А. Н. Островский
А. Н. Островский
Отдельные записи
Отдельные записи
——
——
——
——
——
——
——
——
——
КОММЕНТАРИИ
КОММЕНТАРИИ
Отдельные записи, Островский Александр Николаевич, Год: 1878
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Речи 1859-1886
ГИХЛ, М., 1952
Составитель тома Г. И. Владыкин
Подготовка текста и комментарии К. Д. Муратовой
Артисты, полагающиеся на то, что их вывезет роль (т. е. одаренные естественностью), почти всегда погрешают: в холодных и обыкновенных местах роли (а таких мест не избежит ни один автор) они выходят из роли, ибо у них не заложено приготовлением в душе типа, и они остаются сами собою.
Нам еще рано гнать искусства, они у нас еще своего дела не сделали. Чтобы образовать нацию, не довольно выстроить университеты. Умы, чтобы быть готовыми к восприятию научных истин, нуждаются в предварительной культуре. Процессы обобщения и отвлечения не сразу даются мозгу, они должны быть подготовлены. Обобщения, представляемые искусством, легче воспринимаются и постигаются и, практикуя ум, подготовляют его к научным отвлечениям…
Наши актеры, в которых больше половины провинциальных, не умеющих носить костюма и ходить по сцене, играть Шекспира не могут. Для кого же он ставится, для какой публики? Интеллигентная публика возмущается и негодует, а простая ничего не понимает и скучает. Да и понять трудно, когда ‘Ричард III’, например, играется без трагика. Один англичанин, инженер, молодой еще человек и сам хороший актер, рассказывал мне, как он с целой компанией англичан смотрел ‘Ричарда III’, и передавал впечатление, произведенное на них московским исполнением. Они сначала сдерживались, чтобы не смеяться громко, а потом, когда Ричард, при появлении теней, начал на постели дрягать ногами, — принуждены были удалиться, чтобы не нарушать приличия. Вот до чего мы дожили! А прежде иностранцы, и даже иностранные актеры хвалили нашу труппу: Дюпюи, Ольридж, Росси. Положим, что и прежде у нас пьесы Шекспира в целом исполнялись неважно, но тогда все-таки вторые и третьи роли игрались учеными актерами, умеющими ходить по сцене и носить костюм, а в главных ролях были: гениальный Мочалов и великолепный Каратыгин. Их-то и смотрела публика, ими и восхищалась, а к остальным относилась снисходительно, так же, как была она снисходительна и к труппам Росси и Сальвини. Но если бы эти труппы начали играть без своих премьеров, кто же бы пошел их смотреть? В том-то и великое горе наше, что у нас лица, стоящие во главе театрального управления, так не компетентны, так не на месте, что им и втолковать нельзя той простой истины, что без трагиков трагедии не играют. ‘Нет, отчего же? — отвечают, — можно и без трагиков: вот мы играем же’.
Изобретение интриги потому трудно, что интрига есть ложь, а дело поэзии — истина. Счастлив Шекспир, который пользовался готовыми легендами: он не только не изобретал лжи, но в ложь сказки влагал правду жизни. Дело поэта не в том, чтобы выдумывать небывалую интригу, а в том, чтобы происшествие даже невероятное объяснить законами жизни.
Многие условные правила исчезли, исчезнут и еще некоторые. Теперь драматические произведения есть не что иное, как драматизированная жизнь. Жизнь вообще производит на разных людей различные впечатления, а драматическое произведение должно производить одно. Этого оно достигает ясностью и единством мыслей и стройностью формы.
Переделки — это смещение французского с нижегородским, эти гермафродиты драматического искусства — не должны быть допускаемы. В императорском театре репертуар должен состоять из лучших оригинальных пьес и из хороших, имеющих несомненные литературные достоинства, переводов иностранных шедевров.
Эта артистка любит теперь Шумана и презирает итальянцев, но возвратите ей голос, — она бы (умудренная годами относительно драматического выражения) зарыдала от чувства полного блаженства, пропев Casta diva.
В конце прошлого столетия во Франции из ‘Бедного клерка’ была сделана комическая опера, или, лучше сказать, оперетка — ‘Soldat magicien’, она пользовалась всеобщей известностию и была напечатана много раз в разных сборниках. Из этой пьески Котляревский, под тем же названием, сделал малороссийскую оперетку ‘Москаль чаривник’ (Солдат чародей), которая, благодаря игре Щепкина, долгое время пользовалась в Москве большим успехом.
Мысль, что изящные зрелища воспитывают общество, не есть какое-нибудь сложное положение, которое нуждается в доказательствах или подтверждении. Это убеждение лучших умов, ставшее аксиомой, оно имеет за собой почтенную давность. Еще великий правитель Афин, честный, всесторонне образованный, изящный друг философов и притом практически умный Перикл в одной из своих речей говорил афинскому народу о том, за что следует любить отечество, т. е. Афины, и за что афинянин любит их: ‘За то, что этот город хочет равенства всех перед законом, что он дает людям свободу и для всех открывает путь к почестям, поддерживает общественный порядок, обеспечивает за сановниками их власть, дает народу зрелища, питающие душу’. (Фукидит.)
Для первоначальной умственной культуры искусство (как сказано выше) большая сила, и по преимуществу драматическое, как более доступное и понятное.
Печатаются (семь заметок) по копии П. О. Морозова, хранящейся в Институте русской литературы Академии наук СССР, по рукописи А. Н. Островского (3-я заметка), хранящейся там же, и по рукописи ‘О причинах упадка драматического театра в Москве’ (9-я и 10-я заметки), хранящейся в Центральном государственном литературном архиве (Москва).
Запись плана статьи А. Островского об актерах и их игре в связи с исследованием И. М. Сеченова ‘Элементы мысли’ (1878 г.) печатается по публикации П. Морозова в ‘Вестнике Европы’, 1910, No 10.