Очерк истории книгопечатного дела в России, Гатцук Алексей Алексеевич, Год: 1872 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 34 минут(ы)

ОЧЕРКЪ ИСТОРІИ КНИГОПЕЧАТНАГО ДЛА ВЪ РОССІИ

Политехническая выставка, открывающаяся 30го мая въ Москв, вроятно, пробудитъ изслдованія по исторіи искусствъ и ремеслъ въ Россіи. О судьбахъ ихъ у насъ такъ вдь мало досел извстно. Даже объ исторіи нашего типографскаго искусства, этого драгоцннйшаго помощника цивилизаціи, до сихъ поръ слыхали мы лишь урывками кое-что отъ библіографовъ, разсматривавшихъ дло почти исключительно съ точки зрнія литературно-библіографическихъ интересовъ и вообще мало знакомыхъ съ самымъ типографскимъ, искусствомъ.

Въ ожиданіи боле тщательныхъ изслдованій по исторіи печатнаго дда въ Россіи, попытаемся въ предлагаемомъ бгломъ очерк связать въ одно цлое хотя то что досел добыто этими библіографами и что можетъ быть нами проврено. {Пособія: 1) Сопикова: Опытъ Росс. Библіографіи, ч. I. 1813. 2) Калайдовича Свднія о трудахъ Швайн. Фіоля. 1820 (въ Встн. Европы). 3) Кеппева, а) Списокъ памятниковъ служащихъ къ состав. исторіи худож. и отечественной палеографіи. 1822, б) Матеріалы для исторіи просвщ. въ Россіи 1826, Библіографич. Лист. 1825, в) Собраніе славянскихъ памятниковъ наход. вн Россіи 1827. 4) Bandkie: Historia drukarn w kroledwie Polskiem i W. X. Litowekiem 1826, и Hietor. drukarn Krakowekiech. 5) Lelewel (loach.): Bibliograf, keigg deoje, w ktrych roeebrane i pomnozone zustaly dwa dziela Jerzego Samuela Bandke. T. 1 — 2. Wilno 1823 — 1826. 6) Zubrzycky (Dyon.), Historizne bodania о drukamiach rusko-slowianekich ec Galicyi. Lwow. 1836. 7) Safarik: О Staroslov. knihtifkmch (въ Casор. Cesk Mus. 1842). Переводъ на русск. языкъ, О. М. Бодянскаго въ Чтеніяхъ Общества Исторіи и Древностей Россійскихъ 1846, кн. 3.

Максимовича: Книжная Старина южнорусская (во Временник Общества Исторіи и Древностей Россійскихъ No 1 и 26, 1849 и въ Кіевлянин, кн. 8, 1850). 9) Eetreiohera: Gnter Zainer i Swietopelk Fiol. Warszawa. 1867. 10) Статья о южно-славянскихъ типографіяхъ въ Arkiv Загребскаго Общества подъ редакціей Кукулевича 1868 года. 11) Ундольскаго: Очеркъ славянорусской библіографіи. Москва 1871 года. 12) Wiegel и Zestermaim: Die Aufange der Druckerkunst in Bild и. Schrift. Leipzig 1866. Не упоминаю здсь объ извстныхъ трудахъ митрополита Евгенія (Словарь духовныхъ писателей), Омарова, Пекарскаго, Юнгмана Historic Literatury Сеsке) и т. п. второстепенныхъ пособіяхъ.}

Но, прежде чмъ приступимъ къ изложенію исторіи нечат наго дла въ Россіи, не лишнимъ считаю припомнить читателямъ что досел существовало всеобщее убжденіе что искусствомъ книгопечатанія Россія обязана Нмцамъ. Такое убжденіе составилось, кажется, преимущественно вслдствіе того что съ Петровскихъ временъ Нмцы, дйствительно, завдываютъ у насъ типографскимъ дломъ и нын господствують въ немъ едва ли не боле, чмъ даже въ дл аптекарскомъ. Историку, который лтъ черезъ сто будетъ писать о русскомъ типографскомъ искусств нашего времени, достаточно будетъ взглянуть на нмецкую въ немъ наклонность къ вычурности, на непринаровленность къ особенностямъ роднаго языка, чтобъ убдиться въ томъ что оно есть, дйствительно, кровное, хотя не совсмъ удавшееся, дтище германскаго искусства, нын стоящаго, какъ извстно, въ ремесленномъ отношеніи, выше чмъ гд-либо въ мір. Сказку боле: въ нашемъ книгопечатаніи досел русскія руки составляютъ только низшую, служебную, чернорабочую силу, истинные же дятели его сыны Германіи: имъ почти исключительно принадлежитъ нын и сочиненіе, и созданіе шрифтовъ и орнаментовъ во всякомъ (между прочимъ и въ русскомъ) вкус, они управляютъ всею типографскою обстановкой изданій, они же доставляютъ вамъ изъ Германіи машины и вообще заправляютъ всмъ дломъ. Но повторяю, такое вліяніе Нмцевъ на наше книгопечатаніе несомннно лишь со временъ Петра Великаго, или врне, Анны Іоанновны и даже Елисаветы Петровны, а что касается до временъ предшествовавшимъ Петровской эпох, и до того откуда первоначально пересажено къ намъ это искусство или кто были нашими въ немъ первоучителями, то, искусство нежели отрицатъ полученіе Славянами многаго благаго отъ Нмцевъ, мы имемъ основаніе въ этомъ дл считать ихъ участіе весьма сомнительнымъ.

Тогда какъ южно-германскіе города одинъ у другаго оспаривали принадлежность имъ Гуттенберга, Чехи заявили на этого изобртателя свои права. Въ журнал Vlastimil 1840, г.Вертятко доказывалъ что изобртатель книгопечатанія былъ не Нмецъ, а Чехъ по происхожденію, по роду и даже по воспитанію. Вотъ суть этихъ доказательствъ: 1) Кром того что Гуттенбергъ жилъ и дйствовалъ въ зрлыхъ лтахъ въ Майнц и Страсбург, нть иного доказательства его германскаго происхожденія, 2) высокопоставленные муки и знаменитые ученые Чехіи XVI вка считала Гуттенберга Чехомъ, а не Нмцемъ, 3) прозвище изобртателя не нмецкое, а чешское, отъ мста Кутна-гора, или Куттембергъ, какъ передлали это имя Нмцы, 4) хорошее знаніе Гуттенберга въ выдлк зеркалъ, въ шлифовк стеколъ и т. л., чмъ вдавилась тогда Чехія, много свидтельствуютъ въ пользу того что онъ воспитался въ Чехіи, 5) во время гуситскихъ войнъ Чехія высылала множество своихъ мирныхъ сыновъ во вс края Европы, гд они дйствовали уже конечно какъ мстные граждане, 6) самыя затрудненія Гуттенберга въ пріисканіи средствъ къ осуществленію его изобртенія, равно какъ и неизвстность его происхожденія, свидтельствуютъ о томъ что онъ былъ въ Германіи пришлымъ человкомъ, не кореннымъ гражданиномъ, наконецъ 7) одинъ чешскій современникъ Гуттенберга упоминаетъ что около 1430 годовъ ‘нкто’ въ Праг печаталъ Библію на пергамент посредствомъ деревянныхъ досокъ.

Какъ бы то ни было, но германская почва оказалась боле другихъ благопріятною для изобртенія книгопечатанія: Гуттенбергъ жилъ и началъ печатать не въ Чехіи, пережившей тогда ужасную борьбу почти со всею Европой, а въ Германіи, какъ Нмецъ, а не какъ Чехъ, слдовательно, во всякомъ случа, изобртеніе принадлежитъ Германіи. Тмъ не мене нельзя оставить безъ вниманія то обстоятельство что это искусство принималось и развивалось въ Германіи въ первыя десятки лтъ весьма туго. Истинною пріемницей великаго изобртенія вначал явилась не Германія, а Италія, игравшая, тогда въ европейской цивилизаціи, роль подобную той какую въ XVIII и XIX вк играла Франція. Города ея: Римъ, Венеція, Миланъ, Тревизо, Верона, Болонья, Феррара, Неаполь, Павія, Флоренція, Кремона, Падуя, Монтуа, Парма, Бросчіа, Мессина, Комо, Туринъ, Генуя, Савона, Перуза, Піаченца, Редакіо, Тридевтъ, Палермо, Аскова, Лукка и другія мста Италіи, въ теченіи первыхъ 20 лтъ по изобртете кипгапечятавія, имли уже типографіи, тогда какъ въ Германіи кое-гд только являлись слабыя попытки лечинпъ книги, такъ что въ XV и XVI вк вс считали не Германію, а Италію разсадницей и школой книгопечатнаго дла и не предполагали что честь изобртенія книгопечатанія принадлежатъ Нмцамъ. {Слдуетъ замтить что стремленіе къ изобртенію книгопечатанія такъ сильно было развито въ Европ въ начал XV вка что изобртеніе могло совершиться одновременно въ нсколькихъ пунктахъ, но имена прочихъ изобртателей остались почему-либо неизвстны.}

Что касается до славянскаго міра, то, благодаря тогдашнему смутному времена, книгопечатаніе въ Чехіи появляется только около 1478 года въ Польз, въ 1488 въ Праг и 1489 въ Кутгенберг.

Откуда занесено было сюда это искусство — изъ Германіи или изъ Италіи? Положительно утверждать нельзя. Вліяніе Италіи на искусство и ремесла Чехіи того времени ощутительно, во еще боле ощутительно и вліяніе Германіи.

Дале, около того же времени книгопечатаніе появляется во Братислав (Бреслав), Краков, Голомуц (Ольмюц), Гданск (Данциг), гд въ 1499 году печатаетъ свои изданія извстный Іоаннъ Галлеръ, краковскій издатель, печатавшій, впрочемъ, даже въ Ліон (въ 1514) у Бернарда Лекюйе (Lescuier).

Краковъ съ, его университетомъ, особенно важный пунктъ для исторіи нашего книгопечатаннаго дла, находился въ то время въ самыхъ тсныхъ сношеніяхъ съ чешскою Прагой и былъ полонъ разными сектантами или религіозными вольнодумцами, преслдуемыми папистами. Здсь, кром I. Галлера, занялся изданіемъ книгъ Гюнтеръ Займеръ, въ сообществ съ Швайпольтомъ (Святополкомъ) Фіолемъ. Предметомъ для своихъ изданій послдніе почему-то избрали религіозную литературу русскаго православнаго міра. Вроятне всего что при этомъ они руководствовались просто торговыми соображеніями, то-есть разчитывали на хорошій сбытъ своихъ изданій, въ виду не только дороговизны рукописей въ Россіи, но и начинавшейся борьбы грекороссійской церкви съ папизмомъ, офиціально вскор открывшейся при столкновеніяхъ московскаго великаго князя Іоанна III съ великимъ княземъ литовскимъ Александромъ и вызвавшей книгу De erroribus Graecorum, изданную въ Краков въ 1500 году, Яномъ зъ Освціона (Sacranus), по просьб Виленскаго епископа Ява Табора. На такія соображенія нашихъ краковскихъ издателей указываетъ отчасти самый выборъ книгъ, они печатаютъ именно такія книги какія всегда находились въ наибольшемъ употребленіи въ нашемъ православномъ мір, какъ-то: Псалтирь, Часословъ, Шестодневъ, Тріодь постную и Тріодь цвтную. Все это они успли напечатать, или врне, издать въ свтъ, сразу, въ одинъ 1491 годъ, и затмъ принуждены были прекратить печатаніе, вслдствіе притсненій со стороны католицизма. Что сталось съ ихъ типографіей — неизвстно. Самъ Швайпольтъ Фіоль принужденъ былъ бжать изъ Кракова, въ Венгрію, гд въ Лейтшау (Левоч), въ графств Спискомъ, долго жилъ. Около-1511 года во Львов червоннорусскомъ упоминается мщанинъ (то-есть гражданинъ) какой-то Фіоль.

Въ послсловіяхъ къ своимъ, изданіямъ Фіоль говорить: ‘Докончена бысть сия книга у великомъ град у Краков при держав. великаго короля польскаго Казимира и докончава бысть мщаниномъ краковьскымь шваиполтомь, фоль, из немець немецкого роду, франкъ, и скончашася по божнем нароженнемь ді сотъ девятьдесять и в лто’.

Не странно ли что печатая въ такомъ город, какъ Краковъ, гд Нмцевъ и тогда не очень-то честили, и печатая притомъ для русскихъ людей ихъ религіозныя книги, Швайпольтъ Фіоль особенно старается удеретъ на то въ своихъ послсловіяхъ что онъ ‘изъ Нмецъ нмецкаго роду’! Да и имя его, Швайпольтъ, есть дйствительно германская перегласовка славянскаго имени Святополкъ. Наконецъ, для вящаго опредленія своего происхожденія, Фіоль прибавляетъ что онъ де ‘нмецкаго роду, Френкъ‘. На основаніи этихъ словъ, утверждаютъ что Фіоль, по своему происхожденію, Германецъ, именно изъ Франконіи. Но сколько мн извстно: вопервыхъ, подъ словомъ ‘Нмецъ ‘ въ т времена въ Польш, какъ у русскаго простолюдина досел, разумлся вообще всякій иностранецъ западной Европы, вовторыхъ же, какъ выш такъ и въ XV вк, жители Франконіи не называли себя Франками, да и ихъ никто такъ не называлъ. Быть-можетъ Фіоль хотлъ назвать себя ‘Фрязеномъ’. Ко всему этому слдуетъ прибавить что Фіоль слишкомъ хорошо для иностранца былъ знакомъ съ церковно-славянскимъ языкомъ, по крайней мр въ набранномъ и отпечатанномъ имъ текст почти невозможно найти такихъ опечатокъ которыя обличали бы въ немъ Нмца или вообще иностранца. Такое же знаніе должно признать въ немъ и литературнаго русскаго языка господствовавшаго тогда во всей южной и западной Руси, если послсловія и примчанія къ его изданіямъ писалъ самъ онъ. Послсловіе его мы привели выше, а вотъ примчаніе къ порядку тетрадей Часослова, помщенное въ конц книги, предъ послсловіемъ: ‘то ест личба до той книгы, яки мают тетради быти отъ початку азь до конца: одна тетрадь, а подла едной, тыж один лист подля другого азь до конца’.— Наконецъ, когда Фіоль принужденъ былъ оставить Краковъ, то удаляется не въ мсто своего происхожденія, не въ Германію, а въ славянскія же земли….

Впрочемъ, для исторіи типографскаго искусства важно вовсе не то къ какой націи принадлежалъ по своему происхожденію нашъ первопечатникъ, а то, какіе пріемы, способы и какіе оттнки типографскаго искусства внесъ онъ въ ваше книгопечатное дло. Разсматривая съ этой точки зрнія изданія Швайпольта Фіоля и сравнивая ихъ съ современными ему издалнями Чехіи и Германіи, даже самой Италіи и Франціи, ршительно невозможно сказать что-либо опредленное на вопросъ о томъ гд могъ Швайпольть Фіоль обучиться типографскому длу. Видно только одно: что онъ былъ довольно опытный по тому времени мистеръ въ этомъ искусств, то-есть умлъ изрядно приготовлять шрифты, производить наборъ, разверстывать его по страницамъ, и довольно чисто, отчетливо печатать, и что главною цлью его было съ возможно большею точностью скопировать посредствомъ набора шрифтовъ представленныя ему рукописи нашего церковнаго письма — устава и полуустава. Поэтому онъ совершаетъ наборъ текста, не раздляя слова его шпаціями (не оставляя между отдльными словами промежутка), а ставя изъ вплотную, какъ то писалось въ старыхъ рукописяхъ. Такой способъ набора представляетъ чрезвычайныя трудности, такъ-какъ только ‘шпаціи’ даютъ возможность длягъ строчки совершенно равными одна другой, и чмъ свободне наборщикъ можетъ располагать ими, тмъ удобне нагоняется длина строчки и легче совершается наборъ. Употребленіе шпацій было тогда уже всюду извстно и, конечно, хорошо знакомо такому мастеру, какъ Фіоль. Тмъ не мене, онъ (употребляетъ ихъ только при знакахъ препинанія и только этимъ способомъ подгоняетъ длину каждой строчки къ избранному имъ размру, соблюдая въ то же время чтобъ и пустыя пространства при этихъ знакахъ были по возможности равномрны. Дале, онъ преодоллъ трудности представляемыя частымъ употребленіемъ надстрочныхъ знаковъ (титловъ и пр.) и всюду выдерживаетъ ихъ. тонъ, какъ были они поставлены въ рукописи. Наконецъ, какъ въ рукописяхъ не употреблялись переносные знаки, такъ и Фіоль вовсе ихъ не употребляетъ. Такое стремленіе копировать даже самые недостатки рукописей объясняется желаніемъ издателя чтобы читатели отнеслись къ печатнымъ книгамъ съ чмъ же уваженіемъ, съ какимъ привыкли они относиться къ рукописямъ. Однако, при всхъ неудобствахъ представляемыхъ нашимъ церковнымъ шрифтомъ, со множествомъ надстрочныхъ въ немъ знаковъ, и при всхъ неудобствахъ копировки древнихъ рукописей, Фіоль достигъ большаго совершенства: шрифтъ его — ясный, довольно ровный, четкій и прямой, какъ древній южно русскій уставъ, довольно плотный и простой — безъ нмецкой или готической вычурности, строки весьма ровныя, хотя и попадаются буквы очко которыхъ отлито такъ что стоитъ нсколько выше, чмъ въ остальныхъ, длина строкъ и величина страницъ пригнаны съ замчательною аккуратностью, въ печати нтъ ростисковъ: каждая страница почти совладаетъ съ оборотною страницей. Двойное печатаніе, то-есть червою краской и киноварью, вышло тоже довольно удачно, даже на тхъ пестрыхъ страницахъ, гд почти черезъ каждое слово и черезъ букву идетъ киноварь. Словомъ, какъ первый опытъ, изданія Фіоля представляютъ громадный успхъ, обличающій въ немъ хорошо подготовившагося гд-то, весьма уже опытнаго мастера, цль котораго и совершенно оригинальный характеръ предмета избраннаго имъ для изданія исключили всякую необходимость и даже возможность яснаго проявленія какихъ-либо мстныхъ особенностей искусства, по которымъ можно было бы утвердительно сказать что мастеръ былъ воспитанникъ искусства германскаго, чешскаго, или италіянскаго.

Что же касается до значенія трудовъ Фіоля для нашего книгопечатанія, то они имли значеніе только какъ первый образецъ печатанія церковнымъ шрифтомъ и какъ установленіе общаго характера этого шрифта. Боле активнаго вліянія Фіоля на славянское книгопечатаніе нельзя допустить, такъ какъ досел не имется фактовъ и свидтельствъ которые указывали бы что Фіоль дйствительно продолжалъ свои типографскіе труды и передалъ свое мастерство какимъ-либо пріемникамъ и ученикамъ. Догадки о томъ что книгопечатаніе появилось въ Угровлахіи благодаря пребыванію и дятельности тамъ Фіоля и т. л. суть только произвольныя предположенія, ихъ можно принимать во вниманіе, но не основывалъ на нихъ какіе-либо выводы. Гораздо большее значеніе для послдующей исторіи славяно-русскаго книгопечатанія иметъ то обстоятельство что это книгопечатаніе, хотя и оборвавшееся тамъ на первыхъ же порахъ, началось именно въ Краков, въ город находившемся въ самомъ тсномъ общеніи съ юго-западною Россіей и съ чешскою Прагой. Хотя славяно-русское книгопечатаніе ограничилось въ Краков изданіемъ въ 1491 году Фіолемъ пяти книгъ, но вообще типографское искусство быстро тамъ развивалось на латинскихъ изданіяхъ, и съ появленіемъ книгопечатанія въ юго-западной Россіи, естественно должно было оказать на него значительное вліяніе.

Слдуетъ вспомнить что почти одновременно съ появленіемъ вашего книгопечатанія въ Краков, оно появилось также на юг славянскаго міра (въ Венеціи въ 1493, и въ Цтын черногорскомъ въ 1494), откуда вліяніе на русское книгопечатное дло было едва ли не столь же сильно какъ и изъ латинскаго Кракова.

Добровскій (Instit. Ung. slaw, с. XLI) и Шафарикь (Uebers. der daven. Kirchenbcher) указываютъ что въ Нюренбергской библіотек находился экземпляръ (единственный и нын утраченный) Часослова напечатаннаго 1483 года, марта 13го, въ 8ю долю, Андреемъ Торемкскимъ (Magister Andreas de Toresamis de Asula). Основывались же при всемъ этомъ на старинномъ описанія замчательностей Нюренбергской библіотеки (Murr, Memorab. bibl. Norimb. 1786, I, 222), на описаніи того времени когда на славянскую библіографію не обращали еще ревностнаго вниманія. Тмъ не мене въ Отчетъ Московскаго Дублачпаоо лиры за 1867—1869 года (изд. 1870 стр. 64) отвергаютъ существованіе въ 1498 году въ Венеціи славянскаго печатанія, на томъ лишь основаніи что нюренбергскій экземпляръ Часослова исчезъ и свидтельство о немъ составляетъ не боле 1 ¹/₂ строки (sic!). Но едва ли здравая критика, не доводящая скептицизмъ до крайностей, можетъ согласиться съ этимъ мнніемъ. Въ пользу свидтельства о Часослов напечатанномъ въ 1493 году въ Венеціи, говорить, кром его опредленности, и тотъ еще фактъ что черезъ годъ, въ 1494 году, славянское книгопечатаніе появляется уже въ Черногоріи. Іеромонахъ Макарій печатаетъ здсь, въ Цтын, по желанію и на иждивеніи воеводы ‘боголюбиваго господина Гюрги Црьнаевича’, сына основателя цтынскаго монастыря, Октоихъ въ 1494 году, Псалатирь слдованную въ 1495 и Молитвословъ. Откуда могло быть занесено сюда типографское искусство? Весьма вроятно что благочестивый воевода Юрій Чернаевичъ первоначально заказалъ въ Венеціи напечатать Часословъ причемъ іеромонахъ Макарій могъ выучиться тамъ типографскому искусству, а затмъ пріобрлъ для цтыньскаго монастыря готовый уже шрифтъ и прочія типографскія принадлежности, съ помощію которыхъ Макарій и сталъ печатать книги въ Цтын. Подтвержденіемъ тому можетъ служить значительная уже опытность Макарія въ типографскомъ дл, замчаемая въ набор и печати цтыньскихъ изданій: по искусству, по оригинальному характеру шрифтовъ и по умнію воспроизвести посредствомъ шрифтовъ уставное письмо старинныхъ рукописей, печатникъ этихъ изданій стоитъ не ниже мастера Фіоля.

Съ перенесеніемъ изъ Венеціи славянской типографіи, устроенной мастеромъ Андреемъ Торесанскимъ, печатаніе здсь славянскихъ книгъ надолго, до 1519 года, прекращается. Но когда іеромонахъ Макарій, со своими типографскими средствами, перезжаетъ изъ Черногоріи въ Угровлахію, и по прошествіи нкотораго времени у Сербскаго народа опятъ проявляется запросъ на печатныя книги, то воевода Божидаръ Вуковичъ Дюричъ изъ Подгорицы обращается за помощію снова въ Венецію, тамъ устраиваетъ онъ печатню, въ которой монахи: Пахомій изъ Рки, потомъ еодоръ Любавичъ изъ Горажда, съ братомъ своимъ Георгіемъ, дале еодосій, Геннадій изъ Прполя, Моисей изъ Дечанскаго монастыря трудятся надъ изданіемъ церковно-славянскихъ книгъ. Первыя книги изданныя въ венеціанской печатн Божидара Вуковича были Служебникъ, 1519, и Псалтирь въ возслдованіемъ 1520 года, напечатанныя іеромонахомъ Пахоміемъ. Въ 1627 тамъ же напечатаны Георгіемъ и инокомъ еодоромъ Любавичемъ — Служебникъ, Молитвословъ, Катихизисъ и Требникъ (въ 1531 году). Въ 1537 и 1538 годахъ тамъ же отпечатавъ ЗДтоиде, Соборникъ (Минея праздничная) и другія. Сынъ Божидара, Викентій Вуковичъ, продолжаетъ, по примру отца, поддерживать свою славянскую типографію въ Венеціи. Сотрудниками его наслдниковъ были: Стефанъ изъ Скадра, Іаковъ изъ Каменной Рки, что въ Герцеговин, дале Іеронимъ Вогуровичъ изъ Богара, Яковъ Брейковъ изъ Софіи и другіе. Словомъ, съ первой четверти XVI вка Венеція въ большомъ количеств снабжаетъ церковно-славянскими книгами подунайскихъ Славянъ. {Что касается до типографіи Тюбингенской и въ Урах, барона Унгyада, гд Примусъ Труберъ и К^о печатали во второй половин XVI вка книги глаголическими, кирилловскими (съ 1561) и латинскими буквами, преимущественно для Далмаціи, то, какъ по позднему ея образованію, такъ и по исключительному предназначенію, она не иметъ значенія для исторіи русскаго книгопечатнаго дла.} Мало того, Венеція не только снабжаетъ ихъ уже готовыми книгами, но и способствуетъ пробужденію здсь типографскаго искусства. Въ скоромь времени книгопечатаніе появляется во многихъ мстахъ сербскихъ странъ: въ Горажд (1529 году сталъ печатать еодоръ Любавичъ), въ монастыр Руян, въ Сербіи (1537 года монахъ еодоръ печатаетъ Евангеліе), въ монастыр Мидешов, въ Герцеговин (1544—1557 монахами Мардаріемъ и еодоромъ, діаконами Даміаномъ и Миланомъ), въ Блград (1552 года Евангеліе — монахомъ Мардаріемъ), въ монастыр Мьркшин-церкви (1562 года печатаются книги монахами Мардаріемъ, священникомъ Живко и діакономъ Радуламъ и въ Скадар или Скендер (типографія 1563 года Камила Занети).

Впрочемъ вс эти типографіи не подвинули типографское искусство дале того что получили отъ Венеціи, да и обходились большею частію только средствами доставлявшимися оттуда. Когда же мстные типографы затвали сдлавъ что-либо самостоятельное, то обыкновенію являлись мало опытными тружениками въ типографскомъ искусств. При слабомъ развитіи тогда словолитнаго искусства, приготовленіе шрифтовъ составляло для неопытныхъ мастеровъ крайнее затрудненіе, и вотъ у сербскихъ типографовъ являлись попытки приготовить шрифты изъ боле твердыхъ металловъ, вырзывая каждую букву съ руки. Такимъ вырзаннымъ шрифтомъ, по словамъ Шафарика, печаталъ монахъ еодосій свое Евангеліе (1537 года) въ Руянскомъ монастыр и инокъ Мардарій Евангеліе (1562—1566 годахъ) въ монастыр Мьркшина-церкви. ‘Рукодлисахъ сія слова (то-есть буквы), — говорить въ послсловіи своемъ отецъ Мардарій, — отъ желза и мди и прочая, съ великимъ трудомъ и подвигомъ. ‘ Не говоря уже о томъ что рзьба въ отдльности каждой буквы представляетъ египетскій трудъ и невозможность сохранитъ достаточную стройность буквъ въ набор, самая выдлка ихъ изъ различныхъ металловъ ускоряетъ порчу шрифта.

Наконецъ, былъ еще третій пунктъ, гд, по мннію Добровскаго, такъ же въ 90хъ годахъ XV или въ начал XVI вка появилось печатаніе церковно-славянскихъ книгъ, это именно — Угровлахія, здсь, неизвстно въ какомъ году и въ какомъ город (полагаютъ что въ Братов, иначе Корун), напечатано было Евангеліе, оригиналомъ которому, по мннію М. А. Максимовича Стар., 11^—12), служила угровлахійская рукопись половины XV вка. Въ обоихъ извстныхъ экземплярахъ этого изданія недостаетъ послдняго листа, заключавшаго въ себ конецъ послсловія, гд, конечно, былъ означенъ и іодъ изданія, и мсто печатанія, и имя печатника. Въ сохранившейся части послсловія говорится, ‘сего раді и azъ жупань ханьшь (вроятно, Ганушъ) Бгнеръ Брашевь: въzревновахь поспшеніемъ стаго дха и любови еже бжтъвнымь и стымь цркамь и написахь ся….’ Экземпляръ этого рдчайшаго изданія находится въ С.-Петербургской и Императорской Публичной Библіотек. Не имя въ настояще время возможности сличить шрифты и типографскіе пріемы этого изданія съ шрифтами и пріемами изданій краковскихъ и цтыньскихъ, не ршаюсь судить насколько вроятно вліяніе Фіоля или Макарія черногорскаго на появленіе его. Въ 1612 году іеромонахъ Макарій печатаетъ въ Угровлахіи (полагаютъ, въ Терговшит) Евангеліе же на иждевеніе воеводы угровлахійскаго и земель подунайскихъ, Бессарабы. Это, по мннію г. Максимовича, есть не что иное, какъ 2е изданіе, перепечатка Брошовскаго (Бгнеровскаго) Евангелія, съ весьма немногими измненіями и въ правописаніи, и въ самомъ шрифт. Въ томъ же 1512 года, по мннію Шафарика, напечатанъ въ Терговишт Апостолъ, второе изданіе котораго послдовало въ 1547 году. Печатаніе книгъ церковно-славянскихъ, хотя и въ ограниченномъ размр, продолжалось съ тхъ поръ въ Угровлахіи (въ Терговишт, Шебеж седмиградскомъ и въ Камполунг или Долгомъ Пол) до 1647 года.

Такимъ образомъ, въ конц XV и начал XVI вка книгопечатаніе вообще и печатаніе церковно-славянскихъ книгъ, Въ частности, появилось въ трехъ прилежащихъ къ русскому міру странахъ: естественно что вскор оно должно было явиться и въ Россіи.

Первымъ мстамъ Россіи пожелавшимъ воспользоватьсяискусствомъ книгопечатанія, была столица великаго князя Литовскаго, городъ Вольна. Тамъ, около 1515 года, Францискъ Скорина, родомъ изъ города Полоцка, докторъ медицинскихъ наукъ, получившій образованіе, вроятно, въ Пражскомъ или Краковскомъ университет, предпринявъ такъ-называемый переводъ ‘на русскій языкъ’ всей Библіи, подъ заглавіемъ Библія Руска, ршился, при содйствіи Богдана Онькова, напечатать его. {Собственно говоря это есть большею частію не новый переводъ и не на русскій языкъ а какъ то утверждалъ еще Добровскій въ 1792 году, древне славянскій, сохранявшійся въ различныхъ рукописяхъ. Скорина только проврилъ его по греческимъ, еврейскимъ книгамъ и по Вульгат и кое-гд поправилъ и измнилъ старыя слова и-формы на русскія, такъ что языкъ всхъ изданныхъ ими книгъ собственно остался тмъ же церковно-славянскимъ, какимъ былъ въ древнихъ рукописяхъ. (Подробне объ этомъ см. ‘Замчательное открытіе’ Викторова. 1867, стр. 10.) Иное дло — послсловія и всякія примчанія въ изданіяхъ Скорины: здсь у него именно русскій (то-есть малорусскій) литературный языкъ того времени.} Для этого печатанія Скорина обратился не въ Краковъ, какъ, повидимому, должно было ожидать, а въ чешскую Прагу. Тамъ въ 1517 году, его августа, онъ издалъ Псалтырь (учебную) — любимую книгу въ русскомъ православномъ мір. Экземпляръ этой Псалтири недавно (1866 года) открытъ въ Москв г. Викторовымъ въ библіотек А. И. Хлудова. Потомъ, черезъ мсяцъ, Скорини выпустилъ въ свтъ Книгу Іова, еще черезъ мсяцъ Притчи Соломоновы, а 5го декабря того же года — Книгу Іисуса Сирахова. Дале въ теченіе 1518 и 1519 онъ издаетъ тамъ же прочія библейскія книги, именно: Книгу Екклизіастъ, книгу Пснь Псней, Премудрости Соломона, 4 книги царствъ, Іисуса Навина, Пятикнижіи, Судей, Руь, Есирь, Іудиь, Даніила Пророки и Плачь Іереміинъ. Въ послсловіяхъ къ Псалтири онъ говорить: ‘Скончалася Псалтырь сия зъ Божиею помощию повелніемъ и працею избранаго мужа въ лкарскихъ наукахъ доктора Франциска, Скоринина сына, о Полоцька, у старомъ месте празскомъ лта по Божьем нарожению тысещного пятсотого и семогонадесеть, мца Августа дъня шестаго.’ {Въ другихъ книгахъ послсловія гласятъ такъ: ‘Докончена есть книга (такая-то) с помощию КГА въ ТРЦЫ единаго. И матери его пречистое девицы Марии. Людямъ посполитымъ русского языка к пожитку. Повелніемъ працею и выкладомъ ученаго мужа в лекарьскихъ науках Доктора Франциска Скорины Из славнаго града Полоцька у великомъ месте празскомъ’…. Или: ‘книги… зупо н выложены и пильну вытеснены у великомъ месте празскомъ. Поведеніемъ и працею’ и т. д.} ‘А то ся стало, гласить современная приписка — накладомъ Богдана Онкова сна Радци мста Виленскаго.’

Подобно тому какъ Черногорцы, устроивъ въ Венеціи печатню для книгъ кирилловскаго шрифта и выучившись тамъ печатанію, переносятъ самую типографію въ Цтынь, такъ и Скорина, отпечатавъ въ Праг библейскія книги, переноситъ русскую печатню изъ Праги въ Вильну и продолжаеть здсь, у Якова Бабича (‘изъ честнаго дому мужа’) печатать православныя церковно-славянскія книги. Здсь въ 1525 году были имъ изданы Апостолъ и Псалтирь, съ Часословцемъ (акаистами, канонами, шестодневцемъ, святцами и пасхаліей).

Неизвстно кто въ Праг и затмъ въ Вильн печаталъ Скорин его изданія. Слова же послсловій: ‘Докончена есть повеленіемъ, працею (трудомъ) и выкладомъ Фр. Скорины….’ или: ‘книги…. выложены (переведены, сочинены) и пильне (тщательно) вытеснены поведеніемъ и працею избраннаго (или: ученаго) мужа Франциска Скорины’, едва ли указываютъ на то что самъ Скорина исправлялъ здсь должность типографщика. Вроятно по крайней мр что онъ имлъ помощниковъ и сотрудниковъ въ этомъ дл, выучившихся типографскому искусству въ чешской Праг. Какъ бы то ни было, но въ Скорининыхъ изданіяхъ въ первый разъ типографское искусство, въ отношеніи печатанія книгъ кирилловскою азбукой, является уже вполн свободнымъ отъ узкихъ рамокъ и средствъ первобытнаго книгопечатанія, а равно и отъ рабскаго подражанія рукописямъ: это, въ типографскомъ отношеніи, образцовыя по тому времени и совершенно оригинальныя изданія, которыя могли служить, да вроятно и служили, примромъ для русскихъ печатниковъ даже всего XVII вка.

Что касается до нмецкаго вліянія на типографское искусство изданій Скорины, то черты его замтны только въ гравированіи рисунковъ, или врне, въ пошиб самыхъ рисунковъ при этихъ изданіяхъ, да и то черты не самостоятельно германскія, а прошедшія уже, такъ-сказать, чрезъ руки чешскаго мастерства, стоявшаго тогда въ уровень съ германскимъ и образовавшагося не подъ вліяніемъ одной Германіи.

Итакъ, былъ еще четвертый пунктъ вліявшій уже непосредственно на русское книгопечатаніе, и даже боле, положившій основаніе въ Россіи типографскому искусству — это чешская Прага и вообще Чехія, наполнявшая тогда вс владнія Польскаго королевства своими религіозными вольнодумцами, врагами папизма и разнообразными сектантами, къ которымъ въ начал XVI вка присоединились и славянскіе послдователи германской реформаціи. Въ собственной, католической Польш не житье было всмъ этимъ религіознымъ вольнодумцамъ: ихъ тснилъ здсь римскій клиръ съ іезуитами, и они шли преимущественно на сверо-западъ къ Балтійскому морю, на юго-востокъ въ Прикарпатскую Русь, а также и на востокъ, въ великое княжество Литовское, гд въ 70хъ годахъ XVI вка въ самой Вильн и въ другихъ мстахъ существовали уже типографіи (напримръ Яна Кишки, старосты жмудскаго въ город Вильн, завдуемая аріаниномъ Алексемъ Радецкимъ), въ которыхъ печатались сочиненія Социна, Новый Завтъ Чеховича и т. п. Вообще слдуетъ замтитъ что среди Поляковъ католиковъ вс эти сектаторскія ученія имли значительный успхъ. Такъ съ помощію Яна Оевненскаго, подольскаго воеводы, и жены его, Ядвиги Гноенской, въ Раков (въ Сандомирскомъ воеводств) утвердился, какъ извстно, центръ общины Социніанъ или такъ-называемой ‘Братьи Польской’, имвшій свою топографію и школу, въ которой, къ началу XVII вка, воспитывалось, говорятъ, до 1.000 учениковъ. Но коль скоро эти ученія, создавшіяся у Славянъ вслдствіе оппозиціи узкому папству, соприкасались съ православно-русскимъ міромъ, они теряли свою энергію, и ихъ послдователи легко сливались съ Русскимъ народомъ. Этимъ преимущественно объясняется то обстоятельство что несмотря на несомннный и весьма значительный наплывъ въ Прикарпатскую и даже въ Приднпровскую Русь чешской, моравской и иной братіи, оставившей кое-какіе слды и въ язык южно-русскомъ, и въ обычаяхъ, религіозныя ученія развившіяся въ Чехіи не оставили здсь яркихъ, опредленныхъ слдовъ своихъ: они находили здсь среду столь же, если не боле враждебную папству и притомъ среду могучую, созрвшую вками, сравнительно съ которою ихъ новизны являлись тощими растеніями, выросшими на кремнозем. Слдуетъ помнить при этомъ что уходили изъ Чехіи не главные борцы ересей, не люди ученые и просвщенные, а большею частію только нкоторые изъ простодушныхъ послдователей ихъ, не ревностные пропагандисты, а люди искавшіе пріюта и покоя отъ бдствій, одолвавшихъ ихъ на родин.

Къ сожалнію, досел при ученыхъ изслдованіяхъ смотрли какъ на исторію вообще цивилизаціи юго-западной Россіи, такъ и на ея типографское дло, только съ двухъ точекъ зрнія, съ польской, благодаря во всхъ отношеніяхъ почтеннымъ польскимъ ученымъ Вондке и Лелевелю, и съ нмецкой, по которой все благое въ Россіи прямо или косвенно приписывалось Нмцамъ. Никто досел не обратилъ серіознаго вниманія даже на то что Скорина печатаетъ свои изданія именно въ чешской Праг, что онъ оттуда переноситъ первую свою типографію въ Россію, и что вообще въ XVI и начал XVII вка Чехія должна была оказать большое вліяніе на цивилизацію юго-западной Россіи и на самую борьбу православія съ католицизмомъ. Такимъ образомъ съ этой точки зрнія типографское дло остается неизслдованнымъ, а такъ какъ задача настоящей статьи — обзоръ только того что сдлано касательно исторіи книгопечатнаго дла въ Россіи, то мы и ограничимся здсь простымъ указаніемъ на необходимость дать, при будущихъ изслдованіяхъ, преимущественное мсто этой точк зрнія, такъ какъ нтъ сомннія что не Нмцами, не Поляками, а русскими людьми, и притомъ не изъ Германіи и даже не изъ Кракова, а именно изъ чешской Праги, впервые принесено къ намъ типографское искусство.

Но возвратимся въ Вильну, гд въ 1525 году докторъ медицинскихъ наукъ Францискъ Скорина печатаетъ церковнославянскій Апостолъ и Псалтирь съ Часословомъ и пр. Изданіемъ этихъ книгъ Скорина, повидимому, кончилъ свою многолдодную издательскую дятельность, и затмъ, въ теченіе нсколькихъ десятковъ лтъ, въ Вильн почему-то прекращается всякая типографская дятельность. Тмъ не мене, по Бандке, при Сигизмунд-Август, въ половин XVI вка, здсь было уже три печатни: дв русскихъ и одна радивиловская, перешедшая лотомъ въ руки іезуитовъ. Кром того, существовали польско-латинскія печатни въ двухъ-трехъ городахъ (въ Пинчов въ 1550) въ Лоск и Любч). Наконецъ въ 1562 году нкто Шимонъ Будный печатаетъ въ нашемъ Несвиж свое сочиненіе О оправданіи гршнаго человка, а затмъ, вмст съ Кувечинскимъ и Лаврентіемъ Кржижковскимъ, Катихизисъ.

Шимона Буднаго иные признавали лютераниномъ, другіе аріаниномъ, и въ обоихъ случаяхъ, если не жаловали его въ природные Нмцы, то все же дло его и самую типографію приписывали германскому вліянію, тогда какъ на самомъ дл и въ религіозномъ, и въ типографскомъ отношеніи Германія здсь нисколько не виновата. Этотъ Шимонъ Будный, какъ можно судить по его ученію, не боле какъ одинъ изъ осколковъ религіознаго чешскаго движенія пересаженнаго въ Польшу. Пропаганда его осталась безплодна на русской почв, по крайней мр дятельность его по отношенію къ русскому народу и православію ограничивается изданіемъ только двухъ помянутыхъ брошюръ напечатанныхъ церковно-славянскимъ шрифтомъ, имя же его, какъ догадывался Сахаровъ, черезъ двадцать одинъ годъ (1583) встрчается уже въ одномъ южно-славянскомъ изданіи, какъ имя переводчика, науки христіанской) частнаго поучителіа богослова Петра Канисіе, тумачена изъ латинского языка у Словински. Утащена л. Г. 1583.’ Здсь онъ значится: полъ Шимунь Будинео Задранинъ (то-есть родомъ изъ Зары, или гражданинъ города Зары). Лелевель справедливо считаетъ его аріаниномъ, социніаномъ, и производитъ ‘изъ Мазовша’. До появленія въ Несвиж, онъ является въ Клецк, Лоск и Заславд, какъ ученый пасторъ польскихъ и русскихъ аріанъ. {Клецкъ, въ тридцати верстахъ отъ Несвижа, принадлежалъ Радивиламъ, а потомъ перешелъ къ чрезвычайному богачу того времени, покровителю социніанской секты, Яну Кишк, старост Жмудскому, кравчему великаго княжества Литовскаго, который владлъ 70ю городами и 400 селами. При церкви построенной въ 1552 году въ Клецк кн. Радивиломъ-Чернымъ, покровителемъ кальвинистовъ, первымъ пасторомъ былъ Симонъ Будный. Здсь онъ печаталъ свои сочиненія (см. М. Balinskiego i T. Lepinskiego: Starozytn, Polskie, Warzawa, 1846). Лоскъ, въ 50 верстахъ отъ Ошмянъ, Виленской губерніи, перешелъ во владніе Станислава Кишки (отца Яма) въ конц XV в. Сдлавшись главой литовскихъ аріанъ или социніавъ въ половин XVI в., Янъ Кишка уступилъ Лоскъ послдователямъ этого исповданія и перевелъ туда изъ Клецка Симона Буднаго и въ 1574 году основалъ тамъ типографію, переведенную сюда будто бы изъ Венгрова, какъ о томъ судятъ по сходству шрифтовъ. Ею завдывалъ Даніилъ изъ Ленчицы, потомъ Янъ Карцинъ изъ Велички, пока въ 1587 году она же была перенесена въ Вильну. Здсь напечатаны: Paleologa, Чеховича, Ksiagi о poprawie Rz. Pospl. (1577), Fr. Modrzewakiego, съ предисл. Волана, на иждивеніи Николая Монивида Дорогостойскаго, воеводы полоцкаго, и пр. (id.). Любчъ, на лвомъ берегу Нмана, въ 42 в. отъ Новогрудка. Въ 1528 году онъ перешелъ отъ Хребтовича во владніе виленскаго воеводы Гостольда, а отъ него въ 1574 во владніе Яна Кишки. Тутъ была типографія для изданія протестантскихъ книгъ и вообще разноврческихъ, а потомъ аріанскихъ (id.).} Первымъ владльцемъ и устроителемъ Несвижской типографіи былъ, какъ должно полагать, Матвй Кувечинскій, Будный же былъ не типографщикомъ, а только писателемъ и переводчикомъ. Съ 1568 года Несвижская типографія переходитъ уже въ руки Даніила изъ Ленчицы, который въ этомъ году печатаетъ въ ней Nowy testament z grewskiego na polski iezyk z pilnoscia przetoiony, а въ 1570—1572 годахъ Biblia, изд. Симона Буднаго.

Когда книгопечатаніе появилось уже въ столь близкихъ къ Московскому государству русскихъ краяхъ, то само собою разумется что вскор оно должно было проникнуть и въ московскую часть Руси. Этому должны были способствовать не только слухи о типографскомъ искусств и печатныя книги заносимыя въ Москву выходцами изъ-за Дуная и изъ Литовскаго великаго княжества, но и самые выходцы изъ послдняго, между которыми могли быть мастера и ученики работавшіе въ тамошнихъ типографіяхъ.

По характеру Москвы, всякое начинаніе могло исходить не иначе какъ изъ государственной среды. Поэтому если искусство книгопечатное и было занесено въ Москву, то проявиться здсь оно могло не иначе какъ по вызову со стороны правительства: коли государь укажетъ и митрополиту благословитъ. Оно дйствительно проявилось здсь именно по указу великаго государя и благословенію митрополита, то-есть какъ государственное учрежденіе, и благодаря этому офиціальному характеру, актовъ и свдній касательно московскаго первопечатанія сохранилось боле чмъ о какомъ-либо другомъ. Тмъ не мене вопросъ о томъ откуда и кмъ именно занесено было въ Москву самое искусство книгопечатанія, кто училъ и руководилъ московскихъ первопечатниковъ остается весьма темнымъ: разршить его возможно только посредствомъ догадокъ и соображеній относительно успховъ типографскаго дла вообще въ греко-восточномъ православномъ мір.

Слухи о существованіи искусства книгопечатанія рано достигли до слуха Московскаго царя. Еще въ 1491—1493 годахъ московское правительство входило въ сношенія съ любетскимъ мастеромъ книгопечатнаго дла Бартоломеемъ, который служилъ ему какъ переводчикъ разныхъ его бумагъ. Максимъ Грекъ, указывая ‘на многую грубость и нерадніе преписующихъ (рукописи), не неученыхъ сущихъ и не искусныхъ въ разум и хитрости грамматикійской’, до того искажающихъ священныя книги что можно было бы признать эти книги за еретическія, хвалилъ еще великому князю Василію Іоанновичу книги печатныя вывезенныя имъ изъ Венеціи, хвалилъ и издателя ихъ, своего знакомца, типографа Алода (Альда) Мануція, знаменитйшаго типографщика того времени, изданія котораго, какъ извстно, цнятся выше эльзевировскихъ. Въ виду ‘исправленія книжнаго’, столь затруднявшаго въ половин XVI вка московское правительство и духовенство, у царя Іоанна явилась наконецъ мысль о заведеніи въ Москв книгопечатнаго дла: ‘онъ же начатъ помышляти, — говоритъ московскій первопечатникъ Иванъ едоровъ въ своемъ послсловіи къ Дяніямъ Апостольскимъ, — како бы изложити печатныя книги, яко же въ Грекахъ, въ Венецьги и во Фрижи (то-есть Фряжской земл, Италіи) и и прочихъ языцхъ.’ Въ 1548 году поручено было Саксонцу Шмидту набрать въ Европ разныхъ мастеровъ и между прочимъ типографовъ, но они, какъ извстно, не были пропущены въ Россію прибалтійскими Нмцами. Въ 1552 году датскій король Христіанъ III прислалъ къ Іоанну Датчанина Ганса Миссенгейма (или Бокбиндера) съ такою грамотой о церковномъ единеніи: ‘если это наше предложеніе и дв книги съ Библіею будутъ приняты и одобрены тобою, возлюбленный братъ, митрополитомъ, патріархомъ, епископами и прочимъ духовенствомъ, те этотъ нашъ служитель (Гансъ), по перевод означенныхъ книгъ, напечатаетъ ихъ въ нсколькихъ тысячахъ экземплярахъ, и такимъ образомъ можно будетъ въ немногіе годы споспшествовать и содйствовать польз всхъ церквей и прочихъ подданныхъ ревнующихъ о слав Христовой и о своемъ спасеніи. ‘ На основаніи этой грамоты, полагали что именно Гансъ Миссенгеймъ и былъ основателемъ въ Москв книгопечатнаго дла, учителемъ Ивана едорова и Петра Тимоева Мстиславца и руководителемъ ихъ при первыхъ изданіяхъ. Но противъ такого предположенія справедливо замчаетъ С. М. Соловьевъ что ‘невроятно чтобъ Іоаннъ поручилъ устроеніе типографіи въ Москв (для печатанія церковныхъ богослужебныхъ книгъ) человку присланному явно съ цлью распространенія протестантизма. Да и дйствительно, кром приведенной грамоты, нтъ нигд указанія на то чтобъ въ устройств книгопечатанія въ Москв принималъ какое-либо участіе помянутый Датчанинъ Гансъ. Да едва ли и могъ кто-либо изъ ‘еретиковъ окаянныхъ’ быть допущенъ въ участіи въ столъ священномъ дл, какъ ‘исправленіе книжное’ посредствомъ книгопечатанія. Могло да само духовенство допустить такое ‘оскверненіе’ священныхъ книгъ, духовенство которое не дозволяло даже просвященнйшимъ изъ своихъ мірянъ вмшиваться въ дла религіи, мудрствовати о божеств и о Божіихъ длахъ испытовати’, (‘зналъ бы ты, говоритъ оно царскому дьяку Восковатому, свои дла, которыя на теб положены: не разроняй списковъ’) и которое налагая епитемію на того же дьяка, говоритъ ему: ‘всякъ человкъ убо долженъ есть вдати свой чинъ и не творити себе пастыря: овча сый, и голова да не мнить нога сый, но повиноватися отъ Бога преданному чину и уши свои отверзати на послушаніе благодати пріемлющихъ учительская словеса?’ Оно не могло допустить чтобы даже кто-либо изъ православныхъ мірянъ, но не духовное лицо, занялся печатаніемъ книгъ, самое списываніе которыхъ дотол составляло какъ бы привилегію духовенства.

Извстно что по предложенію государя касательно изысканія мръ къ пресченію порчи священныхъ книгъ перепищиками и къ исправленію испорченныхъ, Огогдавый соборъ (1651 года) положилъ поручить поповскимъ старостамъ осматривать по всмъ церквамъ богослужебныя книги и исправлять ихъ соборн по врнымъ спискамъ, отбирать всюду неисправныя рукописи и слдить чтобы писцы писали съ врныхъ, исправленныхъ списковъ и неисправныя не продавали бы и т. п. Вс эти мры произвели только великую путаницу и на первыхъ же порахъ оказались непрактичными, не могшими подвинуть впередъ дла по ‘исправленію книжному’ Тогда царь боле и боле начинаетъ склоняться къ мысли прибгнуть къ книгопечатанію. Въ 1553 году онъ видлся въ Троицкой Лавр съ Максимомъ Грекомъ, который конечно поддержалъ въ немъ эту мысль, митрополитъ же Макарій, по словамъ послсловія къ первопечатной московской книг, еще боле укрпилъ его въ намреніи устроить типографію въ Москв, сказавъ царю что эта мысль внушена ему самимъ Богомъ, что это ‘свыше даръ нисходящъ’. Такимъ образомъ было наконецъ поршено устроить типографію. Отдавали для этого дла дворъ (потомъ Московскій Печатный дворъ) на Никольскомъ крестц, о бокъ Никольскаго греческаго монастыря, съ одной стороны, и двора Нмчина Блоборода — съ другой, {Блобородъ — Иванъ Доводъ, богаты! гость голландскій, дворъ его помщался тамъ гд нын книжная лавка св. синода и пр. (Румянцевъ Древнія зданія Московскаго Печатнаго двора. М. 1860.)} и стали устраивать домъ для типографіи и искать печатныхъ мастеровъ. Гд бы, казалось, найти ихъ въ Россіи? Однако нашлись такіе мастера даже въ самой Москв. Это были: вдовый діаконъ кремлевской церкви Николы Гостувскаго, Иванъ едоровъ, и нкто Петръ Тимоевъ Мстиславецъ. Гдже успли они выучиться типографскому искусству и кто были ихъ учителя? Еслибъ Иванъ едоровъ былъ по указу государеву посылаемъ куда для обученія этому мастерству, или къ нему былъ приставленъ для того какой-нибудь Нмчинъ, Фрязинъ или Славянинъ, то объ этомъ непремнно сохранились бы какія-нибудь опредленныя свидтельства или указанія въ государственныхъ актахъ, или въ намекахъ послсловій при изданіяхъ самого Ивана едорова, или наконецъ, въ сказаніяхъ современниковъ и преданіяхъ, но ни того, ни другаго, ни третьяго покамстъ у насъ не имется, и изслдователю приходится ограничиваться по этому вопросу почти что одними только догадками.

Правда, въ сказаніяхъ половины XVII вка ‘о воображеніи книгопечатнаго дла’ упоминается что ‘нкоторые говорятъ будто бы наши первопечатники выучились печатному длу у Фряговъ, другіе же толкуютъ будто бы русскіе люди еще прежде ихъ печатали книги какими-то малыми и неискусными начертаніями. а потомъ выучились уже отъ Фряговъ искусно печатать.’ Въ другомъ сказаніи почти только повторены вышеприведенныя слова послсловія Ивана едорова къ Апостолу: ‘И тако же бы въ царствующемъ град Москв учинися, яко же въ Грекахъ и въ нмецкихъ земляхъ, въ Виници и во Фригіи.’ Слдовательно преданіе указываетъ вообще что первопечатники выучились своему мастерству у фряговъ, то-есть что мастерство книгопечатанія, какъ говорилось тогда о всякомъ новомъ изобртеніи и мастерств, есть фряжское дло, отъ Фряговъ заимствованное, но не утверждаетъ что непосредственными учителями, наставниками ихъ были какіе-нибудь Фряги. Да, наконецъ, кром Пмчина (Датчанина) Ганса, исторія не знаетъ въ то время на Москв никакого Фрязина который бы могъ обучить вашихъ первопечатниковъ книгопечатному дду, а отъ Нмчина Ганса могли тогда разв частнымъ образомъ успть пріобрсти или подъ его руководствомъ устроить первый книжный ставокъ и получить кое-какія свднія касательно типографскаго искусства, что, конечно, не значитъ еще выучиться мастерству, такъ чтобы начать искусно печатать.

Дале, Флетчеръ, бывшій въ Москв при цар едор Иванович, утверждаетъ что Москва обязана икусствомъ книгопечатанія Польш, откуда будто бы были привезены въ Москву и типографскій ставокъ и литеры, и здсь была основана типографія съ разршенія царя и къ величайшему его удовольствію. Самъ же Иванъ едоровъ говоритъ только: ‘И тако повелніемъ благочестиваго царя и великаго князя Ивана Васильевича всея Руссіи и благословеніемъ пресщеннаго Макарія митрополита начата изыскивати мастерства печатныхъ книгъ..’ Благоврный же црь повел устроити домъ отъ своея царскія казны, идже печатному длу строитися и не щадно даяше отъ своихъ царркихъ сокровищъ длателемъ, Николы Чюдотворца Гостунскаго діякону Ивану едорову, да Петру Тимоеву Мстисдавцу на составленіе печатному длу и къ ихъ упокоенію, дондеже и на совершеніе дло ихъ изыде.’

Быть-можетъ боле тщательныя изслдованія актовъ относящихся ко времени устройства въ Москв типографіи представятъ боле ясныя и достоврныя свидтельства для ршенія интересующаго теперь насъ вопроса, во изъ того что извстно нын и здсь приведено нами невозможно вывести какого-либо положительнаго заключенія и даже согласить противорчіе указаній. Иное дло, если обратиться къ догадкамъ: въ этомъ случа, безъ сомннія, придется признать наиболе вроятнымъ свидтельство почтеннаго Флетчера, указывающее что типографское искусство перенесено было въ Москву изъ ближайшихъ краевъ, гд оно уже существовало, изъ западной Руси, составлявшей тогда часть королевства Польскаго, и всего вроятне изъ города Вильны. Это свидтельство Флетчера, ближайшаго современника, человка просвщеннаго и наблюдательнаго, вс прочія указанія котораго касательно типографскаго дда въ Москв вполн оправдываются открываемыми нын фактами, само по себ уже внушаетъ довріе. Подтвержденіемъ ему въ данномъ случа можетъ служить между прочимъ прозвище неизвстнаго, скромнаго сотрудника Ивана едорова, Петра Тимоева Мстиславца, то-есть родомъ изъ города Мстиславля, подобно тому какъ самъ Иванъ едоровъ на чужбин именовался Москвитинъ, Францискъ Скорина з Полоцка, одинъ изъ преемниковъ Ивана еодорова въ Москв, Онисимъ Михайловъ Родишевскій — Волынецъ, Никита едоровъ Фофановъ — Псковитянъ и т. п. Ясно что Петръ Тимоевъ былъ пришлецъ въ Москв, быть-можетъ даже вызванный изъ Вильны собственно для ‘строенія здсь книгопечатнаго дла’, въ то время когда ‘начата изыскивати мастерства печатныхъ книгъ’. Вручить ему самому книгопечатаніе, не вручили, вопервыхъ, потому что онъ хотя и православный человкъ, но изъ неврной польской земли, и, вовторыхъ, потому что такое священное дло какъ офиціальное списываніе или печатаніе книгъ вообще не могло быть тогда поручено мірскимъ людямъ,— а приставили его обучать вдовьяго дьякона Ивана едорова и быть ему подручникомъ. Наконецъ, куда бгутъ наши типографщики, когда пришлось имъ спасаться изъ Москвы? Бгутъ они въ Литву, и Мстиславецъ Петръ Тимоевъ остается въ Вильн, быть-можетъ въ той же типографіи откуда былъ вызванъ.

Зря на Москв не любили что бы то ни было длать: все требовало тутъ соблюденія строгаго порядка, осмотрительности, не щадя времени и денегъ, коли дло было государственное, а такимъ именно государственнымъ и притомъ чрезвычайно щекотливымъ дломъ было тогда все что касалось дла книжнаго. Поэтому хотя царь указалъ и митрополитъ Макарій благословилъ еще въ 1553 году устроеніе въ Москв книгопечатанія и хотя тогда же приступлено было къ подготовк необходимыхъ для того средствъ, но началось самое печатаніе только черезъ десять лтъ, именно въ 1563 году, апрля 19го, а выпущена въ свтъ книга Дянія Апостольска и посланія соборная и святаго Апостола Павла посланія въ 1564 году, марта Іго. Такая медленность въ подготовк къ книгопечатанію объясняется не только кропотливостью въ выбор рукописей для печатанія и въ выправк ихъ, но и въ подготовк самихъ типографскихъ средствъ и способовъ. Такъ, кром Ивана едорова и Петра Тимоева, нужно было подготовить имъ помощниковъ для великаго государева дла — рабочихъ, подмастерій, которыхъ и должно разумть въ послсловіи Ивана едорова подъ словомъ ‘клеврети’: ‘и многимъ клевретамъ ихъ, говорится въ немъ, царь даяще покой не малъ и уроки довольны’. Дале, въ 1556 году царь посылалъ ‘мастера печатныхъ книгъ’ Марушу Нефедьева въ Новгородъ для осмотра камня, приготовленнаго на помост въ церковь Пречистой ко Устртенію. Маруша Нефедьевъ доложилъ, между прочимъ, царю что ‘есть въ Новгород, Басюкомъ зовутъ Никифоровымъ, уметъ рзати рзь всякую’, то-есть гравировать, и повелно было Басюка ‘на борз’ выслать въ Москву. Этотъ, документъ ясно указываетъ какъ мало-по-малу отовсюду стягивались въ Московскій Печатный дворъ типографскіе способы. Понятно что въ теченіе этихъ подготовительныхъ десяти лтъ частныя сношенія Москвы по типографскимъ интересамъ могли достигнуть задунайскаго славянства и самого центра тогдашней европейской цивилизаціи — Италіи и близкой славянамъ. Венеціи, откуда даже могло быть частнымъ путемъ многое получено, но на основаніи предположеній о существованіи подобныхъ сношеній невозможно утверждать что книгопечатаніе въ Москв образовалось подъ непосредственнымъ или черезъ юго-славянское посредство Венеціи, какъ то было высказано г. Румянцевымъ въ 1869 году, въ торжественномъ засданіи Московскаго Археологическаго Общества въ память московскаго первопечатника. Мнніе что будто бы книгопечатаніе лересено въ Москву изъ Италіи (изъ Венеціи) или что вообще, строителями, учителями и руководителями здсь книгопечатнаго дла были какіе-то итальянскіе мастера, основано преимущественно на двухъ весьма сомнительныхъ доказательствахъ: первое, что въ документахъ XVII вка и даже въ послсловіяхъ къ древнйшимъ московскимъ изданіямъ, встрчаются типографскіе термины чисто италіянскаго происхожденія, какъ-то: тередорщикъ — отъ италіян. tiratore (нмецкое drucket — печатникъ), батырщикъ, накладчикъ краски на литеры, набойщикъ — отъ battitore, маца — отъ mazza (ново-нмецкое ballen), марзанъ — отъ margine (нм. Stege), тимпанъ — отъ timpano (нм. deckel), фрашкетъ — отъ fraeoato, пунсонъ, рзанная на стали буква для выбиванія изъ мди матрицъ,— отъ punzone (нм. stempel), штанба, книгопечатный станокъ и вс вообще принадлежности,— отъ stampa (нм. druckerei). Второе доказательство состоитъ въ томъ что въ украшеніяхъ (орнаментахъ) первопечатныхъ книгъ ощутительно нкоторое сходство съ орнаментовкой венеціанскихъ изданій, такъ въ Апостол употребляется вязь, которую называли ‘фряжскимъ дломъ’, въ заставицахъ Часовника 1565 года, по замчанію г. Стасова, довольно близко повторяется рисунокъ и даже изящная рзьба нкоторыхъ венеціанскихъ заставокъ, какъ напримръ Молитвослова 1547 года, крупные изгибающіеся листы которыхъ имютъ сходство даже съ архитектурными украшеніями доха Fremoille въ Париж, строеннаго въ XVI вк италіянскимъ архитекторомъ, рамка при изображеніи апостола Луки, рзанная, какъ вообще политипажи, обронно (выпукло) на дерев или олов, состоитъ изъ полукруглой арки на двухъ кувшино-подобныхъ колоннахъ, и около головы апостола не внецъ, а сіяніе. Замчаютъ при этомъ что послднее изображеніе длано хотя весьма плохимъ рзщикомъ, но вроятно не русскимъ, а италіянскимъ (?!).

Первое доказательство ужь потому несостоятельно что вліяніе центра тогдашняго просвщенія Италіи настолько распространялось въ XIV, XV и даже въ XVI вк на вс, въ особенности же на новоизобртенныя, мастерства и искусства Европы что употреблявшіеся тогда техническіе термины вообще, какъ извстно, были латинскіе или чисто италіянскіе не только въ прирейнскихъ странахъ, но даже въ Англіи, Даніи и Швеціи, и что только посл реформаціи, вслдствіе пробужденія у германскихъ народовъ національнаго самосознанія и вражды къ папству и латинству, мало-по-малу, да и то лишь въ конц XVI и начал XVII вка, являются попытки въ Германіи замнять прежніе термины народными, въ сильной же мр развивается здсь стремленіе все германизировать, ассимилировать и присвоивать себ не ране, XVIII и XIX вка, такъ что, по признанію самихъ нмецкихъ историковъ, нын употребляемые въ Германіи типографскіе и прочіе техническіе термины большею частію суть нововведенія. То же, конечно, было въ XV и XVI вкахъ въ Чехіи, откуда впервые перенесено въ Россію книгопечатное искусство, то же, наконецъ, и съ тою же какъ въ Чехіи наклонностью передлывать термины на боле понятные, народные, удерживая впрочемъ греческія слова, находимъ мы и въ книгопечатаніи Малороссіи начала XVII вка. Такъ, въ Ирмилог, посвященномъ Петру Могил, читаемъ подписи: типонадзиратель, типоблюститель, типографъ, наборщикъ, столпоправитель, изобразитель, батищикъ (батырщикъ), письмоліятелъ.

‘Памво Берында, типокароводецъ,

О предстателю, рабъ и богомолецъ

Твой съ инми теб представаю,

Вся реченная съ всми желаю.’

‘Всево же празитель’ — Тарасій Замка.

Въ частности о приведенныхъ выше терминахъ слдуетъ замтить что слово штамба, происходящее положимъ отъ итальянскаго stamps, удержалось у Нмевъ въ родныхъ имъ словахъ stampfe, stmpel, и долго удерживалось для названія типографскаго станка, хотя уже въ XVI вк появляется тамъ названіе Druekerey въ боле общемъ смысл (типографія, печатня). Слово друкарня и глаголъ друковать появляются у васъ въ юго-западной Россіи черезъ Чехію и Польшу только во 2й половин XVI вка. Фіоль же и Скерива не знаютъ его и употребляютъ чисто славянское слово ‘тисненіе’: и ‘пильн вытесяены у великомъ месте празскомъ’.

Что касается до 2го доказательства, то вопервыхъ, ‘вязь’ хотя и ‘фряжское дло’, но для борзопоецевъ, подобныхъ Ивану едорову, не была уже въ половин XVI вка небывалою новинкой на Руси,— слдовательно, употребленіе ея въ печати никакимъ образомъ не можетъ служить доказательствомъ непосредственнаго участія Италіянцевъ въ устройств у васъ книгопечатанія, вовторыхъ, заставицы итальянскаго стиля, равно какъ и сіяніе вокругъ главы апостола Луки, и рамка съ кувшинчатыми колонками, тоже не были въ то время новостью въ Москв: извстно, какъ еще въ начал XVI вка просвщенный царскій дьякъ Висковатый возставалъ противъ искаженія православной иконописи подобными италіянскими и католическими нововведеніями, да наконецъ несомннно что у Ивана едорова предъ глазами были, и венеціанскія, и подунайскихъ странъ изданія того времени, такъ какъ еще Максимъ Грекъ привезъ ихъ съ собою въ Москву, Молитвослова же 1547 года и другія книги тоже могли быть привезены нашему первопечатнику: не даромъ же онъ затратилъ 10 дть на подготовку себя къ книгопечатанію.

Словомъ, основываться на подобныхъ доказательствахъ значитъ совершенно не знать жизни того времена и говоритъ о предмет съ наивностью новичка, бросающагося на первое, что попалось ему на глаза.

Но обратимся къ нашему первопечатнику. Хотя, начиная съ Карамзина, митрополита Евгенія (Словарь дух. nuс. I), Калайдовича, многіе и очень много о немъ писали, но значеніе его въ исторіи нашего книгопечатнаго дла столь велико, что необходимо здсь снова многое и многое припомнить касательно итого почтеннаго дятеля, его ддъ и его судьбы.

1го марта 1564 года издана была, какъ уже выше замчено, первая книга въ Москв: Дянія Апостольска, величиной въ листъ, объемомъ, въ 267 листовъ. Бумага клеевая. Въ начал идутъ статьи: 1) О чудесхъ святыхъ апостолъ еже есть въ Дяніи, 2) надписаніе начатокъ Апостольскихъ Дяній главъ, 3) сказаніе извстно написаннымъ въ конц сей и святаго апостола Павла посланія различна суть ді, 4) Въ лто sya огловленъ бысть Апостолъ отъ Исаія мниха. Затмъ слдуютъ. Дянія, Посланія Соборныя и Ап. Павла, съ оглавленіемъ и указаніями ихъ содержанія, дале, съ 228 л. помщены прибавочныя статьи: зачала и проч., и, наконецъ, послсловіе. Черезъ годъ былъ изданъ Часовникъ, въ 4 долю листа на 172 л. Тисненіе его окончено 29 октября 1565 года. Печатанъ, по словамъ послсловія, на той же штанб какъ и Апостолъ, и, дйствительно, шрифтъ его и многое осталось то же самое, что и въ первой книг.

Разсматривая эти первопечатныя московскія изданія, должны сознаться что не даромъ Иванъ едоровъ съ товарищемъ и царь Иванъ Васильевичъ съ своею казной затратили десять лтъ на подготовку къ книгопечатанію: дйствительно, видно что искусство было основательно изучено и усвоено печатниками, такъ что ихъ произведенія являются совершенно самостоятельными и талантливо обработанными изданіями. Образцомъ для созданнаго ими шрифта они приняли полууставъ рукописей, съ нкоторымъ наклономъ буквъ въ правую сторону. Очко буквъ всюду одной мры, штрихи толстые и тонкіе — тоже, и вс строго параллельны, кром прописныхъ буквъ, ни одна буква не превышаетъ какимъ-либо штрихомъ другую, такъ что строчка буквъ является совершенно ровною, какъ бы отчетливо писанная между двумя параллельными линіями, разстоянія между буквами (то-есть такъ-называемыя заплечики) всюду одинаковы — и отлиты текъ отчетливо что, при сопоставленіи буквъ въ строк, ни одна не кривитъ ея и не коситъ всего набора, разстояніе между строкъ всюду равномрно, такъ что строки составляютъ весьма отчетливыя параллельныя линіи, наборъ совершенъ съ большимъ вниманіемъ, хотя въ подражаніе рукописямъ отдльныя слова часто не разставлены шпаціями, набраны вплотную, переносныхъ знаковъ вовсе нтъ, и надстрочные знаки иногда вовсе опущены, иногда же поставлены не на мст. Тискъ вообще равномрный, безъ надави, ростисковъ нигд не попадается, и приводка, при печатаніи другою краской, киноварью, отчетливая. Украшенія — вязь, заставницы, начальныя буквы — оттиснуты съ рзныхъ досокъ (деревянныхъ или оловянныхъ) и вообще подобранные въ однимъ стил и съ оригинальнымъ вкусомъ.

Однако, несмотря на успхъ этихъ изданій, вскор плохо прошлось на Москв нашимъ талантливымъ труженикамъ книгопечатанія, и они вынуждены были бжать отсюда. Флетчеръ объясняетъ это обстоятельство противодйствіемъ длу со стороны духовенства: ‘Будучи сами невждами во всемъ, они (духовенство того времени) стараются всми средствами воспрепятствовать распространенію просвщенія, опасаясь чтобы не обнаружилось собственное ихъ невжество и нечестіе. Нсколько лтъ тому назадъ, еще при покойномъ цар, привезли изъ Польши въ Москву типографскій станокъ и литеры, и здсь была основана типографія съ разршенія царя и къ величайшему его удовольствію. Но вскор домъ ночью подожгли, и станокъ съ литерами совсмъ сгорлъ, о чемъ, какъ полагаютъ, постаралось духовенство.’ То же подтверждаютъ и сами скромные первопечатники: ‘нами устроена была въ Москв книгопечатня, — говорятъ они въ послсловіи,— но часто мы стали подвергаться Жесточайшему озлобленію не со стороны самого царя, а со стороны многихъ начальниковъ, священноначальниковъ и учителей, которые, по зависти къ намъ, заподазривали насъ въ разныхъ ересяхъ, желая благое во зло превратитъ и дло Божіе въ конецъ погубить: не потому чтобъ они были очень учены или исполнены духовнаго разума, а такъ понапрасну пронесли о насъ злое слово. Эта зависть и ненависть принудили насъ покинуть нашу землю, родъ, и отечество и бжать въ стороны чуждыя, незнакомыя.’

Они бжали въ Литву, гд ‘найвысшій гетманъ великаго княжества Литовскаго’, Григорій Александровичъ Ходкевичъ ласково принялъ ихъ, помстилъ изгнанниковъ въ своемъ имніи Заблудов (въ великомъ воеводств) и снабдилъ ихъ средствами къ устройству типографіи. Здсь напечатали они ‘Евангеліе учительное’ въ 1569 году 17го марта (начатое печатаніемъ іюля 8го 1568), шрифтъ и украшенія въ немъ т же что и въ первопечатномъ Апостол. Но такъ какъ нельзя предположить чтобы бжавшіе могли увезти съ собою самый шрифтъ, то, вроятно, они захватили матрицы или пунсоны его и украшенія. (Посл изданія этого Евангелія, Петръ Тимоевъ Мстиславецъ, вслдствіе приглашенія со стороны Зарцкихъ и Мамоничей (друзей шашего Курбского), оставилъ своего сотоварища и перехалъ въ Вильну, гд въ 1575 году напечаталъ въ типографіи Мамоничей Евангеліе напрестольное (въ листъ, 404 л.) съ разными изображеніями 4-хъ Евангелистовъ. Печатаніе его начато въ 1574 году мая 14го, а окончено въ 1575 марта 80. Почти черезъ годъ, въ 1576 году января 16, выпущенъ имъ въ свтъ Псалтирь, въ листъ, 249 л. и, полагаютъ, Апостолъ (см. Максимовича Ю. стар. IV, 2).

Съ прибытіемъ Петра Тимоева въ Вильну, оказывается что здсь былъ уже значительный запасъ типографскихъ средствъ. Кром типографіи Мамоничей (Льва, Космы и Луки), тамъ существовала уже типографія Даніила изъ Ленчицы, который въ 1581 году былъ разоренъ іезуитами и которому въ этомъ году помогъ I. Хлбовичъ, кастелянъ минскій, подскарбій княжества Литовскаго, снова устроить типографію. Съ 1592 года, Даніилъ изъ Ленчицы уже печатаетъ у іезуитовъ, и сынъ его, Николай, былъ посланъ ими къ новиціату въ Краковъ, и потомъ въ Римъ. Тамъ же была типографія Ява Кишки и Радивиловская, постудившая въ 1576 въ руки іезуита Скарги. Печатниками въ ней были: Мартинъ съ Казимиржа, Іоаннъ Слзка, Даніилъ изъ Ленчицы. Возникаетъ типографія Бабича, въ которой, полагаютъ, были напечатаны въ 1581 Псалтирь и въ 1585 Катихизисъ. Наконецъ, появляется печатня православнаго братскаго монастыря Св. Духа, въ которой въ 1595 году печатаются: Псалтирь, Азбука (1596), Грамматика словенская Л. Зизанія, молитвы повседневныя и проч., и польскія типографіи: Якова Марковича (1592—1260), Лаврентія Малахіовича (1598), Христіана Волбрамчика, Оульцера, Базиліонъ (1629) и другія. Словомъ, разорявшаяся религіозная борьба между православіемъ и католицизмомъ вызывала тогда, въ Вильн, боле чмъ гд-либо въ юго-западномъ кра, потребность въ книгопечатаніи. Понятно, что здшнія типографіи одна у другой заимствовали шрифты и орнаменты, такъ что, сличая нын книги изданныя кирилловскою азбукой въ Вильн, часто крайне затрудняешься опредлить изъ какой именно печатни вышла та или другая книга. Наибольшею простотой, изящностью и отчетливостью отливки шрифта, равно какъ и инымъ характеромъ самыхъ буквъ, напоминающимъ лучшій крупный великорусскій полууставъ того времени, отличаются книги печатанныя Петромъ Тимоевымъ. Его шрифтъ, съ юсами, которые онъ прибавилъ въ Вильн къ вывезенной имъ изъ Москвы азбук, сталъ родоначальникомъ нашихъ, такъ-называемыхъ, ‘евангельскихъ шрифтовъ’. Впрочемъ, во всхъ остальныхъ случаяхъ надъ великорусскимъ характеромъ шрифта Петра Тимоева вскор взяли верхъ въ Вильн и вообще въ юго-западной Руси шрифты мстнаго характера, отличающіеся меньшею стройностью и простотой, но боле прямые и круглые.

Въ тотъ годъ, когда Иванъ едоровъ напечаталъ, вмст съ Петромъ Тимоевичемъ, Евангеліе учительное, совершалось послднее соединеніе Литовскаго великаго княжества съ Польшей. Въ виду этого политическаго соединенія и ожидаемаго умиротворенія разгоравшейся религіозный борьбы, понятно что такіе вельможные православные чиновника великаго княжества, какимъ былъ Ходкевичъ, старались отклонить всякій поводъ къ нареканію со стороны Рчи Посполитой и іезуитовъ въ подстреканіи православной юго-западной Руси къ религіозной вражд и политической сепараціи отъ королевства Польскаго. Поэтому, по изданіи Иваномъ едоровымъ второй книги, Псалтирл съ Часословцемъ, въ 1570 марта 25 (печатаніе ея началось 26 сент. 1569), старикъ Ходкевичъ приказалъ прекратить у себя всякое книгопечатаніе. Самый гербъ Ходкевича, помщенный печатникомъ въ этой книг, и московскій характеръ печати, могли уже не радовать, а колоть глаза политичному вельмож. Самъ смиренный художникъ Иванъ едоровъ такъ разказываетъ объ этомъ горестномъ обстоятельств въ послсловіи къ Апостолу: ‘Но онъ (Ходкевичъ) не удовольствовался тмъ что такъ устроилъ насъ (когда прибыли къ нему) и еще подарилъ мн для покоя ‘весь не малу’. И мы трудились по вод Господа нашего I. Хр. и слово его по вселенной распространяли. Когда же онъ достигъ глубокой староста и часто страдалъ головною болью (и начаст глав его болзнію одержим бывати), приказалъ намъ работу, нашу прекратить и искусство наше покинуть, да жить въ деревн (веси) землепашествомъ.’

Глубоко опечалило нашего талантливаго мастера такое повелніе. ‘Не пристало мн, говоритъ онъ, въ паханіи, да сяніи семянъ жизнь свою коротать: вмсто сохи вдь у меня искусство ремесленное, вмсто же сосудовъ съ хлбными сменами, смена духовныя, которыя слдуетъ по міру разсвамъ и всмъ порядкомъ раздавать эту духовную пищу. Но боле, всего ужаснулся я вопроса владыки моего Христа, безпрестанно вопіющаго ко мн: лукавый рабъ и лнивый! зачмъ не отдалъ ты мое серебро торговцамъ, чтобы я, притедши, получилъ свое съ лихвою?… И когда бывало останусь наедин, часто слезами я орошалъ постель мою, размышляя, какъ бы не скрыть въ землю таланта врученнаго мн Богомъ, и, тоскуя, говорилъ: неужели Господь на вки оттолкнулъ меня и снова не обратитъ ко мн благоволенія своего? Неужели до конца отсчетъ отъ меня милость свою, какъ въ притч о безплодіи смоковницы, напрасно землю истощающей? Такимъ образомъ я принужденъ былъ уйти оттуда. И въ пути моемъ многія скорби и бды одолвали меня, не только по причин долгаго пути, но и жестокаго повтрія, которое стсняло мое путешествіе. Словомъ, всякое зло и зла зле!.. Такъ, по промыслу человколюбиваго Бога, достигъ я богоспасаемаго града называемаго Львовомъ, и все что пришлось мн вывести на пути ни во что ставлю, да обрту Христа моего. Все что здсь (на земл), какъ сонъ, какъ тнь проходитъ: и доброе и худое, все, какъ дымъ по воздуху расходится, а Апостолъ даже похваляетъ скорби.’

Во Львов, гд давно уже было православное братство, и, какъ указываетъ надгробная надпись московскаго первопечатника, даже типографская дятельность, Иванъ едоровъ надялся найти боле удобную почву для изданія священныхъ книгъ, но нашелъ здсь отсутствіе ожидаемаго имъ религіознаго воодушевленія, значительное равнодушіе къ книгопечатанію и бдность православнаго населенія. Не разъ, какъ самъ говоритъ, онъ обходилъ знатныхъ и богатыхъ гражданъ Львова, съ поклонами и слезными мольбами, упросилъ священниковъ оповщать по церквамъ о нужд поддержать его благое предпріятіе, ‘но не нашлось ни среди Русскихъ, ни среди Грековъ, человка сочувствующаго мн и готоваго помочь’, говоритъ Иванъ едоровъ. Только нкоторые изъ духовенства и изъ небогатыхъ гражданъ оказали ему небольшое вспомоществованіе, съ чмъ онъ и приступилъ къ печатанію Апостола. Въ 1574 году, февраля 15 го, т.-е. почти ровно черезъ 10 лтъ посл изданія имъ въ Москв той же книги, онъ кончилъ печатать второе изданіе ея, отличающееся отъ московскаго почти только тмъ что предшествующія тексту статьи напечатаны на 14, а не на и листахъ, что послсловіе иное, да помщенъ гербъ города Львова’ (на 264 л.), знакъ самого печатника, съ надписью: ‘Іоаннъ едоровичъ друкарь Москвитянъ’ и новой рзьбы изображеніе апостола Луки, съ монограмой рзчика.

На Волыни тогда жилъ другой Москвичъ-изгнанникъ, такой же поборникъ православія, какъ и Иванъ едоровичъ, это — князь Курбскій. Другъ его князь Константинъ Константиновичъ Острожскій, воевода кіевскій, предпринялъ, для поддержки православія, устроить печатню въ Острог и издавать священныя книги православной церкви, въ которыхъ крайне нуждалась южная Русь. ‘Князья Слуцкій и Острожскій, говоритъ Пассевинъ, завели у себя училища и типографію, которою питается восточная схизма’. Для устройства этой типографіи вызвали Ивана едоровича изъ Львова. Первопечатникъ Москвитинъ, съ сыномъ своимъ Иваномъ, переплетчикомъ, заложилъ Еврею, Израилю Якубовичу, за 411 злотыхъ вс типографскія принадлежности и 140 экземпляровъ Апостола, напечатаннаго имъ во Львов, и прибылъ въ Острогъ. Первымъ желаніемъ князя Острожскаго было напечатать полную и исправленную Библію. Для этого огромнаго изданія Иванъ едоровичъ вновь составилъ въ томъ же своемъ оригинальномъ стил и искусно отлилъ разной величины мелкіе шрифты церковно-славянскіе и греческіе. Всхъ шрифтовъ приготовленныхъ имъ для печатанія Библіи шесть, но два изъ нихъ, безъ сомннія, вылиты имъ по прежнимъ матрицамъ — это первопечатный московскій и виленскій, Петра Тимоева, изъ типографіи Мамоничей.

Впрочемъ, первою книгой напечатанною здсь Иваномъ едоровичемъ была не Библія, а Новый Завтъ съ Псалтырью въ малую 8^о, поднесенный князю Острожскому ‘яко первый овощъ’ отъ его печатнаго дома. Онъ набранъ, какъ бы для пробы, самымъ мелкимъ шрифтомъ, украшенъ гербомъ князя, заставками и фигурными буквами. Выходной листъ набранъ боле крупнымъ шрифтомъ. На оборот его гербъ печатника, съ словами: ‘Іоаннъ едоровичъ печатникъ Москвы. Затмъ, въ томъ же 1580 году, іюля 12го, была отпечатана Библія, а въ 1581, августа 12го, она выпущена вторымъ изданіемъ. Здсь помты листовъ на верху, а не попрежнему, внизу страницъ, заглавіе украшено рамкой, взятою изъ первопечатнаго московскаго Апостола. Одно изъ предисловій — на греческомъ и на славянскомъ язык, выходъ — тоже. Текстъ въ два столбца. По красот, ровности шрифтовъ и изяществу, это изданіе монетъ считаться образцовымъ по тому времени. Но замчательно, что характеръ шрифтовъ Ивана едорова, несмотря на четкость ихъ и красоту, не удержался долго на Юг Россіи, какъ и въ Вильн, и. вскор почти совсмъ заглушается шрифтами мстнаго характера.

Одновременно съ Библіей и Новымъ Завтомъ, изданными въ Острог, напечатано на Юг же Россіи, по неизвстно гд именно, Евангеліе на церковно-славянскомъ и малорусскомъ язык типографомъ В. Тяпинскимъ, со ссылками на поляхъ на Евангеліе ‘московское, недавно друкованное’. По въ Москв тогда еще не было печатано Евангеліе. Въ Малороссія и вообще въ юго-западной Россіи, очень рано появляется стремленіе переводить священныя книги на ‘русскій языкъ»для лпшаго выразумленія люду христіанскаго посполитаго’: вспомнимъ рукописное Пересолнцкое Евангеліе 1556 и стремленіе Фр. Скорины.

Устроивъ Острожскую типографію, которая лотомъ существовала до половины XVII вка, Иванъ едоровичъ возвратился во Львовъ, гд до самой смерти не могъ выкупить свою типографію. Онъ жилъ въ крайней бдности въ предмстьи Львова Подзамче, скончался 1583 году 5го декабря и погребенъ при братской Онуфріевской церкви, гд недавно найденъ на помост его надгробный камень, вроятно, перенесенный сюда съ кладбища. На немъ сохранился гербъ Ивана едорова и по краямъ подпись: ‘Друкарь Москвитинъ, который своимъ тщаніемъ друковане занедбалое обновилъ, представися року афиг декевр’…. Вверху, надъ гробомъ слова: Оупокоенія, воскресенія иz мертвыхъ чаю’…. а внизу: ‘Друкарь книгъ предъ тымъ невиданныхъ’.

По смерти его, судъ въ 1584 году присудилъ Израилю Якубовичу вс заложенныя ему Иваномъ едоровичемъ вещи. Изъ грамоты Гедеона Балобана видно что были какіе-то покупщики изъ Москвы, торговавшіе у Еврея типографію Ивана едоровича. Братство львовское собрало требуемую Евреемъ сумму (1.500 злотыхъ) и пріобрло для себя эту типографію. Такъ положено было основаніе знаменитйшей и самой производительной изъ русскихъ типографій, извстной подъ именемъ ‘Братской’, существующей донын во Львов подъ именемъ ‘Ставропигіальной’.

Такимъ образомъ насаждено было въ Россіи искусство книгопечатанія. Черезъ посредство Чехіи и отчасти по вліянію подунайскихъ Славянъ, оно проникаетъ въ западную Русь, откуда переходить въ Москву. Здсь, благодаря царскимъ средствамъ, оно основательно вырабатывается и высылаетъ обратно въ юго-западную Русь своихъ окрпшихъ дятелей, которые оживляютъ тамъ типографское искусство и вносятъ въ него свой оригинальный элементъ.

Съ тхъ поръ въ юго-западной Руси быстро развивается книгопечатное дло и, благодаря религіозной борьб послдней съ католицизмомъ, вскор вся эта Русь усивается печатнями, на свер же Россіи книгопечатаніе, какъ зачалось, такъ и продолжалось до XVIII вка исключительно въ одной Москв, гд, посл бгства первопечатниковъ, составлена была новая штанба Никифоромъ Тарасіевымъ и Андроникомъ Тимоевымъ Невжею (Невжею Тимоевымъ), ученикомъ Ивана едорова, и отпечатана была Псалтирь учебная, 1568, декабря 20го, а затмъ книгопечатаніе пріостановилось тамъ лтъ на 20 слишкомъ, т.-е. до 1591. Шрифтъ, и почти все остальное въ Псалтири, за исключеніемъ большихъ заглавныхъ буквъ и изображеній, скопировано съ первопечатнаго Апостола.

А. ГАТЦУКЪ.

1872 апр. 12го.

Москва.

‘Русскій Встникъ’, No 5, 1872

ОЧЕРКЪ ИСТОРІИ КНИГОПЕЧАТНАГО ДЛА ВЪ РОССІИ

Читайте также: