Очерк истории Малороссии до подчинения ее царю Алексею Михайловичу, Соловьев Сергей Михайлович, Год: 1848 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 26 минут(ы)

ОЧЕРКЪ ИСТОРІИ МАЛОРОССІИ ДО ПОДЧИНЕНІЯ ЕЯ ЦАРЮ АЛЕКСЮ МИХАЙЛОВИЧУ.

Статья-вторая

ГЛАВА III.

Смерть Витовта обрадовала польскихъ пановъ, трепетавшихъ передъ мыслію о самостоятельности литовской Руси, но не одни Поляки радовались смерти Кейстутовича: ей радовались и т изъ Русскихъ, которымъ дорого было свое, и которые видли ясно, что Витовтъ, въ своихъ честолюбивыхъ стремленіяхъ, руководился однми корыстными цлями, что отступникъ отъ православія не могъ дйствовать въ дух русской народности. Ихъ надежды давно уже были обращены на брата ягайлова, Свидригайла Ольгердовича, который оказывалъ явное расположеніе къ православію (85) и явную ненависть къ Польш. Польскіе лтописцы изображаютъ Свидригайла человкомъ преданнымъ вину и праздности, непостояннымъ, вспыльчивымъ, безразсуднымъ, склоннымъ на вс стороны, куда втеръ подуетъ (86), и находятъ въ немъ одно только доброе качество — щедрость. Мы, съ своей стороны, замтимъ только одно, что почти всхъ Гедиминовичей можно упрекнуть въ непостоянств,, видя, съ какою легкостію измняютъ они одной вр и народности въ пользу другой, лишь бы только эта измна вела къ скорйшему достиженію извстной цли, что отличительную черту въ характер Гедиминовичей составляетъ равнодушіе къ самымъ крпкимъ убжденіямъ человка, или, лучше сказать, отсутствіе всякихъ крпкихъ убжденій. Эта фамильная черта Гедиминовичей равно поражаетъ насъ какъ въ Ягайл и Витовт, такъ и въ послднемъ изъ Гедиминовичей,— Сигизмунд-Август, который точно такъ же былъ равнодушенъ, точно такъ же колебался между католицизмомъ и протестантизмомъ, какъ предки его колебались между католицизмомъ и православіемъ, та же фамильная черта, наконецъ, замтна и въ тхъ Гедиминовичахъ, которые перешли, на службу въ московское государство, преимущественно въ знаменитой фамиліи князей Мстиславскихъ, славныхъ отсутствіемъ крпкихъ убжденій. Быть-можетъ, причина такому явленію заключалась въ самомъ положеніи литовскаго народа, который, не успвъ выработать для себя крпкія основы народнаго характера, пришелъ въ столкновеніе съ различными чуждыми народностями: къ одной которой-нибудь изъ нихъ онъ долженъ былъ приравняться, не насильственно, однако, а съ правомъ выбора.

Но если непостоянство, отсутствіе крпкихъ убжденій, было отличительною чертою Гедиминовичей, то, намъ кажется, Свидригайла мене, чмъ кого-либо изъ его родичей можно упрекнуть въ этомъ непостоянств. Во всей его, съ перваго взгляда безпокойной, дятельности легко замтить одно постоянное стремленіе — противоборствовать польскому вліянію, опираясь на русскомъ начал, безпрестанныя неудачи, изгнаніе изъ родной страны, заточенія не отнимали духа у Свидригайла: побжденный, сломленный, онъ скоро снова поднималъ голову, снова преслдовалъ свою завтную цль, онъ не желалъ, подобно Витовту, титула королевскаго, онъ хотлъ быть только великимъ княземъ литовской Руси, но Руси независимой, освобожденной отъ польскаго вліянія: однимъ словомъ, въ поступкахъ Свидригайла мы замчаемъ гораздо-боле cочувствія къ интересамъ страны, чмъ, въ поступкахъ Витовта, который постоянно имлъ въ виду одн личныя цли. ,

По смерти Витовта, Ягайло не могъ противиться всеобщему желанію: русскіе и литовскіе вельможи бросились къ Свидригайлу и провозгласили его великимъ княземъ. Свидригайло ознаменовалъ свое вступленіе на отцовскій столъ тмъ, что занялъ литовскіе замки отъ своего имени, съ исключеніемъ Ягайла, и тмъ обнаружилъ намреніе свергнуть польское иго. Кн^я гнвомъ, за прежнія обиды и гоненія, онъ въ рзкихъ выраженіяхъ укорялъ короля и его польскихъ совтниковъ, грозя, имъ достойною местію (87). Ягайло находился въ самомъ затруднительномъ положеніи, эта затруднительность еще боле усилилась при извстіи, что Поляки, услыхавъ о смерти Витовта, внезапно захватили Подолію, вытснивъ оттуда литовскихъ намстниковъ. Свидригайло выходилъ изъ себя, грозилъ королю тюрьмою и даже смертію, если Поляки не возвратятъ Подолію Литв. Тогда Поляки, окружавшіе короля, ршились умертвить Свидригайла, и, запершись въ Вильн, держаться тамъ до прибытія короннаго войска. Но Ягайло никакъ не соглашался на такую мру, и почелъ за лучшее возвратить брату Подолію. Свидригайло, обрадованный уступчивостью короля, утихъ, и началъ ласкаться къ брату, но паны польскіе были въ отчаяніи, что Подолія отходитъ отъ нихъ, и стали придумывать средства, какъ бы помшать королевскому намренію, и наконецъ отъискали: тайнымъ образомъ дали знать польскому коменданту Каменца, Михаилу Бучацкому, чтобъ онъ не слушался королевскаго повелнія, не сдавалъ города Литв и заключилъ бы въ оковы ягайловыхъ и свидригайловыхъ посланцевъ, Бучацкій исполнилъ ихъ желаніе.

Въ 1431 году, Ягайло возрратился въ Польшу, на сендомирскомъ сейм слабый старикъ сталъ жаловаться на обиды Свидригайла, негодованіе Поляковъ было усилено еще встями, что Свидригайло не оставляетъ въ поко ни Подоліи, ни другихъ сосднихъ областей, но они боялись, дйствовать противъ великаго князя вооруженною силою, зная необыкновенную привязанность къ нему Русскихъ, заподозривая и короля своего въ тайномъ доброжелательств брату (88), и потому ршились попробовать сперва мирнымъ путемъ склонить Свидригайла къ уступк Подоліи и къ признанію своей зависимости отъ Польши. Но, видно, они мало еще знали Свидригайла: первое посольство ихъ осталось безъ успха, на второмъ, выведенный изъ терпнія дерзкими требованіями Яна Лутека Бржескаго, Свидригайло далъ ему пощечину. (89). Въ томъ же году (1431), Бржескій снова явился посломъ отъ Ягайла, снова говорилъ Свидригайлу т же рчи, опять получилъ отъ него пощечину, но теперь уже не. былъ отпущенъ назадъ, а заключенъ въ тюрьму. Ягайло не посылалъ уже въ третій разъ къ брату, а выступилъ противъ него съ войскомъ, хотя, какъ выражается польскій историкъ, горьче смерти былъ ему этотъ походъ противъ родной земли и роднаго брата (90). Свидригайло не уступалъ польскимъ требованіямъ, и военныя дйствія должны были откинься. Эта борьба между двумя національностями, изъ которыхъ одна беззаконно посягала на права другой, ведена была, какъ и слдовало ожидать, съ страшнымъ ожесточеніемъ: съ обихъ сторонъ не было пощады плнникамъ. Русскіе особенно изливали свою месть на ненавистное латинское духовенство. Жители Луцка съ удивительнымъ мужествомъ выдерживали осаду отъ королевскаго войска, несмотря на то, по увренію польскаго историка, городъ долинъ былъ бы скоро сдаться, и война кончилась бы съ выгодою и честью для короля и королевства, еслибъ тому не помшалъ самъ Ягайло, благопріятствовавшій Свидригайлу и его подданнымъ (91), съ которыми онъ поспшилъ заключить перемиріе, при чемъ положенъ быль, срокъ и мсто для переговоровъ о вчномъ мир. Король снялъ осаду Луцка, Русскіе торжествовали отступленіе Поляковъ тмъ, что разрушили вс католическія-церкви въ луцкой земл.

Създъ для заключенія вчнаго мира назначенъ былъ въ Парчев, но Свидригайло не явился туда и не прислалъ своихъ, уполномоченныхъ, онъ зналъ, что дло корчится ничмъ: Поляки не отстанутъ отъ своихъ требованій, а онъ не можетъ ни въ чемъ уступить имъ. Тогда Поляки, не надясь справиться съ великимъ княземъ открытою силою, ршились выставить ему соперника и возбудить междоусобіе въ собственныхъ его владніяхъ. Мы видли, что Свидригайло держался православія и русскаго народонаселенія: это возбуждало негодованіе въ литовскихъ вельможахъ, особенно въ тхъ, которые приняли католицизмъ. Поляки воспользовались этимъ негодованіемъ, они послали Лаврентія Зоронбу въ Литву съ явнымъ порученіемъ отъ Ягайла къ брату его склонять послдняго къ покорности, и съ тайнымъ порученіемъ уговаривать литовскихъ вельможъ къ сверженію Свидригайла и къ принятію въ великіе князья витовтова брата, Сигизмунда Кейстутовича, князя стародубскаго. Зоронба усплъ какъ-нельзя-лучше выполнить свое порученіе: противъ Свидригайла составленъ. былъ заговоръ, съ помощію котораго Сигизмундъ стародубскій напалъ нечаянно на великаго князя и выгналъ его изъ Литвы, но Русь-(т.. е. Малороссія), Смоленскъ и Витебскъ. остались врными Свидригаплу, какъ онъ былъ имъ вренъ. Такимъ-образомъ, Русскія области въ другой разъ отдляются отъ Литвы подъ особымъ княземъ: въ оба раза вра служитъ основаніемъ этого дленія (92).

Свдавъ объ изгнаніи Свидригайла изъ Литвы, король созвалъ вельможъ и прелатовъ для совщанія о длахъ этой страны. Положено было отправить къ Сигизмунду полномочныхъ пословъ, въ чел которыхъ находился злой духъ Литвы и Руси — Збигнвъ Олесницкій. Сигизмундъ съ почестями принялъ посольство и подчинилъ себя и свое княжество корон польской. Легко объяснить причины такого поступка: Сигизмундъ собственными средствами не могъ держаться противъ русскаго князя Свигригайла: ему нужна была помощь Польши, авторитетъ ея короля. Но ясно, что подчиненіе Литвы Польш не могло снискать Сигизмунду расположенія между Литовцами, для которыхъ была дорога польза и честь ихъ государства, вотъ почему Сигизмундъ скоро увидлъ, что окруженъ людьми, на врность которыхъ не можетъ положиться, и хотя польскій лтописецъ видитъ въ этомъ случа только врожденное непостоянство Литовцевъ (93), но мы имемъ право видть еще что-нибудь другое. Открытъ былъ и заговоръ на жизнь Сигизмунда, главами котораго были знаменитые вельможи — Янутъ, палатинъ Троцкій, Румбольдъ, гетманъ литовскій, Янутъ и Румбольдъ, вмст со многими другими соучастниками, погибли подъ топоромъ, это возбудило еще большее ожесточеніе противъ васалла Польши, Сигизмундъ не смлъ встртиться съ Свидригайломъ въ открытомъ пол, боясь измны своихъ.

Въ такомъ положеніи находилась Литва и Русь, когда въ 1434 году умеръ король Ягайло, Поляки возвели на престолъ сына его Владислава — не безъ смутъ, впрочемъ, и сопротивленія со стороны нкоторыхъ вельможъ. Но перемна, совершившаяся въ Польш, не Измнила отношеній Литвы и Руси: здсь попрежнему шла борьба между Сигизмундомъ и Свидригайломъ, попрежнему послдній не хотлъ отказываться отъ правъ своихъ на Литву, но, какъ всегда, былъ не, счастливъ на войн, войска его потерпли сильное пораженіе подъ Вилькомпромъ, Сигизмундъ, однако, недолго наслаждался своимъ торжествомъ. Мы уже упоминали о заговор недовольныхъ Литовцевъ на его жизнь, казнь заговорщиковъ не устрашила другихъ послдовать ихъ примру. Въ 1440 году, князь Иванъ Чарторыйскій, Русскій родомъ и врой (94), составилъ новый заговоръ, въ-слдствіе котораго Сигизмундъ лишился жизни. Польскій лтописецъ говоритъ, что насильственная смерть была праведнымъ наказаніемъ Божіимъ Сигизмунду за его безнравственность (95): таковъ былъ князь, данный Литв польскими крамолами.

По убіеніи Сигизмунда, литовскіе вельможи раздлились: одни хотли видть великимъ княземъ Владислава Ягайловича, короля польскаго, другіе, возвеличенные Сигизмундомъ, держались сына его Михаила, третьи, наконецъ, хотли Свидригайла, князя русскаго. Король Владиславъ былъ въ это время въ большомъ затрудненіи: Венгры выбрали его на свой престолъ и просили поспшить пріздомъ къ нимъ, а между-тмъ Литва требовала также его присутствія, въ противномъ случа грозила отдлиться отъ Польши. Посл долгихъ совщаній съ польскими вельможами, ршено было, чтобъ самъ Владиславъ поспшилъ въ Венгрію для упроченія себ тамошняго престола, а въ Литву отправилъ вмсто себя роднаго брата своего, молодаго Казиміра, не въ качеств, однако, великаго князя литовскаго, а въ качеств намстника польскаго короля (96). Литовскіе и нкоторые изъ русскихъ вельможъ, въ томъ числи Александръ или Олелько Владиміровичъ, князь кіевскій, внукъ Ольгерда, приняли Казиміра, по никакъ не хотли видть въ немъ встника Владиславова, и требовали возведенія его на великокняжескій престолъ, Поляки, окружавшіе Казиміра, никакъ не хотли согласиться на это требованіе, тогда Литовцы, противъ ихъ воли, провозгласили Казиміра великимъ княземъ. Видя это, король Владиславъ и его польскіе совтники придумали обезсилить Литвy отнять у князей ея средства къ сопротивленію польскому владычеству, для этого они хотли раздлить литовскія области между Казиміромъ, Михаиломъ Сигизмундовичемъ и Болеславомъ мазовецкимъ, назначили и създъ въ Парчев, но никакъ не могли согласиться съ литовскими вельможами (97).

Въ 1444 году, Владиславъ, король польскій и венгерскій, палъ въ битв съ Турками при Варн. Смерть Владислава была ударомъ для Литвы, потому-что опять затягивала связь ея съ Польшею, отъ которой она всми силами старалась высвободиться. Поляки прислали звать Казиміра на польскій престолъ, тотъ, привыкнувъ къ Литв, долго не соглашался, наконецъ долженъ былъ уступить ихъ требованіямъ, боясь угрозы, что они выберутъ въ короли врага его Болеслава мазовецкаго. Такимъ образомъ, Литва снова должна была соединиться съ Польшею подъ однимъ властителемъ, но продолжала всми силами стоять за свою отдльность, за свои Земли и права противъ польскихъ притязаній. Между-тмъ, въ 1452 году умеръ старикъ Свидригайло, въ 1471 году умеръ и послдній князь кіевскій, Симеонъ Олельковичъ или Александровичъ, правнукъ Олгердовъ, по смерти Свидригайла, Литва и Русь видли въ Симеон человка, который могъ поддержать ихъ независимость, быть ихъ самостоятельнымъ великимъ княземъ, вотъ почему король Казимір, по смерти Симеона, не посадилъ уже въ Ків сына его, который могъ быть для него и для сыновей его опаснымъ соперникомъ., но упразднилъ Кіевское Княжество, куда вмсто князя послалъ воеводу Поляка Мартина Гастолта. Кіевляне не хотли Гастолта, съ одной Стороны Потому, что онъ не былъ княземъ, съ другой же, и особенно потому, что былъ Полякомъ, но въ ихъ ропотъ мало обратили вниманія, и Гастолтъ остался воеводою въ Кіев (98). Не смотря на то, по смерти Казиміра, послдовавшей въ 1492 году, Литв и Руси удалось опять отдлиться отъ Польши, и выбрать себ особаго, самостоятельнаго князя, Александра Казиміровича, но и этотъ князь, подобно отцу, былъ призванъ на польскій престолъ, умеръ бездтнымъ, и братъ его, Сигизмундъ, оставшись единственнымъ потомкомъ Ягайла, необходимо соединилъ Литву и Русь съ Польшею, въ этомъ соединеніи онъ передалъ ихъ единственному сыну и наслднику — Сигизмунду-Августу, послдней въ Ягеллоновъ. Такимъ-образомъ отъ <испорчено> вступленія на польскій престолъ Ягайла до самаго прес <испорчено>о династіи, мы видимъ постоянное стремленіе Польши слить южную Русь съ собою воедино, и постоянное стремленіе послдней отдлиться отъ Польши, главною причиною котораго было различіе вроисповданій. Поляки ясно понимали, что до-тхъ-поръ, пока существуетъ это различіе, связь литовской Руси и Польши никогда не будетъ крпка, отсюда естественное и необходимое стремленіе Польши уничтожить причину разъединенія, уничтожить разницу въ вр, истребить православіе, которое было основою русской народности. Но ясно, что посягнуть на вру русскую, на основу русской народности, была крайне опасно для Польши, потому-что это посягательство заставляло Русь напрячь вс свои силы для того, чтобъ отстоять основу своей народности и окончательно разорвать всякую связь съ Польшею. Литовская, Русь, какъ было уже выше замчено, не заключала въ самой-себ основъ самобытной, самостоятельной государственной жизни, но подл нея существовала другая Русь, единоврная и крпко сплоченная въ государственное тло подъ державою старой русской династіи, Рюрика. Ясно было, что при первомъ посягательствъ Польши на русскую вру, литовская Русь должна будетъ, обратиться къ Руси московской съ просьбою о помощи, Такъ и случилось: едва только Ягеллоны обнаружили посягательство на православіе, какъ русскіе князья, потомки Рюрика и Гедимина, являются въ Москв и бьютъ челомъ ея государю своими вотчинами. Путь, побужденія къ соединенію обихъ частей Руси указаны, рано или поздно это соединеній исполнится. Іоаннъ III явно говоритъ, что Югозападная Русь должна принадлежать ему, какъ потомку с.в. Владиміра, онъ посылаетъ въ Литву дочь для подкрпленія православія, старается отдалить католика Сигизмунда, брата александрова, отъ участія во владніи русскою землею (99). Сынъ Іоанна, Василій уже явно предлагалъ себя въ великіе князья литовско-русскіе, мимо Ягеллона Сигизмунда. Намреніе Василія не удалось, и московскіе государи не оставляли своихъ предначертаній, имя сильныя Причины надяться на успхъ. А между-тмъ, Ягеллоны, съ, своей стороны, думали, что назначеніе ихъ династіи состоитъ въ вчномъ соединеніи Литвы и Руси съ Польшею, послдній изъ Ягеллоновъ, Сигизмундъ-Августъ, не хотлъ успокоиться до-тхъ-поръ, пока не достигнетъ этого соединенія, и наконецъ, посл многихъ усилій, достигъ его на люблинскомъ сейм. Но это желанное соединеніе приковывало только Польшу къ судьб Руси, вовсе не уничтожая въ послдней исконнаго стремленія къ соединенію съ Москвою. Къ Москв тянуло православное народонаселеніе литовской Руси (100), къ ней тянули и протестанты разныхъ сектъ, зная терпимость православной церкви и московскаго правительства.

Еще при жизни Сигизмунда-Августа, послы его, пріхавъ въ Москву договариваться о мир, прямо объявили царю Іоанну Грозному о своемъ желаніи избрать его въ короли по смерти послдняго Ягеллона. 18 іюля 1582 года, умеръ Сигизмундъ-Августъ, говоритъ, что на смертномъ одр онъ совтовалъ вельможамъ предложить соединенную польско-литовскую корону царю московскому. Іоаннъ давно уже думалъ о наслдств Ягеллоновъ: съ этою цлію, вроятно, онъ сватался на сестр бездтнаго Сигизмунда, Екатерин, желая такимъ-образомъ упрочить себ и дтямъ своимъ право на Литву, но Сигизмундъ, враждуя тогда съ Іоанномъ, не согласился на царское. предложеніе, и Екатерина была выдана за сына Густава-Вазы, шведскаго, Іоанна, герцога Финляндскаго. Грозный, однако, хотлъ достичь своей цли какимъ бы то ни было образомъ: узнавъ, что герцогъ финляндскій заточенъ братомъ своимъ, королемъ Эрикомъ, онъ требовалъ отъ Эрика выдачи Екатерины, но и это желаніе не было исполнено. Когда, по смерти Сигизмунда-Августа, польскіе и литовскіе паны прислали съ извстіемъ о королевской кончин въ Москву гонца едора Зенковича Воропая, то Грозный, объявилъ Воропаю о желаніи своемъ занять упраздненный престолъ Ягеллоновъ (101). ‘Ты привезъ мн извстіе о смерти моего брата, короля Сигизмунда’ сказалъ Іоаннъ Воропаю: ‘я слышалъ объ этомъ и прежде, да не врилъ… Такъ теперь паны польскіе и литовскіе остались безъ главы: потому-что хотя въ Польш и Литв много головъ, да нтъ одной доброй головы, которая бы всмъ заправляла и къ которой бы все относилось, какъ потоки водные къ морю протекаютъ. Если ваши паны захотятъ взять меня къ себ въ государи, то сами увидятъ, какого пріобртутъ во мн защитника и добраго государя: не только поганство, но и самый Римъ и никакое королевство не будетъ въ состояніи сопротивляться намъ, если земли наши соединятся. Знаю, что многіе въ земл вашей называютъ меня злымъ и гнвливымъ, то правда, что я гнвливъ и золъ, самъ то знаю и не хвалюсь, но пусть же спросятъ меня, на кого я золъ? Отвчаю: кто противъ меня лихъ, на того и я лихъ, а кто добръ, тому отдамъ послднюю цпь и платье, что на мн.’

Тутъ царь обратился къ недавнему событію, сожженію Москвы Дивлетъ Гиреемъ, въ чемъ видлъ явную измну воеводъ, онъ продолжалъ: ‘Вотъ какова была измна моихъ людей противъ меня, но измнниковъ везд караютъ… У васъ есть мои отъзжные, Курбскій, который погубилъ у меня жену, а у него мать (тутъ царь указалъ на старшаго сына своего, Ивана), а я, Богъ свидтель, не думалъ его казнить, но хотлъ только отнять у него должности’…

Важны слдующія слова царя, изъ которыхъ видно, какъ онъ дорого цнилъ Лифляндію: ‘Я не стою за Полоцкъ и за вс его пригороды, еслибъ даже пришлось, придамъ къ нему и своихъ московскихъ волостей, но за то пусть папы уступятъ мн Лифляндію по Двину. Если паны захотятъ выбрать себ въ короли кого-нибудь изъ моихъ сыновей, то у меня ихъ только двое, какъ два глаза у головы, отпустить кого-нибудь изъ нихъ отъ себя, все равно, что вырвать сердце у человка.’ Потомъ царь примолвилъ о протестантахъ, онъ не могъ не знать, что они скоре на его сторон, чмъ на сторон католическихъ соискателей/однако, говоря съ католикомъ, онъ сказалъ: ‘Есть въ вашей земл польской и литовской вра Мартына Лютера, вотъ, что образа истребляютъ, этимъ людямъ не хочется’ имть меня государемъ, но я объ.нихъ ничего гойорить не буду, потому-что священное писаніе дано не на брань и не на гнвъ, а на тихость и на покорность.’

Соискателями Грознаго были: 1) Эрнестъ, сынъ императора Максимиліана, 2) герцогъ д’Анжу, братъ Карла IX, Французскаго, 3) король шведскій Іоаннъ Ваза, или сынъ его Сигизмундъ, рожденный отъ Екатерины Ягеллонъ. Царь не хотлъ унижать передъ панами ни своего достоинства, ни достоинства своего государства, и потому не явился искателемъ, притомъ, обширный умъ его долженъ былъ ясно видть множество препятствій, которыя могли произойдти для московскаго государства отъ присоединеніе Польши въ то время, другое дла получить безъ оружія единоврную литовскую Русь, полное сліяніе которой съ московскимъ государствомъ казалось такъ легко. Вотъ почему царю хотлось особенно, чтобъ Литва избрала его великимъ княземъ отдльно отъ Польши, ибо въ такомъ случа послдняя, ослабленная присоединеніемъ литовско-русскихъ областей къ московскому государству, не могла быть опасною для Москвы. Съ другой стороны, Іоаннъ могъ думать, судя по недавнимъ успхамъ своего оружія, что покореніе литовской Руси не замедлитъ и безъ того, и что съ покоренными областями гораздо-легче распорядиться, чмъ съ добровольно-присоединившимися, онъ хорошо зналъ, что такое была Польша съ своими панами и сеймами, и потому не могъ прельщаться польскою короною. Главною заботою царя въ это время было пріобртеніе прибалтійскихъ областей и безопасность отъ грозныхъ замысловъ султана, который недавно еще пытался отнять у Москвы Астрахань и Казань. Вотъ почему, въ случа, если сеймъ не изберетъ его самого въ короли, Іоанну хотлось, чтобъ избранъ былъ сынъ императора, естественный врагъ Турковъ, а не герцогъ д’Анжу, котораго царь считалъ союзникомъ Турковъ. Когда пріхалъ въ Новгородъ посолъ отъ сейма Гарабурда, царь сказалъ ему (102): ‘Ты говоришь, что паны-рада Великаго Княжества Литовскаго не хотятъ безъ Польши избирать себ государя: ну, въ томъ ихъ воля! Еще ты говорилъ, чтобъ мы возвратили вамъ Смоленскъ и Полоцкъ съ пригородами, Усвятомъ и Озерищемъ — это не дло: съ какой стати я стану отнимать земли у своего государства? хорошо увеличивать государство, а не уменьшать. Съ какой стати я дамъ вамъ сына своего едора съ убыткомъ своему государству? Польша и Литва — земли не бдныя, могутъ содержать короля, а сынъ нашъ не двка, что ему приданое давать.’ Царь никакъ не согласился также допустить избирательную форму правленія въ Польш и Литв: онъ хотлъ вчнаго соединенія обоихъ государствъ съ московскимъ. Но такъ-какъ избраніе царевича едора вовсе не нравилось Грозному, то онъ поспшилъ завести рчь о собственномъ избраніи и потомъ перейдти къ любимой мысли о присоединеніи Великаго Княжества Литовскаго къ московскому государству: ‘Сынъ мой едоръ молодъ, бороться съ нашими и своими непріятелями не въ состояніи, знаю, что нкоторые изъ Поляковъ и изъ вашихъ (т. е. Литовцевъ) хотятъ меня самого имть государемъ: это было бы гораздо-лучше,’ — Гарабурда возражалъ, что избранію самого царя препятствуетъ обширность трехъ владній, что одинъ государь долженъ безпрестанно перезжать изъ одного въ другое для защиты вншней и длъ внутреннихъ, кого тогда онъ будетъ оставлять:на свое мсто? Притомъ, безъ принятія римской вры., онъ не можетъ быть королемъ въ Польш. Царь отвчалъ: ‘Мы хотимъ быть государемъ на всхъ трехъ государствахъ и управлять ими можемъ, и причины, тобою выставленныя, тому не препятствуютъ. Въ титул пашемъ будетъ стоять напереди царство московское, потомъ Королество Польское и Великое Княжество Литовское, при чемъ одинъ только Кіевъ безъ пригородовъ отходитъ къ государству московскому, равно Лифляндія по Двину, курляндія же и Полоцкъ съ пригородами отходитъ къ Литв, титулъ будетъ: ‘Божіею милостію государь, царь и великій князь всея Руси, кіевскій, владимирскій, московскій, король польскій, великій князь литовскій, русскій, Великаго-Новгорода, царь казанскій, царь астраханскій, а потомъ росписать области русскія, польскія и литовскія по мр ихъ важности. Вр нашей быть въ особомъ уваженіи, намъ вольно ставить церкви въ нашихъ замкахъ, волостяхъ и дворахъ. Правъ и вольностей панскихъ нарушать не будемъ. Когда достигнемъ старости и захотимъ удалиться въ монастырь, то папы-рада должны намъ то дозволить, и выбрать въ государи изъ нашихъ дтей, кого имъ будетъ. угодно. Но еслибы Великое Княжество Литовскее захотло нашего государствованія одно, безъ Короны польской, то это намъ было бы гораздо-пріятне. Литва будетъ соединена съ Москвою, какъ прежде, была соединена съ Польшею, а которыя земли литовскія были это. бравы къ Польш (что мы хорошо знаемъ), т земли Отъискать и возвратить Литв, кром одного Кіева, который отойдетъ къ Москв. Если же Литв нельзя отдлиться отъ Полыни, то ужь лучше выберите себ въ государи императорскаго сына, потому-что, въ-самомъ-дл, я уже становлюсь старъ, и тремя государствами управлять мн будетъ трудно. Но если Польша и Литва хотятъ имть насъ своимъ государемъ, то мы не прочь, еслибъ даже и одно Великое Княжество Литовское хотло насъ, то намъ это еще было бы пріятне. Но объявляемъ теб и папамъ, раднымъ сказать велимъ, чтобъ не выбирали въ короли Француза, потому-что онъ будетъ гораздо-боле желать добра Туркамъ, чмъ христіанамъ. Если же возьмете Француза, то знайте вы, Литовцы, что мн надъ вами промышлять.’

Когда уже Гарабурда собрался совсмъ хать, то пришли къ нему царскіе повренные — Умный, Плещеевъ и двое дьяковъ Щелкаловыхъ, и сказали ему отъ имени царскаго: если одно Великое Княжества Литовское захочетъ признать Іоанна своимъ государемъ, то онъ охотно согласится, какъ ужей самъ объявилъ, и чтобъ при этомъ паны литовскіе не боялись ничего отъ Польши: царь помирать ихъ съ нею.

По переговоры Грознаго съ Гарабурдою остались безъ слдствій: Ходквичъ, папскій легатъ Коммендоне и Французскій посолъ Монлюкъ превозмогли на сейм, не смотря на сопротивленіе диссидентовъ, и Генрихъ Анжу былъ избранъ королемъ. Однако, диссиденты, зная, чего имъ можно ожидать отъ брата Карла IX, приняли свои мры: они образовали варшавскую конфедерацію, и Генрихъ долженъ былъ присягою утвердить права ихъ! Избраніе Анжу еще тсне сблизило интересы московскаго и австрійскаго дворовъ, Максимиліанъ увдомилъ царя о вароломеевской ночи, въ которую Французскій король истребилъ боле 100,000 подданныхъ единственно за различіе въ вр, Іоаннъ отвчалъ ему: ‘А что, братъ нашъ дражайшій, скорбишь о кровопролитіи, что учинилось у Францовскаго короля, въ его королевств нсколько тысячь и до ссущихъ младенцевъ избито, и о томъ крестьянскимъ государемъ пригоже скорбти, что такое безчеловчество француской король надъ толикимъ народомъ учинилъ, и кровь толику безъ ума пролилъ’ (103).

Анжу немного нацарствовалъ въ Польш, посл его бгства снова началось избраніе, и тутъ, у царя явилось много доброжелателей: Папскій нунцій въ Польш писалъ къ кардиналу комскому, что хотя знатные паны никакъ не хотятъ видть на престол царя, однако народъ очень расположенъ къ послднему (104). Въ другомъ письм онъ извщаетъ, что Іоанна желаетъ все мелкое дворянство польское и литовское, особенно же желаютъ его вс русскія обла. сти, и что перехвачены письма, отправленныя къ царю нкоторыми вельможами польскими и русскими (105). Въ-самомъ-дл, архіепископъ гнзенскій, Яковъ Уханскій, Янъ Глбовичъ, кастеллянъ минскій и другіе вельможи снова обратились къ Іоанну, но тотъ преслдовалъ свою любимую мысль отдлить Великое Княжество Литовское отъ Польши. Не достигши этого прежде путемъ переговоровъ, онъ хотлъ достигнуть теперь путемъ силы, именно хотлъ подлить наслдіе Ягеллоновъ, между Австріею и Москвою: себ взяты Литву и Русь, а Польшу отдать Эрнесту, сыну Максимиліанову, вотъ почему онъ не далъ панамъ ршительнаго отвта, и ждалъ ршенія вопроса отъ обстоятельныхъ переговоровъ съ Максимиліаномъ. Но Максимиліанъ не былъ въ уровень Іоанну, и въ то время, когда въ Москв происходили безполезные переговоры съ австрійскими послами, толковавшими, вмсто Польши, объ изгнаніи Турковъ изъ Константинополя, сеймъ избрали) въ короли Стефана Баторія, князя седмиградскаго.

Быть-можетъ, нтъ ни одного историческаго лица, которое, при видимомъ блеск и величіи, имло такое черное значеніе въ исторіи народовъ, какъ Стефанъ Баторій. У московскаго государства онъ отнялъ прибалтійскія области, сродство соединенія съ Западною Европою, на Польшу и литовскую Русь навелъ іезуитовъ, и такимъ образомъ явился для славянскаго міра величайшимъ гасильникомъ просвщенія. По смерти Баторія, сеймъ, созванный для избранія короля, раздлился на три партіи: австрійскую, шведскую и московскую. Въ Москв царствовалъ еодоръ, правилъ Годуновъ. Литва попрежнему была за царя московскаго (106), его приверженцы превосходили числомъ, касательно условій избранія. об стороны уступали: Годуновъ ничего не упоминалъ о наслдственности въ дом еодора, давалъ богатыя общанія немедленно начать войну съ Турками и завоевать въ пользу Польши Молдавію, Валахію, Боснію, Сербію, Венгрію, дать бдной шляхт земли по Дону и Донцу, заплатить ратнымъ людямъ долги Баторія, завоевать Эстонію для Польши, взявъ себ только Нарву, подтвердить права вельможъ, послы паши даже соглашались дать послднимъ 100,000 злотыхъ. Уступили и въ титул: еодоръ долженъ былъ писаться царемъ всея Руси, королемъ польскимъ, великимъ княземъ владимірскимъ, московскимъ и литовскимъ. О Лифляндіи, о Кіев ни слова! Вс выгоды присоединенія были явно на сторон Польши. Съ своей стороны литовскіе вельможи тайно сказали нашимъ посламъ, что еодоръ можетъ остаться въ православномъ закон, не ссорясь только явно съ папою. Но въ то время, какъ преданные Москв литовскіе вельможи вели переговоры съ нашими послами, канцлеръ Замойскій, стоявшій въ чел шведской партіи, по терялъ времени и провозгласилъ королемъ Сигизмунда, сына короля Іоанна-Вазы и племянника послдняго Ягеллона. Узнавъ объ избраніи Сигизмунда, Годуновъ возобновилъ-было намреніе Грознаго присоединить одну Литву, но было уже поздно, поздно было хлопотать и о возведеніи австрійскаго герцога Максимиліана, который прежде хотлъ быть царемъ московскимъ (107): австрійская партія была самая слабая, литовскіе вельможи говорили нашимъ посламъ: ‘цесарева брата и помянуть у насъ никто не хочетъ, для того, что онъ по богатый государь, и къ тому должной, и какъ только у, насъ на государств будетъ, и онъ тотчасъ захочетъ богатть, да и долги платить, И то все станетъ съ насъ брать. Да и потому, цесарева брата не хотимъ, которыя государства поддались цесарю, и онъ на нихъ дань положилъ… У насъ то писаное дло, что нмецкій языкъ славянскому языку никакъ добра не смыслитъ…’

Замойскій, провозгласивъ Сигизмунда, погнался за Максимиліаномъ, разбилъ его въ Силезіи, взялъ въ плнъ и освободилъ подъ условіемъ не думать о Польш. Такимъ образомъ домъ Вазы взошелъ и на польскій, престолъ, соединеніе Польши и Литвы съ Швеціею грозило Сверной Европ страшнымъ могуществомъ, но іезуиты постарались подкопать это могущество. Сигизмундъ былъ воспитанникъ іезуитовъ, и, по вступленіи на престолъ польскій, тотчасъ же окружилъ себя ими, и во все царствованіе. слдовалъ ихъ внушеніямъ. Слдствіемъ этого была сперва потеря короны шведской, ибо Шведы не хотли допустить Сигизмунда разршить дло знаменитаго дда его, Густава Вазы, и ввести снова католицизмъ, да еще въ прибавку съ іезуитами. Какъ дйствовали іезуиты въ Польш, видно изъ слдующаго: въ конц царствованія Сигизмунда-Августа, въ сенат находилось только два свтскіе сенатора, которые были католическаго исповданія. При Баторіи, со введенія іезуитовъ въ королевство, число католическихъ сенаторовъ увеличилось значительно, однако, при вступленіи на престолъ Сигизмунда ІІІ-го, еще большая часть сенаторовъ состояла изъ диссидентовъ, но при смерти Сигизмунда III-го оставалось только два сенатора изъ диссидентовъ. Восторжествовавъ надъ протестантизмомъ въ Польш и Литв, іезуиты обратились противъ православія: іезуитамъ хотлось подорвать московское вліяніе въ литовской Руси и, окатоличивъ послднюю, дйствовать черезъ нее и на Русь московскую. Но они сильно ошиблись въ Своемъ разсчет: успхъ въ борьб съ протестантизмомъ ослпилъ ихъ, они забыли, что протестантизмъ былъ явленіе новое, распространился въ высшихъ слояхъ народонаселенія въ слдствіе моды, выгодъ, и, не имя крпкой, исторической основы, такъ же скоро ослаблъ, какъ быстро усилился. При совершенно-другихъ условіяхъ существовало православіе: это была вра отцовъ, вошедшая въ плоть и кровь народонаселенія, и самой огромной массы его, которая отличается всегда стойкостью въ сохраненіи старины, особенно когда дло идетъ о самомъ высшемъ интерес, и вотъ простое русское народонаселеніе выставило сперва сопротивленіе страдательное, но потомъ, будучи выведено изъ терпнія, встало — и судьба Польши была ршена. Сценою возстанія Русскихъ за вру была древняя Русь, называвшаяся въ описываемое время Малороссіею: къ ея-то исторіи мы и должны теперь обратиться.

ГЛАВА IV.

Мы видли, какъ Южная Русь, ослабвшая въ-слдствіе родоваго быта, не могла выработать сама изъ себя началъ государственныхъ и принуждена была признать вліяніе сперва сверныхъ великихъ князей Владимірскихъ, а потомъ, посл нашествія Монголовъ, подчиниться великому князю литовскому. Прежніе князья Рюриковичи исчезли, или потеряли свое прежнее значеніе, но не могли исчезнуть ихъ дружины, которыя попрежнему составляли военное сословіе. Мы знаемъ, что дружины нашихъ князей наполнялись пришлецами отовсюду, знаемъ также, что Южная Русь кипла разными народцами, которые примыкали къ дружинамъ княжескимъ, теперь, посл монгольскаго нашествія, при владычеств литовскомъ, обстоятельства не могли перемниться, напротивъ, число бглецовъ, желавшихъ войдти въ военное сословіе Украйны, еще увеличилось въ-слдствіе притсненій, которымъ подверглось нисшее сельское народонаселеніе отъ шляхты въ Польш и вообще русское народонаселеніе отъ Поляковъ, преимущественно въ Галиціи, еще въ 1232 году пана Григорій IX писалъ, что польскіе, крестьяне, притсняемые землевладльцами, бгутъ въ Русь (108), посл эти притсненія все боле и боле усиливались (109), слдовательно, число перебжчиковъ Долженствовало увеличиваться, такимъ-образомъ, Украйна наполнялась людьми отважными, пришедшими сюда искать облегченія отъ тяжкой доли, какую они терпли въ отечеств. Люди вольные и бездомные во всхъ русскихъ областяхъ и у Татаръ назывались казаками, скоро это названіе распространилось и на все малороссійское военное сословіе, хотя несправедливо, какъ увидимъ. Собственно названіе казаковъ прилично было запорожцамъ, которые представляли, дружину въ полномъ ея характер, не подчиняясь никакому вліянію ни государственному, ни семейному, ибо не допускали къ себ женщинъ. По исчезновеніи князей, малороссійское военное сословіе не могло оставаться безъ вождя: явились гетманы. Первые гетманы были истые вожди дружинъ, какихъ представляетъ намъ исторія среднихъ вковъ, duces ex virtute. Это были храбрые изъ храбрыхъ, которые собирали около себя толпу удальцовъ и совершали съ ними т дивные воинскіе подвиги, о какихъ уже забыла въ то время Западная-Европа. Какое было отношеніе первыхъ гетмановъ къ великимъ князьямъ литовскимъ — объ этомъ трудно сказать положительно, боле чмъ вроятно, что это отношеніе было самое свободное и неопредленное, такъ же свободно и неопредленно было отношеніе первыхъ гетмановъ и къ войску. Первымъ извстнымъ вождемъ малороссійскаго войска былъ Предславъ Лянцкаронскій, явившійся въ 1506 году (110). Вншняя исторія Малороссіи при первыхъ гетманахъ состоитъ преимущественно въ войнахъ съ Татарами и Турками, исторія эта смутна, отличается противорчіями, которыя проистекаютъ большею частію изъ того, что позднйшіе историки предполагали здсь боле или мене правильное устройство, правильныя отношенія, правильное избраніе гетмановъ на всю жизнь и т. п., чего вовсе не было. Вотъ почему такъ трудно согласить малороссійскихъ историковъ касательно порядка, въ какомъ гетманы Слдуютъ одинъ за другимъ — знакъ, что при неправильности избранія нкоторые изъ нихъ были современны, сюда же присоединяется сношеніе запорожскихъ вождей съ вождями малороссійскаго войска, и выходитъ страшная путаница. Такъ посл Аявцкаронскаго, полагаютъ гетманомъ знаменитаго князя Дмитрія Вишневецкаго и хвалятъ его за попеченія о внутреннемъ устройств страны, хотя очень-странно, что онъ могъ устроить ее въ-продолженіе одного года — отъ 1513 до 1514, Конискій преспокойно хоронитъ его въ 1514 году, а по другимъ извстіямъ самыя знаменитыя его дла относятся къ 1557 году! Рядомъ съ Дмитріемъ-Вишневецкимъ ставятъ гетмана Евстафія Ружинскаго, которому приписываютъ организацію малороссійскаго войска (111). Прежде это войско раздлялось на околицы, состоявшія изъ одного селенія, и на курени, состоявшія изъ нсколькихъ селеній, отсюда названіе куренной и околичной шляхты. Старые служивые назывались товариществомъ (дружина), молодые казаками (только!). Курени. и околицы управлялись, выбранными атаманами и товарищами, которые разбирали маловажныя распри и мирили, по важнымъ же земскимъ дламъ воины разбирались и судились въ повтовыхъ и городскихъ судилищахъ. По служб воинской они вдались хорунжими повтовыми, которые обязаны были длать смотры и описи казакамъ и ихъ вооруженію, также хранили знамена или хоругви повтовыя. Въ случа похода, хорунжіе повщали по куренямъ сборъ въ назначенныя мста, гд изъ собравшихся казаковъ и товарищества составлялись полки и сотни, и въ нихъ избирались вольными голосами вс чиновники высшіе и нисшіе, которые считались въ своихъ чинахъ только во время похода, по возвращеніи же изъ него переходили въ прежнее состояніе, съ названіемъ товарищей и съ нкоторымъ вліяніемъ при подач голосовъ. Но казаки, собирались часто безъ позыва хорунжихъ, выбирали начальниковъ, составляли такъ-называемые охочекомонные полки и отправлялись на Турцію, Молдавію, Крымъ, подъ предлогомъ освобожденія плнниковъ, а въ-самомъ-дл для грабежа. Ясно, что такія казацкія прогулки раздражали Турцію, которая обвиняла въ нихъ польское правительство. Вотъ почему король Сигизмундъ I ршился прекратить казацкое своеволіе боле-правильнымъ устройствомъ малороссійскаго войска. Въ-слдствіе этого, гетманъ Ружинскій учредилъ двадцать непремнныхъ казацкихъ полковъ, въ 2000 человкъ каждый, имена эти полки получили отъ главныхъ городовъ, напр. кіевскій, переяславскій и т. д. Каждый полкъ раздлялся на сотни, названныя такъ же по городамъ и мстечкамъ. Во всякій полкъ опредлены были выбранные товариществомъ и казаками изъ заслу

162 Науки и Художества. ‘…

Женныхъ товарищей полковники, сотники и старшины полковые и сотенные, которые оставались въ этихъ чинахъ на всю жизнь. Полки должны были наполняться выбранными изъ куреней и околицъ молодыми казаками, записанными въ реестръ до положеннаго на выслугу срока, и отъ-того назывались реестровыми -казаками. Въ мирное время, содержались они собственнымъ имуществомъ, а въ случа войны получали жалованье изъ малороссійскаго скарба. Но мы видли, что въ Малороссію безпрестанно стекались отовсюду бглецы еще бездомовные, неосдлые, государству нужно было куда-нибудь двать этихъ. людей, употребить ихъ на собственное служеніе: въ противномъ случа, они обратились бы прямо противъ государства. Для помщенія такихъ охотниковъ, называвшихся гультяями, устроено пять охачекоманныхъ полковъ, называвшихся по фамиліямъ полковниковъ, назначаемыхъ гетманами, охочекомонные содержались на пограничной страж, въ низовьяхъ ркъ Самары, Буга и Днстра, и получали ежегодно незначительное жалованье и больше довольствовались звриною и рыбною ловлею, за поведеніе ихъ отвчали полковники. Малороссійскимъ казакамъ дано было устройство, но, разумется, нельзя было дать его запорожскимъ казакамъ, гультяямъ, охочекомоннымъ по-преимуществу, которые и бжали за пороги большею частію для того, чтобъ освободиться изъ-подъ опеки государственной. Вкъ дружинъ прошелъ безвозвратно, дружины сдлали свое великое дло, внесли новое начало, новую жизнь въ разслабленное государственное тло Рима, сдлала и свое великое дло у насъ, на восток Европы, положивъ основаніе русскому государству. Но въ описываемое время дружина была анахроническимъ явленіемъ, она могла существовать въ степяхъ Юговосточной Европы подл государствъ’, но имть какое-либо вліяніе на нихъ, кром вреднаго, вншняго, не могла, ибо эти государства (я разумю русское и польское) были еще такъ слабы, что допускали существованіе подл себя дружины, но вмст съ тмъ были уже и такъ сильны, что не позволяли дружин имть на себя внутреннее вліяніе. Вотъ почему въ описываемое время казачьи общества представляли дружину праздную, запоздалую, которой грозило уничтоженіе при усиленіи государства.

Посл нсколькихъ удачныхъ битвъ съ Турками и Татарами, гетманъ Ружинскій умеръ въ 1531 году. Посл него упоминаютъ Венжиха Хмльницкаго, какъ вождя малороссійскаго войска, къ его временамъ относятся подвиги князя Дмитрія Вишневецкаго и люблинскій сеймъ. Князь Дмитрій Вишневецкій былъ истый казакъ: ему не сидлось на мст, ему не нравилось миролюбіе Сигизмуада-Авгусга, который сдерживалъ казаковъ въ ихъ своевольныхъ набгахъ на турецкія области. Вишневецкій, набравъ себ удалую дружину, заслъ съ нею на Хортицкомъ-Остров, предложилъ услуги царю Іоанну, и подъ московскими знаменами опустошилъ Крымъ. Потерпвъ неудачу здсь, Вишневецкій занялъ Черкасы и Каневъ, общалъ царю возвратить ему отъ Польши и вс приднпровскія области, но Іоаннъ, котораго вниманіе обращено было тогда на Лифляндію и дла внутреннія, не хотлъ въ угоду безпокойному Вишневецкому начинать войны съ Польшею, возвратилъ оба города Сигизмунду-Августу, а Вишневецкаго перевелъ въ Блевъ. Наскучивъ сидть въ Блевъ, Вишневецкій снова пришелъ къ королю, тотъ заблагоразсудилъ освдомиться у самого царя о причинахъ этого перехода, думая, вроятно, что царь усилитъ за это вражду съ Польшею, по Грозный спокойно отвчалъ: ‘пришелъ онъ какъ собака, и пошелъ какъ собака, а мн, государю, и земл убытка никакого по причинилъ’.— Не могши ни ходить, ни здить на кон отъ старости, Вишневецкій не думалъ однако успокоиваться: молдавскіе бояре призвали его быть у нихъ господаремъ, на мсто Стефана IX, которымъ были недовольны, старикъ пошелъ и былъ схваченъ Стефеномъ и отправленъ въ Константинополь, гд погибъ въ страшныхъ мукахъ съ изумительною твердостью.

Между тмъ, на люблинскомъ сейм, гд Великое Княжество Литовское соединено навки съ Польшею, русская земля и княжество кіевское были отторгнуты отъ Литвы и присоединены къ Польш безъ, всякаго права и основанія. Извстно было всмъ, что княжество кіевское присоединено къ Литв Гедеминомъ — а между-тмъ послдній потомокъ этого Гедемина не постыдился сказать слдующее въ акт присоединенія: ‘Мы, помня присягу нашу, которою обязались предъ всми обывателями коронными — все, оторванное отъ упомянутой короны возвратить по сил нашей, прежде всего возвращаемъ ей русскую землю, и княжество кіевское, ибо, по сущей правд, что изо всхъ древнихъ исторіи и писаніи всякъ подлинно увидть можетъ, Кіевъ былъ и есть главою и главнымъ мстомъ русской земли, а русская земля вся отъ давнихъ временъ, предками нашими королями польскими присоединена къ польской корон, частію чрезъ войну, частію чрезъ добровольное подданство и наслдство, посл нкоторыхъ ленныхъ князей, которые ее межъ собою длили: что можно видть изъ привилегій, хранящихся въ нашей казн, между послдними есть много такихъ, которыя именно свидтельствуютъ о княжеств кіевскомъ, что оно должно принадлежать корон польской вчно, какъ и принадлежало всегда до самого Владислава Ягайла короля, прадда нашего, который, начавъ государствовать надъ обими народами, Поляками и Литвою, нераздльно, хотлъ княжество кіевское отлучить отъ Польши и оставить при Литв, безъ соизволенія всхъ становъ коронныхъ, которые, какъ ему самому, королю Владиславу, такъ и его наслдникамъ, предкамъ нашимъ, королямъ польскимъ и великимъ князьямъ литовскимъ, и намъ самимъ о той земл прилежно всегда напоминали, чтобъ возвратить ее корон’ (112).

Трудно найдти въ архивахъ какой-нибудь другой страны такой безчестный актъ, въ которомъ бы исторія была такъ дерзко поругана. Въ силу этого акта, княжество кіевское присоединилось къ Польш, какъ равное къ равному, вольное къ вольному, жители Кіевскаго Княжества уравнены съ жителями королевства польскаго во всхъ привилегіяхъ. Одинакой участи съ Кіевскимъ ‘Княжествомъ подверглась и Волыпь.

Посл Венжика Хмильницкаго помщаютъ гетманомъ князя Михаила Вишневецкаго. По свидтельству Боннскаго, этотъ Вишневецкій дятельно помогъ московскимъ войскамъ освободить Астрахань отъ огромной турецкой и татарской рати, но источники московскіе и польскіе ничего не знаютъ объ этомъ дл. Лтопись Самовидца, важный источникъ малороссійскій, и за нею Ригельманъ, вовсе не знаютъ князя Вишневецкаго какъ гетмана, и посл В. Хмльницкаго прямо помщаютъ Сверговскаго, избраннаго въ 1574 году, когда, говоритъ Конискій, Вишневецкій сложилъ съ себя гетманскую должность, чтобъ, отправиться, по вол правительства, въ чужіе краи (113). Сверговскій счастливо началъ-было войну съ Турками и Волохами за Молдавію, но погибъ при осад Киліи. Преемникомъ Сверговскому, съ 1579 года, полагаютъ едора Богдана, современника Баторію. Здсь опять хронологическая и фактическая путаница. Въ 1576 году, избранъ Богданъ, въ 1579, говоритъ Боннскій, умеръ Богданъ, и на его мсто избранъ Павелъ Подкова, по Лтописи Самовидца, Подкова былъ избранъ къ гетманы въ 1577 году, по Ригельману уже казненъ въ 1578 году, что и справедливо, потому-что онъ былъ казненъ Баторіемъ до начала войны его съ Москвою, слдовательно, Богданъ, избранный гетманомъ въ, 1576 году, оставался въ этомъ званіи только до 1577 года и въ одинъ годъ усплъ разгромить Крымъ, потомъ, по приказу Баторія, пошелъ на Турцію, черезъ черноморскія степи, Землю-Донскихъ Казаковъ, за Кубань, Кавказскимъ-Г<испорчено>йкомъ въ Малую-Азію, выграбилъ предмстія Синопа и Трапезонда, потомъ переправился у Царяграда на европейскій берегъ, вошелъ въ Болгарію, достигъ Дуная, и выжегъ Килію, отмщая за Сверговскаго. Все это сдлалъ гетманъ Богданъ съ цлымъ малороссійскимъ войскомъ въ одинъ годъ и получилъ похвалу и награды отъ Баторія, который дорожилъ расположеніемъ султана, и принесъ ему въ жертву, какъ увидимъ посл, Подкову и Шаха, Въ 1579 г. не было уже въ живыхъ и преемника богдапова, Подковы, а между-тмъ, у Конискаго приводится привилегія, данная Баторіемъ на имя Богдана 1579 г. апрля 19-го дня. Дло въ томъ, что своевольные набги запорожцевъ, за которые другъ султана, Баторій, сильно на нихъ сердился и хотлъ истребить ихъ, у Конискаго является государственнымъ дломъ, предпринятымъ всмъ малороссійскимъ войскомъ, подъ начальствомъ гетмана, съ соизволенія короля. Вотъ что говоритъ Лтопись Самовидца: ‘Въ то время казаки, напавши на Азію, на 1000 миль повоевали, Трапезонтъ взяли и изскли, Синопъ до фундаменту опровергли и подъ Константинополемъ корысти побрали. Видячи же король Баторій, началъ и самъ опасоваться ихъ и хотлъ всхъ выгубити, но казаки, познавши королевскій замыселъ, первые отъ кочевокъ своихъ пошли къ донскимъ, и тмъ самымъ большій еще Полякамъ страхъ задали, а потомъ знову въ луги днпровскіе пріишли и войною противъ Татаръ забавлялись попрежнему.’ Что же касается до похода богданова на Крымъ только, то это событіе, мы можемъ принять, ибо оно подтверждается Лтописью Самовидца.

Говорятъ, что Баторій оказалъ малороссійскому войску разныя милости: далъ гетману булаву или жезлъ и знамя съ гербомъ благо орла, прибавилъ также бунчукъ, будто въ знакъ побды надъ азіатскимъ народомъ. Резиденція гетмана переведена была изъ Черкас въ городъ Батуринъ, причемъ ясна была мысль короля отвести гетмана подальше отъ юга. Къ 1577 году относятъ избраніе въ гетманы Павла (Ивана?). Подковы, котораго одни называютъ господаревичемъ волошскимъ, другіе просто казакомъ изъ Волоховъ. Узнавъ, что Волохи недовольны своимъ господаремъ Петромъ, Подкова, съ шайкою преданныхъ ему казаковъ, задумалъ овладть Валахіею и счастливо исполнилъ свое предпріятіе, изгналъ Петра и утвердился на его стол. Батоірій, боясь султана, тотчасъ. послалъ войско выгнать Подкову изъ Валахіи, послдній не хотлъ сражаться съ. Поляками, спокойно оставилъ завоеванную страну, и пошелъ назадъ съ королевскимъ войскомъ, но дло тмъ не кончилось, въ угодность султану, въ присутствіи его посла, Подков отрубили голову во-Львов. Такъ разсказываютъ писатели безпристрастные и достоврные, такъ разсказываетъ и лтописецъ малороссійскій, но не то у Конискаго: здсь читаемъ сказку, что господарь Петръ былъ дядя малороссійскому Подкоп и, будучи свергнутъ мятежными подданными, убжалъ къ племяннику, который пошелъ съ войскомъ возвращать ему престолъ, что жители Бухареста покорились ему, но признали своимъ господаремъ его самого вмсто дяди, Поікова, отпустивь казаковъ, остался въ Валахіи, но скоро въ Малороссію пришла всть о его кончин: одинъ вельможа, зазвавъ Подкову къ себ въ домъ на крестины, приготовилъ убійцъ, которые и обезглавили господаря. Когда Подкова своевольно пошелъ въ Валахію, то на его мсто былъ избранъ въ гетманы Іона Петрижицкій, но въ 1582 году видимъ новаго гетмана, Якова Шаха, товарища и друга Подковы. Шахъ тотчасъ же отправился въ Валахію, а королю сказалъ, что идетъ охранять границы. Султанъ снова потребовалъ удовлетворенія отъ Баторія: Шахъ былъ преданъ суду, сверженъ и заточенъ. въ монастырь. Посл него является Демьянъ Скалозубъ, который попался въ плнъ къ Туркамъ и уморенъ въ Константинопол голодомъ.

Между-тмъ, въ 1586 году, умеръ Стефанъ Баторій. Іезуиты сигизмундовы приготовляли унію. Уже Поссевинъ, обманутый въ своихъ надеждахъ на обращеніе московскаго государства, самымъ лучшимъ средствомъ для этого полагалъ обращеніе Руси литовской, при Сигизмунд, покорномъ орудіи въ рукахъ іезуитовъ, всего легче было это сдлать. Со стороны вельможъ нельзя было ожидать большаго сопротивленія: когда была мода на протестантизмъ, они оставляли вру предковъ для этого ученія, теперь настала мода на католицизмъ, и то же явленіе должно было повториться. Іезуиты дйствовали хитро, не шли прямо противъ православія, по пролагали путь мало-по-малу, они привлекали православную молоджь въ свои школы, не показывали вида, съ какою цлію, и тихо, незамтно подкапывая прежнія врованія учениковъ. На духовенство дйствовали общаніями выгоднйшаго положенія, сенаторскихъ креселъ и т. п. Съ другой стороны, представляли униженіе повиноваться константинопольскому патріарху, поставляемому султаномъ, и отъ котораго можно было получить, все за деньги. Іезуиты, по-видимому, достигли своей цли.

С. СОЛОВЬЕВЪ

(Будетъ продолженіе.)

(85) Dlugossi, 1. XI, р. 358. Liberalitate tamen maxima, et miscendo se ebrietatibus, multorum sibi animas mortalium consiliaverat, Rutbenorum singularius, in quorum ritum, licet essct Romanae retigionis Princeps, ferebatur inclination. In Withaudi ducis morte, etsi nonnulli vultu simularent in prospectu tnstitiam, multi tamen et praesertim Rutheni, taetabantur nimium, spcrantes sibi, et sectae suae schismaticae metiora, rerom permutatione, et Switrigielli successione, cui magnum Lithuaniae destinabant principatum, proventura.

(86) Ibid.

(87) Dlugossi, 1. XI, р. 560-561.

(88) Dlugossi, 1. XI, p. 573: Quia tarnen durum et difficile visum est, ilium de possessione Ducatus magni detrahere, cam-quel Wiadislaus Pnloniae Rex occulto et intense ardnre sciebatur sibi favere, turn quod a Rutbeoos miro diligcbatur affectu, etc.

(89) Ibid. p. 574.

(90) Ibid. p. 582.,

(91) Ibid. 1. XI, p. 591.

(92) Ibid. р. 611: Movefiaiur euim Rex et Consiliarii ad id faciendum, quoniam Dux Switrigal praefatus, non solum pessimd regimine et crudeli fracerat sed etiam in sectam Graecorum propensior exislens, ritum Graecorum altra Catholicum efterre et promovere, solicitante eum ad id consorte sua, quem noviler ex principibus de Thwera acceperat, nifebatur.

(93) Dlugossi, I. XI, p. 645: Decernere enim campo judicabat (Sigismundus) periculosum, enm quod non aequo Marte videbat se pugnam initurum, tun) quod suis plurimum diflfdebat. Noverat enim Lithuanorum ingenia fluxa nimis esse, et ex levi momento variari.

(94) Ibid., 1. XII, р. 723: Dux Iwan Czartoryiski ritus et generis Rutbenici.

(95) Ibid. p. 724.

(96) Dlugossi, I. XII, p. 725—726.

(97) Ibid. pt 733: Quatenus Ducatus ipse in plures partitus, acciperet in his terris, quae nonduna cultae sunt, augflaentum, et Regibus Poloniae atque Regno, cui snbjectus est, taliter diminutus, calcitrare non auderet.

(98) Густин. Лтопись, стр. 388.

(99) См. объ этомъ въ моей книг: ‘Исторія отношеній между русскими князьями рюрикова дома.’

(100) Въ 1564 году кардиналъ Коммендоне писалъ, что жители Кіева вс на сторон московскаго государя, по причин единоврія: Tutti spno partiali del Mosko, per causa-delta retigione. Turg. Hislor. Rossiae Monimenta, I, No CXLV.

(101) Turf. Histor. Ruesiae Monim. I, No CLXIII.

(102) Histor. Rues. Monim. I. CLXX.

(103) Карамз. IX, примч. 434.

(105) Histof. Russiae Monim. I, No CEXXX.

(105) Histor. Russ. Monim. I, No CLXXXI.

(106) Dzieio panowania Zygmunta III, przez I. U. Niemewiuza, t. I, p. 32—33.

(107) Zrzdla do dziejow Polskich. Malin. I, 62. Письмо короля Стефана Станиславу Тарковскому 1583 года: Jain а mullo leuiporo crebris rumoribus ad nos perfetebalur Arhiduces Auslriae laborare, ul in. locum… minus idonei Moschoviae ducis, Maximilianes Romanorum Impcraloris frater assumalur. Jpsam eliam Mosc. Legatlonem earn ob causam apud Imperalorcm Juissc recensent Gedano nobis significalum est, non modo Austriaccm familiam in id incumbere, sed el Eleclorum principum convertlum Ratisbons haberi, ad consulandum de modo deducendi Maximilianum in Moschopiam.

(108) Histor. Russ. Monim. I, No XXXV.

(109) Андрей Фридрихъ Модрзевскій.

(110) Мы не станемъ спорить съ г. Маркевичемъ насчетъ названія гетманъ. Назывались ли первые вожди малороссійскихъ казаковъ гетманами или нтъ — отъ ршенія этого вопроса исторія мало выиграетъ: мы не получимъ боле точнаго и яснаго опредленія отношеній, если узнаемъ, что они точно именовались гетманами, но что, будучи вождями войска, они не имли значенія позднйшихъ гетмановъ, не были правителями страны, это ясно, и мы вполн согласны съ г. Бантышъ-Каменскимъ. (См. статью г. Марковича — ‘О первыхъ Гетманахъ Малороссійскихъ’, въ Чтеніяхъ Москов. Истор. Общ.’, годъ III, No 9.)

(111) Конискій, стр. 15.

(112) Ригельмана ‘Лтописное повствованіе о Малой Россіи’, въ ‘Чтен. Москов. Истор. Общ.’ 1847 г: No 9, стр. 91.

(113) Г. Бантышъ-Каменскій отвергаетъ показаніе Конискаго, и говоритъ, что кн. Михаилъ Вишневецкій никогда не былъ гетманомъ малороссійскихъ казаковъ. Мы готовы согласиться съ нимъ, потому-что вообще очень-мало вримъ Конискому. Г. Маркевичъ (въ ‘Исторіи’ своей и въ приведенной выше стать въ ‘Чтеніяхъ’) вооружается противъ г. Бантышъ-Каменскаго за Конискаго, и въ пользу послдняго приводитъ извстіе изъ Географическаго Словаря, гд также говорится, что Грозный въ 1369 году призывалъ съ Днпра князя Михаила Вишневецкаго, когда турецкое войско приходило подъ Астрахань,— Г. Маркевичъ говоритъ, что составитель словаря вроятно не имлъ въ рукахъ Конискаго. Во-первыхъ, это вроятно. инымъ, можетъ показаться невроятнымъ, во-вторыхъ, если бы даже и правда, что Михаилъ Вишневецкій приходилъ на помощь къ Астрахани, то это извстіе нисколько не служитъ подтвержденіемъ извстія о гетманств его, потому-что не называетъ Вишневецкаго гетманомъ, слдовательно, онъ легко могъ быть вождемъ вольной дружины, подобно князю Димитрію Вишневецкому, и въ этомъ званіи ходить всюду, куда его позовутъ, что было бы ему гораздо трудне сдлать въ званіи гетмана всего малороссійскаго войска, и при тогдашнихъ, вовсе недружественныхъ отношеніяхъ Польши къ Москв.

(114) Этотъ привилей баторіевъ мы читаемъ у Конискаго, но, приводя извстія изъ Конискаго, считаемъ, обязанностью прибавлять осторожное говорятъ. Прочтя вс главы нашего очерка, читатель, надемся, согласится съ вами.

(115) Reinch. Heidensteinii S. R. Rerum Polonicarum ab excessu Sig. Aug. p. 329 et squ. Карамзинъ, т. IX, гл. V, стр. 170, изд. Эйнерл.

‘Отечественныя Записки’, No 12, 1848

ОЧЕРКЪ ИСТОРІИ МАЛОРОССІИ ДО ПОДЧИНЕНІЯ ЕЯ ЦАРЮ АЛЕКСЮ МИХАЙЛОВИЧУ.

ГЛАВА III.

ГЛАВА IV.

Читайте также: