В. Г. Белинский
Одесский альманах на 1840 год
От издателя
Карамзин.
ПРИМЕЧАНИЯ
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
Одесский альманах на 1840 год, Белинский Виссарион Григорьевич, Год: 1840
Время на прочтение: 12 минут(ы)
Белинский В. Г. Собрание сочинений. В 9-ти томах.
Т. 3. Статьи, рецензии и заметки. Февраль 1840 — февраль 1841.
Подготовка текста В. Э. Бограда.
М., ‘Художественная литература’, 1976
ОДЕССКИЙ АЛЬМАНАХ НА 1840 ГОД. Одесса. В городской тип. 1839. В 16-ю д. л. 708 стр.
Чудная участь альманахов на святой Руси! Первый альманах на русском языке был издан Карамзиным, в 1796 году, то есть с лишком сорок лет назад, под названием: ‘Аониды’. Этот альманах постоянно издавался им, кажется, три года 1. Любопытно предисловие Карамзина к ‘Аонидам’ на 1796 год. Выписываем его здесь, как исторический памятник нашей литературы, для поучительных сравнений прошедшего с настоящим:
Почти на всех европейских языках ежегодно издается собрание новых мелких стихотворений под именем ‘Календаря муз’ (Almanac des Muses), мне хотелось выдать и на русском нечто подобное, для любителей поэзии: вот первый опыт под названием ‘Аониды’ {Другое имя муз.}. Надеюсь, что публике приятно будет найти здесь вместе почти всех наших известных {Жалею,— конечно, и читатели ‘Аонид’ оудут жалеть вместе со мною — что любезный мой Д—в, который издал приятные свои стихотворения под именем ‘И мои безделки’, не прислал мне ничего для сей первой книжки.} стихотворцев, под их щитом являются и некоторые молодые авторы, которых зреющий талант достоин ее внимания. Читатель похвалит хорошее, извинит посредственное — и мы будем довольны. Я не позволил себе переменить ни одного слова в сообщенных мне пьесах.
Естьли ‘Аониды’ будут приняты благосклонно, естьли (важное условие!) университетская типография, в которой они напечатаны, не потерпит от них убытка, то в 97 году выйдет другая книжка, в 98 третья, и так далее. Я с удовольствием беру на себя должность издателя, желая с своей стороны всячески способствовать успехам нашей литературы, которую люблю и всегда любить буду.
Предисловие это выписано нами из второго издания первой книжки ‘Аонид’, напечатанного в 1799 году: видно, университетская типография не осталась в убытке! Вся книжка состоит из стихотворений Державина, Капниста, самого издателя (все без подписи имен), Василия Пушкина, М. X. (Хераскова?), Нелединского-Мелецкого, кн. К. У—ой, Горчакова, Хованского, Вл. Измайлова, Кострова и других тогдашних знаменитостей, кроме И. И. Дмитриева, по причине, изъясненной издателем в выноске к предисловию. И это было только сорок три года назад, а кажется так давно,— и самая книжка теперь — библиографическая редкость!
Пример Карамзина не родил подражания. Новейшее поколение альманахов явилось спустя двадцать семь лет, в 1823 году2. Успех ‘Полярной звезды’ 3 произвел в нашей литературе альманачный период, продолжавшийся с лишком десять лет. Альманахам не было ни числа, ни конца, и, за исключением ‘Северных цветов’4, немного было хороших, много посредственных и бездна плохих5. С тридцатых годов они исчезли, и только ‘Денница’ г. Максимовича напоминала о них. И не удивительно: альманах, вместо сборника хороших произведений, сделался кучею литературного мусора, и публика потеряла к нему всякое доверие. В 1833 году книгопродавец Смирдин издал альманах в новой форме, в двух частях, в огромном in octavo {в восьмую долю листа (лат.). — Ред.}, в котором были напечатаны, между прочим, Гоголя ‘Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем’, ‘Анджело’ Пушкина и стихотворение г. Баратынского ‘На смерть Гете’6. Тут началась ‘Библиотека для чтения’, сделавшая очень трудным для издателей альманахов добывание даровых статей7. Несмотря на то, с 1838 года начался прекрасный альманах г. Владиславлева8. Его успех опять ввел в моду альманахи.
Но что ни говорите, а издание альманахов становится теперь со дня на день труднее и невозможнее. Литераторы наши вообще не отличаются плодовитостию и многописанием: какой-нибудь Дюма в год напишет больше, нежели иной русский литератор в целую жизнь свою. Причина та, что литературою у нас занимаются большею частию так, мимоходом, между дел, украдкою от балов, карт и пр. Обыкновенно издатель за полгода до выхода в свет предполагаемого альманаха начинает приглашать ‘известных литераторов’ украсить его книжку своими статьями. Обещанных статей у него бездна, станет на десять альманахов, но время печатания наступает, а статей — ни одной. Следует повторение просьб, и вот — кто присылает завалявшиеся стишки, иной для такового казусного случая присядет да разом и напишет новенькие, как с молоточка… Впрочем, поэтов действующих — у нас немного, если хотите, мы всех их перечтем вам по пальцам: гг. Лермонтов и Кольцов, далее подписывающийся —-, и г. Красов, из переводчиков — гг. Вронченко, Катков, Струговщиков, Аксаков и Мейстер… вот и все тут. Еще разве г. Кукольник… но он пишет все такие большие штуки, а в маленьких у него редко проблескивают искорки поэзии, г. Бернет… но он подавал надежды года два назад, а теперь мы что-то не запомним ни одного его стихотворения, в котором было бы что-нибудь, кроме странных, небывалых созвучий и даже не всегда гладких стихов. Итак, поэтов у нас мало, зато много стихотворцев, из которых только некоторых считают поэтами, но из которых все считают себя поэтами, таковы: гг. и г-жи — Раич, Струйский, Стромилов, Некрасов, Тимофеев, Сушков, Траум, Банников, Бахтурин, барон Розен, Бороздна, Олин, Глебов, Печенегов,— Коровкин, Дич, Вуич, Падерная, Ободовский, Н. Степанов, кн. Кропоткин, Гогниев, Щеткин, Шахова, Чужбинский и пр.,— справьтесь сами на обертках некоторых журналов. И потому стихов еще не трудно достать для альманаха, но проза, особенно повесть — претрудное дело. В повестях нуждаются и журналы… А много ли пишут все наши литераторы вообще, нувеллисты в особенности? повестцу в иной год, да и отдыхают несколько лет после такого подвига. Да и много ли у нас повествователей-то? Пушкина уж нет, Гоголь ничего не печатает, кн. Одоевский и Н. Ф. Павлов изредка показываются, а из прочих с удовольствием прочтете повесть г. Вельтмана, г. Даля, г. Основьяненка, г-жи Жуковой, г. Панаева (И. И.), рассказ г. Гребенки, рассказ г. Владиславлева, ну, а потом еще? — граф Соллогуб? да он еще написал только две большие повести и рассказа два-три, помещенные в ‘Современнике’ и ‘Литературных прибавлениях’ 1838 года, и альманачникам на него плохая надежда, а Лермонтов, кроме ‘Отечественных записок’, еще нигде не показывался9, и мы тоже не можем сказать, до какой степени должны простираться на него надежды не только альманахов, но и всякого другого журнала, кроме ‘Отечественных записок’. Вот и все тут: и мало числом, и мало пишут! К тому же всякий предпочтет печатать свою повесть в журнале, где ее все прочтут. И потому иногда случается, что обещанная в альманах повесть не поспевает к сроку и является в журнале.
Да, что ни новый день, то все труднее составить хороший альманах! Уж не оттого ли это, что альманах в наше, как говорят некоторые забавники, индюстриальное время10 — анахронизм? Было время, когда у нас журналы издавались бескорыстными трудами, которые вознаграждались одною славою… Да, тогда только издатели расплачивались с сотрудниками одною славою, оставляя исключительно за собою всякое другое вознаграждение. Но ныне… ныне все узнали, что слава — дым, а особенно слава альманачная — самая бедная после водвильной славы. Политическая экономия теперь сделалась настольного книгою,— и уж все знают, что только с машин можно получать пользу, а что между людьми должно водиться так: кто трудится, тот и наслаждается плодами своих трудов. К этому важному обстоятельству и присовокупляется еще другое, довольно важное: если есть много людей, которых издатели не приглашают и не просят, но которые сами готовы платить, чтобы только печатали их произведения, то те немногие, которых и приглашают и просят, иногда бывают столько самолюбивы, что не хотят сидеть с первыми за одним столом. И нам кажется, что они правы. Удивительно ли после этого, если они, видя, что их усильно и настойчиво приглашают и просят, дают так, что-нибудь, что найдется, дорожа своим спокойствием?..
Все сказанное нами об альманахах вообще нисколько не относится к ‘Одесскому альманаху’ в особенности. Во-первых, он издан с благотворительною целью, а во-вторых, его содержание богато и ценно. Взглянем на него.
‘Литературная летопись Одессы’ интересна по живому воспоминанию о влиянии новороссийского края на поэзию Пушкина 11. Странно только, что в числе поэтов, которые жили и пели в Одессе, стоит имя г. Якубовича, одесский — так: с этим эпитетом еще можно согласиться, но поэт… этим словом не должно шутить. Вообще статья эта написана живо и бойко. — С удовольствием читается рассказ г. Куралеско ‘Тундза’, отрывки из исторического сочинения г. Стурдзы ‘Каподистрия в Греции’ и критическая статейка г. Никитенко ‘Батюшков’, отрывок из его характеристики русских поэтов, возбуждающий живейшее желание увидеть это сочинение в целом12. Не без удовольствия можно прочесть рассказ Вельтмана ‘Костештские скалы’, ‘Отдыхи жизни’ г. Морозова… ну… и другие статьи. Что касается до ‘Прогулки по Бессарабии’ г. Надеждина, хотя эта статья, несмотря на обращения автора к ‘любезным’ читателям и ‘достопочтенным’ читательницам (стр. 446), совсем не альманачная, она написана хорошо, но когда ее читаешь, то утомляешься, а прочтешь — ничего не можешь удержать в памяти о Бессарабии.— ‘Поездка в Константинополь’ Изафети-Маклуба, за исключением пересоленного остроумия и переслащенных любезностей, гораздо интереснее ‘Прогулки по Бессарабии’.
Стихотворная часть ‘Одесского альманаха’ особенно богата и разнообразна: тут вы найдете стихотворения и переводы —вой, стихотворения, обозначенные селом Анною13, стихотворения гг. Бенедиктова, Подолинского, кн. Вяземского, А. П. Глинки, Ф. Н. Глинки, переводы гг. Аксакова и Струговщикова, даже два стихотворения г. Лермонтова, словом, большую часть современных знаменитостей. Для разнообразия и теней тут помещены даже стишки гг. Бернета, Галанина, Гербановского, Губера, М. Дмитриева, Дымчевича, Ободовского, Степанова, Струйского, Филимонова, Чеславского, Чужбинского, Щеткина, г-жи Шаховой и даже вирши г. Раича. В первом ряду много хорошего, но мало превосходного или хоть чего-нибудь резкого, выдающегося, если исключить прекрасное стихотворение кн. Вяземского ‘Любить, молиться, петь’. Переводы г. Аксакова не принадлежат к числу его удачных переводов, два стихотворения г. Лермонтова, вероятно, принадлежат к самым первым его опытам,— и нам, понимающим и ценящим его поэтический талант, приятно думать,- что они не войдут в собрание его сочинений, которое, слышали мы, выйдет весною 14. Впрочем, эти два стихотворения недурны, даже хороши, но только не превосходны, а без этого не могут быть и хороши, когда под ними подписано имя г. Лермонтова.
От грусти-злодейки, от черного горя,
В волненьи бежал я до Черного моря 15,
говорит г. Бенедиктов, и далее все так же.
А луна? — Луна здесь греет,
Хочет солнцем быть луна,
Соблазнительно пышна,
Грудь томит и чары деет
Блеском сладостным она.
Это тоже из стихотворения г. Бенедиктова, в котором он, между прочим, говорит:
…Не о ком вздохнуть!..
И любовью беспредметной
Высоко взметалась грудь 16.
Второй ряд очень интересен, но самое лучшее в нем — это послание г. М. Дмитриева ‘К Делилю’. Вещь столько же интересная, сколько умилительная! Истинный голос с того света! 17 Настоящий протест покойного XVIII века против здравствующего XIX века! Или несчастному еще долго суждено скитаться незаклятою тенью?.. Г-н Дмитриев приглашает Делиля на полку своей библиотеки,— и затем идет бесконечный ряд рондо, начинающихся и оканчивающихся фразою: ‘Делиль! ты не поэт!’, в средине рондо очень удачно размещены приличные доказательства, что Делиль был поэт и что его не признают теперь таким только по развратности настоящего века. Впрочем, г. М. Дмитриев в французах XIX века, не в пример прочим европейским народам, признает еще некоторую нравственность. Послушайте:
Но к чести Франции и к чести просвещенья,
Еще в сынах ее остаток уваженья
К тебе, к другим певцам хранится и поднесь.
В них есть какая-то врожденная им спесь,
С которой классиков, чтецами позабытых,
Они считают всё в великих, знаменитых.
У них Расин, Вольтер и Севинье сама —
Всё слава нации, всё образцы ума,
И самый Буало, их строгий воспитатель,
Не слушают его, а все законодатель!..
Сам Александр Петрович Сумароков, в какой-нибудь сатире или эпистоле, не мог бы выражаться обстоятельнее, и доказательнее, и более звучными, гладкими и гармоническими стихами! Мы думаем, что такой род стихов, напоминающий доброе старое время,— самый приличный для защиты Делиля против безнравственности и разврата настоящего времени. Сверх того, что за наивность в доказательствах! — Послушайте еще немножко:
…Они перед Мольером
Доныне фимиам жгут полною рукой,
Их Лафонтен доднесь пленяет простотой,
Они забыли их, как моду двух столетий,
Но уважают.
Хорошо уважение: забыли, не читают, но уважают! Впрочем, истинная побудительная причина этой прозаической элегии-сатиры не Делиль, а другие певцы, именно российские, которые еще ниже и Делиля:
…Когда уж наши деды,
Сражаясь с языком, достигнувши победы
И поле славы нам очистив наконец,
И те не возмогли свой удержать венец —
Чего ждать будет нам?..
А! вот что!.. Но кто же эти вы, почтенные господа ‘инкогнито’? Об истинных талантах старого времени нечего хлопотать: их, может быть, мало или и совсем не читает публика, но заслуги их литературе, их труды известны всем, занимающимся дельно отечественною литературою, их имена стали историческими, о гениальных людях еще менее нужно хлопотать: они и без ваших хлопот бессмертны. Что же касается до вас, господа ‘инкогнито’,— не спрашивайте, ‘чего ждать будет вам?’ — вы уж дождались своего и вам больше нечего ждать…
После рифм г. М. Дмитриева, во втором ряду стихотворений ‘Одесского альманаха’, особенно замечательны стишки гг. Степанова, Щеткина, Раича и Струйского. К этому же второму ряду должно отнести и отрывок из перевода ‘Энеиды’ г. де Ларю. Когда перевод напечатается вполне, г. де Ларю окажет им великую услугу русской публике в пользу развития ее эстетического вкуса: тогда все, сравнив ‘Илиаду’ с ‘Энеидою’, поймут разницу между великим, самобытным, свежим, целомудренным, в своей возвышенной простоте, созданием художественной древности,— и между щеголеватым, обточенным, но мертвым и бездушным подражанием. Сравнения очень полезны для разумных выводов и результатов: все понимают достоинство и красоту человеческого стана, но возле красивого человека поставьте орангутанга — и красота первого будет еще виднее…
Но в ‘Одесском альманахе’ есть третий ряд стихотворений, который нам кажется лучше обоих прежних. К нему мы относим шесть новогреческих песней, дышащих наивною поэзиею народной фантазии и прекрасно переведенных г. Протопоповым, грациозное, проникнутое чувством, хотя и шутливо написанное стихотворение ‘Городок’ г. И. К.18, впрочем, кроме последнего куплета, который портит эту прекрасную пьеску, и, наконец, два маленькие стихотворения, подписанные буквою М. и отличающиеся художественностию формы, напоминающей подражания древним Пушкина19. Выписываем лучшее из них — ‘Сон’:
Когда ложится тень прозрачными клубами
На нивы спелые, покрытые скирдами,
На синие леса, на влажный злак лугов,
Когда над озером белеет столп паров
И в редком тростнике, медлительно качаясь,
Сном чутким лебедь спит, на влаге отражаясь,
Иду я под родной соломенный мой кров,
Раскинутый в тени акаций и дубов,
И там, с улыбкой на устах своих приветных,
В венце из ярких звезд и маков темноцветных,
И с грудью белою под черной кисеей,
Богиня мирная, являясь предо мной,
Сияньем палевым главу мне обливает
И очи тихою рукою закрывает,
И, кудри подобрав, главой склонясь ко мне,
Лобзает мне уста и очи в тишине.
Издание ‘Одесского альманаха’ очень красиво. Печать делает честь провинциальной типографии, только бумага не совсем ей соответствует. Две виньеты и шесть картинок, прекрасно сделанных, составляют важное украшение книжки. Сверх того, к ней приложены ноты на песню Кольцова ‘Если встречусь с тобой’, музыка г. Глинки.
В тексте примечаний приняты следующие сокращения:
Белинский, АН СССР — В. Г. Белинский. Полн. собр. соч., т. I—XIII. М., Изд-во АН СССР, 1953—1959.
Герцен — А. И. Герцен. Собр. соч. в 30-ти томах. М., Изд-во АН СССР, 1954—1963.
Гоголь — Н. В. Гоголь. Полн. собр. соч. Л., Изд-во АН СССР, 1940—1952.
КСсБ — В. Г. Белинский. Сочинения, ч. I—XII. М., Изд-во К. Солдатенкова и Н. Щепкина, 1859—1862 (составление и редактирование издания осуществлено Н. X. Кетчером).
КСсБ, Список I, II… — Приложенный к каждой из первых десяти частей список рецензий Белинского, не вошедших в данное изд. ‘по незначительности своей’.
ЛН — ‘Литературное наследство’. М., Изд-во АН СССР.
Марлинский — А. А. Бестужев-Марлинский. Соч. в 2-х томах. М., Гослитиздат, 1958.
Панаев — И. И. Панаев. Литературные воспоминания. М., Гослитиздат, 1950.
ПСсБ — Полн. собр. соч. В. Г. Белинского под редакцией С. А. Венгерова (т. I—XI) и В. С. Спиридонова (т. XII—XIII), 1900—1948.
Пушкин — А. С. Пушкин. Полн. собр. соч. в 10-ти томах. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1962—1965.
Тургенев — И. С. Тургенев. Полн. собр. соч. и писем в 28-ми томах. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1961—1968.
Чернышевский — Н. Г. Чернышевский. Полн. собр. соч. в 15-ти томах. М., Гослитиздат, 1939—1950.
‘Эстетика’ — Георг Вильгельм Фридрих Гегель. Эстетика в 4-х томах. М., ‘Искусство’, 1968—1973.
Одесский альманах на 1840 год (с. 373—379).
Впервые — ‘Отечественные записки’, 1840, т. IX, N 3, отд. ‘Библиографическая хроника’, с. 9—14 (ц. р. 14 марта, вып. в свет 15 марта). Без подписи. Вошло в КСсБ, ч. IV, с. 62—70.
1 В эпоху Белинского первыми отечественными альманахами считали издания Карамзина: ‘Аглаю’ (кн. 1—2, 1794—1795) и ‘Аониды’ (кн. 1—3, 1796—1799). Однако ранее, в 1771 г., вышел альманах ‘Российский Парнас’, изданный Херасковым.
2 Критик здесь не точен, так как до ‘Полярной звезды’ издавались альманахи ‘Свиток муз’ (кн. 1—2, 1802—1803), ‘Маленький летучий альманах на 1819 год’ и др.
3 Альманах ‘Полярная звезда’ (кн. 1—3, 1823—1825), издававшийся Рылеевым и Бестужевым, наиболее четко выражал общественно-литературную программу декабризма. На его страницах публиковались также произведения Пушкина, Грибоедова, Жуковского, Баратынского, Вяземского, Дельвига, Хомякова и других. Подробную характеристику ‘Полярной звезды’ см. в статье и комментариях В. А. Архипова, Я. Л. Левкович и В. Г. Базанова в кн.: ‘Полярная звезда, изданная А. Бестужевым и К. Рылеевым’. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1960, с. 803—982.
4 Альманах ‘Северные цветы’ (кн. 1—8, 1825—1831), редактором которого до 1831 г. являлся Дельвиг (он же с 1827 г. был его издателем), в известном смысле служил трибуной писателям пушкинского круга. Пушкин опубликовал здесь отрывки из ‘Евгения Онегина’, ‘Бориса Годунова’, целиком ‘Графа Нулина’ и др. В ‘Северных цветах’ сотрудничали Баратынский, Жуковский, В. Ф. Одоевский, О. М. Сомов (фактический соредактор альманаха) и др. Последний том альманаха издал Пушкин в пользу семьи скончавшегося в 1831 г. Дельвига.
5 В 1826—1835 гг. число альманахов достигало ста пятидесяти (см.: В. Э. Вацуро, М. И. Гиллельсон. Сквозь ‘умственные плотины’. Из истории книги и прессы пушкинской поры. М., ‘Книга’, 1972, с. 217). Такое обилие альманахов объяснялось тем, что в эпоху Николая I они разрешались намного легче, чем журналы.
6 Речь идет об альманахе ‘Новоселье’. Стихотворение Баратынского было напечатано в первой части альманаха (1833), повесть Гоголя и поэма Пушкина публиковались во второй части (1834). В ‘Литературных мечтаниях’ с выхода первой части ‘Новоселья’ критик начал отсчет пятого, Смирдинского периода русской литературы, который характеризуется товарными отношениями между издателями и писателями (см. наст. изд., т. 1, с. 121, о ‘Новоселье’ как об альманахе принципиально нового типа см.: Т. Гриц, В. Тренин, М. Никитин. Словесность и коммерция (Книжная лавка А. Ф. Смирдина). М., ‘Федерация’, 1929, с. 210 и далее).
7 ‘Сенковский первый в России ввел стандартную полистную оплату — двести рублей ассигнациями за лист оригинального материала и семьдесят пять рублей за лист перевода. При этом литературным корифеям платили гораздо больше (по тысяче рублей только за право внести их имена в список сотрудников)’ (Л. Я. Гинзбург. ‘Библиотека для чтения’ в 1830-х годах. О. И. Сенковский. — В кн.: ‘Очерки по истории русской журналистики и критики’, т. I. Л., ЛГУ, 1950, с. 320).
8 Имеется в виду альманах ‘Утренняя заря’ (см. рецензию на этот альманах — наст. т., с. 463—471).
9 Лермонтов начал печататься задолго до реорганизации ‘Отечественных записок’. См. об этом примеч. 14 к статье ‘Герой нашего времени. Сочинение М. Лермонтова’.
10 В статье ‘Несколько слов о русской драматической словесности (Письмо к Ф. В. Булгарину)’ Полевой писал, что его современники, пренебрегая поэзией, ‘хотят положительного, индюстрияльного…’ (‘Сын отечества’, 1839, т. VIII, отд. IV, с. 108).
11 Автор этой статьи — Н. И. Надеждин (см.: С. Осовцов. Кто был автором ‘Литературной летописи Одессы’? — ‘Русская литература’, 1966, N 1, с. 145—150).
12 Задуманная А. В. Никитенко книга, в которой содержались бы характеристики русских поэтов, не была написана. Отрывок из нее, одобренный Белинским, понравился также В. А. Жуковскому, который говорил автору: ‘Вы успели сжато и метко выразить в ней (характеристике) всю суть поэзии Батюшкова…’ (А. В. Никитенко. Дневник, т. I. M., Гослитиздат, 1955, с. 219).
13 Помета село Анна часто заменяла подпись под стихотворениями Е. П. Ростопчиной.
14 В ‘Одесском альманахе’ были опубликованы стихотворения ‘Узник’ и ‘Ангел’, по поводу которых критик писал В. Боткину: ‘Стихи Лермонтова недостойны его имени, они едва ли и войдут в издание его сочинений… и я их ругну’ (письмо от 24 февраля — 1 марта 1840 г.). В рецензии на ‘Одесский альманах’, написанной М. Н. Катковым (‘Литературная газета’, 1840, N 23, 20 марта), в отзыве о стихотворениях Лермонтова развивалась эта же мысль, но сам отзыв противоречил общему направлению катковской рецензии, есть основания предполагать, что автором данной части рецензии был Белинский (см.: Л. Р. Каплан. О рецензии на ‘Одесский альманах’. — ЛН, т. 56. с. 69—72). В первый — и единственный прижизненный — поэтический сборник Лермонтова, о скором выходе которого пишет критик (‘Стихотворения М. Лермонтова’. СПб., 1840), был включен только ‘Узник’.
15 Цитата из стихотворения В. Г. Бенедиктова ‘Беглец’. Здесь и далее в стихотворных цитатах курсив Белинского.
16 Цитаты из стихотворения ‘Южная ночь’.
17 М. А. Дмитриев в 1840-е гг. являлся, по выражению А. И. Кошелева, ‘последним и самым твердым устоем упадавшего классицизма’ (цит. по кн.: Н. П. Колюпанов. Биография А. И. Кошелева, т. I, кн. 2. М., 1889, с. 32). С этих позиций Дмитриев нападал на Пушкина, Грибоедова, Вяземского, чем заслужил репутацию завзятого консерватора. Его оригинальные стихотворения, среди которых встречались и удачные, не пользовались популярностью и служили мишенью для многих критиков и острословов (с их легкой руки М. А. Дмитриева называли ‘Лжедмитрисвым’ в отличие от И. И. Дмитриева). Нападками на Дмитриева Белинский нажил в его лице литературного врага.
18 Вероятный автор ‘Городка’ — И. П. Крешев.
19 Буквою М. в ‘Одесском альманахе’ подписаны стихотворения А. Н. Майкова, эти строки Белинского — первый отклик русской критики на его поэзию. В цитированном письме В. Боткину (см. выше, примеч. 14) Белинский, приведя, как и в рецензии, текст стихотворения ‘Сон’, писал: ‘Вот лучшее стихотворение в ‘Одесском альманахе’, стихотворение, достойное имени Пушкина, и, кроме меня да Панаева… никем не замеченное’.