ОН, ОНА И ВОДКА
ОН, ОНА И ВОДКА
Друг, друг желанный ты мой!
Кто беспокойному сердцу ответит?
Море любви ему в вечности светит,
Светит желанный покой!..
КОММЕНТАРИИ
КОММЕНТАРИИ
УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ
ОБЩИЕ1
АРХИВОХРАНИЛИЩА
ИСТОЧНИКИ
Он, она и водка, Андреев Леонид Николаевич, Год: 1895
Время на прочтение: 15 минут(ы)
Л. Н. Андреев. Полное собрание сочинений и писем в двадцати трех томах
Том первый
М., ‘Наука’, 2007
Он любил ее, но она его не любила… А может, и любила, но странно как-то вышло все это.
Говорили, что его и не стоило любить, но едва ли это правда. Он не был ни слишком умным, ни слишком глупым человеком, т.е. был как раз создан для любви. И действительно, всю почти жизнь он служил ей, как иные служили мамоне, а иные Богу. Только и служил он так же несуразно, как и жил.
У него не хватало винта. В голове ли, или в ином месте, но не хватало. Это было крайне неудобно. Все у него шаталось, скрипело, падало и одно мешало другому. Были у него таланты, но лишь станет он их разрабатывать, ум говорит:
— А ни к чему все это.
К черту таланты. Начну развивать ум, ан таланты наружу лезут и такой производят в уме кавардак, что не то он ученый, не то художник чистого искусства, не то просто черт знает что. Знакомые, родственники и друзья сперва возлагали на него надежды, потом стали удивляться, а под конец махнули рукой. А был ли он виноват, что мать-природа приготовила его, как молодая кухарка кушанье готовит: и мяса вдосталь, и корешков — совсем бы хорошо, да посолить позабыла!
Долго жил он таким образом и все больше развинчивался, пока совсем невмоготу стало. Ничему он не верит, ни на что не надеется, а себя ненавидит. Ненавидит также и презирает людей -как это вообще свойственно натурам талантливым, но плохо выпеченным. Встретит в сухую погоду добродушного человека в калошах и с зонтиком: — ‘Наверно пошляк!’— думает он и дня два чувствует тоску. И одолела его хандра, такая свирепая хандра, что, будь он англичанином, он зарезался бы. Но он был чисто русским и потому купил бутылку водки. Стал ею резаться, резался, резался — скучно стало. Да и друзья, родственники и знакомые, а больше всего незнакомые начали возмущаться: сидит человек и пьет!
Попробовал он служить мамоне — бросил. Затем поочередно бросал науку, литературу и искусство, пока нечего стало бросать.
Дядя сказал ему, что остается еще служение человечеству, но он меланхолически ответил:
— Давно заброшено, и так далеко, что и я дальше не заброшу.
Пил он, пил водку — надоело. Яблони цвели, воздух благоухал, луна светила, природа требовала жизни и любви, и в каждом темном уголку сидела парочка.
— На то я и царь природы, чтобы стоять выше ее слабостей, — сказал он и решил зарезаться. Вынул бритву и…
— А впрочем, постой! Иногда полезно следовать своим слабостям. В общем женщина — зло природы, но в частности любовь двигает горы. Должна же быть хоть одна женщина, которую стоит любить. Эта женщина спасет меня.
Начал он искать женщину. Она сейчас же нашлась. С великим изумлением и радостью он воскликнул:
— Сударыня, да я вас искал!
Она ответила:
— Очень приятно.
Любовь началась, продолжалась и благополучно кончилась. Жития ее было 3 месяца.
Он купил новую бутылку, уселся на своих развалинах и стал пить, сказавши:
— Нет, не та…
Сидел он и пил, пока не стало скучно.
— Пойти разве еще поискать? — подумал он. Отправился и опять тотчас же нашел. Это была удивительная женщина. Она могла любить трех сразу. Когда он узнал об этой способности, он сказал:
— Сударыня, прощайте.
Она ответила:
— Сударь, до свидания.
Водка, потом третья женщина. Эта была еще удивительнее. Она не могла любить ни одного, но так как в ее года принято любить, то она с успехом подражала. Но в одном случае у нее не хватило образца, и он догадался, что то была не любовь, а подражание. Он вежливо раскланялся, а она, не понимая, в чем дело, обиделась.
Общественное мнение также обиделось, не понимая, в чем дело, и назвало его человеком вредным и опасным.
— Нет, к черту женщин! — сказал он себе, сидя в трактире за полбутылкой водки и слушая, как машина нажаривала попурри из ‘Жизни за Царя’. Ему хотелось поговорить, но не с кем было. Как и у всякого, у него были задушевные друзья, но однажды он заметил, что, когда он говорит о себе, друзья засыпают, а когда они о себе — он засыпает.
— К черту женщин! К черту Платона с его сказкой о двух половинках! Как и вера, любовь — отрицание разума. Да здравствует Шопенгауэр!..
Рюмку водки и бутерброд!
Но к черту женщин он не послал. Они подобны подсолнухам, раз станешь лущить (грызть), потом трудно отстать. Да и к тому, чем хуже встречались ему женщины, тем более росла в нем вера, что есть та, которая нужна ему.
И вот начал он менять их, одна за другой, чередуя с рюмкой водки и бутербродом. Довольно долго это продолжалось.
Общественное мнение возмутилось окончательно. Несколько знакомых перестали кланяться, проснулись двое друзей и потребовали назад свою дружбу.
Но и он также возмутился. Его жертвы утешались весьма скоро, а у него после каждой любви душа бывала в таких лохмотьях, как будто ее собаки изорвали. Под конец уж и зарастать перестала. Поэтому он вздохнул и даже, кажется, плюнул, вынул бритву, тщательно поправил ее на ремне и… Но тут… удивительные шутки шутит иногда судьба.
…То было в лесу, в зеленом веселом лесу. Ярко светило солнце, ласково шелестели вершинами деревья, одуряющие испарения подымались от нагретой земли. И в ореоле солнечных лучей, в блеске и свете яркого дня явилась пред ним она — та, которую он искал, та, для которой безумною силой забилось его больное, измученное сердце. Лились, трепетали звуки чарующей песни, и заслушались их и голубое спокойное небо, и веселый зеленый лес…
Странное то было существо. Поэт старых времен затруднился бы охарактеризовать ее. Ни ангелом, ни демоном нельзя было ее назвать — но было в ней и черта немножко, и немножко ангела, и нельзя было разобрать, где кончался один и начинался другой. Наивна она была как ребенок, жестока, как могут только быть жестоки дети, и ласкова, как только может быть ласкова женщина. У нее было доброе сердце, но если бы перед ней умирал человек и, умирая, корчил смешные рожи, она захлебнулась бы от смеха. Плакала и смеялась бы.
Почему она была та, которую он искал, он сам не знал. Он даже другой представлял себе искомую женщину, и все-таки был уверен, что это она. Все в ней нравилось ему, не было ни одного темного пятнышка. Раньше другая напишет в письме ‘крепко’ через ‘е’, он не знает, куда деваться от досады. А если б она написала ‘крпсо’ через », он и это нашел бы восхитительным. Ему нравилось даже, как она сморкалась.
Неважно, как они познакомились и что, познакомившись, говорили. Важно, что через три дня он заявил ей, что он ее искал, нашел и любит.
Она спросила:
— Правда?
Так как ночь была темная, он не имел возможности поклясться луной и звездами и ответил:
— Правда.
Затем она сказала, что любит, а он удивился и спросил: правда? и услышал ответ: правда. Значит, не было сомнений в том, что они любят друг друга.
На один короткий миг ее ручка обожгла своим прикосновением его руку и выскользнула из нее, как мечта, как сон. И не знал он, было ли то правдой, или лес и ночь своим чарующим дыханием усыпили его. Они были полны призраками, эта ночь и лес. Кругом слышался легкий неуловимый шелест, лицо задевали чьи-то легкие и ласковые крылья, чье-то горячее дыхание колебало листья. Все жило и любило и радовалось, действительность была сном, и сон действительностью.
И много дней провел он в этом сне, ибо не было никого, кто ущипнул бы его за нос и разбудил. Но не нужно думать, что он только смеялся во сне. Ему случалось плакать и очень горько. Однажды он омочил таким образом три платка. Дело в том, что чертенок в ней нет-нет да и выскочит.
Раз как-то она три дня скрывалась от него, и когда встретились, сделала вид, что почти незнакома с ним, и назвала его другим именем. В другой раз была очень ласкова, воспользовавшись этим, он стал рассказывать ей про свое горе. И только что он дошел до самого интересного места, она рассмеялась, и смеялась так долго и весело, что он чуть не заплакал. Как в том, так и в другом случае причины объяснить отказалась. Бывал он и на седьмом небе и даже выше. Он поцеловал ее, и она ему ответила. И была такая тихая, кроткая, совсем неузнаваемая. Загадочно смотрели ее глазки, и не мог прочесть он в них своей гибели.
Наоборот, он думал, что спасен. Он видел впереди другую жизнь, полную счастья, света и любви. Он почувствовал, что у него явились неведомые силы, и решил, что винтик нашелся.
Не тут-то было. Он забыл про общественное мнение, но оно про него не забыло. ‘Он такой, и она такая! Нет! нет!’
У нее были родители и, как свойственно родителям, слушались голоса общественного мнения. Она же была покорная дочь. Поэтому она сказала:
— Прощайте и простите.
Он растерялся и ответил:
— Прощайте.
Орган нажаривал попурри из ‘Жизни за Царя’. Он сидел, пил водку и соображал: она ли не та, или он не тот. И долго соображал он это и не мог сообразить. Шли дни, недели, а он сидел и соображал. Кончилось дело тем, что он увидел чертика, такого зелененького и маленького: сидит и язык ему показывает.
Когда кончилась возня с чертями, у него несколько просветлело в голове.
— Она знала, что она для меня, — и простилась со мной. Значит, она не та. Забудем ее. Глупо стрелять из пушки по воробьям.
Но он не забыл ее. Он тысячи раз вспоминал дни своего счастья и мало-помалу отделил ее прежнюю от ее настоящей. О настоящей он не думал. То была другая женщина, чуждая, непонятная ему. А прежняя стала для него полубогом. В мечтах о ней находил счастье. И он знал, что это мечта. Он понимал, что, подойди он к ней поближе, разлетится мечта как дым, увидит он грубо намалеванную картину и краски и полотно.
Но мечта ли то была? Он видел ее, живую ее. Вон сидит она, облокотившись на стол, поднимает глаза от книги и задумчивым, невидящим взором смотрит вдаль. ‘Быть может, наши взоры встретились’, — думал он и удивился своей глупости.
‘Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман’, — сказал Пушкин и взлез на памятник.
Так он жил и мечтал о ней, и когда его слишком тянуло к ней, он говорил себе:
— Разве ты не знаешь, что ее нет?
Он был молод, и жизнь взяла свое. Он встретил красивую девушку, увлекся ею и женился, думая: ‘авось проживу как-нибудь, дотяну до конца. Может, жена заставит забыть мечту, может, помимо любви найдется винтик’.
Расчет не оправдался. По-прежнему чего-то не хватало у него и он коптил небо и хандрил. По-прежнему мечта владела им и заставляла временами ненавидеть жену. А та была женщина кроткая, простая, любила его бесхитростно и больше занималась его носками, чем его душевным состоянием. Прошел год. Он жил в другом городе и ничего не слыхал о своей мечте.
В один вечер приехал из того города его друг, тот самый, который засыпал всегда при его рассказах. Между прочим, в невинности сердца говорит:
— А она, знаешь ли, сильно убивалась о тебе.
— Пустое!..
— Нет, не пустое. Я и сам говорил о ней, и другие передавали, страх что такое было. Заболела даже.
— Это когда же было? — спросил он, улыбаясь, но бледный.
— А когда ты чертей ловил и потом из города уехал. Потом друг попросил водки, и они напились. Жена плакала. Через день друг уехал.
Вот тут-то и началось самое скверное. Она любит! Значит… Нет, это невозможно, это слишком ужасно! Значит, не мечта она, значит, мог быть он счастлив, и жить, и любить, а он… Пропало, пропало все!
Любовь проснулась в нем с небывалой силой. Он ходил дни и ночи и думал о ней. Это походило на сумасшествие. Она теряла формы, реальность. Она сливалась с воздухом, она проникала в тело, она была во всякой вещи, которую он видел. Он уже не представлял себе ее лица, улыбки. Представление о ней, что представление чего-то бесформенного, ужасного, что надвигалось на него, опутывало, присасывалось, как осьминог, давило, как кошмар.
И вот он написал ей. Рассказал о своих мучениях и спрашивал, вправду ли мучилась и она. Ответ получился скоро:
‘Да, я любила вас сильно, как никого не полюблю никогда. Мне запретили видеться с вами, я не хотела, я не могла ослушаться, дорожа спокойствием и здоровьем близких. Не дешево досталось мне это. Вы уехали, женились потом — я успокоилась и -простите — стала забывать о вас. Напрасно расшевелили вы это прошлое, оно не может вернуться. Вы женаты, я люблю другого. Забудьте о моем существовании’.
Он даже смеялся, прочтя письмо.
‘Так вот как, забудьте! Когда заживо погребенный, придя в себя, борется со смертью, напрягает легкие, чтобы захватить хоть каплю воздуха, разрывает ногтями грудь, грызет пальцы, не понимая, не сознавая ничего, весь обратившись в одно смертное желание, в одну мысль: воздуху, воздуху! — ты советуешь ему забыть о воздухе. Пойми, что ты необходима, необходима мне… я гибну без тебя…’
И он заплакал и стал вправду царапать грудь и рвать волосы. Когда образовалась порядочная плешь, он успокоился и стал хладнокровно соображать. Курьезные то были соображения.
‘Я не могу без нее жить и должен убить себя. Но я убью себя, а она будет жить и любить другого. Другого!..’
(Вырвано несколько волос.)
‘Нет… Пока ты не полюбишь, не полюбила другого, я могу спокойно сравнительно жить вдали от тебя, но если другой…’
(Еще несколько вырвано.)
‘Я убью и тебя. Ты отдана мне судьбой, и в могилу унесу я тебя. Забыть… она любит другого… Нет, нет. А жена? Тьфу, жена!’
И вот, обдумавши хладнокровно, он решил убить ее и себя. Обыкновенно у него решение не переживало и одного дня, но на этот раз устояло. Любовь двигает и горы.
Откуда-то у него взялась хитрость и изворотливость. Он успешно обманул ничего не подозревавшую жену и уехал в город, где жила ‘она’. Там он пил водку и искал случая. Видел между прочим и ‘его’, другого. Волос на голове почти не осталось.
Наконец…
…Он поднялся на цыпочки и заглянул в окно, в ее окно. Оно было завешено изнутри, и он ничего не увидел, но вот под пальцами подалась рама.
‘Не заперто!’
Вот он на подоконнике. Брехнула собака. Он разом отдернул занавеску и увидел ее. Она спала, тихо и безмятежно, как ребенок. Алели ее чистые щеки и полуоткрытые уста, под глубокою тенью ресниц, казалось, блистали задумчивые, не лгущие глазки. Спутавшиеся кольцами волосы рассыпались по девственно вздымавшейся груди.
Он осторожно прыгнул в комнату и подошел к ней. Наклонясь над изголовьем, он устремил тяжелый, неподвижный взор на ее лицо. Под влиянием взгляда она зашевелилась, вздохнула и открыла глаза.
— Ты!., — тихо прошептала она и снова заснула, тихо и безмятежно, как ребенок.
А он выпрямился, провел рукой по лбу, недоумевающим взором обвел комнату, взглянул на револьвер, на нее… и тихо пошел к открытому окну. Там он еще раз взглянул на нее и выпрыгнул.
Пролетели года. Он пил водку, однажды пьяный подрался с мастеровыми, был сильно избит и через два дня умер. Жена раньше куда-то ушла от него. А она жила еще дома, была счастлива и имела многочисленное потомство. Старший сын ее учился в гимназии — хороший, говорят, малый.
Источник текста — OB. 1895. 9 сент. (No 240). С. 1. Подпись: Л.А. Автограф неизвестен.
В своем письме из Москвы к орловским родственникам и друзьям С.Д. и Н.Д. Пановым от 15 сентября 1895 г. Андреев, среди прочих сообщений, упоминает о своих первых литературных опытах: ‘Много пишу. Один рассказик был помещен в ‘Орлов<ском> Вест<нике>‘ за 9 сентября. В рассказике больше опечаток, чем достоинств’ (Фатов. С. 96). По утверждению H.H. Фатова, ‘поверенным Л. Н-ча в сношениях с редакцией был его товарищ, теперь доктор, тогда студент, Ив. Ник. Севастьянов. Он справлялся о судьбе рассказа. В редакции ему сказали, что, хотя рассказ и напечатали, но больше не советовали присылать, так как рассказ слаб’ (Там же. С. 98).
Прототипом героини рассказа является орловская гимназистка Надежда Александровна Антонова (1877-1947), с которой Андреева познакомил ее брат Яков Александрович, товарищ Андреева по орловской гимназии. Судя по дневниковым записям, знакомство состоялось летом 1894 г.: ‘Со знакомством с Надей начинается перелом. Острые страдания, жестокая операция, которую произвели над моим сердцем, возможность полного счастья, следовательно, вера в жизнь -пробудили во мне жажду этой жизни, расшевелили погруженный в спячку ум — я стал жить. 22 июня 1894 года — это второй день моего рождения’ (Дн9. Л. 16-16об.). Об автобиографической основе (предложение руки и сердца и полученный им отказ) рассказа говорит сам его автор, утверждая позже в дневнике, что он ‘есть сплошная выдержка из дневника’ (Дн9. Л. 102 об. Речь идет об утраченном дневнике за 1894-1896 гг.). Несмотря на отказ, Андреев продолжает ухаживания. Так, летом 1896 г. он приезжал на станцию Нарышкино (по Риго-Орловской железной дороге), где мать Антоновой снимала дачу. После окончания Николаевской женской гимназии Антонова с матерью перебралась на жительство в Москву, где поступила на медицинские курсы. Встречи с Андреевым, который в это время учился на юридическом факультете Московского университета, возобновились. Отношениям с H.A. Антоновой посвящена большая часть андреевского дневника за 1897-1899 гг. В сентябре 1897 г. Антонова вторично ответила отказом на его предложение, а в сентябре 1899 г. вышла замуж за чиновника городской управы, впоследствии актера А.Н. Фохта (об отношениях с Антоновой см.: Письма Леонида Андреева к H.A. Чукмалдиной / Публ. В.Н. Чувакова // Российский архив. История Отечества в свидетельствах и документах XVII-XX вв. Новая серия. М.: Рос. фонд культуры, 2001. [Вып. XI]. С. 488-499, Воспоминания Т. Фохт-Ларионовой // Там же. С. 646-648).
Автобиографическая основа рассказа подтверждается записью в дневнике 1897 г. в связи с очередным кризисом в отношениях Андреева и Антоновой: ‘Как это ни дико, но только теперь начал я узнавать Н<адежду> А<лександровну>. Еще несколько таких свиданий, и я могу отпраздновать девятый день по кончине своего исконного врага, воспетого в трижды идиотском ‘Он, она и водка» (Дн9. Л. 101).
С. 28. Друг, друг ~ желанный покой!.. (эпиграф) — Источник эпиграфа не установлен. Этот же эпиграф (с небольшими вариациями) Андреев предпосылает фактически всем своим дневникам гимназического и студенческого периода, эти же строки фигурируют и в пьесе ‘Анфиса’ (Д. 4).
…как иные служили мамоне, а иные Богу. — Мамона (греч. ) — богатство. Ср.: ‘Не можете служить Богу и маммоне’ (Лк 16, 13).
Встретит в сухую погоду добродушного человека в калошах и с зонтиком… — Впоследствии на эту тему Андреевым был написан фельетон ‘Люди теневой стороны’ (впервые, под заглавием ‘Москва. Мелочи жизни’ (К. 1901. 30 декабря (No 360)).
С. 29. …сидя в трактире за полбутылкой водки… — Полбутылка — особая водочная расфасовка, бутылка объемом около 307 мл (стандартная водочная бутылка того времени вмещала 615 мл, см.: Похлебкин В.В. История водки. М., 1991. С. 196, Он же. Кушать подано! Репертуар кушаний и напитков в русской классической драматургии с конца XVIII до начала XX столетия. М., 1993. С. 278).
‘Жизнь за Царя’ — опера М.И. Глинки (1836). В советское время ставилась под названием ‘Иван Сусанин’.
С. 30. К черту Платона с его сказкой о двух половинках! — Платон (427-347 гг. до н.э.) др.-греч. философ-идеалист. Имеется в виду миф об андрогине, изложенный в его диалоге ‘Пир’. Зевс разделил это существо пополам, на мужчину и женщину. С тех пор каждый стремится найти соответствующую ему половинку.
Как и вера, любовь — отрицание разума. Да здравствует Шопенгауэр!.. — Артур Шопенгауэр (1788-1860) — немецкий философ-идеалист, оказавший значительное воздействие на становление мировоззрения Андреева. Его гимназические дневники заполнены выписками из сочинений, отдельными цитатами и упоминаниями имени философа. В дневниковой записи от 15 марта 1890 г. (Дн1. Л. 4об.-5) содержится сюд высказываний, объединенных под рубрикой ‘Шопенгауэр о любви’ и представляющих собой цитаты из статей ‘Жизнь рода’ и ‘Метафизика любви’ из второго тома трактата ‘Мир как воля и представление’ (вышел под заглавием: Шопенгауер. Инстинкт и художественная наклонность. <...> 2-е изд. СПб.: Изд. книгопродавца В.И. Губинского, 1886. Т. 2. (Б-ка европейских писателей и мыслителей под ред. В.В. Чуйко)).
С. 32. ‘Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман’ — неточная цитата из стихотворения A.C. Пушкина ‘Герой’ (1831). В оригинале: ‘Тьмы низких истин мне дороже / Нас возвышающий обман’.
1 В перечень общих сокращений не входят стандартные сокращения, используемые в библиографических описаниях, и т.п.
Б.д. — без даты
Б.п. — без подписи
незач. вар. — незачеркнутый вариант
незаверш. правка — незавершенная правка
не уст. — неустановленное
ОТ — основной текст
Сост. — составитель
стк. — строка
АГ ИМЛИ — Архив A.M. Горького Института мировой литературы им. AM. Горького РАН (Москва).
ИРЛИ — Институт русской литературы РАН (Пушкинский Дом). Рукописный отдел (С.-Петербург).
ООГЛМТ — Орловский объединенный государственный литературный музей И.С. Тургенева. Отдел рукописей.
РАЛ — Русский архив в Лидсе (Leeds Russian Archive) (Великобритания).
РГАЛИ — Российский государственный архив литературы и искусства (Москва).
РГБ — Российская государственная библиотека. Отдел рукописей (Москва).
Hoover — Стэнфордский университет. Гуверовский институт (Стэнфорд, Калифорния, США). Коллекция Б.И. Николаевского (No 88).
Автобиогр. — Леонид Андреев (Автобиографические материалы) // Русская литература XX века (1890-1910) / Под ред. проф. С.А. Венгерова. М.: Изд. т-ва ‘Мир’, 1915. Ч. 2. С. 241-250.
Баранов 1907 — Баранов И.П. Леонид Андреев как художник-психолог и мыслитель. Киев: Изд. кн. магазина СИ. Иванова, 1907.
БВед — газета ‘Биржевые ведомости’ (С.-Петербург).
БиблА1 — Леонид Николаевич Андреев: Библиография. М., 1995. Вып. 1: Сочинения и письма / Сост. В.Н. Чуваков.
БиблА2 — Леонид Николаевич Андреев: Библиография. М., 1998. Вып. 2: Литература (1900-1919) / Сост. В.Н. Чуваков.
БиблА2а — Леонид Николаевич Андреев: Библиография. М., 2002. Вып. 2а: Аннотированный каталог собрания рецензий Славянской библиотеки Хельсинкского университета / Сост. М.В. Козьменко.
Библиотека Л.Н. Толстого — Библиотека Льва Николаевича в Ясной Поляне: Библиографическое описание. М., 1972. [Вып.] I. Книги на русском языке: А-Л.
Боцяновский 1903 — Боцяновский В.Ф. Леонид Андреев: Критико-биографический этюд с портретом и факсимиле автора. М.: Изд. т-ва ‘Литература и наука’, 1903.
Геккер 1903 — Геккер Н. Леонид Андреев и его произведения. С приложением автобиографического очерка. Одесса, 1903.
Горнфельд 1908 — Горнфельд А.Г. Книги и люди. Литературные беседы. Кн. I. СПб.: Жизнь, 1908.
Горький. Письма — Горький М. Поли. собр. соч. Письма: В 24 т. М.: Наука, 1997—.
Дн1 — Андреев Л.Н. Дневник. 12.03.1890-30.06.1890, 21.09.1898 (РАЛ. МБ. 606/Е.1).
Дн2— Андреев Л.Н. Дневник. 03.07.1890-18.02.1891 (РАЛ. MS.606/E.2).
Дн3 — Андреев Л.Н. Дневник. 27.02.1891-13.04.1891, 05.10.1891, 26.09.1892 (РАЛ. MS.606/ Е.З).
Дн4 — Андреев ЛЛ. Дневник. 15.05.1891-17.08.1891 (РАЛ. MS.606/ E.4).
Дн5 — Андреев Л. Дневник 1891-1892 гг. [03.09.1891-05.02.1892] / Публ. Н.П. Генераловой // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1991 г. СПб., 1994. С. 81-142.
Дн6 — ‘Дневник’ Леонида Андреева [26.02.1892-20.09.1892] / Публ. H Л. Генераловой //Литературный архив: Материалы по истории русской литературы и общественной мысли. СПб., 1994. С. 247-294.
Дн7 — Андреев Л.Н. Дневник. 26.09.1892-04.01.1893 (РАЛ. MS.606/E.6).
Дн8 — Андреев Л.Н. Дневник. 05.03.1893-09.09.1893 (РАЛ. MS.606/E.7).
Дн9 — Андреев Л.Н. Дневник. 27.03.1897-23.04.1901, 01.01.1903, 09.10.1907 (РГАЛИ. Ф. 3290. Сдаточная опись. Ед.хр. 8).
Жураковский 1903а — Жураковский Е. Реально-бытовые рассказы Леонида Андреева // Отдых. 1903. No 3. С. 109-116.
Жураковский 19036 — Жураковский Е. Реализм, символизм и мистификация жизни у Л. Андреева: (Реферат, читанный в Московском художественном кружке) // Жураковский Е. Симптомы литературной эволюции. Т. 1. М., 1903. С. 13-50.
Зн — Андреев Л.Н. Рассказы. СПб.: Издание т-ва ‘Знание’, 1902-1907. T. 1—4.
Иезуитова 1967 — Иезуитова ЛЛ. Творчество Леонида Андреева (1892-1904): Дис…. канд. филол. наук. Л., 1976.
Иезуитова 1976 — Иезуитова Л.А. Творчество Леонида Андреева (1892-1906). Л., 1976.
Иезуитова 1995 — К 125-летию со дня рождения Леонида Николаевича Андреева: Неизвестные тексты. Перепечатки забытого. Биографические материалы / Публ. Л.А. Иезуитовой // Филологические записки. Воронеж, 1995. Вып. 5. С. 192-208.
Измайлов 1911 — Измайлов А. Леонид Андреев // Измайлов А. Литературный Олимп: Сб. воспоминаний о русских писателях. М., 1911. С. 235-293.
К — газета ‘Курьер’ (Москва).
Кауфман — Кауфман А. Андреев в жизни и своих произведениях // Вестник литературы. 192(Х No 9 (20). С. 2-4.
Коган 1910 — Коган П. Леонид Андреев // Коган П. Очерки по истории новейшей русской литературы. Т. 3. Современники. Вып. 2. М.: Заря, 1910. С. 3-59.
Колтоновская 1901 — Колтоновская Е. Из жизни литературы. Рассказы Леонида Андреева // Образование. 1901. No 12. Отд. 2. С. 19-30.
Кранихфельд 1902 — Кранихфельд В. Журнальные заметки. Леонид Андреев и его критики // Образование. 1902. No 10. Отд. 3. С. 47-69.
Краснов 1902 — Краснов Пл. К. Случевский ‘Песни из уголка’, Л. Андреев. Рассказы // Литературные вечера: (Прилож. к журн. ‘Новый мир’). 1902. No 2. С. 122-127.
ЛА5 — Литературный архив: Материалы по истории литературы и общественного движения / Под ред. К.Д. Муратовой. М., Л.: АН СССР, 1960.
ЛН72 — Горький и Леонид Андреев: Неизданная переписка. М.: Наука, 1965 (Литературное наследство. Т. 72).
МиИ2000 — Леонид Андреев. Материалы и исследования. М.: Наследие, 2000.
Михайловский 1901 — Михайловский Н.К. Рассказы Леонида Андреева. Страх смерти и страх жизни // Русское богатство. 1901. No 11. Отд. 2. С. 58-74.
Неведомский 1903 — Неведомский М. [Миклашевский М.П.] О современном художестве. Л. Андреев // Мир Божий. 1903. No 4. Отд. 1. С. 1-42.
HБ — журнал ‘Народное благо’ (Москва).
HP — Андреев Л.Я. Новые рассказы. СПб., 1902.
Пр — Андреев Л.Н: Собр. соч.: [В 13 т.]. СПб.: Просвещение, 1911-1913.
OB — газета ‘Орловский вестник’.
ПССМ — Андреев Л.Н.— Полн. собр. соч.: [В 8 т.]. СПб.: Изд-е т-ва А.Ф. Маркс, 1913.
Реквием — Реквием: Сб. памяти Леонида Андреева / Под ред. Д.Л. Андреева и В.Е. Беклемишевой, с предисл. ВЛ. Невского М.: Федерация, 1930.
РЛ1962 — Письма Л.Н. Андреева к A.A. Измайлову / Публ. В. Гречнева // Рус. литература. 1962. No 3. С. 193-201.
Родионова — Родионова Т.С. Московская газета ‘Курьер’. М., 1999.
СРНГ — Словарь русских народных говоров. М., Л., 1965— . Вып. 1— .
Т11 — РГАЛИ. Ф. 11. Оп., 4. Ед.хр. 3. + РАЛ. MS.606/ В.11, 17 (1897 — начало осени 1898).
1 Т1-Т8 — рабочие тетради Л.Н.Андреева. Обоснование датировок тетрадей см. с. 693.
Т2 — РГАЛИ. Ф. 11. Оп. 4. Ед.хр. 4. (Осень 1898., до 15 нояб.).
ТЗ — РГБ. Ф. 178. Карт. 7572. Ед.хр. 1 (7 дек. 1898 — 28 янв. 1899).
T4 — РГАЛИ. Ф. 11. Оп. 4. Едлр. 1 (18 июня — 16 авг. 1899).
Т5 — РГАЛИ. Ф. 11. Оп. 4. Ед.хр. 2 (конец августа — до 15 окт. 1899).
Т6 — РАЛ. MS.606/ А.2 (15-28 окт. 1899).
77— РАЛ. MS.606/ A.3 (10-19 нояб. 1899).
Т8 — РАЛ. MS.606/ A.4 (14 нояб. 1899 — 24 февр. 1900).
Урусов — Урусов Н.Д., кн. Бессильные люди в изображении Леонида Андреева: (Критический очерк). СПб.: Типогр. ‘Общественная польза’, 1903.
Фатов — Фатов H.H. Молодые годы Леонида Андреева: По неизданным письмам, воспоминаниям и документам. Мл Земля и фабрика, 1924.
Чуносов 1901 — Чуносов [Ясинский И.И.]. Невысказанное: Л. Андреев. Рассказы. СПб., 1901 // Ежемесячные сочинения. СПб., 1901. No 12. С. 377-384.
Шулятиков 1901 — Шулятиков В. Критические этюды. ‘Одинокие и таинственные люди’: Рассказы Леонида Андреева // Курьер. 1901. 8 окт. (No 278). С. 3.
S.O.S. — Андреев Л. S.O.S.: Дневник (1914-1919). Письма (1917-1919). Статьи и интервью (1919). Воспоминания современников (1918-1919) / Под ред. и со вступит. Р. Дэвиса и Б. Хеллмана. М, СПб., 1994.