(Продолженіе въ слд. нумер.)
‘Сверная Пчела’, No 128, 1826
Опыты Священной Поэзіи едора Глинки.
(Продолженіе.)
(Окончаніе въ слд. нумер.)
‘Сверная Пчела’, No 129, 1826
Опыты Священной Поэзіи, едора Глинки.
(Продолженіе.)
Опыты Священной Поэзии, Федора Глинки…, Сомов Орест Михайлович, Год: 1826
Время на прочтение: 11 минут(ы)
Опыты Священной Поэзіи, едора Глинки, съ эпиграфомъ: ‘Готово сердце мое, Боже, готово сердце мое: воспою и пою.’ — СП. б. въ тип. Департ. Народнаго просвщенія, 1826. 180 стр. въ большую 8-ю долю листа.
Священная Поэзія пробуждаетъ въ душ чувство высокаго, вноситъ мысли наши къ Богу и, какъ сладостная, умиляющая гармонія, открываетъ намъ лучшій, неземной міръ, подавляя въ насъ все помыслы чувственные. Ничто столько не сближаетъ съ Небомъ скудельнаго сына земли, какъ благоговйное созерцаніе величія Творца, созерцаніе, дополняемое къ предметамъ міра видимаго пламеннымъ воображеніемъ чудесъ міра горняго.— Такова была цль Сочинителя Опытовъ Священной Поэзіи, такъ онъ постигалъ свои предметы, и выразилъ ихъ со всмъ жаромъ души, пламенющей къ Богу
Тридцать три изъ сихъ стихотвореній, взяты изъ Псалмовъ Давидовыхъ. Они суть: Гимнъ Богу (Псал. 50), Блаженство праведнаго (Пс. 1), Тщета суемудрія (Пс. 2), Къ Богу правды (Пс. 93), Голосъ къ Вышнему (Пс. 8), Желаніе Бога (Пс. 4), Вопль раскаянія (Пс. 6), Желаніе Неба (Пс. 83), Горе и благодать (Пс. 77), Глаголы Неба (Пс. 18), Тоска (Пс. 87), Плачь плненныхъ Іудеевъ (Пс. 136), Молитва души (Пс. 5), Созерцаніе (Пс. 9), Стованіе (Пс. 16), Богу Спасителю (Пс. 7), Воззваніе къ Господу (Пс. 9). Прощеніе (Пс. 31), Жажда покоя (Пс. 68), Раскаяніе (Пс. 50), Память о Божіихъ словахъ (Пс. 118), Къ Богу великому, защитнику правды (Пс. 34), Сила имени Божія (Пс. 117), Судъ и милость (Пс. 84), Испытаніе (Пс. 108), Праздникъ души (Пс. 102), Переходящій міръ (Пс. 145), Вездсущность Бога (Пс. 138), Голосъ души (Пс. 118), Хвила (Пс. 150), Гласъ къ Господу (Пс. 76), Побда (Пс. 151), Размышленія о благости Всеблагаго (Пс. 33), десять заняты изъ другихъ книгъ Священнаго Писанія, какъ то Исканіе Бога (изъ 3-й книги Царствъ), Гласъ Бога избранному Eгo (изъ 43 и 45 гл. Пророка Исаіи), Блудный сынъ (изъ притчи Евангельской), Призваніе Исаіи (изъ сего Пророка), Изъ Пророка Исаіи, — Картина Іудейскихъ нравовъ (изъ Пророка Іереміи), Гнвъ Господа на нечестивыхъ (изъ Пророка Іезекіиля), Пророкъ (изъ Эздры и Исаіи), Гласъ Пророка (изъ 4, 5 и 6 гл. Іереміи)) Внецъ временъ (изъ Исаіи) Почти вс стихотворенія сіи не суть преложенія или близкія подражанія Псалмамъ и другимъ показаннымъ мстамъ Священнаго Писанія, но Сочинитель бралъ, такъ сказать, тему изъ какого-либо Псалма или книги Пророка, часто дополнялъ оную собственными мыслями, достойными предмета, но чаще вводилъ и перелагалъ прекрасными стихами слива Писаній. Остальныя семь стихотвореній принадлежатъ собственно ему, но та же пламенная вра, т же чистыя чувствованія дышатъ въ нихъ. Назовемъ заглавія сихъ семи стихотвореній: Земная грусть (съ эпиграфомъ изъ Св. Августина). Минута въ лучшемъ мір, Минута счастія, Къ душ, Полетъ души (съ эпиграфомъ изъ Эттингера), Дв, утолительниц печалей, и Благодатный гость (съ эпиграфомъ изъ Св. Іоанна Златоустаго).
Воображеніе Поэтовъ умло разнообразитъ предметъ, по существу своему единый. То исчисляетъ оно свойства благостныя, которыя слабый умъ человческій, ища въ длахъ міра точку зрнія, откол бы могъ объять Вездсущаго, — приписываетъ Непостижимому, то благоговетъ предъ чудесами природы видимой, въ которыхъ являетъ себя всемощный перстъ Невидимаго, нисходя въ нравственные изгибы сердца человческаго, стуетъ о паденіи человка, удалившагося отъ высокаго своего предназначенія, то, возносясь надъ суетами и тщетнаго міра, мысленно созерцаетъ чудную славу Божію.— Но приводимые здсь отрывки сами за себя ясне скажутъ читателямъ.
Въ первомъ стихотвореніи, Гимн Богу, Поэтъ, въ быстромъ, но сильномъ разсказ, напомнивъ намъ нашествіе Наполеона на отечество наше, такъ изображаетъ величіе Бога, возставшаго за Россію и смирившаго кичливую гордыню завоевателя:
Темнютъ области лазури
Завылъ стсненный втръ въ лсахъ,
Огней и грома полны бури
Всклубили тучи въ небесахъ
Змисты молніи зажглися
И вихри съ вихрями сперлися,
Лса, отскрипнувъ, полегли,
Потрясся стройный чинъ природы,
Духъ бури взрылъ пнисты воды
И сердце дрогнуло земли.
Грядетъ, грядетъ Господь вселенной!
Грохочутъ громы по слдамъ,
Грядетъ, и гласъ гремитъ священной
Отъ неба и до безднъ: ‘Не дамъ,
Не дамъ людей моихъ свободы!
Для нихъ склоню надзвздны своды,
Для нихъ мой щитъ, за нихъ мой громъ!
Гд онъ, народовъ вождь презорный?
Какъ за добычей воронъ черный.
Мой гнвъ за тмъ помчится въ домъ.
Его не скроютъ звзды сами,
Не приметъ глубина морей:
Моря и землю съ небесами
Держу въ десниц Я Своей!
Коснусь звздамъ — и отступаютъ!
Дохну на солнцы — угасаютъ!
Велю — засвтитъ темнота!
Велю — и цлая вселенна,
Какъ вихремъ искра восхищенна,
Исчезнетъ въ буряхъ, какъ мечта!
Такъ въ гнв Царъ гласитъ природы.
И сила грозныхъ Божьихъ словъ,
Какъ буря, движетъ твердь и воды
И зыблетъ тысящи міровъ!
Се Онъ, съ высотъ святаго свода,
По гласу Росскаго народа.
По стону гибнущихъ сердецъ,
Блеснулъ — и гд несмтны силы?
Надменнымъ — бгство и могилы,
Смиреннымъ — лавры и внецъ!
Въ другомъ стихотвореніи (Созерцаніе), исчислены грхи сыномъ грха, Поэтъ изображаетъ Всевышняго Судію, грядущаго на Судъ:
Идетъ…. трепещетъ чинъ природы
И зыблются небесны своды!
Идетъ средь Ангельской хвалы!…
Кто тамъ, на остре скалы
Стоитъ, какъ дубъ въ степяхъ высокій?
У ногъ его кипитъ бда:
Онъ, молча, исчисляетъ сроки…
Се Ангелъ крпкаго суда!
Онъ мразомъ на преступныхъ ветъ,
Подъ нимъ надъ ямою грховъ,
Туманъ погибели синетъ…
Зачмъ быстре бгъ часовъ?
За днями дни… но грусть, какъ бремя,
Въ сердцахъ почила и лежитъ!
Бжитъ испуганное время
И тайный голосъ говоритъ:
‘Не уповайте на земное,
Оно обманетъ насъ, какъ тнь
Настанетъ скоро все иное!
Ужъ близокъ, близокъ Божій День.’
Или, въ стихотвореніи: Къ Богу Великому, Защитнику правды.
Возстань же, двигнись, Богъ великой!
Возьми оружіе и щитъ,
Смути ихъ въ радости ихъ дикой!
Пускай грозой Твоей вскипитъ
И Океанъ и сводъ небесный!
О дивный Богъ! о Богъ чудесный!
У ногъ Твоихъ лежитъ судьба,
И ждутъ Твоихъ велній вки:
Что жъ предъ Тобою человки?… (*)
(*) Сія книжка продастся въ книжныхъ давкахъ Гг. Смирдина и Сленина по 5 рублей въ бум.
Въ стихотвореніи: Сила имени Божія, прекрасно изображеніе созерцательной юности Давыдовой:
Я бднымъ пастыремъ родился
И смирно насъ мои стада,
Но вдругъ — мн рядъ вковъ открылся
И подвигъ славы и труда.
И я волненье лтъ кипящихъ
Молитвой крошкой одоллъ,
И паче всхъ меня учащихъ
Судьбы временъ уразумлъ.
Я зрлъ природу безъ покрова,
Вселенну духомъ обтекалъ,
И Бога имени святова
Я тайну страшную позналъ?
Въ сильныхъ, укоризненныхъ Стихахъ Поэтъ, подражая словамъ Пвца Пророка, описываетъ грхи міра, развратъ и ожесточеніе падшихъ человковъ:
Нтъ правды, осмяли совсть,
Корысть вашъ Богъ и мракъ вашъ свтъ!
Увы! объ насъ какая повсть
Дойдетъ къ потомкамъ позднихъ лтъ!
(Стованіе, изъ Псал. 1б.)
Гд я?… Вы мертвецы иль гробы?
Мн нестерпима тснота!
Тутъ ни пріязни нтъ, ни злобы,
Тутъ только хладъ и пустота!
Зачмъ любви святое слово
Въ устахъ лукавыхъ обращать?
Зачмъ на дружбу клеветать?
Какъ горликъ отъ зимы суровой,
Душа сжимается моя!
Не стало братства, ни услуги,
Застыли ближніе и други,
Везд неумолимый — я!
Подъ обветшалой ризой славы,
Дая страстямь прощальный пиръ,
Такъ дотлваешь ты, лукавый
И суетный и гршный міръ,
Какъ устарлый сынъ разврата…
(Преходящій міръ, изъ Пс. 145.)
Но тутъ же изображаетъ міръ лучшій:
Откол мн такъ сладко ветъ?
Гд та святая сторона
Гд все такъ жизнію свтлетъ,
Гд вчный житель — тишина?…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Вс усмирились, вс покойны,
Сладкоглаголивы и стройны,
Какъ струны лиры золотой…
Тамъ нтъ ни счета, ни раздла,
Нтъ двухъ, ни трехъ — везд одно!
Тамъ нтъ для счастія предла,
Тамъ счастье не на срокъ дано….
Поэтъ, вдохновенною мечтой, желая постичь превосходнйшій въ насъ даръ Божества, такъ обращается къ ней:
О ты, кмъ чувствую, живу и разумю,
Тобою, о теб желая разсуждать,
Душа! могу ль тебя постигнуть, описать?
Непостижимая! я предъ тобой нмю…
Кто ты, безвстная: огонь, эирь иль духъ?
Иль неба тайное, святое вдохновенье?
Въ теб владычный умъ, въ теб воображенья,
Кто жъ ты сама? ужель ни путное явленье?…
Тебя не видитъ взоръ, тебя не слышитъ слухъ.
Нетлнная, но въ ломкомъ тлньи,
Ты въ дальнемъ мрак горній свтъ.
Въ порывномъ дикій ключъ стремленье
Изъ горныхъ норъ, мутясь, течетъ,
Но увлеченъ извитыми брегами,
Межъ ароматными лугами,
Яснетъ, прежнюю утративъ темноту,
И видятъ въ немъ всю неба красоту:
Такъ заключенная и ты въ земномъ состав,
Изъ тлна выказать стараешься себя,
Въ младенц, кажется, какъ будто нтъ тебя,
Но зря съ лтами, сіяетъ въ полной слав….
Ты въ тл то, что свтлый ключъ,
Глубоко скрытый въ камнямъ мшистыхъ,
Что солнце ясное за дымомъ синихъ тучъ,
Что свжій ароматъ,— душа цвтовъ душистыхъ,
Что дорогой алмазъ, когда корой покрытъ:
Вс чувствуютъ тебя, никто тебя не зритъ!
Не зрю, но чувствую твое во мн движенье,
Ты дйствуешь во мн въ бездйствіи моемъ…
(Къ душ.)
Воображеніе любитъ сравнивать событія временъ протекшихъ съ тмъ, что происходитъ въ наше время, и выводить счастливыя для себя предзнаменованія. Слдующіе стихи (изъ стихотворенія: Горе и Благодать), кажется, какъ будто бы написаны на случай настоящій, хотя заняты изъ Псалма 77-10.
Богъ избралъ кроткаго Давида,
И далъ Онъ юному борцу
Свой духъ, Свое благословенье,
И повеллъ престать бд,
И скрылось смутное волненье,
Явилась милость на суд,
Не смлъ коварствовать лукавый
И не страдалъ отъ сильныхъ правый.
Законъ, какъ крпкая стна,
Облегъ Израильскіе грады,
Цвли спокойно вертограды,
Лобзались миръ и тишина.
Господь какъ будто почивалъ,
Но на земл дла свтлли:
Звучалъ тимпанъ и двы пли,
И всякій Бога величалъ!
Вс стихотворенія, составляющія сія Опыты Священной Поэзіи, имютъ свои достоинства: каждое изъ нихъ отличается или возвышенностію мыслей, или силою стиховъ, или чистотою чувствованій. Но и въ хорошемъ всегда есть лучшее. Избгая повторенія заглавій, укажемъ на страницы, на коихъ помщены особенно замченныя нами стихотворенія, кром тхъ, изъ которыхъ выписки предложены въ семъ разсмотрніи. Оныя суть: на стр. 31, — 39, — 77, — 89, — 98, — 121, — 129, — 143, — 146. Предлагаемъ читателямъ Сверной Пчелы особый разборъ трехъ стихотвореній, которыя, по содержанію своему и стихотворному достоинству, заслуживаютъ, чтобъ обращать на нихъ вниманіе любителей Изящной Поэзіи.
Первое изъ трехъ помянутыхъ нами стихотвореній, есть взятое изъ Евангельской притчи: Блудный сынъ. Каждому Христіанину извстно содержаніе сей притчи, и потому, не слдуя за ходомъ Поэмы, ограничиваемся только расказомъ Г. Глинки.
Блудный сынъ ушелъ изъ дома отцовскаго въ Египетъ.
И сталъ себ онъ господинъ:
Мечты и стрясти заиграли,
Какъ искры радости сверкали,
И, мнимый сердца властелинъ,
Онъ въ область ринулся забавы:
И вьется рой друзей лукавыхъ
Кругомъ безпечнаго въ пирахъ…
Въ нг чувственныхъ наслажденій, вотъ какъ говорятъ заблуждшійся симъ ложнымъ друзьямъ:
. . . . . . . . .Дни кратки наши,
Какъ сонъ туманный, пролетятъ!
Друзья! смлй напнимъ чаши
Я въ благовонный ароматъ,
Отъ многоцннаго елея,
Власы потопимъ!… Не жаля,
Я угощаю, други, васъ!
Насъ обовьютъ красавицъ руки!
Намъ розы и свирлей звуки!’…
Но скоро исчезли очарованія: онъ оскудлъ, изгнанъ, одинокъ скитается въ пустын. Здсь слдуешь прелестное описаніе весны въ Египт: кажется, будто бы Поэтъ написалъ его на берегахъ Нила:
Весна свжитъ природы видъ:
Растутъ рки священной воды,
И надъ рядами пирамидъ
Горятъ безоблачные своды
И пальмы клонятся съ холмовъ,
Какъ двы стройныя рядами,
И дышитъ и кипитъ любовь
И въ небесахъ и подъ водами…
И какъ женихъ, роскошный Нилъ
Течетъ лобзать свои долины.
И острозубый крокодилъ,
Покинувъ тайныя пучины,
На солнц дремлетъ межъ подругъ.
Все нжитъ взоръ, ласкаетъ слухъ!
Но грустный гость чужаго брега
Не зритъ красы чужой страны:
Не для него природы нга,
И радости родной весны
Въ душ проснулися печальной,
Какъ на долин погребальной
Съ зарею свжіе цвты….
Такъ живое воображеніе переноситъ Поэта въ край невдомый, или знакомый только по преданіямъ чуждымъ, — и насъ увлекаетъ туда вслдъ за нимъ. Мы тамъ, минутные гости, мы видимъ и ощущаемъ то, что онъ передалъ намъ въ своихъ вдохновленіяхъ.
Кающійся сынъ хочетъ узрть родимый край, пасть предъ отцемъ своимъ и принести ему повинную голову. Онъ возвращается на родину, тамъ —
Бжитъ знакомый ручеекъ,
Какъ юность прежняя свтля.