Артур Конан Дойл
Артур Конан Дойл
Отозвание легионов
Отозвание легионов
The Last of the Legions
The Last of the Legions
Отозвание легионов, Дойль Артур Конан, Год: 1910
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Римский вице-король Понтий сидел в атриуме своей роскошной виллы на Темзе и с изумлением смотрел на свиток папируса, который он только что развернул. Перед ним стоял гонец, маленький черный итальянец, 28 дней тому назад покинувший Рим, его черные глаза глядели устало, а оливковое лицо казалось еще темнее от пыли и пота. Вице-король смотрел на гонца и не видел его, так заняты были его мысли спешным и неожиданным приказом, ему казалось, что почва уходит под его ногами. Жизнь и все дело его жизни неудержимо рушилось.
— Хорошо, — сказал он, наконец, резким недовольным голосом, — ты можешь идти.
Человек поклонился и вышел из комнаты, шатаясь от усталости. Желтоволосый британский мажордом поспешно вошел за приказаниями.
— Здесь ли генерал?
— Он ждет, ваша светлость.
— Тогда введи его сюда и оставь нас вдвоем.
Несколько мгновений спустя Лициний Красс, предводитель британских войск, стоял перед своим начальником. Это был большой бородатый человек в белой гражданской тоге, обшитой патрицианским пурпуром. Его лицо было изрыто шрамами и сожжено солнцем в долгих германских и африканских походах, теперь оно выражало испуг, и он вопросительно взглянул на некрасивое и нерешительное лицо вице-короля.
— Я боюсь, что ваша светлость получили неприятные вести из Рима?
— Самые ужасные, Красс. Все кончено с Британией, и еще вопрос, удержится ли Галлия.
— Оставить границу? Неужели этот приказ спешный?
— Вот он, с собственной печатью императора.
— Но что является причиной, ваша светлость? Правда, носились слухи, но они казались слишком невероятными.
— До меня они тоже дошли на прошлой неделе, и я приказал сечь кнутом за их распространение. Но здесь все сказано ясно, насколько слова могут быть ясными. ‘Приведи все твои легионы на помощь Империи, не оставь ни одной когорты в Британии. Таков мой приказ’.
— Но причина?
— Нужно отрубить конечности, чтобы сердце стало сильнее. Если отрезать Галлию и Британию — Италия может быть спасена. Старый Германский улей собирается взлететь еще раз. Свежие полки варваров идут из Дакии и Скифии, нужен меч для защиты Лигурийских переходов. Рим не может оставить в Британии четыре хороших легиона в полной праздности.
Солдат пожал плечами.
— Если легионы уйдут, ни один римлянин не будет чувствовать себя здесь в безопасности. Несмотря на все, что мы сделали — эта страна не наша, мы сдерживаем ее мечом лишь до тех пор, пока мы сами здесь.
— Да, все мужчины, женщины и дети латинской крови должны уйти вместе с нами в Галлию, галлы уже ждут нас в Порт-Дублисе. Отдай сейчас же приказ, Красс. Если Геруланскии легион отойдет от Адрианских стен, он может взять с собой северных колонистов. Иовианцы могут захватить с собой народы запада, а батавы — восточных жителей, если они хотят собраться у Камборикума. Ты присмотришь за ними.
Он на один момент закрыл лицо руками.
— Опасное дело, — воскликнул он, — рубить корни у такого крепкого дерева!
— Для того чтобы дать место сорной траве, — горько проговорил солдат. — Боже мой, чем кончат эти несчастные британцы! От одного океана до другого не найдется ни одного племени, которое не сядет к ним на шею, как только последний римский ликтор повернется к ним спиной. Даже и теперь этих горячих западных силуров едва можно держать в повиновении.
— Пусть собаки грызутся между собой, как хотят, пока не победит сильнейшая, — проговорил римский губернатор. — Хорошо еще, если победитель оставит искусства и законы, которые мы принесли, и если британцы останутся тем, чем мы их сделали. Но нет, придет медведь с севера и волк из-за моря, раскрашенные дикари выйдут из-за стен, саксонские пираты из воды и возьмут в свои руки управление страной. Они разрушат все, что мы охраняли, сожгут все, что мы строили, опустошат наши посевы. Но жребий брошен, Красс, иди исполнять приказ.
— В течение одного часа я разошлю гонцов. Как раз сегодня утром пришло известие, что варвары проникли через старую брешь в Северной стене и их форпосты на юге достигли Виновии.
Губернатор пожал плечами.
— Это нас более не касается, — сказал он, вслед затем горькая улыбка показалась на его орлином гладко выбритом лице. — Как ты думаешь, кого я принимал сегодня утром?
— Не знаю.
— Карадока, Регнуса и Кельция-икенийца, которые подобно многим другим богатым британцам воспитывались в Риме, они хотели развить передо мной свои планы управления страной.
— Каковы их планы?
— Они хотят править сами. Римский солдат засмеялся.
— Прекрасно, теперь их желание будет исполнено, — сказал он, кланяясь и направляясь к выходу. — Всего хорошего, ваша светлость, тяжелые дни наступают для вас и для меня.
Час спустя британская депутация предстала перед губернатором. Это были хорошие, стойкие люди, которые, рискуя своей жизнью, всеми силами отстаивали свою родину. С другой стороны, они сознавали, что при милостивом правлении Рима они находятся в безопасности до тех пор, пока от слов не перейдут к делу. Они стояли теперь серьезные и несколько сконфуженные перед троном вице-короля. Кельций был черноволосый, смуглый маленький икениец, Карадок и Регнус высокие, средних лет, светловолосые, чистого британского типа. Они были одеты в драпированные тоги шафранного цвета по латинскому образцу, вместо повязки и туники, как носило большинство их соотечественников на острове.
— Ну? — коротко спросил губернатор.
— Мы пришли сюда, — смело начал Кельций, — как представители большинства наших соотечественников с намерением послать через вас нашу петицию Императору и римскому Сенату. Мы торопимся получить от них разрешение на управление страной, согласно нашим старым обычаям.
Он замолчал, как бы ожидая взрыва в ответ на свою дерзость, но губернатор только серьезно качал головой, как бы давая ему знак продолжать.
— Мы имели свои собственные законы, прежде чем Цезарь вступил на землю британцев, и они хорошо исполняли свое назначение, с тех пор, как наши предки пришли из страны Гама. Мы не дети и не выскочки среди других наций, наша история в преданиях нашего народа ведет свое начало с более древних времен, чем история Рима, а теперь мы измучены и унижены игом, которое вы на нас наложили.
— Разве наши законы несправедливы? — спросил губернатор.
— Закон Цезаря справедлив, но он всегда останется законом Цезаря. Наши родные законы составлены нашим народом применительно к их нуждам, и мы очень желали бы их вернуть.
— Вы говорите по-римски, точно родились на форуме, вы носите римскую тогу, ваши волосы приглажены по римской моде, разве все это не признаки Рима?
— Мы согласны перенять все науки и искусства, которые могут дать нам Рим или Греция, но мы хотим остаться британцами, и пусть нами правят британцы.
Вице-король усмехнулся.
— Клянусь крестом св. Елены, вы не осмелились бы говорить так с кем-нибудь из моих предшественников. Это было бы концом вашей политики. Одно то, что вы могли решиться предстать передо мной и так много говорить, всегда будет служить доказательством нашего милостивого правления. Но я хочу побеседовать с вами относительно вашей просьбы. Вы сами прекрасно знаете, что эта страна никогда не была единым королевством, а всегда имела много различных племен и предводителей, которые воевали друг с другом. Неужели вы желаете вернуть это время?
— То было в злые времена язычества, во времена друидов и дубовых рощ, теперь мы все одной крови и связаны общим Евангелием мира.
Вице-король покачал головой.
— Если бы весь мир думал так, тогда жилось бы спокойнее, — сказал он. — Но более вероятно, что это благое учение мира мало поможет вам, когда вы столкнетесь лицом к лицу со служителем бога войны. Что можете вы предпринять против татуированных жителей севера?
— Ваша светлость знает, что многие из храбрейших легионеров — британской крови. Это будет нашей защитой.
— А дисциплина, а умение отдавать приказания, знакомство с военным делом? Всего этого вам недостает. Вы слишком долго опирались на костыль.
— Время будет трудное, но когда мы перешагнем через него, Британия возродится.
— Нет, она только будет под другим суровым господством, — сказал римлянин. — Пираты уже носятся у восточных берегов, если бы римляне не отправили туда саксонцев, они завтра уже высадились бы на берег с мечами и факелами. Я вижу день, когда Британия действительно будет единой, но это произойдет лишь потому, что вы и ваши близкие либо умрете, либо спасетесь бегством в западные горы. Все будет сплавлено вместе, и если из плавильной печи выйдет лучший Альбион, то это будет после долгих лет мучительной борьбы, и ни вы, ни ваш народ не примете в этом участия.
Регнус, высокий кельт, улыбнулся, пожав своими широкими плечами.
— С помощью Божией и наших собственных рук мы надеемся на лучший конец, — сказал он, — дайте нам возможность, и мы снесем удар.
— Вы говорите как человек, которому нечего терять, — сказал вице-король, грустно покачивая головой. — Я вижу эту громадную страну с ее фруктовыми садами и рощами, с ее красивыми виллами и городами, обнесенными стеной, с ее мостами и дорогами, и все это дело Рима. Эти триста лет мирной жизни пройдут, как сон, и от них не останется и следа. Но я хочу, чтобы вы знали, что ваше желание будет исполнено. Как раз сегодня я получил приказ увести легионы.
Три британца переглянулись с неописанным изумлением, их первым порывом была дикая радость, но вслед за ней пришло сомнение.
— Действительно, это удивительные новости, — задумчиво сказал Кельций. — Когда уйдут легионы, ваша светлость, и кого вы оставите для нашей защиты?
— Все легионы уйдут, — сказал вице-король. — Вы, конечно, обрадуетесь, услыхав, что по истечении месяца здесь не останется ни одного римского солдата и ни одного римлянина, без различия пола, возраста и класса, которые смогут последовать за мной.
По лицам британцев пробежала тень. Первый заговорил Карадок, серьезный и глубокомысленный человек.
— Это слишком поспешно, ваша светлость. То, что вы говорили относительно пиратов, к сожалению, верно. Из моей виллы на южном берегу близ форта Андерида я не далее как на прошлой неделе видел около восьмидесяти галер и хорошо знаю, что они набросятся на нас, как вороны на убитого быка. До истечения нескольких лет мы не можем остаться без вашей поддержки.
Вице-король пожал плечами.
— Теперь это ваше дело, — сказал он. — Вы получили то, что требовали. Рим должен заботиться о себе.
Последняя радость сбежала с лиц британцев. Перед ними живо встало все ужасное будущее, а при одной мысли об этом у них сжималось сердце.
— На рыночной площади носятся слухи, что варвары проникли в брешь в Адриановой стене, — сказал Кельций. — Кто же теперь остановит их дальнейшее движение?
— Вы и ваши товарищи, — коротко проговорил римлянин.
Еще ярче встало будущее, и ужас выразился на лицах депутатов.
— Но, ваша светлость, если легионы нас покинут, то в течение месяца придут дикие скотты в Еборакум и северяне на Темзу, мы можем укрыться под вашей защитой, а через несколько лет нам будет уже легче справиться, но не сейчас, ваша светлость, не сейчас.
— Умолкните! Несколько лет вы кричите нам в уши и возбуждаете народ. Теперь вы все получили. Чего же вам еще нужно? Через месяц вы будете так же свободны, как ваши предки, прежде чем Цезарь вступил на ваш берег.
— Ради Бога, ваша светлость, выкиньте это из головы! Это дело плохо обдумано. Мы пошлем в Рим, мы сами сейчас же направимся туда, мы падем к ногам Императора, встанем на колени перед Сенатом и вымолим оставить легионы.
Римский проконсул встал со стула и сделал знак, что аудиенция окончена.
— Вы можете делать, что хотите, — сказал он. — Я с моими людьми ухожу в Италию.
Все случилось так, как он предсказал. Прежде чем весна уступила лету, полки спустились по Аврельской дороге и направились к Лигурийским переходам, и все дороги в Галлии были запружены колясками и телегами, перевозившими британских и римских беглецов по этому трудному пути в их далекие страны. Прежде чем наступило следующее лето, Кельций умер, с него живого сняли кожу морские разбойники и прибили к дверям церкви близ Кестора. Регнус тоже умер — его привязали к дереву и убили стрелой при разгроме Иски раскрашенными людьми, Один Карадок остался в живых, но он был рабом у красного каледонийца Ельды, а его жена — наложницей у дикого предводителя западной Кимры Мордреда.
От разрушенных стен на севере до Вектиса на юге красивая страна британцев покрылась кровью, пеплом и развалинами. После многих лет она возродилась лучше, чем прежде, но, как верно предсказал римлянин, ни британцы, ни потомки одной с ними крови не получили в наследство того, что когда-то было их собственностью.
Печатается по изданию: Дойл А. К. ‘Полное собрание сочинений’, т. 21 — СПб.: П. П. Сойкин, 1911.