька! Это вамъ не стыдно?
Разгуляевъ. Ни крошечки. (Черешневой.) Да, матушка, какъ только онъ прідетъ, такъ вы ему прямо скажите: можешь цловать хорошенькія ручки, сколько твоей душ угодно.
Аграфена Максимовна (смется). Я непремнно исполни’ ваше порученіе, а теперь покуда до прізда сына, сама разцлую милую Машеньку. (Обнимаетъ и цлуетъ Машу.)
Разгуляевъ (Черешневой.) Аграфена Максимовна! Вы, матушка, съ нами не церемоньтесь, коли у васъ есть какое нибудь дло по хозяйству, такъ хлопочите съ Богомъ, мы вдь и вдвоемъ не соскучимся.
Аграфена Максимовна. Правда, мн нужно бы кое что приготовить, ну да еще успю и посл….
Разгуляевъ. Что тутъ за посл? Къ чему это посл? Вдь какой-то умный человкъ сказалъ же: ‘Не откладывай того до завтра, что можно сдлать сегодня.’ Отправляйтесь къ отправляйтесь!
Аграфена Максимовна. По какъ-же я оставлю такихъ дорогихъ гостей?…
Разгуляевъ. Такъ что-же вы хотите, чтобы они васъ оставили, что-ли? Пожалуй, мы удемъ. Маша, по домамъ!
Аграфена Максимовна. Антонъ Петровичъ! Антонъ Петровичъ! Бога ты не боишься.
Разгуляевъ. Ну, такъ нечего и толковать. (Поворачиваетъ Черешневу.) Направо кругомъ! Маршъ на кухню!
Аграфена Максимовна (смется). Этакой вдь проказникъ! Что ты съ нимъ сдлаешь? (Уходитъ.)

III.
Т ЖЕ, КРОМ ЧЕРЕШНЕВОЙ.

Разгуляевъ (cмотря вслдъ уходящей). Ага! Давай Богъ ноги/ Вотъ такъ-то лучше, я васъ выучу порядку! (Маш.) А ты что губки то надула?
Маша. Да еще бы вы тутъ, Богъ знаетъ, чего наговорили.
Разгуляевъ. А что-жъ я такое наговорилъ?… Ахъ! Да, что ты объ Волод-то вспоминала? Ну что за важность! Вдь онъ-бы это и безъ меня узналъ.
Маша. Это какимъ образомъ?
Разгуляевъ. Да вдь ты слышала, что онъ выпущенъ десятымъ классомъ? Стало быть человкъ умный, а умный человкъ отъ молоденькой двушки чего не узнаетъ? Ты бы ему сама все разсказала.
Маша. Съ какой это стати?
Разгуляевъ. Какъ, съ какой стати? Вотъ съ какой: онъ прикинется влюбленнымъ, станетъ теб напвать и то, и сё, разныя этакія турусы на колесахъ, пожалуй, скажетъ, что онъ безъ тебя жить не можетъ, что онъ застрлится, если ты не выйдешь за него замужъ.
Маша. Замужъ!… Не ужъ-ли онъ станетъ говорить объ этомъ?
Разгуляевъ. А ты думаешь и нтъ? Э-эхъ! братъ, Маша, какая-же ты глупенькая! Да, онъ непремнно будетъ за тебя свататься.
Маша. Ай, страсти какія!— Папочка! Голубчикъ! что-же мн тогда отвчать ему?
Разгуляевъ. Какъ, что?!.. Да разв тебя въ пансіон-то этому не учили? Странно! Кажется въ нашихъ пансіонахъ эта наука преподается отлично.— Непремнно съзжу въ городъ и сдлаю страшный выговоръ мадам. И чего она смотрла? За что брала деньги? Не могла выучить молоденькой двушки для любовнаго объясненія! Экая старая дура!
Маша. Папаша! Вы сметесь, а я говорю серьозно.
Разгуляевъ. А! Серьозно? Ну, пожалуй, давай говорить серьозно. Напримръ, чтобы ты на это отвчала, когда онъ скажетъ: ‘Марья Антоновна! Я васъ люблю и прошу руки вашей!’
Маша (застнчиво). То-то и есть, что я не знаю…. мн-бы хотлось знать саше мнніе….
Разгуляевъ (грозитъ ей). Плутовка! Зачмъ отца обманываешь? Вдь ужъ ты давно отвтъ придумала.
Маша. Нтъ, папашенька, нтъ! (Ласкаясь къ нему.) Да и могу-ли я на что нибудь ршиться безъ вашей воли?
Разгуляевъ. О! о! о! Ну, теперь, вижу, что твое пансіонское воспитаніе не пропало, на мадамъ сердиться не за что, она изъ тебя сдлала такого краснаго звря, который обманетъ всякаго охотника.
Маша (съ сердцемъ). Да что же это вы, папенька? вамъ говорятъ дло, а вы все таки шутите.
Разгуляевъ. Неужели? Ну, такъ знаешь-ли, что теб надобно сдлать?
Маша (скоро). Что такое? Что такое, папенька?
Разгуляевъ. Взять меня за ухо, да потомъ и приговорить: ‘Не балуй дочки! Не балуй дочки! Вотъ теб! Вотъ теб!’ — Право, Маша, сдлай это, я спасибо скажу.
Маша (обнимаетъ его). Папенька! миленькой! душенька! Ну, пожалуйста, ну, скажите мн, что ему отвчать?
Разгуляевъ (смется). А теб этого очень хочется?
Маша. Ужасно!
Разгуляевъ. Ну, такъ слушай-же: какъ только онъ къ теб подъдетъ съ объясненіемъ, какъ только станетъ просить руки, ты передъ нимъ присядь, опусти глазки да и скажи: ‘Хорошо съ, я подумаю.’
Маша (съ радостью). А вы за это не разсердитесь?
Разгуляевъ (серьозно). Нтъ. Онъ кончилъ курсъ въ Университет, вышелъ десятымъ классомъ, все это очень хорошо, только остался ли онъ такимъ-же добрымъ и честнымъ малымъ, какимъ былъ?
Маша (скоро). Непремнно остался! Да еще я думаю онъ теперь сдлался и лучше прежняго.
Разгуляевъ. Если это правда, пожалуй, я не откажусь его назвать моимъ зятемъ, и то тогда только, когда Аграфена Максимовна на это согласна.
Маша. О! за нее можно ручаться.
Разгуляевъ. А что скажутъ другіе родственники? Напримръ: высоко-знаменитый его дядюшка, судья и охотникъ, Гаврило Терентьичъ Мордасовъ, или пресловутая тетушка — засдательша, Матрена Максимовна Перепелкина?
Маша. Да ей-то какое дло?
Разгуляевъ. Какъ, какое дло? Она спитъ и видитъ, чтобы женить на теб единственнаго своего сынка Трифона Ермилыча.
Маша. Ай, страсти! Да я за него ни за что не пойду.
Разгуляевъ. Это отчего?
Маша. Помилуйте, что за радость имть мужемъ невжду, лошадинаго барышника и картежнаго игрока.
Разгуляевъ. Правда, что онъ съ женщинами не очень ласковъ, съ цыганами въ большой дружб, въ картишки поигрываетъ не очень чисто, но за то усы и борода у него отличныя!
Маша. Такъ ужъ кстати, папенька, вы похвалите и лошадь, на которой онъ здитъ.
Разгуляевъ. Вотъ еще выдумала, стану я хвалить всякаго скота, будетъ того, что и объ одномъ заикнулся. Однако-жъ, постой!… Ты ничего не слышитъ? Кажется колокольчикъ.
Маша (подбгаетъ къ окну). Да, папенька, съ московской дороги своротила сюда дорожная кибитка…. Какъ жаль, что не видать, кто въ ней сидитъ.
Разгуляевъ (подходитъ къ окну). Ужъ не Владиміръ ли это?
Маша. Ахъ, какъ-бы я была рада!

VI.
Т ЖЕ И АГРАФЕНА МАКСИМОВНА и потомъ ТИМОШКА.

Аграфена Максимовна. Вотъ я и управилась, дорогіе мои гости!.. Что это вы такъ пристально смотрите въ окно?
Разгуляевъ. Да вотъ, матушка, Аграфена Максимовна, стараемся разсмотрть, что за гости възжаютъ къ вамъ во дворъ.
Аграфена Максимовна. Гости! Ко мн? Ужъ не сынъ-ли мой? (Подбгаетъ къ окну.)
Разгуляевъ. Надобно полагать что такъ, потому что кибитка дорожная.
Аграфена Максимовна. Ахъ, какъ забилось сердце! Боже мой! Неужели это онъ?
Тимошка (вбгаетъ). Барыня! Барыня! Молодой баринъ пріхалъ. Я какъ только его увидалъ, такъ сейчасъ догадался, что это онъ.
Аграфена Максимовна (кричитъ въ окно). Сынъ мой! Сынъ мои! житъ къ дверямъ) Владиміръ!

VII.
Т ЖЕ и ВЛАДИМІРЪ.

Владиміръ (бросается къ матери). Матушка!
Аграфена Максимовна (обнимаетъ и цлуетъ его). Владиміръ! Душа моя! Дай мн на себя наглядться, дай нарадоваться материнскому сердцу! О! благодарю Тебя, Господи, за ниспосланную милость! Я теперь такъ весела, такъ счастлива, что тебя вижу. (Обнимаетъ его.) Но посмотри, Володя, какіе у насъ гости.
Владиміръ (подходитъ къ Разгуляеву). Боже мой! Кого я вижу? Антонъ Петровичъ! О! я теперь вдвойн счастливъ.
Разгуляевъ (обнимаетъ его). Здорово, братъ, Володя, здорово! Ну что, какъ поживаешь? Ты, братъ, я слышалъ того, разомъ схватилъ три чинишка? А?
Владиміръ (обращаясь къ Маш). А вы, Марья Антоновна? вы не забыли меня?
Маша (подаетъ ему руку). Я никогда не забываю старыхъ знакомыхъ.
Владиміръ луя руку Маши). Благодарю васъ, тысячу разъ благодарю!
Разгуляевъ. Не забыла, братецъ, не забыла, цлуй хорошенькія ручки, сколько душ угодно.
Маша (отцу). Папенька!…
Разгуляевъ (дочери) Смирно! На радостяхъ, не смй браниться.
Аграфена Максимовна (смотритъ на сына). А какъ ты выросъ, Владиміръ! Какъ похорошлъ!
Владиміръ. Состарлся, милая маменька!
Разгуляевъ. Ну, а насъ, братецъ, какъ ты насъ находишь? А?
Владиміръ. Вы немножко посдли, Антонъ Петровичъ.
Разгуляевъ. Будто бы? Да это, братецъ, ничего, я еще жениться сбираюсь. Вдь знаешь пословицу: ‘Сдина въ бороду, а бсъ въ ребро.’ Ну, да ладно, объ этомъ потолкуемъ посл. А эта штука, какъ теб кажется? Что ты объ ней скажешь? (Показываетъ на Машу.)
Миша. Папаша! Да вы перестанете шутить или нтъ?
Разгуляевъ. Ни зачто не перестану, покуда не скажетъ.
Владиміръ. Объ Марь Антоновн можно сказать только одно: он сдлались еще прекрасне, нежели были.
Разгуляевъ (Тихо Маш). Подъзжаетъ, подъзжаемъ, на салазкахъ подъзжаетъ, держи ухо востро!
Маша (посмотрвъ на него пристально). Папенька!

VIII.
ТЬ ЖЕ И ТИМОШКА.

Тимошка. Ну, матушка-барыня, сегодня у насъ гостей со всхъ волостей, вдь еще пріхали.
Аграфена Максимовна. Кто?
Тимошка. Извстное дло кто: сестрица ваша, Матрена Максимовна. Какъ она только стала вылзать изъ своей колымаги, такъ я сейчасъ и догадался, что она.
Разгуляевъ (смется). О! да ты братъ, Тимошка, я вижу, малый предогадливый.
Тимошка. Извстное дло съ, батюшка, Антонъ Петровичъ, ужъ меня на кривой не объдешь, я сейчасъ догадаюсь….
Аграфена Максимовна (перебивая). Что теб надобно выдти вонъ.
Тимошка. Эвося! Айда, барыня! Ужъ будто я этого и не знаю? Э эхъ! Господа, господа, обиждаете вы только Тимошку, Богъ съ вами!
Владиміръ (Тимошк). Однако жъ, вдь теб сказано, чтобы ты шелъ вонъ? Убирайся!
Тимошка (всторону). Ишь ты какъ покрикиваетъ! Думаетъ, что я какой нибудь войлокъ, нтъ, я сейчасъ догадался, что у него привычка-то маменькина. (Уходитъ.)
Разгуляевъ (Владиміру). Ну, братъ, Володя, теперь только держись: тетушка пріхала, а она шутить но любитъ, у нея, братъ, каждое лыко въ строку.
Владиміръ. Не безпокойтесь, Антонъ Петровичъ, къ характеру тетепьки я ужъ давно привыкъ. (Матери.) Скажите, маменька, неужели наши родные и до сихъ поръ сердятся на васъ за то, что вы меня отправили въ Университетъ?
Аграфена Максимовна. Да, мой другъ, они мн этого простить не могутъ.
Разгуляевъ. Да таки и прощать не слдуетъ. Видишь, вы выдумали какую штуку, учить сына! за чмъ это? Вдь онъ помщикъ?
Владиміръ (пожимая плечами). Странный народъ!
Аграфена Максимовна. Что длать, мой другъ, ихъ не передлаешь. Только прошу тебя, Владиміръ, будь поласкове съ теткою и поздоровайся, какъ слдуетъ доброму племяннику.
Владиміръ. Вы меня обижаете, маменька, если думаете, что я не знаю своихъ обязанностей.
Разгуляевъ. Тсъ! Тише, комета плыветъ и хвостъ за нею.

IX.
ТЬ ЖЕ, Г-ЖА ПЕРЕПЕЛКИНА II ПЕРЕПЕЛКИНЪ.

Аграфена Максимовна (идетъ къ нимъ на встрчу). Сестрица!
Г-жа Перепелкина. Здравствуй, здравствуй, сестра! Ну,5ужъ какія у васъ дороги, ужасти! Такъ растрясло, такъ разстрясло, что я и сказать не умю.
Разгуляевъ (всторону). Бдняжка! Вс кости вытрясло, одно мясо только и осталось.
Аграфена Максимовна (сестр). Мы такъ давно не видались, ты совсмъ забыла меня, сестрица.
Г-жа Перепелкина. Ахъ, мать моя! Да разв у меня только и дла, что къ теб здить? Слава Богу, хозяйствомъ живу, своихъ хлопотъ-то не оберешься. Ужъ и то добрые люди удивляются, какъ еще меня на все хватаетъ. Вонъ у меня золотото, ни о чемъ не позаботится.
Перепелкинъ. Да, я ни о чемъ не позабочусь — въ этомъ долженъ отдать себ полную справедливость.
Г-жа Перепелкина. Еслибы не вчерашиля твоя записка, такъ я бы и сегодня не пріхала. (Оглядывается.) Однакожъ у тебя гости, а я и не вижу. (Разгуляеву) Здравствуйте, Антонъ Петровичъ! (Увидя Машу.) А! и Машенька здсь? Здравствуйте, моя душенька. (Толкаетъ мужа.) Чтожъ ты не здороваешься?
Перепелкинъ (подходитъ къ Разгуляеву). Здравствуйте, моя душенька.
Разгуляевъ (всторону). Вотъ-те чортъ, какой амурчикъ нашелся! (Перепелкину.) Здравствуйте, здравствуйте, почтеннйшій Ермилъ Поликарпычъ! Какъ поживаете?
Г-жа Перепелкина. Ахъ, батюшка, что ему длается? Только и работы, что стъ да спитъ, а дла не длаетъ.
Перепелкинъ. Да съ, я дла не длаю, въ этомъ долженъ отдать себ полную справедливость.
Г-жа Перепелкина (Аграфен Максимовн). Ну, сестра! Говори-же поскоре, за чмъ это ты звала меня къ себ и для чего мы понадобились?
Аграфена Максимовна. Я была уврена, что ты, какъ сестра, не откажешься раздлить мою радость. Сынъ мой пріхалъ сюда изъ Москвы.
Г-жа Перепелкина. Только-то? Было изъ чего хлопотать! (Не хотя). Гд же онъ?
Аграфена Максимовна. Владиміръ!
Владиміръ (отходитъ отъ окна, у котораго онъ стоялъ все это время и подходитъ къ тетк.) Здравствуйте, милая тетенька и вы, добрый дядюшка.
Г-жа Перепелкина. Здравствуй, молодецъ. Ну что, вышелъ изъ ученья? То-то, я думаю, разуму-то привезъ къ намъ съ три короба, чай такъ прямо и мтишь въ комедіянты.
Владиміръ. За что-же вы меня обижаете, тетенька, чмъ я заслужилъ подобныя насмшки?
Г-жа Перепелкина. А тмъ, сударь, что не послушался родныхъ, да похалъ учиться всякимъ пустякамъ, пріипчно-ли это для помщика? У меня ни мужъ, ни сынъ ничему не учились, да живутъ-же себ, слава теб Господи!
Перепелкинъ. Да, я ничему не учился. И въ этомъ долженъ себ отдать полную справедливость.
Г-жа Перепелкина. А посмотри-ко на моего Тришу, онъ, мой голубчикъ, такъ уменъ, такъ уменъ, что вашему брату ученому и во сн не приснится быть такимъ умницей. (Разгуляеву.) Не правда-ли, Антонъ Петровичъ?
Разгуляевъ. Совершенная правда-съ. (Тихо Владиміру.) Собакъ гонять мастеръ удивительный!
Г-жа Перепелкина. Ну, вотъ ты видишь, что я не лгу, не безъ причины хвалю его, моего голубчика. Если бы ты зналъ, какой онъ знатокъ въ лошадяхъ — удивленье! Вдь ужъ цыгане продувной народъ, мошенники, а онъ и ихъ обманываетъ.
Владиміръ. Я очень радъ за моего братца, что у него безъ труда и такъ быстро развернулись умственныя способности. Что касается до меня, такъ я долженъ былъ преодолть большія препятствія, чтобы пріобрсть кой-какія познанія въ наукахъГ-жа Перепелкина. Вотъ то-то же и есть, а кто виноватъ? Все самъ виноватъ. Здсь сударь, науками никого не удивишь, здсь не нужно намъ вашей заморщины.
Владиміръ. Послушайте, тетенька: я и не думалъ никого удивлять науками, и если чему нибудь учился, такъ учился собственно по призванію. Но оставимъ этотъ разговоръ. Скажите мн: гд-же мои братъ? Я-бы очень хотлъ видть его.
Г-жа Перепелкина. Онъ объзжаетъ теперь новаго своего жеребца, котораго недавно вымнялъ. Вообразите себ, Антонъ Петровичъ, у него были три лошади и вс съ холерой…
Разгуляевъ. Какъ, сударыня, съ холерой? Разв съ колеромъ?
Г-жа Перепелкина. Ну, ужъ я тамъ по вашему не знаю какъ. Представьте-же себ, вдь всхъ промнялъ на здоровыхъ, да еще и придачи взялъ триста рублей. Каковъ?
Разгуляевъ. А! Это удивительно!
Г-жа Перепелкина. Ужъ какъ мы смялись на это съ Айвой Лукинишной…. Сестра! Ты вдь знаешь Анну Лукинишну?
Аграфена Максимовна. Нтъ, сестрица, я не знаю.
Г-жа Перепелкина. Помилуй! Какъ не знаешь? Знаешь, Анна Лукинишна Криводлова, петербургская, у ней еще тамъ на Обуховскомъ Проспект большой каменный домъ, мужъ былъ тоже очень хорошій человкъ, служилъ управляющимъ въ какой-то контор, да несчастіе случилось, въ третьемъ году подъ судъ попался и его, бдняжечку, въ Сибирь сослали.
Разгуляевъ. Экъ его куда дернули! Видно хорошіе-то люди тамъ и нужны.
Г-жа Перепелкина. Что длать, батюшка, тутъ смяться нечему, грхъ да бда на кого не живутъ, на служб не обережешься. (Показывая на мужа.) Вонъ у меня золото-то, вдь ужъ кажется, чего хуже, взглянуть не на что, а и то вотъ ужъ пятый годъ подъ судомъ.
Перепелкинъ. Да-съ, я пятый годъ подъ судомъ, и въ этомъ долженъ отдать себ полную справедливость.
Разгуляевъ. Неужели въ самимъ дл? Да какъ-же это насъ угораздило?
Перепелкинъ. Не знаю-съ. Видите-ли: Матрена Максимовна дали мн подписать какую то бумагу, я подписалъ, а черезъ недлю меня и отъ должности отставили, и подъ судъ отдали.
Г-жа Перепелкина. Что ты за околесицу несешь? Какую бумагу? Ужъ говорилъ-бы прямо, что губернаторъ напалъ.
Перепелкинъ. Истинно, губернаторъ напалъ, въ этомъ я долженъ отдать ему полную справедливость.
Г-жа Перепелкина. Однако-жъ, послушай, сестра! Соловьевъ баснями не кормятъ, не худо-бы и позавтракать.
Аграфена Максимовна. Зачмъ-же дло стало? У меня ужъ все приготовлено, милости просимъ въ столовую.
Разгуляевъ. Въ столовую?… Ахъ, какъ это пріятно! (Беретъ подъ руку Владиміра). Пойдемъ ко, братъ Володя, ты, я думаю, съ дороги-то очень проголодался?
Владиміръ. Извините меня, Антонъ Петровичъ, я никогда не завтракаю.
Разгуляевъ. Что! Не завтракаешь? Ахъ ты душегубецъ! Да что-жъ ты, въ цвт лтъ хочешь погибнуть голодною смертью, что-ли?
Владиміръ. Что-жъ длать, если сначала не сдлалъ привычки.
Разгуляевъ. Ну, ужъ братъ, извини, а это, воля твоя, глупо. Я вонъ и Машу браню за то, что она никогда не завтракаетъ. (Обращаясь къ Перепелкину.) Ермилъ Поликарпычъ, а вы какъ: тоже позавтракаете?
Г-жа Перепелкина. Ахъ, батюшка! Съ какой это стати? Да что мы за формазоны, чтобы пренебрегать хлбомъ да солью. Нтъ, мой Ермилъ не изъ ученыхъ, онъ въ день-то разъ шесть постъ.
Перепелкинъ. Да-съ, я не изъ ученыхъ, въ день то разъ шесть помъ, ужъ въ этомъ долженъ отдать себ полную справедливость. (Хотятъ идти.)
Разгуляевъ. О? Такъ по рукамъ, любезный товарищъ! Я и самъ ничему не учился, а за столомъ — великій мастеръ! Ну, барыни! показывайте дорогу. А молодежь пускай голодаетъ. (Но даетъ руку г-ж Черешневой.)
Аграфена Максимовна. Проказникъ, Антонъ Петровичъ (Сестр) Сестрица, пойдемъ.
Г-жа Перепелкина (мужу, тихо). Ступай въ конюшню и посмотри, накормили-ли лошадей.
Перепелкинъ. Какъ-же, мамочка, въ конюшню? Вдь звали въ столовую….
Г-жа Перепелкина (Щиплетъ его). Въ конюшню! говорятъ тебя, въ конюшню! (Уходитъ.)
Перепелкинъ. Вотъ ужъ я этого и не люблю. Зачмъ въ конюшню? Я вдь знаю, что въ столовой гораздо лучше конюшни, ужъ въ этомъ должно отдать ей полную справедливость. (Уходитъ.)

X.
МАША и ВЛАДИМІРЪ.

Маша (смется). Бдненькій! Какъ онъ мн жалокъ! (Владиміру.) Мн кажется, Владиміръ Александрычъ, что тетушка ваша лошадей любитъ гораздо больше своего мужа?
Владиміръ (смется). Да, скотолюбіе въ ней врожденная страсть.
Маша. Что если-бы вамъ попалась такая жена? Что бы вы стали длать?
Владиміръ. Сохрани Боже! Впрочемъ, этого никогда быть не можетъ.
Маша. Это почему?
Владиміръ. Потому что прежде, нежели женюсь, я употреблю вс средства, чтобы узнать характеръ будущей моей жены.
Маша. Да она васъ обманетъ.
Владиміръ. Никогда!
Маша. О! Да какой-же вы самонадянный!
Владиміръ. Я имю на это причины.
Маша. Можно узнать — какія?
Владиміръ. Во первыхъ: я не женюсь иначе, какъ на той двушк, которую люблю и которая-бы меня любила.
Маша. А ужъ вы разв любите?
Владиміръ (съ жаромъ). Люблю сильно, пламенно, страстно!
Маша. А она васъ?
Владиміръ. Этого я еще не знаю.
Маша. Такъ за чмъ же вы у ней не спросите? Спросите, пожалуйста, и потомъ непремнно скажите мн, что она вамъ будетъ отвчать. Скажете?
Владиміръ. Я готовъ это сдлать сію-же минуту.
Маша. А разв она гд побудь близко?..
Владиміръ. Какъ нельзя быть ближе.
Маша. Ахъ, такъ ступайте-же къ ней.
Владиміръ. Не зачмъ, она здсь.
Маша. Здсь! Гд-же?
Владиміръ (показывая на нее). Вотъ она!
Маша. Какъ! Я?…
Владиміръ. Да, Марья Антоновна, вы! Вы одн завладли моимъ сердцемъ, вамъ однимъ принадлежитъ вся жизнь моя!
Маша (въ сторону). Папенька говорилъ правду, вотъ ужъ онъ и началъ объясненіе.
Владиміръ. Скажите мн одно слово: заслужилъ ли я сколько нибудь ваше вниманіе, могу-ли я надяться?…
Маша (всторону). Ну вотъ, Что тутъ станешь длать?
Владиміръ. Одно слово, умоляю васъ, одно слово! Да, или нтъ?
AIаша (всторону). Презатруднительное положеніе!… Ну, да я сдлаю такъ, какъ папепька приказалъ.
Владиміръ. Вы молчите, вы не хотите отвчать мн?
Маша. Ахъ, Боже мой, да что-же вамъ угодно?
Владиміръ (горячо). Вашей любви! Вашей руки!
Маша (присдаетъ). Хорошо-съ, я подумаю….
Владиміръ. О, нтъ! ради Бога, кончите однимъ разомъ!
Маша. Ахъ, какіе эти мужчины безотвязные, такъ это ужасъ! Ну что-же вы хотите? Вдь вы знаете, что у меня есть папенька и я сама не знаю еще, что онъ скажетъ.
Владиміръ. Но мн хотлось знать, что говоритъ ваше сердце?
Маша (застнчиво). Да вдь ужъ оно давича сказало, что никогда не забываетъ старыхъ знакомыхъ.
Владиміръ (съ восторгомъ цлуетъ ея руку). О! теперь нтъ человка въ мір счастливе меня! И если-бы не одно обстоятельство…
Маша (съ испугомъ). Ахъ, Боже мой! Что такое?
Владиміръ. Да! Я долженъ вамъ все сказать. Можетъ быть, черезъ эту откровенность я потеряю ваше расположеніе, можетъ быть, получу отказъ отъ вашего батюшки, но я долженъ вамъ все сказать.
Маша. Не пугайте меня, ради Бога, говорите, что такое?
Владиміръ. Если вы и вашъ батюшка имете предрасудки, которымъ подвержена многіе изъ нашего дворянства, которые, по несчастію сильно укоренились во всхъ моихъ родственникахъ, тогда мн нтъ никакой надежды на счастіе!
Маша. Да о чемъ вы говорите? Я васъ ршительно не понимаю.
Владиміръ. Знаете-ли вы, кто я? Знаете-ли настоящее мое званіе?
Маша (смется). Вотъ это очень мило! Да какъ-же не знать: вы помщикъ, дворянинъ, воспитывались въ Университет, вотъ вамъ и все.
Владиміръ. А чмъ я выпущенъ изъ этого Университета?— Я не говорю вамъ о томъ званіи, которое получилъ отъ моихъ родителей, но боюсь за то, которое я получилъ трудомъ и наукою, которое сдлалось моею собственностію, котораго ни судьба, ни обстоятельства не могутъ лишить меня, которое…. которое я люблю — почти наравн съ вами!
Маша (смется). Вотъ ужъ это совсмъ не любезно: меня-то бы, кажется, можно любить немножко побольше.— Однако-жъ, скажите пожалуйста, кто-же вы?
Владиміръ (въ нершимости). Вдь я докторъ, Марья Антовна.
Маша. Докторъ!.. Ну такъ что-жъ въ этомъ дурнаго?
Владиміръ. Какъ! вы не отвергаете человка, посвятившаго себя этому занятію? Вы не пренебрегаете его наукою? Вы не даете ему унизительныхъ названій и не отталкиваете отъ себя съ презрніемъ? Вы позволяете ему просить руки вашей?
Маша. Ахъ, Боже мой, да кто-же вамъ мшаетъ. Я никогда и не думала, что непремнно надобно выдти замужъ за вице-губернатора или губернскаго предводителя.
Владиміръ (съ восторгомъ цлуетъ ея руку). О! вы мн жизнь возвращаете! Маменька меня врно проститъ, хоть я четыре года скрывалъ отъ нея, что нахожусь въ медицинскомъ факультет, а не въ юридическомъ. Что касается до прочихъ моихъ родственниковъ, такъ я объ нихъ вовсе не забочусь. Эти несчастные, взросшіе въ невжеств и предразсудкахъ, не въ состояніи оцнить полезныхъ трудовъ. Но кто меня безпокоитъ больше всхъ, такъ это вашъ батюшка….
Маша. Нтъ, нтъ, ничего, объ этомъ не безпокойтесь, вдь у меня папаша добрый, притомъ-же онъ васъ любитъ, да еще и я его попрошу хорошенько.
Владиміръ. О! будьте моей защитницей.
Маша. Зачмъ-же? Я лучше буду вашимъ стряпчимъ, а посл….
Владиміръ. А посл моею женою?
Маша. Ну разумется, если папенька позволитъ.
Владиміръ (бросается передъ нею на колна и цлуетъ руки).
Милая! Добрая Машенька! (За кулисами слышенъ шумъ и удары арапника).
Маша. Кто-то пріхалъ, встаньте, ради Бога. (Подбгаетъ къ окну.)
Владиміръ (подходя тоже къ окну). А! Это мой почтенный дядюшка и съ нимъ цлая стая собакъ. Вотъ человкъ, который ни шагу не сдлаетъ безъ этихъ товарищей.

XI.
Т ЖЕ, АГРАФЕНА МАКСИМОВНА, Г-ЖА ПЕРЕПЕЛКИНА И ПОТОМЪ МОРДАСОВЪ И ПЕРЕПЕЛКИНЪ. (Вс входятъ въ одно время).

Г-жа Перепелкина. Ну, вотъ видишь, сестра, вдь я теб говорила, что ужъ если мой Триша чего нибудь захочетъ, такъ непремнно сдлаетъ. Вотъ братъ-то, сколько времени у тебя не былъ, сколько времени сердился, а кто уговорилъ его пріхать сюда? Мой Триша!
Аграфена Максимовна. Я чрезвычайно благодарна племяннику за эту услугу, хоть и не знаю, за что братецъ такъ долго на меня сердился.
Г-жа Перепелкина. Ну, ужъ этого ты не говори, ты кругомъ виновата.
Аграфена Максимовна. Да чмъ-же?
Г-жа Перепелкина. А для чего ты насъ не послушалась и отправила сына въ Университетъ? Что изъ него вышло? Фанфаронишка какой-то?
Аграфена Максимовна. За чмъ-же такъ обижать, сестрица? И почему ты такъ скоро могла узнать характеръ моего Владиміра?
Г-жа Перепелкина. И, мать моя! видна птица по полету! Вотъ ужъ какъ мой Триша умница — такъ умница и есть.
Аграфена Максимовна. Что длать, сестрица, не всмъ-же такое счастіе.
Мордасовъ (входитъ съ Перепелкинымъ). Ей, ей, честное слово, здсь, здсь-таки, почитай у самой околицы и поддлъ его.— (Черешневой.) Здорово, сестрица! Что, я думаю ты удивляешься, что я пріхалъ? Да и не пріхалъ-бы, не безпокойся, если бы не было одного дльца. Сейчасъ теб скажу. (Увидя г-жу Перепелкину.) А, сестрица! какъ поживаешь? Твой Трифонъ выпросилъ у меня покататься гндаго жеребца и сейчасъ, я думаю, прідетъ сюда. Ахъ, сестра, сестра, какой жеребецъ-то — огонь! (Перепелкину). Ну, такъ вотъ, сударь ты мой, только что я выхалъ изъ дому, какъ откуда ни возьмись баба, да и перешла мн дорогу. Ей, ей, правда! Я посмотрлъ на моихъ собакъ да и думаю: ну, ужъ тутъ толку не будетъ.— (Маш.) А! Здравствуйте, Марья Антоновна! А гд-же вашъ батюшка? (Перепелкину:) Такъ слушай-же: крпко я задумался объ этой баб, все мн тутъ пришло въ голову: и колдунья-то она, и мужъ-то у нее пьяница, и рожа-то у ней ряба какъ ршето, ну да словомъ сказать, всякая дрянь прошла въ голову. Вотъ, сударь ты мой, такимъ то манеромъ побытомъ, я и ду въ большихъ горяхъ, да только что поровнялся съ околицей — глядь, а изъ за стога сна и выскочилъ срый, да и давай улепетывать, а мои голубчики, мои соколики, родные мои собаченьки возрились — да за нимъ! Я имъ вслдъ-то кричу: Ого-го-го-го! Ату его! Ату! Ату! Ату его! Что-жъ ты думаешь? Не прошло минуты и сраго затравили. Вотъ, ей ей, честное слово, правда. (Обращаясь къ Черешневой.) Эхъ, сестра, сестра! сколько у тебя тутъ зайцевъ, а ты не охотишься! Стыдно!
Аграфена Максимовна. Я очень рада, братецъ, что въ моемъ помстьи ты могъ получить хоть какое нибудь удовольствіе. Я ужъ думала, что ты совсмъ на меня разсердился.
Мордасовъ. Да я таки не мириться и пріхалъ — а браниться. Аграфена Максимовна. Браниться! За что-же, братецъ?
Мордасовъ (показывая на Владиміра). Вотъ за этого молодца, который теперь стоитъ, какъ столбъ, и не сметъ даже поздороваться съ дядею, потому что осрамилъ всю нашу фамилію.
Аграфена Максимовна. Какъ! Владиміръ осрамилъ фамилію?
Владиміръ. Дядюшка! Что это значитъ?
Мордасовъ. А то, сударь…. Сестра! Вели зайца приготовить къ обду.
Аграфена Максимовна. Богъ съ нимъ, съ вашимъ зайцомъ. По что жъ такое сдлалъ мой сынъ?
Мордасовъ. Я теб говорилъ, что не нужно отправлять его въ Москву, и не нужно. Такъ нтъ, вдь ты захотла сынка потшить и потшила, вотъ теперь на него и любуйся. Это ужъ всегда такъ бываетъ: кто какъ себ постелетъ, такъ и выспиться. Ей ей, правда.
Аграфена Максимовна. Братецъ! ради Бога, не говори со мною загадками, неужели теб пріятно меня мучить?
Г-жа Перепелкина. Слава Богу, что я моего Тришу никуда не посылала! Видишь, сестра, вдь и я теб говорила, что отъ этой поздки добра не будетъ.
Владиміръ. Дядюшка! Вы огорчаете маменьку, оскорбляете меня и заставляете другихъ думать, Богъ знаетъ что. Скажите-же прямо: что я такое сдлалъ и чмъ осрамилъ пашу фамилію?
Мордасовъ (прислушиваясь). Постой!… Кажется это мой Нарцисъ воетъ? Что съ нимъ, съ голубчикомъ, сдлалось? житъ.) Я сейчасъ буду. (Уходитъ.)
Аграфена Максимовна. Владиміръ! сынъ мой! Скажи мн откровенно, не сдлалъ-ли ты чего дурнаго?
Владиміръ. Нтъ, милая маменька! Я не могу себя упрекнуть ни въ чемъ предосудительномъ, и даже не могу постичь, откуда могли дойти дурные слухи до дядюшки.
Г-жа Перепелкина Ну, да ужъ извини, племянничекъ, вдь ужъ не изъ земли-же и онъ ихъ выкопалъ. (Черешневой.) Охъ! Груша, Груша! худо ты сдлала, что такъ его избаловала.
Аграфена Максимовна. Сестра! Побойся Бога, вспомни, что у тебя у самой есть сынъ…
Г-жа Перепелкина. Да мой сынъ совсмъ другое дло. Мой Триша иметъ амбицію, онъ помнитъ, что онъ не, мужикъ какой нибудь, а дворянинъ, да еще и столбовой дворянинъ!
Владиміръ. Почему же вы думаете, тетушка, что я забылъ свое дворянство?
Мордасовъ (входитъ быстро и слышитъ послднія слова). Забылъ! И это я теб сейчасъ докажу. Говори мн, да, говори безоблыжно: знаешь-ли ты Четверкина, который тоже учился въ Университет? Эхъ, славный малый!— (Перепелкину.) Представь себ, зять, на лету во ста шагахъ убиваетъ утокъ. Какъ теб это покажется?
Перепелкинъ. А что-жъ такое? Мн этого никогда не сдлать, ужъ я долженъ отдать себ полную справедливость.
Мордасовъ. Мастеръ, собака! Опять, какъ онъ играетъ въ преферансъ, ну такъ это чортъ знаетъ, что такое! Посл второй сдачи онъ, бестія, знаетъ у кого какія карты.
Владиміръ. Дядюшка, вы отдалились отъ цли, что-же этотъ Четверкинъ?
Мордасовъ. А то, что…. Да съ какой стати ты меня спрашиваешь? Я, сударь, долженъ тебя спрашивать, а не ты меня.
Аграфена Максимовна. Братецъ! Не мучь меня, выведи изъ недоумнія.
Мордасовъ. Хорошо, сестра, хорошо, только вдь не на радость ты выйдешь изъ недоумнія, ей ей, не на радость. (Обращаясь къ Владиміру.) Ну-съ, ты знаешь Четверкина?
Владиміръ. По несчастію, знаю.
Мордасовъ. Именно по несчастію, потому что онъ-то и разсказалъ мн вс твои штуки. Я встртился съ нимъ третьяго дня на охот, затащилъ его къ себ, да тутъ-то и разузналъ всю подноготную.
Владиміръ. Наконецъ, что же такое вы узнали, дядюшка?
Мордасовъ. А я, сударь, узналъ, что ты…. Да нтъ, языкъ не поворитится, чтобы выговорить, что ты такое!
Аграфена Максимовна. Братецъ, прошу тебя….
Мордасовъ. Не проси, сестра, испроси, я тебя остерегалъ, я теб говорилъ, такъ ты не хотла меня слушать, а онъ….
Аграфена Максимовна. Что-же такое онъ?
Мордасовъ. Что онъ?— Докторъ, людоморъ, фельдшеръ, цирюльникъ! Вотъ, ей, ей, правда. Радуйся, сестрица, радуйся! (Начинаетъ прохаживаться большими шагами.)
Владиміръ (съ улыбкою Маш). Видите ли, какихъ хлопотъ надлала моя медицина.
Маша (тихо Владиміру). Дядюшка вашъ сумасшедшій.
Аграфена (Владиміру съ упрекомъ). Владиміръ! Другъ мои! За чмъ ты меня обманывалъ?
Владиміръ. Успокойтесь, милая маменька!
Г-жа Перепелкина. Ахъ, батюшки свты! Да неужели это правда?… Спасибо теб, племянничекъ, спасибо, покрылъ ты наши головы стыдомъ да страмомъ на всю губернію. И онъ же еще проситъ успокоиться. Ахъ, безсовстный, безсовстный!
Мордасовъ (прохаживаясь большими шагами). Человкъ, который со временемъ могъ-бы сдлаться судьею или узднымъ предводителемъ, и наконецъ длается чмъ-же?— Цирюльникомъ!
Владиміръ. Позвольте вамъ сказать, любезный дядюшка….
Мордасовъ. Тсъ! Не называй меня любезнымъ дядюшкой, я не хочу имть племянникомъ зубодера и мои ворота для тебя всегда заперты! А если ты вздумаешь когда-нибудь явиться, такъ я спущу собакъ и закричу имъ: Ого го-го го-го! Ату его! Ату! Ату! Ату-у!
Г-жа Перепелкина. Да ужъ и ко мн, не милости просимъ, тоже, ужъ пожалуйста, тетенькой называть не извольте, да ужъ и Тришу моего избавьте отъ своего братства.
Маша (Владиміру). Прощайте, г. докторъ!
Владиміръ (съ недоумніемъ). Какъ! И вы?…
Маша. Я иду искать папеньку, онъ врно прогуливается въ саду. (Уходитъ)

XII.
ТЬ ЖЕ, Кром МАШИ.

Аграфена Максимовна. Боже мой! И она его оставила!
Г-жа Перепелкина. Ахъ, мать моя, да чему-жъ ты удивляешься? Кому пріятно быть вмст съ людоморомъ.
Владиміръ (подходитъ къ Перепелкину, улыбаясь). Ну, а вы, Ермилъ Поликарпычъ? Вы также не хотите меня знать?
Перепелкинъ (смотря на жену). Я?
Г-жа Перепелкина (скоро). Мужъ мой всегда самъ брется, ему цирюльники не нужны.
Перепелкинъ. Да, я всегда самъ брюсь, ужъ въ этомъ должно отдать мн полную справедливость.
Мордасовъ (г-ж Перепелкиной). Ай-да, сестра! Славно отбрила! (Владиміру.) Ну, прощай бывшій племянникъ! Да смотри, ко мн и носу не показывай, а не то какъ разъ его собаки откусятъ. (Хочетъ идти.)
Г-жа Перепелкина. Породи, братецъ, подемъ вмст. (Черешневой.) Прощай, сестра! Жаль мн тебя, да длать нечего, сама виновата. Если вздумаешь пріхать ко мн, такъ прізжай, только ужъ пожалуйста безъ доктора, не обижай меня, потому что у меня въ деревн своихъ два коновала. (Аграфена Максимовна плачетъ. Перепелкина, Перепелкинъ и Мордасовъ хотятъ идти.)
Владиміръ (заступаетъ имъ дорогу). Позвольте! Прежде, чмъ вы удете, мн бы хотлось сказать еще насколько словъ. Не для оправданія своего — нтъ, а такъ только, чтобы имть случай хоть въ послдній разъ подольше насмотрться на моихъ почтенныхъ родственниковъ. Вы сердитесь на меня и презираете? Не такъ-ли?
Г-жа Перепелкина (съ насмшкою). Ахъ, батюшки, какой догадливый! Ужъ и видно, что ученый.
Мордасовъ. Что-жъ ты, не прикажешь-ли намъ хвалить тебя?
Владиміръ. За чмъ-же хвалить? Но и сердиться вы не имете никакого права. Вы думаете и въ самомъ дл я забылъ, что я самъ помщикъ и дворянинъ? Вы ошибаетесь.
Вс. Какъ ошибаемся?
Владиміръ. Очень просто, ошибаетесь да и только.
Мордасовъ. Да вдь мн сказывалъ Четверкинъ.
Владиміръ. Это не длаетъ чести вашей проницательности. Неужели вы не замтили, что Четверкинъ хвастунъ и лгунъ? Все, что насказалъ онъ обо мн, была чистая ложь.
Мордасовъ. Какъ ложь?!
Г-жа Перепелкина. Такъ ты не докторъ и не зубодеръ?
Аграфена Максимовна. Ты не учился медицин?
Владиміръ. Я и не думалъ никогда быть докторомъ. (Всторону.) Я только лекарь перваго разряда.
Мордасовъ. Ну, слава Богу!
Г-жа Перепелкина. Да чему-же ты учился?
Владиміръ. Да сказать вамъ по совсти, такъ въ продолженіе этихъ пяти лтъ я ни чему не учился.
Мордасовъ. Вотъ это умно.
Г-жа Перепелкина. А что-же ты длалъ?
Владиміръ. Поигрывалъ въ картишки да волочился за хорошенькими. (Мордасову.) И ужъ играю-то почище вашего Четверкина.
Аграфена Максимовна (всторону). Боже мой! Неужели это правда?
Владиміръ (Мордасову). Вы говорите, что онъ бьетъ утокъ на лету во ста шагахъ? А я бью,— въ полутороста.
Мордасовъ (обнимаетъ его). Голубчикъ ты мой!
Владиміръ. Не знаю, вотъ вы говорите, тётенька, что братъ мой знатокъ въ лошадяхъ? Ну, такъ я вамъ скажу про себя: я настоящихъ то мошенниковъ, настоящихъ коноводовъ и тхъ обманывалъ, такъ что меня на конной мазурикомъ прозвали.
Мордасовъ (плачетъ отъ радости). Вотъ это мой племянникъ! Это моя родня!
Владиміръ. Да я вамъ лучше скажу: я оставилъ въ Москв пять тысячъ рублей долгу, которые вы, врно, заплатите? Потому что вдь у маменьки нтъ столько денегъ.
Мордасовъ. Постой! Да за что-же я буду платить твои долги?
Г-жа Перепелкина. Я-бы пожалуй и заплатила, да у меня своихъ долговъ множество. (Мужу.) Неправда ли, Ермилъ Поликарпычъ?
Перепелкинъ. Да, у насъ своихъ долговъ множество, ужъ въ этомъ должно отдать намъ полную справедливость.
Владиміръ. Стало быть, вы не хотите платить?
Мордасовъ. Я не хочу, вотъ ей, ей, правда, не хочу.
Владиміръ. Ну, и дло съ концомъ! Пускай-же объ этомъ хлопочутъ т, которымъ я долженъ. А я не стану безпокоиться изъ этихъ пустяковъ. Да и съ какой стати мн платить долги?
Мордасовъ. Умно! Пускай дураки не даютъ въ долгъ.
Аграфена Максимовна (всторону). Боже мой! Неужели все это правда? Если такъ, такъ ужъ пусть-бы лучше онъ былъ докторомъ. (Владиміру.) Владиміръ!
Владиміръ (тихо). Будьте спокойны, милая маменька!

XIII.
Т ЖЕ, РАЗГУЛЯЕВЪ И МАША.

Разгуляевъ (съ радостью). Володя! Дружище! Да ты мало того, что получилъ десятаго класса, да еще и докторъ? (Обнимаетъ его.) Ахъ, ты разбойникъ, разбойникъ! Ну! цлуй же меня скоре!
Мордасовъ (хохочетъ). Ай-да, Антонъ Петровичъ! Чудакъ! Да съ’ чего ты выдумалъ, что онъ докторъ?
Разгуляевъ. Какъ съ чего?!..
Мордасовъ. Да также, онъ и не думалъ пи чему учиться.
Г-жа Перепелкина. Онъ такой-же умница, какъ и мой Тришинька.
Разгуляевъ (дочери). Такъ что-жъ ты мн наговорила? (Черешневой.) Аграфена Максимовна! Какъ же это такъ?
Аграфена Максимовна. Я и сама не знаю, Антонъ Петровичъ.
Разгуляевъ (Владиміру.) Владиміръ! объясни, братъ, мн, тутъ, кажется, выходитъ какая-то путаница….
Мордасовъ. Да что тутъ объяснять? Тутъ объяснять нечего. Племянникъ нашъ ничмъ не осрамилъ своей фамиліи: онъ лихой малой, гуляка, картежникъ, лошадиный барышникъ, одно вотъ только немножко не хорошо, что долговъ надлалъ много, ну да по-крайней-мр хоть тмъ хорошо, что платить не хочетъ. Вотъ, ей, ей, правда.
Разгуляевъ. Что за дьявольщина!— Владиміръ! Неужели это говорятъ про тебя?
Владиміръ (смется). Про меня, Антонъ Петровичъ.
Разгуляевъ (дочери). Не бывать теб за нимъ!
Маша. Папенька….
Разгуляевъ (горячо). Не бывать и баста!
Мордасовъ (смотритъ въ окно). А! Вонъ и другой племянникъ пріхалъ на моемъ жеребц. (Владиміру.) Поди-ка сюда, Володя, посмотри, каковъ жеребчикъ-то? Какова поступь? Каковы ушки? А ножка какова?— Ну, какъ думаешь, сколько стоитъ?… Что за чортъ, на что онъ его такъ муштруетъ? Ай! бсится! Всталъ на дыбы…. (Кричитъ въ окно.) Не затягивай поводья! Не затягивай поводья!… Ну, полетлъ!
Г-жа Перепелкина (съ испугомъ). Кто полетлъ? Кто?
Мордасовъ. Да твой дуракъ Трифонъ, слетлъ съ лошади и лежитъ въ растяжку.
Г-жа Перепелкина. Тришинька! Мой Тришинька? (Кричитъ.) Помогите! Помогите! Сестрица! голубушка! Посылай за докторомъ!
Владиміръ. Боже мой! Какое несчастіе! (Убгаетъ.)
Г-жа Перепелкина (мужу). Болванъ! бги! лети! спасай! Чего ты стоишь? Разв онъ не сынъ твой?
Перепелкинъ. Онъ сынъ мой, и въ этомъ ужъ должно отдать мн полную справедливость.
Г-жа Перепелкина (кричитъ). За докторомъ! Скоре, за докторомъ! (Толкаетъ мужа и убгаетъ. Мордасовъ уходитъ за ними.)
Аграфена Максимовна. Господи! За какіе грхи ты меня такъ наказываешь?
Разгуляевъ. Да, матушка, Аграфена Максимовна! Черный денекъ для васъ выдался. Что племянникъ упалъ съ лошади, это еще ничего, а вотъ, Владиміръ-то…. Да не ужо-ли все это правда?
Аграфена Максимовна. Не знаю, по-крайней мр онъ самъ во всемъ признался.
Маша (отцу). Поврьте, папенька, что это шутка и больше ничего.
Разгуляевъ. Да ты почему это знаешь?
Маша. Потому, что меня-то ужъ онъ-бы несталъ обманывать и наврное разсказалъ’бы всю правду.
Аграфена Максимовна. Ахъ! дай-то Господи!
Маша. Ужъ я вамъ говорю, что это такъ: онъ нарочно притворился такимъ гадкимъ.
Разгуляевъ (Черешневой). А что вы думаете? Вдь можетъ быть и въ самомъ дл это такъ.
Маша. Да ужъ поврьте что такъ, у меня есть предчувствіе.
Аграфена Максимовна. Дай Богъ, чтобы твое предчувствіе сбылось, милая Машенька.
Маша Вотъ увидите, что сбудется. (Смотритъ въ окно.) Посмотрите, посмотрите, какъ онъ ухаживаетъ за больнымъ. Посмотрите, руку перевязываетъ.
Разгуляевъ (смотритъ). Въ самомъ дл! Что-жъ это значитъ?
Маша. Вы старикашка, папенька, и ничего не понимаете.
Мордасовъ (входитъ быстро). Надулъ! Чортъ возьми, лихо надулъ!
Аграфена Максимовна. Что такое, братецъ? Что сдлалось?
Мордасовъ. А то, что твой сынокъ, какъ былъ костоправомъ, такъ и остался костоправомъ!
Разгуляевъ. Что такое? Объ чемъ ты говоришь, Гаврила Терентьичъ?
Мордасовъ. Объ томъ, что одинъ дуракъ сломалъ себ руку, а другой дуракъ его лечитъ.
Аграфена Максимовна. Какъ! Племянникъ сломалъ руку? Послали ли за докторомъ?
Мордасовъ. То-есть, не то, чтобы онъ сломалъ, атакъ, только вывихнулъ, а доктора не нужно, — есть и свой.
Аграфена Максимовна (съ радостью). Ужъ не Владиміръ-ли?
Мордасовъ. Онъ и есть, чортъ возьми! Надулъ насъ ловко. А я дуракъ, еще давича сколько разъ его обнималъ.
Аграфена Максимовна. Слава Богу! Теперь и я его обниму.
Разгуляевъ. И я, да такъ крпко, что кости затрещатъ!
Маша (всторону). А я такъ поцлую.
Мордасовъ. Да что вы съ ума то сходите, ну чему вы радуетесь?
Разгуляевъ. А по твоему, разв не чему?
Мордасовъ. Да, разумется, нечему. Ну конечно, можетъ быть, онъ и искусный лекаришка, да все же не уздный судья и не дворянскій предводитель.

XVI.
Т ЖЕ, ПЕРЕПЕЛКИНЪ, Г-ЖА ПЕРЕПЕЛКИНА, ВЛАДИМІРЪ, СТЕПАНЪ И ТРИФОНЪ (съ подвязанной рукой, поддерживаемый Владиміромъ и г-жей Перепелкиной.)

Г-жа Перепелкина. Тришинька! Голубчикъ мой? Каково теб?
Трифонъ (показывая на Владиміра). Если бы не онъ, такъ можетъ быть я-бы на всю жизнь остался калекою.
Г-жа Перепелкина (обнимаетъ Владиміра). Спасибо теб, Володинька, спасибо теб, голубчикъ! (Сажаютъ Трифона на диванъ.)
Владиміръ. Такъ вы, тетинька, больше не сердитесь, что я докторъ?
Г-жа Перепелкина. Сохрани меня Господи! Да за что? Да я благодарю Бога, что въ нашемъ семейств есть такой полезный человкъ. (Тихо.) А что, голубчикъ, ручка-то у него не сломана?
Владиміръ. Нтъ, тетипька, не сломана, только свихнута. Черезъ недлю братъ будетъ совсмъ здоровъ.
Трифонъ. Черезъ недлю? Чортъ возьми! Не ужъ-ли цлую недлю я долженъ буду не играть въ карты? (Мордасову) А все это виноватъ вашъ одеръ, дядюшка! Дрянь лошаденка!
Мордасовъ (вспыхнувъ). Что? мой гндой дрянь?
Трифонъ. Да конечно, дрянь, десяти рублей не стоитъ.
Мордасовъ (горячо). За триста не отдамъ! Вотъ ей, ей, не отдамъ! Да и много-ли ты смыслишь? Дубина!— (Владиміру.) Поди сюда, Владиміръ, посмотри, да и скажи ему, что онъ дуракъ!
Владиміръ. Извините меня, дядюшка, я вдь не знатокъ.
Мордасовъ. Какъ не знатокъ! Да вдь ты барышникъ?
Владиміръ. Нтъ.
Мордасовъ. А какъ-же, ты мн самъ сказывалъ?
Владиміръ. Виноватъ, солгалъ.
Мордасовъ. Это, сударь, скверно! Ну, да ужъ Богъ тебя проститъ. А охоту хорошо знаешь?
Владиміръ. Нтъ.
Мордасовъ. Какъ! И утокъ на лету не стрляешь?
Владиміръ. Нтъ.
Мордасовъ. Ну, да хоть въ карты-то хорошо играешь?
Владиміръ. Нтъ.
Мордасовъ. Такъ ты мн все это навралъ?
Владиміръ. Увы!
Мордасовъ. Да зачмъ-же, разбойникъ! За чмъ?
Владиміръ. Что-жъ мн было длать? Ваше презрніе и вашъ гнвъ заставили меня пошутить — не надъ вами, потому что васъ я люблю и уважаю, по надъ вашими предразсудками. Вы сердились на меня, пока думали, что я чему нибудь учился, и обнимали меня, когда я вамъ сказалъ, что я неучь и лнтяй. Тетинька теперь перемнила свое мнніе, я надюсь, дядюшка, что и вы послдуете ея примру.
Мордасовъ. Ну, еще объ этомъ надобно подумать.
Владиміръ. Что-же касается до маменьки, такъ она у меня такъ добра, такъ добра, что врно уже давно меня простила.
Аграфена Максимовна луетъ его). Отъ всего сердца, мой милый Владиміръ!
Владиміръ (Разгуляеву). Теперь я совершенно счастливъ, если-бы только вы, Антонъ Петровичъ….
Разгуляевъ. А я что такое? Я братъ, Владиміръ Александрычъ, слава Богу, здоровъ, меня лечить не надобно.
Владиміръ. Нтъ, мн-бы хотлось, что бы вы сами отпустили мн лекарства.
Разгуляевъ. О! да, что я за аптекарь? А впрочемъ, посмотримъ: пропиши рецептъ.
Владиміръ (смется и показываетъ на Машу). Тутъ и прописывать не нужно, медикаменты на лицо.
Разгуляевъ. Разбойникъ! (Обращаясь къ Черешневой.) Какъ думаете, матушка, Аграфена Максимовна?
Агафена Максимовна луетъ Машу). Это было мое единственное желаніе.
Разгуляевъ. Ну, такъ и толковать нечего. (Беретъ Машу за руку и подводитъ къ Владиміру.) Вотъ теб лекарство, да только смотри, принимай осторожне.
Владиміръ. Благодтель мой! }
Маша. Папочка, миленькій! } вмст
Трифонъ (матери). Что-же это такое, братъ женится на моей невст?
Г-жа Перепелкина. Не безпокойся, душенька, я теб сыщу другую, гораздо лучше.
Трифонъ. Да, урода какого-нибудь.
Степанъ (входитъ). Обдъ готовъ.
Аграфена Максимовна. Милости просимъ, дорогіе гости!
Владиміръ/ Брату одинъ бульёнъ.
Трифонъ. Какъ одинъ бульёнъ? Да я сть хочу.
Владиміръ. Теб надобно соблюдать діэту. Ступай теперь и ложись.
Г-жа Перепелкина. Пойдемъ, голубчикъ, я тебя положу въ постельку. (Мужу.) Что-жъ ты стоишь выпуча глаза? Подсоби мн отвести его.
Перепелкинъ. А какъ-же, мамочка, вдь обдать сбираются?
Г-жа Перепелкина. Да, что ты голоденъ, что-ли?
Перепелкинъ. Ужасно, какъ голоденъ! Ужъ въ этомъ должно отдать мн полную справедливость.
Г-жа Перепелкина (толкаетъ его). Ну, такъ посл пошь, а теперь веди! (Уводятъ Трифона.)
Разгуляевъ (Владиміру). Нутко, докторъ! веди и ты свою докторшу..
Аграфена Максимовна (Мордасову). Братецъ! Неужели ты все еще сердишься?
Мордасовъ. Да, чортъ знаетъ, я и самъ незнаю, сержусь-ли я, вотъ ей ей, правда.
Разгуляевъ. Полно дурачиться, пойдемъ-ко лучше обдать.
Мордасовъ. Ступайте, ступайте, я сейчасъ приду.
Разгуляевъ. Ну, смотри, мы ждать не станемъ. (Подаетъ руку Черешневой и вс уходятъ.)
Мордасовъ (одинъ, ходитъ большими шагами). Что-жъ это и въ самомъ дл, хорошо-ли, что племянникъ мой сдлался докторомъ?… Гмъ! съ одной стороны не хорошо, потому-что ужъ онъ не будетъ вы судьей, ни предводителемъ, а съ другой стороны хорошо, потому что онъ будетъ лечить моихъ собакъ. Впрочемъ, объ этомъ надобно спросить у кого-нибудь поумне.
Я мало смыслю въ медицин
И плохо врю докторамъ,
Такъ вотъ по этой-то причин
И обращаюсь съ просьбой къ вамъ.
Скажите мн, оставя шутки
И не теряя лишнихъ словъ,
Смшны-ли наши предразсудки
Противъ ученыхъ докторовъ?

‘Пантеонъ’, No 6, 1849

Прочитали? Поделиться с друзьями:
Электронная библиотека