ТРУДЫ Я. К. ГРОTА
III.
ОЧЕРКИ
изъ
ИСТОРІИ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.
(1848—1893).
ОЧЕРКЪ БІОГРАФІИ ПУШКИНА.1)
ОЧЕРКЪ БІОГРАФІИ ПУШКИНА.1)
1) Читанъ въ засданіи общаго собранія Императорскаго Русскаго Историческаго Общества 23-го февраля 1887 г.
Очерк биографии Пушкина, Грот Яков Карлович, Год: 1887
Время на прочтение: 11 минут(ы)
Александръ Сергевичъ Пушкинъ родился въ Москв 26-го мая 1799 года. Отецъ его, Сергй Львовичъ, принадлежалъ къ древнему дворянскому роду, въ молодости былъ онъ записанъ въ измайловскій полкъ, а потомъ, при император Павл, служилъ въ гвардейскомъ егерскомъ, въ 1798 году онъ вышелъ въ отставку и поселился въ Москв. Это былъ человкъ, который съ лоскомъ поверхностнаго французскаго образованія и свтскаго остроумія, соединялъ большое легкомысліе и отсутствіе строгихъ правилъ, но, не лишенный литературнаго таланта, онъ, вмст съ братомъ своимъ, поэтомъ Василіемъ Львовичемъ, вращался въ кругу лучшихъ московскихъ писателей того времени. Жена его, Надежда Осиповна, происходила изъ семейства Ганнибаловъ, родоначальникомъ котораго былъ извстный арапъ Абрамъ Петровичъ, въ дтств купленный для Петра Великаго въ Константинопол и награжденный при императриц Елисавет Петровн нсколькими помстьями, однимъ изъ нихъ было село Михайловское (Зуёво) въ Псковской губерніи. Надежда Осиповна была женщина умная, но не обладала ни ровнымъ характеромъ, ни способностями доброй хозяйки. Дтство Александра Сергевича протекло частью въ Москв, частью въ подмосковномъ имніи Захарьин. Воспитателями его были иностранцы, но первыми уроками русскаго, языка былъ онъ обязанъ своей бабушк со стороны матери, Марь Алексевн Ганнибалъ, и священнику Бликову. На -мъ году въ немъ начала развиваться страсть къ чтенію, находившая себ пищу въ богатой библіотек отца его, состоявшей большею частью изъ французскихъ писателей 17-го и 18-го вка. Слухи о предстоявшемъ учрежденіи царскосельскаго лицея подали отцу поэта мысль отдать его въ это учебное заведеніе, и лтомъ 1811 г. даровитый мальчикъ былъ отвезенъ дядею въ Петербургъ и помщенъ въ лицей при содйствіи Александра Ивановича Тургенева. 19-го октября послдовало открытіе лицея. Вмст съ Пушкинымъ принято было туда, по предварительному экзамену, 30 мальчиковъ, изъ которыхъ приблизительно треть получила приготовительное образованіе въ Московскомъ университетскомъ пансіон, гд въ конц прошлаго столтія воспитывался Жуковскій и гд подъ его вліяніемъ сильно развита была любовь къ литератур. Это направленіе перешло и въ лицей: между воспитанниками его скоро образовалось литературное общество, въ которомъ самое видное мсто занялъ Пушкинъ. Молодые писатели не только въ стнахъ лицея издавали рукописные журналы, но и посылали труды свои въ Петербургъ и въ Москву къ журналистамъ, которые охотно ихъ печатали.
Такимъ образомъ Пушкинъ еще на лицейской скамь пріобрлъ извстность своимъ блестящимъ талантомъ, тогда уже его оцнили Державинъ, Карамзинъ, Жуковскій, Батюшковъ и кн. Вяземскій. Почти вс они видли Пушкина мальчикомъ еще прежде въ Москв, въ дом отца его. Вслдствіе случайныхъ обстоятельствъ, въ новооткрытомъ лице происходили частыя перемны въ состав начальства и наставниковъ. Оттого и преподаваніе шло вообще безпорядочно. Пушкинъ, при своей страсти къ поэзіи, мало занимался уроками, но много читалъ и быстро развивалъ свое дарованіе, какъ видно изъ множества написанныхъ имъ въ лице стихотвореній. Выпущенный въ 1817 году съ чиномъ 10-го класса, Пушкинъ поступилъ въ коллегію иностранныхъ длъ. Славою своего таланта онъ уже обращалъ на себя общее вниманіе и примкнулъ къ кружку свтской молодежи, съ которою велъ разсянную жизнь, не ослабвая однакожъ нисколько въ своемъ поэтическомъ творчеств. Въ 1820 г. онъ кончилъ свою первую поэму Русланъ и Людмила, заимствованную изъ сказочнаго міра и начатую еще въ лице. По этому случаю Жуковскій подарилъ ему свой портретъ съ надписью: ‘Ученику отъ побжденнаго учителя’. Между тмъ нкоторыми слишкомъ вольными стихотвореніями, которыя, какъ все, что писалъ Пушкинъ, распространялись въ обществ, онъ навлекъ на себя неудовольствіе высшаго правительства и едва не подвергся ссылк въ Сибирь или заточенію въ Соловецкій монастырь. Только благодаря заступничеству Карамзина и статсъ-секретаря Каподистріи, императоръ Александръ Павловичъ согласился смягчить наказаніе. Оставленный на служб, Пушкинъ отправленъ былъ въ подвдомственное коллегіи иностранныхъ длъ попечительство колонистовъ южнаго края, находившееся въ Екатеринослав подъ управленіемъ генерала Инзова. Къ счастію своему, Пушкинъ нашелъ въ немъ глубоко просвщеннаго и добраго начальника, вполн понявшаго свою задачу сохранить Россіи ввренный его попеченію драгоцнный талантъ: въ порывахъ и шалостяхъ Пушкина онъ видлъ одни юношескія увлеченія и обращался съ нимъ отечески, снабжая его книгами, а за проступки наказывая его только домашнимъ арестомъ съ лишеніемъ сапоговъ. Когда, вскор посл прізда въ Екатеринославъ, заболвшему поэту представился случай създить къ кавказскимъ водамъ съ семействомъ генерала Раевскаго, Инзовъ охотно отпустилъ Пушкина. Извстно, какъ плодотворно сдлалось для него это двухмсячное путешествіе,— блестящимъ результатомъ котораго явилась поэма его Кавказскій плнникъ. На обратномъ пути съ Кавказа Пушкинъ провелъ три недли у Раевскихъ на южномъ берегу Крыма, въ прекрасномъ Юрзуф, а потомъ короткое время въ имніи ихъ родныхъ (Давыдовыхъ) Каменк, Кіевской губ., откуда онъ опять вынесъ неизгладимыя на всю жизнь впечатлнія.
Между тмъ Инзовъ, получивъ новый постъ временнаго намстника Бессарабской области, перехалъ на жительство въ Кишиневъ, куда переведено было и управленіе колоніями южнаго края, а потому тамъ долженъ былъ поселиться и Пушкинъ. Въ этомъ город, посреди пестраго полуазіатскаго населенія и хаотическихъ элементовъ еще не устроившагося быта, онъ пробылъ около трехъ лтъ (съ послднихъ чиселъ сентября 1820 по іюнь 1823 г.), ведя разнузданную и разгульную жизнь въ обществ то молдаванъ и грековъ, которыхъ множество бжало сюда вслдствіе возстанія Греціи, то лицъ военнаго сословія, принадлежавшихъ къ расположенному здсь штабу. Этотъ безпорядочный образъ жизни и пылкія страсти, которымъ поэтъ предавался, не мшали ему однакожъ, въ часы уединенныхъ занятій, находить въ поэзіи источникъ нравственнаго очищенія и самоусовершенствованія: онъ попрежнему много читалъ, изучалъ иностранныя литературы, длалъ выписки изъ книгъ, которыя самъ пріобрталъ на скудныя средства свои, велъ дневникъ и написалъ многія изъ. лучшихъ стихотвореній своихъ, между прочимъ свои превосходныя, свидтельствующія о возвышенномъ настроеніи, посланія: Чаадаеву и Овидію. Но важнйшими плодами его вдохновеній въ Кишинев были его Братья разбойники и отзывающаяся сильнымъ вліяніемъ Байрона поэма Бахчисарайскій фонтанъ. Здсь же былъ уже задуманъ ЕвгенійОнгинъ и положено начало поэм Цыганы. Поводомъ къ послдней послужило то обстоятельство, что за какую-то вину Пушкинъ былъ посланъ Инзовымъ въ Измаилъ, во время этой поздки онъ присоединился ко встрченному по дорог цыганскому табору и кочевалъ съ. нимъ нсколько дней.
Въ ма 1823 г. новоучрежденная должность Новороссійскаго генералъ-губернатора замщена была графомъ М. С. Воронцовымъ, въ. его же вдніе отошла и Бессарабская область. Пушкинъ причисленъ былъ къ канцеляріи генералъ-губернатора и перехалъ въ Одессу, какъ центръ мстнаго управленія. Можно представить себ, какое обаяніе должна была имть для него, посл Кишинева, жизнь въ. этомъ, тогда уже богатомъ город со всми прихотями европейской цивилизаціи, съ театромъ, итальянскою оперой, французскими ресторанами и живописнымъ видомъ въ море. Но положеніе Пушкина совершенно измнилось въ отношеніи къ новому его начальнику, хотя также просвщенному, но строгому въ соблюденіи формальной стороны служебныхъ требованій. ‘Онъ видитъ во мн коллежскаго секретаря’, писалъ Пушкинъ въ Петербургъ, ‘а я, признаюсь, думаю о себ что-то другое’. Недоразумнія съ обихъ сторонъ были неизбжны, окончательный разрывъ между ними былъ вызванъ данною Пушкину командировкою для наблюденій надъ саранчою въ южныхъ степяхъ Новороссійскаго края. Графъ Воронцовъ имлъ при этомъ, весьма благородную цль дать Пушкину случай отличиться по служб, но поэту такое порученіе показалось оскорбительнымъ: онъ сталъ выражать свое неудовольствіе колкими выходками и эпиграммами, которыя жадная молва разносила по всему городу. Тогда графъ Воронцовъ ршился удалить Пушкина изъ Одессы и написалъ управлявшему министерствомъ иностранныхъ длъ гр. Нессельроде письмо, въ. которомъ, сознавая, что поведеніе поэта во многомъ измнилось къ лучшему, представлялъ о необходимости перевести его на службу въ какую-нибудь другую губернію. Между тмъ въ Петербург сдлалось извстнымъ письмо Пушкина къ одному пріятелю съ легкомысленною, но вовсе не серьезною фразою {‘Школьническою шуткой’, какъ впослдствіи выразился самъ поэтъ въ одномъ, письм.}, подавшею поводъ къ обвиненію его въ безвріи. Послдствіемъ было, то, что въ іюл 1824 года Нессельроде сообщилъ гр. Воронцову высочайшее повелніе уволить Пушкина изъ коллегіи иностранныхъ длъ и отправить его въ псковское имніе родителей подъ надзоръ мстнаго начальства. Двухлтнее пребываніе его въ Михайловскомъ имло самое благотворное дйствіе на дальнйшее развитіе его характера и таланта. Уже въ Одесс онъ освободился отъ вліянія Байрона и принялся за изученіе Шекспира, тамъ окончилъ онъ поэму Цыганы и продолжалъ Евгенія Онгина, въ которомъ такъ ярко отразилось новое направленіе его поэзіи — изображеніе русской жизни и русской природы. Въ сельскомъ уединеніи Михайловскаго онъ боле и боле знакомился съ произведеніями устной народной словесности, записывая псни, сказки и пословицы которыя слышалъ, между прочимъ, отъ своей старой няни, столь знаменитой Арины Родіоновны. Въ то же время онъ углублялся въ изученіе отечественной исторіи, въ лтописи, и создалъ достойную Шекспира драму Борисъ Годуновъ, а вслдъ за нею исполненный веселости разсказъ Графъ Нулинъ.
Извстіе о событіяхъ 14-го декабря крайне взволновало Пушкина, тмъ боле, что онъ былъ въ дружескихъ отношеніяхъ съ главными изъ участниковъ заговора. Онъ считалъ долгомъ чести лично явиться въ Петербургъ и уже выхалъ было изъ Михайловскаго, но въ начал же дороги перемнилъ намреніе и вернулся. Воцареніе императора Николая оживило въ немъ надежды на прощеніе. Уже и прежде онъ просилъ о разршеніи пріхать въ столицу для лченія мнимаго аневризма, но ему позволено было посщать только Псковъ. Теперь, съ перемною обстоятельствъ, онъ отправилъ, чрезъ псковского губернатора Адеркаса, всеподданнйшее прошеніе, въ которомъ, принося повинную, общалъ ни въ чемъ не обнаруживать мыслей, противныхъ установленному порядку, представилъ и подписку въ томъ, что не принадлежалъ и не принадлежитъ ни къ какому тайному обществу. Въ конц августа мсяца, чрезъ нсколько дней посл коронаціи, на это прошеніе послдовала милостивая резолюція императора Николая привезти Пушкина, въ сопровожденіи фельдъегеря, въ Москву, при чемъ однакожъ было оговорено, что ему предоставляется хать отдльно въ своемъ экипаж. 8-го сентября Пушкинъ прямо съ дороги привезенъ былъ въ Николаевскій дворецъ, гд государь удостоилъ его милостиваго разговора и между прочимъ спросилъ, принялъ ли бы онъ участіе въ мятеж, еслибъ былъ въ Петербург.— ‘Непремнно, государь, отвчалъ Пушкинъ: въ заговор были вс друзья мои: одно отсутствіе спасло меня, за что я благодарю Бога’.— Отпуская Пушкина, государь объявилъ ему свою волю, чтобы онъ впредь все написанное представлялъ на собственную цензуру его величества. Во всю остальную жизнь свою поэтъ съ непритворнымъ благоговніемъ вспоминалъ эту аудіэнцію.
Время, проведенное имъ посл того въ Москв, было для него настоящимъ торжествомъ: не только въ кругу литераторовъ, но и въ знатныхъ домахъ его принимали съ почетомъ, слушали съ восторгомъ его Бориса Годунова. При его главномъ участіи основался тогда, же новый журналъ Московскій Вѣ,стникъ, въ которомъ онъ сдлался однимъ изъ самыхъ дятельныхъ сотрудниковъ. Но исключительное отношеніе, въ какое онъ поставленъ былъ къ цензур, при необходимости обращаться въ каждомъ случа къ гр. Бенкендорфу, было сопряжено для Пушкина съ непредвиднными затрудненіями, тмъ боле, что и цензурное вдомство иногда предъявляло свои права на разсмотрніе его трудовъ. Первою испытанною имъ непріятностью было письменно выраженное ему шефомъ жандармовъ неудовольствіе за чтеніе Бориса Годунова въ обществахъ безъ предварительнаго на то разршенія.
Въ ма 1827 года Пушкину позволено было жить въ Петербург. Здсь начинается послднее десятилтіе его краткаго вка при совершенно новыхъ условіяхъ: на него обращены взоры не только всей Россіи, но и самого монарха, который, оцнивъ геніальнаго писателя, оказываетъ ему высокое благоволеніе. Въ полномъ сознаніи своихъ силъ, Пушкинъ развиваетъ отнын дятельность, которая изумляетъ насъ какъ размрами своими, такъ и разнообразіемъ. За множествомъ мелкихъ его стихотвореній этой эпохи невозможно слдить въ краткомъ очерк, можно указывать лишь на крупныя его произведенія. Въ 1828 г. онъ кончаетъ VII главу Евгенія Онгина и съ необыкновенной быстротой создаетъ Полтаву. Частыя перемны мстопребыванія и новыя обстоятельства жизни, не уменьшая его дятельности, служатъ ему только поводомъ къ новымъ твореніямъ.
Въ одну изъ своихъ поздокъ въ Москву, въ 1828 году, онъ пораженъ красотою двицы Наталіи Николаевны Гончаровой и въ слдующемъ году проситъ ея руки. Неполный успхъ этого предложенія подаетъ ему мысль предпринять второе путешествіе на Кавказъ, откуда онъ отправляется на театръ турецкой войны, къ фельдмаршалу графу Паскевичу, и памятниками этого любопытнаго эпизода его жизни являются впослдствіи: замчательное описаніе Путешествія въ Арзрумъ въ проз и неконченная поэма Галубъ въ стихахъ. Въ 1830 году, въ день Свтлаго Христова Воскресенья, онъ получаетъ согласіе Гончаровой, и 18-го февраля 1831 внчается съ нею въ Москв, въ церкви Стараго Вознесенья. По поводу предстоящей женитьбы, отецъ Пушкина выдлилъ ему свое родовое помстье Болдино (200 душъ) въ Нижегородской губерніи. Для вступленія во владніе этимъ имніемъ, поэтъ отправился туда осенью 1830 года, во время свирпствовавшей въ Москв холеры. Эта поздка замчательна по множеству сочиненій въ стихахъ и въ проз, которыя были написаны тамъ бъ короткое время. Къ числу ихъ принадлежали: нсколько драматическихъ трудовъ, Повсти Блкина, Домикъ въ Коломн, Лтопись Села Горохина, Моя родословная Тогда же окончена была послдняя глава Евгенія Онгина. Первое лто посл женитьбы проведено было въ дорогомъ Пушкину, по воспоминаніямъ, Царскомъ Сел. Вмст съ Жуковскимъ, прибывшимъ туда же съ высочайшимъ Дворомъ, Пушкинъ обратился къ новому для нихъ обоихъ роду поэзіи и написалъ нсколько сказокъ въ народномъ дух. Въ это же время написаны имъ дв патріотическія пьесы Клеветникамъ Россіи и Бородинская годовщина. Боле и боле склоняясь къ историческимъ трудамъ, онъ тогда же возымлъ мысль приняться за исторію любимаго своего героя Петра Великаго, уже восптаго имъ въ поэм Полтава. Государь, одобривъ это предпріятіе, повеллъ открыть ему доступъ въ государственные архивы. Вслдъ за тмъ Пушкинъ снова былъ зачисленъ, по высочайшей вол, въ вдомство коллегіи иностранныхъ длъ съ жалованьемъ по 5,000 руб. асс. въ годъ. Эта милость доставляла ему существенную помощь въ его экономическихъ затрудненіяхъ, естественно увеличившихся со времени его женитьбы, при лежавшихъ на немъ долгахъ и дороговизн столичной жизни съ потребностями нкоторой роскоши, къ которымъ привыкла молодая жена. Для удовлетворенія ихъ, деньги, выручавшіяся съ продажи его сочиненій, были далеко не достаточны, хотя книгопродавцы и журналисты уже довольно щедро оплачивали его рукописи.
Къ 1832 и началу 1833 г. относится повсть Дубровскій, къ послднему, кром того: Родословная моею героя, Мдный всадникъ, Русалка и Анджело.
Съ зимы 1832 Пушкинъ посвящаетъ большую часть своего времени занятіямъ въ архивахъ. Встртивъ, при этомъ, матеріалы для исторіи Пугачевскаго бунта, еще никмъ не затронутой, Пушкинъ ршился прежде всего обработать ее въ вид отдльнаго этюда, а рядомъ съ этой работой, какъ дополненіе ея, написалъ бытовую повсть изъ эпохи Пугачевщины, подъ заглавіемъ Капитанская дочка. Чувствуя необходимость побывать на сцен дйствія, онъ осенью 1833 г. испросилъ отпускъ въ Казань и Оренбургъ, осматривалъ мстности, разспрашивалъ старожиловъ, и въ конц ноября, возвратясь въ Петербургъ, представилъ государю въ рукописи свою Исторію Пугачевскаго бунта. Въ послдній день того же года императоръ Николай повеллъ выдать ему заимообразно 20 т. р. на напечатаніе этого труда и въ то же время пожаловалъ автора въ камеръ-юнкеры. На покрытіе же издержекъ, сопряженныхъ съ жизнью при Двор и въ высшемъ обществ, ему, въ 1835 г., даровано было въ ссуду 30 т. р. асс. безъ процентовъ, съ вычетомъ этого долга изъ его жалованья.
Въ 1836 г. къ прежнимъ занятіямъ и заботамъ Пушкина присоединились новыя. Низкій уровень, на которомъ находилась наша литература и особенно критика, давно уже внушалъ поэту и друзьямъ его мысль основать свой особый органъ для противодйствія людямъ, присвоившимъ себ вредную монополію въ журнальномъ дл. Съ этою же цлію Пушкинъ, по снятіи съ него опалы, принялъ горячее участіе, сперва въ Московскомъ Телеграф Полевого, затмъ въ Московскомъ Встник Погодина, а поздне въ Литературной Газет барона Дельвига, въ которой, какъ прежде и въ Телеграф, помщалъ колкія замтки противъ ложнаго направленія и меркантильнаго духа тогдашней журналистики. Къ этимъ соображеніямъ присоединялась и забота о матеріальныхъ выгодахъ, заставлявшая Пушкина мечтать объ изданіи политической и литературной газеты, для которой имъ уже была выработана и программа. Когда же этотъ планъ не удался, то онъ испросилъ разршеніе издавать чисто литературный журналъ и основалъ трехмсячный Современникъ, котораго при жизни его, въ теченіе 1836 года, вышло четыре книги. Однакожъ это изданіе, по своему спокойному и умренному характеру, не имло большого успха и не поправило длъ Пушкина.
Между тмъ зависть и вражда къ поэту не дремали, подстрекаемыя иногда съ его стороны язвительными выходками и стихами, отъ привычки къ которымъ онъ не могъ вполн отршиться. Одно изъ такихъ стихотвореній {На выздоровленіе Лукулла.} навлекло на него непримиримую ненависть графа С. С. Уварова. Другимъ заклятымъ врагомъ Пушкина была одна дама высшаго круга, салонъ которой служилъ сборнымъ мстомъ всего дипломатическаго корпуса. Злорчіе, давно направленное противъ семейной жизни поэта, разразилось наконецъ, въ ноябр 1836 года, оскорбительными для Пушкина подметными письмами. Къ несчастію онъ, при всей возвышенности своихъ помысловъ, при глубокорелигіозномъ настроеніи, которое усвоилъ себ въ послдніе годы, не умлъ побдить мелкаго тщеславія и суетности, заставлявшихъ его приносить столько жертвъ большому свту, не умлъ отнестись къ клевет съ мудрымъ презрніемъ и хладнокровіемъ. Адскій умыселъ, руководившій неизвстнымъ авторомъ подметныхъ писемъ, вполн достигъ своей цли: кипя гнвомъ и ревностью, взволнованный до изступленія, Пушкинъ на оскорбленія отвчалъ оскорбленіями же и такимъ образомъ вынудилъ обвиняемаго имъ въ распространеніи тхъ писемъ иностранца Дантеса прислать ему вызовъ: несмотря на вс старанія друзей поэта, особенно Жуковскаго, предупредить кровавую развязку, дло кончилось дуэлью 27-го января 1837 года. Пушкинъ былъ смертельно раненъ въ правый бокъ пулею изъ пистолета и черезъ два дня скончался въ страшныхъ мученіяхъ. На смертномъ одр онъ имлъ отраду испытать великодушное участіе государя, приславшаго къ нему лейбъ-медика Арендта и собственноручную записку, въ которой объявилъ ему милостивое прощеніе, совтовалъ умереть христіаниномъ и общалъ свое покровительство его семейству. На погребеніе Пушкина выдано было 10,000 р. асс., съ его наслдниковъ сложенъ весь лежавшій на немъ долгъ и сверхъ того пожаловано 50 т. р. асс. на напечатаніе его сочиненій, съ продажи которыхъ выручка опредлена на составленіе отдльнаго капитала въ пользу дтей покойнаго. Въ то же время два сына его зачислены въ Пажескій корпусъ, и какъ имъ, такъ и вдов, назначены пенсіи. Такъ проницательный монархъ умлъ оцнить заслуги русскому просвщенію великаго поэта, которому суждено было украсить его царствованіе.
Въ предыдущемъ изложеніи очерчены главнымъ образомъ вншнія обстоятельства жизни Пушкина. Обыкновенно біографіи писателей не представляютъ съ этой стороны большого разнообразія и интереса. Въ жизни Пушкина мы видимъ противное, благодаря его пылкой, страстной природ въ соединеніи съ геніальностью. Люди этого рода рдко уживаются со средою, въ которую они поставлены. Примромъ тому могутъ служить другіе два писателя: Ломоносовъ и Державинъ. Крутыя перемны въ жизни Пушкина были всякій разъ вызываемы его столкновеніями съ дйствительностью. Какъ удаленіе его на югъ было слдствіемъ своенравныхъ увлеченій его таланта, какъ послдующая ссылка его въ деревню имла причиною неправильное его отношеніе къ чуждому для него служебному поприщу, такъ и виною самой смерти его было его ненормальное положеніе въ большомъ свт. Такимъ образомъ вся жизнь Пушкина, съ краткими промежутками успокоенія, можетъ назваться бурною. Въ горнил страстей развивался съ необычайной быстротою его геній, требовавшій безпрерывной дятельности. Только этою неодолимою потребностью творчества объясняется его плодовитость, позволившая ему въ краткій 25-тилтій срокъ (начиная съ 13-тилтняго возраста) оставить потомству такое богатое литературное наслдіе, которое въ жизни мене сильнаго дарованія потребовало бы цлаго ряда десятилтій: многіе знаменитые писатели начали создавать важнйшія свои произведенія только съ того возраста, въ которомъ Пушкинъ кончилъ свое земное поприще. Слдя за развитіемъ этого мощнаго духа, мы не можемъ не замчать, какъ въ каждомъ изъ періодовъ его творчества, на которое жизнь его длится самыми событіями, созданія его становятся все зрле и глубже. Каждый изъ этихъ періодовъ характеризуется своими особыми чертами. Главныя изъ такихъ чертъ указаны выше, при описаніи его жизни. Въ послднемъ ея період геній его достигаетъ полной возмужалости и самостоятельности. Ложныя сужденія тогдашней близорукой и пристрастной критики уже не могутъ поколебать его сознанія въ своей исполинской мощи: онъ ищетъ одобренія въ одномъ собственномъ суд своемъ. Во всхъ родахъ литературы онъ является первостепеннымъ мастеромъ и неподражаемымъ художникомъ. Отъ лирической поэзіи онъ смло переходитъ къ эпосу и драм на твердой національной почв, и наконецъ останавливается почти исключительно на эпическомъ род и на исторіи. Стихъ его, сохраняя прежнюю звучность и образность, пріобртаетъ еще большую сжатость и изящную простоту. Такова и проза его, въ мужественной простот своей достигающая небывалой прелести. Вмст съ тмъ и душевное настроеніе его становится все возвышенне и чище, и при сильномъ патріотическомъ одушевленіи принимаетъ глубоко-религіозный оттнокъ. Съ такими задатками совершенства чего нельзя было ожидать отъ поэта въ лучшую пору его жизни? Но не даромъ онъ, въ какомъ-то ясновидящемъ предчувствіи, лихорадочно спшилъ создавать, не даромъ мысль о смерти давно занимала его и все съ новой настойчивостью къ нему возвращалась. Судьба его была — явиться въ мір русской мысли яркимъ метеоромъ и навки обогатить русскій народъ дивными дарами своего генія.