тъ Дельги до Канпура
Эпизодъ изъ исторіи возстанія въ Остъ-Индіи
(Дневникъ англичанки)
Статья доктора Феликса Менара
I.
II.
Подписано: Вильямсъ Гудсъ.
III.
IV.
V.
От Дельги до Канпура. Эпизод из истории восстания в Ост-Индии, Менар Феликс, Год: 1857
Время на прочтение: 58 минут(ы)
Въ гостинниц, гд я живу, остановилась на дняхъ бдная Англичанка, жертва бенгальскаго возмущенія, мистрисъ Гориститъ. Она выбралась изъ Индіи съ однимъ изъ транспортовъ вдовъ и сиротъ, перевозимыхъ пакетботами по два раза въ мсяцъ изъ Калькутты въ Суэсъ. Прибывъ въ Соутемптонъ, она отправилась во Францію искать пріюта въ семь своего мужа, издавна поселившейся въ Турен. Прозжая черезъ Парижъ, бдная занемогла, къ больной позвали меня.
Медики любопытны. Я разспрашивалъ у моей паціентки о первоначальныхъ причинахъ болзни, и она разказала мн ужасную повсть страданій, перенесенныхъ ею въ Индіи. Нужда, изнеможеніе, горести — вотъ чмъ теперь была больна она: противъ этихъ припадковъ, искусство врача безсильно!, Я самъ страдалъ, я трепеталъ въ ужас, слушая разказъ объ этой долгой пытк. Женщина эта жила счастливо и богато, вмст съ мужемъ, съ дочерью и сыномъ, теперь у ней нтъ ни мужа, ни дтей, ни своего куска хлба. Сынъ, двухлтній ребенокъ, былъ распятъ на стн, въ присутствіи своей матери, дочь, осьмнадцатилтняя двушка, перенесла всевозможныя оскорбленія отъ сипаевъ, трупъ ея гніетъ въ одномъ изъ канпурскихъ колодцевъ. Отецъ страдалъ немного, онъ убитъ прежде дтей своихъ пулею въ сердце. Жена сама вырыла могилу своему мужу, не желая, чтобы трупъ его достался въ добычу хищнымъ птицамъ.
Я выпросилъ у мистриссъ Горнститъ позволеніе обнародовать эту одиссею слезъ и крови. Мн трудно было побдить въ ней нежеланіе гласности и успокоить ея нершительность, наконецъ мн это удалось, и я пишу теперь эти страшныя подробности, такъ сказать, подъ ея диктовку.
11-го мая 1857 года. Мы поразбогатли, семья умножилась… Богъ далъ мн сына, посл шестнадцатилтняго безплодія, какъ бы въ услажденіе угрожавшаго мн одиночества вслдствіе замужества дочери моей Елены, которая была тогда помолвлена. Мужъ мой заботился уже о возвращеніи нашемъ въ Европу, онъ хлопоталъ о продаж или отдач въ арендное содержаніе нашей факторіи индиго, и съ этою цлію велъ почти ежедневную переписку съ калькуттскими, мадрасскими и бомбейскими агентами и маклерами.
Эти господа, въ каждомъ письм, сообщали мужу, между прочимъ, о положеніи длъ въ Европ и въ президентствахъ обитаемой нами страны. Они увдомили насъ о первыхъ признакахъ возмущенія туземныхъ войскъ, расположенныхъ въ Бенгал, о томъ какъ одинъ ласкаръ привелъ въ арсеналъ брамина и доказалъ, что бумага въ новыхъ боевыхъ патронахъ пропитана свинымъ и говяжьимъ саломъ, они сообщили намъ о пожар электро-телеграфической станціи въ Бараикпур, о возмущеніи 19-го пхотнаго полка сипаевъ въ Берампур, о преступленіи Могола-Понди, о его смертномъ приговор, вмст съ офицеромъ сипаевъ, и о ихъ экзекуціи. Они писали къ намъ, что въ окрестностяхъ Калькутты каждую ночь бываютъ пожары, что мстное начальство встревожено появленіемъ подозрительныхъ людей, шатавшихся по селеніямъ президенства въ одежд странниковъ-богомольцевъ, раздававшихъ жителямъ пироги странной формы, что поселяне потомъ сами пекли такіе же пироги и разносили ихъ по другимъ деревнямъ, которыя не были посщены тми пилигримами.
‘Цвтокъ лотуса, писали они, замнялъ собою пирогъ на кантониръ-квартирахъ войскъ. Часто такой цвтокъ, явившійся Богъ всть откуда, переходилъ изъ рукъ въ руки на парадахъ и ученьяхъ полковъ. Каждый, солдатъ разсматривалъ внимательно цвтокъ, и молча передавалъ его сосду.’
Извстія эти напугали насъ, и мы вс нетерпливо желали возвратиться въ Европу. Пораздумавъ впрочемъ немного, мы почли эти всти преувеличенными: агенты наши имли много причинъ возбуждать наши опасенія и поддерживать желаніе покинуть страну, которой угрожаютъ безпорядки. Эти люди могли спекулировать на нашъ страхъ, который необходимо долженъ былъ умрить нашу требовательность относительно цны продаваемой нами факторіи и сроковъ уплаты за нее. Инженерный поручикъ Вильямсъ Гудсъ, женихъ моей дочери, раздлялъ это мнніе, онъ каждый вечеръ прізжалъ въ бенгало (усадьбу), ‘и его посщенія казались намъ ручательствомъ за нашу безопасность. Онъ такъ язвительно глумился надъ возмущеніемъ сипаевъ, такъ смшно разказывалъ случай, какъ четыре англійскіе солдата переколотили четыре батальйона Индусовъ! Онъ нсколько успокоивалъ насъ, зато въ его отсутствіе, въ особенности когда служба удерживала его на цлыя сутки въ крпости Селимгорчъ, тоска овладвала нашимъ небольшимъ кружкомъ, и мы опять начинали врить зловщимъ новостямъ нашихъ агентовъ.
Мн каждую ночь грезились страшные сны, и тайное предчувствіе говорило мн, что мы должны торопиться продажею нашего помстья, и что наше благосостояніе виситъ на волоск. Иногда я бывала въ такой тревог, что готова была отдать половину нашего имнія, даже все наше состояніе, чтобы въ эти минуты находиться съ мужемъ и дтьми моими на какомъ-нибудь пароход, и на всхъ парахъ уходить за Коморинскій мысъ. Когда я ввряла мои опасенія мужу, онъ смялся надо мною и клялся, что прежде чмъ отправится изъ Индіи, не разъ еще стряхнетъ плоды съ золотой смоковницы (of the golden tree).
Наша плантація индиго приносила значительный доходъ. Въ цломъ Аллагабадскомъ президентств не было ей равной. Домъ Мартса въ Калькутт (контора для продажи мстныхъ продуктовъ) получалъ отъ насъ ежегодно до пятисотъ maunds нашихъ произведеній (около тысячи пудовъ). По разсчету Петерса (моего мужа) состояніе наше, обращенное въ наличность, составляло до 50,000 фунт. стерл. (слишкомъ 300,000 р.), и еслибы намъ вздумалось отложить нашъ отъздъ до 1860 г., мы могли съ увренностію разсчитывать на приращеніе еще 20,000 ф. стер. Я знала, что мужу хотлось остаться въ Индіи до этого времени, чтобы вознаградить себя за издержки на приданое дочери, но не желая огорчать меня, онъ скрывалъ это желаніе и не противорчилъ мн, когда я замчала ему, что у насъ много враговъ между райотами (земледльцы округа).
Райоты — всегдашніе непріятели плантаторовъ индиго. Впрочемъ на насъ имъ нечего было роптать. Мы никогда не утсняли этихъ бдныхъ сосдей: они получали заработную плату всегда впередъ и вмсто двухъ рупій (около 64 коп.) за обработку одного биггаха (поле съ индиго) мы платили три рупіи и не требовали боле трехъ вязокъ индиго на одну рупію, между тмъ какъ другіе плантаторы требовали по четыре.
Одинъ изъ маклеровъ пытался, въ март мсяц, свести насъ съ покупателемъ, но мужъ мой не принялъ его предложеній.
Теперь, когда внезапный обвалъ бдствій поглотилъ все, что меня окружало, и состояніе, и семейство, я съ жестокимъ самодовольствіемъ припоминаю себ предупрежденія, не разъ ниспосланныя мн тогда Провидніемъ.
Въ тотъ самый вечеръ, какъ мужъ мой отказался отъ продажи имнія, мы прогуливались вдоль берега рки Джумны, протекающей подъ стнами Дельги. Елена шла подъ руку съ своимъ женихомъ, а малютка Вилль бгалъ впереди, между тмъ какъ мужъ мой шелъ за нами, опровергая аргументы патера Метью, который излагалъ свою новую теорію, по словамъ его неизбжную, къ обращенію Индійцевъ въ христіянство, даже противъ ихъ собственной воли. Мы пришли къ мсту, на которомъ тропинка круто поворачивала. Факиръ, лежавшій ничкомъ поперекъ тропинки, загородилъ намъ дорогу. Вилль, бгавшій впереди, бросился ко мн въ испуг, поручикъ приказалъ факиру удалиться, но онъ не трогался съ мста.
— Поднимите эту собаку и бросьте ее въ воду, сказалъ поручикъ подзывая къ себ движеніемъ руки четырехъ конвойныхъ, повсюду его сопровождавшихъ.
Солдаты подбжали, но я не допустила ихъ исполнить приказаніе офицера, мн вообразилось, что бднякъ лежалъ въ этомъ положеніи, чтобъ умилостивить проходящихъ.
— Снеси ему эту рупію, сказала я потихоньку моему сыну, подавая ему деньги.
Вилль безъ робости подбжалъ къ нищему, нагнулся къ нему, подсунулъ монету между землею и лицомъ факира, и рзвясь и прыгая возвратился ко мн. Факиръ поднялъ голову, и все еще оставаясь на колняхъ, содвинулся съ тропинки, и когда Елена проходила мимо его съ женихомъ своимъ, сказалъ имъ рзкимъ голосомъ, опираясь ладонями о землю: — скоро вс дороги очистятся… Мужъ мой и пасторъ обогнали насъ, факиръ встртилъ ихъ слдующими словами:
— Поклонники истиннаго Бога восторжествуютъ завтра.
Но когда я подошла къ нему съ Виллемъ, который вдругъ ороблъ и прижался ко мн, держась за мое платье, факиръ измнилъ положеніе и заговорилъ другимъ тономъ. Поднявъ руки къ небу и запрокинувъ туловище назадъ, онъ прошепталъ слова, приведшія меня въ ужасъ:
— Бдное дитя, эта милостыня не выкупитъ тебя изъ бды…
За обдомъ я разказала слова нищаго, и призналась, что они меня встревожили, но надо мною смялись, и поручикъ разказалъ намъ такъ много случаевъ, доказывавшихъ дерзость и безсмысленность этихъ мнимо-вдохновенныхъ, что я сама начала смяться надъ своими опасеніями, а вскор и совсмъ о нихъ забыла.
Другой разъ, на той же недл, мужъ мой обдалъ въ главномъ штаб, въ Дельги, онъ запоздалъ тамъ и возвратился уже въ два часа утра. Я очень безпокоилась, боясь, чтобы онъ не встртилъ таговъ (thugs, душителей) на плашкотномъ мосту, что на мирутской дорог, и хотла уже посылать къ нему на встрчу нсколько слугъ изъ Англичанъ, какъ вдругъ услышала конскій топотъ у подъзда. Это былъ мужъ мой, сопровождаемый маленькимъ конвоемъ подъ командою сержанта изъ туземцевъ, служившаго въ рот поручика Вильямса. Не усплъ мужъ мой сойдти съ лошади, какъ я была уже въ его объятіяхъ и упрекала его за встревожившее меня замедленіе. Онъ успокоилъ. и утшилъ меня, и въ этихъ переговорахъ забылъ дать конвойнымъ бакшишъ (на водку). На другой день нашъ смотритель за работами сказалъ намъ, что солдаты ухали очень недовольные, произнося угрозы, и что сержантъ заставилъ ихъ молчать, увряя, что этотъ долгъ не пропалъ и будетъ вскор заплаченъ вмст съ долгами Augreen raja (владычество Англіи).
Впрочемъ, вокругъ насъ все было спокойно: работы нигд не были прерваны, и торговля, какъ говорили, процвтала въ Дельги, въ Агр и въ главнйшихъ городахъ по Great-trunck-road (большая дорога въ Индостанъ), но на лицахъ служившихъ у насъ мусульманъ и Индусовъ выражалось что-то грозное, мрачное, равно какъ и у райотовъ, нашихъ сосдей, у браминовъ и у факировъ, просившихъ подаянія у нашего порога, то же чувствовалось и въ полкахъ, солдаты которыхъ прогуливались по вечерамъ около плантаціи. Изъ Лакнау принеслись слухи о возмущеніи. Поговаривали о появленіи таговъ и дакоитовъ (душители и поджигатели) въ Аудскомъ королевств, разошлась молва, будто Конды вышли изъ угорій, и что Панвы (поклонники богини Кали) похищали у Европейцевъ дтей. Называли даже англійскія семейства, обитавшія въ Джепурскомъ и Эймирскомъ округахъ, дти которыхъ сдлались меріями и были принесены въ жертву на алтаряхъ богини Кали.
Говорили также, что въ пагодахъ и мечетяхъ возсылались публично мольбы о возстановленіи династіи Тамерлидовъ, и скоро сбудется пророчество, что владычество Англіи продлится только сто годовщинъ отъ сраженія подъ Плеси (въ 1757 г.).
Однако въ дельгійскомъ гарнизон и въ расположенныхъ по сосдству войскахъ не обнаруживалось ни малйшихъ признаковъ возмущенія. Апрль прошелъ спокойно, а приготовленія къ свадьб Елены заставили меня позабыть и мои предчувствія, и мой страхъ.
Но гроза приближалась….
10—11 числа мая (я ставлю двойное число, чтобы сравнять, разницу меридіановъ Бенгала и Франціи), поутру, наканун свадьбы моей дочери, когда мы садились за завтракъ, Саилли, сержантъ роты Вильямса, вдругъ растворилъ двери столовой и просилъ у поручика позволенія переговорить съ нимъ. Входъ этого солдата безъ доклада, его смущеніе, дрожащій голосъ, поспшность, съ которою онъ увлекъ поручика изъ комнаты, тревожный разговоръ ихъ на веранд (сни передъ домомъ), жесты сержанта, виднные нами въ окно, все это смутило и встревожило насъ, вставъ изъ-за стола, мы пошли къ нимъ, но Саилли скакалъ уже во вс поводья по дорог въ Дельги, а Вильямсъ приказывалъ, своему конвою быть въ готовности немедленно отправиться въ путь.
— Какія всти привезъ Саилли? что онъ вамъ разказывалъ? зачмъ вы узжаете, Вильямсъ? не скрывайте отъ насъ ничего. Эти вопросы и тысячи другихъ посыпались со всхъ сторонъ на поручика, у насъ было многочисленное общество, многіе уже съхались на свадьбу, въ особенности живущіе далеко отъ насъ.
— Успокойтесь! нтъ ничего страшнаго, отвчалъ Вильямсъ съ принужденнымъ спокойствіемъ.— Бригадный начальникъ Гревзъ требуетъ меня немедленно къ себ, вотъ и все!
Но его смущеніе и блдность лица опровергали успокоительныя слова его. Елена схватила жениха своего за руки и умоляла его объявить намъ, какая угрожаетъ опасность. Онъ не въ силахъ былъ открыть грозную истину, освободился изъ рукъ Елены, какъ только конвой его слъ на конь и выстроился на луговин, конюшій подвелъ ему лошадь, онъ вскочилъ на нее и, пославъ намъ привтствіе рукою, помчался вскачь по дорог.
Но этотъ поспшный отъздъ былъ только уловкою, поручикъ хотлъ только ускользнуть отъ нашихъ настоятельныхъ разспросовъ. Прохавъ до половины аллею, ведущую къ большой мирутской дорог, онъ воротился, миновалъ луговину, прохалъ чрезъ биггахи и, пробравшись вдоль людскихъ, въ которыхъ жили наши индійскіе слуги, и мимо хозяйственныхъ строеній, прохалъ на бенгало, между тмъ какъ мы печально опять услись около стола.
Минуту спустя, дурванъ (привратникъ, довренный человкъ) природный Кавальпалли (каста ночныхъ сторожей, прислужниковъ), вошелъ въ залу и просилъ позволенія поговорить съ глазу на глазъ съ моимъ мужемъ. Спокойствіе и равнодушіе дурвана, который по роду своихъ обязанностей часто являлся съ подобными просьбами, не возбудили во мн никакихъ подозрній. Мужъ мой вышелъ съ нимъ, а мы продолжали завтракать, сообщая другъ другу догадки относительно внезапнаго отъзда Вильямса.
Прошло пять, десять минутъ, четверть часа, а мужъ мой не возвращался. Мн очень хотлось пойдти освдомиться о причинахъ его отсутствія, но я не ршалась сдлать это, боясь встревожить гостей. Наконецъ онъ возвратится, въ то самое время какъ дамы вставали отъ стола, и спокойно слъ на свои мсто. Онъ былъ чрезвычайно блденъ. Вс замолчали, ожидая отъ него объясненій, но онъ только подалъ мн знакъ, чтобъ я увела дамъ. Въ моемъ смущеніи я не поняла этого знака, да и не ршилась бы послдовать ему, еслибъ и поняла. Я поправилась на своемъ стул, дамы сдлали то же, водворилось молчаніе, прерываемое только однообразнымъ качаніемъ пункъ (большихъ опахалъ, прившенныхъ къ потолку).
— Ступайте вонъ, крикнулъ вдругъ мой мужъ, обращаясь къ слугамъ (изъ туземцевъ) и длая повелительный знакъ рукою, — вонъ!…
Слуги вышли.
— Не получили ли вы извстія о банкротств какого-нибудь дома въ Калькутт или Лондон? спросилъ почтенный ротекскій пасторъ.
— Хорошо, еслибы только это, отвчалъ мужъ мой. Потомъ, обращаясь къ дамамъ, онъ сказалъ: — Оставьте насъ, леди, умоляю васъ, намъ нужно переговорить о серіозныхъ вещахъ, мы должны обсудить весьма важное дло.Вы скоро все узнаете, но прежде оставьте насъ однихъ. Мы должны сохранить все присутствіе духа, всю независимость мысли.
Волненіе наше усилилось, но ни одна изъ дамъ не покинула своего мста.
— Ну, такъ знайте же, продолжалъ мой мужъ,— что войска, расположенныя въ Мирут, взбунтовались, перерзали всхъ своихъ англійскихъ офицеровъ, равно какъ и англійскихъ жителей города, и идутъ теперь на Дельги. Бригадный начальникъ Гревзъ выступилъ имъ навстрчу. Онъ прислалъ Вильямсу приказаніе немедленно присоединиться къ его рот. Вильямсъ самъ разказалъ мн все это. Онъ не хотлъ говорить объ этомъ Елен и этимъ дамамъ. Онъ пробрался сюда черезъ биггахи и прислалъ за мной дурвана.
Эти всти какъ громомъ поразили насъ: мы вс, мущины и дамы, повскакали изъ-за стола, и мужъ мой, осыпанный вопросами, которые прерывались криками и стонами, съ трудомъ могъ водворить тишину. Дв дамы, мужья которыхъ служили офицерами въ 3-мъ кавалерійскомъ полку туземцевъ, квартировавшемъ въ Мирут, лишились чувствъ, дочь моя, желая скрыть свое отчаяніе, обратилась къ стн, подняла руки къ небу и упала на колни. Я бросилась къ ней, но дв двушки, дочери сикондерабадскаго плантатора, пріхавшія на свадьбу безъ своихъ родителей, остановили меня, схватясь съ пронзительными криками за мое платье. Шумъ и суматоха возрастала, мужья, отцы, братья, вс были въ страшномъ волненіи и не могли придумать никакихъ средствъ охранить себя отъ бшенства сипаевъ. Мы дйствительно были въ опасности, потому что наше жилище было на дорог изъ Мирута въ Дельги, по которой шли инсургенты.
Наконецъ всми уважаемый пасторъ Грантъ усмирилъ суматоху. Онъ громогласно молилъ всемогущаго Бога, заступника всхъ слабыхъ, о защит, и пригласилъ женщинъ выйдти изъ залы, для того, чтобы мущины могли свободне совщаться, что въ этомъ случа должно длать.
Я повиновалась первая, дамы послдовали за мною на веранду, которую окружили множество туземцевъ, работавшихъ въ фэкторіи. Они знали уже о случившемся, и встртили насъ съ изъявленіями преданности, прося оружія, чтобы отразить разбойниковъ, еслибъ они напали на плантацію. Я велла позвать моего сына, моего маленькаго Вилля, малабарская женщина, его нянька, принесла мн ребенка. Я осыпала его поцлуями, прижимала къ сердцу, и вдругъ почувствовавъ въ себ силу мущины, подняла его надъ головами толпы, которая привтствовала его кликами и снова увряла въ своей преданности и врности.
Вс такъ любили моего маленькаго Вилля! Помощь больнымъ, подаяніе бднымъ, призрніе дтямъ нашихъ служителей и работниковъ, словомъ все добро, которое мы оказывали, длали мы именемъ маленькаго Вилля.
Привтъ этихъ Индійцевъ ободрилъ меня, и я думала, что если народъ не приметъ участія въ мятеж сипаевъ, правительство скоро возстановитъ порядокъ и спокойствіе. Но я снова затрепетала, не видя ни одного райота въ числ нашихъ служителей. Патеты, или сельскіе старосты, должны были бы, кажется, придти и предложить свою помощь богатйшему изъ плантаторовъ округа, который давалъ работу множеству рукъ. Не воспользуются ли эти природные враги европейскихъ плантаторовъ возмущеніемъ индійскихъ солдатъ, чтобы дать полную волю своей ненависти и жестокосердію, съ трудомъ укрощаемому бдительною англійскою полиціей? Если это такъ, то мы погибли невозвратно. Грабежъ, пожары, убійства, всевозможныя бдствія угрожаютъ намъ, Боже праведный! какъ я мало однакожь предвидла то, что случилось!
Когда мужъ мой, въ сопровожденіи гостей своихъ, вышелъ на веранду, снова раздались клики Индійцевъ: ‘Смерть сипаямъ! смерть мусульманамъ! смерть взбунтовавшимся собакамъ!’
Несмотря на совершенную безопасность, которою пользовалась страна съ давнихъ лтъ, Европейцы, поселившіеся вн городской черты, всегда имли небольшой запасъ оружія и снарядовъ. Дикіе зври, населяющіе окрестныя крпи, часто рыскаютъ возл самыхъ жилищъ, и противъ нихъ-то предосторожность эта была необходима. Я видла какъ люди наши убивали шакаловъ и волковъ въ десяти шагахъ отъ дома, а ревъ тигровъ часто будилъ меня ночью. Мы растворили двери нашего арсенала и роздали до пятидесяти ружей англійскимъ слугамъ и отважнйшимъ изъ туземныхъ. Гости, пріхавшіе на свадьбу, раздлили между собою охотничьи ружья, кром того, у каждаго изъ нихъ былъ при себ неизбжный револьверъ. Ящикъ съ патронами мигомъ опустлъ, и спустя часъ посл отъзда поручика Вильямса, оборонительное положеніе факторіи было почти удовлетворительно.
Насъ (женщинъ), какъ безполезныхъ трусихъ, помстили на чердак. Я никогда не забуду переходовъ то къ отчаянію, то къ смиренной покорности судьб въ моихъ подругахъ, которыхъ я видла тогда въ послдній разъ въ жизни. Мы похожи были на партію осужденныхъ, ожидающихъ плахи и палача. Подъ разгорвшеюся отъ солнца крышею, жаръ былъ нестерпимъ, но большая часть изъ насъ задыхалась не отъ жара, а отъ рыданій. Одн, прижавшись въ уголку и закрывъ лицо руками, плакали, другія прислушивались къ небывалому шуму и увряли иногда, что до слуха ихъ долетали неистовые крики мятежниковъ. Боле отважныя, къ числу которыхъ, могу сказать, принадлежала и я, утшали безутшныхъ и старались вдохнуть надежду въ робкія души тхъ, которыя уже потеряли всякую надежду. Съ нами былъ только одинъ ребенокъ, мой маленькой Вилль, я прижимала его къ груди своей, и въ эти минуты чувствовала въ себ и львиную смлость, и львиную силу. Намъ было видно, въ слуховыя окна чердака, обширное пространство страны. Къ востоку, бловатая пыльная дорога въ Мирутъ, выбгала изъ густой зелени рощъ, окружавшихъ факторію, къ западу виднлось передовое укрпленіе у моста на плашкотахъ черезъ Джумну, бастіоны укрпленія Селимгорчъ, въ которомъ разввался, на высокомъ древк, англійскій флагъ, куполы дворца древнихъ Моголовъ и высокіе минареты Дельги, къ сверу и югу разстилались обработанныя поля, съ разсянными по нимъ деревушками. Необозримыя заросли виднлись на горизонт. Т изъ насъ, которыя еще не совсмъ потеряли бодрость, стали на сторож у восточнаго слуховаго окна. Прошло два часа спокойствія или правильне томительнаго ожиданія. Ничто не возвщало еще бури. Отъ времени до времени по дорог въ Дельги скакали туда или обратно всадники или курьеры. Мы начинали уже думать, что инсургенты разбиты и оттснены къ ихъ кантониръ-квартирамъ. Даже мирутскія дамы раздляли это предположеніе, и старались поддержать нашу вру въ него, расхваляя искусство и распорядительность тамошняго генерала.
Вдругъ, со стороны Джумны послышались звуки трубъ, и хотя втеръ дулъ съ нашей стороны, звуки эти, казалось, все боле и боле приближались къ намъ. Затмъ грянула полковая музыка, и мы увидли, сначала авангардъ, а вслдъ за нимъ небольшой отрядъ войскъ, проходившій въ конц аллеи, съ криками: ‘да здравствуетъ Англія, да здравствуетъ королева!’ Это былъ генералъ Гревзъ, шедшій на встрчу мятежникамъ.
Увидя этихъ храбрыхъ воиновъ, мы забыли наши опасенія и поздравили ихъ съ побдою, еще прежде сраженія. Женщины сбжали съ чердака, спша обнять мужей и братьевъ своихъ. Наше вооруженіе было теперь излишнимъ, но люди удержали оружіе, чтобъ охранять насъ ночью отъ мародеровъ.
Вс мы собрались въ кучу на конц аллеи, чтобы скоре имть извстія о результат стычки. Не долго ждали мы этихъ извстій. Вскор туча пыли поднялась со стороны Мирута, быстро приближалась къ намъ и охватила кругомъ нашу небольшую группу. Сквозь клубы пыли мы видли иногда какъ кавалеристы и артиллерійскіе офицеры неслись назадъ съ своими командами и орудіями, иногда вдругъ оборачивались они снова на непріятеля и обдавали картечью толпы сипаевъ, которые стремительно набгали на нихъ, какъ морскія волны на отлогій берегъ.
Состоявшіе подъ начальствомъ бригадира Гревза 38, 54 и 74 полки передались непріятелю, и Гревзъ вынужденъ былъ ретироваться съ слабымъ прикрытіемъ. Онъ остановился на конц нашей аллеи, возл каменнаго павильйона, занимаемаго привратникомъ. Здсь дорога идетъ по возвышенности, и съ этой-то возвышенности артиллерія бригадира очень успшно дйствовала, господствуя надъ непріятелемъ.
Это геройское сопротивленіе имло гибельныя послдствія для насъ. Сипаи не могли овладть этою позиціею, бросились толпою на правую сторону дороги и пустились дале, оставя въ нашихъ биггахахъ своихъ раненыхъ.
Мы укрылись внутри бенгало, не зная на что ршиться: бжать, или оставаться здсь, въ обоихъ случаяхъ мы могли сдлаться жертвами бшенства раздраженныхъ сипаевъ. Елена звала на помощь Вильямса, но Вильямсъ былъ задержанъ службою въ Дельги и не могъ защитить насъ.
Наши кавалеры ршились дорого продать жизнь свою, каждый изъ нихъ, съ револьверомъ въ рук, занялъ свой постъ, кто у дверей, кто у оконъ залы. Вдругъ, одинъ изъ Индійцевъ вскочилъ въ партеръ, окружающій веранду, и въ одинъ прыжокъ очутился въ зал, онъ спросилъ сагиба (хозяина), отдалъ ему лоскутокъ бумаги, на которомъ было написано нсколько словъ карандашомъ, и изчезъ.
Записка эта была отъ Вильямса, вотъ что писалъ онъ:
‘Уходите изъ бенгало и старайтесь пробраться въ городъ, пока бригадиръ задерживаетъ сипаевъ, и пока пловучій мостъ свободенъ, дайте мн знать, гд вы укроетесь. Я въ караул у арсенала. Мужайся, Елена! Не робейте вы вс, и до свиданія.’
Нечего было терять времени.
— Боже, да будетъ благословенно имя твое во вки вковъ, воскликнулъ почтенный Грантъ. Помолимся, друзья мои, продолжалъ онъ,— чтобы Господь принялъ насъ подъ свою защиту.
Помолившись, мы стали собираться въ дорогу, мужъ мой одинъ утверждалъ, что не слдуетъ покидать факторіи, онъ надялся, что возмущеніе сокрушится о стны Дельги. Проходя по рядамъ туземцевъ, которыхъ мы вооружили, онъ приказывалъ имъ не сопротивляться сипаямъ и даже заботиться о ихъ раненыхъ. Такой образъ дйствій былъ бы благоразуменъ и справедливъ въ другое время и при другихъ обстоятельствахъ, но я уже сказала, что упорное сопротивленіе бригадира Гревза привлекло бурю на наши головы. Сипаи, убгая отъ картечи, скрылись въ наши рабочія строенія и оттуда угрожали овладть и бенгаломъ. Ихъ крики: смерть Англичанамъ! смерть всмъ ferringeers! убждали насъ, что скоро поздно будетъ бжать. Я снова стала умолять моего мужа подумать о безопасности дтей нашихъ, и онъ согласился наконецъ отправиться изъ факторіи. Мы съ Еленою раздлили между собою деньги и драгоцнности, намъ подали трехъ лошадей, и мы пустились полями по направленію къ Джумн.
Изъ трехъ сотъ туземцевъ, которымъ мы давали работу и насущный хлбъ, только Малабарка, нянька Вилля, и гоммашадъ (управитель), добрый, честный мусульманинъ, сопровождали насъ: нянька шла пшкомъ, а управитель сидлъ на слон, навьюченномъ разными необходимыми вещами, какъ напримръ бльемъ, платьемъ, състными припасами. Мужъ мой халъ съ Еленою впереди, я слдовала за ними съ моимъ Виллемъ на рукахъ.
Подъхавъ къ мосту, я обернулась и увидла какъ изъ-за деревьевъ, окружающихъ наше жилище, подымался густой столбъ дыма, по которому вились длинные языки пламени. Я невольно вскрикнула при этомъ зрлищ. На этотъ крикъ мужъ мой и Елена обернулись, и мы съ нмымъ отчаяніемъ смотрли, какъ пламя истребляло вс наше состояніе.
На мосту тснилась толпа любопытныхъ, желавшихъ узнать результатъ встрчи войскъ на мирутской дорог. Всть о пораженіи бригадира Гревза быстро распространилась, ожидали прибытія взбунтовавшихся полковъ. Эта надежда придала народу дерзкую самоувренность, и насъ встртили съ грозными криками. Это былъ уже не тотъ народъ, что во дни мира, кроткій и несмлый, такъ униженно сторонился, уступая дорогу Европейцамъ. Нын онъ, казалось, вступалъ во владніе страною, принадлежавшею его предкамъ, и кони наши едва могли пробиться сквозь эту шумную толпу. На всхъ лицахъ, во всхъ взорахъ, выражалась ненависть, я трепетала… малйшее рзкое движеніе нашихъ лошадей могло быть причиною нашей гибели. Еслибы кто изъ толпы, мущина, женщина или ребенокъ пожаловался, что лошадь его толкнула, тысяча рукъ поднялись бы на насъ, и волны Джумны унесли бы наши трупы.
Мы однако благополучно дохали до Калькутскихъ воротъ, но тамъ мы вынуждены были пріостановиться, толпа такъ сгустилась, что невозможно было прохать. Нкоторые изъ гостей нашихъ, отправившіеся прежде насъ, также тутъ дожидались, въ томъ числ два civilians (гражданскіе чиновники Остъ-Индской компаніи), взявшіе подъ свое покровительство мирутскихъ дамъ и сикондерабадскихъ двушекъ.
Они сошли съ лошадей.
— Бда вамъ, если вы останетесь на лошадяхъ, сказалъ намъ вполголоса одинъ изъ этихъ чиновниковъ.
— Почему же это?
— Эта чернь скоро придетъ въ ожесточеніе, и первые Европейцы, которыхъ она увидитъ, падутъ жертвами ея бшенства, слышите, какіе раздаются крики со стороны Президентства?
Въ самомъ дл въ этой сторон раздавались громкіе вопли, и по временамъ слышались возгласы: диннъ, диннъ (лозунгъ бунтовщиковъ), сопровождаемые криками: смерть Англичанамъ!
Совтъ чиновника былъ очень благоразуменъ. Въ десяти шагахъ отъ насъ толпа сбросила съ коня какого-то Европейца и, живаго или мертваго, не знаю, столкнула въ тину крпостнаго рва. Мы слзли съ лошадей и, благодаря наступившему мраку, незамтно и безпрепятственно слдовали за нашимъ слономъ, который величественно пробирался сквозь толпу, съ управителемъ на своей спин и съ корнакомъ на ше. Гоммашадъ, сидя на спин слона въ креслахъ съ балдахиномъ (howdah) не подвергался никакой опасности, благодаря своей зеленой чалм. Онъ зналъ наше намреніе остановиться у негоціанта Грега и халъ туда, повидимому вовсе не занимаясь нами. Я хотла отдать ему моего малютку, но милый Вилль не хотлъ меня покинуть, обхватилъ мою шею своими ручонками, и я не имла духу оторвать его отъ себя.
Положеніе толпы становилось часъ отъ часу грозне, по мр усиливающагося шума въ середин города. Вскор показались на улицахъ факелы, освщавшіе эти волны темныхъ головъ, посреди которыхъ раздались проклятія и крики мщенія, когда на сверномъ бастіон форта Селимгорчъ, освщенномъ внезапно фальшфейерами, появились артиллеристы, съ фитилями въ рукахъ. Но измна и мятежъ овладли уже крпостью, и въ то время какъ толпа раздалась, чтобъ избжать картечи, и тснилась, съ одной стороны къ городу, съ другой къ берегу Джумны, фальшфейеры погасли, канониры бросили фитили въ ровъ, и темнота снова покрыла амбразуры бастіона.,
Рама! рама! рама! закричалъ народъ торжествуя, при вид артиллеристовъ, отступившихъ отъ орудій. Волны народа, избгавшаго канонады, придвинули насъ къ воротамъ: еще два-три шага слона, и мы вошли бы въ городъ, а вошедши въ городъ, мы были бы спасены. Такъ мы, по крайней мр, надялись. Дельги, арсеналъ Индіи, Дельги, важнйшій стратегическій пунктъ на Восток, крпость, которую искуснйшіе инженеры сдлали, какъ говорятъ, неприступною, Дельги представляла безопасное убжище всмъ, кто искалъ пріюта за ея стнами.
Мы уже были подъ сводами воротъ, какъ вдругъ новое движеніе толпы откинуло насъ въ противную сторону. Тревога обнаружилась разомъ съ двухъ сторонъ: внутри и вн города. Снаружи гудла канонада, почти заглушаемая ревомъ скоре дикихъ зврей, чмъ человческихъ голосовъ, въ город гремлъ ружейный огонь, раздавались смутные и рзкіе звуки индійскихъ трубъ. Повсюду поднимала свои головы гидра возстанія: впереди, позади насъ, по сторонамъ, везд, везд. Между тмъ толпа, долго неподвижная, подалась, тснимая снаружи, и уступая неодолимой сил, хлынула подъ своды воротъ. Мы шли за этимъ живымъ потокомъ, который вскор вынесъ насъ на эспланаду Магазина, гд толпа такъ же сперлась, какъ и снаружи. Вскор мы узнали причину этого общаго движенія: остатки небольшаго храбраго, отряда бригадира Гревза, нсколько офицеровъ и артиллеристовъ, вступали въ Дельги, пробиваясь сквозь толпу народа, преслдуемые инсургентами. Напрасно бригадиръ приказывалъ поднять мосты и запереть ворота, исполненіе этого приказанія было физически невозможно, и передовыя колонны возмутившихся полковъ вслдъ за нимъ вступили на эспланаду.
Древняя столица имперіи Моголовъ была во власти сипаевъ, и рзня Европейцевъ должна была вскор начаться.
Я разказываю не исторію взятія Дельги сипаями, а повсть моихъ собственныхъ бдствій, въ этой неслыханной катастроф я страдала только за себя и за своихъ. Я родомъ не Англичанка, и принадлежу этой націи только по мужу. Охотно отдала бы я знамена и славу моего втораго отечества, вс провинціи, вс арміи, вс сокровища Остъ-индской компаніи, чтобы спасти жизнь моего мужа и дтей! Женщины поймутъ этотъ эгоизмъ матери и жены. Мужъ мой, напротивъ того, только о томъ и заботился, чтобъ охранить призракъ могущества Англіи. Онъ спшилъ укрыть насъ въ надежное мсто, чтобъ отправиться къ башн Флага, гд бригадиръ Гревзъ назначилъ сборный пунктъ для Европейцевъ, которые въ силахъ были стать подъ ружье.
Мы отдлялись мало-по-малу отъ толпы, слдуя за нашимъ слономъ и обходя сады Президентства и церковь св. Якова, чтобы не встртиться съ толпою мятежниковъ, которая шла къ большимъ казармамъ Келлахъ. Такъ добрели мы до дому семейства Грегъ. Двери и окна дома были заперты, внутри царствовали мракъ и тишина, казалось, что домъ давно необитаемъ. Петерсъ поднялъ молотокъ главнаго входа, и скромно ударилъ имъ, отвта не было. Онъ опять взялся за молотокъ и застучалъ по франкъ-масонски, отвта все не было.
Неужели Греги, называвшіе себя нашими преданными друзьями, боятся дать намъ убжище?
Управитель слзъ съ слона, обошелъ кругомъ цлый домъ, не отыскавъ и слда жителей. Потерявъ терпніе, мужъ мой опять взялся за молотокъ и началъ стучать такъ громко, что удары его раздавались въ цломъ дом. Одно изъ оконъ отворилось тогда, и кормилица г-жи Грегъ, Индіянка старуха Молли, сказала намъ, что г. Грегъ и два его сына ушли къ башн Флага, а хозяйка съ сестрою и племянницами укрылись, какъ и многія англійскія дамы изъ околотка, во дворецъ Бигамъ-Сомру.
— Ступайте поскорй туда же, прибавила она: — здсь вы не безопасны. Ночью мятежники будутъ грабить.
Съ этими словами старуха затворила ставни окна.
Петерсъ, какъ я уже сказала, торопился на сборное мсто, но могъ ли онъ покинуть насъ въ этомъ положеніи, хотя онъ и почиталъ неблагоразумнымъ вести насъ съ собою?
Тогда мы пожалли объ оставленныхъ нами лошадяхъ, мы могли бы мигомъ дохать къ отряду Гревза, чрезъ Кашмирскія ворота, а пшкомъ нужно было часъ времени, чтобы дойдти туда. Кром того, мы могли на каждомъ шагу встртить шайки фанатиковъ. Пальба продолжалась повсюду, а восторженные крики толпы свидтельствовали объ успхахъ возстанія.
Елена не вымолвила ни слова съ самаго отъзда изъ факторіи. Погруженная въ свою печаль, она, казалось, не жила, не страшилась и не страдала, какъ мы. Тло ея было съ нами, душа носилась далеко…
— Въ арсеналъ! сказала она вдругъ, какъ будто просыпаясь: — пойдемъ въ арсеналъ.
Пойдемъ къ Вильямсу, хотла этимъ сказать бдная двушка.
— Она говоритъ дло, отозвался Петерсъ: — тамъ должно быть много Европейцевъ, и если намъ удастся проникнуть внутрь зданія, вы будете тамъ въ безопасности.
Мы отправились въ арсеналъ, но едва мы вышли изъ улицы, гд жили Греги, какъ очутились между двумя преградами: съ одной стороны къ намъ шли навстрчу въ сомкнутыхъ колоннахъ мирутскіе сипаи, съ трубачами впереди и съ факелами въ рукахъ, провозглашая императоромъ Индіи старика короля дельгійскаго, потомка великихъ Моголовъ, съ другой шла толпа народа, привтствуя кликами побдителей и шумно радуясь паденію англійскаго тиранства.
Насъ опрокинули бы и смяли подъ ногами, еслибы слонъ не остановилъ напора толпы, подъ его защитою мы пріютились къ воротамъ ближняго дома. Улица была неширока, мы укрывались въ тни отъ огромнаго туловища животнаго, между тмъ какъ мятежники тснили толпу и продолжали путь свой къ королевскому дворцу.
Тогда только я впервые увидала ужасы возстанія. Проходившіе мимо насъ сипаи принадлежали къ разнымъ полкамъ, 20-й и 74-й полки шли съ развернутыми знаменами, и впереди каждаго изъ нихъ находился командовавшій ими англійскій офицеръ, то-есть только голова его, воткнутая на длинную бамбуковую трость, съ каскою, для означенія чина. Елена, по счастію, не замтила этихъ кровавыхъ трофеевъ, она могла бы ошибкою признать голову своего возлюбленнаго, а ея отчаяніе погубило бы насъ.
Какъ только прошла эта толпа, мы продолжали путь свой къ арсеналу по лабиринту опуствшихъ улицъ. Управитель, предшествовавшій намъ, съ умысломъ избгалъ многолюдныхъ улицъ. Петерсъ велъ Елену, которая шаталась, какъ въ безпамятств, Вилль спалъ, обнявъ мою шею. Я шла, изнемогая отъ усталости, Малабарка замыкала шествіе, бормоча молитвы и взывая къ Вишну и ко всмъ богамъ, покровителямъ Индустана.
Мы благополучно обогнули развалившуюся ограду пространныхъ садовъ, расположенныхъ за дворцомъ, какъ вдругъ были остановлены непреодолимымъ препятствіемъ противъ улицы, ведущей къ большой мечети, что на берегу Джумны. Жаркая перестрлка завязалась въ глубин улицы: толпы сипаевъ бросались туда и возвращались съ убылью, израненные, но не обезкураженные, съ тмъ, чтобы снова устремиться на отрядъ англійскихъ стрлковъ и артиллеристовъ, которые, занявъ позицію у входа мечети, громили оттуда мятежниковъ.
Пламя пожирало дома по обимъ сторонамъ улицы, а чернь, бшеная, безобразная, какой я никогда не видала въ двадцать лтъ пребыванія моего въ Индіи, съ неистовою радостію рукоплескала успхамъ пожара, вырывала изъ пламени горящія головни и разбрасывала ихъ на окрестные дома Европейцевъ, не забывая притомъ въ своемъ изступленіи, что втеръ дулъ съ востока, и что дворецъ ея короля былъ вн опасности отъ пожара.
Толпа росла поминутно передъ нами и позади насъ, такъ что мы вскор очутились посреди фанатиковъ, осыпавшихъ проклятіями Augreen raja и отвчавшихъ угрозами мести на батальный огонь отъ мечети.
Движенія толпы мало-по-малу оттснили насъ на передній дворъ большаго дома, уже преданнаго грабежу. Здсь мы были защищены отъ пуль и картечи, сыпавшихся вдоль улицы. Я благодарила Провидніе за это убжище, но вмст съ тмъ не могла не сожалть объ отсутствіи гоммашада, который не могъ слдовать за нами на слон, и исчезъ въ темнот. Это было мн тмъ досадне, что Вилль проснулся и началъ кричать отъ страха, несмотря на мои просьбы и поцлуи, я хотла помстить его на howdah, (паланкинъ на слон), гд онъ былъ бы въ большей безопасности, чмъ у меня на рукахъ.
Домъ, на двор котораго мы находились, принадлежалъ богатой англійской фамиліи. Полунагіе Индійцы ломали въ комнатахъ мебель и зеркала, обдирали обои, выламывали парке, перегородки, и выбрасывали эти обломки на дворъ, гд другіе люди укладывали ихъ въ костры, на подобіе костровъ изъ сандальнаго дерева, приготовляемыхъ для самосожиганія вдовъ.
Между тмъ, какъ на двор длались такія приготовленія, другіе туземцы съ тесаками (kultrie) въ рукахъ, обыскивали подвалы, чердаки, сады, сараи и другія строенія. Они по видимому искали назначенной жертвы, потому что каждый разъ, какъ находили кого-нибудь, въ толп ихъ раздавались крики то досады, то радости, смотря по успху или неудач поисковъ.
Мы могли все видть, не будучи замченными, изъ темнаго и наполненнаго народомъ угла на двор, гд мы находились, возл продушины подвала, заслоненные стволомъ огромнаго дерева (catalpa). Я, Елена и Малабарка няня пріютились на земл, Петерсъ стоялъ, прислонясь къ стн, съ револьверомъ въ рук.
Вдругъ въ подвал, котораго отдушина была возл насъ, показался свтъ, и раздались голоса испуганныхъ женщинъ и дтей.. Шумъ жестокой борьбы, выстрлы и брянчанье холоднаго оружія продолжались нсколько минутъ, потомъ снова настала тишина, прерываемая изрдка слабымъ стономъ умиравшихъ.
Вскор потомъ, человкъ высокаго роста, въ изодранной одежд, съ окровавленнымъ лицомъ, появился на двор, гд мы находились, сопровождаемый шайкою ожесточенныхъ Индійцевъ, которые повлекли его къ костру съ криками: Bonfire, bonfire (потшный огонь).
На костеръ бросили факелъ, и скоро поднялось и закружилось пламя. Я думала, что Англичанина убьютъ и бросятъ въ огонь, но я ошиблась, я еще не знала жестокости нашихъ добрыхъ, робкихъ Индійцевъ. Они оставили ему полный произволъ движеній, но вооруженные своими длинными ножами, держа ихъ передъ собою остріемъ впередъ, они составили кругъ около своей жертвы и костра. Тогда началась истинно адская пляска, время отъ времени кругъ стснялся, и острія ножей понуждали несчастнаго джентельмена подвигаться къ костру. Онъ былъ осужденъ на сожженіе живымъ.
Несчастный не смлъ умолять, чтобъ его изъ сожалнія убили ударомъ ножа или выстрломъ изъ револьвера, онъ зналъ, что палачи его неумолимы, и ршился умереть съ мужествомъ. Однако, упасть живому на костеръ, чувствовать какъ пламя постепенно будетъ пожирать одинъ членъ за другимъ, пока доберется до сердца, не имть даже отрады задохнуться въ дыму! быть осужденнымъ на такую смерть и не просить, какъ милосердія, удара кинжаломъ или дубиной, вотъ героизмъ, который я почла бы невозможнымъ, еслибы сама не видала его. Безтрепетный мученикъ стоялъ къ костру спиною, скрестя на груди руки и шевеля губами, какъ человкъ, читающій молитву, онъ гордо смотрлъ на эту стаю дикихъ зврей, но избгалъ, скоре по инстинкту самохраненія, чмъ по любви къ жизни, пылающаго костра, который ожидалъ его. Наконецъ, часть круга, въ которомъ онъ былъ запертъ такъ сжала его, что онъ упалъ навзничь въ пылавшій костеръ… Крики радости раздались при его паденіи.
Во время этой страшной казни, я держала у рта платокъ, чтобы невольный крикъ ужаса не измнилъ мн, я наблюдала также и за мужемъ, удерживая его правую руку, которую онъ нсколько разъ поднималъ, чтобы пустить пулю въ голову злополучнаго одноземца. Елена, все еще погруженная въ какую-то безчувственность, казалось, не замчала, что происходило вокругъ нея. Вилль, котораго я съ трудомъ довела до молчанія, не плакалъ и полагалъ, кажется, что онъ на иллюминаціи. Въ роковую минуту я закрыла ему глаза моими поцлуями. Малабарка продолжала призывать боговъ своихъ.
Мы узнали изъ разговоровъ Индійцевъ, что жертва этого ауто-да-фе былъ гражданскій судья, извстный по своему искусному и дятельному преслдованію дакоитовъ провинціи Дельги и Аудскаго королевства. Это была месть дакоитовъ. Другіе увряли, что покойный служилъ сборщикомъ податей.
Толпа расходилась съ площадки двора, вроятно, чтобы присутствовать на другихъ казняхъ, грабежахъ и пожарахъ, перестрлка начинала утихать, но въ сторон мечети слышались безпрестанные крики и шумъ. Лишившись нашего проводника, мы не отыскали бы дороги въ арсеналъ, иначе какъ слдуя по большимъ многолюднымъ улицамъ.
— Пробудемъ здсь еще нкоторое время, сказалъ Петерсъ, — быть-можетъ гоммашадъ догадается захать сюда за нами.
Это было благоразумно придумано. Опустошенный и разграбленный домъ не могъ привлечь алчную толпу. Мы могли бы, можетъ-быть, найдти въ этомъ дом убжище, пока продлится буря.
Ночи въ Индіи столько же холодны, какъ дни знойны, и мы начинали дрожать отъ стужи, хотя страшная печь, въ которой погибъ Англичанинъ, еще пылала, пожирая остатки бднаго мученика. Петерсъ взошелъ по ступенямъ крыльца, остановился на порог внутреннихъ сней дома, прислушался и вошелъ въ покои. Спустя нсколько минутъ, онъ возвратился, подалъ знакъ, чтобы мы за нимъ слдовали и пройдя нсколько разоренныхъ залъ, въ которыхъ тамъ и сямъ горли свчи, легко могущія причинить пожаръ, привелъ насъ въ небольшую комнату, гд стояла вроятно незамченная грабителями кровать. Я положила на постель маленькаго Вилля, взяла общаніе съ его няньки не покидать его ни на минуту и, усердно помолившись Богу, сказала, оборотясь къ мужу и дочери: ‘теперь пойдемъ!’ Они послдовали за мною. Мы погасили, проходя чрезъ залы, вс зажженныя свчи, оставя для себя одну, и направились къ лстниц, ведущей въ подвалъ, гд происходила схватка, предшествовавшая казни Англичанина.
Я все время слышала стоны въ отдушину подвала, и дала себ общаніе пойдти на помощь умиравшимъ, какъ только представится возможность.
Мужъ мой въ душ одобрялъ мой поступокъ, и только-что мы стали сходить по лстниц, онъ обнялъ меня, и прижимая къ груди своей, два раза повторилъ: благородная душа!
Даже Елена вышла изъ своей апатіи, узнавъ, что мы идемъ подать помощь несчастнымъ жертвамъ бунта. Мн казалось, что у ней постепенно мшался разсудокъ, и быть-можетъ, ей воображалось, что израненный Вильямсъ ожидаетъ ея помощи въ этомъ подвал.
Сойдя съ послдней ступени лстницы, я поскользнулась, земля была увлажена кровью или виномъ, не знаю, быть-можетъ, и тмъ и другимъ. Стны были облиты кровью, при слабомъ свт нашей свчи, мы увидли въ одномъ изъ угловъ подвала безобразную груду труповъ. Жизнь еще не совсмъ покинула эти изувченныя тла: то у одного выпрямлялась нога и мертвла въ судорожныхъ корчахъ, то чья-нибудь рука поднималась какъ бы для того, чтобы просить помощи и снова упадала безъ власти. Изъ устъ нкоторыхъ вырывались стоны, а хриплое дыханіе умирающихъ придавало этой груд безобразныхъ остатковъ нчто въ род мрнаго движенія жизни.
Мы помогли умиравшимъ освободиться отъ бремени лежавшихъ на нихъ труповъ. Изъ четырнадцати жертвъ этой рзни только три давали признаки жизни: дв женщины и ребенокъ.
Но какъ вынести ихъ съ этой бойни? чмъ перевязать ихъ раны? Если не подать имъ немедленной помощи, он скоро лишатся послднихъ силъ и жизни.
Мужъ мой попробовалъ нести вверхъ одну изъ раненыхъ женщинъ, но вынужденъ былъ оставить это, бдная, какъ только до нея дотрогивались, испускала страшные вопли, а крики эти могли привлечь народъ. Другая привстала сама, но тотчасъ же зашаталась и безъ чувствъ упала на землю. У ней была отрублена рука, потеря крови лишила ее силъ.
Ребенокъ, лтъ четырехъ или пяти, не былъ раненъ, съ испуга онъ забился за тла раненыхъ и убитыхъ и тмъ ускользнулъ отъ вниманія убійцъ. Онъ сначала испугался насъ, но услыша нсколько словъ по-англійски, прыгнулъ, весь окровавленный, къ Елен и обхватилъ ее руками.
Мы были въ большомъ затрудненій, какъ помочь этимъ несчастнымъ, какъ вдругъ услышали надъ нашими головами продолжительный храпъ.
— Вотъ и слонъ, подумали мы.
Въ самомъ дл хоботъ добраго животнаго, какъ огромная змя, вился въ ршетк круглаго окна подвала и обдавалъ насъ струями теплаго воздуха.
— Сюда, Моггамедъ! крикнулъ Петерсъ, прикрывая ротъ рукою, чтобы голосъ его не такъ былъ слышенъ.
Моггамедъ отвчалъ коротенькимъ восклицаніемъ и сейчасъ сошелъ къ намъ. Радость, что отыскалъ насъ, блистала на лиц врнаго слуги. Несмотря на наше разореніе и уничиженіе, онъ все еще видлъ въ насъ своихъ господъ, и мы съ трудомъ могли унять его привтствія. Онъ клялся намъ, и мы безъ труда ему поврили, что онъ оставилъ насъ противъ своей воли, будучи увлеченъ толпою. Какъ только онъ освободился изъ тсноты, онъ объхалъ арсеналъ, королевскій дворецъ, замокъ Бигамъ-Сомру и много другихъ мстъ, и уже вовсе потерявъ надежду отыскать насъ, захалъ на дворъ этого дома, откуда слонъ причуялъ насъ. Онъ сообщилъ намъ, что почти весь городъ въ рукахъ сипаевъ, что императоромъ Индіи хотятъ провозгласить короля дельгійскаго, потомка великихъ Моголовъ, что народъ присоединился къ мятежникамъ, что грабежъ и убійства продолжались. Королевскія войска очистили арсеналъ, но еще занимаютъ пороховой магазинъ, они отступаютъ черезъ Кабульскія ворота, съ тмъ чтобы занять высоты, противъ Шахова бастіона. Бригадиръ Гревзъ распустилъ всхъ собравшихся подъ его защиту жителей, потому что занятая имъ башня, складенная изъ кирпича, не представляла надежной защиты противъ нападенія. Всти эти были вовсе не успокоительны. Что было намъ длать: оставаться здсь или искать другаго убжища? Гоммашадъ совтовалъ воспользоваться ночнымъ мракомъ для перехода въ другое мсто, но куда? Къ Англичанамъ? Это было бы идти навстрчу казни. Остаться здсь? разсвтъ недалеко, а домъ этотъ такъ близокъ къ мечети, что мы не могли оставаться здсь въ безопасности. Моггамедъ понималъ ужасъ нашего положенія и придумывалъ средства спасти насъ.
— Сагибъ (господинъ), сказалъ онъ наконецъ, обращаясь къ моему мужу, между тмъ какъ я приводила въ чувство раненую даму, и унимала теченіе крови, перевязавъ оставшуюся часть отрубленной руки лоскутьями ея платья,— сагибъ, я отвелъ бы васъ къ одному изъ друзей моихъ, одному единоврцу, но онъ не захочетъ принять васъ, мн говорили, что мусульмане были первыми зачинщиками мятежа. Однако, еслибы вы могли пробраться къ нему безъ его вдома, я убжденъ, что вы остались бы для него священными, неприкосновенными, какъ гости, и онъ скоре самъ погибнетъ, чмъ измнитъ вамъ. Попытаемся. Можетъ-быть онъ преслдуетъ теперь отступающихъ Англичанъ, и мы безъ труда проникнемъ подъ его крышу.
— Такъ арсеналъ дйствительно въ рукахъ мятежниковъ? спросилъ Петерсъ, не смя врить такому несчастію.
— У Англичанъ нтъ боле арсенала, но они занимаютъ еще пороховой магазинъ.
— Такъ идемъ туда, воскликнула Елена, поспшно взбгая на первыя ступени лстницы, и не заботясь о мальчик, который все еще держался за нее. Она все забыла, кром того, что Вильямсъ на служб въ пороховомъ магазин.
— Вы не проберетесь туда, миссъ, сказалъ Моггамедъ.— Говорятъ, что европейскіе офицеры ршились лучше взорвать магазинъ, чмъ отворить его двери.
При этихъ словахъ, Елена затрепетала и опустилась безъ чувствъ на землю.
— Не унывай, дочь моя, вскричала я, спша къ ней на помощь. — Не унывай!
— Взорвать, взорвать! повторила она нсколько разъ. Потомъ замолкла и сла на лстниц, закрывъ лицо руками и продолжая дрожать.
Ребенокъ плакалъ у ногъ ея. Изъ женщинъ, избгнувшихъ смерти, ни одна не была его матерью.
— Отправляемся, сказалъ Моггамедъ.
Я сдлала ему знакъ, что мы не можемъ покинуть этихъ двухъ женщинъ. Ему это не понравилось, но видя, что я этого требую настоятельно, онъ прошепталъ священное изреченіе: Божія воля, и перенесъ дамъ, одну посл другой, въ паланкинъ на слон, гд он помстились съ ребенкомъ. Я пошла за моимъ Виллемъ.
Сына моего уже не было тамъ, гд я его оставила.
Постель была пуста, въ комнат, гд стояла кровать и въ другихъ, смежныхъ съ ней, никого не было. Я огласила цлый домъ моими криками, Петерсъ и Моггамедъ, думая, что на меня напали Индійцы, прибжали съ револьверами въ рукахъ. ‘Пропалъ, пропалъ’, кричала я, ломая руки и терзая волосы. ‘Они похитили его, они его убьютъ’!’
— Кого? спросилъ мой мужъ.
— Вилля, Вилля! онъ пропалъ!
— Гд же Малабарка? спросилъ Петерсъ.
— Она также пропала. Боже мой, Боже! пошли и мн смерть вмст съ моимъ Виллемъ!
Петерсъ не смлъ врить такому несчастію. Онъ схватилъ свчу и бросился въ комнату, гд стояла кровать.
Онъ тоже вскрикнулъ, только одинъ крикъ вырвался изъ его груди, но въ этомъ крик выразилась самая глубокая, самая безысходная горесть, и онъ упалъ безъ чувствъ на ту самую кровать, на которой недавно еще лежалъ нашъ сынъ.
Отчаяніе моего мужа ослабило мое. Ужасъ овладлъ мною, когда я увидла его блднаго, неподвижнаго, бездыханнаго. Я слыхала, что сильныя душевныя потрясенія бываютъ смертельны, и мысль, что онъ можетъ умереть въ эту минуту, подала мн силу выразить самыя несбыточныя надежды.
— Нтъ, Вилль не пропалъ! вскричала я, сжавъ руки моего мужа, и распахнувъ ему грудь, чтобы освжить ее, и громко произнося эти слова ему на ухо, чтобы онъ услыхалъ ихъ.
— Вилль не пропалъ! повторяла я. — Петерсъ, Петерсъ, опомнись. Нянька испугалась, думая, что эти разбойники напали на насъ и ушла съ нашимъ сыномъ. Она возвратитъ намъ его. Вставай, Петерсъ, пойдемъ къ нимъ навстрчу…
Петерсъ не шевелился…
— Боже! неужели онъ умеръ? воскликнула я въ отчаяніи.
Между тмъ гоммашадъ принесъ мдный сосудъ съ водою и нсколько кусковъ мирры. Я вспрыснула лицо и грудь и намочила виски мужа, зажгла на свч мирру, чтобы привести его въ чувство ея ароматическимъ дымомъ. Черезъ нсколько минутъ онъ тяжело вздохнулъ.
— Гд Елена? спросилъ онъ слабымъ голосомъ.
— Она на двор, вмст съ ранеными дамами.
— А Моггамедъ?
— Онъ ищетъ въ дом…
— А…
Онъ остановился, но я продолжала:
— А Вилль, ты не спрашиваешь, гд Вилль?
— Я не смлъ, отвчалъ онъ, протягивая ко мн руки.
Мы обнялись, и слезы наши смшались.
Моггамедъ скоро вошелъ въ комнату. Онъ обыскалъ цлый домъ съ верху до низу, нигд не было и слдовъ Малабарки и Вилля.
— Не отчаивайтесь, сказалъонъ:— вы еще увидите вашего сына. Еслибы сипаи, возвратясь въ этотъ домъ, нашли здсь малолтняго Англичанина, они убили бы его, изрзали бы его въ куски, и слды преступленія были бы видны. Слдовъ нигд нтъ, и надобно полагать, что старая нянька услышала шумъ въ подвал, думала, что на васъ напали Индійцы, и бжала съ ввреннымъ ей сокровищемъ.
Людямъ такъ пріятна всякая надежда, даже безумная, что слова Моггамеда если и не утшили насъ, то много ободрили.
— Еслибы Дельги былъ обширне цлаго міра, я и тогда отыщу въ немъ Малабарку, прибавилъ онъ, торопя насъ уйдти изъ этого дома.
Мы отправились, раненыя дамы и ребенокъ хали на слон, Моггамедъ шелъ съ нами пшкомъ.
Слонъ, точно, животное любопытное, но корнакъ, его вожатый, еще боле заслуживаетъ любопытства. Человкъ этотъ составляетъ, такъ сказать, часть слона, онъ повинуется, въ одно и то же время, и владльцу животнаго, и самому животному, онъ его кормчій и вмст его дворецкій, у него нтъ собственной воли, съ одинаковымъ усердіемъ исполняетъ онъ свою должность, отправляется ли съ слономъ на охоту, на прогулку, или на войну, у него нтъ никакихъ сношеній съ вншнимъ міромъ, онъ чуждъ страстей, не принимаетъ нравственнаго участія ни въ какой ссор, и принадлежитъ къ той партіи, которой принадлежитъ его слонъ. Махуда или корнакъ не что боле какъ живая узда слона.
Было около четырехъ часовъ утра. Извстно, что въ тропическихъ странахъ солнце восходитъ въ шесть часовъ. До дня оставалось еще два часа, но удастся ли намъ въ эти два часа отыскать убжище?
Еслибъ я, въ послдствіи, не проводила ночей боле страшныхъ, къ ужасамъ которыхъ присоединялись еще мучительныя воспоминанія, я сказала бы, что никто изъ смертныхъ не испыталъ такихъ невыносимыхъ бдствій. Но это были мои первые шаги на поприщ несчастій и лишеній! Мн предстояли еще тысячи превратностей судьбы, и повряя ихъ теперь въ моей памяти, я сознаюсь, что эта первая ночь была наимене ужасная изо всхъ, проведенныхъ мною потомъ въ Верхнемъ Бенгал.
Мы проходили черезъ перекрестокъ, на которомъ сходились четыре улицы. Слонъ шелъ прямо, какъ вдругъ Елена схватила за руку своего отца и старалась увлечь его налво.
Петерсъ спросилъ ее, куда она хочетъ вести его.
— Въ пороховой магазинъ, отвчала она,— вотъ дорога туда. Вильямсъ ждетъ насъ, магазинъ будетъ взорванъ!
Увы, она лишилась разсудка, моя бдная дочь! я только теперь уврилась въ этомъ. Мы вынуждены были силою заставить ее слдовать за нами.
Часть города, въ которомъ мы находились, была спокойна, но отвсюду приносились туда зловщіе крики, отголоски схватки, вопли, выстрлы, то одиночные, то залпами и батальнымъ огнемъ, а на черномъ неб, во многихъ мстахъ, яснло зарево пожаровъ.
— Подождите меня здсь и пожалуста не шумите, сказалъ гоммашадъ, а самъ пошелъ вдоль высокой стны безъ оконъ, какъ бы ограды обширнаго сада. Стна эта была обмазана известью, и намъ хорошо была видна на ней движущаяся фигура гоммашада, который остановился наконецъ въ двадцати шагахъ отъ насъ, передъ большими, запертыми воротами. Здсь онъ постучалъ особеннымъ манеромъ. Черезъ нсколько минутъ изъ-за воротъ послышался голосъ, произнесшій звонко краткое, односложное слово, Могггмедъ отвчалъ такимъ же словомъ, видно было, что между разговаривавшими были условные знаки и лозунгъ. Потомъ они вступили въ разговоръ, почти шепотомъ.
Судьба наша ршалась на этихъ переговорахъ, которые показались намъ безконечными, хотя они продолжались не доле пяти минутъ. Наконецъ Моггамедъ произнесъ какое-то восклицаніе, слонъ закачался и двинулся по направленію къ нему, мы шли за слономъ. Ворота растворились, и мы переступили за ограду, прошли черезъ обширный садъ, на конц котораго развьючили слона. Моггамедъ ввелъ насъ въ огромную залу и сказалъ намъ:
— Теперь вы спасены!
— А Вилль! вскричала я въ отчаяніи при мысли, что бдный сынъ мой не раздляетъ нашей безопасности.
— Аллахъ великъ! отвчалъ Моггамедъ, и пошелъ озаботиться удобствами нашей жизни на новосель: честная душа, онъ и теперь все почиталъ себя нашимъ дворецкимъ.
Одна лампа освщала эту залу, по стнамъ которой устроенъ былъ широкій сплошной диванъ. Мы улеглись въ повалку на этомъ диван, но никто изъ насъ не могъ заснуть, за исключеніемъ ребенка. Часто слышался вздохъ, вырывался ропотъ на судьбу, раздавался сдержанный вопль горя, и вс эти восклицанія показывали, что каждый изъ насъ бодрствовалъ, страдалъ и думалъ. Я не скажу вамъ о чемъ думала я, вы отгадаете… Я не помышляла ни о сипаяхъ, ни о пожар нашей факторіи, ни о нашемъ совершенномъ разореніи, ни о предстоящей намъ нищет, ни объ ужасахъ грабежа, ни объ убійствахъ въ подвал, ни о завтрашнихъ нашихъ опасностяхъ, я думала о моемъ бдномъ Вилл…
Какъ врны предчувствія матери! Какимъ божественнымъ даромъ провиднія природа наградила ее! Я чувствовала внутреннее убжденіе, что Вилль вскор будетъ возвращенъ мн, и заране радовалась этому… Потомъ вдругъ эта надежда, эта радость ужасала меня… Передъ глазами моими разливались ручьи крови, боле алой чмъ обыкновенная кровь, и во мн пробуждалось желаніе никогда уже не свидться съ моимъ сыномъ. Мн казалось, что онъ былъ бы счастливе, еслибы навсегда оставался утраченнымъ для меня.
Эти страшныя сновиднія безъ сна продолжались до разсвта. Лучи солнца проникали уже въ комнату сквозь щели разсохшихся ставней, когда Моггамедъ вошелъ къ намъ съ припасами. Онъ совтовалъ намъ не шумть и отнюдь не выходить въ садъ. Онъ разказывалъ намъ, что сипаи немедленно умерщвляли Англичанъ, попадавшихся имъ въ руки, но, прибавлялъ онъ, надобно надяться, что дельгійскій король, котораго инсургенты хотятъ провозгласить императоромъ Индіи, уйметъ эти убійства. Въ ожиданіи этого повелнія мы должны скрываться и не подавать подозрнія, что живемъ въ этомъ дом. Бда была бы хозяину дома, еслибы мусульмане узнали, что онъ далъ у себя убжище Англичанамъ.
Моггамедъ снова клялся, что отыщетъ моего сына и Малабарку, и вышелъ, общаясь возвратиться къ вечеру, если ничто не помшаетъ.
Когда событія слдуютъ одно за другимъ быстро, какія бы они ни были, счастливыя или злополучныя, человкъ не можетъ дать себ отчета въ ощущеніяхъ, которыя эти событія раждаютъ въ немъ. Потокъ происшествій увлекаетъ его, и только тогда, какъ потокъ этотъ пріостановится, и человкъ придетъ въ спокойное состояніе, тогда только онъ можетъ или наслаждаться или страдать.
До сихъ поръ я едва понимала всю великость опасности, которой мы подвергались въ эту ночь, и которая еще не миновала для насъ, и только теперь, когда мы вошли въ этотъ домъ, я постигла весь ужасъ нашего положенія. Насъ было шестеро въ трехъ группахъ: дв дамы, помстившіяся посреди дивана, Елена и ребенокъ въ углу комнаты, я съ Петерсомъ возл Елены, чтобы наблюдать за малйшими ея движеніями,.я часто заговаривала съ нею, но она не отвчала. Мн хотлось бы, чтобъ она заплакала, быть-можетъ безуміе ея происходило отъ того, что она не могла плакать. Она отказывалась также отъ всякой пищи. Мы ли отварной рисъ и плоды, Моггамедъ принесъ кувшинъ воды. Утоливъ жажду и обрывъ лицо и руки, мы, почувствовали большое облегченіе. Наши дв дамы и мальчикъ, найденный въ подвал, обрызганные кровью, вскор осушили кувшинъ, и я помню, что это обстоятельство поселило нкоторое нерасположеніе между нами. Я слегка упрекнула ихъ въ такой расточительности, он отвчали, что вода эта принадлежитъ имъ столько же, какъ и мн. Не безразсудны ли были мы тогда! Мы ссорились за нсколько капель воды, тогда какъ ручьи крови текли вокругъ насъ.
Признаюсь, что эти женщины, наши подруги въ несчастіи, не очень намъ правились. Он какъ будто забыли, что мы спасли ихъ почти отъ врной смерти, и на другой же день посл своего избавленія сдлались страшно высокомрны съ нами, въ особенности когда узнали, что мы были только воздлывателями индиго, простыми плантаторами въ окрестностяхъ Дельги.
Мужъ мой, нсколько свдущій въ хирургіи, ршился перевязать широкую рану руки, отрубленной выше локтя. Къ счастію для этой женщины, кровь запеклась на ран и кровотеченіе почти прекратилось. Онъ поручилъ намъ надергать корпіи, приложилъ къ ран компрессъ и сдлалъ перевязку, съ которою можно уже было переждать до боле существенныхъ пособій. Другая женщина много страдала отъ раны въ лвомъ глазу. Петерсъ перевязалъ и ее, но не ршился сказать ей, что она окриветъ.
Вмсто благодарности он сказали:
— Этотъ индиготинъ (презрительное названіе, которое Англичане даютъ Индійцамъ) довольно ловокъ.
Что же это за женщины? къ какому сословію общества принадлежатъ он? Я приласкала ребенка, чтобы разспросить его о нихъ, но онъ отвчалъ, что вовсе не знаетъ ихъ. Онъ былъ сынъ господина Ниля, несчастнаго Англичанина, котораго Индійцы сожгли при насъ. Онъ еще не зналъ страшной кончины отца своего, полагалъ, что онъ вмст съ другими Англичанами отправился на войну, и надялся вскор увидть его! Мать его умерла за полгода передъ тмъ. Онъ жилъ у своей тетки, у которой былъ вечеръ когда Индійцы напали на ея домъ. Дамы, бывшія въ гостяхъ, скрылись въ подвалъ, мущины отбивались или спасались бгствомъ. Ребенокъ всматривался въ нашихъ спутницъ и уврилъ меня, что никогда не встрчалъ ихъ въ гостиной своей тетки.
Ссора, завязавшаяся между этими женщинами, Богъ знаетъ за что, выдала ихъ происхожденіе.
— Теперь теб не зачмъ возвращаться на кухню, сказала безрукой ея подруга: — безъ руки стряпать нельзя…
— А теб, возразила безрукая,— теб теперь нечмъ будетъ подмигивать барскому камердинеру, съ однимъ глазомъ страстные взоры не удаются…
Эти grandes dames были служанки: одна кухарка, другая горничная! Он пріхали съ своими госпожами къ тетк ребенка, и были въ двичьей во время страшной катастрофы. Какъ бы то ни было, теперь он оказывались не выше насъ, и я не сочла умстнымъ наказать ихъ за дерзости, обнаруживъ, что знаю ихъ званіе. Я не хотла оскорбить ихъ гордость, потому что он стыдились своего состоянія, напротивъ того, я старалась оказывать имъ всевозможное участіе. Бдняжки имли доброе сердце, и въ тотъ же еще день до того освоились съ нами, что оказывали даже небольшія услуги мн и Елен.
Лампа погасла. Сквозь щели ставней проникалъ блдный полусвтъ въ огромную комнату, залу пировъ, вымощенную плитами разноцвтнаго мрамора, съ голыми, выбленными по извести стнами. Тишина и спокойствіе въ дом и въ саду представляли рзкую противоположность съ вншними шумомъ и волненіемъ, въ город повсюду продолжалась перестрлка. По временамъ загоралась канонада, а гулъ и крики толпы то приближались къ намъ, то удалялись отъ насъ. Это были геройскія, послднія усилія королевскихъ войскъ и англійскихъ офицеровъ и унтеръ-офицеровъ туземной арміи исторгнуть Дельги изъ рукъ сипаевъ.
Но, увы! они сражались одинъ противъ тысячи.
Я уже сказала, происшествія съ такою быстротой смнялись со вчерашняго дня, что я была какъ бы въ безпамятств, точно пораженная громомъ, и не могла ясно представить себ наше положеніе, я едва начинала понимать весь его ужасъ, и утшала себя предположеніемъ, что я въ горячечномъ состояніи, подъ вліяніемъ какого-то обаянія, будто, оставляя факторію, выпила чашку баниха (конопля, изъ которой длаютъ гашишъ) вмсто чашки чаю.
Петерсъ, стыдясь своего бездйствія въ то время, когда соотечественники его сражались, и не ршаясь однако и насъ покинуть безъ защиты, прислушивался къ отголоскамъ борьбы, стараясь отгадать, на чьей сторон побда. Я разспрашивала его, какъ будто онъ могъ боле видть и лучше слышать, чмъ я, и онъ пользовался моею доврчивостью къ словамъ его, чтобъ ободрять мое мужество и поддерживать надежду, что черезъ часъ мы будемъ свободны.
— Безпорядки этой ночи прекратились, говорилъ онъ:— сипаи не могли овладть городомъ, но еслибъ имъ и удалось это, торжество ихъ не могло продлиться. Англичане еще занимали пороховой магазинъ, форты и главнйшія позиціи, кром того, они ожидали въ подкрпленіе отряда англійскихъ войскъ, состоящаго изъ полковъ Корнаульскаго и Аллигурскаго. Не вс войска, расположенныя на кантониръ-квартирахъ въ Мирут, приняли участіе въ возмущеніи, и т, которыя остались врными, шли въ Дельги съ двумя ротами европейской артиллеріи, изъ этого слдуетъ, что мятежники вскор попадутъ между двухъ огней, и что предводители этого военнаго бунта строго будутъ наказаны.
Потомъ онъ толковалъ мн проектъ преобразованія, и уврялъ, что при введеніи предполагаемыхъ измненій туземныя, войска, состоя подъ лучшею администраціею и имя лучшихъ начальниковъ, никогда не могутъ взбунтоваться.
Между тмъ какъ онъ говорилъ мн все это (и я притворилась, что врю словамъ его, чтобы не огорчить добраго мужа), пушечная пальба становилась часъ отъ часу сильне.
— Слышишь? говорилъ онъ: — стрляютъ не ядрами.
Въ самомъ дл, толпа, поражаемая картечью, страшно ревла въ отдаленіи.
— Опять, опять картечь, продолжалъ онъ: — чуть ли это несъ эспланады магазина, однако тамъ нтъ, кажется, батареи.
— Не съ Селимгорчскаго ли это форта? спросила я.
— Нтъ, Селимгорчъ здсь, вправо отъ насъ.
— Слушай, слушай! вотъ закиплъ батальный огонь. Они точно дерутся теперь на эспланад передъ магазиномъ, или передъ Калькуттскими воротами.
Мы замолчали на нсколько минутъ, а канонада становилась все жарче.
— А! теперь я понимаю, воскликнулъ онъ радостно:— мирутскіе артиллеристы переправились уже черезъ мостъ, на Джумн, и угощаютъ сипаевъ съ тыла. Браво! дло кончится въ часъ времени. Мы возвратимся въ бенгало, Вилль и Малабарка, вроятно, уже тамъ.
— Далъ бы Богъ!
— Да, сипаи стрляютъ, кажется, только изъ ружей, и огонь ихъ постепенно слабетъ. Разумется, скоро всему длу конецъ.
— Но кажется, что и пушечная пальба уменьшается, сказала я.
Въ самомъ дл она прекращалась, и между двумя послдними залпами изъ орудій прошло около минуты времени… Потомъ, въ отвтъ на жаркій ружейный огонь, раздались только два пушечные выстрла, потомъ одинъ, еще одинъ, и посл этого замолкла канонада и прекратился ружейный огонь, но въ замнъ раздались крики торжества, громкіе, безконечные.
— Что это значитъ? сказалъ встревоженный Петерсъ.— Ужели войска наши отступили изъ пороховаго магазина?
При слов: пороховой магазинъ, Елена, которая, казалось, не принимала никакого участія въ нашемъ разговор, встрепенулась, встала съ дивана, и подошла къ намъ.
— Пороховой магазинъ! сказала она, схвативъ меня за руку и сжимая ее съ силою нервной корчи:— что говорите вы о пороховомъ магазин?
— Мы говоримъ, дочь моя, что пороховой магазинъ все еще занять врными войсками королевы.
— Такъ что же мы нейдемъ къ магазину? Вильямсъ ожидаетъ насъ тамъ…
Едва договорила она эти слова, какъ раздался оглушительный трескъ, страшный взрывъ. Нтъ, слова: трескъ и взрывъ, не выражаютъ того, что случилось. Тысячи ударовъ грома въ одно время, сопровождаемые изверженіемъ всхъ огнедышащихъ горъ міра, дали бы только слабое понятіе объ удар, разразившемся въ атмосфер.
Земля задрожала, небо покрылось мракомъ, стны заколебались, мы, въ безпамятств, попадали на полъ. Это былъ взрывъ пороховаго магазина.
Не знаю, долго ли мы пролежали на полу, подъ слоемъ осыпавшейся съ потолка штукатурки. Очнувшись, мы молили Всевышняго о Его святой защит, и Онъ подалъ намъ силу перенести на диванъ дочь нашу, бездыханную, охладвшую и оцепенлую, какъ трупъ. Стоя на колняхъ возл нея, сжимая ея холодныя руки, мы оплакивали ее и Вилля, будущее представилось намъ столь же ужаснымъ, какъ и настоящее… намъ нечего было ожидать счастія на земл, мы лишились дтей, лишились состоянія, всего, всего!
Имена безтрепетныхъ защитниковъ дельгійскаго пороховаго магазина принадлежатъ исторіи. Спустя два мсяца посл этого, когда я была пассажиркою на пароход Нубія, одинъ изъ этихъ героевъ разказалъ мн нкоторыя подробности ужаснаго событія.
Нубія, какъ и вс пакетботы, содержащіе сношенія между, Калькуттою и Суэсомъ, перевозила изъ Индіи многочисленныя жертвы возмущенія. Я была въ числ ихъ: мы чувствовали большое облегченіе, разказывая другъ другу свои несчастія.
11-го мая Дельги былъ уже во власти инсургентовъ, остатки англійскихъ войскъ отступили изъ города черезъ Кабульскія ворота. Нураджа-шахъ былъ провозглашенъ императоромъ Индіи, грабежъ и рзня начинались…
Между тмъ нсколько европейскихъ офицеровъ и артиллеристовъ еще защищали магазинъ (такъ называли Англичане находящіяся на одномъ двор строенія, въ которыхъ хранились военные снаряды, къ числу этихъ строеній принадлежалъ и пороховой погребъ). Вотъ имена этихъ героевъ: поручики артиллеріи Вилоби, Реноу и Форестъ, сержанты: Эдвардсъ и Стюардъ и кондукторы (гандлангеры) Шау, Боркли, Сколли и Кроу. Къ нимъ присоединилось нсколько инженерныхъ офицеровъ, въ томъ числ поручикъ Вильямсъ.
Вилоби, какъ старшій офицеръ, командовалъ отрядомъ. Онъ по опыту зналъ, что сипаи, смлые на первыхъ порахъ, скоро охладваютъ, и никогда не упорствуютъ, чтобы преодолть препятствіе, остановившее ихъ хотя на минуту. Онъ разсчелъ, что если магазинъ продержится хотя одн сутки, пороховой погребъ и снаряды будутъ спасены, онъ не сомнвался въ томъ, что начальники расположенныхъ въ окрестности войскъ поспшатъ форсированными маршами на помощь къ городу, самому значительному въ сверо-восточныхъ провинціяхъ Бенгала.
Но на то требовалось время, нсколько часовъ, по крайней мр чтобъ устроить защиту магазина и укрпить входъ въ него.
Съ этою цлью онъ придумалъ устроить на мосту черенъ Джумну барражъ, довольно прочный, чтобы хотя на минуту остановить потокъ инсургентовъ, стремящихся въ городъ. Во время этой задержки, онъ и товарищи его успли бы поставить нсколько орудій противъ главнаго входа и противъ воротъ парка и пороховаго погреба.
Онъ отправился съ ротою туземныхъ войскъ, оставшеюся до того времени врною правительству, и старался овладть передовымъ мостовымъ укрпленіемъ, но видя, что кавалерійскій отрядъ сипаевъ занимаетъ уже это укрпленіе, и что путь для инсургентовъ, слдовавшихъ по мирутской дорог, обезпеченъ, онъ отступилъ къ городскимъ воротамъ, и приказалъ запереть ихъ, но рота его разбжалась, и ворота остались отворенными. Впрочемъ сипаи и безъ того проникли бы въ городъ. Король приказалъ растворить вс ворота дворца, выходящія на крпостной валъ, сипаи бжали черезъ сады съ криками торжества, и цлыми толпами собирались на эспланаду магазина. Вилоби тотчасъ же присоединился къ своимъ товарищамъ. Они не тратили времени въ его отсутствіе. При главномъ вход Стюардъ и Кроу, съ зажженными фитилями въ рукахъ и съ двумя шестифунтовыми орудіями, заряженными двойнымъ зарядомъ картечи, ожидали нападенія инсургентовъ. Они мрили глазами пирамиды заготовленныхъ снарядовъ и разсчитывали въ мысли число выстрловъ. Имъ приказано было, какъ только окажется недостатокъ въ картечи, заклепать орудія и отретироваться туда, гд будетъ находиться поручикъ Вилоби.
Другія два орудія, также заряженныя картечью, стояли при вход въ самый пороховой погребъ, к чтобъ еще лучше защитить этотъ входъ, дв другія пушки обстрливали его съ фланга, равно какъ и небольшой сосдній бастіонъ, которымъ могъ овладть непріятель. Поручики: Форестъ, Боркли и Сколли находились при орудіяхъ у входа, а Реноу и Эдвардсъ при двухъ остальныхъ. Вилоби, окруженный инженерными офицерами, командовалъ батареей, вооруженною тремя шестифунтовыми орудіями и двадцати-четырехъ-фунтовою гаубицей, поставленною наверху зданія мстнаго управленія, въ шестидесяти шагахъ отъ входа въ пороховой погребъ. Выстрлы этой батареи держали перекрестный огонь съ выстрлами четырехъ послднихъ орудій, и обстрливали об дороги, ведущія къ погребу. Кром того эти орудія могли быть направлены на вс пункты магазина.
Измна туземцевъ, принадлежавшихъ къ прислуг магазина, не допустила устроить многія другія батареи, измнниковъ обезоружили и заперли на внутреннихъ дворахъ.
Предосторожности, принятыя этими героями, чтобы замнить ими недостаточность средствъ защиты, доказывали, что они хладнокровно смотрли на опасность своего положенія, и ршились скоре умереть, чмъ выдать непріятелю входъ въ магазинъ, а пороховой погребъ ни въ какомъ случа не долженъ былъ достаться въ руки сипаевъ… Они скоре взорвали бы этотъ погребъ, и погибли бы сами, чмъ сдали его мятежникамъ.
Они устроили глубокіе проводы отъ подвала, въ которомъ хранился порохъ, до поста, занимаемаго кондукторами Боркли и Сколли и сержантомъ Стюардомъ. Эти крытыя канавки были наполнены порохомъ, съ тмъ чтобы, въ случа невозможности доле сопротивляться, когда Вилоби, махнувъ шляпою, воскликнетъ: ‘да здравствуетъ Англія’, послдній, оставшійся въ живыхъ, канонеръ приложилъ фитиль къ пороховой дорожк, и страшный взрывъ поколебалъ бы до основанія старый дворецъ новаго императора Дельги.
Все было готово: они не скрпляли клятвою своей ршимости, но каждый вручилъ душу свою Господу и ожидалъ роковой минуты…
Капитанъ тлохранителей дельгійскаго короля явился съ вншней стороны входа въ магазинъ, и домогался переговорить съ поручикомъ Вилоби.
Его привели къ поручику.
— Императоръ, мой властелинъ, сказалъ онъ,— повелваетъ вамъ вручить мн ключи отъ пороховаго погреба и отъ другихъ складовъ, гд хранятся снаряды. Тогда вамъ будетъ дозволено присоединиться къ вашимъ товарищамъ.
— Ключи отъ пороха и снарядовъ здсь, отвчалъ поручикъ, указывая на орудія, направленныя на главныя ворота.
Посланный не понялъ этихъ словъ и озирался съ удивленіемъ.
— Да, ключи здсь, въ этихъ пушкахъ, и я отправлю ихъ къ твоему императору, вмст съ картечью, которою пушки эти набиты по самое горло.
— Да здравствуетъ Англія! да здравствуетъ королева! воскликнули англійскіе артиллеристы, одобряя отвтъ своего командира.
Посланный короля удалился съ страшными угрозами.
Одинъ изъ субадаровъ (туземныхъ офицеровъ), врность которыхъ не могла ни къ чему пригодиться, потому что сипаи не признавали уже ихъ авторитета, предувдомилъ Англичанъ, что король повеллъ своимъ тлохранителямъ, съ помощію лстницы, перебраться черезъ стны магазина и, соединясь съ находящимися тамъ туземцами, напасть на Англичанъ съ тыла.