Отчаяние.
(Исторической отрывок.)
Н. Мамышев.
Вестник Европы. 1809
Отчаяние, Мамышев Николай Родионович, Год: 1809
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Чукчи, населяющие пространство земли всего Чукотского носа, даже до Пенжинского моря, есть народ многочисленной, занимающийся звериною и рыбною ловлею, подобно прочим полуденным Сибирским народам. Главное богатство его состоит в разведении собак и оленей. Как у нас сумма денег означает степень богатства и почти уважения, так между Чукчами число собак и оленей дает знать об имуществе и праве на уважение общества. Первые заменяют у них наших лошадей, и сверх того во множестве приносятся в жертву, а последние, будучи употребляемы на переезды, как и собаки, еще составляют главную их пищу. Чукчи хлебопашества не знают. Оленье мясо заменяет у них и хлеб и всякой другой харчь. Впрочем народ деятельной, здоровой, крепкого сложения, высокого роста и воинственной. Стоит только взглянуть на верное изображение Чукча, чтобы не усомниться в последнем, даже одежда его, несколько подобная древней Римской, кажется сделана для войны, или по крайней мере для скорых оборотов тела.
Коряки во всем подобны Чукчам — видом, обычаями, родом жизни. Они граничат с ними с южной стороны и населяют западной берег Пенжинского моря.
Не известно точно, с чего и когда началась между обоими сими народами вражда, может быть, что ведя оба кочующую жизнь, поссорились за землю, только то достоверно, что ненависть их, будучи непримирима, так сказать, с кровию передается от отца сыну, от поколения поколению, из рода в род. Ни Чукчи, ни Коряки нынешние не знают ее причины, но друг другу враги непримиримые. Статься может, тысящелетия уже протекли с тех пор, как их родоначальники поссорились между собою, и ссора сия, быв конечно в начале малозначущею, продолжается во всем свирепстве доныне, так что Коряки едва от оной совершенно не были истреблены своими неприятелями. Вот одна из главных причин малого населения северной Сибири, а может быть и северной Америки в древнем ее состоянии, равно как и совершенного истребления некоторых народов, которых одни только имена теперь слышны в изустных преданиях сих диких.
Быв всюду гонимы непримиримыми своими врагами, Коряки решились дать последнее отчаянное сражение , о котором еще и ныне рассказывают с ужасом: но бешеная их храбрость не могла преодолеть многолюдства неприятелей, и послужила токмо к тому, что они все легли, подобно древним Спартанцам, на месте сражения, едва несколько десятков семей осталось от сего, некогда многолюдного народа, который долго удерживал перевес у Чукчей, еще и теперь значительного северного Сибирского народа.
Сии малые остатки удалились в непроходимые дремучие леса, уступив милую родину своим кровожадным гонителям. Прошло много времени, наконец они размножились, и стали являться там и здесь с своими стадами. Но Чукчи не забыли вражды своей, всюду их теснили и всюду гонялися за ними, как за верною добычею. В это время явились Руские близь их владений. Коряки с радостию прибегли под защиту победителей Сибири. Чукчи смирились пред могущественными их покровителями. Но ненависть и мщение кипели в сердцах тех и других. Чукчи, надеясь на свои силы, а Коряки на силы своих защитников, часто, где могли, нападали друг на друга, отгоняли стада оленей, отводили в неволю жен и детей неприятельских. Для усмирения первых заложена была крепость на реке Анадыре, известная под именем Анадырской, для защищения последних заложены другия, и между ними примечательнейшая Ижигинская в вершине Ижигинской губы, на берегу Пенжинского моря. Но в последствии Анадырская крепость по повелению Правительства сожжена, потому что содержание гарнизона сопряжено было с великими затруднениями (ибо по одному только разу в году приходил к ней галиот с припасами и повелениями), а желаемого успеха ожидать от ней было сомнительно, ибо Чукчи, быв диким кочующим народом, во всяком случае могли укрыться во глубину лесов непроходимых.
Коряки, обороняемые Россиянами, были во владениях своих покойнее. Час от часу подходили они ближе к Чукчам, и когда узнавали намерение, что сии хотят учинить на них нападение, то спешили к стенам Ижигинской крепости. Гарнизону приказано было давать помощь, как верноподданным. Часто близь оной происходили между ними сражения, но всегда победа не замедляла являться на стороне Коряков.
Лет 30 тому назад, или несколько более, Чукчи, гоняся за Коряками со всем остервенением диких и в гораздо большем противу обыкновенного числе, подошли к самой крепости, обнадеяся весьма на свое многолюдство, и желая верным учинить поражение своих неприятелей. Коряки, быв уверены в помощи гарнизона, толь бессумненно всегда ими изведанной, в виду почти оной остановились и приготовились дать доброй отпор. Сражение началось со всем свирепством неугасимого мщения. Сперва меткие стрелы, а потом палицы и копья, багрили снег длинными ручьями крови. Но скоро приметна стала слабость Коряков, мужество уступало многолюдству, и победа клонилась на сторону Чукчей. Коммендант отправил поспешно часть своей команды. Огнестрельное оружие остановило успехи нападающих, однако не могло остановить их ярости. Чукчи дрались с исступлением. Долго успех возобновленного сражения был неизвестен. Коммендант, желая ускорить оное, дабы как можно менее подвергнуть в продолжительном бою опасности свою команду, выступил сам с остальною частию гарнизона и одною или двумя пушками. Чукчей сломили, разбили, рассеяли. Коммендант преследовал их далеко, но неукротимые Коряки с стремлением погнались за убегающим неприятелем. Ни приказания начальствующего, ни густота леса, ни темнота наступающей ночи, не могли удержать их от убийства. Уже не слышно было на месте битвы военного шума: тишина царствовала повсюду, только иногда в густоте леса там и сям крики поражающих и пораженных нарушали всеобщее спокойствие, и перемежаемые стоны умирающих на поле сражения уныло окрест разносились. Утомленный гарнизон при блеске луны возвращался в крепость. Вдруг смешенные крики поражают слух. Различают жалобы, плачь, вопли отчаяния. Изумленные не знают причины, спешат, и увидели… сердца всех облились кровию: на место сражения собрались жены и дети убитых Чукчей (Поелику сии народы не имеют непременного своего местопребывания, то и на войну ходят со всем своим семейством, оставляя, во время сражения, слабых в ближайшем лесу), каждая жена искала тела милого своего друга, каждое дитя, утопая в снегу, старалося добраться до печальных остатков своего отца, и когда находили, то мать над оным собственными своими руками вонзала ножь в сердце своего младенца. —
‘Кто нас будет кормить? — Кто вас будет лелеять и покоить? — Злые потащат нас в неволю — изнурять работою и побоями — уморять голодом! — Где укроемся от морозов лютых? —
Так плакали бедные вдовы, умерщвляя детей над трупами мужей своих.
С ужасом Коммендант известился о сем неслыханном убийстве. Немедленно приказал всех сих исступленных захватить и привести в крепость. Но средство было уже поздное: почти все дети лежали бездыханные между трупами отцев своих.
Отвели им для общего житья старые казармы, но что же? Убивственная рука еще не устала, она искала новых жертв. Женщины, укрываемые темнотою ночи, с печальными песнями, в дружеских объятиях, поражали одна другую небольшими ножами, неприметно привязанными к их поясам в числе украшений, обыкновенных сим народам. Немногие из них были насильно спасены солдатами. Но какая жизнь! Они исходатайствовали себе позволение ходить во время утренней и вечерней зари на место сражения, горько всегда плакали на оном, обращаяся в ту сторону, откуда пришли, и куда укрылися остатки побежденных, звали их к себе, просили взять с собою в леса дремучие, и жалкой голос их далеко разносился в тишине ночной по снежным пустыням.
Многие, не принимая пищи, изнурили себя голодом и умерли безвременною смертию.
Я слышал сие от Коммендантского сына, бывшего очевидцем происшествия.
Вот одна из причин малого размножения северных народов в Сибири.
Текст воспроизведен по изданию: Отчаяние. (Исторической отрывок) // Вестник Европы, Часть 44. No 5. 1809
сетевая версия — Тhietmar. 2009
Вестник Европы. 1809
Вестник Европы. 1809